Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

Система Глизе-433, планета 771/56 (местное название – Болхиа). Военно-производственный комплекс «Заря-21». 4 октября 2335 г. Закон этого мира – за все надо платить… Вот и Вершинину с утра предстояло отдуваться за свои активные боевые действия. Не то, чтобы он боялся, но в любом случае такие разговоры неприятны. Тем более, что в любимчиках у генералов и военачальников он, прямой как шпала и неосторожный на язык, боевой офицер всего с одним полноценным высшим образованием, и так не ходил. - Что же, взялся за дело - отвечай! – говорил молодой полковник с разбойничьей внешностью, неприлизанный, ершистый, неудобный и непокладистый. – Вот единственное только ненавижу мозгосношательство всякое, воспитание..! Уж пусть сразу скажет – освобождены от должности, и шабаш! Нет, сидеть, выслушивать, как первоклассник, морали! - Не надо так драматизировать! – говорил ему мудрый старый Кетцель. – Все будет нормально. Ты, Денис, меня слушай, и все делай, как я скажу, и все будет ништяк! - Да ладно, что, впервой, что ли! – яростно махнул рукой воронежец. – Сам знаешь, нас того, а мы крепчаем. Я не боюсь. Вот всяких душеспасительных разговоров и долгого нытья не люблю, это да! По мне – хоть под трибунал, но быстро! Киборг-механоид сдержал свое слово и на конференцию с генералом он пришел вместе с Вершининым. Именно пришел , а не подключился дистанционно. Во-первых, подключаться его никто не приглашал, во-вторых, его личное присутствие должно придать Вершинину уверенности в себе. Да и проконтролировать его, чтобы вел себя правильно, не наговорил лишнего… Стальной подполковник «1273459» был неплохим педагогом и знатоком человеческих душ, и на Дениса смотрел, как на еще одного человеческого ребенка, хотя уже и взрослого. Да и грозный генерал Васильев для него не таким уж и авторитетным, хотя и старше по званию. Авось, поостережется лютовать в присутствии стотридцатитрехлетнего Кетцоалькоатля, ветерана Терранской Битвы. А за спиной Вершинина, у стены Кетцель установил подставку-флагшток с алым стягом Советского Союза и небесно-голубым флагом ООН. Для солидности… Первый натиск «врага» был страшен… Васильев в генеральском мундире сверкал глазищами, сжимал губы и с трудом сдерживался, чтобы не перейти на громоподобную нецензурную брань. Вершинин сидел перед экраном, как двоечник на пересдаче, и мысленно уже прощался с должностью командующего батальоном. Рядом с ним сидел высоченный Кетцоалькоатль, поблескивая своими металлическими деталями. Он, правда, одевать китель не стал, ограничившись своим повседневным панцирем. Васильева он не боялся ни капельки - кого может бояться киборг? К тому же Кетцель был республиканским депутатом, законотворцем и неофициальной рукой Кремля, так что объемом полномочий он мог и потягаться с Васильевым. - Какого хуя, Вершинин?! – Васильев начал сразу, без прелюдий. – Ты что там творишь?! Ты кем себя там возомнил?! Суворовым? Жуковым?! Может, Ерофеевым* сразу?! Это что за самоуправство, еб вашу раскудрявую! Меня федеральное министерство заебало звонками и официальными запросами! Кто отвечает за проведение данной еб... операции, за перемещение войск, за использование тяжелого вооружения?! Почему не согласовали?! Сам, что ли, решил повоевать?! Тебе там крышу снесло от радиации?! Ты что творишь, сынок, Гай Юлий Цезарь ты херов?! Подполковник 127, а вы что здесь делаете? Я вас не вызывал! Или Вершинин один испугался за свои дела отвечать?! Все это время, пока Васильев упражнялся в остроумии и владении обсценной лексикой, Кетцель, сидящий с торцевой части стола, боком к Вершинину, мигал человеку своим красным глазом-датчиком. Это было что-то вроде сигнала светофора: жди и не беспокойся. Кетцель прекрасно знал привычки и норов Васильева, знал, что этот прямой и импульсивный человек сначала по-честному проорется, а потом начнет воспринимать информацию более адекватно. Кетцель вчера предупредил об этом своего начальника, который был на целый век моложе самого Кетцеля. - Товарищ генерал-майор, я – боевой офицер, десантник, и сроду никого не боялся, - твердо ответил Вершинин, когда его стальной товарищ сменил цвет глаза на зеленый. – Я взял на себя ответственность за проведение операции и оформил это официально, приказом, ни за чьей спиной не прятался! Что касается товарища Кетцеля, он сам попросил разрешения на присутствие. А что касается своих действий - не жду поблажек и готов нести ответственность хоть по законам военного времени! Но гибель товарищей наших прощать нельзя! - Это так, - поднял свою металлическую ладонь киборг. – Я был одним из инициаторов и планировщиков данной акции. - Ишь вы, гусары хе… хреновы! – рыкнул Васильев, уже, правда, потише. – Прямо герои нашего времени! Кетцель! Ну ладно полкан у меня еще… молодой, горячий, думает, что он до сих пор ротой командует! Но ты-то старик, да еще и депутат, ты-то должен стратегически мыслить! Почему молчком, без согласования?! - Потому что вы, товарищ генерал-майор, не дали бы санкцию на проведение операции! – честно и дерзко ответил Кетцель. – Точнее, федеральные чиновники не дали бы вам… А время терять было нельзя! Если дать противнику обнаглеть, он закрепится на занятых позициях… - На каких позициях, центурионы вы херовы! – вновь закричал Васильев. – У вас там что, война?! - Фактически война, товарищ генерал-майор, - сказал Кетцель. – Убиты двое федеральных военнослужащих. Вы же сами боевой генерал, не кабинетный! Соседи в беду попали! Днем ранее был атакован наш транспортник, атомной боевой ракетой. Чего еще ждать-то?! Прямых диверсий с использованием ОМП*? Так что наша акция была необходимостью в данной ситуации! - Товарищ генерал-майор, нами были перехвачены радиопереговоры аборигенов, из которых стало ясно, что их целью являлось создание крупного узла ПВО с целью нарушить воздушные коммуникации между «Зарей-21» и федеральной базой, а также любой ценой сбить и заполучить в свои руки один из наших летательных аппаратов. В дальнейшем речь шла о накоплении наземных сил с целью последующего удара по одной из наших баз, - четко доложил Вершинин. – Фрагменты радиопереговоров я отправил вместе с рапортом. - Ага, отправил! В три часа ночи, чтобы днем по шапке не получить?! Это ты до трех ночи по Москве с аборигенами сражался? - Никак нет… Затянулся допрос пленных, а также обустройство раненных аборигенов, ну и их допрос, конечно… Пока все материалы собрали… вот… - Хорош мне зубы заговаривать, Вершинин! – огрызнулся Васильев. – Потери?! Доложите о потерях, товарищи офицеры! - Нет потерь, товарищ генерал-майор! – Вершинин и Кетцоалькоатль встали со своих мест по стойке «смирно». – Ни одного бойца! - Ну?! – скептически хмыкнул Васильев. Но видно было, что эта новость ему пришлась по душе. – И раненных нет? - Так точно! Операция была спланирована так, чтобы изначально минимизировать прямой контакт с противником. - И «Дюймовочку» проверили в бою? - Так точно. Показала себя неплохо, но на дальних дистанциях заявленная эффективность нагло завышена конструкторами, - сказал Кетцель. – На второй сотне километров откровенно мажет. А так за сто пятьдесят- сто семьдесят отвечает честно. Ну и мертвая зона начинается с десяти, а не с пяти километров. - Это интересно… А нам ее КБ-шники так презентовали… Хотя, я тебя знаю, на тебя один хрен не угодишь! Две сотни километров ему подавай от батальонного орудия… Сила Кориолиса*, вращение планеты… Это тоже учитывай, товарищ подполковник, - Васильев вроде бы абсолютно успокоился. - Это неважно… Пушка нового поколения должна учитывать эти факторы, - строго сказал Кетцель. - Ну вот и отпишись в КБ имени Грабина, - ответил как бы невзначай генерал-майор. – Точно потерь нет?! Ни у нас, ни у гражданских?! - Так точно! По нолям! - Ладно… - махнул рукой Васильев. – Садитесь уже, буду вам дальше мозги ебать. Вы поймите, чудо-богатыри вы хреновы, это вам не чемпионат по рестлингу! С одной стороны ты, Денис Михайлович и ты, Кетцель Петрович, правы, конечно… Своих прощать нельзя! Я сам на Крампусе семь лет оттрубил… С одной стороны! Но учитывать политический момент тоже нужно. И вы, товарищи, там поставлены не только для того, чтобы бластером махать, но и головой тоже… Вы поймите, в Федерации очень многие… так сказать, граждане очень сильно озабочены защитой разных прав человека и прочим гуманизмом. Очень многие на этом профессионально зарабатывают, и вы для них в этом случае отличная мишень! И если данные действия попадут, например, в СМИ, оценка будет, мягко говоря, неоднозначная. Гражданские люди они вообще блаженные, не от мира сего… Вот то, что вы мне говорите, основной закон войны для них – варварство! А если учитывать, что на Южном Полюсе* любят больше красивую картинку показывать, а не делать, могут ведь и на поводу пойти… Так, кстати, а федералы тоже в вашей авантюре поучаствовали? - Так точно! Действия были согласованы с ООНовским генералом Крюгером, они и сделали половину работы. - А они что писать будут в Саус-Пол, интересно? – задумался Васильев. - То, что мы и обговорили, - ответил Кетцель. – То, что федеральные войска подверглись нападению, что есть жертвы, и для того, чтобы отбросить незаконные вооруженные формирования аборигенов, была проведена контратака по основным направлениям и объектам критической инфраструктуры. - Законные, подполковник! – напомнил Васильев. – Законные! Эта армия придурков под черным флагом действует законно! У них свое государство, свои законы… И вот это-то и может нервно возбудить всех наших ревнителей гуманности! Это вам не Крампус, тут не хвиллы – люди! И противником мы их называть не имеем права, напоминаю! Военное положение на вашей планете, напоминаю, никто не вводил! Особое - тоже. Поэтому, первое… Все материалы операции засекретить и положить под замок, подальше от любопытных глаз, это понятно? Второе, - исключить любые публикации в частных СМИ в Галанете, в том числе со стороны наших доморощенных блогеров! Никаких хвастливых фоток, обзоров и обсуждений! На этот счет проинструктируйте весь личный состав. Кетцель Петрович, а ты прошерсти сайты, группы, журналы наших журналистов ретивых, и проверь, чтобы ни одна живая душа на эту тему не откровенничала! Ничего не было, и точка! - Так точно, сделаем! – почти синхронно отозвались человек и машина. - Товарищ генерал, да были б это люди! – полез в горячку Вершинин, у которого от сердца отлегло. – Они своих же стариков и детей убивают! Доводят до истощения и на корм скотам пускают, как эти… из прошлого! Разве же это люди?! Да хуже хвиллов! - А это формально не ваше дело, товарищ Вершинин! Вы что являетесь носителем Абсолютной Истины для всей Галактики? – недовольно зарокотал Васильев. – Со своим уставом в чужую казарму лезешь?! А вот для местных их уклад – это закон и норма, понимаешь?! А твоя мораль для них чужда и непонятна, выкупаешь? И ты для них враг! Ты – ВРАГ! А те, кто их на сорта делит и на переработку отправляет, вот те благодетели и законные правители! И ни хуя ты с ними не сделаешь, пока они сами своим мозгом не поймут, какую хуйню они натворили и какую сейчас творят! Да, кстати, какого хрена ты у американцев на лечение десяток истощенных пленных забрал? Они же ребята не промах, самых трудных тебе впарили! Причем ваши бойцы тоже освободили людей, здоровых баб… И ты здоровых баб отдал амерам взамен на истощенных больных? Ну, ты голова! А если они у тебя на базе умирать начнут?! Какие выводы тут же сделает «прогрессивное мировое сообщество»?! Ты себе на шею большой геморрой притащил, ты понимаешь? - Товарищ генерал, их большую часть федералы себе забрали, - пояснил Вершинин. – По-людски попросили нам помочь, взять на себя часть самых слабых… Соседей обижать тоже нехорошо… Одно ведь дело делаем! - Нет! Не совсем одно! – строго сказал Васильев. – Они осуществляют миротворческую миссию на планете, согласно решению Генеральной Ассамблеи ООН, а ты всего лишь охраняешь разработки полезных ископаемых. И только! Нет, с другой стороны все правильно, соседям помогать надо… Но тоже простачком-то не будь, а то на шею сядут! Теперь уж чего… Взялся – тащи! Кто занимается лечением? - Начальник медблока, майор Иванникова… - Не справится… - скептически помотал головой генерал. – Одна не справится… Дай ей в помощь всех, кого сможешь! - Федералы уже прислали нам в качестве магарыча медробота, правда старого, кенийского, и санитара в помощь прислали. А мы ей в помощь графиню Жю Сет определили. Она по документам действительная медсестра… Хорошая, рукастая… - Добро! Ну а я попробую с нашими кудесниками связаться, в помощь Ирине, - казал Васильев, почесывая подбородок. – И вот что, орлы! На первый раз прощаю, но если еще раз такую херню сотворите - повышибаю всех к чертовой матери! Понятно?! Вершинин, напоминаю, на тебе еще «выговор» висит! НИ ОДНОГО БОЛЬШЕ ТЕЛОДВИЖЕНИЯ БЕЗ СОГЛАСОВАНИЯ СО МНОЙ! Это приказ, и только попробуйте его ослушаться! И благодарите десантного бога, что потерь нет, а то бы я вас… Ясно?! - Ясно, товарищ генерал! – вновь подскочили с кресел Вершинин и Кетцель. - Вот так… Ладно, теперь по текущим вопросам… 7 октября… Медблок. Решение Вершинина в порядке товарищеской взаимопомощи принять на «Заре-21» десяток истощенных аборигенов, спасенных парнями Дарси, вылилось в сущее испытание нервов для Иванниковой, которая проклинала бедного воронежца на чем свет стоит. Разумеется, про выходные пришлось забыть, они были принесены в жертву сверхурочной работе. Хорошо хоть федералы прислали в порядке искупления дополнительное оборудование - целого медицинского робота-терапевта бочкообразной формы, да откомандировали на советскую базу санитара Мойзеса, чернокожего молодого красавца, сержанта медслужбы Южноамериканских Вооруженных Сил. Ну и временно прикомандировали Стеллу в качестве помощницы, которая и так ходила сюда, как на вторую работу, хоть совместителем оформляйся! Несмотря на появление в советском медблоке жгучего спортивного латиноамериканца, ни о каком флирте с ним у двух бывалых красавиц и не шло. Не до глупостей – людей надо спасать! Людей, которых морили голодом пятнадцать дней, которые прошли через ад в почти что прямом смысле слова. Когда сотрудницы «Зари-21» впервые увидели своих пациентов, Иванникова на полном серьезе перекрестилась и прочла «Отче наш», хотя офицера медицинских войск, прошедшей «горячую точку» на Крампусе, трудно было чем-то удивить. Перед ней предстали обтянутые кожей скелеты с выпадающими редкими зубами, шелушащейся кожей, пятнами ожогов, гематомами и пронзительными, полными боли и обреченности глазами. Двое пожилых людей, мужчина и женщина, по виду лет сто пятьдесят, не меньше (на самом деле по шестьдесят), четверо исхудавших мужчин, три женщины и подросток, не то мальчик, не то девочка. Бедные люди с испугом смотрели на футуритическую обстановку вокруг, дышали чистым воздухом и молились только об одном - не о спасени даже! - о комфортной смерти в довоенной обстановке. И если бы побои, опухоли, шрамы и полное отсутствие иммунитета были бы единственной проблемой! Эти бедные люди разучились питаться, самостоятельно переваривать пищу. Их пищеварительная система деградировала до такой степени, что они могли воспринимать только воду, и то в небольших количествах. Даже витаминизированный раствор с питательными веществами вызывал у них рвотный рефлекс. А полчашки слабого куриного бульона или полстакана разведенного водой молока просто убили бы бедных мучеников на месте. Ситуация была страшной… Иванникова обзвонила всех своих знакомых и друзей, начиная с подруг из Самарской клинической больницы и заканчивая «Склифом» и Военным Госпиталем имени Кривоногова в Петрограде. Звонили старым знакомым в Босваш, где выхаживали Стеллу… Звонил уже им академик Суржанский из Москвы, член Академии Наук СССР, по личной просьбе Васильева. Сама Иванникова прошерстила всю литературу, где были описаны подобные случаи, вплоть до блокадного Ленинграда, и совершенно затерроризировала медицинскую международную киберсеть. И вчера вечером, впервые за долгое время, накинув платочек, тайком бегала украдкой в местную Церковь Всех Религий, молиться перед выведенным на дисплей Образом Пречистой Божьей Матери, очевидно, не надеясь уже на свои собственные силы. Стелла и сержант-бразилец дисциплинированно выполгняли все ее распоряжения, помогая бедным людям всем, чем можно. В первую очередь хотя бы человеческим сочувствием и участием, уже это было немало… Кормили несчастных внутривенно - это сейчас был единственный способ не дать им умереть от истощения. Стелла необычайно часто бегала в туалет и на перекур, сославшись на то, что застудила почки. На самом же деле, чтобы проплакаться. Ей было очень страшно, что такое можно сделать с живыми людьми. Этот ужас поразил ее не меньше, чем останки расстрелянных детей-узников в проклятом городе, где они с Фомичевым впервые улыбнулись друг другу… Бразилец Мойзес без конца звонил домой и на родную базу, где, матерясь по-португальски, в красках рассказывал, с какой бедой им пришлось столкнуться. Пока уже ему не позвонил лично генерал Крюгер и не велел держать пасть на замке. Самой главной проблемой земных врачей было… отсутствие прецедентов в настоящем. На Земле продовольственная проблема была решена еще в прошло веке, и многие люди и знать-то не знали значения этих устаревших слов… Земная медицина разучилась спасать истощенных, изголодавшихся людей на практике. Только исторические данные, только прошлое, только расчеты киберсистем. А сколько бы ты ученых томов не прочитал, тонны теории не заменят практики. Что делать, земляне в общих чертах и так знали. А вот то, что ни одна из составленных людьми и Системой лечебных диет, хоть с тонизирующими средствами, хоть с обычной водой не работала - это была главная проблема! И в «Йеллоу Форт» медики столкнулись с той же бедой. Самое тяжелое было смотреть в глаза этих измученных людей, которых тошнило каждый прием пищи. Они лежали на мягких, чистых койках, как бестелесные тени, понимая, что спасения не будет, что они обречены. И уже несколько человек просили Стеллу и Ирину прикончить их, только не очень больно. - Не надо мучать нас, вы все равно не сможете нас спасти, - говорил старичок, уже готовый к смерти. – Уже за то спасибо, что мы умираем на чистых простынях, как люди… И за то, что вы относитесь к нам, как к людям, а не как к бессловесным скотам! Что вы плачете, ситти?! Не надо, нас нельзя спасти! Дайте нам что-нибудь сильное, чтобы уже заснуть навсегда! Как здесь хорошо… Чистая, светлая больница, как до войны… Ароматные, хрустящие простыни и наволочки, пахнущие цветами… Мы о таком и мечтать не могли… - Не мучайте себя, детки! – успокаивающе говорила старушка. - Как же хорошо умирать среди людей, среди молодых, красивых, здоровых людей! С нами уже все… Зачем вы так заботитесь о нас? Мы же неполноценные, мусор… - Спасите меня, пожалуйста! – плакала другая морщинистая старушка с другой койки. – Мне всего тридцать, я не хочу умирать! Вы же все можете! Вы же пришельцы! - Дети! Где мои дети! Их опять не видно! Они опять убежали! Ситт доктор! Найдите моих мальчиков! - звала полубезумная женщина, которой опять мерещились ее сыновья. - Хера с два! – рычала отчаянная, вся в поту и слезах, Иванникова, колотя стол, когда они выходили в ее каморку покурить. – Я все равно решение найду! Врешь, сука, не возьмешь! Стелка, Мойзес, хорош прохлаждаться, работать пора! Думаем, думаем, одна башка хорошо, а три лучше! И вот поздним вечером, когда измученная Жю Сет осталась на дежурство с болхианцами (Мойзес должен был через два часа сменить ее), ее позвала горькая безутешная мать: - Ситти доктор! Прошу вас… Вы не видели моих мальчиков? Опять они куда-то убежали! Жю Сет посмотрела на бедную женщину, полностью лишенную волосяного покрова, с почти прозрачной пепельной кожей. Ее она побаивалась, боялась пронзительного крика ее широко раскрытых глаз. Даже ей, ведьме, было страшно и неуютно рядом с ней. В помещении было тихо, все остальные пациенты спали… Горели успокаивающие зеленоватые ночники, играла приглушенная классическая музыка, набор композиций, которые очень понравились болхианцам. Сейчас звучал «Одинокий Пастух» Поля Мориа. Но если она, ведьма и дворянка, не могла помочь этой аборигенке выжить, по крайней мере, пока что, то отказать еще и в человеческом сочувствии она, Стелла Жю Сет, просто не имела права. Графиня со скорбным лицом взяла стул и присела рядом: - Не, сударыня, прошу простить… - тихо сказала она. – Может, вы увидите их завтра… Женщина замолчала, печально глядя в потолок: - Думаете, что я сумасшедшая? Думаете, я не понимаю, что их нет?! Я все понимаю… Я помню, как им разбивали головы молотками… Но, понимаете в чем дело… Когда я представляю, что они здесь, со мной, что я разговариваю с ними, мне становится немного легче… Я представила себе, что они просто переселились в другой мир… Что они иногда приходят навещать меня… такие веселые, говорливые, солнечные… и убегают играть с другими ребятками ТУДА. И у них теперь по две ручки, как и должно быть… Я жду их, думаю заранее, что спросить у них, как они будут одеты… И мне удалось настолько убедить себя в этом, что они мне даже приснились разок… два дня назад! Представляете?! Я разговаривала с ними по-настоящему, играла с ними… Вы думаете, что я сумасшедшая, а я как раз и пытаюсь не сойти с ума окончательно… Усилием мысли я как бы наделяю их волей, дистанцируюсь от них, живых… и они как будто бы начинают говорить сами, вести себя естественно, будто они не придуманы мной, а ОНИ ЕСТЬ, настоящие, живые! Понимаете, ситти? - Очень хорошо понимаю, сударыня, - ответила Стелла, стараясь изо всех сил не разрыдаться. – Вы знаете, я когда-то тоже потеряла ребенка… давным-давно… И я иногда представляю себе, что качаю ее на ручках, разговариваю с ней… А иногда представляю себе, что она на самом деле не умерла, а родилась… и растет где-то втайне от меня… И мне даже пару раз снилось, что мы встретились с ней, с уже взрослой… Очень хорошо понимаю, сударыня! Стелле казалось, что за эти неполные трое суток она постарела лет на двадцать. Она смотрела в глаза этой женщины, а та благодарно смотрела на нее, Стеллу, чувствуя в ней родственную душу. Обе молча, беззвучно плакали. Обе хорошо понимали друг друга… - Неужели у вас… там… тоже? – спросила болхианка. - Полно вам, сударыня! – шмыгнула носом Стелла. – Где и в каких мирах женщина не страдала?! Где она не рыдала в подушку ночью, потому что в один прекрасный день все решили за нее?! - В нашем мире Великий Вождь говорил об уважении к матерям, - говорила женщина. - Они все говорят об уважении! – гневно оскалилась Стелла. – До поры, до времени! - Как вас зовут, сестра по разуму и женской доле? – спросила болхианка. Ее голос стал серьезным и… каким-то властным, покровительственным, что ли... А глаза больше не были безумными, мечущимися, а наоборот стали внимательными, вдумчивыми. - Графиня Стелла Мария Альварес Жю Сет, сударыня, - чинно представилась гуриассийка, как и положено, по титулу. –Состою на службе у союзного Земного государства с разрешения Ее Величества Королевы Хилликийской Беатти Второй. К вашим услугам… - Что?! Так вы знатная дворянка, с титулом?! – удивилась страдалица. – Очень приятно. В свою очередь хочу представиться и я… Графиня Актло Рудо И-Ктра…* Точнее, как… По мужу графиня… Но мои родители тоже происходили из старинного знатного рода, известного еще при старых королях. - В самом деле?! – удивилась Жю Сет. – Тогда мой долг, сударыня, позаботиться о вас с еще большим рвением, так как мы с вами еще и сестры по благородной крови! Государства возникают и рушатся, а аристократия должна уважать и поддерживать друг друга! Конечно, у Стеллы было подозрение, что несчастная женщина просто выдумала себе такую «легенду», чтобы привлечь внимание Стеллы. Психическое здоровье болхианки было под большим вопросом. Но… Стелла не чувствовала лжи в ее словах (а может ли она чувствовать ложь от инопланетянки?), да и… Если даже и так, женщине, пережившей настоящий ад, такое простительно. Пусть ощутит себя дворянкой в свои последние дни. - Простите мне мою недоверчивость, Ваша Светлость, но почему вы, благородная кровь, вдруг попали в такую беду? Как вы оказались в этом поезде? Почему с вами так обращались? - Почему?! – нехорошо ухмыльнулась болхианка. – Что случилось? Там… за рубежом вашей крепости… много что случилось! А у вас… там… все эти титулы что-то еще значат? - Конечно! В моем мире - да, – ответила Стелла с недоумением «а как может быть по-другому?» - В моей собственности довольно много земель, полей, сельскохозяйственных угодий, виноградников… - И природа живая? – улыбнулась И-Ктра. – Поля, леса… реки… травы…? Цветы? - Да, сударыня! Конечно! - На вас платье старинного кроя… У нас…когда-то были… похожие, - болхианке уже было труднее говорить. Она стала задыхаться. Стелла вскочила и кинулась к пульту робота. После пяти минут вдыхания чистого горного воздуха, богатого кислородом, пострадавшей стало легче. Стелла записала в журнале время и суть происшествия, а потом снова обратилась к абогигенке: - Сударыня, простите, я, наверное, вас слишком утомила… Вам нужно отдохнуть… - Нет... Как вас зовут… Стел-ла? Я и так скоро отдохну… вечным сном… Именно сейчас я должна… выговориться… Скажите, у вас там… еще не дошли до использования атомной энергии? - О нет, сударыня! – поспешила успокоить ее Жю Сет. – У нас до сих пор еще паровые машины и дирижабли! Да большая часть страны до сих пор на лошадях ездит! - И очень… хорошо… - сказала И-Ктра. – Даже и не изобретайте! Хотя… человек это такое существо… что если он захочет устроить бойню… он найдет чем и без атома… Никогда… не пускайте к власти… сильного вождя и одну сильную… партию… Уж лучше король, раздрай в парламенте, злоупотребления, казнокрадство… чем Стальная Партия… Вы знаете. Что такое… Стальная Партия Гамзадаро? - У нас в парламенте тоже одна партия, которая затмевает все остальные… - улыбнулась Жю Сет. – Вот уж воистину гнездо казнокрадов и лгунов! Я уже сколько статеек в газете про них писала, они со мной столько судились… - При Стальной Партии вам никто не даст…ничего писать… - печально сказала болхианская графиня. – Вы просто исчезнете… среди бела дня… Или вас объявят… врагом нации… и превратят в пыль… Они умеют истреблять целые народы, а один человек для них - мелочь…Такие партии – это по сути огромная бандитская шайка, где главный бандит правит бандитами поменьше, а те – еще меньше… и так до тех пор, пока не дойдет до простого народа. Это когда государство и партия… сращиваются… Как паразит на теле дерева… и тогда все соки пораженного дерева… начинают работать… на обслуживание этого… уродливого нароста… - Вы были против этой партии? Вы боролись против нее? – наивно спросила Жю Сет. - Увы, Стел-ла, - слабо улыбнулась болхианка. – Не только не боролась, но и наслаждалась ее властью! Была ее горячей… сторонницей… Я… была на вершине, в элите общества… до определенной поры… и была отвратительным человеком… Так что все, что со мной, произошло, я полностью заслужила… Не заслужили… только мои…детки… - Что же с вами случилось? Стелла заметила, что музыкальная композиция сменилась. Включилась печальная музыка - композиция «Мама», тоже Поля Мориа… За окном шумела листва деревьев от порывов искусственного ветра… - Когда-то я была красивой, молодой женщиной… вот как вы сейчас… - тяжко вздохнула И-Ктра. – Мой отец был крупным промышленным чиновником, мать – заместителем руководителя одного из партийных районных отделений… У нас была счастливая, дружная семья, занимавшая видное положение в обществе, так как происходила из старой аристократии. А Зидо Гамзадаро всегда подчеркнуто уважительно относился к старой элите, тем более мы дальняя родня по отношению к королевской семье. Когда мне исполнилось двадцать два года, меня выдали замуж за графа И-Ктра, который работал в центральном партийном аппарате, в Столице… Он был хорошим мужем… заботливым и любящим… Вот только детей у нас долгое время не было… Лучше бы и не было вообще… - Он входил в число руководителей страны? – спросила Жю Сет. - Нет, ну не так высоко… конечно, - слабенько улыбнулась И-Ктра. – Но видные господа из Высшего Совета бывали у нас дома… в неформальной обстановке… У нас была большая усадьба в пригороде… и дом в Гуэннохорро… Никто из нас и мыслить не собирался о каком-то неподчинении или несогласии с политикой Партии или Зидо…У нас было все… Нас с графом даже называли идеальной, эталонной семьей Гуэннохорро… Я занималась хозяйством, когда мой супруг был на службе… У нас было много слуг… из осужденных и лишенных гражданских прав… Были и «обо»… Я ненавидела их, презирала, как и требовала пропаганда… О, Божья Семья, сколько раз я издевалась над ними, избивала их кнутом, лишала пайка, выбрасывая его в навоз… Мне так нравилось чувствовать власть над беззащитными, я даже не знаю, почему… Тем более, что это было законно… А однажды… Стелла, вы сейчас возненавидите меня… но на пороге смерти я хочу признаться в этом… Я отправляла людей в лагеря… Помогала мужу, занималась сортировкой. Так как в нашей усадьбе был один из пунктов сортировки заключенных… мой муж состоял на государственной службе, а страна постоянно вела какие-то малые войны и военные операции в провинциях… Я отправляла людей в лагеря и на стройки, часто разлучая семьи… Я верила Вождю, верила, что они враги нации, что они вредят стране и народу и… Я наслаждалась властью над ними… - Вы хотите сказать, что в вашей усадьбе был концентрационный лагерь? – прямо сказала Жю Сет. - Да, - ответила местная графиня, сжав губы… – Только не концентрационный, а сортировочный… И я числилась заместителем коменданта по хозяйственной части. Кровь ударила в лицо Стеллы, она вскочила на ноги и отошла подальше от этой страшной женщины, обхватывая плечи, будто ей резко стало холодно. Она в один миг возненавидела эту истощенную, больную мученицу и даже посмела себе подумать о ее убийстве. И-Ктра без слов поняла реакцию Жю Сет и понимающе затрясла головой: - Вы ненавидите меня сейчас, сударыня? Правильно делаете! Не беспокойтесь, судьба уже наказала меня… Я видела смерть трои своих детей… ужасную смерть… Поэтому я и говорила вам - не тратьте на меня свои лекарства… Если же вы хотите… прекратить мои мучения прямо сейчас… сделайте это… Я вам только спасибо скажу…. - Но вы же женщина! – Жю Сет быстрым шагом вернулась к койке больной. – Вы же сама мать! Как же вы могли?! Ну ладно, я еще могу понять, когда сводят счеты со взрослыми… Я даже могу понять ксенофобию, неприязнь по отношению к целому народу… Мне иногда хочется самой выселить из своего графства некоторых особо наглых… Но отправлять на муки и смерть?! Женщин и детей?! Неужели, ваша женская природа, ваш внутренний голос Дарительницы Жизни оставался глух?! - Как вам сказать… В душе я чувствовала что-то… такое… - И-Ктра отвела глаза, ей было очень совестно и больно. – Но так делали все вокруг… Из каждого рупора, из каждого телеприемника гремели призывы борьбы с внутренними врагами, и я верила! Как и все… Я не лучше, но и не хуже других… Да и потом… Власть над людьми, она опьяняет… Вам, наверное, тоже знакомо это чувство? Ведь и у вас, наверно, тоже есть подневольные слуги. - Слуги, но не обреченные! – нахмурившись, ответила Жю Сет. – О, Богиня, как же прав был Ковун! Графиня Сеттская побледнела, вспомнив, как и она вершила судьбы рабов и крепостных, покупая и продавая целые деревни. Да, она не отправляла людей на смерть. Да, она не разлучала семьи, НО… Но чувство власти над людьми, приятно щекочущее диафрагму чувство распоряжения чужой жизнью, чужой судьбой, было ей знакомо. И когда она орудовала плетью, и когда принуждала крепостных девушек к тем или иным действиям, и когда мучила непокорных в своем тайном пыточном подвале… А сильно ли она лучше этой особы?! Стелле стало страшно… И ей это когда-то нравилось! Но после эксгумации захоронения узников концлагеря в ТОМ городе, ее ни разу больше не посещало желание мучать невинных женщин и девушек для услады своих низменных чувств. Получила прививку с гарантией, спасибо Ковуну! «Господи, сейчас бы к Ирине! - подумала Жю Сет в панике. – Сама ее попросила бы привязать меня к койке и отходить плеткой, как следует! Очень хорошо помогает от таких вот замашек!» А сама, тревожно сжимая губы и глядя в глаза местной аристократке, лишь спросила: - И что было дальше, сударыня? - За два года перед самой войной Боги послали нам долгожданного ребенка, - продолжила И-Ктра. – Уж лучше бы… не посылали бы… Это… была… девочка… Очаровательная глазастенькая девочка, которую мы нарекли… Акомо… В своей недолгой жизни она… научилась делать вот такую очаровательную улыбку… Бедная И-Ктра исказила лицо, пытаясь показать детскую гримаску, но получилось очень страшно и уродливо… Болхианка тяжело задышала, глаза ее снова увлажнились… Что касается эмоциональной Жю Сет, у нее очи уже давно были на мокром месте. Она примерно представляла, ЧТО будет дальше. - Я очень часто думаю, - вздохнула И-Ктра. - Если ТАМ, наверху кто-то есть, с каким сердцем, с какими помыслами он воплощал души малышек у счастливых родителей, зная, какие муки выпадут на их долю? Или они были посланы для большего кошмара, чтобы мы ощутили в полной степени тот ужас, в который скатились… Ведь как было бы мудро - просто лишить всех родителей дара деторождения… Может, хоть тогда бы мы задумались над этим страшным предупреждением природы… Может, войны бы и не было… Ведь к собственной боли очень быстро привыкаешь… И к ожиданию смерти тоже привыкаешь… Я даже знаю…что можно любить смерть… и ждать ее… как избавительницу… Но когда мучается твоя… малышка, когда ты… ничем не можешь ей помочь… ты как будто... переживаешь свой кошмар… втройне… Стелла соединила пальцы рук «крышей» у переносицы, будто пряча свой курносый носик от холода. Ей было несравнимо жаль эту женщину, и ее дочку, но… тут же вставал вопрос: а дети рабов и осужденных тоже рождались на муку безо всякой войны, чтобы быть расстрелянными и погребенными у подножия монумента местному царьку? Им с кого спрашивать?! Стелла удивлялась своим же собственным суждениям. Год назад у нее подобных анархических мыслей и возникнуть не могло! А И-Ктра продолжала: - Буквально за месяц-полтора до войны мой муж попал под внутрипартийную чистку… Один из его близких друзей был осужден и приговорен к смерти, как враг нации… Почему - я не знаю… Какие-то внутрипартийные дрязги… Мой супруг имел хорошие связи, знакомых, которые предупредили его о надвигающейся угрозе, и он заранее ушел с поста в столице, подав прошение перевести его на службу в провинцию… Он публично покаялся перед партийным судом и осудил своего друга, чтобы выжить самому… Вы не знаете, что такое партийные «чистки», тут уж каждый сам за себя! Его раскаяние приняли и перевели с небольшим понижением в городок Тхо, недалеко от Гуэннохорро… Наверняка помогло наше аристократическое происхождение, а Зидо старался по возможности не трогать старые дворянские фамилии… Можно сказать, мы отделались малой кровью. - Зидо – это ваш король? – спросила Жю Сет. - Зидо, ситти, это для нашего мира чуть меньше, чем Бог-Отец и чуть больше, чем Богиня-Мать! – съязвила болхианка, и на лице ее отразилось крайнее отвращение. – Глава Высшего Государственного Совета, Глава Партийного Высшего Секретариата, Глава Кабинета Министров… Я даже не знаю, сколько должностей в его руках… А у вас, ситти, еще монархия? Король передает власть по наследству? А парламент? - Королева, сударыня, - поправила ее Жю Сет. – Парламент двухпалатный, формируется по обычной схеме: нижняя палата – депутаты по партийному принципу, верхняя – сенаторы, формально беспартийные, но… все прекрасно знают, от какой они партии… - Ни в коем случае не давайте ни одной партии всем владеть! – выдохнула И-Ктра. – А особенно, когда услышите по радио призывы к сплочению нации… вокруг лидера… и это будет… не король… Музыка, тихонько убаюкивавшая спящих, теперь была откровенно страшной. Звучал «Реквием по мечте» Моцарта. - Вам плохо? – встревожилась Стелла. - Да, я еще жива… Итак, все случилось весной… Абсолютно внезапно… Не было объявления войны, угрожаемого периода… В один ужасный день в кабинете моего мужа раздался телефонный звонок, и он говорил долго, очень долго… А я, держа дочку на руках, услышала отдаленный гром… думала, что будет гроза… но небо было ясным, солнечным… На севере небо окрасилось красным, ужасным заревом… Потом появились серые облака… похожие на серые мазки грязи на небе… на фоне естественных, белых облаков… Появился мой супруг, абсолютно белый, как полотно, и сказал, что ридданцы атаковали нас… и что нанесен атомный удар по столице… Мы пришли в неописуемый ужас, просто отказывались в это поверить… Муж начал звонить начальству, всем своим коллегам, друзьям, но потом по радио передали, что наша страна атакована атомными ракетоносцами из-за океана… А потом я увидела стремительно пронесшийся в небе самолет, за которым тянулся огненный след… Он врезался в гору и взорвался… Наша дочка, Акомо, в этот день последний раз рассмеялась, когда я с ней играла… Какое… хорошее было это последнее, мирное утро… - Если хотите, сударыня, можете не продолжать! – остановила ее Стелла, которой было неимоверно тяжело это слышать. - Ситти, я кажется, поняла, почему боги оставили меня в живых, - полумертвым голосом ответила болхианка. – Такова, видно, моя судьба… Я теперь стала ярой фаталисткой и верю в судьбу, которая мне предначертана… И я говорю, чтобы вы, посланница других миров, услышали это и… прониклись ужасом… Чтобы вы никогда не допустили ничего подобного у себя! Дальше все было только страшнее… Я постараюсь вкратце передать вам, что было в эти страшные пятнадцать лет, которые полностью изменили наш мир… На следующее утро мой муж уехал на службу, распорядившись собирать вещи и уезжать на восток, первым же поездом или автобусом. Он говорил, что за нами пришлют автобус… Это был последний раз, когда я обняла на прощание своего дорогого супруга… Небо на рассвете было хмурым, серым и пошел… серый дождь… Это была какая-то жидкая грязь, которая падала с неба… Это теперь я понимаю, что это был пепел… и он был радиоактивным… Улицы маленького городка были полны народу… Появились раненные, опаленные люди… Были войска, полиция… В магазинах и лавках стали заканчиваться продукты. Они стали закрываться еще до полудня… И все под этим серым дождем из радиоактивной грязи… Вскоре закрылись магазины, рынки, детские сады… Начались грабежи и расстрелы на улицах, полиция еще как-то пыталась бороться с мародерами… Потом приехал друг нашей семьи, адъютант Ипро, и сказал, что муж отправлен вместе с уцелевшими членами партийного аппарата на восток, и что я должна буду вскоре отбыть к нему. Тогда я еще надеялась, что все будет хорошо, что все это через некоторое время закончится… Но в тот же день заболела наша девочка… Она отказывалась кушать и постоянно плакала, потом ее стало тошнить, у нее появился жар… Те же симптомы вскоре начались и у меня, и у всей нашей прислуги… Так продолжалось три ужасных дня! Три дня моя малышка мучилась жаром, ее тошнило, потом появился кровавый понос и стали выпадать волосы… А температура не спадала вовсе, даже после лекарственных препаратов… Вы знаете, какие у нее были нежные, шелковистые волосики, с кудряшками?! Вся в папу! У вас есть дети, ситти? - Нет… - сказала Жю Сет, боясь дышать… - Благословите богов! – страшным, мертвецким голосом вдруг сказала болхианка. – Это очень хорошо! Когда рядом не будет лекарств, не будет чистой воды и детского питания, НЕ НАДО БУДЕТ ДУШИТЬ СВОЮ МАЛЫШКУ, ЧТОБЫ ПРЕКРАТИТЬ ЕЕ СТРАДАНИЯ! КОГДА ИЗ ГЛАЗ У НЕЕ ВДРУГ ПОТЕЧЕТ КРОВЬ, И ОНА БУДЕТ РЕВЕТЬ ОТ ЧУДОВИЩНОЙ БОЛИ, КОТОРУЮ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УНЯТЬ! Потому что во всем доме не окажется даже чистого бинта! У нас все всегда было с избытком, к нашим услугам были лучшие врачи, у нас были деньги… Как выяснилось, просто бумажки, которые очень быстро вообще потеряли любую ценность. Только радио вещало, что все хорошо, что война продлится еще максимум полгода, что противник ответным ударом стерт в пыль… И играли веселые танцевальные мелодии… Для полутрупов и призраков, видимо, которые бродили по улицам, будто зомби, не получая никакой медицинской помощи, потому что городская больница, переполненная такими же полутрупами, закрылась из-за смерти большей части врачей! Я убила свою девочку, потому что ничем не могла ей помочь и не могла видеть, как она пытается вырвать себе глазки, вместо которых в глазницах кровавое месиво! Стелле казалось, что она сейчас упадет в обморок. А безумная болхианка вдруг успокоилась и блаженно глядела в белый потолок, на которым медленно перемещались зеленоватые отблески от лампы-ночника. Жю Сет даже показалось на мгновение, что ее собеседница умерла. Ей было очень страшно… Но та продолжила рассуждения, как ни в чем ни бывало: - Я до сих пор сама не понимаю, как смогла ЭТО сделать… Помню только, как у моей доченьки хрустнули шейные позвонки, она стала дергаться, вскрикнула в последний раз… и все... Может, надо было дождаться врача… только не было уже врачей… Очень быстро кончились все лекарства, да они и не помогали… Весь городок по сути превратился в один большой лепрозорий… Потом пошел серый снег… Вся наша прислуга разбежалась еще раньше… Я осталась одна в холодном, огромном, роскошном доме-усадьбе, в котором больше не было света, тепла, а потом и водопровод умер… Только в огромное панорамное окно задувало хлопья серого, пепельного снега на фоне темно-серого, почти черного неба… Меня тоже рвало, я грязная и рваная, как нищенка, ходила по улицам городка, где бродили, шатаясь, среди редких костров больные и пораженные… Я сама начала лысеть, у меня стали выпадать волосы, трескаться кожа… Но я, как ни странно, выжила… Спустя неделю этого кошмара, когда над нами сомкнулись черные, непроницаемые небеса, в город при свете фар вошли подразделения национальной гвардии, гордо заявившие, что освободили город… От кого, интересно? Ведь армии вторжения у нас так и не появились… Мне вообще непонятно, а с кем же воевала наша армия, которая избежала атомного огня и радиации? Но, ладно уж… Оставшихся собрали на городской площади, возле памятника Вождю… Сказали, что нужно укрыться под землей в специальном комплексе, что выжившие должны трудиться на благо победы… И прочую дребедень… Я уже была абсолютно другим человеком, да и не человеком даже, а больной тварью, убившей собственного ребенка… Я боялась, что мой муж выживет и найдет меня: как я скажу ему про нашу доченьку? И когда спустя много лет я уже точно знала, что мой супруг погиб, я даже испытала облегчение, что не придется смотреть ему в глаза… - И чем же вы занимались в подземном укрытии? – спросила Стелла. - Я прожила совсем другую жизнь там - после одного большого кошмара началось выживание под землей, растянутое во времени… - Стелле казалось, что И-Ктра получает удовольствие от своего жуткого рассказа. – Я не буду описывать вам все пятнадцать лет, скажу только, что я превратилась в нечто другое. Мое прошлая роскошная жизнь в человеческом доме снилась мне иногда по ночам, а реальность была другая - серые низкие своды убежища с фонарями, трубы, запах сырости и болезни… Мы перестали отсчитывать дни, потому что не видели восходы и закаты, а единицей измерения времени для нас стал один промежуток между утренними радиопередачами из Новой Столицы. Или частота капания воды из крана: кап-кап-кап… А вы знаете, что такое черный свет?! Черный свет бывает: это когда небо закрыто черными, почти непроницаемыми облаками, почти как ночью, но сквозь них едва виден диск солнца… И тоненькие лучики света как будто бы смешиваются с грязью в воздухе, и получаются как будто серые лучи… Тогда становится темно не как ночью, а немного светлее, как в пасмурные сумерки… в час дня… А бывает еще черный дождь и черный снег… Зато патриотично, в цвет флага… - А ваше аристократическое происхождение не сделало вашу жизнь легче? - Если только на первых порах, - вздохнула И-Ктра. – К власти окончательно пришли военные, которые в свою очередь слушались выживших партийных деятелей. И чем больше проходило времени, тем мне все больше казалось, что в партии остались только идиоты, которые на полном серьезе пытались сделать из своих партийных допотопных инструкций чуть ли не новое святое писание! Наверное, потому что больше ни в чем не разбирались, а править хотелось… Я уже давно перестала быть той, кем я родилась! Да и говорить об этом я остерегалась, чтобы не столкнуться со злобой черни… Превратилась в обычную изуродованную радиацией бабу… Работала вместе со всеми, не хуже других… В атомных убежищах аристократов нет… Мы работали при подземном химическом заводе, производившем раньше удобрения, а теперь вроде как химическое оружие. За счет этого у нас был паек посытнее… Зато там люди окончательно превращались в уродов… - Вы сказали, что у вас было двое мальчиков, - упомянула Жю Сет. – У вас еще были дети? - Они прибились ко мне, - ответила болхианка. – Я была одинокая женщина… хоть и страшная лицом, а у них умерла мама… Хотя, красавиц там не было… Я и забрала их… Это были двое братьев, их родили уже после ядерных взрывов. Они родились однорукими, но в остальном – более-менее здоровые ребятки… У нас в бункере здоровые были редкостью, только военные, но они буквально питались какими-то таблетками… Так мы и жили…если это… можно назвать жизнью… Мальчиков звали Роко и Оххе, а они называли меня «мама Акки»… Знаете, мне казалось, что мне Боги дали нам всем второй шанс… если мы не ценили красоты своей и окружающего мира, то хотя бы в облике уродов ценить то прекрасное, чем когда-то разбрасывались… Ведь мы абсолютно не ценили культуру, природу, памятники архитектуры, картины… Я бы сейчас все отдала, чтобы умереть в Королевском музее изящных искусств… Под картиной «Осеннее утро» или «Эзес Великий встречает корабли»… Знаете, какое это счастье - наслаждаться изяществом и красотой?! У меня в доме было очень много картин… еще старых мастеров… А сейчас за неимением картин мы любуемся агитационными плакатами, нарисованными десятки лет назад… Цените хоть вы то, что имеете! - А где находился этот королевский музей? –как бы невзначай поинтересовалась Стелла. - В Столице конечно же, на Проспекте Коцара Гамзадаро, - сказала И-Ктра. - Что же случилось потом… с вами и с мальчиками?! - Все случилось два месяца назад… - грустно сказала И-Ктра. – Кто-то из соседей донес коменданту, что один из моих мальчиков – «обо»… И что я, их мама, тоже «обо»… Я, родовитая дворянка! Я заявила о том, что это клевета, но этим псам, похоже, уже было все равно… Я и подумать не смела, что народ до сих пор смотрит друг другу в метрику и… строчит доносы… Бумаги-то почти не осталось! И ее остатки пускают на доносы! А что самое обидное – то, что комендант сам был «из этих»! У него на морде все было написано! - Вы ему сказали об этом? – спросила Стелла, для которой было дико, как можно делить людей на достойных и недостойных жить по национальности. - Да, сказала… За что получила прикладом в зубы от охранника… У меня их теперь осталось всего ничего… Эта гадина откуда-то вспомнила и про опалу моего мужа, и про то, что мы были под подозрением…Откуда-то у него была полная картотека на всех, и на меня в том числе, и он знал, что я графиня… Он предложил мне… убить своими руками одного из мальчиков, которого я называла сыном… Чтобы доказать свою верность Вождю и партии. Я сказала, что Вождь лично знал моего мужа еще в те времена, когда он, комендант Ровоук, еще адьютантом бегал между дверьми. И отказалась… Сказала, что тогда пусть убивают и меня! Я была вынуждена убить свое родное дитя, но приемных я не отдам! ОН ухмыльнулся, и сказал, что теперь я – враг нации, как объявляли его соплеменников. И вошли четверо здоровенных охранников. Они схватили моих мальчиков, один из них взял молоток… с синей изолентой на ручке и… Мои мальчики так кричали, им было так страшно… Они не понимали, за что их хотят убить… Последние слова были: «Мама, защити нас!» Им превратили головки в кровавое месиво… А я кричала так, что перестала в какой-то момент слышать себя. Зато увидела моих мальчиков рядом со мной, здоровыми… Это так странно - там напротив - их окровавленные тела, а вот тут они живые. И никто кроме меня их не видел. - Я все поняла…! Дальше можете не рассказывать! – вскинула ладони, не выдержала Жю Сет. Ей было страшно… Она вдруг представила, что вот такой вот выбор предложат ей… в отношении той же Силве… А И-Ктра, будто понимая, какое смятение посеяла в душе своей инопланетной сестры по благородной крови, говорила и говорила: - Я очень много думала, обдумывала, все, что со мной произошло, вспоминая всю мою жизнь, по дням, по минутам даже… Что хорошо в чувстве голода - это то, что мысль работает с необычайной четкостью, вспоминая и то, чего бы раньше не вспомнил. Я, как уже говорила, стала фаталисткой, и верю, что все, что со мной произошло, было предначертано свыше… Думаю, что все, что со мной произошло, я заслужила… может, даже больше… за эту работу в лагере, за то, что отправляла людей на верную смерть, что разделяла детей и родителей, отправляя тех и других в лагеря настоящие… Все с точностью произошло и со мной… Понимаете ли, ситти… Я создала гипотезу, что все наши поступки и мысли… всегда возвращаются к нам… И происходит это тогда… когда мы этого меньше всего ждем… Мы уже и забыли то, что совершили, а ОНИ не забыли! И они подстерегают нас на нашей дороге, как разбойники в лесу на большой дороге, ожидая, когда мы потеряем бдительность и ослабеем… или просто отвернемся… чтобы выскочить из-за угла и ударить нам в спину. Я на своем опыте убедилась, что это правда… А если взять целую страну… Империя Гуэннохорро сотворила столько зла, столько крови пролила, что все это зло, вся эта боль миллионов просто не могла не вернуться, не воплотиться… Она и воплотилась – в падающие на наши города атомные бомбы! Люди настолько ненавидели друг друга, желали ближнему зла, смерти, беды, что Небеса просто услышали все это и выдали всем разом! Бойтесь, сударыня! Бойтесь даже своих мыслей, не говоря уже о делах! Ибо настанет миг, и они вернутся! Когда вы не будете ждать, они вернутся к вам! И-Ктра подняла в воздух палец, будто грозила самой Жю Сет. Но рука ее бессильно рухнула на ложе… Болхиа готовилась к смерти и зашептала что-то под нос, будто молилась… - Боги, боги, спасите моих мальчиков, - шептала она, отвернувшись от Жю Сет. – Доченька, прости меня! В медблоке воцарилась черная, гнетущая тишина… Музыка тоже остановилась, выключилась… Жю Сет в ужасе отступила на шаг, задумавшись об ужасной, чудовищной судьбе этой женщины и… почему-то ей стало казаться, что в лице И-КТры она видит сейчас свое будущее. Или один из вариантов, как сложилась бы ее жизнь, живи она здесь, на Болхиа. Этакий альтернативный вариант самой себя, дошедшей до конца, до ручки… Графиня-болхианка лежала с открытыми глазами на подушке, с приоткрытым ртом. Стелле показалось, что она умерла, но, нет - дыхание у нее было, сердце медленно, нехотя, но еще функционировало… Похоже, И-Ктра просто отключилась, заснула от истощения и крайней усталости. Ветер за окном успокоился, утих… Только горели белые, стационарные фонари… А Стелле, Черной Ведьме, было страшно… Все ужасы самых страшных историй про средневековые пытки, подвалы, инквизицию меркли перед черным ужасом настоящего зла, царившего в самой атмосфере этой планеты. - Стелла! – услышала она голос И-Ктры. Та, видимо, проснулась. Она смотрела на гуриассийку с какой-то надеждой, с мольбой… Веки ее дрожали, глаза, казалось, пронизывали Стеллу насквозь. От ее слов дрогнули тени на стене, будто они были живыми, пришедшими из других миров: – Самое главное – останьтесь… людьми… Пусть отсталыми, темными, несовременными, но людьми… Иначе превратитесь в страшных зверей еще похуже нас… Пусть хоть у вас получится! Я видела страшных, изуродованных людей, которые даже говорить не могли из-за кожных новообразований. Я видела младенцев-уродов с кожей на месте глаз, безруких, двухголовых... Но я видела абсолютно здоровых людей, в глазах которых горело такое черное, уверенное в себе зло, что находиться рядом с ними было страшнее, чем в пустыне с голодными ящерами. И бойтесь своих поступков… Бойтесь и берегитесь! Они всегда… возвращаются… ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - * Виктор Ерофеев – российский офицер, революционный и общественный деятель, один из основателей СССР 2.0. ОМП – оружие массового поражения. Сила Кориолиса – инерционная сила, возникающая при вращении планеты и отклоняющая воздушные и водные потоки от первоначального направления. Графиня Актло Рудо И-Ктра… - Прямого слова "графиня" в языке гуэннохорро, конечно, не существует. Переводчик выдает самое близкое аналогичнле значение в языках Земли. «…На Южном Полюсе» - Имеется в виду город Саус-Пол-Сити (или Зюйд-Пол-Сити), столица Антарктической республики в составе Федерации Южного Креста. В этом городе размещается аппарат Министерства Обороны Федерации, которому подчиняются и Москва, и Босваш, и другие суперсоюзы мира.