Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

Звезда Лейтена, планета Гуриасс, Хилликийское королевство, имение Сетт, 10 день Поры Высокого Солнца 2170 г. Эры Великого Пророка (1 июля 2335 г) - Мама родная! – раздался крик бравого гвардейца, летящего с большой высоты. Аэроплатформа оказалась с норовом. С треском обрывая ветви и листья огромного дерева, Хорсе Жю Клидат ухнул с летающей шайтан-машины наземь. Хорошо, что его хранило страховочное поле. Оно затормозило падение и остановило у самой земли, и невредимый граф, перевернувшись на ноги, встал на твердь земную. Вид у него был такой, будто его только что пытались повесить, но веревка оборвалась. Аэроплатформа «Сокол», сделанная на одном из заводов Венерианской ССР, скинув хилликийского родовитого наездника, послушно опустилась рядом с поверженным человечком справиться о его здоровье, - не зашибся ли? Падал-то человечек всего ничего, метров с десяти по земным меркам. - Ну вот, кузен, у вас уже почти получается! – Жю Сет с улыбкой палача на лице и курительным мундштуком в руках, подбодрила графа в его злоключениях. – Низко летать уже научились. Крестьяне увидят, граф летит, скажут, к дождю! Денек сегодня был благодатный, солнечный. Благоприятный для полетов. Солнце уже припекало вовсю. По индигово-синему небу скользили белые барашки-облачка. Свежий ветерок шевелил зеленую листву деревьев, а граф Жю Клидат учился летать на куалийской аэроплатформе, которую подарила ему Стелла. В общем, каждый чем-то был занят. Графиня Жю Сет не забыла, какую неоценимую услугу оказал ей Хорсе зимой, когда она металась в горячке по огромному городу, выясняя обстоятельства гибели Орхо Жю Парсе. Как она рыдала, ползала у могилы и проклинала небеса. Хорсе был рядом с ней, поддерживал, как истинный рыцарь, и она поклялась отблагодарить его по-королевски. Правда, сделать это удалось не сразу, так как они почти три поры почти не пересекались из-за полевых учений, в которых участвовал гвардейский полк Жю Клидат. И вот теперь, когда полк вернулся в родные казармы, Хорсе стал чаще бывать вне расположения на свежем воздухе, а Стелла с абсолютным удовольствием вручила ему презент, которым он учился пользоваться. - Стелла, душа моя! – Хорсе с глазами, как у испуганного филина, осенился Молнией. – Право, не стоило так беспокоиться! Благодарю вас за этот поистине королевский дар, но… право… я его, кажется, не заслужил! Не такая уж у меня была значительная роль в те дни… Я уж лучше по земле, как простой смертный! В крайнем случае, на лошадке… - На лошадке! – передразнила его Стелла. – На Куали на таких механизмах дети в школу летают, семилетние дети. Даже они не боятся! А вы, взрослый мужчина, заохали! Не стыдно? - Дай Бог здоровья храбрым куалийским детям! – Хорсе задумчиво посмотрел на верхушечку дерева, за которую он так неосмотрительно зацепился. – Увы, я не куалийское дитя, а грешный гуриассиец, несчастный лейтенант гвардии Ее Величества! Я кавалерист, а не авиатор, мне земля* все же роднее. - А летели вы красиво, - улыбнулась Стелла и поправила белый передник, надетый поверх платья. – Не волнуйтесь, когда на вас страховочная система, вы не разобьетесь. Без него, смотрите, не летайте, а то разобьетесь насмерть! - У вас чрезвычайно довольный вид, кузина! – Граф отошел подальше от дьявольской машины, закуривая, как сбитый летчик. – Уж не радуетесь ли вы моему позору? - Есть немного, - ответила Жю Сет, выпуская в небо струйку дыма. – Вы знаете, давно не чувствовала себя такой нарядной благодаря вам! Графиня была одета в платье служанки - стандартное черное форменное одеяние, белый передничек и белый же чепчик. Причина – проигрыш в карты злодею Жю Клидат. Как настоящий мужчина, Хорсе не взял с кузины денег (а проиграла она что-то около десяти миллионов), но поставил ей условие - восемь дней она ничем не отличается от своей прислуги по внешнему виду. Разумеется, кроме тех случаев, когда ей нужно направиться за пределы своего поместья по делам. А карточный долг – дело святое! Вот Стелла и отрабатывала должок, с удовольствием наблюдая, как граф пытается покорять воздушный океан, и как он летает сначала вверх, а потом вниз. Костюма служанки она не стеснялась. Бывали случаи, когда она в шутку «подменяла» одну из своих девушек на приемах, особенно, когда они жаловались, что некоторые гости по пьяни начинают распускать руки. В таком случае Стелла оказывалась перед таким хамом и, почувствовав мерзкие пальцы на своих бедрах, принимала меры. Когда обман разоблачался, гости обычно дружно смеялись и аплодировали необычной «служанке», а хам впредь держал руки при себе. Да и выглядела графиня в таком костюме весьма сексуально. - Смотрите, Хорсе! – сказала Стелла, выпуская дым в облака. – Масса плюсов! Во-первых, до казарм вы теперь сможете добираться за десять минут, а не за час, как обычно. Во-вторых, ваши товарищи вас на руках носить будут! Какое развлечение! Только, ни в коем случае не катайтесь пьяными… ну уж очень сильно… В-третьих, захотите соблазнить какую-нибудь красотку, прокатите ее по небу с ветерком, и она ваша, с гарантией! Особенно, на закате, когда вечерняя заря в золоте, когда солнце плавится в океане… Мне ли вас учить? - Спасибо, госпожа учительница! – дурашливо поклонился перед ней Хорсе. – Обязательно воспользуюсь! И, пока Стелла задумалась о своем, о женском, Хорсе Жю Клидат вдруг обнял ее за плечи и страстно, по-мужски, поцеловал симпатичную служаночку в сладкие уста. Пока Жю Сет приходила в себя от такой наглости, граф в режиме форсажа вскочил на чудо инопланетной техники и быстро начал процедуру взлета, как аэроплан над аллеей. Поцеловать графиню Жю Сет в уста по-мужски, да еще и против ее воли, могло хватить ума только у самого отчаянного человека. - Стойте, граф! – заорала Жю Сет как бешенная, хватаясь за рукоять бластера. – Да как вы посмели, мерзавец?! Насильник! - Простите, графиня, поговорим в другой раз! – весело прокричал Хорсе, увеличивая расстояние между собой и графиней, от греха подальше. – Обожаю молодых девушек в форме прислуги! И вы не исключение! - Идите сюда, паршивый кобель! Я вас из бластера застрелю! Чертов извращенец! Только появитесь в моем доме - убью и в подвале закопаю! Каков наглец! Чтобы вы дерево врезались, пьянь казарменная! Плесень марсианская! Упырь! Каторжная морда! Ходите теперь, оглядываясь, потому что в следующий раз я вам оторву ваше достоинство к чертям! А довольный Хорсе, уже не разбирая ругань графини, потихоньку набрал высоту и полетел, как ангел, над полями и цветочными лугами, где не было деревьев. Стелла выругалась ему вслед еще и на нуакшийском наречии, пожелав, чтобы в следующей жизни нахал переродился глистом, камнем, или женщиной, которую выдадут замуж за какого-нибудь похотливого самца. У дома ее встретил мажордом Клонто, сметающий налетевшую листву у крыльца: - Вы очень элегантны, Ваша Светлость. Темное платье вас, безусловно, стройнит. - Ах, дорогой Клонто, хоть бы вы не издевались надо мной! – яростно отмахнулась Стелла. – Почта у вас, я имею в виду обыкновенную, бумажную? Давайте! Если появится мерзавец Жю Клидат - сообщите мне тайно, чтоб он не знал. Убью мерзавца! Забрав у Клонто пачку писем, Стелла, ругая свою судьбу-злодейку, прошла в гостиную. Стала разбирать письма, сортируя их, раскладывая их на несколько пачек. Писем-то было восьмерки полторы*, не больше. - Сейчас кто приедет по делам - стыда не оберусь, -сказала сама себе Стелла. – Что же, открою, поклонюсь, скажу, что хозяйки нет дома. Моане-то будет не раньше обеда… - Госпожа моя?! – услышала она удивленный голос Ули за спиной. – Это вы?! А почему вы так одеты?! - Ули, красавица моя! Спросите у этого наглеца, моего кузена! Я проиграла ему в карты, и всю восьмицу должна ходить так, представляешь? Мерзкий человек, ничего святого! Для меня это не смертельно, переживу. Я теперь похожа на вас! - Вы очень красивы, госпожа! Не сочтите за дерзость, я бы с такой работницей всю жизнь бы проработала! - Ули, не смущай меня! – смутилась Жю Сет. – И не смотри так на меня… пожалуйста. Тебе понравился мой подарок? Ты… вечерком ко мне не можешь зайти? Если хочешь… Я тебя не заставляю ни в коем случае, радость моя! - С удовольствием, повелительница моя! - зацвела Ули. Она кокетливо повернула головку, демонстрируя Жю Сет, что носит ее подарок - изумрудное ожерелье. Вчера девушке исполнилось двадцать лет. Стелла, оглянувшись по сторонам, подошла к Ули и поцеловала ее в губки. Ули ответила ей, абсолютно счастливая.  Со стороны это выглядело, что служанка постарше, черноволосая и смуглая, очень любит служанку помоложе, светленькую и русую. Райская картина для солидных господ зрелых лет… Стелла решила больше не стесняться себя, не пытаться стать лучше, чем она есть. Пусть принимают ее такую или не принимают. В конце концов, она никому не навязывается! Нежность двух красавиц неожиданно прервал грохот и звон разбитого фарфора с кухни, будто там хвиланский десант высаживался. Стелла и Ули, отпустив друг друга и подобрав юбки, бегом поспешили в зону бедствия. Там, в темном кухонном каземате с адской печью, подарком дьявола, они увидели схватившуюся в отчаянии за голову тридцатилетнюю худощавую высокую помощницу Рамлы Илзе. Та с тоской смотрела на стопку тарелок, которые она только что выронила на пол. Половина из них ожидаемо приказали долго жить. - Ты, дубье криворукое, бестолочь безглазая! – взревела паровозным гудком Рамла, застывшая у раковины в позе «сейчас все осознаю и прибью к чертям!» - На тебя госпожа посуды не напасется! Ты что, пьяна с утра? - Простите, матушка Рамла! – Илзе в отчаянии прижала руки к груди. – Они сами! Они намыленные были… - Сами выпрыгнули? – кричала Рамла. – Спастись от тебя хотели, да не успели! Задница у тебя намыленная будет, дура, когда госпожа увидит! - Так, все понятно... - процедила Жю Сет, обдумывая, похоронить ли криворукую заживо, или повесить на воротах. – Илзе продолжает террористическую деятельность в моем доме! - А ты что приперлась на кухню?! В доме работы нет?! – Рамла в сердцах облаяла и появившуюся на кухне какую-то служанку, смуглую брюнетку, которую она не узнала. - Я тоже вас люблю, Рамла, – медленно-тягуче ответила Жю Сет, открывая свою личность народу. Форму прислуги она одела сегодня первый день, и Рамла еще была не в курсе ее ролевых игр. - Ой, госпожа моя! – Рамла вспомнила про Святую Молнию, понимая, кого она только что облаяла. – Что же вы так оделись-то, вас же не узнать? Я и не признала, думала, кто-то из дворни опять без дела шляется. Простите старую дуру, Ваша Милость! - Ну а куда же я денусь-то?! – спокойно-равнодушно ответила благородная служанка, на лице которой читалось: «Сгорел сарай, гори и хата!» - Я так понимаю, вы без меня еще долго не справитесь с этим посудным кризисом?! Дело в том, что вчера в доме состоялось собрание женского Тайного Совета - дворянок-единомышленниц Стеллы, исповедующих феминистические взгляды, общим числом до двадцати человек. Мероприятие продлилось до глубокой ночи и вытянуло все силы из героинь сопротивления. Феминистки пришли, по-видимому, голодными, кушали и пили, как не в себя, оставив после себя горы посуды. Стелла милостиво разрешила прислуге расправиться с ней утром, но не думала, что прислуга подойдет к вопросу настолько радикально. Моане и Силве в богомерзком мероприятии не участвовали. Помиловав бедную Илзе, графиня отправила ее собирать осколки и те тарелки, которые еще можно спасти, а сама встатла к мойке. Не зря же наряд подходящий одела! Вот только она сняла с головы глупый чепчик и попросила у Рамлы платок на голову. Мыть приходилось по старинке, водой и мылом, но Стелла почему-то обожала этот процесс, это для нее было чем-то вроде психологической разгрузки. А работать по дому она могла еще поучить молодых девушек в черно-белой форме. На кухне было две мойки. Мыли посуду она и Рамла, а девушки-помощницы принимали уже чистую посуду и размещали ее на сушилках. Вскоре невезучей Илзе снова потребовалась помощь - собирая осколки, она порезала палец. - Отойди уже от осколков, тридцать три несчастья! – взмолилась Стелла. – На тебя что, порчу наложили? Не я, это точно… Дай палец, горе мое! Высечь бы тебя! - Надо, госпожа! – поддержала подстрекательница Рамла. – Я бы высекла! - Да ладно… - задумчиво произнесла Стелла. – Сечь человека – это тупик воспитания! Из жалования у нее вычту. - Ой, госпожа, не надо! Лучше секите! – взмолилась бедная Илзе. - Не хочу… Это не доставит мне удовольствия, - Стелла была на своей волне. - А может… я, того…? Приду вам вечерком постель застелить? - Тем более не имею желания! - И без тебя есть, кому госпоже постель стелить, Илзе! – Ули с победным видом показала неумехе язык. Стелла достала из подсумка заживляющую мазь и пластырь, оказала помощь бедной служанке. Потом достала откуда-то булавку, что-то произнесла над ней шепотом и заколола Илзе на платье. - На удачу… К посуде больше не подходи! Иди, вон, полы вымой! Особенно тщательно возле большой серой вазы! Только смотри, швабру не сломай! Вернувшись к процессу, женщины разговорились о том, о сем, перемыв косточки всем соседям, и, незаметно для себя, перемыли все от силы за полчаса*. Потом Рамла без стеснения попросила Стеллу помочь ей почистить овощи для супа. Графиня без слов взяла большую кастрюлю, набрала воды, перебросила полотенце через руку, уселась по-простому на стул, одернув юбку на вульгарно расставленные колени и, как заправская кухарка, присоединилась к работе. - Вот, смотрите, бездельницы! – сказала Рамла помощницам. – Графиня, благородная кровь, а трудится, как пчелка! И три награды от куалийцев имеет! А вы пришли с утра и уже устали! За работой женщины затянули протяжную, печальную деревенскую песню о судьбе девушки, разлученной с любимым и насильно выдаваемую замуж за нелюбимого богача. Стелла с удовольствием подпевала девушкам, и ее высокий звонкий голосок был совсем не лишним в этом импровизированном женском хоре. Своими тонкими пальчиками она виртуозно срезала ножичком кожуру с овощей, кидая их в кастрюлю. Рамла, сидящая рядом со графиней, затянула новую песню, еще жалобнее прежней, про тяжелую рабскую долю, и Стелла положила ей голову на плечо. Рамла улыбнулась ей, повернулась и пощекотала носом щечку хозяйки. Так они и работали, будто самые родные и близкие люди. - На нашу хозяйку любой мужчина молиться должен! – улыбнулась Рамла, тайком утирая слезинку. – И готовить умеет, и вышивать, и на звезды летать! Хозяйка не только в графстве, но и доме! А умная какая! Умнее любого депутата в парламенте! - Рамла, для того, чтобы быть умнее депутата от правящей партии, нужно просто знать грамоту и уметь считать до восьмидесяти, - изрекла крамолу Стелла. Рамла даже испугалась подобного проявления анархизма: - Тише, госпожа, не надо так говорить! Вдруг услышит кто! - А чего тише, я им в глаза это говорила, - усмехнулась Стелла – В нашем парламенте заправляет партия жуликов и хамья! Вы только смотрите такого не скажите, особенно на улице! Я-то графиня, а с вами церемониться не будут! – Это уже адресовалась девушкам-помощницам Рамлы. - Где бы нашелся такой кавалер, который бы повел вас под венец?! Где взять такого мужчину?! - Хватит вам уже! – чуть повысила голос Стелла. – Не нужны мне никакие мужчины! Одно зло от них! - Не надо так говорить! Чему вы девушек учите? – укоризненно сказала Рамла. – Чтобы они под венец, как на каторгу шли! Эх, была бы я свободной, я бы тоже замуж вышла бы… если бы кто взял! - Странные у вас, Рамла, представления о свободе! – ухмыльнулась Стелла. – Не грешите, я вас сколько раз отпускала? - Я старая уже… - печально ответила Рамла. – Куда мне на свободу?! Что я там делать буду? Я без этого дома пропаду на следующий же день. Госпожа, смилуйтесь! Верните куалийские конфеты! Ну, хотите, в ноги вам упаду? - Не хочу… Ладно, верну потом… Внезапно на кухне опять появилась Ули: - Беда, госпожа! - Что, Илзе все-таки вазу прикончила? – с интересом спросила Стелла, отрываясь от плеча своей черной кормилицы. – Наказывать не буду, наоборот, все тарелки прощу! - Да нет же! Силве опять плачет! - Что с Силве? Опять кто-то обидел? – нахмурилась Рамла. - Да нет же! Ей какое-то хитрое задание задали по изящному искусству, а она не знает, как к нему подступиться. - Ну, она же художница, придумает, - равнодушно ответила Стелла. - Помогите ей, госпожа! – нахмурила брови Рамла. – Жалко девочку! - И не подумаю! Чтобы мне опять потом заявили, что я лезу не в свое дело?! – заартачилась Жю Сет. – Меня никто о помощи не просил, а я сама больше навязываться не буду! Ули понятливо кивнула головой и вновь убежала. Через пять минут, правда, вернулась, таща за руку расстроенную Силве, как маленького ребенка на прием к врачу. - Ваша Светлость! Простите меня за то, что отвлекаю вас от дел. Не могли бы вы помочь мне? – взмолилась Силве, пытаясь определить, кто из кухарочек «Ее Светлость». Стелла победно улыбнулась, встала, вымыла и вытерла руки, подошла к полкам, завешенным старым одеялом, извлекла оттуда банку с морсом, налила в стакан и поднесла Силве: - Выпейте, молодая госпожа! Это придаст вам сил и разгонит печаль. Простите старую женщину, что не могу поклониться вам - в спину что-то вступило. Прошу вас – не секите только прилюдно! - Ваша Светлость, ну не издевайтесь вы надо мной! - скуксилась обиженная Силве, наблюдая, как служанки во главе с Рамлой прыснули от смеха. - Ладно, что за трудности у вас? – уже деловито спросила Стелла. Выяснилось, что творческое задание заключалось в том, чтобы придумать и написать некий рекламный плакат. Нужно было взять за основу или придумать некий товар и прорекламировать его так, чтобы всякий обыватель захотел его приобрести. Иными словами, проявить креативность. Обязательное условие – нужно было упомянуть, что эта марка имеет давнюю историю и восходит к нам из глубины веков. То есть разрешается привлечь на помощь историю. Но, тут же второе условие, – использовать уже существующую рекламу запрещалось. Нужно было творить что-то оригинальное. Третье условие – плакат должен быть цветным, а Силве хорошо рисовала только в графической, черно-белой гамме. На все про все осталось два дня. Нужно было сказать, что на Гуриасссе создание визуальной рекламы было еще настоящим ответвлением изобразительного искусства, а самые лучшие рекламные образцы напоминали хоть и наскоро написанные, но все же настоящие музейные картины. Фотографирование еще только начинало свой путь и считалось уделом бедноты, а компьютеры здесь еще и во сне не снились. Богатейшие компании для создания рекламных плакатов привлекали настоящих художников, порой даже с мировым именем. И творцы-изобразители ничего зазорного не видели в подобном ремесле, считая это законным и вполне пристойным способом приработка. Это потом уже готовые образцы тиражировались в печати и перерисовывались рекламщиками на скорую руку. Стелла и сама заказывала такие рекламные плакаты у довольно известных художников и в то же время сама участвовала в рекламе, прославляя вина и конфеты, в том числе имени себя любимой. И она помнила, как ее портрет с шоколадными конфетками в руке (которые постоянно таяли и текли) въедливый художник писал с нее четыре часа, пресекая малейшие попытки пошевелиться. Работа, правда, получилась шикарная! Стелла, пожав плечами, предложила девочке не изобретать андроида и взять за основу ее старые рекламные плакаты вина, того же шоколада или косметики. Но - засада! – использовать товар Жю Сет было запрещено отдельным условием! Как пояснила Силве, учитель сделал это не из желания даже насолить ей, а чтобы усложнить задание. Ведь в графстве Сетт Стелла была первым и самым известным крупным производителем, и не будь такого запрета, ее товар - первое, что бросились бы рисовать ученики. А, может, и желание насолить то же… Сама же Силве была напрочь лишена коммерческой жилки и придумать какой-нибудь «товар» не могла в принципе. Тем более, чтобы его история насчитывала хотя бы несколько поколений. - Как можно было запретить использование марки Нашей светлости? Не понимаю! – кипятилась Рамла. – Задают детям всякую всячину, а они мучайся! - Столярная мастерская господина Круссере… - предложила первый пришедший в голову вариант Стелла. – У него старая фирма, еще отец начинал, это я знаю точно. Вот вам, как минимум, два поколения. - А что они делают, госпожа? Мебель, поди? – спросила одна из кухарочек. - Ну, почти… Гробы на заказ. Удобные, кстати, крепкие, не царапаются изнутри… - Боже, детям в школу гробы?! – ужаснулась Рамла. – Да и потом, их товар знает пол-Киллибура! Кто-нибудь точно выберет раньше нашей девочки. Они еще, чтоб вы знали, и кровати делают, и шкафы! - Ну я же говорю - почти мебель! – невозмутимо ответила Стелла. – А фирма Стеррика вам не подойдет? Она тоже старая. У них целая династия каменотесов! Я к ним обращалась, чтобы сделать монумент для Орхо… Делают памятники, монументы…надгробия… Я поняла, опять не то! - Может, виноград нашего поместья? – предложила Ули. - Просто виноград? Скучища! – покачала головой Рамла. – Да и сколько его выбрасывается каждый год! Тоже мне, товар! Это все равно, что камни на дороге прославлять или листики в лесу. - А ведь рекламировать можно не только товар, но и услуги. Я придумала! Силве, нарисуйте роскошный цветочный луг. У нас есть заведение, которое так и называется - «Цветочный луг Аурии»* Тонко и с намеком! И история там почти двухсотлетняя… Вот, помню… - Госпожа!!! – угрожающе рявкнули на нее Рамла и Силве, в унисон. Стелла тут же вскинула ладони вверх: - Ну ладно, ладно… Извините, чем богата, как говорится… Придумайте что-нибудь сами тогда! Только критиковать и можете! Силве с глазами подстреленной охотниками лани горько вздохнула и беспомощно оглянулась вокруг - что можно было бы приспособить под оригинальный «товар». Жю Сет тоже ничего путного не могла предложить: - А ваш дядя ничего не производит кроме…? Ладно, я поняла, опять не в кассу. Жю Сет все же пообещала, что попросит помощи у куалийских друзей - может, они чего путного посоветуют? Она закрылась в своем кабинете, включила ноут, вышла в Галактическую Сеть, нашла сайт «Зари-21» и написала администратору просьбу о помощи, обрисовав ситуацию, как смогла. Через некоторое время об этом знали многие земляне на Болхиа, в том числе и руководство. Вскоре Стелла поняла, что зря она это сделала… Нет, советские люди не остались глухи к просьбе о помощи и решили помочь маленькой сестренке по разуму, принявшись соревноваться друг с другом в креативности. Только вот Жю Сет упустила из внимания, что ее друзья - люди военные, а военные всегда славились своеобразным чувством юмора. И то ли земляне решили подойти к делу творчески, то ли решили банально развлечься, но на почту Стеллы стали приходить варианты плакатов, один краше другого. Рисовала их, разумеется, киберсеть, но задавали параметры люди. Первым «порадовал» Ковун Павел Андреевич. Он решил прорекламировать не товар, а один из рыболовных пансионатов на Кубани, который, похоже, сам часто посещал. «У нас и рыбки разговаривают!» Роль «рыбки» правда, исполняла молодая девица в бесстыдном купальнике из ниточек. Стелла вспомнила, что Ковун – заядлый рыбак, но вот на какую «рыбку» он ходит, непонятно. Или там одно другому не мешает? Потом пришел вариант от Баззаева. Он решил презентовать разом всю свою республику. На солнечном плакате были видны высокие горы, орел, парящий в небе, огромные здания, мечети с минаретами, и конечно же ладные, бородатые молодцы в мохнатых шапках с кинжалами. «Чечено-Ингушетия – из глубин веков в будущее! Родина настоящих мужчин!» Реклама будто создана для заведения благородных юных девиц. Особенно, мускулистый дюжий бородач с голым торсом, поднявший над головой огроменную штангу. Черданцев задания не понял, поэтому решил прорекламировать космосервис своего зятя. На плакате была старинная Международная Космическая Станция 21 века, больше похожая на скопление космического мусора, координаты, номер связи и девиз «Космосервис «Гарант2400»: ремонт и техобслуживание космолетов. С нами любой металлолом полетит!» Штук десять разной банальщины пришло от ребят из РТР и от особистов. Там была всякая банальщина: реклама энергонапитков, пищевой пасты, аксессуаров… Но условиям они почти все не соответствовали, хотя каждый из них при желании можно было бы довести до ума. Но не цепляло… Все это время, пока приходили работы или письма от землян-товарищей, Стелла сама напрягала мозг, стараясь предложить что-нибудь стоящее. Но кроме рекламы спичек от Святой Инквизиции в голову ничего не приходило. Пришло сообщение от Вершинина. Он, видимо, не понял смысла сообщения и обратился к общечеловеческим ценностям. «Люди, берегите мир!»… Это уже социальная реклама, это серьезно… Кто бы мог подумать, что суровый полковник окажется трепетным пацифистом в душе?! И картинка брала за душу: беленький цветочек, прорастающий сквозь руины и пыль под багровым апокаллиптическим небом. Вот только немного смущала надпись на одной из уцелевших стен по-русски: «Кому мало, можем повторить!» Включился в процесс и Кетцоалькоатль. Он, в отличие от Дениса Михайловича пацифистом не был, поэтому его плакаты били кретивностью наотмашь. На первом холсте был изображен сверкающий стальной боевой робот с плазмометом, дикими, внушающими ужас зелеными фарами-глазищами, стоящей на горе черепов нечеловеческой формы. Новое видение верещагинского «Апофеоза войны», не иначе... Фоном была черная равнина, залитая расплавленным стеклом и камнем, а на заднем плане горели шаровидные вспышки взрывов. Подпись была лязгающий и лаконичной: «Уралстальпром: пятьсот лет на службе Отечеству!» Второй плакат от доброго стального дедушки Кетцеля прославлял Московский Институт Экспериментальной Кибернетики. «У нас сталь обретает душу!» Правда, на переднем плане было настолько страшное стальное чудовище, что по сравнению с ним сам Кетцель казался няшным милашкой. И по выражению хари стального чудовища на плакате можно было подумать, что души его в этом институте как раз лишили. Иоффе был настроен куда более мирно. «Евразийский центр юридических услуг «Либерман». Офисы в Петрограде, Одессе, Босваше, Умани и Хайфе. Толкуем законы уже 5000 лет!» Фоном послужило синее безоблачное небо с ненавязчивой шестиконечной звездой Давида, Синайская гора и ветхозаветный бородатый старец, держащий в руках таблички с Десятью Заповедями. Аспидов прислал рекламу не товара, а хоккейного клуба, так как сам был страстным хоккейным болельщиком. Стелла особо в спорте не разбиралась, но она долго жила в Канаде и знала, что такое хоккей. И знала, что в хоккей играют черной, плоской, как блинчик, шайбой, а в этом же хоккее, от Аспидова, играли красным мячиком*. «Хоккейный клуб «Мурман» - чемпион СССР 2329, 2330, 2333-2334 годов. Где мы, там победа!» И все бы ничего, вот только на плакате был диковатого вида викинг в рогатом шлеме с окровавленной секирой... Это что, тренер команды? Или врач-массажист? А может, креативный директор? Сайто отнеслась к вопросу ответственнее всех. Она соблюла все условия, прислав рекламный плакат концерна «Митцубиси», который делал промышленных роботов и программное обеспечение для высокоэнергетического оборудования. Сайто не изобретала никаких слоганов, а только написала, что компания основана в 1873 году, что она была и остается одним из лидеров мирового машиностроения и, конечно же, гордостью Японской Империи. А фоном послужила картина завода гиперфутуристического вида под синим небом Луны*. Никаких приколов здесь не было, но… очень много сложных деталей. Слишком сложная картина для Силве, к тому же чистой воды постуиндустриальный техноцентризм. Не справится с этим девушка из пасторального, сельского мирочка. Но сильнее всех порадовала Стеллу любимая «хозяйка души и тела» капитан Иванникова, в определенных кругах известная как «Госпожа Ирэн». Она прислала аж три работы сразу! Первая работа была вполне пристойной. Огромный из синего стеклобетона небоскреб в виде трапеции на фоне красавицы-Волги. «Самарский медицинский областной центр: лечение всех современных и реликтовых болезней, консультации, переподготовка медицинского персонала». Ничего вызывающего, все скучно и делово. Вторая была уже «с огоньком». Сама рыжеволосая Ирина, в красном коротком сарафане, соблазнительного вида чулках и черных блестящих сапожках на высокой шпильке восседает, вульгарно расставив ноги, на ложе с металлическими браслетами и цепями для фиксации клиента. В руках у Ирины скручен дугой длиннохвостый кнут, а от ее взгляд выражает желание немедленно кого-нибудь покарать. Над ложем переливается знак-голограмма, похожий на буддистский «инь-янь», но не с двумя, а с тремя секторами. И надпись: «Самара-мебель: триста пятьдесят лет удовлетворяем самые изысканные вкусы!» Вкусы Иванниковой были весьма изысканными, об этом Стелла знала не понаслышке! А третью картинку Стелла тут же закрыла и, густо покраснев, удалила, инстинктивно оглянувшись по сторонам - не видел ли кто? Возмущенная, она тут же набрала номер бесстыжего капитана медицинской службы: - Да, моя ласточка! – ответила Иванникова нежным голосочком. – Ты когда будешь? Я по тебе скучаю! - Ира! – возмутилась Жю Сет. – Что ты мне прислала?! Всему есть предел! Это я, по-твоему, должна пятнадцатилетней девочке представить?! И потом, кто тебе дал право меня фотографировать в таком виде? - Ты. В первый день нового года! Помнишь? В виртуальной гостиницы Самары. А для девочки только первое фото. Я надеюсь, у тебя хватит ума понять, что второе и, особенно, третье только для тебя! Чтобы ты поняла, что я скучаю! Второе фото, кстати, очень старое, ему больше десяти лет. Из клубешника нашего веселого, «Старая башня». У нас в один из новых годов было почти такое же игровое задание, как у твоей Силве – тоже придумать креативную рекламу в стиле индастриал, ну и обыграть Тему, само собой. Вот это мое творчество. Прикольно, да? Кстати, зацени я себе тоже татушку сделала, - Ирина расстегнула свой форменный китель, приспустила лифчик и показала Стелле такой же значок в виде тройного «инь-яня» на левой груди. – Нравится?! - Это уже переходит все границы, - покраснела Жю Сет, жалея, что у нее не отсох язык в тот светлый день. – Сотри это немедленно! - Не-а! – Иванникова с довольной улыбочкой смотрела, как бесится графиня. – Не хочу! Кстати, ты не забыла, как ко мне надо обращаться? Не слышу?! - Да, ihenna! – опустила голову, Стелла, покоряясь. – Но ты это хотя бы никому не покажешь? - Я что, дура конченная?! – возмутилась Иванникова. – Конечно, нет! Ты меня за кого принимаешь? - Спасибо… - Стелла, не понимая, какая сила заставляет ее душу скручиваться в пружинку при виде зеленых глаз Иванниковой, сделала ей реверанс. И в очередной раз поняла, что ей самой нравится унижаться перед Иванниковой. Как она ее так выдрессировала?! - Да не за что, я как бы адекватный человек…Ой, какое у тебя платье красивое! – У Ирины аж глаза загорелись, она с кресла привстала. – Так тебе идет! Это оригинальное старинное платье горничной да, из аутентичного материала? Шелк, кашемир? Шелковая ты моя барышня! Слушай, я тебя очень прошу, захвати его с собой, как будешь возвращаться! - У меня на твой размер не будет. Ты для нашего мира слишком высокая. - А это не для меня, это для тебя, – запросто сказала Иванникова. – Будешь надевать его, когда я прикажу! - Хорошо, моя хозяйка, - ответила Стелла, уже, правда, без особого энтузиазма. – Ты картины Силве показывала кому-то? - Да, я даже их отправила одному человечку! - ответила Иванникова. – Вот только он как назло на Сириус улетел, в командировку. Вернется - с живого не слезу. Мой бывший клиент, кстати, - хитро улыбнулась Ирина. – Сейчас большой человек... В министерстве культуры республики рулит… Хочешь, я еще Кетцелю нашему покажу? Он тоже с претензиями на творческую натуру… - Нет, не надо, спасибо… - Ты когда будешь, ласточка моя?! - Через три-четыре дня, ihenna. - Люблю тебя. И скучаю. Ты себя хорошо ведешь? - Лучше не бывает! Я тебя тоже. - Если хочешь, расслабься там немного, - милостиво разрешила Иванникова. – Только немного! Потом расскажешь в подробностях. Это приказ. Я люблю пикантные подробности. - А если я не хочу расслабляться? – возмутилась Стелла. - Тогда можешь без подробностей. - У меня уже ум за разум заходит! – всхлипнула Стелла. – Столько вариантов, а я ничего выбрать не могу для Силве! - Так, мои выбирай, и шабаш! С кроваткой особенно, гы-гы! - Ладно, мне пора… Ну тебя..! Спасибо, моя хозяйка! – махнула рукой Стелла, собираясь отключиться. - Стой! Подожди! Эврика, как говорил товарищ Архимед! У вас девушкам что дарят на свидания? - Цветы, как и у вас раньше... - А у нас? - Красивые камни или коралловые веточки! – уже теряла терпение Стелла. – И к чему ты клонишь? - Подожди, не отключайся! – Ирина куда-то исчезла и через минуту вернулась с изящной фигуркой тюльпана, искусно высеченного из камня тигровой окраски. – Гнейсовый тюльпан. Это мне один воздыхатель подарил. У вас где цветы покупают? - В цветочной лавке, или у садовника, конечно - ответила Стелла. - А у нас их либо вытачивают самостоятельно, либо выращивают из кристаллов, либо заказывают у мастера, у человека, если уж совсем впечатлить хотят. Литографическая мастерская Кирилла Миня, рекомендую. Мой земляк кстати… Такие фигурки делает, вручную, по старинке, лазером, как живые! Ну, как тебе? Я сейчас этот тюльпанчик тебе сброшу и ссылку. Вот пусть ее и рекламирует Силве твоя! - А историчность? – спросила Стелла. - Этот сибирский гнейс* с Алдана*, магматического происхождения. Он три с половиной миллиарда лет назад образовался. Достаточно исторично? «Красота вечна, но лишь разум способен раскрыть эту красоту». Это я для тебя придумала, только что. Точнее, для Силве твоей. Ну как? Неплохо? Дарю! – сделала Ирина императорский изящный жест ручкой. - Ира, ты моя богиня! – восхищенно сказала Жю Сет. – Ты – воплощение богини Ирады! Она не лгала. В такие моменты она действительно хотела поклоняться рыжей бестии. Ирина была, при всех недостатках, доброй и сочувствующей женщиной, и она знала, когда игры надо закончить и говорить серьезно. - Разумеется! – кокетливо подмигнула русская mistress. – Прилетай поскорее, и платье свое не забудь! Я соскучилась! Она отключилась, а Стелла, подобрав юбки, бегом побежала к Силве… А в своей комнатке-келье юная гимназистка уже отчаялась что-то придумать и надеялась только на чудо. По всей комнате были разбросаны смятые листы бумаги, столик был перепачкан красками, а на полу сияло цветное пятно от упавших баночек, которое старалась оттереть Ули. - Ох, барышня, влетит нам от госпожи! – Она выдохнула, вытирая лоб тыльной стороной ладони. - Да уж пусть лучше казнит меня или в подвал заточит! – в отчаянии сказала Силве, сама вся в красках, которые она ненавидела. – Все лучше, чем в школу идти ни с чем! В этот момент в комнату девочки ураганом влетела Стелла: - Ох, и беспорядок вы здесь развели! Потом все уберете! Силве, дитя мое, я, кажется, придумала! Она изложила юной Жю Хьяне идею Иванниковой и показала картинки с сайта. Силве настолько устала морально, что уже готова была согласиться: - Все бы хорошо, Ваша Светлость, и мне тоже затея вашей ihenna нравится. Но как я такое чудо нарисую? Карандашом нельзя, а кисть у меня уже из рук валится. Да и не умею я так краски смешивать, чтобы такие цвета получить! - Так рисуйте карандашом набросок, а мы потом лазерной кистью закрасим за минуту! - Чем?! Какой кистью? - Я вам покажу! Силве уже нечего было терять, и она начала срисовывать каменный тюльпан Иванниковой. Стелла в это время подошла к Ули, опустилась к ней на пол. Девушка улыбнулась, стыдливо отвела глазки, щечки ее покраснели. Стелла в своей униформе запустила пальцы в русые кудряшки Ули и стала нежно гладить, улыбаясь ей. Ули прикрыла глаза от удовольствия, потом взяла ладонь «старшей служанки» и стала нежно тереться о нее щекой, прикрыв глазки и блаженно улыбаясь. - Прошу простить за дерзость, я вам не мешаю?! – строго спросила Силве, сосредоточенная на картине. Однако, периферическое зрение у нее, по-видимому, было развито неплохо. Стелла и Ули покраснели и беззвучно рассмеялись, продолжая скрести пол. Стелла все же решила ей помочь: - Ули, милая, принеси новой воды. Эта уже грязная. - Сию минуту, госпожа! Девушка тотчас взяла ведро и, виновато косясь на Силве, скрылась в коридоре. Стелла осталась в коленопреклоненной позе, расправляя тряпку, как примерная домработница. - Ваша светлость, ваше трудолюбие и уважение к низшему сословию делает вам честь, и я бесконечно благодарна вам за то, что вы фактически спасли меня, - Силве своим «взрослым», менторским, уже абсолютно спокойным голосом начала делать выводы. – Но, как племянница священнослужительницы говорю вам, что вы губите и свою душу, и душу Ули. И на Черном Суде вас Бог спросит за это! - А я спрошу у него за Орхо, - с готовностью ответила Жю Сет. - Там спрашивать будет Бог, - сурово и категорично заявила Силве. - Ну, вам виднее, - насупилась Стелла. – Хотите, плеть возьмите и накажите меня! Я разрешаю. Силве ничего не ответила, только сделала строгое и обиженное личико, чтобы Стелле вновь стало стыдно. И ей стало стыдно. - В конце концов, я ведьма, мне можно, - Стелла завела свою старую, привычную отговорку. - Нет, Ваша светлость! – решительно заявила Силве. – Никакая вы не ведьма! Вы очень добрая и участливая женщина. Вы только рядитесь в черные одежды, хотите казаться злобной, а сами потом боитесь того зла, которое пытаетесь совершать! - А по белым одеждам бьют охотнее, я вам уже говорила! - А черные сами впиваются в кожу и чернят уже душу! - Так, хватит! – вскрикнула Стелла. – Еще не хватало, чтобы яйца птицу учили! Поживете моей жизнью… Хотя, нет, не дай Богиня вам жить моей жизнью! У вас, кстати, неплохо получается! - Да, спасительница моя! – сменила тон Силве. – Я сама не ожидала. Но испытывая почтение перед вами, я не перестану изобличать ваши грехи! И хоть секите меня, я от своего не отступлюсь. Я хочу спасти вашу душу! - Свою душу сначала спасите! – буркнула Стелла. – Что вам до моей души? - Потому что вы мне не безразличны, - ответила Силве. – Вы для меня уже больше, чем поработительница. Я бы без вас просто погибла бы. Вы не думайте, что я такая неблагодарная. Я все помню, что вы хорошего сделали для меня. Вы мне, как … - Молчите! – вдруг раздраженно вскрикнула Стелла. Девочка сникла, как будто из нее вынули батарейки. Стелла смягчилась и сказала уже спокойнее: - Будет вам, я ничего особого и не сделала-то… Я могла решить вашу проблему еще утром, но не торопилась, не спешила к вам. Думала, опять влезу, опять навяжу свою помощь… Но мне очень приятно, что вы сами обратились ко мне, и я имею честь сделать для вас благо. - Но ведь мы уже не чужие люди друг другу? - с надеждой спросила Силве. Ей сейчас очень хотелось поддержки и ласковых слов. - Вы правы… Мы друг другу уже не чужие… - поспешила хоть как-то исправиться Жю Сет. – Вот это у вас криво получилось… Давайте, я помогу вам. Она взяла у Силве карандаш и принялась вместе с ней изображать узоры, с которыми не справлялись руки девочки. Силве взяла другой карандаш, и они вместе со Стеллой, плечом к плечу в два счета завершили набросок. - Получилось! – торжествующе сказала Стелла, улыбнувшись. -Ура! – захлопала в ладоши Силве и …САМА ПРИЖАЛАСЬ К СТЕЛЛЕ, обнимая ее. – Спасибо вам! Стелла чуть не умерла от счастья в этот момент. Их взгляды встретились, и обеим стало немного стыдно от такого проявления чувств. Жю Сет переполняла радость и любовь к этой девочке. Она нежно коснулась ушка девочки носиком и потерлась им об ушную мочку и щеку, выражая нахлынувшие чувства. Девочка прильнула к груди Жю Сет и наслаждалась тем, что графиня нежно гладит ее по голове и изредка целует в макушку. Ей хотелось, чтобы это небесное наслаждение не заканчивалось никогда. Она была счастлива, как когда-то в далеком, счастливом детстве. - И за то, что в школе за меня заступились, тоже спасибо вам! – прошептала Силве. – Простите меня, что так невоспитанно вела себя. Так хорошо с вами… Как в детстве… - Вот так бы и не отпускать вас, моя принцесса! – шепнула ей на ухо Стелла. – Я люблю вас, моя девочка. - И… я… вас! – впервые сказала Силве, смотря на нее широко раскрытыми от изумления глазами. – Вы мне, как вторая тетушка! Между Жю Сет и Силве уже давно возникла связь, притяжение друг к другу. Бездетная женщина и девочка-сирота - могло ли быть иначе?  И день ото дня дистанция между ними медленно, но верно сокращалась. И сегодняшний день был в какой-то степени определяющим, решающим, когда Силве и Стелла решились открыто признаться друг другу в своих чувствах, которые крепли день ото дня. Благодарность девочки за хорошее обращение, за подарки, за искренний интерес и искреннюю же теплоту переплавилась в совершенно новое чувство. Она и сама чувствовала, что Стелла дает ей покой, безопасность, заботу, уважение к ее личности. Она чувствовала, что потихоньку расцветает, набирается сил, как цветок, тянущийся к солнцу. И по иронии судьбы таким солнцем стал бывший враг, который когда-то стремился растерзать и растоптать ее. А Стелла уже смотрела на Силве в какой-то степени как на свое продолжение. Она действительно питалась ее молодой силой, энергией, цветением. Вот только силы эти не убывали, а лишь прибавлялись день ото дня. Но наслаждение не было долгим. Тут же отворилась дверь, и Ули с ведром воды с удовольствием узрела трогательную картину, как Жю Сет обнимается с Силве, и как у обеих текут слезки умиления и счастья. Впрочем, при виде Ули они тут же отпустили друг друга и, стесняясь своих чувств, стали старательно делать вид, что смотрят на часы и изучают картину. - Ой! А что, я не вовремя, да? – спросила Ули. - Ну как тебе сказать?! – улыбнулась Стелла. – Ты куда за водой, на реку, что ли, ходила? - Ой! Да я со святой матерью разговорилась! – Ули с жаром принялась рассказывать, со слов Моане, как она использовала в проповеди рассказ о разумной машине, с которой она общалась. Стелла поняла, что речь идет о Кетцоалькоатле, ей стало жуть как интересно, о чем там общались священница и механоид, но нужно было сначала закончить с картиной, чтобы у Силве уж окончательно голова не болела. -А еще ей какое-то письмо пришло от самого епископа! – сообщила в конце своего эмоционального рассказа девушка. – Может, в саму столицу пригласят, новый приход дадут! Ой, как жалко будет, если святая мать от нас уедет! Ангел небесный, а не человек! - Ой, тетушка вернулась?! Я сейчас, Ваша Светлость! – Воодушевленная Силве отложила карандаш и кисти и быстро направилась в сторону двери. - Госпожа моя, а вы чего с ней так обнимались? – спросила Ули, нахмурив бровки… - Чего надо, того и обнимались! – передразнила ее Стелла. – Сегодня вечером приходи, буду куалийцам звонить. Жениха выбирать будешь? - Ой, не надо! – испуганно отмахнулась Ули. – Я так подумала, госпожа, не надо мне куалийского жениха! Спасибо вам, конечно, огромное, но… Боязно! Замуж за ровню надо выходить, я так думаю. А будет у меня куалийский жених, да разве я ему слово сказать посмею?! И я-то кем я для него буду?! Пустым местом? Нет уж, лучше плохонький, да свой! А лучше, пока, и вовсе не надо никакого жениха. - Нет, я все понимаю, я неволить не стану, конечно, - понимающе сказала Стелла, с тревогой глядя на Ули и… не узнавая ее. Какой-то чрезвычайно взрослой, неестественной она стала в этот момент… Или ей это только показалось? – Но неужели тебе не хочется в цивилизованном обществе жить? Быть не рабыней, а равноправной гражданкой? Да и потом… В этот момент на почту пришло еще одно сообщение. Стелла открыла почту, и …сердце ее почему-то забилось с неистовой силой. Сообщение было от лейтенанта Фомичева. Дрожащими пальцами Стелла, почему-то жутко разнервничавшись, дотронулась до письма. В нем было письмо-открытка от Олега Фомичева. С которым они в подземелье проклятого города сражались с болхианскими аборигенами-диверсантами. После того сражения они с ним общались еще три раза - один раз Стелла пригласила его на чай на свой корабль. Этот молодой мужчина был очень симпатичен Жю Сет. Почему? Может, он чем-то напоминал ей Орхо? Ирина была права - Стелле очень нравились не только молодые девушки, но и мужчины моложе ее. Выполняя обещание, данное Ули, Стелла, с противоречивыми чувствами, собиралась познакомить ее по видеосвязи с Фомичевым, чтобы устроить судьбу Ули, отблагодарив ее за хорошую службу. Ну или хотя бы попытаться это сделать… А вдруг и действительно у них все сложится?! Фомичев увез бы ее к сверкающим небоскребам куалийского города Владимира, получив тем самым скромную, неглупую, симпатичную невесту, которая смотрела бы на него, как на бога. Стелла не собиралась ни на что претендовать, тем более, воровать возможное счастье у своей невольницы. Хотя в этот момент она почему-то ревновала Ули к молодому русскому лейтенанту. Но сейчас, когда Ули сама отказалась от знакомства с ним, Жю Сет испытала непонятное воодушевление, что-то вроде потаенной надежды. И тут же, как по заказу, приходит письмо от Фомичева! Судьба?! Она нерешительно открыла письмо. Там был плакат, прославляющий Владимирский Научно-исследовательский институт псионики и псиометрии. А вторым документом была ЕЕ, Жю Сет, фото за чайным столиком на ее корабле, когда она приглашала его. Она, правда, сразу его предупредила - это просто чаепитие, дружеский жест, и не больше. Но видно не зря говорят, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна. И, похоже, молодой лейтенант смотрел на нее не только как на товарища по оружию. «Уважаемая Стелла, я взглянул на вас с совершенно иного ракурса и обнаружил, что вы прекрасны в любом спектре, при любых играх света и тени. Извините за беспокойство. Олег.» Не «лейтенант Фомичев», а именно «Олег!» - Ну и зачем он мне это пишет…?! – пробормотала Стелла под нос, наливаясь багрянцем. – Чего он от меня ждет? Я ему не давала повода рассчитывать на что-то большее… Чувство необычайного восторга просто затопило ее, смело все плотины, растворило ее мелкие неприятные мысли и воспоминания. Сегодня был замечательный день. Ей призналась в любви Силве, сравнив ее с тетушкой. Ей приходит подтверждение того, что молодой русский красавец к ней явно неравнодушен, а для женщины в ее возрасте это очень много значит. И Ули все также преданна ей, и душой, и телом. Аж голова кругом идет! - Ули! Ты правда замуж сейчас не собираешься? – спросила Стелла с надеждой. – Можно я тогда о том молодом человеке повздыхаю? А, если и соберешься, я тебе нового найду, ладно? - Конечно, госпожа, не собираюсь! – с готовностью сказала Ули. – Что вы спрашиваете? Госпожа, если что, и на первую ночь право имеет, а уж на молодого барина первой ей сам Бог велел! - Обожаю тебя! – взвизгнула от восторга Стелла, впившись в губки перепугавшейся Ули. – Вечерком ко мне придешь сегодня? Если хочешь, конечно?! - Ох, приду, барыня! – кокетливо заулыбалась Ули, поводя бровями. – На все воля ваша! - Приходи! Не пожалеешь! Умничка моя! С этими словами резко помолодевшая Жю Сет чуть ли не в припрыжку направилась к двери. Душа ее пела, что о ней, оказывается, думает молодой мужчина, красивый, как бог… И тут же остановилась, ссутулилась, будто ей в спину камень бросили. А как же Орхо? Траур еще не закончился! Раньше следующего Времени Ледяного Камня ей о мужчинах и думать нельзя. Да и чего стоит тогда ее любовь к Орхо, ее признания, ее слова? Нет! Она может и распутница, но она не имеет права оскорбить память того, с кем собиралась идти под венец! Девушки - это другое, этого обычаи не запрещают, а вот глядеть с вожделением на нового мужчине прежде, чем год пройдет со времени гибели бедного Жю Парсе - это уже совсем мерзость! Тяжкие думы Стеллы вдруг прервал жуткий крик с первого этажа. Следом тут же – крики Силве, будто ее резали. И гулкий звук падения. Потом громкие испуганные голоса служанок, крик Рамлы: «Госпожу зовите! Святая мать умирает!» - Ваша Светлость, что там?! – испугалась Ули. – Беда, кажется! Стелла не стала мешкать, она бегом кинулась в свою спальню, чуть не сорвав дверь с петель, за медицинским чемоданчиком. Потом с помощью телепорта переместилась вниз. Ули бросилась бегом, по лестнице. На первом этаже их взорам открылась страшная картина. Мать Моане без чувств лежала на полу, не подавая признаков жизни. Рядом с ней, схватившись за волосы, голосила Силве. Рамла кричала на бегающих служанок, вместе с Клонто пытаясь подложить под голову священницы подушку с дивана. А на полу валялся разорванный конверт с печатью Епископата и какое-то письмо. - Воды сюда! Живо! Госпожу позвали?! - Разошлись в стороны! – гаркнула Жю Сет, подлетая вихрем к Моане. Она проверила пульс – тот зашкаливал, чуть ли не под двести ударов. Стелла испугалась, что сейчас добрая, строгая священница, к которой она неплохо относится, просто умрет на ее руках. Во мгновение ока выхватила несколько одноразовых инъекторов, всаживая их содержимое в шею и вену пострадавшей. Разорвала воротник платья, облегчая дыхание. Вместе с Рамлой переложила Моане на диван, раскрыла чемоданчик, включила какое-то устройство, вытащила маленькую трубочку-провод с датчиком на конце, засунула его женщине под платье, на левую сторону груди. Моане застонала, повернула голову, открывая глаза. - Воды… Больно… Грудь давит, дышать… - Окна откройте настежь! – крикнула Стелла, держа Моане за запястье, считая пульс по старинке, пальцами. – Так, Моане, Моане, вы меня слышите? Ну-ка, спокойно… Таблеточку под язычок, вот так… Глазки пока не напрягайте, у вас артериальное сейчас под двести! Так… Уже сто восемьдесят… Вниз потихоньку пошло… Не напрягайтесь, у вас приступ! Что случилось? Не спешите отвечать! Как только сможете, тогда скажете, пока не напрягайтесь! Поднесли воды… Стелла и Клонто приподняли бедную Моане, чтобы она могла попить. Рамла подняла это проклятое письмо с пола: - Она как прочла, так с ней это и случилось! Кулем прямо на пол рухнула! Что там? Барышня, вы грамотная, прочтите… Может, не дай Бог, умер кто-то? – Она протянула письмо плачущей, трясущейся Силве, но та отшатнулась от него: - Тетушке от прихода отказывают, - пролепетала она. – Конверт-то с черной печатью… - Дайте сюда! – воскликнула Стелла. Она взяла в руки проклятое письмо и стала вчитываться: «НА ОСНОВАНИИ МНОГОЧИСЛЕННЫХ ЖАЛОБ ОТ ПРИХОЖАН, ТРЕВОЖНЫХ ПИСЕМ О ВОЛЬНОМ ХОДЕ ПРОПОВЕДЕЙ, НАЛИЧИИ БЛИЗКИХ НЕЕСТЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ С ВРАГОМ ХИЛЛИКИАНСТВА ВЕДЬМОЙ СТЕЛЛОЙ ЖЮ СЕТ, ТАЙНОМ УЧАСТИИ В ДЬЯВОЛОПОКЛОННИЧЕСКИХ ОБРЯДАХ И ПРИСВОЕНИИ СРЕДСТВ ОТ СТРОИТЕЛЬСТВА ЦЕРКВИ (такой-то) МОАНЕ ОТ СЛУЖЕНИЯ ОТСТРАНИТЬ, ПОСТАВИТЬ ВОПРОС О ЛИШЕНИИ САНА И РАССЛЕДОВАНИИ ДЕНЕЖНЫХ МАХИНАЦИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫМИ ВЛАСТЯМИ. ЦЕРКОВЬ ПЕРЕДАТЬ ЕПИСКОПАТУ В БЛИЖАЙШИЕ СЕМЬ ДНЕЙ». - Я что-то пропустила? – удивилась такому бреду Жю Сет. – Вы в дьявольских обрядах? Да вы на меня рычите, когда я лишний раз Богиню вспоминаю! - Что, что я присвоила?! – горько заплакала Моане. – Ни гроша даже в руках не держала! Все на деньги графини Жю Сет, она с подрядчиком расплачивается! Какие обряды?! Не я ли воевала здесь даже с проявлениями язычества? А то что я живу с племянницей у графини Жю Сет из милости - это и есть «неестественные отношения»? У какого же негодяя рука поднялась написать такое?! Люди! Вы же видите меня, всю мою жизнь, я перед вами, как на ладони! Разве это правда?! Судите вы меня! В чем я виновата?! Грех на мне – курение табака! В этом каюсь! В том, что графиню Жю Сет убить хотела в тот день, чтобы Силве защитить! Не виновата я в том, что мне пишут! Не виновата я, люди! Господи Боже, за что?! Какой позор!!! - Верно святая мать говорит, - сказала Рамла. – Оклеветали ее! Ложь все это! Бедная Моане разрыдалась так горько и жалобно, что не было в доме человека, чье сердце не содрогнулось от сострадания к честной священнице, честно исполнявшей свой долг. Силве, рыдая, присела у дивана, прильнув щекой к тетушке. А Моане, обнимая племянницу, все приговаривала, как заведенная: - Позор!!! Позор мне какой!!! Да и Жю Сет - разве враг веры, если она плачет над убитыми детьми? Если она людей от мора спасала? Если она храм наш восстановить решила, который того и гляди на головы рухнет людям?! Еретик, грешница, блудница, может быть, но разве за ее добро не заслуживает ее душа спасения?! Разве за нее молиться не надо?! - Простите, святая мать! – мрачно сказала Жю Сет. – Из-за меня вы пострадали… Не думала я, что так оно будет… Ну-ка, выпейте еще капелек… - Не виноваты вы, - приговаривала Моане, хватая губами стакан с едко пахнущими каплями. – Я и не стыжусь общения с вами и не скрываю! Богу один раскаявшийся грешник дороже ста праведников, разве не так? Разве не ходил Пророк Хилликий к нищим, к грешникам, к язычникам?! Боже, за что мне такая кара?! Если бы не боялась страшного греха, руки бы на себя наложила от позора! - Нет, тетушка! – завизжала от ужаса Силве, хватая ее за плечи. - Нужно писать самому архиепископу, святая мать! – сказала Рамла, нахмурившись. – Должны же там разобраться! Невинного человека оклеветали. - Доносы! – горько сказала Стелла. – Доносы! Доносы на вас писали ваши прихожане! Все ваши проповеди, когда вы живыми словами и примерами говорили о том, что написано древним, скучным языком, они не поняли и …нет, не подошли, не вступили в полемику… А тихо и подло писали на вас бумажки, подходя за благословением. И там, на Болхиа все друг на друга строчили доносы! Ненавижу этот мир! - Мы уже привыкли, что доносы строчат на любое слово поперек властям… - сказала Рамла. - Но чтобы на святого человека посметь оклеветать? В аду они гореть будут! Спросит за них Бог в восемь раз больше! - Моане… А кто это решение принял? Не епископ ли по имени Дагман Идот? – задумчиво спросила Жю Сет. - Да, вы правы, графиня, - согласилась Моане. – Вы знаете его? - Дорогая моя святая! – Моане так убивалась, что Стелле стало очень жалко ее, и она решила перед отлетом помочь ей. К тому же она очень уважала и немного побаивалась святую мать Моане. – Вот что я имела в виду, когда говорила о том, что Хилликианская Церковь, пресыщенная и избалованная паломниками со всего света, прогнила до основания! Вас наказали не за ваши грехи, а за мои. Это мне месть через вас! А на вас грех один единственный…. Вы не откатили в карман епископу Идоту солидную сумму с ремонта храма! Точнее, я не откатила… И не собираюсь… А то вы не знаете, как у нас реставрируются и ремонтируются храмы и монастыри?! И как места в приходах раздаются?! - Я не хочу об этом говорить, Стелла! – вновь заплакала Моане. – Ибо говорить, что вы врете, это погрешить против истины, а сказать, что вы правы, это оскорбить Святую Церковь… И не везде, и не всегда такое… Стелла, Ваша Светлость, что мне делать?! – Моане с надеждой смотрела на графиню, будто она могла совершить чудо: – Может, и вправду написать архиепископу? Может, попросить рассмотреть мое дело на Судебном Совете?! - Для вас это действительно так важно?! - Очень… Служение Господу - это вся моя жизнь. Для чего тогда вся моя жизнь?! И ведь было бы за что, я бы и слова не сказала! - Ну вот что! – твердо сказала Стелла. – Есть такие моменты, когда за добро заступиться некому. И тогда часть нечистой силы должна встать на защиту добра. Потому что в одном мире живем, под одним небом. Потому что если погибнет добро, мало не покажется никому… Я видела, как это бывает! Кто же заступится за нашу праведницу, как не нечистая сила?! – Стелла улыбнулась, с почтением погладила бедную Моане, как маленькую, по голове. – Слушайте меня внимательно, святая мать! Все очень хорошо, что именно так получилось, ибо этого господина я знаю очень хорошо… Вы сегодня отдыхаете, не нервничаете, потому что у вас только что был, считайте, микроинфаркт. С сердцем шутки плохи! И ни в коем случае не курите хотя бы сегодня! Приготовьте святой матери постель! – распорядилась Черная Ведьма. – Да, курит, и что?! Она сколько грехов наших нам прощает каждый день?! И что мы ей теперь один единственный грешок не простим? Я благодаря этой женщине церковь уважать начала! Отстоим нашу священницу, люди?! - Отстоим! А потом Стелла снова посмотрела на отчаявшуюся священницу: - Подождите пока сокрушаться… Молитесь своему богу и принимайте лекарства, которые я скажу. Возможно, уже через день-другой, вы возобновите ваши проповеди в Вашей церкви! Да-да… Есть у меня одна мысль…