Извините, мы эмоционально закрыты

Оба спали плохо. Гарри время от времени задремывал, но просыпался от суеты под боком — Рон вертелся, никак не мог найти удобное положение. Еще он часто вставал, Гарри слышал, как открывалась дверца холодильника, как пищала микроволновка, как бежала вода из-под крана. Но и сам по себе Гарри спал тревожно. Его могло вырубить на несколько минут, но даже так его сознание, подсознание или что-то там еще успевало показывать ему то один безумный сон, то другой. Почти все Гарри сразу же забывал, но колотящееся сердце выдавало: там во снах он явно не загорал на солнышке. Куда вероятнее, что от чего-то бежал, откуда-то падал или с кем-то сражался. Тело страшно болело, словно он неправильно тренировался и растянул себе все, что только можно. После очередного такого короткометражного кошмара Гарри проснулся и попытался найти рукой Рона. Пальцы нащупали только подушку, одеяло и холодную пустоту. Сердце подпрыгнуло. Гарри резко подхватился. Открыть глаза получилось не сразу — ресницы слиплись. Пока Гарри пытался аккуратно снять пальцами эти крошки, успел вслушаться в звуки за стеной. Рон звенел посудой и о чем-то тихо ворчал. По раздавшемуся громкому мяуканью Гарри понял, что Рон беседовал с Живоглотом. Никуда не делся, никуда не ушел. Все еще здесь. Гарри немного успокоился, хотя внутренности по-прежнему неприятно сжимало каким-то нехорошим предчувствием. Ну, или наоборот — откатом после вчерашнего… Хотелось бы, конечно, спрятаться под одеяло вновь, накрыться им с головой и никогда-никогда-никогда оттуда не вылезать, чтобы не сталкиваться со стыдом после своей вчерашней выходки. Но нервы уже накрутились так, что лежать Гарри просто не мог. Ему нужно было выяснить, какой именно масштаб бедствий он нанес и можно ли что-то исправить. Кое-как Гарри поднялся, взял с прикроватной тумбочки очки, натянул какую-то футболку, которую нашел в верхнем ящике комода и, шатаясь от накатившей на него слабости, пошел на звуки. Рон сидел на стуле, подобрав под себя ноги. Живоглот ходил вокруг, вставал на задние лапы, целился на то, чтобы запрыгнуть на стол, но Рон грозно осадил его, как только кот начал готовиться к прыжку: — Нет, нельзя! Живоглот поджал уши и недовольно мявкнул. — Привет, — сказал Рон, заметив Гарри. — Как ты? Гарри часто заморгал. После вчерашнего он как минимум ожидал игнора на несколько часов. Или дней. — Хреново, — ответил он, дернув плечом. — Ты? — Паршиво, — кисло отозвался Рон. — Жру все подряд, не могу никак выйти из… не знаю, как описать это состояние. Нервозное, наверное. Гарри подошел к Рону, но замер уже у самого стола, не решаясь ничего сделать. Очень хотелось прикоснуться, зарыться пальцами в рыжие волосы, погладить по щеке, взять за руку, обнять, поцеловать — что угодно, только бы как-то извиниться. Но Гарри не знал, позволено ли ему хоть что-то из этого, поэтому просто тяжело опустился на соседний стул. Живоглот, воспользовавшись заминкой, запрыгнул на стол и попытался подцепить лапкой кусочек курицы с тарелки Рона. — Ах ты наглая ж морда, — протянул Рон, — я же положил в миску, но тебе обязательно надо своровать, да? Ну воруй! И как только Рон перестал сопротивляться, у кота пропало желание вредничать. Он фыркнул и просто разлегся посреди стола, больше не посягая на тарелку. — Не голоден? — спросил Рон, повернувшись к Гарри. — Много еды осталось. — А? Да. То есть, нет, не голоден, — растерялся Гарри. — Я наоборот… э-э… теряю аппетит, когда… ну, всякое такое. Рон кивнул и продолжил есть, а Гарри украдкой наблюдал, не в силах слишком долго держать зрительный контакт. Рон выглядел… так себе. Бледный, под глазами круги, волосы торчат во все стороны. Движения одновременно и дерганые, и медлительные, не синхронизированные. Наверное, в голове у Рона скакали мысли, а тело после стрессовой и бессонной ночи реагировало с торможением. Гарри подумал, что сам он со стороны, наверное, выглядел не лучше. — Взрывопотам все еще за елкой? — спросил Рон, легонько болтая стаканом с соком. — Мда уж, — отозвался Гарри и глубоко вздохнул, — я… я не знаю, что сказать. Рон отпил из стакана и громко сглотнул. — Тебя что-то триггернуло? Гарри пожал плечами, не зная, стоит ли рассказывать про свою квартиру. Сейчас, когда страсти улеглись, он понимал, насколько по-дурацки все получилось. Да и повод для истерики так себе: ну пришел домой, ну побыл недолго в гнетущей атмосфере. В конце концов, он уже не маленький мальчик, запертый в чулане, мог бы и выйти наружу. Хотя… по воспоминаниям Гарри, в той маленькой каморке было даже как-то уютнее. Он хотя бы пытался украсить свое жилище, рисовал какие-то картинки, вырезал там что-то там из журналов Дадли, втихаря утаскивал из урны испорченные рождественские украшения, продлевая себе ими праздник аж до марта. Гарри мало на что влиял тогда, ему могло влететь в любой момент за то, что он портит драгоценные облезлые стены душного чулана, но все равно в своем маленьком пространстве он что-то решал. Пусть накажут, пусть наорут, но ведь пока не засекли, можно наслаждаться этим милым маленьким коллажем, где мотоцикл приклеен к небу? На несколько секунд Гарри позавидовал самому себе из прошлого. На его взгляд, у мелкого дела обстояли куда хуже, чем у него сейчас. Но как же много в маленьком парнишке было это упрямого желания жить, хотя весь мир пытался убедить, что не очень согласен с его планами. — Честно? Вот ерунда полная, — фыркнул Гарри, подперев ладонью щеку. — На пустом месте совершенно. Забавно, что он даже не соврал. Его квартира буквально была пустой. — Слушай, ну если тебя так разъебало, то не на пустом, — нахмурился Рон. — Тебя словно отбросило на два месяца назад. Ну, или мне так показалось, не знаю… Гарри пожевал губу. — Да просто… пришел домой, а там все как раньше, — рассказал он, не зная, как еще объяснить, что за чувства на него вчера накатили. — Обстановка вернула в прошлое? — спросил Рон. — Или в какое-то состояние? Чертов Рон и его чуйка. Гарри закрыл глаза и мысленно застонал, осознав, что можно было не парить себе мозги и изначально рассказать Рону все так, как оно есть — и даже без Феликса. Все равно ведь догадался — только теперь это будет стоить им нервов и потраченной в никуда ночи. — Что-то вроде того, — обреченно вздохнул Гарри. — Отчасти понимаю Сириуса сейчас: как ему тяжело было вернуться домой на Гриммо. Мы-то все думали, что главное — свобода, и где угодно лучше, чем в Азкабане. А вот… нет, не где угодно. — У меня так не с местами, а с людьми. Пара неудачных фраз — и все, опять я отправляюсь в ноябрь в середине августа. Гарри подумал, что речь шла о Забини, но не успел уточнить, Рон сам продолжил: — И дело не только в Блейзе. Иногда вот даже Джордж может такое ляпнуть, что хочется пойти и помыть голову изнутри. И причем понимаешь, что это не со зла, да и звучит, как пустяк, но… раз тебе плохо, значит, не такой уж и пустяк, ага? — Да, — мрачно согласился Гарри. Такое направление разговора сбило его с толку. Он ожидал, что они будут выяснять отношения, что ему нужно будет объясняться, а тут… такое впечатление, что за Гарри его работу делал Рон. — Так что там у тебя дома такое? Цвет занавесок символизирует глубокую печаль главного героя и все такое? — хохотнул Рон. — Ну, знаешь, как в книжках… Гарри фыркнул. Если б в его квартире еще были эти чертовы занавески… — Нет, там… помнишь, как выглядела моя квартира, когда я только-только туда въехал? — спросил он. Рон кивнул. — Не в моем вкусе, конечно, но там было… просторненько?.. — протянул он, бросив взгляд в потолок, пытаясь вспомнить. — Я сейчас осознал, что почти не бывал у тебя в гостях, мы все время встречались или у меня, и где-то еще. А что там такого? Зарос хламом или?.. — Наоборот, — Гарри мотнул головой. — Там все так и осталось. Пусто и безжизненно. — О-о-оу, — откликнулся Рон и скривился. — Ну, тогда все понятно. Что понятно? Почему понятно? Гарри нахмурился, никак не желая принять, что после вчерашнего ему еще не предъявили никаких претензий и не пытаются вызвать на эмоциональный разговор. Снаружи гуляла метель, тихо свистел ветер. Снег огромными хлопьями стремительно белил пейзаж за окном. Обычно оживленный город погрузился в спячку. Машины теперь ездили с едва слышным шорохом. Самое громкое, что доносилось с улицы — это звук скребущей по дорожке лопаты. Наверное, хозяин какой-нибудь лавочки, еще каким-то чудом работающей в ковид, пытался расчистить путь, чтобы случайный прохожий мог туда забежать, укрыться от стихии, а заодно и что-нибудь купить. — Почему ты такой спокойный? — не выдержал Гарри. — Я тебе столько херни вчера наговорил… Рон пожал плечами. — Ты же сожалеешь, — он даже не спрашивал, а утверждал. — Откуда ты знаешь, а вдруг нет? Рон тихо засмеялся своим скрипучим смехом и помотал головой. — Гарри, ты извини, но по тебе сразу видно, переживаешь ты о чем-то или нет, — пояснил он. — Даже если бы я плохо знал тебя, мигающий во всей квартире свет как бы… тонко намекнул, что с тобой там не все в порядке за закрытой дверью. — А может, я там злился и мечтал кого-нибудь убить? — не унимался Гарри. — Тогда бы ты прогнал меня. Логично. Но Гарри все равно не мог осознать, что так легко отделался. — Такое чувство, что ты вообще на меня не сердишься, — проворчал он. — Прости, что у меня нет сил швыряться тарелками, — съязвил Рон и погладил подставленный Живоглотом живот. — Я расстроен и кручу это все в голове, но просто… не знаю, мне не хочется на тебя это все обрушивать, понимаешь? — Нет, не понимаю, — гнул свое Гарри. — Я же на тебя обрушил все, и… Рон громко застонал и закатил глаза. — Да Мерлина мать, ты уже сам себя наказал и продолжаешь, блин, сейчас это делать! — возмутился он. — Зачем мне тебя еще мучить? Что мне это даст? — Не знаю. Возмездие? Чувство справедливости? Своей правоты? — Гарри, — тяжело вздохнул Рон. — Если ты хочешь, чтобы я на тебя накричал, так и скажи, я накричу. Гарри фыркнул, но не нашелся с ответом. Когда его представления и ожидания озвучивал Рон, все начинало и правда звучать по-идиотски, словно в каком-то искаженном больном измерении. Действительно, зачем орать, если можно не орать? — Я просто не вижу сейчас смысла эмоционировать, вопить и кидаться стульями, — объяснил Рон. — Крики и ругань — это же крайняя степень, да? Когда человек настолько тебя не слышит и не понимает, что остается только… такая форма. Сейчас же ты в адеквате и нормально все воспринимаешь, так зачем мне драматизировать? — Да хоть эмоции выплеснуть, не знаю, — ответил Гарри, какой-то задней мелькнувшей мыслью вспомнив о профессоре Фоули. — Я просто… я не понимаю… — Что? Гарри закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь подобрать слова. — Иногда мне кажется, что ты на несколько лет меня старше, — заговорил он. — Ну, когда рассуждаешь вслух обо всем этом, или когда реагируешь спокойно там, где я с катушек слетел бы давно, или когда сам себя останавливаешь в моменте, пока тебя еще не захватили собственные эмоции… — стал перечислять Гарри. — А потом видишь, как я грызу сосульку — и все, это впечатление как рукой снимает? — предположил Рон. Гарри распахнул глаза и увидел широкую улыбку. — Да нет, нормально, — Гарри почувствовал, как уголки его губ тоже поползли вверх. — Оно тоже воспринимается так… вот как будто бы ты принял самого себя. И сделал это так естественно, словно таким родился. Мне иногда так странно вспоминать, какой ты был раньше… Кажется, я по сравнению с тобой вообще не изменился, застрял в каком-то возрасте и совершенно не представляю, что мне делать, как все решить, как со всем справиться. — Мы все временами где-то застреваем, — философски заметил Рон. — Да, но… ай, неважно, — махнул рукой Гарри. — Я шел сюда, как на казнь, а оказалось, что ее отменили, но я уже настроился умирать и как будто… слегка разочарован этим? — спросил он больше у себя, чем у Рона. — В голове такая овсянка из мозгов… — Я тоже в ахуе, — Рон накрыл своей ладонью руку Гарри. — Мне жаль, что так косячно вышло. Хотелось, чтобы это вечер запомнился… — Ну, он точно запомнился, — проворчал Гарри. — …Чем-то другим, — закончил Рон. — Мда уж, — Гарри покачал головой, тем не менее, млея от прикосновения горячих пальцев к своей заледеневшей руке. Он не знал, что еще сказать. Вопрос не казался ему закрытым, но и никаких разборок на горизонте не мелькало. Кажется, Рон вчера был прав, когда сказал, что все это перестанет казаться таким драматичным, когда они поспят… — Почему ты решил, что я тебя брошу? — спросил Рон после долгой паузы. — Разве я где-то на это намекал? А вот и драма!.. Свободной рукой Гарри потянулся к стакану с соком. Отпил, желая дать себе небольшую паузу, чтобы обдумать ответ. — У меня в голове… я вдруг вспомнил, как ты разобрался с Блейзом. Я пытался переключиться, но что-то внутри словно… вцепилось в этот фрагмент? И все, дальше оно покатилось, цепляя за собой все мелочи, которые можно было трактовать двояко. — Мелочи? — Рон крепче сжал его руку. — Ну… ты вчера сказал, чтобы я не накручивал себя, если что-то пойдет не так, — поморщился Гарри. Рон опустил ноги на пол и откинулся на спинку стула. — Блин, Гарри! Я просто не хотел, чтобы ты нервничал в целом! И что если мы ни к чему не придем или не совпадем взглядами, то все равно сможем это как-то решить! Ну, разумеется. Все, как всегда, оказалось проще, чем он себе надумал. — Ну, дубина я, что тут скажешь, — закатил глаза Гарри. — Идиотина, дурак и… — Картошка! — подсказал Рон. Гарри прыснул. — Да, картошка, — согласился он, развернув ладонь и стиснув пальцы Рона в ответ. Они замолчали, вслушиваясь в свист ветра за окном. Лопата перестала копать, вместо нее уже шумела и пищала машина, расчищающая снег. Из-за морозных узоров по углам окон в помещении было темнее обычного. Но сейчас этот дневной полумрак не беспокоил Гарри. Рядом с Роном даже серость казалась яркой. — Я бы не бросил тебя так просто, — произнес Рон после долгой паузы. — Да посмотри хотя бы, как меня на Блейзе клинит. А это он меня еще заебал — и совсем не в хорошем смысле этого слова. — Откуда мне знать, может, я тоже тебя заебал, — дернул плечом Гарри. — От меня одни неприятности. — Ой, если бы мне не нравилось время от времени влипать в неприятности, я бы перестал с тобой дружить еще на первом курсе, — фыркнул Рон, но, заметив недовольный взгляд Гарри, добавил: — Да брось, нам же было весело! — Ага, особенно последние два месяца, — мрачно заметил Гарри. — Ну, в целом да, — согласился Рон. — Но в кроватке, согласись, все равно было весело! — Ладно, там да, — кивнул Гарри. — Сам от себя не ожидал, что… в общем, до сих пор не понимаю, как к этому все пришло. — Посмотрели друг на друга свежим взглядом, — хохотнул Рон. — Я тоже всегда воспринимал тебя только как друга. Для меня это все такая же неожиданность. — Ты хотя бы знал, что би. А меня еще ломало какое-то время. — А сейчас ломает? — Сейчас? Вроде нормально, — Гарри задумался. — Ну, то есть я еще волнуюсь из-за каких штук, которых мы с тобой не делали, и… я поэтому хотел тебя вчера побыстрее увести в постель, чтобы было легче решиться на… Гарри на мгновение прикрыл глаза, не в силах продолжить. Какой же он дурак… — Пока Феликс действует? — сложил все Рон. — Блин, Гарри, ну никуда бы твой минет не убежал. Я же понимаю, что какие-то вещи для тебя в новинку! — Да я устал уже переживать из-за каждой мелочи! Хотелось чувствовать себя уверенным хоть немного. А то смущаюсь и торможу, блин, как девственник… — Для меня это не проблема. Мне нравится наблюдать, как ты делаешь для себя какие-то открытия. Типа… приятно знать, что ты узнаешь себя в моей компании, и ко многому я приложил руку. И рот. И… — Да-да-да, — перебил его Гарри, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Член ты тоже ко мне приложил, я понял! — Я хотел сказать «усилия», но так мне нравится даже больше, — хитро прищурился Рон. Гарри улыбнулся, глядя ему в лицо, уже не стесняясь, не отводя взгляда. Глаза Рона сейчас были ярко-синие, словно на улице не пасмурная серость декабря, а солнечный золотой октябрь, и лучи насквозь пробивали комнату светом. Милые морщинки в уголках глаз сильнее проступали из-за широкой кривоватой улыбки. Гарри не удержался и погладил Рона по щеке тыльной стороной ладони. — А ты-то чего боялся? — спросил он шепотом. — Вчера ты сказал, что тоже волновался. Ну, что я тебя пошлю… У него в голове не укладывалось: неужели такой как Рон может бояться, что его бросит кто-то вроде Гарри? Из них двоих у Рона все хотя бы в порядке с головой. Ну, относительно… Ему-то по сути только с ноябрем в душе разобраться и Забини с концами послать — и нормальный, совершенно адекватный человек. Открытый, самодостаточный, заботливый, без огромного вороха тараканов в голове. Гарри мог перечислять в голове плюсы Рона и дальше, но суть была одна: непонятно, зачем такому человеку тянуть с собой чемодан без ручки в лице Гарри. Лучше бы наоборот избавился и жил себе спокойно… — Ох, да там много всего, — вздохнул Рон, потеревшись колючей щекой об руку Гарри. — Во-первых, меня, как и тебя, думаю, до сих пор преследует страх похерить наши с тобой… сколько? Тридцать лет дружбы? Жесть, как время летит-то… — А во-вторых? — спросил Гарри, зная, что Рона сейчас может понести не туда, и надо помочь ему сохранить нить повествования. Но Рон долго молчал, не решаясь сказать. Гарри понял, что та болтовня про дружбу — это специально. То ли Рон хотел отвлечь Гарри, то ли сам готовился плавно перейти к какой-то неприятной теме. — Ну… временами мне казалось, что я тебя использую, — сказал Рон. — Ты был не в лучшей форме, болел, плохо себя чувствовал, а тут я… со своей удушающей заботой. — Удушающей? — поднял брови Гарри. — Навязчивой, прилипчивой, не знаю, — вздохнул Рон, закатывая глаза. — У меня есть с этим проблемы, не всегда чувствую грань. Мамина модель лезет. Теперь Гарри понял, о чем речь. Да, у Рона, как и у Джинни, сквозили какие-то такие проявления, похожие на те, что есть у Молли. Но, на вкус Гарри, у них обоих это сильно сгладилось — у Рона и Джинни какие-никакие тормоза все-таки были. Они не нянчились с Гарри, когда в этом не было нужды, только в моменты, когда он реально не мог о себе позаботиться сам. Конечно, Рон все время пытался его накормить, или… да даже вот перестегивал ему пуговицы, когда Гарри носился в состоянии аффекта и не мог сосредоточиться на таком мелком и неважном деле, но это все… не раздражало. — Мне не казалось это навязчивым, — пожал плечами Гарри. — Просто… наверное, я не очень умею принимать заботу. И дело не в тебе, просто я сам по себе такой. В голове каким-то искаженным эхом зашептали голоса. — Я просто не понимаю, что с тобой происходит!.. Джинни. Они когда-то ссорились из-за этого… — Почему ты все время убегаешь?.. Но тон другой, словно с кассеты с поврежденной пленкой. Гарри помотал головой, не желая сейчас выдвигать на первый план эти воспоминания. Не время и не место. — У тебя иногда такое недовольное лицо, словно я на запретную территорию ступил, — объяснил Рон. — Я стараюсь держать себя в руках, но иногда меня заносит. — Нет, я… ох, — Гарри вздохнул. Он не ожидал, что со стороны все воспринимается настолько иначе. — Меня иногда бесит, что ты весь из себя позитивный, улыбающийся и спокойный. Словно тебя не пронять ничем и никак, сколько бы хуйни я ни выкидывал. А потом я увидел, как тебя крыло после Забини, и как-то... не знаю, — неловко закончил свою мысль он. — Наверное, я просто завидовал, что ты можешь жить и ловить кайф из-за всего на свете, а мне весь мир кажется враждебным, серым и гнилым. — Учитывая то, сколько разного на тебя свалилось… в общем, в твоем случае, думаю, это вполне понятно и объяснимо. Трудно любить мир, который так часто оказывается к тебе несправедлив, да? Гарри прикусил губу, не зная, что сказать. Прибедняться совсем не хотелось. Да, бывало непросто, но ведь… многим непросто? — Если тебе станет легче, я тоже временами загоняюсь из-за херни и думаю о людях хуже, чем они того заслуживают, — продолжил Рон. — И на тебя, кстати, мой внутренний критик тоже иногда наговаривает херни. — Например? — Только не обижайся, ладно? — попросил Рон. Лицо его скривилось, словно от зубной боли. — Я в какой-то момент просто испугался, что это все — временно, типа… ну, сначала сам на себя гнал, что пока ты болел, находился в уязвимом состоянии, тебе нужна была помощь, забота, бла-бла, и все остальное, а я к тебе такой прекрасный присосался — и поехал. А потом меня вывернуло в обратную сторону, — Рон вздохнул и прикрыл глаза на несколько секунд: — Что как только ты выздоровеешь и придешь в себя, я уже не буду тебе нужен. Гарри опешил. Об этом он даже не думал и еще не понимал, как относиться к этому признанию. — Ты думал, я тебя использую? — спросил он, с трудом удержавшись, чтобы не отшатнуться от Рона. Обида. Вот оно. Именно это он и почувствовал. — Не ты, а проекции и загоны в моей голове, — цокнул языком Рон. — Мы же все по каким-то заезженным сценариям живем и в чем-то застреваем, помнишь? Был период, когда я попадал на людей, которым я был нужен только веселым и бодрым, и все заканчивалось, когда накрывало меня. И как-то вот… я знаю, что это не про тебя, но, когда видишь знакомые проявления, все равно невольно напрягаешься. Гарри скривился, представив, что какой-то мудила посмел кинуть Рона в момент, когда ему нужна была помощь. Да кем нужно быть, чтобы так делать? Рон, заметив перемену в его выражении лица, поспешил добавить: — Все в порядке, это не мой основной мучительный цикл. Так, периодами случается. Я больше по тревожным людям с манией контроля, которых окружаю вниманием и заботой, а потом расстраиваюсь, когда не получаю ответного тепла и обожания. Потому что мне везет на тех, кто не умеет так же выражать эмоции, даже если очень хочет. Гарри округлил глаза и с трудом проглотил ком в горле. Рон так точно описал и его, и… Гермиону. И, наверное, Забини. Хотя последнего Гарри так и не удалось раскусить до конца. Интересно, а Кэтрин такая же? Судя по тому, как она переживала за дочку, сходила с ума и не могла найти себе места — скорее всего, да. Просто ее профессиональный опыт мог ей сглаживать какие-то вещи, и она могла быть более… теплой и отзывчивой. — И у тебя, как ты видишь, кое-что совпадает с этим… типажом, — нахмурился Рон. — Но и многое отличает все-таки. Это меня и вытаскивало из пучины тревоги. — Что? — хриплым голосом спросил Гарри и прокашлялся. Жаль, сок они уже допили… — Мне весь список выкатить? — усмехнулся Рон и размял шею. — Так, ну начнем. Ты меня слышишь и слушаешь. Ты не уходишь, когда нужен, а когда не нужен — уходишь. Ты лучше всех в мире печешь оладьи, ты… И Рон правда выкатил ему список плюсов, которые Гарри даже не считал у себя за плюсы. Многое для него казалось мелочью или чем-то совершенно обычным, словно так и должно быть по умолчанию, но для Рона, оказывается, все это имело значение. — …И что ты даешь мне дурачиться, а не дергаешь за рукав или не бьешь ногой под столом, когда я не то ляпнул. И что доверяешь мне какие-то важные вещи, не проверяя меня потом тысячу раз, словно я ко всему на свете отношусь безответственно и точно накосячу, не понимая, насколько для тебя это все серьезно. И что ты не бесишься, когда я выпендриваюсь и гримасничаю… Гарри все слушал и слушал, не веря, что кто-то может найти в нем столько хорошего. Сердце счастливо трепыхалось в груди. От обиды не осталось уже и следа, Гарри понял, что Рон хватался за эти мысли о своих заезженных сценариях, скорее, по привычке, и сам же достаточно быстро опровергал все навязчивые образы. — …И в конце концов, ты смеешься над моими шутками, а значит, у тебя есть вкус, — закончил Рон, но, немного подумав, добавил: — Ну, или у нас обоих его нет… Гарри фыркнул и покачал головой. — Гермиона тоже смеется над твоими шутками, — заметил он, вспомнив, как они вместе хихикали, сидя на диване среди зарослей комнатных растений Рона. — Гермиона… да, — вздохнул Рон и прокашлялся. Он так долго говорил, что слегка осип. — Наверное, мы бы и дальше были женаты, если бы видели, что по-прежнему идем в одну сторону. — А вы не шли? — тихо спросил Гарри. Он гладил руку Рона, пальцами повторяя контур спиралевидных шрамов, оставшихся после бойни в Отделе тайн. Даже после развода Рон и Гермиона относились друг к другу теплее и нежнее, чем многие люди в браке. — Когда-то да, а потом перестали, — пожал плечами Рон. — Мне важен дом, и чтобы он был полон. Это как бы центр моей Вселенной, место силы, вокруг чего все строится. Если тут нет детей, значит, должны быть гости. Даже вот круглый стол, чтобы видеть всех, — Рон постучал кулаком по столешнице. Живоглот недовольно дернул ухом, разбуженный громким звуком. — А для Гермионы дом — это место, где она ночует, понимаешь? — продолжил Рон, глядя куда-то в пространство невидящими, словно остекленевшими глазами. — Место, где она спит и ест, чтобы дальше бежать делать свои великие дела. Ее центр Вселенной — где-то там, не здесь. Не могу же я вечно держать ее дома, потому что это моя главная ценность — и я так привык, да? — Но и вечно ждать ты же тоже не можешь, — вздохнул Гарри, неожиданно спроецировав описанное Роном на себя и Джинни. Она ведь тоже вечно его ждала. А его метало, как и Гермиону… Где-то там, не здесь. — Я хочу, как ты, — признался Гарри. — Но меня сносит с пути, и я тоже вечно где-то там, как и Гермиона. Хотя у меня все это было, а я… Они ведь с Джинни построили вместе что-то действительно классное… Рон терпеливо ждал, пока Гарри найдет ответ у себя в голове. — Мне почему-то казалось, что я этого не заслужил. Что там мне не место, — наконец-то сформулировал Гарри. — Хотя прямо мне никто этого не говорил, даже не намекал. Не знаю, херня какая-то… — Давай так. Если ты вдруг снова поймаешь это ощущение, скажешь об этом мне, хорошо? — предложил Рон. — Кажется, это твой какой-то заезженный сценарий. Будем отлавливать. — Да я… блядь, мне еще вчера стоило обо всем рассказать, — помотал головой Гарри. — Все это, что мы обсудили сейчас… наверное, так должен был звучать наш Запланированный Важный Разговор, да? — Да не жалей уже, — махнул рукой Рон. — Может, без этой ссоры мы бы не всех тем коснулись. А так одним махом сколько вопросов закрыли! Я прямо чувствую, что у меня от сердца отлегло… И это было заметно. Рон перестал сутулиться и выпрямил плечи, на бледных щеках появился здоровый румянец, глаза, несмотря на некоторую припухлость, блестели жизнью и счастьем. — Ты во всем на свете способен увидеть что-то позитивное, да? — с усталым вздохом спросил Гарри, тем не менее, чувствуя, что сам заражается хорошим настроением Рона. — Ну, за это ты меня и любишь! — уверенно заявил Рон. — И не смей отрицать, у тебя на лице все написано! — И не собирался, — фыркнул Гарри. Хотя он еще не был готов произнести этого вслух, но мысленно… согласился. — Так что, мы в силе? В смысле, мы вместе? Ну как… э-э, — Рон стал щелкать пальцами, пытаясь подобрать слово. — Партнеры? — тихо подсказал Гарри. — Партнеры, — согласился Рон, обрадованный, что слово нашлось. — Да, точно! Гарри не предполагал, что это слово, слетевшее с уст Рона теперь уже не случайно, не в разговорах с другими, настолько его взволнует. Да, это казалось важным, но… Настолько, чтоб вскружить голову? Настолько, чтоб ускорить сердцебиение в тысячу раз? Настолько, чтоб в горле пересохло? Настолько, чтоб ладони вспотели, а колени задрожали? Не в силах сдерживать себя, Гарри резко поднялся со стула и забрался к Рону на колени. Как вчера, только теперь сам — без Зелья удачи. Обхватил руками и сжал в объятьях, крепко-крепко, так до сих пор не веря, что все разрешилось, все уже позади. Рон был прав: хорошо, что они все обсудили. Пусть все вышло так… по-дурацки. Ночью Гарри и подумать не мог, что все придет к этому, что все наладится, что у них есть шанс так быстро все разрешить. Чертов Рон со своим дзеном… сейчас Гарри был рад, что хоть у кого-то из них двоих голова оказалась на месте. Расскажи ему, объясни, как ты испугался, как тебе было плохо и больно, расскажи, расскажи… Гарри сглотнул, но не смог ничего из себя выдавить. Феликс давно выветрился, но советующий шепот в голове остался. Надо было вчера решиться на это… Гарри разжал объятья, немного отстранился и запустил пальцы в волосы Рона, погладил за ушами, заглянул в синие глаза. Все это казалось сном. Да, наверное, он все еще лежит в кровати и сходит с ума от того прилива эмоций, сгорая от стыда, чувствуя, как водоворот внутри крутится, безжалостно засасывая в себя все надежды. Даже ощущения на кончиках пальцев не могли убедить Гарри, что ему это все не кажется. Что мягкая кожа с россыпью золотистых веснушек — не сон. Что колючая рыжая щетина — не плод его фантазии. Что сухие потрескавшиеся губы — реальные. Что дрожащие светлые ресницы — существуют. — Я не могу никак это осмыслить, — прошептал Гарри, обхватив лицо Рона руками. — Не могу поверить. Кажется, я сейчас проснусь, а мы все еще в ссоре… — Во сне мы бы не выглядели такими помятыми, — заметил Рон и, приблизившись к Гарри, провел своим носом по его носу. — Но даже если это и сон, то… ты теперь знаешь, как помириться со мной, когда проснешься, а? Гарри закрыл глаза и прижался к Рону лбом. — Ну вот как ты это делаешь, а? Как ты умудряешься все время находить правильные слова? Рон фыркнул и схватился за плечи Гарри. — С недавнего времени стал много читать, — пробормотал он, уже касаясь своими губами рта Гарри. Целоваться под действием Зелья удачи было невероятно. Целоваться после всего этого пережитого стресса, зная, что все плохое позади, — еще лучше. Гарри прижался к Рону всем телом, стиснул бедрами его бока. За окном все еще дул ветер, в помещении гулял сквозняк, но внутри Гарри все пылало. Горячие ладони Рона забрались к нему под футболку и погладили поясницу. А губы… черт, кажется, они давно не вкладывали в поцелуи столько чувств. Как будто бы с другими формами ласк, которые они постепенно открывали для себя, стало пропадать все, с чего они стартовали. Сначала они просто касались друг друга губами, словно боясь спугнуть этот трепет предвкушения. Нежно, неторопливо, совсем-совсем невесомо, улавливая лишь вдохи и выдохи друг друга. Рон тихонько застонал, и Гарри приоткрыл рот, считав это как просьбу. Язык коснулся его нижней губы, дразнясь и заигрывая, а потом проник внутрь. Рука Рона поднялась вверх, погладив Гарри по спине, а потом легла на его шею. Пальцы тронули волосы на затылке, нежно перебрали отросшие пряди. Гарри захотелось потереться головой об руку, как обычно делали коты, когда их гладили, однако все его внимание сосредоточилось на губах Рона — сухих, потрескавшихся, но очень-очень желанных. Поцелуй распалялся. Гарри чувствовал, что дыхания уже не хватает, но все равно не мог заставить себя оторваться от Рона. Сейчас Гарри нуждался в нем больше, чем в кислороде. В брюках становилось тесно, ширинка неприятно давила. Гарри запоздало вспомнил, что так и вырубился в этих неудобных штанах, но только сейчас ощутил дискомфорт из-за плотной душной ткани. Руки скользнули вниз, Гарри провел ладонями по груди Рона. Соски отреагировали на прикосновение даже через одежду, Гарри почувствовал, как они затвердели под его пальцами. Рон разорвал поцелуй и сделал глубокий вдох. Только после этого Гарри осознал, что его голова уже стала кружиться из-за недостатка воздуха. Продолжи они в том же духе, его бы вскоре завалило набок. Он немного отдышался и посмотрел на Рона. Рыжие ресницы задрожали, а потом приоткрылись. Гарри увидел, что глаза Рона совершенно расфокусировались. Гарри вновь приблизился к нему, на этот раз припав губами к его виску. — Я хочу тебя, — прошептал он на ухо Рону. — Так возьми меня. Гарри отстранился, чтобы взглянуть в глаза Рона. Неужели он имел в виду?.. Рон улыбнулся ему уголками губ, как будто отвечая ему на незаданный вопрос. — Ты?.. — Да, — кивнул Рон. — Мы?.. — Ага! — Вау, — выдохнул Гарри, широко распахнув глаза. — Охренеть! Из него вырвался нервный смешок. Гарри ничего не мог с собой поделать — как только речь заходила о чем-то новом и неисследованном, его бросало в дрожь. И Рон, конечно же, заметил это. — Начнем с чего-то привычного, а там — как пойдет? — предложил он жарким шепотом. — Если окажется, что ты не готов, то и черт с ним. Это не проблема. Гарри сглотнул и благодарно кивнул. — Да, давай. Как пойдет, — согласился он и встал, потянув Рона за руку. Кровать встретила их прохладными простынями, но едва ли Гарри и Рона это волновало. Замерзнуть-то они точно не успеют… Гарри вздохнул с облегчением, когда Рон наконец-то стянул с него эти дурацкие брюки. Складки из грубой ткани натерли кожу под коленями, но Гарри ощутил это только на контрасте, когда избавился от этой детали одежды. Рон откинулся спиной на матрас, а Гарри забрался на него сверху. Поставил ладони по обе стороны от головы Рона и вновь склонился над его губами. Рон низко застонал, пылко отвечая на поцелуй, и вцепился пальцами в волосы Гарри. Запоздало вспомнилось, как вчера эти руки перебирали пряди, когда… Мерлин, он правда на это решился? Или это очередной сон, который ему подкинула эта нервная ночь? Вчерашнее казалось уже нереальным, выдуманным. Не может быть так хорошо, если совсем недавно было плохо. Хотелось даже как-то протестировать реальность, понять, почудилось ли ему это все, но точно не здесь, не сейчас. У Гарри были дела поважнее… Отлучившись от губ Рона, Гарри переключился на его ухо. Втянул в рот мочку, покатал на языке, отпустил, легонько подул… Рон дернулся от неожиданности, и Гарри хихикнул, довольный свой шалостью. — Шутник, блин, — фыркнул Рон, но в его голосе не было обиды, так что все в порядке. — Угум, — довольно кивнул Гарри, уткнувшись носом в местечко, где плечо переходило шею. Поцеловал там, лизнул слегка уже потную кожу, прикусил… Рон выругался и поскреб ногтями по голой спине Гарри. Как он и обещал, он никуда не торопился. Ни на что не указывал, просто позволял Гарри делать все, что ему вздумается, и, черт возьми, откликался на все прикосновения, даже случайные, когда Гарри просто хотел сдвинуть руку. Такая отзывчивость еще больше распаляла. Гарри чувствовал, что белье уже не способно сдержать его возбуждение. Он посмотрел вниз и увидел, как член натянул ткань трусов. У Рона ситуация была не лучше. — Снимай уже, — потребовал Рон, забросив руки за голову. — Собираешься смотреть? — прищурился Гарри, встав обратно на колени. — Или поможешь мне? — Хочу насладиться зрелищем, — Рон подвигал бровями. — Лентя-яй, — протянул Гарри, засунув большие пальцы под резинку. — А волшебное слово? — «Акцио» трусы Гарри Поттера? — хмыкнул Рон. Гарри покачал головой, прикусил губу и, сжав пальцами резинку боксеров, медленно потянул вниз. Выражение лица Рона тут же переменилось. Ухмылка пропала, губы приоткрылись, Гарри слышал, как он перевел дыхание. Глаза Рона заблестели. Он смотрел на Гарри словно на произведение искусства. Стало немного неловко, и Гарри опустил взгляд, чувствуя, что опять краснеет. Но, тем не менее, от своего белья он избавился… — Когда я уже перестану всего смущаться? — спросил он больше у себя, чем у Рона. Рон уже столько раз видел его голым, пора бы уже и привыкнуть! С другой стороны, обычно они просто раздевали друг друга, занятые поцелуями, ласками и объятьями, верно?.. А раздеваться вот так, когда каждый твой жест, каждое твое движение заметно и видно, тоже было… в новинку. Рон сел, приблизившись к Гарри, а потом вовсе обнял. — Не торопи себя, — прошептал он на ухо Гарри. — У нас с тобой гибкий график, дорогой. И не только график… Гарри фыркнул, уткнувшись в плечо Рону. Руки сами собой поползли вниз, добрались уже до боксеров Рона, потянули… Рон помог ему себя раздеть, и тут же лег обратно на спину, утягивая за собой Гарри. Привычное положение придало Гарри уверенности. Ладонью он обхватил член Рона и стал двигать рукой в темпе, который нравился им обоим. Ускориться, чтобы потом замедлиться, подразнить, помучить, и снова ускориться… Рон запрокинул голову, открыв Гарри больше доступа к своей шее, чем он и поспешил воспользоваться. Своими поцелуями и прикосновениями Гарри хотел загладить вину за вчерашнее. Опрокинуть на Рона просто тонны нежности, компенсировать испорченную ночь. И, кажется, получалось. Рон елозил под ним, громко вздыхал, цеплялся за плечи Гарри, прижимая его к себе. Руку зажало между их телами, уже стало неудобно продолжать ласки. Рон шире раздвинул ноги, а его ладони скользнули вниз по спине Гарри, легли на ягодицы, надавили… Гарри двинул бедрами, проехавшись членом по лобку Рона. Сухо, неудобно. Они одновременно потянулись к подушке, где в щели между стеной и кроватью чаще всего оказывалась бутылочка со смазкой. Гарри припал к губам Рона почти в один и тот же момент, когда их пальцы сомкнулись на пластиковом бутыльке. Вот так гораздо лучше… Когда Рон помог выдавить ему смазку на ладонь, и Гарри вернул руку обратно, обхватив их члены, трение перестало приносить дискомфорт. Рон застонал ему в рот и вскинул бедра, желая продлить прикосновение. Потом он просунул свою руку между их телами и схватил Гарри за запястье, чуть-чуть сдвинув его ниже, как бы намекая, но и не торопя… Гарри оторвался от его губ и посмотрел на Рона. Светлые ресницы трогательно дрожали, но приоткрылись, когда Рон почувствовал на себе его взгляд. Растянул губы в улыбке, одной рукой крепче сжал запястье Гарри, а другой погладил его по щеке тыльной стороной ладони. — Я готов, — шепнул он, отбросив со лба Гарри упавшие пряди. — Когда ты сам почувствуешь, что тоже, то… Он не договорил, но Гарри понял. Во рту пересохло, и он сначала кивнул, а потом ответил: — Я почему-то… не могу решиться, — признался он и нервно хохотнул. — У меня аж живот скрутило. Рон отпустил его запястье и обхватил ладонями лицо Гарри. — Ничего не бойся, — жарко выдохнул он. — Мне нравится все, что ты делаешь. Мне важно каждое твое прикосновение. В груди защемило, а в горле появился подозрительный ком. Гарри быстро заморгал, пытаясь прогнать внезапную нахлынувшую волну чувств. Но Рон считал его заминку иначе: — Я могу начать сам, — предложил он, погладив Гарри за ушами. — А ты посмотришь, м-м? Рот наполнился слюной от фантазии, как Рон раздвигает ноги еще шире и как его пальцы, только что ласкавшие член, скользят вниз, касаются яичек, двигаются дальше, дотрагиваются до входа, проникают… Гарри громко сглотнул и мотнул головой. Такого зрелища он точно не переживет. Пока что. — Я хочу сам, — улыбнулся он уголками губ. — Просто… мне надо немного настроиться, ладно? Рон схватил его за уши и притянул голову Гарри к себе. Но не поцеловал, а просто потерся носом об его нос. — Конечно, милый, — прошептал он. — Не будем никуда спешить. Гарри благодарно кивнул, чмокнув Рона в кончик носа, отчего тот тихо засмеялся. От этого низкого смеха у Гарри внутри всегда что-то трепетало. Гарри возобновил ласки рукой. Ладони Рона сползли по его шее вниз, погладили плечи, поднырнули под мышки и снова легли на лопатки. Рон шумно выдохнул и закрыл глаза, предоставив Гарри полную свободу выбора. Легкие царапающие движения коротких ногтей по спине погнали вниз по позвоночнику волну мурашек. Снежная тишина за окном только подчеркивала тихие стоны, слетающие с губ Рона. Они казались Гарри почти оглушительными. Дневной полумрак пасмурной серости успокаивал и замедлял, не хотелось никуда торопиться. Только бесконечно валяться, касаться друг друга, тонуть в этой тягучей нежности. Гарри выдавил на пальцы еще немного смазки, провел костяшками пальцев по внутренней стороне бедра Рона. Он уже почти решился, надо было только собраться с духом и… — Гарри, ты опять не дышишь, — низким шепотом напомнил Рон. Гарри вдохнул, выдохнул, и почувствовал, что в голове и правда прояснилось. Блин, как Рон успевает следить не только за собой, но еще и за Гарри?.. — Опять нервничаю, — признался он, потеревшись щекой об плечо Рона. Его рука медленно ползла по бедру Рона. Гарри зажмурился и сжал губы. Сердце стучало как ненормальное. Пальцы Рона снова оказались у него в волосах, нежно погладили затылок, помассировали, пытаясь успокоить. Все, нужно просто собраться и… — Погоди, — вдруг сказал Рон и засмеялся. — Палочка. Мы забыли… Очищающие чары. Гарри прыснул, чувствуя, что опять краснеет. Придурки. Рон вылез из-под Гарри, дотянулся до своих штанов, лежащих на полу, достал палочку. Гарри был благодарен, что он сделал все сам, дав этим самым небольшую паузу. — Хорошо, что хоть у одного из нас голова работает, — проворчал Гарри, наблюдая, как запястье со спиралевидными шрамами делает круг. — Боже, я совсем забыл… — Да я тоже, — фыркнул Рон, отложив палочку на прикроватную тумбочку. — Как-то на тебе сосредоточился, и из головы совсем вылетело. Гарри вздохнул, осознав, что ему нужно опять проходить весь этот путь заново. Собираться с мыслями, настраиваться, решаться… Да что ж такое-то? Рон, почувствовав, что Гарри опять загнался, схватился за его плечи и растирающими движениями провел по ним ладонями вверх и вниз. — Помнишь, как я тебе делал? — спросил он. — Тебе же понравилось, да? Гарри вспомнил тот день, когда решился попросить Рона… черт, это было охренительно, не похоже ни на что из того, что он испытывал раньше. Хоть впечатления подпортил тот идиотский стихийный выброс, все равно тот опыт из памяти уже не выцарапаешь. Гарри понял, зачем Рон напомнил об этом эпизоде. Хотел дать понять, что все в порядке, он доверяет Гарри и знает, что тот не причинит ему боли, а наоборот, ответит с той же нежностью и аккуратностью, которую ощутил он тогда на себе. Набрав в легкие воздуха, Гарри кивнул и прижался ртом к губам Рона. Плотно зажмурившись, Гарри провел пальцами между его ягодицами. Тело под ним отозвалось на ласку, Рон вскинул бедра. Он застонал в рот Гарри и крепче сжал его плечи. Сердце колотилось где-то в горле, но Гарри вспомнил ощущения, как он уже проделывал подобное. Конечно, тогда он не решился пойти дальше, но сам факт… Рон выдавил ему на руку еще смазки. Гарри распределил прохладный гель между пальцами, пытаясь тем самым его нагреть, и вернул руку обратно. Рон вздрогнул и мило хихикнул, когда почувствовал, как пальцы вновь прижались к его входу. Гарри зажмурился и надавил одним из них, легко преодолев сопротивление мышц. Рон, в отличие от него, был куда расслабленнее… Так горячо, так тесно. Гарри застонал, вжимаясь лицом в шею Рона. Напряжение наконец-то отпустило, волнение рассеивалось. Гарри двинул пальцем дальше, а потом согнул внутри, попытаясь повторить то, что проделывал с ним Рон. Получилось. Рон что-то пролепетал и дернулся, вскинув голову. Гарри, как загипнотизированный, смотрел, как перекатился его кадык. Не в силах сдержаться, Гарри прижался губами к шее Рона. Теперь он знал, что делать. Страх окончательно смыло волной предвкушения. Рона под ним просто метало. Он ругался, стонал, подавался бедрами навстречу, и Гарри понял, что с ним можно не тянуть резину. — Гар-р-ри! — прорычал Рон, когда Гарри приставил к его анусу второй палец. — Пожалуйста! Если бы Гарри знал, что из Рона можно было извлечь подобные звуки таким образом, наверное, решился бы на это все раньше. С другой стороны… может, как раз долгий путь усиливал все эти впечатления? Рон выгнулся, когда Гарри развел пальцы внутри него. Он старался действовать осторожно, помня по своему опыту, что сейчас может быть больновато. Но стоны, срывавшиеся с губ Рона, не казались болезненными. Скорее… просящими? — Не нежничай, я в порядке, — пробормотал Рон, ткнувшись губами в макушку Гарри. — Мне нрави… да-да, так! — проскулил он, когда Гарри стал надавливать сильнее, уже не церемонясь. Грудь Рона тяжело вздымалась, Гарри сполз с него, прижавшись сбоку, чтобы не придавить его совсем. Одной рукой Рон зарылся в волосы Гарри, а другой хватался за простыни, комкая их в кулаке. — Еще! — попросил Рон, распахнув дрожащие ресницы. — Мне нужно больше… Гарри послушался и добавил еще один палец. Рон охнул, на этот раз от боли. Гарри увидел, что его глаза немного увлажнились, а мышцы вокруг его пальцев сжались, словно пытались вытолкнуть посторонний объект. Гарри замедлился, почувствовав, что Рон напрягся, и опять вернулся к изначальному плану: действовать аккуратно и осторожно. — Отвык немного, — нервно хохотнул Рон. Его живот втянулся, а сам он задрожал. — Надо немного времени… — Ничего, — шепнул Гарри, поцеловав его в плечо. — Все в порядке. Мы никуда не спешим. Так странно, обычно это Рон успокаивал Гарри. Поменяться ролями оказалось неожиданно волнующе и приятно. Почему-то это придало Гарри уверенности. Словно с чувством ответственности вернулись и силы, и смелость, и какая-то внутренняя опора. Гарри полностью извлек пальцы и снова выдавил на них смазку. Интуиция подсказывала ему, что в таких делах жалеть ее не стоит. И угадал: в этот раз проникновение прошло куда легче. А может, дело было в том, что Рон расслабился? В этот раз он обхватил ладонью собственный член и стал ласкать самого себя. Гарри немного приподнялся, оперевшись на локоть. Он хотел видеть лицо Рона в этот момент. — М-м-мпх, — Рон мотнул головой. Рыжие волосы красиво разметались по простыням, а светло-серый цвет ткани, казалось, еще сильнее подчеркивал всю огненность прядей. Веснушки выделялись на бледной коже, рот приоткрылся, а увлажненные губы блестели. На шее и груди покраснения, которые остались после поцелуев Гарри. Светлые длинные ресницы подрагивали, и когда Рон открывал глаза, Гарри видел, что зрачок полностью закрыл синюю радужку. Рон тяжело дышал и вздрагивал каждый раз, когда Гарри вводил в него пальцы. Теперь уже он не опасался, что причинит Рону вред. Да даже если бы Гарри прямо сейчас остановился и перестал двигать рукой, Рон, скорее всего, сам насадился бы на его пальцы... Гарри облизал губы, чувствуя, как перехватывает дыхание от всего, что он видел и чувствовал. Мыслей в голове уже совсем не осталось, только инстинкты, эмоции и ощущения. — Гарри, — простонал Рон, приоткрыв глаза. — Мне нужно… — Да, — кивнул он. Мандраж опять вернулся, когда Гарри встал на колени перед раскинувшимся перед ним телом. Рон попытался приободрить его улыбкой, но было видно, что он и сам немного занервничал. Гарри отбросил лезущие в лицо пряди назад и на пару секунд закрыл глаза, восстанавливая дыхание. В груди все сжалось от осознания, что сейчас они... — Гарри? — позвал его Рон. Он открыл глаза. — Если ты не готов, то... — Готов, — ответил Гарри быстрее, чем успел подумать. — Просто опять поплыл. Рон кивнул и пальцами зачесал волосы назад. Гарри погладил руками его бедра, больше успокаивая, наверное, себя, чем Рона. Он чувствовал под пальцами дрожь, но знал, что она, скорее, не от страха, а от предвкушения. Он выдавил еще смазки, в этот раз распределив ее по своему члену. Голова кружилась, приходилось напоминать себе, что надо дышать. Так, ладно. Главное, просто начать. И кончить. Эта фраза прозвучала у него в голове голосом Рона. Рон поднял брови, наверное, заметив перемену в выражении его лица… но Гарри только фыркнул и покачал головой. — Ничего, просто мысли дурацкие, — ответил он. — Как всегда. Рон приподнялся, оперевшись на локти, и шире раздвинул ноги. Гарри придвинулся к нему, взял в руку свой член и провел им между ягодиц Рона, пытаясь напомнить своему телу, что подобное они уже проворачивали, просто не двинулись дальше. Помогло. Оказавшись в более-менее знакомой ситуации, Гарри почувствовал себя увереннее. Приставив головку к входу, он осторожно толкнулся. Твою мать... Глаза сами собой закрылись, а дыхание сбилось. Он слышал, что Рон громко зашипел. Гарри схватился за бедра Рона, провел по ним, а потом его руки сами собой поднырнули и подхватили под коленями. Мышцы вокруг него сжались, и Гарри понял, что нужно притормозить. Он приоткрыл веки, и увидел, что Рон сильно зажмурился. Его тело натянулось от напряжения. — Больно? — спросил Гарри. Его голос сорвался и неожиданно осип. Рон мотнул головой. — Нужно привыкнуть, — выдавил он и выдохнул сквозь зубы. Гарри кивнул и застыл в ожидании. К счастью, недолгом. Спустя пару мгновений он почувствовал, что тело под ним стало расслабляться. Болезненная гримаса на лице Рона разгладилась. Осторожно, не делая резких движений, Гарри плавно двинулся вперед, погружаясь в него до конца. Рон выругался и вцепился в простыни. — Гарри! — выдохнул он громким шепотом. — Охренеть… У самого Гарри слов не было. Охренеть — это не совсем то, чем можно описать происходящее. Он просто чувствовал все — и как все смешивается со всем: снежная тишина с их шумным дыханием, спокойная серость с этими яркими эмоциями, прохлада комнаты с горячими прикосновениями, сегодняшнее перемирие со вчерашней ссорой. Гарри упал на дно, но Рон его вытащил. Снова. В ноздрях защипало, а глаза зачесались. Гарри неожиданно для самого себя шмыгнул носом и попытался проглотить ком в горле. — Что такое? — шепотом спросил Рон, заметив его состояние. Гарри мотнул головой и вытер под очками уголки глаз. — Ничего, — хриплым голосом сказал он. — Просто расчувствовался, не знаю… Рон схватил Гарри за руку и потянул на себя, раскрывая объятья. Гарри ощутил, как из-за смены положения его член сдвинулся внутри, и как его там сжало. Перед глазами заискрили звезды, Гарри застонал, теряясь в таких противоречивых ощущениях. Теплые пальцы успокаивающе гладили его по спине, иногда поднимаясь к затылку, а горячий шепот коснулся виска. — Можешь плакать, если хочешь, — Гарри не видел Рона, потому что в этот момент уткнулся лицом ему в ключицу, но по голосу понял, что тот улыбался. — Я тоже сейчас… на эмоциях. — Да нет, все нормально, — тихо ответил Гарри. — Просто накатило. Но все равно не решился поднять голову, потому что ком в горле еще остался. Не хватало и правда сейчас расплакаться, в тот самый момент, к которому они с Роном так долго шли. Сделав пару глубоких вдохов, Гарри понял, что волна непонятных чувств отступила так же резко, как до этого нахлынула. Рон елозил под ним, кажется, ожидая уже чего-то большего. Гарри стал медленно раскачиваться, не решаясь пока делать резких движений. Рон тихонько постанывал и его стоны не были похожи на болезненные, но все же… Ногти легонько царапали кожу на спине, пальцы гладили шею и зарывались в волосы. А потом Рон под ним немного сдвинулся, и Гарри почувствовал, как длинные ноги пытаются обхватить его. — Хочу тебя, — простонал Рон, — хочу больше… Гарри кивнул и немного приподнялся. Ноги Рона соскользнули обратно. Гарри снова подхватил его под коленками и сделал резкий толчок. — Еба-ать, — выкрикнул Рон, широко раскрыв глаза. Рукой он коснулся своего члена, усиливая собственное удовольствие. — Не останавливайся… У Гарри перед глазами все плыло. Очки оказались бесполезны, он снял их и куда-то бросил. Пусть теперь не мог видеть происходящее во всех подробностях, у него оставалось много других ощущений. Плотный жар обхватывал его член, и Гарри чувствовал, как мышцы вокруг сжимаются каждый раз, когда он попадал в точку удовольствия. Рон ругался и громко вскрикивал. Его грудь тяжело вздымалась, а дыхание сбилось. Одной рукой он ласкал себя, подстраиваясь под ритм толчков Гарри, а другой комкал простынь, хватался то за подушку, то за край матраса. Его бедра подавались навстречу Гарри. Рон был открыт, отдаваясь весь без остатка. То, насколько он доверял Гарри, после всего, что тот вытворил… просто не укладывалось в голове. В носу опять защипало, и Гарри шумно выдохнул, отгоняя это неуместное проявление прочь. — Гар-р-ри, — прорычал Рон, — быстрее!.. И он выполнил просьбу. Гарри согнул Рона практически пополам, прижав его колени к груди, и стал делать короткие быстрые движения. Уши Рона покраснели, его рот приоткрылся. Даже размытого зрения Гарри хватило, чтобы увидеть, как блестят его губы, как дрожат его ресницы, как под веками закатываются глаза. Он здесь, он с ним, он не ушел, он поверил Гарри!.. Ребра как будто раздвинулись, Гарри чувствовал, как расправляются в груди легкие, сбрасывая с себя какие-то оковы. Он даже не знал, что они там были, пока не почувствовал освобождение. Гарри зажмурился и сделал глубокий вдох. В животе щекотало словно перышком, мурашки ползли вниз по позвоночнику. Пальцы на ногах поджались, когда он вновь погрузился глубоко внутрь, и Рон сжал мышцы, усиливая ощущения Гарри. — Гарри, — одними губами произнес Рон, — я люблю тебя, я так… Он громко застонал от очередного толчка, но продолжил шептать эти и другие нежности, и от его голоса у Гарри закружилась голова. Он уже не вслушивался в смысл, сам этот шорох звуков и вздохов воздействовал на него каким-то странным образом. Что-то горячее скатилось по его щеке. Гарри открыл глаза, и понял, что мир плывет сильнее обычного, а с его губ сорвался стон, больше похожий на всхлип. Только-только обретенное чувство свободы смыло, горло свело каким-то спазмом. Рон притянул Гарри к себе и крепко-крепко сжал его в объятьях. Гарри просто раздирало от противоречивых ощущений. Ему было и хорошо, и плохо, и сладко, и горько. Низ его тела пылал от наслаждения, а между ребер словно рассыпалось ведро льда. — Не останавливайся, — шептал Рон, хватаясь за Гарри, — прошу, не останавливайся, я уже почти… Рон обнимал его, и хотелось застрять с ним в этом моменте навсегда, но комок в горле прорастал дальше, обвивая внутренности, выдергивая Гарри из его счастливого момента, спуская его с небес на землю. Тело под ним задрожало, мышцы вокруг члена стали сокращаться. Гарри услышал стон, но он донесся до него, словно через туннель. Потом он почувствовал, как ему на живот брызнула сперма. Верх и низ его тела словно принадлежали разным людям. Гарри осознавал и ощущал все, но не контролировал ничего. Его бедра подавались вперед, продолжая делать быстрые короткие толчки, его легкие сжимал невидимый кулак, а сознание вообще улетело куда-то и смотрело на все сверху. Перед глазами даже на секунду мелькнуло видение, как они с Роном лежат на кровати, и Гарри видит свой собственный затылок. Лампа на прикроватной тумбочке замерцала. О нет, только не снова, только не сейчас… В кончиках пальцев закололо. Горячие слезы покатились по щекам, и Гарри спрятал лицо, уже привычно уткнувшись носом Рону в шею. Волна жара поползла вверх по позвоночнику, в висках застучало. В момент, когда оргазм взял контроль над его телом, из Гарри вырвался стон, больше похожий на вой. Его отключило и выбило из тела. Двадцать пятым кадром перед глазами почему-то мелькнули библиотечные стеллажи, а потом их спальня — и снова Гарри увидел самого себя со стороны. Он лежал в объятьях Рона, его спина вздрагивала, и руки с россыпью веснушек нежно касались потной кожи на лопатках. Все лампочки мелькали как рождественская гирлянда, предметы вокруг кровати взмыли в воздух, зеркало над комодом треснуло и упало. Гарри смотрел на это все сверху, с потолка, но слышал голос Рона так близко, словно он шептал ему в ухо: — Все хорошо, я тут, я рядом… — Прости м-меня, п-прости! Я т-так исп-пугался, — заикаясь, произнес Гарри на кровати, а Гарри на потолке с удивлением обнаружил, что его губы тоже шевелятся и повторяют эти же слова. — Я боялся, ч-что… — Все уже позади, Гарри, я здесь. Лампочка слева от них лопнула внутри абажура. Гарри зажмурился от яркой вспышки и… вновь оказался в своем теле. Он сразу ощутил все: и крупную дрожь, и образовавшийся вакуум в груди, и свой заложенный нос, и влагу в уголках глаз, и заледеневшие пальцы, хватающиеся за Рона так, словно только он способен избавить его от этого. Взорвалась лапочка уже под потолком, и вместе со вспышкой перед внутренним взором на долю секунды возникло маленькое окно, а следом за ним — темное небо, запертое в клетку крон деревьев. Миг — и Гарри снова в спальне рядом с Роном. — Я не х-хочу туда, н-не хочу, — произносил он сдавленным шепотом, — только не туда, нет… Он не до конца понимал, что это за образы, но они вызывали у него какой-то животный ужас. Как будто там с ним случилось что-то плохое, ему нельзя туда снова, там его ждет гибель. Вспышка. Пыль плавает в лучах, бьющих через решеточку в двери. Она тоже сверкнула в его мыслях в момент, когда Гарри моргнул, пытаясь остановить этот идиотский поток слез, и сразу же исчезла. Но Гарри узнал эту дверь — он много раз смотрел на нее изнутри своего чулана. Горло сдавило, Гарри почувствовал, что задыхается. В голове заезженной пластинкой трещали голоса, и все они говорили одновременно: — …Ну так не… Лес. Легкий ветер, шевелящий листву. В ветвях блестит паутина. — …Кто мы друг другу?.. Чистое безоблачное небо, кусты гортензий и возвышающийся над ними дом на Тисовой улице. — …Разрывайся! Пустые коридоры Хогвартса, все вокруг в пыли и пепле. — …А у кого из нас остались силы… Все никак не получалось вдохнуть…. — …Ненормальный! Решеточка в двери, свет за ней гаснет и все погружается во тьму. — …Чтобы что-то решать?.. Маленькое окно спальни в его безжизненной квартире. — …Я просто не понимаю, что с тобой происходит!.. Кингс-Кросс, но пустой, чистый, без поездов. — …Кто мы друг другу?! Из груди вырвалось что-то, похожее на скулеж. —…Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри… Черный камень внутри золотого снитча. — …Может, и уйду!.. Вокзал. Где-то далеко впереди — высокая фигура в светлых одеждах. — …Если что-то пойдет не так… — Х-хватит, — икая и хватая ртом кислород, выдавил он. — …Почему ты все время убегаешь?.. Дементоры, скользящие между деревьев. — Все пойдет не так! Натянутая ткань непонятно чего: то ли полога кровати, то ли шатра. —…но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?.. — Пусть они з-замолчат, п-пожалуйста! — умолял он, содрогаясь от рыданий. — Я н-не могу… — Кто, Гарри? Он не сразу узнал голос Рона, хотя он прозвучал кристально чисто, перекрыв весь остальной поток шума. Гарри понял, что ему нужно ухватиться за него, чтобы не сойти с ума. — Он-ни п-продолжают г-говорить, — пожаловался он. — Я н-не м-могу… Голос сел и отказал, и Гарри не сумел продолжить фразу. Он хотел попросить Рона остаться, хотел стребовать с него обещание не оставлять одного со всем этим, но язык перестал поворачиваться. — На хер их, — сказал Рон, сильнее прижав Гарри к себе. — Всех на хер. — Угу-ум, — кивнул Гарри, пытаясь сосредоточиться на его голосе, на его прикосновениях, на его дыхании, на его запахе… Но чем больше Гарри пытался сдержать себя и успокоиться, тем сильнее сдавливало грудь, и оттуда вырывались какие-то совершенно уродливые, отвратительные рыдания. Снова мелькнула библиотека, а потом прозвучал голос Рона, но не в реальности. В голове. — В плохие моменты мне тоже бывает семнадцать. Гарри замер, практически окаменел, чувствуя, как по телу прошлась очередная леденящая волна ужаса. Он не понимал, в чем дело, почему эта фраза здесь возникла. Зачем, чтобы что? Все это не собиралось, походило на нелепый салат из несочетающихся продуктов. Ничего не связано, все нелогично, но, блядь, больно. Гарри попытался сжать пальцы, и оцепенение прошло. Он отстранился от Рона, откатился в сторону и сел, прижав колени к груди. — Я н-не понимаю, — простонал он, закрывая глаза руками. — Я н-не п-понимаю… Рон сел рядом с ним и приобнял за плечи. — Слушай, это и правда была очень нервная и долбанутая ночь, и мы… — попытался объяснить он, но Гарри замотал головой. Он никак не мог сложить все, понять, почему и в какой момент он настолько раскис, не помнил, когда точно полились эти тупые слезы, и что конкретно он говорил Рону, когда его выбило из собственного тела. Все же было хорошо… — Н-нет, — выдавил он, сквозь всхлипы. — Н-нет… — Не оно? — догадался Рон и вздохнул. — Тогда и я не понимаю. Я подумал, что ты просто перенервничал, и все это сразу обрушилось на тебя, и вообще… А может, и оно?.. С чего-то все-таки это началось? Что-то вызвало этот поток вспышек, шум голосов, так почему бы и не?.. Гарри чувствовал, как дрожат его губы, и стучат зубы, а долбаные слезы все продолжали и продолжали течь, никак не останавливаясь. Почему вообще это происходит, почему в такой момент, почему, почему, почему… — П-прости, прости меня, — выдавил Гарри из себя. — Я оп-пять все испортил… Он даже не знал, за что конкретно извиняется. За вчерашнее, за сегодняшнее? — Ох, Гарри, ну ты чего, — шепнул Рон. — Это твои чувства, а не конец света. Они… ну, такие, какие есть. Гарри не понимал, как Рон может сохранять спокойствие. Снова. В очередной раз, когда все их планы и ожидания полетели ко всем Моргановым чертям из-за Гарри. Они не так должны были провести этот день. Мало того, что вчера все испортилось, но сейчас… Гарри представлял, как они будут валяться, болтать о всякой ерунде, сжимать друг друга в объятьях. Радоваться, что все прояснилось, наслаждаться новым статусом. Оставить нервное позади, наконец-то найти ясность и идти уже вместе по какому-то одному маршруту. Но в очередной раз все сломалось. Гарри просто нужно было продержаться и побыть нормальным немного дольше. Может, тогда бы у него получилось обмануть судьбу и убедить ее, что достоин хоть немного побыть счастливым?.. — Н-ненормальные, — обреченно произнес он. — Нет, — Рон стал растирать ему плечи. — Я совсем так не думаю. Гарри шмыгнул носом, наконец-то решился отнять ладони от лица и посмотреть Рону в глаза. — М-мне т-так жаль, — сказал он, икнув к концу фразы. — П-прости… Рон погладил его по щеке, уголки его губ немного приподнялись и растянулись в сочувствующую улыбку. — Да брось, — ответил он. — Просто в эмоционально заряженный момент развязался какой-то внутренний узел. Так бывает. — Д-да? — Ну да, — Рон произнес это таким тоном, словно это само собой разумеющееся, — ты же сам видел, со мной это тоже случалось. — А, — Гарри поджал губы и кивнул, — т-точно. Но легче не стало. Ситуация Рона была понятна и объяснима. А вот почему его опять разъебало, когда все наконец-то наладилось, и почему он не смог сдержаться, и почему он… — Гарри?.. — голос Рона опять словно эхо из туннеля. — Если тебе… Но Гарри отшатнулся от него. Чем больше Рон утешал его, тем сильнее хотелось убежать. Он вновь четко ощутил в своей груди дыру, и как в ней копошится какая-то крыса, раздирая все, что осталось от его внутренностей. — М-мне н-надо… — голос сорвался, Гарри хватанул ртом воздух и неловко сглотнул, — в-вода. Душ. Ему просто нужно было смыть эту ебучую крысу, выгнать ее струей воды. Он опустил ноги на пол, пальцы коснулись ковра. И опять мелькнула эта долбаная библиотека! Но в этот Гарри удалось задержаться в ней подольше. Он уже почти развернул голову, чтобы увидеть источник серебристых всполохов… Рука Рона коснулась плеча и выдернула его из того места, не дав ничего рассмотреть. Гарри застонал и снова отдернулся от него. Он сполз с кровати на пол и стряхнул с ковра осколки. Ну уж нет, в этот раз он докопается до правды! В дыре откуда-то вновь появилось сердце, и оно забилось в бешеном ритме. Страх ушел, осталась только злость и навязчивая идея понять, что за гребаный шторм из воспоминаний обрушился на него, испортив, блин, все. — Гарри?.. Он проигнорировал зов и лег на пол, прижавшись к ковру щекой, цепляясь пальцами в ворс, пытаясь опять вызывать видение с библиотекой. Что-то подсказывало ему, что это важная контрольная точка. Давай, ебаное подсознание! Если ты хочешь что-то сказать, то говори! И оно заговорило… Сначала появился запах — пыль и сгоревшая древесина. Потом звук — тихое позвякивание каких-то механизмов. И вот наконец-то картинка. Стеллажи, высокие-высокие, гораздо выше, чем все библиотеки, которые помнил Гарри. Это не студенческая библиотека в Хогвартсе, и не бесконечная библиотека в Министерстве — она росла в ширину, а здесь полки высотой в два-три этажа. Как в Отделе тайн в комнате воспоминаний, но само помещение… меньше? Гарри видел серебристые отблески, но его голова не поворачивалась туда, как он ни пытался. Он попробовал посмотреть в другую сторону, надеясь по остальным деталям понять, что это за место. Книги, книги, книги, какие-то статуэтки, книги, странный золотистый прибор непонятного назначения, опять книги, пустая рамка на стене, еще одна и тоже пустая… Блядь. Это не библиотека. Кабинет Дамблдора. — Ковер, — выдохнул Гарри, сильнее сжав пальцами ворс, — вот где он был. — Ковер? Рон, очевидно, ни черта не понимал. Гарри уже не надо было поворачивать голову, чтобы понять, откуда идут серебристые отблески. Он знал, что там. Источником света был Омут памяти. — Я… я вспомнил, — всхлипнул он, — я вспомнил… — Что ты вспомнил, Гарри? — спросил Рон, погладив его по голове. В этот раз Гарри не отшатнулся от прикосновения. Он в нем нуждался И как такое рассказать? Как объяснить? Только сейчас все вспышки, все воспоминания стали собираться в какую-то хронологию. Кабинет Дамблдора, все портреты директоров и директрис пусты. Коридоры Хогвартса, вокруг настолько тихо, что, казалось, даже у дыхания есть эхо. Запретный лес, между деревьями можно разглядеть скользящих в тумане дементоров. Снитч, наконец-то открывающий ему воскрешающий камень. — В плохие моменты мне тоже бывает семнадцать. И после этой фразы, вновь прозвучавшей в голове, Гарри одно за другим расшифровал и остальные видения. Палатка. Рон ушел, а Гермиона дежурит снаружи. Гарри лежит на раскладушке и смотрит на навес, вслушиваясь в тишину. Ему кажется, что вот-вот он услышит отдаляющиеся шаги Гермионы. Она уйдет вслед за Роном и больше не вернется. Маленькое окошко спальни. Гарри взял выходной в Аврорате, чтобы съехать из собственного дома. Но у него нет сил разбирать только что собранные вещи, уменьшенные магией до размера брелока. Он просто упал на пустой матрас, без простыни, без покрывала, и лег, поджав колени к груди. В комнате слишком пусто, и единственное, на что он мог смотреть — это дурацкое бесполезное окно. Кусты гортензий. Гарри лежит на лужайке перед домом Дурслей, подслушивает новости и смотрит в чистое безоблачное небо. Оно казалось ему обманчиво мирным в тот момент. Небо своей ясностью словно издевалось несоответствием с тем, что кипело внутри Гарри. Не было ясно, никто не сообщал ему ничего конкретного, всем было плевать, что он сходит с ума от неизвестности и… одиночества. Свет, бьющий через решетку дверцы. У Гарри выламывает все кости, его знобит. Пижама уже вся мокрая от пота, легкие разрывает кашель. Нос заложен, от недостатка кислорода ужасно кружится голова. Очень хочется пить, но нет сил встать. Ему нужна помощь, чтобы подняться, но рядом никого. А потом все пошло по кругу, и… Гарри вновь оказался в кабинете Дамблдора. Да. Правильно. Там было больнее всего. Там он по-настоящему почувствовал, что остался совсем один. — Гарри? — вновь позвал его Рон и повторил свой вопрос: — Что ты вспомнил? — Я… я не… — Ты можешь мне рассказать, — шепнул Рон, наклонившись к его уху. Горячие слезы вновь потекли по щекам. Гарри всхлипнул. Конечно, он знал, что Рон примет все, выслушает, утешит, обнимет, поцелует, но… правда ли Гарри способен передать это все ему? Слишком больно, слишком много всего, слишком… Рон прилег рядом, чуть навалившись на Гарри, но при этом не придавливая его к полу. Словно… пытался накрыть его собой? Спрятать, защитить?.. И Гарри действительно стало спокойнее. Совсем чуть-чуть, но этого чуть-чуть хватило, чтобы набрать в легкие воздуха. Рон заслуживает знать, что происходит. — Мне семнадцать, — выдавил из себя Гарри, — и только что я узнал, что должен умереть. Рон окаменел, Гарри чувствовал, как напряглось его тело. — Это была не библиотека, а кабинет Дамблдора, — шепотом объяснил Гарри. Рон не сказал ничего, но по тому, как участилось его дыхание, Гарри понял: у него в голове тоже собрался этот пазл. — Я п-посмотрел воспоминания Снейпа и рухнул на пол. Ут-ткнулся носом в ковер и… — Блядь, Гарри… — выдохнул Рон. Гарри чувствовал, что Рона тоже трясло. — У м-меня сердце так колотилось, — с горьким смешком сказал Гарри. — Оно как будто бы чувствовало, ч-что ему осталось совсем немного, и хотело успеть сделать больше ударов… Рон шмыгнул носом. — И я т-так остро чувствовал свое тело. Каждую мышцу, каждый нерв. Пальцы с трудом с-сгибались, и голова кружилась. В кроссовках был песок, а м-может, пепел. Но мне было важно чувствовать тогда д-даже дискомфорт. Он как бы… п-подтверждал, что я еще существую, понимаешь? — Угум, — Рон кивнул, боднув лбом плечо Гарри. — Я помню, как шел по пустым коридорам и… мне так х-хотелось найти тебя и Гермиону… — его голос сорвался. Гарри опять заколотило, и он спросил жалобным тоном: — Почему я это вспомнил? Я… я не в-вспоминал об этом много лет… У Рона не нашлось ответа. Он сел и потянул Гарри за собой. — Давай вернемся в кровать? — сдавленным шепотом попросил он. Гарри помотал головой и обхватил руками колени. По какой-то причине на твердом полу он чувствовал себя лучше. Хотя нет, не то чтобы лучше, а просто… здесь у него не было ощущения, что он сейчас упадет и на огромной скорости полетит вниз. — Ладно, — вздохнул Рон, не став настаивать. Он стянул с кровати одеяло и накинул его на плечи Гарри. Сам сел рядом и прижался к нему сбоку. Гарри завернулся в одеяло, как в кокон. Но не ради тепла, ему просто нужен был какой-то защитный слой, чтобы чувствовать его кожей, знать, что еще осталось какое-никакое разделение между внутренним и внешним. По крайней мере, язык уже не ощущался замороженным слизняком во рту. — Это было бы неправильно, — пробормотал Гарри, пытаясь вытереть слезы рукой, — но мне так сильно хотелось… Он не договорил, ком в горле снова помешал закончить фразу. Рон долго ждал, дал Гарри время собраться, а потом спросил: — Что неправильно? — Искать вас, — объяснил Гарри и закрыл глаза. — Оставалось слишком мало времени, а ты и Гермиона… — …Отговорили бы тебя, — тяжело выдохнул Рон. Гарри слышал, как дрожал его голос, но не хотел открывать глаза, чтобы увидеть, как плачет теперь еще и Рон. — Ничего бы не получилось, понимаешь? — прошептал Гарри. — Мне нужно было пойти туда. Иначе погибло бы еще больше людей, Волдеморт мог бы быть до сих пор жив, и… Все это звучало рационально, правильно — все сюжетные ветки сошлись в одной точке, сложный этический вопрос решен за него и, наконец, больше нет никаких тайн. Кристальная ясность. Но тогда почему так больно? Почему так херово? Иногда Гарри снилась война, порой перед внутренним взором застревала чья-то смерть, зацикленная на бесконечность, чтобы свести его с ума. Но кабинет Дамблдора словно бы стерся из его памяти. В кошмарах он много раз видел смерть Снейпа, и то, как сам Гарри потом шел к Омуту памяти, сжимая склянку воспоминаний в кулаке. Сон всегда прерывался или изменялся, когда он добирался до каменной горгульи, охраняющей кабинет директора. Кто-то — Рон или Гермиона — рассказывал ему про то, как психика иногда прячет и стирает болезненные воспоминания, сглаживает какие-то детали, уводит в сторону, иногда даже воссоздает то, чего никогда не было. Гарри понимал, почему это воспоминание спряталось в глубинах его разума. Но то, почему оно вдруг выскочило, блядь, в такой момент?.. — Тебе было страшно? — хриплым шепотом спросил Рон. — Очень, — сглотнул Гарри. — Я… я честно не знаю, как дошел, не знаю, как мне хватило смелости. Я… Хотел, чтобы кто-то шел рядом со мной. Я хотел, чтобы меня окликнули и увели оттуда. Он не стал произносить этого вслух. Толку-то? Все равно все уже случилось, да и в итоге обошлось. Гарри здесь, он жив. Какая теперь разница? Но проклятая роновская чуйка снова сработала против его попыток закрыть тему. — А если бы ты шел туда не один? Гарри открыл глаза и посмотрел на Рона. — Неважно, — твердо заявил он. — Все уже случилось. — Но все-таки? — тихо спросил Рон. — Если бы мы с Гермионой пошли с тобой? Гарри шумно выдохнул. — Это опасно, вы сами могли бы погибнуть… — Гарри… — …Могли пострадать, могли увидеть что-то ужасное… — Гарри, пожалуйста… — …Я не стал бы подвергать вас такой опасности, это было бы слишком… — Прошу, — Рон так тяжело вздохнул, что Гарри замолчал. — Если бы не было никаких «но», если бы ты точно знал, что нас никто не тронет?.. Ноги свело судорогой. Гарри почувствовал, как его опять начинает трясти. Горло словно в узел связали. Он не смог ничего сказать, поэтому просто дергано кивнул. Рон странно пискнул, и от этого звука Гарри еще больше подурнело. На глаза опять навернулись слезы. — Я не знаю, как бы поступил тогда, — заговорил Рон после долгой паузы. — Возможно, отговорил бы тебя, может, накричал бы, или… пытался бы отвлечь тебя идиотскими шутками по дороге туда, — это предположение взывало у них обоих горький смешок. — Но случись подобное сейчас, я… я был бы с тобой до самого конца, Гарри. Комната растекалась, как клякса, голова страшно кружилась. Внутри Гарри все заледенело. — Ты понимаешь, что тогда увидел бы мою смерть? — спросил он. — А если бы я и правда умер? Ты смог бы жить с этим? — А жить со знанием, что в самый страшный момент жизни мой близкий и любимый человек был совсем один, думаешь, лучше? Гарри сжал кулаки. Его ноги дергались, как у ребенка в состоянии истерики, но как он ни пытался, не смог взять над ними контроль. — Какая разница, — одними губами сказал он. — Я уже был обречен. Мои чувства не имели значения. Это ничего бы не поменяло в г-глобальном с-смысле. Ну вот, он снова начал заикаться… Рон громко шмыгнул носом и перевел дыхание. — И что? Да, миру плевать, что я мог бы стоять рядом и держать тебя за руку. Или крепко-крепко обнять на прощание. Или плакать вместе с тобой в каких-нибудь кустах. Нихуя бы это не изменило, ты бы все равно пришел в лес, и этот безносый урод убил бы тебя, — тараторил Рон совершенно страшным сиплым шепотом. — Но это изменило бы все для нас. Для тебя, Гарри. Чем больше Рон говорил, тем сильнее сжималось у Гарри сердце. Фантазия вырисовывала в голове альтернативную реальность, пересобирая заново тот путь до Запретного леса. Вот Гарри оборачивается, вновь проходит мимо Невилла и направляется в Большой зал. Находит там друзей, дергает кого-то из них за рукав. Они следуют за ним, словно единственные во всем мире умеют смотреть сквозь мантию-невидимку. Гарри ничего не рассказывает им, но Рон и Гермиона идут, поддерживая его под локти. На их щеках слезы — каким-то образом они тоже в курсе, что происходит. Воспоминания Снейпа проигрались в их голове сами собой, без рассказа и без Омута памяти. Рон и Гермиона молчат, не уговаривают его, не убеждают сбежать, не утягивают насильно в другую сторону. Они идут с ним в одном темпе. Ускоряются, когда он набирается решительности идти вперед, замедляются, когда у Гарри резко слабеют ноги. На улице они встречают Джинни. Она только что успокоила какую-то плачущую девочку и подняла ее на ноги. Увидев Гарри, Рона и Гермиону, Джинни подбегает к ним. Она тоже узнает обо всем, хотя никто не произносит ни слова. Все в курсе, чем все кончится. Им больно, Гарри видит это по их лицам, слышит их всхлипы, чувствует их дрожь. И все равно они выбирают идти за ним, они выбирают держать его за руку, они выбирают гладить его по плечу, они выбирают обнять его, они выбирают разделить с ним его последние минуты жизни. И только у Хижины Хагрида идеальная фантазия ломается. Как по команде, все трое начинают кричать, хватать Гарри за руки, умолять его остановиться. Ему приходится убегать от них в лес… Ничего бы не вышло. Они бы отговорили его, они бы не смогли хладнокровно наблюдать, как его убивают, они бы не отпустили его… — Не нужно меня жалеть, — дрожащими губами произнес Гарри. — Это все в прошлом. — Я жалею сейчас ребенка, которого вынудили добровольно отправиться прямиком в мясорубку, — неожиданно жестко ответил Рон. Гарри слышал в его голосе раздражение и злость. — Представь, что на твоем месте оказался Тедди. Или Джеймс. Да ему буквально сейчас столько же! Разве ты бы не хотел, чтобы с ним кто-то был? От этой мысли его затошнило. Буквально. Гарри согнулся, зажав рот рукой. Рон среагировал молниеносно, превратив какой-то осколок в ведро. Гарри вырвало желчью. Одеяло сползло, и он почувствовал, как Рон гладит его по взмокшей потной спине. Рвотный рефлекс срабатывал, даже когда в желудке Гарри уже не осталось, чем блевать. Он просто кашлял, в горле что-то сжималось и болело, словно там застрял осколок стекла. В какой-то момент Гарри показалось, что сейчас его вырвет уже кровью. Рон догадался подсунуть ему под нос стакан с водой. Когда Гарри попил, осколок в горле рассосался сам с собой. Взмахом палочки Рон снова наполнил стакан водой, но в этот раз Гарри не стал пить, а вылил все себе на голову. Железный обруч, сжимающий виски, ослаб. Успокаивающая прохлада сняла жар. — П-перебор, — пробормотал Гарри. — Н-не надо про Джейми. Я… я не… Нервная икота снова помешала ему закончить мысль. Комнату зашатало. А может, это шатало самого Гарри… Все те эпизоды, которые так замучили его, дополнились новой деталью. Теперь вместо Гарри к Запретному лесу шел Джейми. Один. — Н-нет, — почти беззвучно выдохнул Гарри. — Это чудовищно. Н-никто… никто н-не… Никто не должен был проходить через подобное. Никто. Даже он — Гарри. Дыхалка окончательно сложила свои полномочия. Рон приобнял его, подставил свое плечо, чтобы Гарри смог положить на него голову. — По отношению к тебе это тоже было чудовищно, — прошептал Рон, безошибочно считав то, что Гарри не сумел произнести вслух. — Ты не должен был идти туда один. И когда Рон это сказал, что-то случилось. Джейми из видений исчез, и лес исчез, и Хогвартс. Ни директорского кабинета, ни пустых коридоров из пепла. И палатка больше не появлялась, и маленькое окно, и кусты с гортензиями. Остались только пылинки, играющие в свете лучей, пробившихся сквозь решеточку. Дверь чулана открывается, и туда заглядывает… Рон. Не из воспоминаний, не из прошлого, а этот же самый Рон, который обнимал сейчас Гарри. Он сочувствующе улыбается уголками губ, протягивает к Гарри руку и нежно отбрасывает мокрые пряди с его горячего лба. — Я заберу тебя отсюда, — тихо говорит Рон в его видении. — Хочешь? Гарри кивает, и у него откуда-то появляются силы, чтобы привстать. Рон поддерживает его под локоть, и когда Гарри выбирается из душного чулана в коридор, у него получается вдохнуть полной грудью. От такого количества кислорода Гарри с непривычки закашлялся. Все мышцы ослабли, и Гарри тяжело осел, навалившись на Рона. Напряжение ушло из тела. Нос заложило совсем, приходилось дышать ртом, но вдохи хотя бы уже не застревали в горле. Свои слезы Гарри уже и не пытался остановить. Если уж к этому моменту его магия не разнесла многоквартирный дом и все вокруг него, то… Стоп. Гарри нахмурился и прижал руку к груди. Он вдруг осознал, что не чувствовал никакого проявления стихии вокруг себя. И в кончиках пальцев давно не искрило… Может, все остальные чувства перебили эти ощущения? — М-магия… — простонал Гарри, медленно моргая. Веки налились тяжестью. — Она усп-покоилась. — Да давно уже, Гарри, — ответил Рон. Язык не поворачивался, и у Гарри получилось только промычать что-то с вопросительной интонацией. — Я сам не сразу заметил, когда, — рассказал Рон. — Но, кажется, в момент, когда ты начал плакать, ну… сильно плакать. Рыдать. Рон смягчил, чтобы не смущать Гарри, но он все равно почувствовал, как к щекам прилила кровь. Хотя он понял, что связывало все эти вспышки воспоминаний, без ответа остался только один вопрос: Почему сейчас? Но голова уже не соображала. Единственное, что Гарри смог сделать, это неловко озвучить одну свою просьбу: — Душ. Рон занялся этим без лишних вопросов. Гарри не помнил, как они добрались до ванной, его включило в сознание одновременно с водой. Он обнаружил себя в объятьях Рона. Он придерживал Гарри, позволял упираться лбом в свое плечо. Не было никаких процедур, шампуней, кондиционеров или мочалок — просто вода, смывающая этот ебнутый день, и вчерашний, и все то, что сегодня подбросила память Гарри. И крысу. Ее точно смыло, но Гарри не был уверен — это случилось сейчас или еще в спальне, когда они пытались во всем разобраться. Сейчас его такие тонкости не волновали. Важно было только то, что груди больше ничего не копошилось. Они стояли и стояли. Рон гладил его по спине, зарывался пальцами в мокрые волосы, массировал затылок. Один раз он даже зажал пальцами нос Гарри, чтобы тот высморкался. — Фу, — прокомментировал Гарри, наблюдая, как Рон смывает его сопли струей воды. — Сам ты фу, — фыркнул Рон, прислонившись лбом ко лбу Гарри. — Стоишь и хлюпаешь, как овсянка в ботинке. У Гарри даже получилось улыбнуться. Слабо и криво. Он чувствовал, как неловко дернулся уголок его рта. Со стороны, наверное, походило на нервный тик, но Рон, конечно же, ничего ему не сказал. Горячая вода в бойлере кончилась, пришлось выходить, хотя Гарри с удовольствием провел бы тут еще несколько часов. Рон помог ему переступить бортик и закутал в полотенце. Гарри моргнул на секунду, и… обнаружил себя за столом. Он уже был одет, на плечах другое, более маленькое полотенце, чтобы не намочить футболку. Рон суетился, расставляя что-то перед Гарри. — Тебе надо поесть, ты совсем бледный. Здравствуй, Молли, давно не виделись! Если бы у Гарри были силы говорить, он съязвил бы что-то в этом духе. — Мня стшнит, — нахмурился Гарри. — Давай, мой хороший, совсем немного, ладно? — попросил его Рон, погладив по мокрым волосам. — Сколько получится прожевать — столько получится, я не буду тебя заставлять доесть все. Гарри скривился, но кивнул. Он был уверен в своих словах: его вырвет в тот же момент, как только в рот что-то попадет. И ошибся. Желудок заурчал, и неожиданно для самого себя Гарри ощутил голод. Ослабевшие руки не успевали подносить вилку ко рту с той скоростью, с какой он хотел поглощать пищу, и Рон иногда ему помогал. Головокружение постепенно сходило на нет, и даже сонливость уже не казалась такой навязчивой. А еще… — Против часовой стрелки, — сказал Гарри. — Что? Гарри закрыл глаза и приложил указательный палец к груди, нарисовав на своей футболке невидимый спиралевидный контур. — А, твоя буря? — догадался Рон. — Я думал, она в желудке. — Водоворот, — поправил Гарри. — И он… нет, он в целом был здесь, в туловище. — Так что, он крутится против часовой стрелки? — Угум, — кивнул Гарри. — Только теперь там ничего не крутится. Забавно, что Гарри понял его направление, когда водоворот исчез… Рон немного помолчал. — А что там сейчас? Гарри застыл, пытаясь выловить хоть что-то, какой-то признак, минимальное проявление. Обычно водоворот просто стихал и замедлялся, почти уже не причиняя Гарри дискомфорт. Он настолько привык, что уже не обращал на шевеление внимание, пока водоворот не начинал вертеться со скоростью света. — Ничего, — ответил он, сам не веря, что произнес это. — Совсем ничего. — Это… хорошо? Гарри дернул плечом. Он очень устал — единственное, что Гарри знал точно. Особенно от самого себя. — Наверное, — вздохнул он. — Одно большое ничего. Пустота. — Ну и ладно, — рассудил Рон. — Зато будет больше места для чая. Гарри фыркнул. Его губы растянулись в улыбке, но одновременно с этим его глаза увлажнились. Он шмыгнул носом и положил свою руку поверх ладони Рона. — И больше места для тебя, — прошептал он.