Lights of Serenity

Юки Онна не верит в избранность соулмейтов. Как может быть даром величайшая слабость? Как могут быть даром путы? Она с гордостью расстегивает две верхние пуговицы рубашки, открывая не тронутую клеймом кожу, и улыбается, слыша сочувственные, презрительные шепотки. Она одинокая. Она свободная. Мио не верит в избранность соулмейтов. Метки не могут спасти, не дают забыть. Тяжелые драгоценные ожерелья скрывают белесые шрамы печати, чарующая улыбка - изорванное в клочья сердце. Она одинокая. Она потерянная. Их встреча вовсе не похожа на сцену из красивого кино. Кровать в дешевом отеле скрипит так, что невидимый режиссер машет рукой на всю несбывшуюся романтику и оставляет их. И они долго грязно целуются, а потом Мио рвет над проржавевшим сортиром, потому что судьба та еще сучка, и не дает никому на себя плевать. И трахаются они только назло ей. Юки Онна твердит это себе по дороге на работу, все еще чувствуя фантомные касания горячих рук. Не верит сама себе. Мио зацепила ее не хуже Связи - с большой буквы, как в сказке про большую любовь для несмышленых детишек. Только… по-настоящему. Возможно, это взаимно. Потому что они встречаются и на следующий день, и через неделю, а потом и вовсе съезжаются. И мир содрогается, когда его дурацкие законы падают в забвение. Юки Онна целует чужие шрамы, клеймя поверх своей помадой. И подкатывающая к горлу тошнота уже не имеет для Мио никакого значения. - У тебя слишком холодная кожа, - говорит Мио, когда они обнимаются, - мне кажется, я замерзаю. Ей холодно всегда, но рядом с Юки Онной особенно. Правда, их способ согреться слишком хорош, чтобы придавать значение таким мелочам. И Юки Онна отвечает ей, собирая чужие-свои пряди в черно-белую спираль: - Значит, я с тобой, - а ее улыбка топит вековые снега. На пороге их квартиры сияющий злой апрель, время первой травы и тающих снегов. Юки Онна скидывает пальто и строит планы на ханами, Мио все еще мерзнет, они вместе. Когда апрель падает за середину, они берут плед и сидят под дождем цветущей сакуры. Юки Онна целует Мио, та смеется: - Меня больше не тошнит. Мы победили. И сакуры осыпаются, как финал романтической драмы, а вернувшийся режиссер вопит «снято». И дальнейшее его не интересует, а судьба все еще сука, и Юки Онна не доходит до дома на следующий день. Мио смеется в ответ на звонок из морга, так же как тогда, под сакурой. Она знала, что это произойдет уже в тот момент, когда поводок связи не дернул от не того поцелуя. И она организовывает похороны, горько улыбаясь найденному в шкафу кольцу. Ей спокойно, слишком спокойно для живого человека, и это совсем не похоже на прошлый раз. То же бесцветное спокойствие окружает ее на суде. Она не говорит ни слова невольному убийце - тормоза отказали, так бывает - но тот вздрагивает и сжимается, встретившись с ней взглядом. А потом она приходит домой и плачет. Смотрит на свои слезы как со стороны и думает безмятежно - соврала. Ты мне соврала. Ты уже не рядом, так почему до сих пор так холодно? И замерзает.