Искры над пеплом. Книга 5. Дочь Черной Ведьмы-II

­­­­ - …Проходите, проходите, дитя мое! – Взволнованная, раскрасневшаяся Стелла суетилась так, будто к ней на борт взошла сама Королева Хилликийская. Силве была смущена и взволнована не менее. Она все еще не могла поверить, не могла привыкнуть, что присутствует в летающем доме Жю Сет в другом, новом качестве. Не как поработительница ведет ее графиня Жю Сет, а как приемная мать. А она, Силве, ее дочь и наследница. Наследница и продолжение той, от которой она когда-то готовилась принять смерть. Суетливая Жю Сет немедленно активировала роботов-уборщиков, которые зажужжали по полу и стенам с такой интенсивностью, будто пытались смыть само прошлое, а не просто пыль и загрязнение с рабочих поверхностей. - Проходите в центральный отсек, Силве! – Стелла шагала перед ней спиной вперед, не отводя взгляда от девушки, будто она сейчас исчезнет или испарится. – Я пока приберусь, дитя мое! - Вам помочь, Ваша светлость? – робко предложила девушка. - Нет-нет, что вы! – ойкнула Черная Ведьма откуда-то из-за переборок. – Тут так грязно, может попасться какая-то гадость, которую вам в ваши чистые ручки брать не нужно! Вас не затруднит поставить электрический чайник? Помните, где он включается? - Да-да, не извольте беспокоиться! – ответила Силве, оглядываясь по сторонам. Она как будто вступала сказочной принцессой в новый дворец, где ей предстоит жить. Душа Силве пела и была полна самых светлых ожиданий. Все же не годится дочери стоять и смотреть, как матушка гнет спину, наводя порядок собственными руками! Поэтому Силве посмела себе поступить наперекор Жю Сет и стала подбирать вещи, которые обнаружила на полу и в углах. Хотя, назначение некоторых было непонятно… Ну чулки, пояски, предметы дамского ухода - здесь все просто… А вот для чего нужен этот металлический куб, начищенный до зеркального блеска? Или вот эта ручка? А вот эта страшная полоска из живой кожи, которая сама растягивается, сама ползет на лицо и смыкается непроницаемой повязкой вокруг глаз. Какая гадость! Силве когда-то испытала ее на себе, и ей захотелось проткнуть мерзкую вещь чем-нибудь острым. Ручные оковы с цепью? Зачем они здесь? А вот пачка старых иностранных газет, и у каждой на развороте - кошмар! - голая девица легкого поведения в бесстыдном нижнем белье! После этих мерзких газетенок Силве даже руки вымыть захотелось. Она уже и забыла, что ее новая матушка - ведьма, которая участвует в языческих оргиях безбожников и дьяволопоклонников. И игрища на этих шабашах такие, что лучше не представлять! Как же они уживутся вместе: набожная хилликианка, мечтающая по примеру тети стать священницей, и ведьма-язычница, практикующая богомерзкие распутные игрища с другими ведьмами?! Одна госпожа Иренэ чего только стоит! Вот уж ведьма так ведьма, хотя и добрая в душе. - Силве, я же вас просила, не трогайте! – В отсек вошла Стелла с внушительным мешком для мусора, который уже был набит битком какими-то вещами и бумагами. – Простите, но я всего восемь минут, как ваша матушка, и до этого жизнь моя была, ну, прямо скажем, не самая праведная! Простите меня, дайте мне возможность все лишнее убрать! Если вы еще не передумали… Силве, вы все еще любите меня? - Люблю… матушка… - скромным голосочком ответила Силве, отдавая графине свои «находки». – Но я немного… не привыкла к таким вещам… И к тому, что моя любимая матушка участвует в бесовских игрищах… Я восемьдесят раз люблю вас, но с этим я не могу согласиться, как хилликианка. - Силве, я очень серьезно отношусь к своим обязанностям! – строго сказала Стелла. – И если вы доверили мне свою душу, раз назвали меня матушкой, ваша обязанность почитать и слушаться меня, верно? А моя обязанность – хранить вашу чистоту и нравственность и не допустить, чтобы хоть малейшая капелька грязи замарала вашу чистую душу. И хотя мы с вами верим и живет по-разному, я буду заботиться о вас почище самой набожной хилликианской мамы! И, клянусь моим фамильным склепом, вам не придется за меня краснеть! - А разве так бывает? – спросила Силве. – Что люди разных вер любят друг друга? - У куалийцев люди восьмидесяти восьми вер и народов любят и уважают друг друга, как братья и сестры, – ответила Стелла. – Бог один, и правда одна. Мы только называем его по-разному. Дайте сюда эту мерзость! - А для чего вы собираете эту поклажу? - покосилась Силве на мусорный пакет. - Начинаю новую жизнь, дитя мое! – улыбнулась озорной улыбкой Ведьма. – Весь мусор, все недостойное - в утилизатор! А вот сюда, - показала она рукой на стену, - можете повесить какой-нибудь святой образ, хоть самого Пророка Хилликия! Я абсолютно не против! - Благодарю вас, матушка! – почтительно склонилась перед ней воодушевленная Силве. – Я буду молиться за вас, и вы откажетесь от языческих заблуждений! А я обещаю вам быть послушной дочерью и не лениться, в том числе и в учебе. Вы тоже не будете за меня стыдиться! - Силве, давайте будем жить, а не обязательствами меряться! – снисходительно улыбнулась Жю Сет. – Вы чай будете, ласточка моя? - Как вам будет угодно, Ваша светлость! – смиренно произнесла Силве. - Называйте меня матушкой, пожалуйста… - улыбнулась со слезинкой в глазах Стелла. – Или вы стесняетесь? - Простите… матушка… Вы позволите, мне нужно привыкнуть?.. - Конечно-конечно! – спохватилась Стелла. – Разумеется! Ни в коем случае не подумайте, что я пытаюсь давить на вас! Как вам будет удобно… моя дорогая доченька! Сейчас я вас такими вкусностями накормлю, радость моя, что у вас язычок к деснам прилипнет!.. …В то же самое время, когда Жю Сет ласкала и потчевала свою приемную доченьку, робот индостанского производства, запущенный графиней «по делам», неслышно пронзал ночную тьму с большой скоростью. Робот включил невидимый ночной режим и, сверившись с внутренними картами, взял курс на деревню Дракхли, где так мерзко обошлись с его хозяйкой. Жю Сет ничего не забыла и прощать наглецов не собиралась. Дул слабый северо-восточный ветер, не мешавший полету. Температура была около семи градусов тепла по Цельсию, из низких туч моросил слабый дождик… Это не слишком хорошо для предстоящей операции… Программу действий заложила сама Жю Сет. И она из дома-корабля сейчас осуществляла контроль за действиями робота, попутно угощая девушку самыми вкусными куалийскими лакомствами. Вот и деревня… Темные прямоугольники домов во мраке с еле светящимися квадратиками-окошками, темный дикий лес вокруг… План деревни был также заложен в память робота. Он знал, где находится большой общинный амбар, в котором хранили запасы зерна и часть уже собранного урожая - на продажу и на «черный день». Вот, собственно, «черный день» и настал… Зависнув над амбаром и убедившись, что посторонних наблюдателей нет, робот выпустил в воздух три управляемые капсулы. Они аккуратно и бесшумно приземлились к стен амбара и на крышу, ожидая сигнала к действию. Убедившись, что капсулы заложены в указанные места, робот накренился и взял курс западнее, на деревенские поля. Основная часть урожая уже была давно собрана, но значительную часть площадей еще занимали посадки местного овоща dasdasa, который был очень похож на земной картофель, только рос не под землей в виде корня, а на ветвях кустарников. Это был «второй хлеб» для крестьян, как и картофель на Земле, растение, родственное земным пасленовым. Оно было неприхотливо и морозоустойчиво, и последние в уходящем году урожаи dasdasa снимали уже зимой, из-под снега. Да и какая в Хилликийском Королевстве зима?! Сами посадки были похожи на поля земной кукурузы, и тянулись они на добрую версту. Обнаружив край поля, робот чуть снизился и полетел над посадками, выпуская из баллонов под днищем шлейф едкого желтоватого дымка. Для человека этот модернизированный гербицид* был безопасен. Но кусты, на которые попадали желтые капельки, немедленно жухли, чернели и съеживались, а плоды сморщивались и гнили. Через полчаса* работы все посадки были уничтожены. Но этого злому роботу было мало. Он взял курс на свободные поля, которые «отдыхали» после уборки урожая. Зайдя на вираж, робот начал распылять над свободными землями во тьме какую-то серую пыль. Так Стелла решила отблагодарить селян за «теплый» прием. Это был раствор сернистой кислоты, а во втором баллоне - поваренная соль… Теперь эти земли не дадут нормального урожая минимум несколько лет, пока загрязнитель не будет вымыт из плодородных слоев дождевыми или талыми водами… - … Кушайте, моя прелесть, попробуйте вон те конфеты! – ворковала голубицей Стелла, подливая и без того горячей и пунцовой Силве ароматного чая и подкладывая шоколадные конфеты «Красная Москва». – Рамла их, кстати, обожает! - Все очень вкусно, матушка! – рассмеялась Силве. – Вы меня закормили до отвала! Я встать не смогу! - Кушайте, сколько хотите! – рассмеялась Стелла. – Только фигуру берегите! Как хорошо видеть радость в ваших глазах! - А мне… отрадно называть себя вашей дочерью, Ваша Светлость! Ой, простите… как спать хочется… - Конечно-конечно! – вскочила Стелла. – Не тревожьтесь, я все уберу! Ступайте в душ, а я пока застелю вам постель! - Спасибо, матушка! – поклонилась растроганная Силве. – Тетушка права, вы божий человек! - Ну… не знаю, может и так… - сдержанно, с таинственным и немножко раздраженным видом махнула рукой Жю Сет. – Поживем-увидим… Где душ, вы знаете… На этот раз я не буду мучать вас медицинскими процедурами. Если нужно что-то постирать - бросайте там, в корзину! - Но, матушка, а что я надену поутру? – забеспокоилась девушка. - У вас надеть нечего?! – засмеялась Стелла. – Завалю одеждой! Нарядами, украшениями, платьями, туфельками завалю! Вы у меня как куколка ходить будете, лучше самой королевы вас одену, только скажите! Когда Силве скрылась в душе, лицо Стеллы вдруг стало серьезным и злым. Она достала комлинк и на портативном экране тотчас подключилась к системе робота, летающего над Дракхли. Удовлетворенно ознакомившись с показаниями боевой машины, Стелла мысленно нажала на несколько кнопок. «Божий человек… Ну да, ну да…» - ехидно подумала Стелла. - Ой, матушка! – послышался из ванны испуганный возглас Силве. – Здесь какое чудище завелось! Красненькое, длинное, как червь, само извивается и дрожит… Оно живое или игрушечное?!  Я на него наступила случайно, оно в кабиночке лежало. Оно как задрожит! - Ой, Богиня, да это же я забыла! – хлопнула себя по лбу Стелла. – Силве, дитя мое, не трогайте ее! Я сейчас ее уберу! Не пачкайте ручки, это… робот для прочистки труб, да… Он может быть грязным! Сейчас, уже бегу к вам!... … Робот над мятежной деревней взял курс на восток, к следующей цели. Когда робот уже покинул деревню, три капсулы, оставленных на амбаре, вскрылись, и из них, контактируя с туманом и холодным воздухом, на мокрую деревянную поверхность крыши вылилась необычайно горячая жидкость. Поверхность, на которую она пролилась, стала самопроизвольно нагреваться. Она будет нагреваться все сильнее, пока не достигнет температуры воспламенения. Благодаря этой реакции деревянная крыша начнет тлеть и вскоре вспыхнет,. И спустя час в сырой ночи амбар заполыхает, как праздничный костер, уничтожив последние крупные запасы продовольствия в деревне. А зима еще даже и не начиналась… А робот, сделав свое дело, поднялся выше и взял курс на новую цель… …- Та самая кровать, на которой я засыпала в первый день, - робко улыбнулась Силве. Она была одета в белый пеньюар на несколько размеров больше, в котором утопала. – Тогда мы познакомились при других обстоятельствах! - О, да! – усмехнулась Стелла. – Молния-то на вас? - Конечно, моя госпожа! – засмеялась Силве. - И вы не снимете ее? - Нет, сударыня! Впрочем… Если только подарить ее вам... - Благодарю, у меня хватает украшений, моя ласточка! - Стелла вдруг схватила Силве за талию и принялась щекотать ее, что есть сил. - Нет! – заверещала Силве, смеясь, и для вида пытаясь сопротивляться. Счастливые женщина и девушка повалились на ложе. Щекотка прекратилась, еле отдышавшись Стелла и Силве долго целовались носиками, а потом прижались друг к другу, будто ждали этого момента всю жизнь. - Я вас многому научу теперь! – размечталась Стелла. – Как оказывать первую помощь, как подбирать наряды и делать макияж, как ухаживать за кожей, за глазами, за ногтями, как делать прически, как управлять летающими машинами… Мне теперь есть, для чего жить! И ножку мы вашу исправим, вылечим обязательно! - А как же дядя Эмер? – вдруг расстроилась Силве. – Вдруг он не согласится? - Ну, во-первых, не за горами ваше совершеннолетие… А во-вторых, придумаем что-нибудь… Я его уговорю, - хитро подмигнула Силве Черная Ведьма. – Вы устали, дочь моя, пора отдохнуть… А я расчешу вам волосы и спою колыбельную песенку, как я мечтала когда-нибудь петь своему ребенку… - А вы ляжете со мной, матушка? - Нет! Не имею права! – горячо рубанула ладонью воздух Стелла. – Вы уже взрослая девушка, а я… у меня не самая, так скажем, лучшая репутация… Да и вам тесно будет… Зачем вам? Я просто посижу рядом. - Останьтесь со мной, - вдруг попросила Силве. – Я вам полностью доверяю. Мне страшно спать одной. - Ну хорошо… У меня еще есть кое-какие дела, я все-таки ночное существо… Я вас сейчас уложу, а потом приду к вам, ночью. Садитесь ко мне поближе, я займусь вашими прекрасными волосами… Божественные кудри! Когда-то и у меня были такие же… - Подождите, матушка! – встрепенулась Силве. – Нам нужно помолиться! Чтобы Бог благословил нас на новую жизнь! Становитесь на колени перед кроватью. - Вот это уже мне кажется лишнее! – раздраженно ответила Стелла. – Темная Жрица ни перед кем на колени не встает, тем более перед чужими богами! У меня, извиняюсь, с этой позой связаны несколько иные ассоциации! - Ну, пожалуйста, матушка! – начала кукситься набожная девушка. – Один раз прошу вас, перед началом нашей жизни. И пожалуйста, не богохульствуйте! - Ну хорошо, Силве! – с большой неохотой согласилась Стелла, смекнув, что за время молитвы она сможет направить несколько команд роботу. – Один раз, и только ради вас, дочь моя! Вообще, вы меня сейчас ставите в крайне неловкое положение, во всех смыслах! Что же, чтобы доказать вам мою любовь, я поступлюсь своими принципами, но, только ради вас, и только единожды! И потом, надо звать Мать Моане, а она уже спит. - Нет, матушка, я хорошо знаю многие молитвы на память! – прощебетала Силве, с беспокойством глядя на матушку-Ведьму. – Спасибо вам, моя добрая матушка! - Хорошо, - обреченно махнула рукой Стелла с выражением лица, на котором читалось: «Если не можете противостоять процессу, расслабьтесь и получайте удовольствие».- Только давайте быстрее!.. …Робот находился на большой высоте, осматривая своими сенсорами черный бугристый ковер лесных угодий, раскинувшихся внизу. Он вышел в заданный квадрат и теперь искал место, где спрятались мятежники так называемой «Крестьянской Повстанческой армии». Сделать это оказалось не так сложно… Бунтовщиков выдали костры, которые хорошо были видны в ночном звездном мраке. Зафиксировав светлые пятна огня среди зарослей, робот устремился ближе к земле, на разведку. Здесь в лесной чаще, уже на землях барона Карналла, скандального соседа Жю Сет, на ночевку установилась вся «армия», общей сложностью около трехсот восьмидесяти человек. Все они соединились в одну большую группировку - должно быть для атаки на еще один населенный пункт или может даже на крупный город. Робот засек не менее восемнадцати костров под кронами деревьев. До робота доносились и зычные возгласы, и ржание лошадей, и маты мужиков, и стук топоров, и редкие выстрелы в воздух, и треск сучьев… Забурившись в безлюдную непроходимую чащу бунтари не маскировались, не скрывались, не соблюдали тишины. Они были уверенны в своем оружии и численном превосходстве. В основном среди бунтовщиков были рукастые, привычные к физическому труду крестьяне, деревенский люд. Они быстро сладили среди леса неплохой походный лагерь, организовали охранные посты, дозоры, нарубили валежника, сучьев, устроили навесы от дождя... Командовали мужиками люди в военных мундирах, имеющие, видимо, опыт настоящей военной службы. И - что самое неприятное - в обозе почти у каждого «эскадрона» были и бабы, и даже ребятишки… Вот засада! Это все меняет! Такого греха на душу Стелла брать не собиралась. В баллонах робота ждало своего часа очень страшное отравляющее вещество на основе фосгена. Но теперь про это придется забыть. Невиновных гражданских потравить можно… А Жю Сет хоть и горела жаждой мести, но все же последнюю черту переступать не собиралась. Она вспомнила слова О-Коннела: «Запрещается использование современного оружия против мирного населения… И никаких вендетт…». Использование плазменного и лазерного оружия землянами на Гуриассе строго регламентировалось, и один выстрел не в ту сторону и не в то время мог привести к печальным последствиям для стрелка. Поэтому многим здесь выдавалось старинное пороховое оружие, на крайний случай, и потом за каждый патрон надо было строжайше отчитываться. Но разве это мирное население? Это бандитское вооруженное формирование, которое может причинить много бед и аристократам, и простым людям. Вон, двух простых мужиков псы Курте не пощадили! А она, графиня Жю Сет, не просто дурочка в поместье, она представитель королевской власти! Значит, и надо действовать абсолютно по закону!.. …- Господь Всемогущий, и ты, Святой Пророк Хилликий, молим вас даровать нам благословение, вступающим в священный союз матери и дочери, и принять нашу бескровную жертву во славу Божью и по правилам Святой Хилликианской Церкви! – торжественно по памяти, закрыв глаза, произнесла Силве. Она сейчас очень походила на свою тетушку. - Да будет так! – с пафосом добавила Жю Сет, одновременно отдавая своему роботу дистанционную команду: «Приступить к исполнению». – А теперь ложитесь на кроватку и готовьтесь испытать блаженство… …- Внимание всем! – разорвал вдруг ночную тишину леса громогласный машинный голос. – Вы участвуете в незаконном действии, в вооруженном мятеже против Бога и государства! Предлагаю всем участникам сложить оружие и сдаться властям. По-хорошему! - Атас! Тревога! – Мужики с винтовками и ружьями в момент сорвались с места, вскакивали на ноги, будили спящих, хватая оружие. - Братва, королевские войска кажись появились! - Куалийская машина! Паук жалезный! Залязгали затворы, заскрипели телеги… Испуганных женщин и детей грузили на обозы и увозили подальше. Куча вооруженных мужиков пешими и верхом устремились к лесной поляне, где опустился на землю фантастического вида аппарат. Ржали кони, зашелестела пулеметная лента, помещаемая в приемный механизм… - Повторяю! Сложите оружие и сдайтесь властям, либо сбросьте своих командиров, оставьте оружие и уходите из графства Сетт! В противном случае вы будете уничтожены! - Выкуси, железяка! – показал машине (которая не внушала страха и была меньше обычного жеребца) неприличный жест один из оборванцев. – Не купишь! Знаем мы вас! Раздался гром выстрелов… В светящуюся, мигающую огнями машину полетели сотни пуль из ружей, винтовок, пистолетов, револьверов… Ни одна из них до машины, конечно же, не долетела. Вокруг дьявольской многоногой твари засветилось прозрачная оболочка, от которой пули отскакивали, как от стальной брони. Ввиду тесного скопления стрелков вокруг механического врага, появились первые раненные от рикошетов своих же пуль. - Ложись, ребята! – заорали командиры. – Шмаляйте, не выпускайте эту гадину! Боньбы* сюда тащите. - Щщас я его, стерву, перепилю, ебена вошь! – прохрипел в воинственном запале пулеметчик и выпустил целую очередь. Воздух вокруг диковинной машины расцвел искрами. Машина решила призвать к благоразумию людишек в последний раз: - Повторяю в последний раз! Сложите оружие или будете уничтожены! - Уходить надо! – прокричал кто-то из бойцов, выпустив последнюю пулю в механизм. – Войска господские близко! -Да хуй там! Нас много, а эта ебаная железка одна! Сейчас баграми в реку скинем!.. - Ну как хотите! Привет вам от Черной Ведьмы! – вдруг сказала адская машина и…за счет удлинившихся паучьих ног выросла над землей на три человеческих роста. А под брюхом у чудовища вдруг появились две пары плазменных пушек… …- Как приятно… - Силве с блаженным лицом, прикрыв глаза, наслаждалась касаниями нежных, тонких пальцев своей новой матери. Стелла аккуратно причесала свою доченьку, прядка к прядке, локон к локону, а теперь, едва касаясь поверхности кожи и волос, ее пальцы скользили по вискам, лбу и надбровным дугам девушки, доставляя той несказанное наслаждение. - Все для вас, дитя мое! – тихо прошептала Стелла. – Наслаждайтесь на здоровье! Это было «секретное оружие» Ведьмы. Она умела видеть, ощущать самые чувствительные места жертвы, где близко к коже подступали нервные окончания, и умела пробуждать, волновать их своими биотоками. Немало красивых женщин пали к ногам Жю Сет, часто, в прямом смысле, покоренные волнами блаженства, которые умели рождать эти пальцы в самых уязвимых, нежных местах. И сейчас графиня, зная свою силу, с удовольствием использовала это оружие «в мирных целях». - Хотите, я спою вам колыбельную, доченька моя? – Стелла едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от счастья и умиления. - Хочу, - согласилась Силве. – Если будет на то воля ваша… Стелла, смахнув слезинку, продолжила нежно касаться волос девушки и стала тихо напевать песенку на древнем нуакшийском языке. Эту песенку издавна жительницы Южных Островов пели своим детям. Силве не понимала ни слова, но ей почему-то казалось, что эти слова она знает. Напевы Жю Сет, ее почти невесомые прикосновения, порождали в воображении девушки незнакомые образы, четкие и красочные. Вот пышные тропические деревья шумят под солнечным, южным небом, вот искрящееся море касается песчаного пляжа пенными языками. Вот перепрыгивают с ветки на ветку необычные разноцветные птицы… Вот темнокожие веселые ребятишки резвятся в волнах прибоя… Это образы, рожденные воображением, или уже сны? - Моя матушка… - промолвила Силве… - Моя милая, добрая матушка! Я люблю вас… - И я люблю вас, - отвечала Жю Сет, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Спокойной ночи, дочь моя! Спокойной ночи всем неспящим… Да обретут они, каждый, мягкую постель и покой… … - Спасайтесь! Бегите! А-а-а, будь ты проклята, ведьма! – вопил от боли бородатый, измученный мужик, несколько часов назад еще командующий эскадрона, из последних сил отползая от надвигающегося многоногого чудовища. – Господи, защити, помилуй! - Изыди! Пропади! Пророком изгоняю! - Господи, помилуй! Никогда больше не буду разбойничать! Половина войска «повстанцев» уже была на том свете. Остатки сейчас бегом, как зайцы, драпали от надвигающего металлического ужаса. Повсюду в траве валялись шапки, окровавленные зипуны, сапоги и шинели. Правая нога бородатого мятежника превратилась в искалеченный, опаленный обрубок от удара голубой молнии. Боль была неописуемая… Из последних сил мятежник, крича от боли, схватившись за корни большого дерева хотел перевалиться в яму, но тут его схватила металлическая могучая клешня. Заорал от ужаса и запредельной боли бедный разбойник, когда увидел он бездушные огни-глазища чудовища, а раскаленный шипящий синий луч разрезал его заживо на две части и бросил на землю, как сломанный механизм.. Месть Черной Ведьмы была кровавой… Повсюду валялись трупы опаленных мятежников - десятки, даже сотни… Все они до последнего отстреливались, надеясь на свое оружие, как на чудо. Но что могли сделать старинные пороховые винтовки против автономного боевого роботизированного комплекса 24 века? Всех, кто сопротивлялся, достигли голубые молнии из пушек чудовища, которое, будто чудовищный паук пробиралось между стволами деревьев, без жалости разя убегающих, еще живых людей, концентрированными снопами пламени… Их оружие, теперь уже бесполезное и ненужное, валялось в изобилии среди листвы и пожухлой травы, среди бесчисленных мертвых тел. Со всех сторон слышались крики умирающих и поражаемых страшными лучами. Ржали кони, сорвавшиеся с привязи и мечущиеся между деревьями. Вздрагивали и падали наземь стволы деревьев, опаленные страшными лучами... Испуганно кружились в горячем воздухе листья… Над лесом летали и галдели поднятые на крыло испуганные птицы и летающие ящеры… Лесные хищники попрятались кто куда, чувствуя, что в лесу идет охота пострашнее, и под лапу страшному чудищу лучше не попадать, коли жизнь дорога. Но монстра-робота не интересовали звери и птицы… Он шел уничтожать людей… Вот раздались два взрыва, полетели снопы искр, и сразу с десяток разбойников с криками упали на землю, пораженные страшными, горячими лучами. Треснуло и раскололось старое, узловатое дерево, будто от удара молнии… Заржал, захрипел подкошенный конь, волочивший за собой нижнюю половину седока, оставлявшего кровавый след на земле… Выли страшным, нечеловеческим воем бабы, забиравшиеся под телеги, прятавшиеся между трупами с насмерть перепуганными ребятишками… Клали на лбы молнии, молили Бога, зажимали рты плачущим детям, чтобы чудовище не услышало… А вот и чудовище… Адский металлический обрубок на восьми высоченных паучьих ногах с длинными щупальцами быстро переступает мимо них, гонится за последними выжившими. Со страшными красными глазищами, со смертоносными пушками. Проходя мимо телег, чудище своими щупальцами демонстративно перевернуло их. Оно даже прошлось рядом, и обезумевшие от ужаса женщины увидели, что лапа его тоже больше похожа на гибкое щупальце кальмара, только металлическое. Заверещали бабы, накрывая в последнем порыве детей от страшных молний, но… смерти не было. Монстр подчеркнуто не трогал женщин и детей. Не тронул он и нескольких мужичков, которые отбросили винтовки и на коленях умоляли робота пощадить их… Но другим пощады не было. Гибкие, длинные ноги подняли робота почти к верхушкам деревьев, и сверху чудище дало очередь сразу из четырех пушек по еще живым разбойникам. Потом по норе под корнями огромного дерева, где схоронились двое обреченных мужиков, отчего дерево с треском и искрами разлетелось на щепки. Потом по лесной речке, где под водой пытались спрятаться около десятка бойцов Повстанческой Армии. Зашипела, закипела вода от высокотемпературных разрядов. Красные, дымящиеся, обезображенные трупы течение несло по реке ниже, и скоро некоторые из них прибьются к берегам в других деревнях, порождая страшные слухи по всей округе… А когда живых бунтовщиков не останется, робот выдвинет архаичную радиоантенну, и при помощи местной радиоазбуки будет передавать в широком диапазоне сообщение: «Говорит графиня Стелла-Мария Альварес Жю Сет-Кортес… Сообщаю всем, что бандитское формирование, именуемое его главарями «Повстанческой Крестьянской армией», было блокировано и полностью уничтожено моими силами на территории графства Карналл час назад. Ликвидировано порядка пяти восьмидесяток бунтовщиков с ручным оружием, лошадями и пулеметами. Координаты: …..» … - Спите, дитя мое! – улыбнулась спящей Силве Жю Сет, и в улыбке ее было что-то дьявольское. – Все, кто устал, пусть спят… Постель для них давно готова! Прощаю всех! Теперь-то что уж… Стелла записала простенькое сообщение на голоэкране для Силве, на случай, если та вдруг проснется - чтоб не волновалась и не боялась - матушка, мол, по делам отошла, скоро будет. Включила сборник классической хилликийской музыки, чтобы сны девушки были приятнее… Потом она взяла пачку плоских двухмерных фотографий, которые между делом успела напечатать… Спустилась вниз, на поляну... Установила охранное поле над всем кораблем, чтобы ни одна тварь не смогла потревожить сон ее любимого ангелочка. Затем прошла в дом, где уже все спали, убедившись, видимо, что графиня ничего дурного не сотворит. Хотя нет, в комнате Моане свет еще горит… Неужели и вправду молится, как и обещала. Жю Сет прошла в кабинет, села за стол, включила свет. Взяла чистый лист бумаги и принялась писать письмо: «Командующему королевскими войсками, при вступлении в мятежную деревню Дракхли постановляю следующее: 1.Всех селян считать мятежниками и пособниками бандитов за исключением лиц, отпечатанных на фотографических портретах в конверте, подписанном №1. Это – последние честные люди в деревне, которые до последнего пытались заступиться за меня. Всех остальных я властью своей осуждаю в измене государственной и милости свой лишаю. 2.Принять самые строгие меры по умиротворению мятежников. Всем мужчинам от 20 до 60 лет отписать по пятьдесят ударов кнута на месте и заклеймить горячим железом, как преступников. Все живые лица мужского пола лишаются свободы и закрепощаются поголовно (за исключением лиц, отделенных мной в конверт №1) и на вечные времена. 3.Лиц, которые изображены на портретах в конверте №1, напротив отыскать, обласкать и взять под свою защиту, вместе с их чадами и домочадцами, и с почетом доставить в имение мое, не подвергая никакому наказанию, а только лишь почету и уважению. Из домов им, однако, брать с собой что-либо ценное запретить, кроме самых необходимых вещей, которые можно в руках унести. Поясните, что все им будет компенсировано денежно и вещно мною лично. За жилье также пусть не беспокоятся. Особо важно! Оказать помощь бедным вдовам из конверта №1. Тела их храбрых и достойных мужей перевезти в мое имение для отпевания и похорон по всем правилам. 4.Всем женщинам от 17 до 57 лет отписать кнута на месте по двадцать ударов и заклеймить горячим железом, как преступниц. Все живые лица женского пола лишаются отныне свободы и закрепощаются поголовно (за исключением лиц, отделенных мной в конверт №1) и на вечные времена. 5.Молодых незамужних девушек 16-18 лет отделить от родственников и родителей, объявить при всех моей личной собственностью и, не мешкая, гнать в мое имение для передачи под мою власть лично. Больных, брюхатых и калеченых не трогать… Девиц, для меня отобранных, не клеймить, кожу им не портить, и на их девичью честь НЕ ПОСЯГАТЬ! Остальных баб дозволяю считать временной законной добычей воинов. Однако, при этом помнить, что они являются моей собственностью. 6.Сжечь каждый второй дом в деревне до углей. Забрать из домов что-то полезное или ценное местному сброду не позволять. Малейшие попытки к сопротивлению или к побегу карать жестоко, вплоть до применения оружия. 7.Заместителей и приближенных старосты, а также держателя общей печати и казначея, коли таковые обнаружатся, повесить на первом же суку моей властью. 8.Всех домашних животных деревни, от мелкой живности до крупного скота, а также лошадей, дозволяю считать законной добычей и собственностью Вашего подразделения, которые вы вольны употребить в вашу пользу. 9.Несмотря на мои требования к строгости, однако, упоминаю, что НИ ОДНО ЧАДО от рождения до 16 лет пострадать не должно, ибо с детей спроса за грехи родителей быть не должно. От порки кнутом их, разумеется, избавить. Воли они, однако, также лишаются и закрепощаются вместе с отцами и матерями. 10.В конверте №2, который я также отправляю вам, иные подробные инструкции для Вас лично! Во второй конверт Стелла положила пухлую пачку купюр, чтобы тот выполнял ее указания более усердно. Запечатав письмо и конверты в пухлый бумажный пакет, она убрала их в верхний ящик массивного стола. Затем поднялась по лестнице на второй этаж. Тихонько постучалась в дверь Моане... Та, одетая в свою вечную темно-синюю рясу, действительно стояла на коленях напротив образа и совершала молитву. Одного взгляда на лицо служительницы культа было достаточно, чтобы понять, что до утра она не продержится, что бедная женщина уже в буквальном смысле валится с ног от усталости. - Святая мать, будет вам уже! Вы мою душу за сто лет вперед отмолили! Ложитесь спать уже! Все со мной в порядке! Живая и здоровая, вот!... … А где-то на большой дороге между многострадальной Дракхли, над которой на фоне ночного звездного неба уже было видно зарево разгорающегося пожара, десяток всадников в широкополых шляпах тащили в темную лесную чащу стонущего и упирающегося человека, на голову и плечи которого был наброшен мешок. Оставив на дороге лошадей и одного разбойничка на стреме, остальные работники ножа и кистеня с ружьями, факелами и обрезами наголо, продрались сквозь чащу и обнаружили подходящую полянку с большим деревом посередине. За собой они тащили обвязанную веревкой жертву. Наконец, убедившись, что они одни под лунным небом, Груаппо приказал крепко-накрепко привязать захваченного мужика к дереву, после чего сорвал с него мешок. Это был весь грязный и испуганный, весь в поту и соломе, один из дракхлийских мужиков, друг бывшего старосты Феда. - Ну вот мы и на месте, - прохрипел Груаппо. – Шаланом тебя кличут? - Чего? А? – Испуганный крестьянин мотал головой, то на одного, то на другого разбойника. - Тебя, мудило тупое, Шаланом зовут? – начал сердиться атаман. - А? Чего? Один из молодчиков Груаппо зарядил похищенному под дых. Тот сразу все стал понимать с первого слова: - Ага, да, Шалан я, Шалан, как есть… Отпустите меня, господа разбойнички! Вы меня, видать, с господином каким спутали, али с купцом… Да я пахарь простой, у меня ж денег два гроша, да и вся душа! С меня чего взять-то?! Отпустите, не творите греха! - Тебя нам и надо, навозный ты жучара! - рявкнул Груаппо. – Говори по чести, ты бывшего старосту Феда, да приятеля его Кареда в болото проклятое заманил на погибель?! По указке черномазого Курте, чтоб его в аду черти в жопу ебли! - Не я это! Истинный Бог! – закудахтал, заметался Шалан. – Сами они! - И Курте тебе револьвер не давал, из которого ты своих же сотоварищей пострелял?! - Не было такого! Не было! Истинный бог! - Бога бы постыдился, падла! – брезгливо сморщил губу Груаппо. – А вот он, револьвер-то! Который ты в болото кинул! Думал, не сыщет никто? А хозяйка наша взяла, да и сыскала! Хозяйка, если захочет, что угодно сыщет! А еще сказала хозяйка, что специальная куалийская машина у нее есть, которая могёт определить, кто последний его в руках держал и кто стрелял с него! Узнаешь?! Груаппо вытащил из кармана ржавый, весь в засохшей грязи револьвер и сунул под нос пленнику, не отводя от него глаз. - Не знаю! – Шалан испугался, глазки его трусливо забегали. – Знать не знаю ни про какой револьвер… - Ясно… - Груаппо вытер лицо рукавом. – Давай, братва, сымай с него шкуру! Вон, с лобешника его тупого и начнем! Ебальник ему завяжите, визгу сейчас, как на бойне будет. - Не надо! – завизжал мужик, увидев, как в лунном свете блеснула сталь ножей. – Истинным богом клянусь, не по своей воле! Заставили меня! Курте заставил, обещал жену мою и двух деток заморить! - Отчего тогда к графине гонца не отправили за помощью? Отчего ты, сука троежопая, у Курте в приказчиках ходил?! В милости у него был, да? А бабу Феда ты задушил, гнида?! - Нет, не я! – взвыл Шалан, но ножи у самой хари вновь сподвигнули его к откровенности… - Богом клянусь, не хотел я! Заставил, дезертир проклятый! - Ну, тогда привет тебе от Черной Ведьмы, ублюдок! Вяжите ему рыло, ребята! Заверещавшему от страха Шалану со всей силы шмякнули в дыхло, потом надели на голову мешок и принялись туго обвязывать веревками. Когда ослепленный и оглушенный Шалан мог только выть, мотать головой и стонать, намертво примотанный к стволу дерева, Груаппо поднял обрез и выстрелил ему в голень. Затем второй раз в другую ногу. Раненный Шалан заревел, рухнув на колени, насколько позволяли ему путы. Он извивался, дергался и старался докричаться до разбойников, пытаясь вымолить прощение. Но тщетно… - Кричи громче! Тебя по крику, да по запаху крови местные лесные жители враз сыщут! Приятного им аппетита! – Груаппо достал из кармана кисет с острой приправой и посыпал черный жгучий порошок на оголенные края ран, чем вызвал очередные истошные крики и конвульсии жертвы. – Черная Ведьма прощает тебя, падла! Груаппо и его разбойники зашагали по высокой траве прочь, к своим коням, оставив привязанного в ночном лесу к дереву человека на произвол судьбы. Скорее всего, до утра он не доживет. Лесные чащи полны хищников. Либо, если звери помилуют, сам от кровопотери сдохнет. Слыша отдаленные стоны и всхлипы, разбойники погрузились на коней и поскакали прочь, по своим ночным делам. Для них ночь – лишь продолжение дня. А на темной поляне, под звездным небом беспомощную окровавленную жертву уже заприметили две мерзкие когтистые зубастые твари, которых ученые с другой планеты назвали бы «терапсидами*». Они глядели своими неподвижными, голодными глазами на мучения необычной добычи и чуяли запах крови. Зато огня и запаха металла и смерти больше не было. А значит, можно познакомиться с необычным гостинцем и поближе… Это были последние ощущения в жизни жертвы - негромкий звериный рык, медленная поступь огромных лап и вонючее рычание над самым ухом… А потом – укус и все нарастающая боль. Звери, понимая, что спешить некуда, принялись с аппетитом откусывать от живого человечка по куску мяса, не обращая внимания на его трепыхания и приглушенные крики. Корни старого дерева и зеленая трава стали красными от крови. А в небе взошла третья луна, проводив на покой первую… -… Слава Богу, Ваша Светлость! - грустно улыбнулась Моане. – И живите еще долго! Меня и вправду мучает совесть перед вами… Видите, как бывает… Выходит, что самого доброго и преданного друга я нашла среди…врагов божьих? Может ли статься такое?! Иногда видишь честного и доброго человека на той стороне и думаешь - а ведь он бы мог быть моим другом! А смотришь на людей, которые рядом, и не читаешь в их лицах ничего! И думаешь, - то ли это какой-то урок, знак от Всевышнего, либо искушение… - Либо просто все люди разные, и отыскать родственную душу вы можете где угодно, - вздохнула Стелла. – Равно как и пустых, равнодушных… И я уже давно не против вашего бога. Хотя я на него и обижена… И вы, и Силве на это несомненно повлияли… Должна признаться, я раньше тоже смотрела на вашу церковь, скажем так… однобоко, что ли… Люди есть везде… И среди ведьм, и среди служительниц божьих… - А хорошие люди всегда найдут общий язык, какая бы форма на них не была, верно? – спросила Моане. - Точно так, - кивнула Стелла. – На нас, порядочных людях, мир и держится! Шучу конечно, а то как-то нескромно получается… Святая мать! Я к вам с важным известием… Силве… попросила удочерить ее. - Вас, лично попросила?! – встрепенулась Моане. – Это шутка?! Когда?! - Да уж больше часа назад… Я ее на корабле спать уложила… Скоро обратно пойду… Так что я теперь мама. Нельзя сказать, что это известие обрадовало Моане. Стелла заметила, что губы ее сжались, глаза потухли, руки опустились… Хотя тетя Силве тотчас овладела собой, но Стелла все поняла без лишних слов… - Вы не беспокойтесь так, - Стелла положила руку на плечо Моане. – Я к этому подошла со всей ответственностью. Всю порнографию с корабля повыкидывала… ну, почти всю… остальное убрала подальше… Дома больше не будет никаких веселушек с подружками, никаких «шелковых страстей», все серьезно и благочестиво... Я ей даже сама предложила несколько образов на корабле повесить… Прекрасно отдаю себе отчет, что должна являться для нее примером, и даже не беспокойтесь, буду святее архиепископа! Это ведь такое счастье, когда кто-то называет тебя «мама!» - Да, верно так, - ответила Моане… - Поздравляю вас и рада, что вы понимаете все меру ответственности… Заслужить такую любовь, какую заслужили вы, достоин не каждый... И да, наверное, в подобных условиях, в каких живет Силве, лучше вас на роль ее матушки и не сыскать. Стелла даже не поняла, искренне ли благословляет ее Моане или изящно укалывает своими речами. Впрочем, она права, что уж… Стелла – вынужденная мать, первая женщина, которая одарила Силве настоящей лаской и любовью, которая решительно и энергично взяла на себя заботу о ней... Будь у Силве нормальный дом и любящие родственники, она бы, верно, и не пришла просить Стеллу Жю Сет об удочерении. С другой стороны, все наши поступки продиктованы теми или иными обстоятельствами… А она, Стелла? Если бы ее жизнь повернулась по-иному? Если бы у них с Джереми сложилось, она бы не вернулась на Гуриасси, а так бы и осталась на Земле. Если бы не Иванникова, она бы осталась на Земле и не вернулась бы на Гуриасси… Если бы все получилось с Орхо, она бы не кинулась бы мстить Жю Хьяне, а постаралась бы наладить жизнь с молодым мужем, может бы подружилась с Жю Парсе, родила бы детишек, познакомилась бы уже при других обстоятельствах с импозантным дворянином Первой Ступени Эмером Жю Хьяне, у которого племянница, о, ужас, попала в сумасшедший дом. Не зная ни звезд, ни материнской ласки, не начавши толком своего пути… Так должно было быть, но так не стало… Сама судьба, грубо, беспощадно толкала ее сюда, на Гуриасси, в графство Сетт, где ее ждала осиротевшая и обездоленная девочка, о существовании которой Стелла раньше и не знала. Чтобы та… заменила ей маму! Вот и говори, что судьбы нет! - Должна вам сказать, Моане, что если я и достойна удочерить Силве, если я навела в своей жизни какой-то определенный порядок, и со мной теперь не страшно оставить юную девушку, то это благодаря вам, - сделала Стелла еще комплимент в адрес священницы. – Я вам очень завидую… В каком-то смысле вы стали для меня нравственным идеалом, недосягаемым, правда… - Да какой я идеал, Стелла! – горько сморщилась Моане. – Я здесь, возможно, самый безнравственный человек и есть… - Если вы опять о том случае, то… - начала было Стелла, но Моане осекла ее взмахом руки: - Знаете, Жю Хьяне был прав, когда ударил меня. Прав и честен на все восемь восьмых… Я только много говорила о беде Силве, но сама-то по сути пальцем не пошевелила, чтобы улучшить ее положение… Он ведь честно предлагал забрать Силве у него, честно предлагал денежное вспоможение… Но куда я могла забрать ее? Да могла, могла, уж лучше в монастыре, чем в доме Жю Хьяне! Но я, Стелла, смалодушничала тогда… Я только развелась с Эмером, развелась с большим скандалом… Мне помогла церковь, при условии, что я уйду в монастырь… Что мне помешало взять с собой Силве? Я долгое время анализировала свой поступок и сейчас, перед Богом, пришла к выводу, что не страх бедности, не страх быть никудышной матерью или опекуншей заставил меня - церковь-то, кстати, позволила бы мне взять на себя опекунство. А лишь мое МАЛОДУШИЕ, мой эгоизм… Я-то побоялась возложить на себя всю полноту заботы на нее, желая видеться с ней лишь эпизодически, но не загружать себя всеми ее проблемами. Приходила в свою келью, садилась за молитвенник и восхищалась собой, какая я хорошая. А Силве погибала потихоньку в том аду… Я, если так подумать, такая же, как и Жю Хьяне, даже, возможно, еще хуже… Вы знаете, все случилось справедливо, Стелла… Силве будет называть мамой ту, кто не побоялась взвалить на себя весь ее груз проблем, всю ее неустроенность, защитить ее… А чтобы появляться эпизодически и гладить по головке, много ума не надо… Наверное, Силве ждала от меня этого шага, но я так и не решилась это сделать, и она, разочаровавшись во мне, поверила в вас. Так что, кто здесь кому нравственный идеал - еще вопрос! - Хватит, - нахмурилась Стелла. – Никто не может навязать женщине ТАКУЮ обязанность! - Никто, - согласилась Моане. – Кроме самой женщины. И настоящая вера заключается не в том, чтобы наизусть все молитвы знать. И не в том, чтобы умение спора оттачивать в богословских беседах. А в том, чтобы услышав ЗОВ, мольбу о помощи, встать рядом с молящим, заслонить его собой… Так что, Стелла, вот и выходит, что вы, может быть, и грешница, и «шелковичка», и язычница, но вы-то к Богу ближе, чем я, стоите! Вы слышите мольбу, хватаете пистолет и рветесь в бой! А я…Только и могу, что за чужие спины прятаться, да пальчиком грозить! Это я мечтаю стать такой, как вы! - Вы такая, какая вы есть, - устало ответила Стелла. – И вы меня сподвигли к большим делам… Безо всяких пистолетов. Ваша роль очень значительна. - А вы - меня, - блеснули глаза у Моане. Она подошла к Стелле и трижды коснулась ее большим пальцем от лба к шее, груди и животу. - Благословляю вас, благочестивая мать, на воспитание девушки во имя Бога и Пророка Его Хилликия. - Спасибо… - слегка поклонилась ей Стелла. – Ложитесь спать… Мне в космос скоро… Завтра переговорим… И не казните себя… Вы человек, а не Господь Бог… Человек слаб по сути, иначе бы он сам был Богом. Оставив печальную Моане наедине со своими мыслями, Стелла в раздумьях покинула ее. Она направлялась в подвал, в свою пыточную камеру… «С ума сойти! Они меня чуть ли не духовным авторитетом тут считают! - путались мысли в голове Жю Сет. – Вот как теперь быть?! Ведь надо соответствовать! Ладно, что-то размахнулась я, чай, не зверь тоже… Письмо надо переписать… Жечь дома не надо, помрут ведь твари без крыши над головой! И кнута многовато, тридцати двух достаточно на мужиков и двенадцати для баб. Ладно, успеется…» Очутившись в своем подвале, Стелла первым делом взяла с полки хлыст и с удовольствием насладилась стонами и мольбами недавно появившейся здесь новой жертвы - служанки Герты. Подобные речи она называла «птичьим щебетанием». Перед ней на маленькой деревянной табуретке стояла голыми ногами несчастная женщина двадцати двух лет, в изодранном нижнем белье, с обнаженной грудью и ягодицами. Ее руки были туго связаны за спиной, а на лодыжках блестели браслеты с короткой цепью. На лице Герты читалась вселенская боль и чудовищные страдания. Причиной этого был стальной ошейник с шипами на цепи, подтянутой к самому потолку. Любое изменение положения головы причиняло Герте страшную боль и вызывало удушье - тесный ошейник все сильнее впивался шипами в кожу. Несчастная служанка стояла на низеньком, маленьком стульчике, поднявшись на носочки, чтобы хоть немного ослабить давление на шею. Так она стояла уже несколько часов… На босых ногах вздулись вены, икры были напряжены до предела, пальцы осторожно касались скользкой поверхности табурета. Перед тем, как уйти, жестокая хозяйка обильно полила табурет оливковым маслом из большой канистры, и ноги пленницы скользили, будто на льду. - Ну что, заскучала, сучка моя? – приветливым голосом спросила Стелла, оглядывая измученную женщину. – Как там, говоришь, барыню от «шелковой болезни» лечить надо? - Простите меня… барыня… - прохрипела Герта, боясь сделать хоть одно неосторожное движение. – Дьявол меня попутал… Простите бога ради… Стелла с удовольствием растянула хлыст и с размаху стеганула Герту по ногам. Служанка, вскрикнув, инстинктивно попыталась поджать ноги, но цепь на лодыжках не дала это сделать. Зато упал табурет, и Герта, хрипя и извиваясь, повисла над полом на цепи. Стелла понаблюдав за мучениями жертвы несколько мгновений, поставила табурет на место, чтобы Герта вновь могла встать на твердую опору. Она видела, что из-под холодной стальной полосы грубого ошейника по шее и плечам уже ползли несколько полосок крови. - Удобно? – издеваясь поинтересовалась графиня. – Удобно тебе, вонючая сука, которую я от пьяного мужа укрыла, защитила от смерти, можно сказать, над своей хозяйкой глумиться? Никак, человеком себя почувствовала?! Не дав вымолить Герте ни слова, Стелла подошла к табуретке, завязала пленнице глаза, пощупала ее груди, пошлепала по ягодицам, залезла ей между ног, потрогав половые органы, наградив их самыми нелестными эпитетами. А потом погладив Герту по соскам, Жю Сет резко вырвала спасительную опору у служанки из-под ног. Наслаждаясь видом задыхающейся Герты, хрипящей от страшной боли и от удушья, Стелла принялась стегать подвешенную за шею женщину по спине и ягодицам, оставляя на ее коже темные рубцы от плети. Когда кровь из-под шипов полилась сильнее, а хрипящая, извивающаяся Герта уже стала задыхаться, Стелла смиловалась и поставила табурет на место. - Ну как, приятно? Приятно в петле болтаться, мразь?! Весело, да?! Можно посмеяться?! - Простите, бога ради, барыня… - молила ослепленная Герта в промежутках между вздохами. –Никогда больше такого не повторится, клянусь! - Простить, что ли? – Стелла сделала вид, что задумалась. – Проси прощения, падаль чернокровная! Выслушав лепетания бедной служанки, Стелла испытала такое удовольствие, что она одним движением может медленно убить эту красивую молодую женщину, что рассмеялась. - Нет, не прощу… Я передумала! И вновь убрала опору из-под ног Герты. И расхохоталась во весь голос «благочестивая мать», наблюдая за мучениями провинившейся женщины… Она вскоре снимет Герту с потолка, поставит на колени и предоставит ей возможность своим мерзким языком искупить свою вину. Вот только начать придется с туфелек графини, которые она запачкала грязью, ступая от корабля к дому… ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ: Гербициды - химические вещества, применяемые для уничтожения растительности. «Через полчаса работы…» - через 20 минут. «Боньбы» - бомбы (искаж). Имеются в виду гранаты. Терапсиды – группа животных, еще именующихся звероящерами, переходное звено между пресмыкающимися и млекопитающими. На Земле большинство терапсид вымерли в конце палеозойской эры.