Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

­Хилликийское королевство. Имение графини Сеттской. 5 день Поры Высокого Солнца 2170 г. Эры Великого Пророка (28 июня 2335 г). День шел за днем, а Стелла с Моане все чаще спорили друг с другом по вопросу воспитания Силве, уже немногим отличаясь от двух родственниц, которые девочку с колыбели знают. Тот страшный день, когда девочку отдали фактически в неволю злобной Черной Ведьме, графине Сеттской, уже остался где-то на задворках памяти. Теперь Жю Сет включилась в образовательно-воспитательный процесс с таким жаром, словно стремилась насытиться за несколько лет тем, чего у нее никогда не было. Она уже не стесняясь говорила: «моя девочка», «моя воспитанница», расцветая при этом, будто бы играя роль счастливой матери. А, может, и не играя вовсе… Стелла, кстати, стала заметно добрее и внимательнее даже в обхождении со своими слугами. А в Силве она вообще души не чаяла. Моане, считавшая себя единственной светлой отдушиной для Силве и свято верившая, что лишь она знает, как нужно воспитывать девочку, оказалась совершенно к этому не готова. Она уже открыто ревновала Силве к Жю Сет, и скрывать это ей было, чем дальше, тем труднее и труднее. Моане одновременно испытывала неприязнь к Стелле, и в то же время чувство стыда, благодарности. Она понимала, что в сложившейся ситуации Жю Сет была для нее наилучшим вариантом «поработительницы». Моане, очень неглупая женщина, прекрасно понимала причины столько рьяного духовного влечения тридцатидвухлетней графини к девочке. Как-то на днях у них состоялся откровенный разговор без свидетелей. Стелла рискнула откровенно признаться священнице, что испытывает к Силве чувства, близкие к материнским -видимо, из-за того, что у нее нет своих детей. Ей хочется опекать и защищать несчастную девушку, и это желание порой настолько могуче, что сама она не может иной раз сдерживать контролировать себя. Моане же честно призналась графине, что боится утратить любовь и внимание Силве в том случае, если она полностью перейдет под влияние Стеллы. Проблема была та же – Моане не имела своих детей. Но в отличие от Жю Сет, в «матери» девочке она никогда не навязывалась, ощущая между собой и Силве некий рубеж, переступить через которой она не может при всем желании. Она была тетей. Любимой тетей, и не более. Когда она впервые увидела Силве, еще свежа была зияющая рана в душе девочки. Образ погибшей матери для Силве на тот момент был еще слишком силен, и тетя Моане не рискнула даже претендовать на эту опустевшую нишу. Она всегда была «номером два» в сердце Силве. Стороны не смогли договориться о разграничении сфер влияния. Но, по крайней мере, и Моане, и Стелла обязались уважать чувства друг друга. В этом деле была и еще одна сторона - Рамла, которая испытывала к девочке безумную, безусловную любовь женщины, утратившей когда-то своего ребенка, и ей было глубоко плевать на все сложности и проблемы психики Силве. Высокие стороны демократично договорились сообща отодвинуть Рамлу на второй план - самим места мало! А ведь за всеми этими сложностями маячила еще одна фигура – Эмер Жю Хьяне. Ему девочка была неинтересна в принципе, но он обладал всеми правами официального опекуна. По крайней мере, до ее совершеннолетия. Моане сказала, что Жю Хьяне был бы и сам рад был от нее избавиться. «Ибо этот мелкий, ничтожный человечишка не интересуется ничем, кроме собственной похоти». Бывшая жена Жю Хьяне как в воду глядела, но она ужаснулась бы, узнав, насколько сильно она ошибается. А на следующий день в доме грянул гром и сверкнули молнии, отнюдь не святые… Силве еще не было, а Стелла и Моане тихо-мирно покуривали папироски, вкушали пирожные от волшебницы Рамлы, и обсуждали суммы затрат на ремонт церкви. Появился давно пропавший с радаров Хорсе Жю Клидат в голубом гвардейском мундире, довольный и, как и прежде, немного навеселе. Галантно поприветствовав благородных дам и поведав Стелле об «удачно развивающейся кампании на одном из направлений» (то есть об очередном романе с очередной благородной дурочкой), граф пошел донимать Рамлу. С кухни вскоре послышалось рычание негритянки по поводу нетрезвого состояния, и весело-нелепые оправдания вечно гулящего повесы. Даже Стелла порой прикрикивала на Рамлу. Хорсе же вел себя со строгой кухаркой с истинно сыновним почтением, иногда только делая для вида глупую, покаянную физиономию. Ну как не простить такого милягу? Рамла отругала его по самое некуда, потом, как это обычно и бывало, обняла его и легонько потрепала за хвост длинных волос: - Ах, господин мой, когда же вы остепенитесь?! Такой видный мужчина, а ведете себя, как мальчишка! - Остепенюсь я, матушка Рамла, остепенюсь… Потом… Дайте чего-нибудь покушать, пожалуйста, а то с утра из казарм! Рамла по-матерински вздохнула (она нянчилась с Хорсе, когда он был еще малышом, как и Стелла) и усадила гуляку за стол, за которым обедали служанки. До обеда было еще далеко, еще было не накрыто, а «несносный мальчишка» был голоден здесь и сейчас. Жю Клидат не смущало место, он даже галантно припал к пухлой кормящей руке шоколадного цвета. Пользуясь тем, что смутившаяся кухарка отвлеклась, он незаметно вытянул из соломенной корзины у столешницы бутылку вина и припрятал под мундиром. - Кушайте, мой господин! – Рамла поставила перед ним сковороду с ароматными темно-красными и еще шипящими грудками ящеров. – Только не мешайте своей кузине, у нее серьезные дела! Она опять прилетела с куалийской наградой! Хоть вы с ней поговорите! Виданное ли дело - женщина ходит с военными медалями, как мужчина какой! Кто такую в жены возьмет? Хорсе клятвенно пообещал приструнить кузину. Ему и самому было интересно, откуда Стелле свалились такие почести. Но потом… А пока, между делом, утянул еще одну бутылочку… Пообедав, блаженный граф с видом сытого котяры расцеловал кормилицу и отчалил на сеновал, в поисках какой-нибудь бесхозной селяночки. Примерно в три часа пополудни распахнулась дверь и, минуя флегматичного Клонто, в дом ворвалась Силве с выражением абсолютной скорби и злости на лице. За ней семенила испуганная Ули, неся школьный портфельчик. Охранник из числа людей Груаппо, который возил девушек в школу, сообщил Стелле, что в школе у Силве что-то стряслось. - Барышня, да успокойтесь вы! – взмолилась Ули, едва поспевая за благородной подопечной. – Подумаешь, эка невидаль - с девчонками поссорилась! - Отстань от меня, Ули! – истерически закричала на нее Силве с верхних ступенек. – Хватит за мной ходить, утешительница! Иди, вон, на кухню! Или к госпоже в спальню, как обычно! Ули замерла на месте, как подстреленная, виновато опустив голову и закрыв глаза от стыда. Все это наблюдали и другие служанки, испуганно переглядываясь между собой и глядя на графиню Жю Сет, которая в секунду превратилась в закипающий вулкан: - Это что еще за речи?! Извольте объясниться! - Что это за поведение пьяной распутницы?! – поддержала графиню Моане. – Вы забыли, что вы приличная девушка? Силве метнула в их сторону ненавидящий взгляд и бегом поспешила по лестнице наверх. На крик подоспела сама Рамла: - Что случилось? Почему Ули плачет?! - Ули, не плачь, моя дорогая! – Стелла подошла к бедной девушке-служанке, приобняла ее, поцеловала в щечку. – Она ответит за свои слова! Это уже перебор! Что случилось?! Из сбивающейся на всхлипы неясной речи Ули выяснилось, что Силве поссорилась с девочками в школе, которые обозвали ее «неполноценной», «сумасшедшей» и «ябедой», а также вроде как заявили, что отказываются с ней общаться и даже сидеть с ней рядом. А еще она получила «неуд» по математике и, вроде как, речь идет об официальной академической неуспеваемости. Что это такое, она, Ули, не знает, но, похоже, ничего хорошего. Обе дамы, подобрав юбки, немедленно поспешили по лестнице наверх восстанавливать порядок. Проблемы проблемами, но всему есть предел. Обижать тех, кто относится к тебе по-доброму последнее дело! Та же ссора, за которую у Стеллы можно было заработать горячую благодарность с бурными аплодисментами по пятой точке опоры. - Вот ваша свобода! Вот ваши границы! – на ходу кидала камешки в огород Стеллы Моане. Стелла раздувала ноздри, как боевой конь в галопе, но пока отмалчивалась. Чуть ли не строевым шагом войдя в комнатку Силве, женщины обнаружили Силве сидящей на кровати и скрестившей руки на груди. Она подчеркнуто отвернулась от зеркала, а на лице застыла печать ненависти ко всему окружающему миру. - А теперь, сударыня, извольте объяснить свое поведение! – предельно строгим голосом сказала мать Моане. - Кто вам дал право так грязно оскорблять бедную Ули? – не менее строго спросила Жю Сет, сдвинув густые, черные брови. – У вас проблемы в школе? У вас что-то случилось? Может, надо было рассказать нам сначала? - А вы что, пришли меня судить?! – неожиданно полезла в претензию Силве. – Конечно, кто я такая?! Ничтожная служанка, которая только по статусу благородная?! Кто я еще?! Помешанная, кривоногая...? Еще и уродина вдобавок! Можете посмеяться вместе со всеми! Я же для вас что-то вроде забавной игрушки! Вы же меня за человека не считаете! - Да как вам не совестно?! – чуть не подавилась воздухом возмущенная Моане. – Ее Светлость госпожа Жю Сет ходит за вами, как за маленьким ребенком, балует вас сверх всякой меры! А у вас язык поворачивается говорить такое?! Во что вы превращаетесь?! Я вас так воспитывала?! - А я ее об этом не просила! – возмущенно закричала Силве обеим женщинам в лицо. – Меня вообще-то передали в неволю, так сделайте выводы! Давайте, закуйте меня в цепи, высеките меня плеткой своей, чтобы никто не смел посягать на ваше величие! А вы, тетушка, так хорошо с ней сотрудничаете, что я начинаю думать, что вы тоже были не против, чтобы меня отдали сюда! Я вас не устраиваю, так убейте уже меня, да заведите себе другую! Моане закусила ладонь от обиды и стыда за свою племянницу, которая на глазах превращалась в неуправляемую, невоспитанную простолюдинку. Стелла сохранила самообладание, что, конечно, далось ей с трудом: - Успокойтесь, святая мать! У девочки сейчас трудный возраст и психологический кризис. Надо помочь ей. Но прежде вывести из аффектного, истерического состояния. - И как будем выводить? – Моане едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Стелла подошла к бедной священнице и участливо приобняла ее за плечи - крепитесь, мол, заграница нам поможет! - Старым, проверенным способом. Признаю вашу правоту в плане воспитания. А на Гуриассе в сельских общинах вопрос воспитания трудных подростков решался предельно просто. Моане и Стелла просто схватили юную бунтарку за руки и за ноги и силой уложили на кровать. Девушка кричала, грозилась, что пожалуется в Дворянский Совет, пока Моане сильно придавила ее к ложу, чтобы не ушла от возмездия, а Стелла быстро принесла моток веревки и привязала руки Силве прутьям спинки кровати. Ту же процедуру проделали и с ногами Силве. Затем обе дамы взяли в руки прочные и гибкие палки из дерева, похожего на бамбук и бесцеремонно задрали невоспитанной особе юбки, чтобы ее нежная попка увидела свет. - Воистину, кто воспитывает ребенка без палки, тот погубит душу его! – тяжело вздохнула Моане, осеняя себя Святым Знаком. – Извините, племянница моя, но вы заслужили наказание. - Все для вашего блага, Силве, - констатировала Стелла. И полилось благо во все поля… Женщины работали слаженно и почти синхронно, как два кузнеца, кующих одну подкову. Раз-два, раз-два… На десятом ударе Силве забыла про обвинения и оскорбления, на двадцатом уже просила прекратить, а на тридцатом металась, визжала, плакала, кусала простыню и умоляла простить ее дурные речи. Когда количество ударов перешло за сорок, Силве уже стала выть, как лесная ящерица над разоренным гнездом. - А это вам за Ули! – приговаривала Стелла, дополняя уже плеткой багровый холст живописными красными штрихами. Крики Силве уже были слышны на первом этаже. – Запомните, она, в отличие от вас, совершеннолетняя и имеет право проводить время в той спальне, в какой ей захочется! И перед вами она отчитываться не обязана! А у вас еще молоко на губах не обсохло, чтобы кого-то здесь осуждать! И тем более, выкрикивать такие хамские, оскорбительные слова во всеуслышание, пусть даже служанке! Или напомнить вам про ваш статус? Или напомнить мне, что она вам в каком-то смысле жизнь спасла? Она вам, как старшая сестра! Ее нужно любить и уважать. Забыли? Я напоминаю – лю-бить и у-ва-жать! - Прекратите, кузина! Это уже слишком! – В комнату, грохоча сапожищами и цепляясь за все подряд саблей, свисающей с портупеи, вбежал Хорсе. Вслед за ним, кряхтя и охая, появились Рамла и Ули. Рамла при виде рыдающей истерзанной жертвы взревела голосом тиранозавра: - Изверги! Что вы удумали! Ну, ладно, графиня, но вы-то, святая мать, тоже позабыли, что такое милосердие?! Вы-то не Ведьма?! Господи, бедная Силве, бедная моя девочка! - О, Боже! – воскликнула Ули.- Госпожа, прошу вас, пощадите ее! - Не мешайтесь в воспитательный процесс, чертвовы доброхоты! – воскликнула злая Стелла, но кухарка и слушать ее не хотела. Она встала перед постелью, расставив руки, как вратарь перед отражением пенальти, оттеснив своим могучей фигурой и Стеллу, и смутившуюся Моане: - Вы ее убить хотите?! Чуть не засекли насмерть! Да рабов так не секут уже! Секите меня, если вам не на ком зло сорвать! – истерически кричала Рамла, – Я в жизни все пережила! Меня пороли до полусмерти, клеймили железом, заставляли спать с мужчинами против моей воли, отняли у меня ребенка! Я все вынесу! Но не смейте мучать несчастную сиротку! Я беру ее проступок на себя! Господин граф! Освободите же ее! А Силве, расчувствовавшись от неожиданной подмоги, разревелась, будто ее с виселицы снимали, не меньше. - Сейчас, Рамла! Простите, Силве, я ничего не видел, я туда не смотрю! – Запыхавшийся граф, демонстративно отвернувшись от оголенной девичьей части тела, обнажил саблю и в мгновение ока рассек путы, связывавшие рыдающую девочку. Ули и Рамла тотчас прикрыли ее наготу и помогли встать, поддерживая за руки. Силве, содрогаясь от рыданий и осторожно касаясь придерживая пострадавшего органа сидения, все же нашла в себе силы извиниться: - Ули, прости меня, пожалуйста! Мне очень…стыдно …за свои слова! Не знаю, что на меня нашло! - Гормоны и недостаток ума! – едко подсказала Стелла. - Скорее, избалованность и вседозволенность, - поправила ее Моане с видом святой исповедницы. - Ничего, барышня, бывает! Бог простит! – приговаривала Ули, поглаживая плачущую девочку по спинке. - Пойдемте со мной, дитя мое! – Плачущая Рамла обняла ее за плечи и, поддерживая, как тяжело больную, повела к двери. – Изверги! – бросила она звериный взгляд в сторону Стеллы и Моане. - Я все понимаю, воспитывать надо, но это же юная девица! – осуждающе проворчал Хорсе, с саблей наголо прикрывая отход пострадавшей. – У нас в полку курсантов так не секут! - Все высказались?! Смотрите, сколько добреньких! – возмутилась Жю Сет, бросая палку на кровать. – Как воспитывать ребенка, так никого не сыщешь, мы с Моане! А как в жалость играть на фоне плохих теток, так полдома нашлось! - Силве, надеюсь, вы все поняли? Приведите себя в порядок и через двадцать минут жду вас с объяснениями! Либо урок повторится! – сказала Моане. – А вы, дамы и господа, истинно вам говорю, сейчас не ребенка защищаете, а потворствуете дьяволу овладеть ее душой! - Они-то хорошие, а мы – изверги! – выругалась Стелла. – А последствия неправильного воспитания мы с вами разгребать будем! Их тогда днем с огнем не сыщете! Ну, Рамла, забудьте теперь про конфетки «Красная Москва»! - Они нам испортят ребенка! И будут считать себя праведниками! – поддержала ведьму священница. – А воспитание это не только конфетки, это тяжелый нравственный труд. Граф, вы с оружием выступили против двух женщин? Где же ваша офицерская честь? - Не боитесь, с одной саблей-то, кузен, против целых двух женщин?! - съязвила Стелла. – Хотите, бластер дам! - Простите, дамы. Использование оружия было связано с необходимостью, -Хорсе тут же убрал сверкающую саблю в ножны. Угрюмая Рамла ничего не ответила. Под прикрытием настоящего гвардейца захлебывающуюся от слез Силве увели подальше от воспитательниц-изуверок. Спустя полчаса, когда Силве более-менее пришла в чувство, она смогла поведать о своей неприятности. Оказывается, у нее был давний конфликт с учителем математики, господином Титте. Он раз за разом ставил ей «неуды», и речь шла уже об оставлении на повторный год. Кроме того, он, по словам Силве, позволил себе при все классе усомниться в ее умственных способностях, на что дружным смехом ответили все одноклассницы, все семь человек. Но это еще полбеды. Недавно выяснилось, что учитель не утруждался проверкой контрольных листов девочек, а перепоручал их двум старшим девицам, которые ходили у него в любимицах. И оценки учениц удивительным образом стали соответствовать степени благосклонности тех самых девиц к своим одноклассницам. У Силве этот уровень, по всему видать, стремился к отрицательным величинам. Сами же проверяльщицы ходили, само собой, в отличницах. Когда же сегодня Силве, возмущенная очередной «единицей» (в хилликийских школах была семибальная система оценивания), посмела обвинить господина Титте в необъективности (беспрецедентный поступок, посметь спорить с учителем при всех может только абсолютно невоспитанная девица), он накричал на нее, обвинил в абсолютной безграмотности и умственной неполноценности, а еще заметил, что не с таким безобразным носом делать замечания старшим. У Силве в это время действительно выскочил на носу большой черный «угорь», и девочки подняли ее на смех. А после всеобщего позора заявили, что «кривоногой» и «неполноценной» ябеде они объявляют бойкот. И вообще, раз она служанка Черной Ведьмы, то ей и положено находиться с невольницами, а не с благородными. Можно понять, как все это расстроило бедную девочку! - Но и вы тоже хороши, сударыня! – нахмурилась Моане. – Могли бы спокойно сказать в чем причина, а не врываться в дом, как анархистка! - Но ведь, получается, что я сама виновата! – всхлипнула Силве. – Мне стыдно, что я такая глупая! - А оскорблять Ули вам было не стыдно? – упрекнула ее Стелла. – Ну-ка, принесите мне свою ученическую тетрадь. Кряхтя и охая, как маленькая старушонка (место наказания, несмотря на смягчающую мазь все горело огнем), Силве с помощью участливой Ули поднесла графине тетрадь, не забыв теперь поклониться ей. Стелла с Моане стали вникать в записи бедной ученицы, заодно со скрипом вспоминая собственные школьные годы. Тяжелее пришлось Стелле, которая разрывалась между куалийской десятеричной системой счета и родной восьмеричной. Оказывается, можно мгновенно считать в уме большие числа при расчете координат, углов и коэффициентов по-куалийски. А после этого с трудом делить дробь на дробь в школьной тетради гуриассийского мира. Рамла и Ули были малограмотными и считать умели максимум до восьмидесяти (прибавляя к ним три нуля, если речь шла о ценах на рынке), а уровень гвардейского кавалериста-рубаки и дуэлянта Хорсе замер где-то на уровне десятого класса*. - Я тоже в кадетском корпусе математику не любил, - оправдывался Жю Клидат. – Зачем офицеру математика? И женщине, кстати, зачем она, я не понимаю? Замуж вышла, и порядок! Да, сестрица, большая часть женщин вовсе не рвется покорять мировое пространство! - Да, абсолютно незачем, - саркастически кивнула Жю Сет, вгрызаясь вместе с Моане в письмена Силве. – Три горшка в печке посчитать, много ума не надо. И зубы, выбитые пьяным мужем… - Опять вы! – поморщился граф. – Будьте любезны, ответьте, за что у вас этот крест? - Прическу сделала жене начальника! – огрызнулась Стелла. - Бросьте, я серьезно! Откуда у вас вообще эти награды? Вы скоро меня обгоните! - О, простите, господин мужчина, что какая-то баба посмела догнать вас на вашем поприще! – Стелла напоказ отвесила поклон кузену. - При всей моей критике графини, должна сказать, что она – женщина исключительной отваги и исключительной же скромности! – сказала Моане, важно глядя на графа Жю Клидат. - Да, кстати, я привезла и вам подарок, кузен, - высокомерно задрала носик Жю Сет. – Но сейчас я вам его не отдам, потому что я обижена на вас! -Госпожа моя, вы переложили куалийские конфеты с красной звездочкой?! – Рамла вышла с кухни с абсолютно потерянным видом, будто у нее дом за долги отобрали. - Да! Поберегите зубы, Рамла, они вам пригодятся, чтобы когда-нибудь загрызть меня! Конфеток больше не будет! Графиня не без труда сделала вывод, что оценка занижена минимум на позицию. Хотя, в математике Силве и вправду «плавала». Здесь многого ждать не следует… Стелла не хотела расстраивать девочку, что похожие примеры из десятого класса* куалийские дети решают в четвертом. - В таком случае завтра мы едем в школу Силве! – решила Жю Сет. – Может, она и не самый гениальный математик, но такое обращение с ребенком недопустимо! Это же психологический террор и организация травли! Не позволю! - Прошу вас, госпожа, не позорьте меня еще больше! – взмолилась Силве. – Они меня еще больше возненавидят! - А вас никто не спрашивает! – грозно ответила Стелла. – Вот если этого не сделать, вас будут унижать каждый день! - Слова-то какие мудреные придумали, - проворчала Моане. – Во многом Силве сама виновата, конечно… Но мне бы хотелось узнать у местного директора, насколько в учреждении преподается Закон Божий, что девочки демонстрируют злобу и непримиримость по отношению к своей однокласснице? Как и ожидалось, Хорсе и Рамла и помыслить не могли, чтобы конфликтовать с директором и с учителями. С Рамлой все понятно, она была бесправной невольницей, а Хорсе отказался воевать с канцелярскими штафирками и девушками. Для людей этого мира учитель, хоть какой, был все же непререкаемым авторитетом, у которого были исключительно одни права, а у учеников – одни обязанности, и это было нормой. Равно как и любые формы учительского произвола. Только для Стеллы, знавшей иные формы обучения детей, это было дикостью. И она не могла удержаться от яда: - Смотрите, Моане! Как обличать нас в жестокости, так все прямо святой на святом, и святым погоняют! А как реально помочь девочке и вмешаться в ситуацию, так у всех хата с краю! А мы, жестокие изуверы, на переднем краю! Зато они потом будут хорошими и ласковыми. А мы – ну вы поняли! - Я бы пошла, но кто будет слушать рабыню? – вздохнула Рамла. - А давайте я вам волю подпишу? – с вызовом оглянулась в ее сторону Стелла. – Пойдете?! - Нет уж… Да и куда мне, неграмотной, спорить с учеными людьми?! - Ну, могу я этого Титте на дуэль вызвать, если вам так легче будет! – вспыхнул Хорсе, которого по факту обвинили в трусости. – Так он от одного моего тычка помрет! Мне же позору будет - на неравного напал! Гвардейцы с интеллигентиками не воюют. А девочки в классе - мне что, и от них сатисфакции требовать?! Нет уж, женщины, разбирайтесь сами в своих делах..! Стелла придумала изящный план мести, выношенный и подготовленный уже под ночь. Силве пыталсь сопротивляться, но кто ее слушал? На следующее утро чуть свет Стелла, Моане, Силве и Ули выехали в персональной коляске, запряженной двумя лошадьми, в поселок Сетт, где и находилась небольшая школа для местных девочек благородного сословия. На этот раз Стелла не воспользовалась транспортом 24 века - боялась, что аэроплатформа четверых просто не выдержит, да и хотелось произвести солидное впечатление. Стелла как-то упустила из внимания, что больше впечатления на школьное начальство произвела бы именно техника прогрессивного мира, а не побитая уже временем и бездорожьем закрытая коляска с потрескавшейся позолотой на дверцах. Лошадки, направляемые возницей из охранников Груаппо (еще один сидел рядом с кучером, еще один на задней подножке, все вооруженные), чинно цокали копытцами по мощеной улочке мимо двух-трехэтажных пасторальных домиков кофейного и светло-оранжевого цвета. Силве в темно-синем, похожем на священническое, платье, очень сильно нервничала и даже кусала ногти, на что постоянно указывала ее тетя. Ули как могла, поддерживала барышню, но та уставилась в сторону и только рассеянно кивала. Не по душе ей было предприятие, задуманное Жю Сет. А вот у местного здания почты тяжело и неуютно стало уже Стелле. Здесь перекресток, и другая дорога ведет к политехническому училищу. К тому, где работал Орхо... Память о нем была еще жива, и еще как жива! Жю Сет сжала кулачки, изо-всех сил пытаясь не расплакаться. Хотела закурить прямо в коляске, но обернувшийся кучер очень попросил этого не делать, это уж совсем плевок в лицо общественной морали! Женщина, пусть даже и графиня, курящая при всех на улице - это уже преддверие конца мира! В школе дамы, разумеется, потребовали аудиенции у директора, который, как назло проводил совещание. Пришлось ожидать… Школа была совсем небольшой, здесь размещались всего три класса по восемь-десять человек каждый. Но это было не прогрессивное веяние времени (хотя, как известно, продуктивнее всего уроки проходят в небольших группах, не более десятка ребят), а просто небольшое количество благородных барышень в округе. В отличие от многочисленных крестьянских семей, дворяне многодетностью, как правило, похвастаться не могли. Они находились на втором этаже. Никакой охраны на входе в школу не было - подумать, что кто-то может попытаться причинить вред детям, не мог бы самый изощренный ум. Даже преступники держались от школ и детских учреждений подальше. За какие-либо преступления против школы, против детей сами же гангстеры и мафиози потом покарают с гарантией, быстрее всякой полиции. Тот же Уыт распорядился без разговоров прикончить двоих торгашей «синим порохом», когда узнал, что они пытались продавать «порошок» подросткам. В патриархальном мире Хилликии даже у разбойников была какая-никакая мораль. А о таких вещах, как терроризм и захват заложников, на всей планете даже слыхом не слыхивали, и вообще не смогли бы представить, что такое возможно. Школа, надо признать, была очень уютной, домашней. Широкий коридор, стены пастельно-оранжевого цвета, огромное количество растений в горшках, картины в массивных золоченых рамах… Через широкие окна поступало много света, белые двери классных кабинетов пахли свежей краской. Как раз в это время открылась дверь одного из кабинетов, и в коридор вышли девочки в сопровождении своих служанок. Это и были одноклассницы Силве. Две юные сударыни на голову выше всех остальных заметили женскую депутацию вместе с Жю Хьяне, переглянулись и рассмеялись, что заставило протеже Жю Сет еще больше покраснеть и вжаться в стену, опустив голову. Более того, они стали живо переговариваться с другими девушками, и у противоположной стены стало очень весело. Может, они продолжали обсмеивать Силве, а, может причиной был внешний вид Стеллы. Благородное сословие сейчас предпочитало узкие, длинные платья и юбки трубкообразной формы. А Стелла предпочитала широкие юбки-колокола и платья свободного, народного кроя. И одевалась она на сельский манер, просто ее вещи стоили на порядки дороже, чем платья обычных крестьянок. Еще Жю Сет любила украшения и драгоценности, в то время, как столичное дворянство сейчас не носило большое количество дорогих аксессуаров. Неудивительно, что родовитые, чванливые дворяне смотрели на нее, как на деревенщину, хоть и с солидным достатком. Ведьма, что с нее возьмешь?! Этой наглости Жю Сет уже не могла стерпеть. Она поднялась со скамеечки и направилась прямиком к девицам: - Осмелюсь представится, юные дамы! Графиня Стелла-Мария Альварес Жю Сет-Кортес. А вы, очевидно, ученицы класса, где учится моя Силве? – Стелла нарочно подчеркнула слово «моя». - Да, Ваша Светлость, - весело ответила юная курчавая девушка-брюнеточка одного роста со Стеллой, обладательница уже вполне сформировавшейся женской фигуры. – Виконтесса Илизе Жю Плиере, дочь князя Лонте Жю Плиере! - Очень приятно, виконтесса, – наклонила голову Жю Сет. – Скажите, я очень смешно выгляжу? Или святая мать? - Не понимаю вас, Ваша светлость? – удивилась юная Жю Плиере, сияя улыбкой ангела. - Тогда какое право вы имеете смотреть в нашу сторону и смеяться, сударыня?! – нахмурилась Жю Сет. – Или я где-то потеряла уважение настолько, что девушка, которая мне в дочери годится, может высмеивать меня? - Что? – покраснела, сжала губы юница. – А с чего вы взяли, что моя реакция связана с вами? - Смеяться над окружающими, тем более, над дамой старше и выше вас по возрасту и положению - черта плохого воспитания, сударыня! – подоспела на помощь Черной Ведьме мать Моане. – Еще более плохая черта - спорить со взрослыми и отвечать вопросом на вопрос, не так ли?! - Мой отец, князь Жю Плиере, не согласится с вами, графиня! – насупилась Илизе, высокомерно делая губки пуговкой. – Он известный столичный дворянин Первой Ступени! Тем самым высокомерная избалованная девица давала Стелле понять, что она за счет своего отца находится выше Жю Сет в дворянской иерархии. Интересно, почему столичная дворянка учится в сельской школе? Но тут уж не выдержала Моане: - Значит, он согласится со мной! Я дочь не менее известного маркиза Первой Ступени Гаррау Жю Стакхлис. Эту фамилию я носила до замужества и монашеского пострига! Это после монашеского пострига и рукоположения меня знают как святую мать Моане! Поинтересуйтесь моей родословной, сударыня! И не смейте перечить старшим! Так, девочки! Извольте позвать классную даму! А вы извольте извиниться, сударыня, перед графиней! - Прошу извинить, Ваша Светлость, - надулась укрощенная барышня. – Не имела намерения оскорбить вас! - Да еще бы вы имели! - вспыхнула Стелла. - Я бы на месте поучила бы вас приличиям! Старшие всегда правы, когда говорят старшие, младшие почтительно молчат -таковы добродетели консервативного хиликийского общества. Юная высокомерная Жю Плиере сейчас проявила просто верх невоспитанности и неприличия, посмев спорить со старшими дамами. И когда ее поставили на место, ей стало стыдно и обидно. Впрочем, вступив спор с учителем математики и раскритиковав при всем народе его методы, Силве тоже совершила поступок, по нынешним понятиям, не сильно далекий от цареубийства или осквернения церкви. Подошла классная дама (куратор) – сухая, худющая, седая старушонка в очках и коричневом платье. Стелла представилась и изложила суть проблемы. В этот момент все девочки вместе со своими служанками зашли в класс, с любопытством поглядывая на Черную Ведьму и церковную служительницу вместе с ней. И только Силве с потерянным взглядом стояла перед дверями класса, рядом с Ули. - Прошу прощения, Ваша Светлость, но прежде чем вступать в полемику, скажите, кем вам приходится Силве Жю Хьяне? – казенным голосом спросила дама. - Служанкой! – хихикнул кто-то из девочек. Жю Сет метнула гневный взгляд в толпу учениц и смешки сразу прекратились. - Силве? Моя… Моя воспитанница! И по условиям договора с семьей Жю Хьяне, я несу ответственность за ее воспитание и образование! – заявила Стелла. - Тогда может быть, вы сообщите своей воспитаннице, что немыслимо спросить с учителем и осуждать его действия?! – прогундосила дама. – Учитель всегда прав, да будет вам известно! - Об этом я еще поговорю с директором, без несовершеннолетних, - сказала Жю Сет, гневно сверкая черными очами. – А вот объявление бойкота, который странным образом совпал с конфликтом - это наводит на определенные мысли! И очень похоже на то, что это делается это организованно. - Что же, видимо девочки осудили поступок Силве, - с невозмутимым видом сказала старуха, с ненавистью глядя на притихшую виновницу скандала, сросшуюся с дверным косяком. – Я не могу их за это осуждать. - А вы должны были бы! – вступила святая мать. – Ибо согласно Закону Божьему: «Да воцарится в мире, где творится Святая Молитва, благочестие, любовь и согласие»! И если даже Силве и допустила где-то проступок, долг благочестивого хилликианца помочь ему исправиться и проявить любовь и сочувствие. А отторжение, злословие, травля - это дела, которым радуется Враг рода человеческого. Говорил Пророк: «В Судный День весь род людской предстанет перед Очами Всевышнего Господа и судим будет за дела свои, слова и намерения! Кто прощал ближнего, тот сам прощен будет. Кто осудил и отрекся без закона, отречется от того и Господь!» Интересно, как преподается в школе Закон Божий? Живы ли в сердцах воспитанниц такие понятия, как доброта, отзывчивость, милосердие? Или для них это пустые слова? А вы, сударыня, коли девочки забыли об этом, имеете долг об этом напомнить. - Ваша Силве сама не стремится к общению со сверстницами! – скривилась морщинистая старуха. – Она всегда одна, замкнута и не разговаривает ни с кем, кроме своей служанки, общей компании сторонится. Что это, не высокомерие ли?! К тому же она отсутствовала почти целый учебный триместр! Откуда же взяться знаниям? Да и чем она лучше других, чтобы выказывать к ним особое отношение. Осмелюсь напомнить, у нас все ученицы – благородного сословия, и есть даже родственницы Высшей Ступени! - Силве, вы что молчите? – обернулась к девочке Моане. Но та была от страха и переживаний ни жива, ни мертва. – Скажите, чем вы вызвали такую немилость? А что касается молчаливого характера и кротости, то это и есть главные добродетели юной барышни. Я прививала ей эти качества, благословляемые Святой Церковью! - А мне и так это ясно! – резко сказала Жю Сет. – Знаете, сударыни, я родилась и выросла на Куали, это ни для кого не секрет. И я ходила в школу с куалийцами. Я отставала от них на эпоху, и в первых классах не могла решить задания, которые они делали играючи! И куалийцы меня не бросили, не смеялись надо мной, а окружили меня заботой, как младшую сестру. У куалийцев есть такая пословица: «Чужих бед не бывает!» Поэтому куалийцы и летают на звезды, потому что помогают друг другу, а наши люди только и ищут, на ком бы из ближних сорвать свою злость! Учтите, каждая может потом оказаться на месте Силве, когда не угодит старшей! Если вы научитесь один раз травить неугодную, то потом это может войти в привычку. - Ваша Силве сама, между прочим, ругается и ябедничает! – выкрикнула одна из девочек, из задних рядов. - Цыц! – прошипела старуха. – Кто осмеливается вмешиваться в разговоры старших, да еще и кричать, как базарная чернокровка*?! Останетесь без обеда! - За свои проступки она уже наказана, не переживайте! – спокойно и даже надменно ответила Стелла. – Но издеваться над НАШЕЙ девочкой мы не позволим никому! Не стоит думать, что если она сирота, так за нее некому заступиться! - Истинно так, Ваша Светлость! – согласилась Моане. - Должна сказать, что в нашем сообществе девочка приживается трудно и сама не делает никаких усилий, чтобы стать частью класса, - прогундосила старушенция. – Возможно, ей лучше было бы сменить учебное заведение! - Потому что у нее психологическая травма от перенесенных стрессов. А что вы сделали для того, чтобы она чувствовала себя здесь благоприятно? – спросила Стелла. - Я? – У дамы от удивления глаза к очкам прилипли. - Да, вы! Вы как-то сплотили класс, провели воспитательную работу, какое-то мероприятие, треннинг на формирование благоприятного микроклимата в классном коллективе? Дама от возмущения (она тут, оказывается, должна не только указателем работать и грозить карами небесными, а еще и вести работу классного организатора?! Вот наглость!) чуть воздухом не поперхнулась. Особенно от обилия неизвестных слов, возможно, бранных или анархических. Но, во-первых, против нее находятся благородные дамы, а во-вторых на горизонте уже замаячило спасение. - Секундочку… Что здесь происходит? – На пороге появился директор - невысокий, лысенький человечек с длинными, топорщащимися усами и очень недобрым лицом, одетый в серый долгополый сюртук. За ним семенил учитель математики Титте со словами: «Да как такое можно?! Это возмутительно! Да я просто вне себя!». - А вы что здесь стоите, сударыня? – Директор посмотрел поверх очков на Силве. – Готовьтесь к уроку! Сударыни! – это уже адресовалось Стелле и Моане. - Прошу ко мне в кабинет! Не будем мешать… Продолжайте занятие! – это уже было для классной дамы. - Но мы в буфет не успели сходить! Перемена же! – возмутилась кто-то из девушек-воспитанниц. - Молчать! – резко вскрикнула старуха в коричневом. – Вы будете спорить с руководством школы, ученица?! Жю Хьяне! Займите свое место! – сказала она бедняжке Силве с откровенным презрением в голосе. Та, едва держась на ватных ножках, подошла к парте. За ней семенила верная Ули. А в это время Стелла при поддержке Моане атаковала уже директора и местного математика. Тот смотрел на него выпученными глазами, а в класс потихоньку заходили учителя, у которых занималась Силве. Сам Титте был низеньким, щупленьким мужчинкой лет тридцати пяти, с пышной, всклокоченной шевелюрой, тонкими усиками и выпученными глазенками. Хорсе Жю Клидат был прав - такого и на дуэль вызывать не надо, от порыва ветра упадет! Тем не менее, математик своей истерической интонацией и активной жестикуляцией явно подтверждал своим примером куалийскую поговорку про клопа, который мал, да вонюч. - Вы представляете, господин директор?! Это немыслимо! Я имею десятилетний опыт работы в гимназии и училищах высшего уровня! И чтобы вот так меня унижали?! - Скажите, а какое вы право имели перепоручать проверку работ ученицам того же класса? – строго спросила мать Моане. – Они знают предмет на вашем уровне? Вы понимаете, что здесь просто налицо субъективный подход и даже не идет речи о беспристрастности! Себя-то ваши проверяльщицы как оценили? И потом, при всем к вам уважении, не ваша обязанность - судить о душевном состоянии моей племянницы! - Извините, святая мать! Есть такой метод - взаимопроверка! – закашлялся директор. – Когда учащиеся проверяют работы друг друга, находят ошибки… Мы тоже в курсе современных прогрессивных новшеств в педагогике! - Но оценку в этом случае ставит все равно учитель! – возразила Жю Сет. – Откуда мы знаем: может, ученицы не заметили ошибку. Может, ошибочно сочли то или иное действие ошибкой. Может, в конце концов решили поставить оценку по принципу личной симпатии! Дети есть дети, вы не находите? - Ну, здесь соглашусь, конечно, с вами… - нахмурился директор, грозно глядя на просевшего великого математика. – Допущен небольшой перегиб… Но в целом, если посмотреть, как учится воспитанница Жю Хьяне, мы можем сделать вывод, что оценка не соответствует истине? Как занимается девочка, господин Титте? - Ужасно! – выкрикнул, наконец, математический страдалец. – С «двух» на «три»! Там, если проверить объективно, вообще нужно исключать с курса! - Это решает комиссия, - напомнила Моане. – Не горячитесь, сударь! - Что же, здесь присутствуют преподаватели по другим дисциплинам. – сказал директор. - Пусть выскажут свое мнение насчет Жю Хьяне. Двенадцать учителей: одиннадцать почтенных усатых-бородатых господ и одна хрупкая молодая темнокожая дама в белой блузе с длинными рукавами и длинной, узкой юбке до пола - все как один, заявили, что Силве звезд с неба не хватает и еле-еле тянет ученическую лямку. Порадовал только учитель богословия, солидный, высокий, плотного телосложения господин, ростом не ниже взрослого куалийца, с бакенбардами. Взяв себя за лацкан пиджака, как профсоюзный деятель на стачке, он заявил, что Силве Жю Хьяне – очень умная, способная и старательная ученица, хватающая науку на лету и знающая назубок многие священные псалмы и гимны. Директор при его словах побагровел от гнева, но богослова, похоже, не особо волновал гнев начальника. - Сразу видно, святая мать, что это ваша племянница! –пробасил довольный педагог трубным голосом. – Спасибо вам, ваши труды даром не прошли! - Благослови вас бог, сударь! – смущенно склонила голову Моане, почувствовав, как на ее исстрадавшееся сердце льются потоки сладкого меда. После выступления богослова другие преподаватели немного смягчились по отношению к Силве. Учитель словесности вдруг вспомнила, что Силве неплохо знает главные произведения литературы, что у нее отменная грамотность и она лучше всех пишет сочинения. Учитель естествознания похвалил тягу к знаниям, что она абсолютно правильно сделала вывод о том, что сила тяготения на небесных телах зависит от их массы (тут уже загордилась Жю Сет- ее школа!). А учитель пения заявил, что у девочки доброе сердце и отзывчивая душа, способная чувствовать тонкие мотивы, которые несет классическая музыка. Учитель естественных наук, правда, добавил ложку дегтя, ибо не далее, как вчера был вынужден поставить Силве «неудовлетворительно» из-за ее ошибки, так как она заявила, что атомы, якобы, не самые маленькие частицы материальных тел, а выдумала какие-то «кварки». В то время, как в учебнике черным по белому написано, что атом («uo» по хилликийски) – мельчайшая частица и основа Мироздания, сотворенного Богом. Здесь Стелла с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться в голос и сохранить себя в рамках приличия. - То есть, она вполне обучаема? – задала вопрос Моане. - Да, конечно… - нерешительно прокряхтел директор, звериным взглядом окинув подчиненных… Но… Очень много пропусков... Ваша воспитанница отстала почти на год в математике… Уж не знаю, возможно ли наверстать… - Это произошло по причинам, за которые я ответственности не несу, - пояснила Стелла и в мыслях обложила безответственного «дядюшку» русским матом. – Не беспокойтесь, я договорилась с репетитором, который будет заниматься с ней. - Чудесно! – поморгал глазами директор. – Ну что же, будем смотреть на результат. А в то время, как дамы сражались со школьным произволом, Силве в компании с верной служанкой присутствовала на уроке благородных манер, вся ватная от страха и стыда, и спиной чувствовала, как обсуждают ее и посмеиваются Илизе с подружками и даже со служанками. Внимание и защита Жю Сет ее сейчас не радовала, а очень тяготила. Когда завершился урок, классная дама, метнув уничтожающий взгляд на Силве, скорым шагом покинула классный кабинет. Следующим уроком была как раз математика. До урока было еще тридцать минут – большая перемена. -Барышня, будьте готовы, следующим уроком будет счет! – Ули так называла математику. – Помните, что госпожа говорила? Сейчас прибудет ваш новый учитель, нужно ему показать ваше задание, которое вы дома делали! - Да помню я… - рассеянно ответила Силве. – Ули, чего ты со мной на «вы» разговариваешь? Тоже мне, нашла барышню! Я такая же, как и ты… - И совсем не такая же… Вы благородная! Пройдет время, сами графиней станете! Силве даже теоретически поверить не могла в то, что настанет такое время, когда она будет хоть в чем-то подобна Жю Сет или дяде. А около нее вдруг собрались девушки-одноклассницы и внаглую стали что-то о ней говорить, а потом дружно рассмеялись. Силве вжала голову в плечи и с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться и не выбежать из класса хоть в окно. - Вот ведь противные! – шепнула ей на ухо Ули. – Не беспокойтесь, больше-то гордиться им нечем! В этот момент в класс вошла торжествующая Жю Сет, а вслед за ней – мать Моане. Девицы, конечно, притихли и сделали вид, что Силве их не интересует. - Все хорошо, дитя мое! – бодро сказала Жю Сет. – Многие учителя вас хвалят! А математику мы с вами нагоним. Кстати, сейчас появится ваш преподаватель, который обещал позаниматься с вами. Вы приготовили примеры? - Да …Ваша светлость… - Силве не могла сказать, кого она боится больше - старого преподавателя или «репетитора». - Все, время пришло! – улыбнулась Жю Сет. – Он меня уже вызывает! Не опозорьте меня, Силве! Все, как я вас учила! Силве обреченно кивнула. А Жю Сет настроила свой комлинк и зачем-то включила видеотрансляцию. У двери забрезжило прозрачное голубоватое свечение, которое привлекло внимание девочек. Возникло оно возле двери. - Извините, барышни! –громко сказала Жю Сет. – Мы не будем мешать, просто сейчас здесь на несколько минут появится наш частный учитель, который перед уроком немного позанимается с Силве. Только не бойтесь! Силве, включите ваше устройство, я активирую сопряжение! Силве послушно включила меню прибора у себя на ухе, равнодушно и привычно выбрала меню, третью строчку сверху, как и показала ей Жю Сет. Горестно вздохнула… - Ох, не нравится мне эта идея! – нахмурилась Моане. - Все, идет сигнал! – сказала Жю Сет кому-то третьему. – Да, мессир, мы на связи! Девицы-одноклассницы искоса с интересом поглядывали, как Силве спокойно и равнодушно обращается с волшебными картинками. Только одна Илизе, скривишись, сказала: - Подумаешь! Я захочу, так мне батюшка с с Куали такой же привезет! А потом все девушки заверещали от ужаса, что стекла в окне задрожали. И метнулись в дальний угол класса. Потому что в этот момент перед дверью класса появилось огромное стальное чудовище-дракон с человеческим телом, стальными когтистыми ручищами-лапами и красными горящими глазами. Поверх металлического тела был одеты темно-зеленый военный китель со звездами и многочисленными орденскими планками и брюки. Рубашки и ботинок, правда, не было… Зрелище весьма забавное для человека, привыкшего к научно-техническому прогрессу, но девочкам было не до смеха: - Дьявол! Горе нам! Черная Ведьма дьявола призвала? - О, Пророк, успокойтесь, девочки! – вздохнула Моане, которая с самого начала не приветствовала эту затею графини. – Это куалиец. Неужели вы думаете, что дьявол явился бы туда, где находится священнослужительница? С нами Бог, девочки, а он сильнее дьявола. - Сударыня, ваш преподаватель уже здесь! Не будьте неучтивой! – важно сказала Стелла своей воспитаннице, сама делая реверанс перед драконом. – Мое почтение, мессир! Благодарю вас за время, уделенное скромным женщинам! Силве уже была подготовлена к «встрече». Вчера вечером Жю Сет позвала ее, тетушку и Ули к себе в кабинет и представила их господину Кетцоль…. в общем, этому железному демону, который, как сказала госпожа Жю Сет, очень важная персона у куалийцев, а кроме того, профессор математики и преподаватель в университете. Сейчас Силве уже не так боялась его, а вчера она просто …упала в обморок, увидев это существо. А самому Кетцоалькоатлю смена деятельности была только в удовольствие. Он любил преподавание, любил демонстрировать свой интеллект и знания аудитории. К тому же ему хотелось познакомиться с миром Стеллы и его обитателями поближе. Моане неприветливо глядела на монстра, на всякий случай отойдя подальше. Она была образованной дамой и понимала, то это никакой не демон из ада, а сложное металлическое разумное существо – «ма-шина». Но вот то, что это существо было сотворено искусственно, а, следовательно, не имело души, даруемой Господом всем разумным существам, ей очень не нравилось. И если бы вчера Моане лично не разговаривала бы с этим разумным драконом, который был, надо признать, весьма воспитанным и умным господином, то она никогда бы не согласилась на это. Но вот то, что они девочек перепугали - это очень плохо! Монстр был настолько страшен, что тут и взрослый человек бы испугался. Самое страшное – как он говорит, не раскрывая рта, будто чревовещатель. И это еще Стелла вчера как смогла, объяснила ей, почему он так выглядит. - Прошу прощения за вторжение! – пророкотал металлическим, адским голосом монстр. – Не бойтесь меня, дети доиндустриальной планеты, я пришел с миром! Разрешите представиться: подполковник советской армии Кетцоалькоатль 127349, по совместительству профессор высшей математики и преподаватель кафедры физико-математических дисциплин Московского Государственного Технического университета! Прошу не бояться меня, я скоро исчезну! Вот только проверю задание моей ученицы! Силве, где вы? Добрый день! Давайте быстрее, у меня не так много времени! Силве, перебарывая страх и отвращение, взяла свою тетрадь, подошла к огромному монстру и учтиво сделала перед ним реверанс, открывая тетрадь: - Рада приветствовать вас, Ваше Сиятельство. Я все приготовила, как вы велели! Ули тоже на всякий случай отошла к кафедре, за которой спрятались девушки. Услышав речь чудовища и увидев, как Силве не только не боится его, но и запросто общается с этим дьяволом, они вроде чуть успокоились и сейчас осторожно выглядывали из-за деревянной кафедры, как Силве показывает тетрадь монстру. - Ули, кто это? – дрожащим шепотом спросила Илизе служанку. - А, это господин Кетцель, куалийский демон! – махнула рукой Ули, будто ничего особенного в этом не видела. – Для нас это дело обычное… Профессор! Госпожа говорила, что ему сто тридцать лет! А еще говорила, что он депутат куалийского парламента! И офицер еще к тому же! Герой, с инопланетными чудищами сражался, цельный корабль космических разбойников сжег! Холостой, кстати..! Имение у него богатое, состояние большое… По-нашему, как великий князь. Верует, правда, не по-нашему, а в какого-то Великого Мастера, сотворившего Вселенную, но к Святой Хилликианской Церкви относится с уважением. Даже Молнию умеет творить. Имеет дочь от прошлого брака, внуки у него на Куали… Одно плохо - за воротник, говорят, закладывать любит! Ну а с другой стороны, где вы офицера-трезвенника видали? Только т-с-с-с, а то госпожа ругаться будет, что так про него болтаю! – Ули говорила так спокойно и обыденно, будто речь шла о соседе или перспективном кавалере из старых дворян. - А он что, благородного звания?! - Конечно, благородного! – важно ответила Ули, без всякого стеснения присваивая пирожок из корзинки одной из служанок. – Наша госпожа со всякой шантрапой и общаться бы не стала! Прилетали тут двое на днях такие же, тоже работу просили, да госпожа графиня им от ворот поворот дала! Ни паспорта, ни диплома, бродяги какие-то, из железяк дешевых, будто из банок консервных… Куда им до господина Кетсоля! Вот он персона серьезная, сразу видать, а не какая-то голытьба залетная! У него и железо благородное, легкое. Графиня сказывала, что у него только одна нога десять восьмильярдов стоит по-нашему! А для него это гроши. В деньгах купается! - Вот это да! И поверить невозможно! – пораскрывали рты удивленные девочки. - Не волнуйтесь, дети! – поспешила к испуганным девочкам Моане. – Господин Кетцоль - благородный офицер. Его специально таким сделали, чтоб наводить ужас на врагов. А так он господин приличный, имеет старинное дворянское воспитание и знает много языков. Полковой ротмистр! Генералы к нему советоваться ходят! Госпожа Жю Сет с ним … служит куалийскому советскому королю, как волонтер*. Киборг написал в воздухе блестящие циферки, которые тут же сложились в стройные строчки арифметических примеров. Силве послушно переписала за ним в тетрадку и внимательно слушала его объяснения. - Так он офицер, депутат или помещик? – прошептала из-за кафедры одна из девочек. - Он и офицер тоже! – пожала плечами Ули. – А что он, дурак, офицерскую службу-то бросать? За сто тридцать лет-то представляете, какая выслуга лет ему на счет капает?! А раз великий князь, то и политик не последний. Хотя я сама думаю, брешут, что ему сто тридцать... Выглядит-то от силы на шестьдесят! А как «генерала» получит, поедет на пенсию, в поместье, внуков нянчить. А то и парламентом руководить, партию свою сколотит, и привет! За такого-то кавалера любой проголосует! Поговаривают - только это тайна! – что он к нашей госпоже свататься надумал! - Так он же железный! – изумилась Илизе. - Так и хорошо, дольше проживет! Хотя, я сама в это не верю! – Ули вдохновенно сочиняла от чистого сердца. – На днях к нам золотой такой же прилетал руки графини просить, но она ему отказала! Больно старый был, и имение у него с гулькин нос - всего-то графство захудалое! А у этого, говорят, целая планида в собственности. Этот-то нашей хозяйке ровня, даже познатнее будет! - Ули, ну хватит тебе врать-то! – покачала головой Моане, улыбаясь. - А я-то что, святая мать?! –развела руками девушка-простушка. –За что купила, за то продала. Ну ладно, про золотого наврала, для солидности, признаюсь… Медный он был, и всего лишь капитан. Куда нашей барыне-то капитан? Ей не ниже полковника подавай! Может, и этому откажет, не знаю! - И что же, великий князь, и какой-то виконтессе уроки дает? - Дык увлечение у него такое! – невозмутимо объяснила Ули. – У них, у куалийских аристократов, учительствовать не зазорно, а даже почетно. Да и потом, если не изберется, на пенсии чем заниматься-то? Вот и учительствует, скубентов* на будущее собирает! Моане, едва сдерживая смех от вдохновенного вранья крепостной девушки, осенилась Молнией. А Илизе не выдержала и, сжав кулачки и осенившись Молнией… выбежала вперед: - Господин демон, будьте добры, и мое задание проверьте! К вашим услугам, виконтесса Илизе Жю Плиере! Дочь князя первой ступени! – Главная задавака класса чинно раскланялась перед киборгом. - Прошу прощения, но Его Сиятельство уже должен улетать по государственным делам! – ответила Жю Сет, едва сдерживая улыбку. – И потом, я бы спросила разрешения у Силве. Это ведь ее учитель… - Силве! Пожалуйста! – взмолилась Илизе. - И у нас, и у нас! – загалдели девочки, выбегая из-за кафедры, понимая, что монстр не причинит им никакого вреда. – А вы и вправду великий князь? Простите, я к стыду своему не знакома с куалийским дворянством, тем более, высшим! - И целый мир у вас в личном имении? - Жю Сет, мы так не договаривались! – обернулся киборг к графине. - Простите, мессир, как будет воля ваша! Но девочки потом рассказали бы, насколько мудр и вежлив куалийский киборг! Что добавило бы авторитета Вашему Сиятельству! – Жю Сет чинно склонилась перед ним, легонько подмигнув. Киборг был неглупый, и все понял: - Ладно, давайте быстрее, барышни! А то мне… приказчики из поместья звонили, засуха на северном полюсе. Сударыни, я далеко отсюда, это только лишь мое изображение! Поэтому я бесплотен для вас и дотронуться для меня нельзя. Открывайте мне свои бумажные носители информации и записывайте, что я вам покажу. Силве, спасибо вам, увидимся завтра вечером! - Как прикажете, Ваше Сиятельство! – легонько улыбнулась Силве, которая знала смысл всей игры графини. Но очень ей это было не по душе, хотя она уже не боялась монстра ни капельки. А галдящие девицы в синих платьицах окружили кибернетического подполковника, глядели на него восторженными глазами, показывали ему тетради и задавали вопросы по поводу семейного положения и финансового благополучия. От ответа на каверзные вопросы киборг уклонился. Зато успел разъяснить целую теорему одной девушке. Для машины проблемы перехода с одной системы счета на другую не существовало. - Так, что здесь за балаган?! На урок, на урок! – послышался голос местного учителя математики. Раздраженный после разговора с директором педагог вошел в класс и тут обнаружил… что класс к уроку не готов, а в кабинете присутствует некое постороннее лицо. Его глаза встретились с оптическими датчиками киборга. На секунду воцарилось молчание… - Добрый день, коллега! – прогудел ферротитановый «великий князь». – Хочу немного подискутировать с вами по поводу вашей методики преподавания! Но это уже наедине, без посторонних глаз. Титте почему-то закатил глаза и рухнул на пол без чувств… …Спустя два часа, в доме графини… - Ваша Светлость! Говорила вам и повторяю снова: вы – авантюристка! – заявила Моане Жю Сет, как только они переступили порог. – Представьте себе последствия… Как будут разгневаны родители других девочек появлением вашего железного полковника. Представьте себе возможные заголовки газет: «Черная Ведьма Жю Сет вызвала дьявола в училище благородных девиц»! - Вам, святая мать, лишь бы покритиковать меня, - сердилась Стелла. – Не будьте такой занудой! Девицы были в восторге, с Силве теперь все хотят дружить, а этот надменный хлыщ теперь дважды подумает, прежде чем занижать нашей девочке оценки! Остальные – пусть возмущаются, кто же им запретит! - И у меня все же большие сомнения по поводу этого… чудовища! Не могу поверить, что механическая уродливая кукла, пусть даже невероятно сложная, может по развитию ума быть личностью, равной человеку, - сказала Моане. – Мне все время кажется, что это какой-то обман, что внутри этого монстра сидит человек, или… или кто-то управляет им. - Вы, святая мать, не сможете поверить во многое! – задиристо ответила Стелла. – И что можно летать меж звезд со скоростью больше скорости света. И что атомы – не самые мелкие частицы, как тот учитель. И уж конечно не поверите, что у этого, как вы выразились монстра, есть человеческая семья! Что он когда-то взял на воспитание человеческого ребенка, а сейчас воспитывает уже ее повзрослевшую дочь с ее детьми! - Железный демон, воспитывающий человеческих детей?! – Моане, казалось, сейчас в обморок упадет. – И чему же такое чудовище сможет научить их? Еще и девочку?! А куда же смотрели родители? - А родители погибли в результате атаки пришельцев! – выкрикнула Стелла. – Один миллиард человек погиб тогда на Куали! Людей не хватало нигде, были целые вымершие страны! И людей замещали, где могли, разумные машины! - О, ужас! – воскликнула Моане. – Какими же мотивами руководствовалось это существо? Сострадание? Милосердие? Любовь к ближнему? Как это может зародиться в металлической голове из винтиков? Ведь это и есть то, что дарует нам Бог - бессмертную душу! Как могут быть высокие порывы души у бездушной куклы? - Не знаю! Спросите у него сами, как появится! - Обязательно! По крайней мере, на занятиях Силве с этим … господином я желаю присутствовать! А тем временем, в гостиной, привлеченные спором женщин появились Рамла и Хорсе, снова под хмельком: - Ну как? - Победили? Поставили на место этого хлюста? - Мы еще и отчитываться должны перед этими дезертирами! – хмыкнула Стелла. – Вон, святая мать расскажет! Оставив Моане держать отчет перед заинтересованными лицами, Жю Сет зашагала по лестнице наверх, к Силве. Постучав, Стелла осторожно заглянула в комнату подопечной. Ули уже не было - наверное, по делам ушла, или в господской спальне убирается. Жю Сет не запрещала ей туда ходить - Ули честнейшая девушка и никогда не присвоит чужого, в этом Стелла уже убедилась. Сколько раз «забывала» на столе деньги и драгоценности - ни ипси не пропало! Дошло до того, что ошеломленная такой честностью Стелла как-то сказала Ули, что РАЗРЕШАЕТ ей немножко приворовывать, если та захочет. В ответ услышала много всего хорошего от обиженной девушки и потом успокаивала ее самым нежным способом. Силве сидела за столом и что-то рисовала. Услышав просьбу Стеллы, она тотчас перевернула лист рисунком вниз: - Приветствую вас, Ваша Светлость! Простите, я решила пока побездельничать… - Вы и так слишком много времени бездельничали! – проворчала Стелла. – Я имею в виду не ваши труды по дому, а вашу успеваемость. Немедленно садитесь за уроки! - Как прикажете, – Силве поспешно убрала рисунок в ящик стола и взялась за сумку со школьными принадлежностями. Стелла не могла понять ее настроения - девочку можно было назвать сейчас и рассерженной, и расстроенной, и разочарованной, и взволнованной. Но не радостной, это точно. - В чем дело, Силве? – Стелла вошла в комнату, ожидая совершенно не такой реакции от девочки. – Вы чем-то расстроены? Что сейчас-то не так?! Вы в классе теперь в фаворе, заслужили авторитет среди этих задавак! - Да какой же это авторитет? – вдруг сказала Силве, сжав губки. – Пугать одноклассниц существом из иных миров, это не авторитет! Да и разве мой он? Ваш это авторитет, а не мой! Ваш знакомый, ваши речи, ваши действия… Я без вас – никто, Ваша Светлость! И если вас не будет рядом, и авторитету конец. - Да что же вы за барыня такая капризная, на вас не угодишь?! – раздраженно воскликнула Стелла. – Вся в тетушку! То вам не так, это вам не эдак… Так заработайте свой авторитет уже! Не можете?! Тогда пользуйтесь пока чужим! - Ваша Светлость, не могли бы вы ответить мне на один вопрос… - Силве очень волновалась, ее пальчики опять теребили кружевные манжетки на рукавах. – Разумом своим я понимаю, что вы были движимы благородной целью - помочь мне, и за это я вам благодарна. Но ответьте мне на вопрос… Я кто для вас? Покорная пленница? Или воспитанница, пусть и не совсем, но равная по положению хотя бы? Если я – первое, то я все пойму, и буду беспрекословно исполнять все ваши приказания, ровно служанка. Но если все же второе, то… Прошу вас, хотя бы иногда спрашивайте меня, прежде чем решить за меня, как мне еще помочь! Ибо планы ваши в отношении меня часто мне неизвестны, а возражений вы не терпите, хотя и называете меня воспитанницей. Но даже воспитанница имеет суждение свое. Да и вы меня к этому призываете сами. - И что я опять не так сделала?! – тяжелым, сдавленным голосом спросила Стелла, глядя на капризную девочку со злостью. - То что вы… решили явиться в школу… Помочь мне… Вы ведь меня даже не спросили… И не послушали, нужно ли мне это! Нет, ваши действия были мудры и имели целью оградить мое существование от всякого зла, это я понимаю. Но… знаете как тяжело, когда все решают за тебя?! - А вы, сударыня, уже совершеннолетняя, чтобы делать такие заявления?! – Стелла говорила властным голосом, скрестив на груди руки. - Или вам нравилось быть объектом для насмешек?! - Но вы ведь сами учите меня, чтобы я защищала свои границы, чтобы я имела свое мнение, свое суждение… Разве не так? - Бывают моменты, когда вмешательство взрослых необходимо! – безапелляционно заявила Жю Сет. – То чему вас подвергали, называется травля, буллинг! Это психологическое насилие, а у вас слишком расшатанная психика. Извините покорно, защищать вас от насилия - моя прямая обязанность. Нельзя позволять унижать себя, запомните! Вы сами можете за себя постоять? Нет?! В таком случае не смейте осуждать взрослых. - Это было испытание, которое мне суждено было пройти, - ответила Силве. – Я не хочу быть неблагодарной, но… - Но вы ей уже стали! – вскрикнула Стелла. – Я ради вас оторвала от дел важное государственное лицо, если хотите знать! - Но я вас не просила об этом, Ваша Светлость! – молящим голосом ответила Силве. – Скажите, пожалуйста… Вы говорили, что относитесь ко мне очень хорошо и стремитесь защитить меня от неприятностей разного рода… Это так? - Да! И вы сами это видите! Я делаю для вас, все что могу! - Скажите Ваша Светлость! – всхлипнула Силве. – Я очень боюсь вашего гнева, но … Стремитесь ли вы заботиться обо мне, если я буду НЕУДОБНОЙ для вас? Если я буду иметь свое мнение и свои устремления? Или я нужна вам только покорная и послушная, как… некий объект излияния своей заботы? Стелла обмерла от таких слов. Она едва удержалась, чтобы не ударить нахалку по щеке и не взяться за плеть. Неблагодарная дрянь! Сама Силве однако сейчас дрожала как листик на ветру, даже руки ее подрагивали. А Стелла сжала кулаки от гнева: - Идите вы… в болото! Как же вы мне надоели уже! Я думала, это я ненормальная, но я по сравнению с вами - образец адекватности. Дни буду считать до твоего отъезда из моего дома! – выпалила Стелла и яростным шагом вышла из комнаты, хорошенько хлопнув за собой дверью. Стелла прошагала в свою спальню, возмущенно захлопнув дверь и закрывшись на ключ. Она в ярости смотрела по сторонам, на стены, ища, на чем бы сорвать злость. Не найдя ничего подходящего, она выхватила плетку и с яростью и руганью принялась стегать собственную постель и подушки, да так, что пух и перья полетели! Спустя пару минут, когда Стелла излила весь свой гнев на свою огромную постель, но та и не думала молить о пощаде, графиня в изнеможении бросила орудие казни на пол и, тяжело дыша, уселась на кресло покурить. В воздухе над кроватью кружились перышки из вспоротой наволочки, моделируя куалийскую зиму. К Жю Сет вернулась способность мыслить спокойно и рационально. И она, пуская дым к потолку, пришла к мысли, что Силве в чем-то и права. Стелла вспомнила себя десять-двенадцать лет назад, и их совместную жизнь с Иванниковой. Стелла вспомнила, как ее жутко раздражало, когда Ира бесцеремонно командовала ей, заставляя что-то делать или в чем-то участвовать «ради ее же блага». Да, многое из этого пошло Стелле на пользу. Но осознание этого приходит только в более зрелом возрасте и уже тогда, когда данный момент давно остался в прошлом. Кардинально поставленный Силве вопрос бил в яблочко. Будет ли Стелла так же добра к НЕПОКОРНОЙ девушке. Или ей нужна послушная живая игрушка, вечно благодарная и на все готовая? Стелла вспомнила, как воображала себя матушкой, а Силве - этакой бедной девушкой, годящейся ей в дочки, о которой она будет заботиться… Играя в матушку?! Или все же принимая Силве, не как игрушку, а как равноценного участника процесса. И если Силве ей будет возражать, будет ли она испытывать к ней такие же трепетные чувства? Бури в голове Жю Сет отбушевали, стало невыносимо легко мыслить… И Стелла сама себе ответила на вопрос - нет! Значит, все это лишь игра одинокой бездетной барыни? Похоже на то… Стелла не готова принять Силве именно как дочь в разумном понимании этого слова. Она не готова мириться с ее мнением. Только если в мечтах или в воображении. Но как тогда строить отношения? Да, кстати, девочку она сейчас обидела совершенно зря. А почему? А потому что она не может ей ответить. Стелла вспомнила, как Иванникова в гневе тоже на лестные эпитеты и матершину не скупилась. Вот обратная сторона тиранической любви, которая и не любовь вовсе, а игра. Имитация. Да и представить себя матерью Силве? Б-р-р-р! Девицу с такими психологическими проблемами она просто не потянет, «не поднимет»! Да и смешно думать, что она, Черная Ведьма, может реально полюбить кого-то. Ведь любить - это значит считаться с ним. А Стелла видела в центре Мироздания только себя. Ну, еще Иванникову, как свою безусловную повелительницу. Это нормально… Стелла не умела делать добро - она умела миловать. Или карать, если кто-то осмелится не принять ее милость. Самой-то не надоело?! Нелегко Стелле было осознавать, что она на самом деле такая же самовластная дура, как и Иванникова в худшие годы их отношений. Но делать что-то надо?! А окажись она на месте Силве, что бы ей хотелось? Да чтоб к ней не лезли, когда она не просит! Ну вот она больше и не будет лезть! Воодушевленная Стелла вновь направилась в сторону комнатушки Силве. Ее сейчас не волновало, что ее бедная девочка скоро будет мечтать в гробу увидеть, с ее постоянными скачками настроения. Подойдя к двери Силве, Стелла галантно постучалась. Ответа не последовало… Графиня уже начала беспокоиться, не случилось ли чего непоправимого, но услышала плач девочки и, облегченно вздохнув, отворила дверь. Силве сидела на кровати в слезах. Увидев свою «благодетельницу», она в изнеможении закатила глаза: - Что опять?! Я еще в чем-то провинилась? Ваша Светлость, избавьтесь уже от меня! - Силве, простите меня за мои последние слова! Это было сказано в гневе! – как ни в чем ни бывало, весело сказала Жю Сет. – Я поняла свою ошибку. Впредь я не буду лезть в ваши дела, если только вы не попросите! Ну или если дело не будет слишком серьезным! Давайте воспринимать друг друга, какие мы есть, со всеми нашими недостатками. - Хорошо, Ваша Светлость! – Силве горестно вздохнула, мечтая, только о том, чтобы Жю Сет отвязалась от нее со своими заботами. – Как вы скажете! - Прекрасно! – улыбнулась Стелла. – Ну а раз уж вам все равно делать нечего, ступайте в мою спальню и наведите там порядок! Я там немного намусорила. И постелите мне новую простыню. Старая, увы, пришла в негодность. И спросите у Рамлы, где наш набор подушек. Подушки тоже пострадали. - Но ведь вы же сказали мне заниматься учением? - Вот потом и займетесь учением! Побыстрее! - Как скажете, госпожа, - Силве встала и несмело проследовала мимо графини к дверям. А у Жю Сет почему-то душа пела от осознания своей прозорливости. Ну и, конечно, сейчас своими действиями Ведьме хотелось уязвить девочку за ее сложный характер. А что такого? От домашней работы ведь ее никто не освобождал?! Захотела проявить своеволие - пусть проявляет! Когда Силве уже прошла мимо нее, испуганно косясь в ее сторону, Жю Сет позволила себе откровенно хулиганский поступок - легонько шлепнула ее ладонью по нижней части спины, как она обычно шлепала приглянувшихся ей служанок. Нет, в ее действиях не было никакого заигрывания - Силве она в принципе не рассматривала, как возможную сексуальную партнершу, но… так, по инерции. Чтобы знала, кто в доме хозяйка. Силве вздрогнула от неожиданности, посмотрела на Стеллу с гневом и брезгливостью. И вдруг вернулась обратно. Встала напротив нее: - Ваша Светлость, я вынуждена выразить свое возмущение вашим хамским жестом! Когда я виновна в чем-то, я безропотно принимаю ваше наказание, но сейчас ваше действие ничем не вызвано. Такое поведение недопустимо! Хоть я и ваша пленница, но я все же дворянка, и вы сейчас оскорбили мое дворянское достоинство! - О-о-о, какие речи! – картинно всплеснула руками Стелла. – Я случайно, автоматически. Ну что же, выражайте! Каюсь, больше так не буду! Или вы хотите сатисфакции? - Именно, госпожа! – сурово сказала девочка. – Согласно вашей же науке. И с размаху залепила пощечину Жю Сет! Та аж вздрогнула от неожиданности. Ручка маленькая, а ударила весьма чувствительно! Стелла схватилась за щеку, на глазах багровея от гнева. Но Силве, размазывая рукой слезы по лицу, вдруг заявила следующее: - Я ни в чем не виновна сейчас! И вы не смеете меня трогать! Я буду защищать свое достоинство, если нужно, даже физически! Вы ведь сами учили меня – не позволять себя унижать! Я неглупая ученица и понимаю урок с первого раза, если это, конечно, не арифметика. Извините. С вашего разрешения! И в подтверждение серьезности своих слов Силве смерила графиню презрительным взглядом и пошла в ее комнату наводить порядок. А Стелла же застыла, как молнией пришибленная, потирая щеку и соображая, как ей сейчас поступить. Прибить на месте эту пигалицу или … А ведь она права! Она защитила свое достоинство! Умница! - Силве, вы умница! – воскликнула Стелла. – Все правильно! Никому не позволяйте с собой так обращаться! Даже мне… Вы умница! - О, Пророк великий, кто все это сделал! – послышалось из-за двери возмущение Силве. – За что вы так со мной, госпожа?! Зачем вы так надругались над своей постелью? Здесь же час убираться, не меньше! - Ну… - хихикнула Стелла, - Так, психанула... Удачи вам, сударыня! А потом - за уроки! ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - * «…уровень гвардейского кавалериста-рубаки и дуэлянта Хорсе замер где-то на уровне десятого класса». – То есть, фактически, восьмого. Чернокровка – простолюдинка. Волонтер – В разное время это слово имело разные значения, от «доброволец» или «наемник», до фактически «мародер». В данном случае, Моане называет Жю Сет волонтером, имея в виду дворянскую службу дружественному престолу за границей. Скубенты – студенты (искаж.)