История старого Луки

«Если вы действительно хотите что-то изменить в своей жизни, единственный способ — начать делать это прямо сейчас, в этот самый момент»

Фумио Сасаки

1 сентября 1876 года. Вторая попытка — начать с начала

      Летом Лука проводил много времени с Миной и Юлием, гулял с ними, учил тому, что знает сам, а по вечерам он читал или иногда разговаривал с бабушкой. Несколько раз ему приходили письма от профессора Фронсака, на которые Лука потом очень долго переписывал ответы, в конечном счёте отвечая очень коротко и сухо.       Каникулы прошли как-то слишком быстро, и Лука искренне удивился, когда увидел, что бабушка Ирэнэ уже перешивала его школьную форму на будущий учебный год, а на столе лежали старые учебники для второкурсников Хогвартса.       Разлука с Миной и Юлием была вновь тяжёлой. Радовало лишь то, что через год они отправятся в Хогвартс втроём. Об этом Лука думал всю долгую дорогу до замка — как и год назад, в обычной повозке и с обычным возничим — потому что на фестралов или каминную сеть у бабушки Ирэнэ денег не было.       Лука вспоминал по дороге и обеды в столовой, когда все собирались за столом, а Мина помогала бабушке накрывать на стол. Удивительно, как сестрёнка быстро растёт: кажется, об этикете и манерах она знает уже куда больше своего лохматого старшего брата… А Юлий всё такой же, стал выше, но делает глупости с большой охотой.       Как бы Луке обидно от этого ни было, но младший брат не тосковал по дому и строгим порядкам: жизнь с бабушкой была легче. И Юлию это нравилось, как и Мине — большой город им полюбился. Несколько раз Луке отчаянно хотелось накричать на них и назвать предателями, но он молча уходил гулять, понимая, что от его слов ничего не изменится: им здесь хорошо и туда они не вернутся, так зачем он будет лишний раз спорить и ругаться?..       Летом бабушка как-то говорила об этом. Что-то объясняла, потом твердила, что он может любить тот дом, но хотя бы попытаться стать здесь своим. Учила, что он должен научиться отстаивать свои права и интересы перед Слизеринцами. Настаивала на том, что должен подружиться с ребятами с курса и общаться не с директором, а с ними. Когда Лука возразил, что Юстус и два его брата с почти одинаковыми именами не нуждаются в чьём-либо ещё обществе, Ирэнэ ответила, что если он попытается, то, возможно, сможет стать своим в их компании. Лука сомневался. Но бабушка сказала, что раз они ему интересны — то он обязан попробовать: «Лучше узнать, что они не так интересны, как кажутся, чем жить иллюзиями и жалеть о несделанном». И Лука решил попробовать, во что бы то ни стало!       Правда, по прибытии в замок, его уверенность значительно сдала позиции, и он чувствовал себя ещё более глупо, чем в том году. Тогда он читал учебники, пока другие общались, а теперь стоял у входа в Большой зал, в котором ещё почти не собрались ученики, и смотрел на стол своего факультета. Трёх братьев ещё не было. Но там уже сидели Галатея и Батильда, попадаться на глаза которым он не горел желанием, помня прошлогодние навязчивые попытки Вилкост подружиться. Про неё-то он и забыл за лето… хотя именно об этой проблеме и надо было спрашивать бабушку: что делать с девочкой, с которой ему не интересно, но которой он должен поцелуй, потому что она так решила?       На плечо с хлопком упала рука, и обернувшись, Лука увидел Аддерли.       — Привет, лохматый, девчонок испугался? — спросил Юстус, заглядывая через плечо Луки в зал. — Уже видел, какие они стали?       — То есть? — нахмурился Лука и обернулся на Галатею, которая, вроде бы никак не изменилась.       — Он их вблизи ещё не видел, — сказал Азаро, прислонившись к стене.       — Дело в том, что наши девочки теперь гораздо выше нас, — добавил Синглтон скучающим тоном и посмотрел на Луку. — Извини, не поздоровались. Привет.       — П-привет… — растерянно сказал Лука и вновь обернулся.       — Этот дурак боится теперь к ним подходить, — всё тем же тоном сказал Фридрих, смотря на Юстуса.       — Разумеется боится, — подражая брату, сказал Азаро, — Рэмма неплохая дуэлянтка. В отличие от представителей фамилии Аддерли.       — Заткнитесь уже, — фыркнул Юстус, отступив к стене и поглядывая в сторону факультетских столов, — Рэмма — она вообще Гриффиндорка и…       — Тише ты, она р…       — Меня обсуждаете? — перебила Фидриха подошедшая второкурсница и смерила братьев холодным взглядом. — Что же нового обо мне вы узнали за четверть часа?       — Хвастаются Луке тем, как ты избила Юстуса, — с совершенно безразличным выражением лица ответил Фридрих.       — Избила… — закатила глаза девочка, — немного наказала. Но вам не кажется, что это не лучшая тема для бесед с посторонними?       — А тебе кто сказал, что он посторонний? — неожиданно сказал Юстус, шагнув вперёд и с вызовом смотря на сестру. — Видишь, Гарсиа тоже Когтевранец, — рука Аддерли упала на плечо растерянного Луки. Её холодные и, как показалось Луке, надменные глаза, мазнули по нему, немного задержавшись на лохматых волосах, а затем, слегка скривившись, перескочили на братьев.       — Конечно, — усмехнулась Рэмма. — Ведь…       — Рэмма! — окликнул сзади парень с Гриффиндора, имя которого Лука забыл за лето, — Привет, — его голубые глаза пробежали по лицам присутствующих, — Здравствуйте, господа Когтевранцы.       — Здравствуй, Персиваль, — обняла его Рэмма, отчего Юстус скривился и молча за рукава дёрнул в сторону Азаро и попавшего под руку Луку. Фридрих предпочёл тоже молча удалиться с ними.       — Я вызову его на дуэль, — процедил Юстус. — Напыщенный, самовлюблённый идиот.       — Дамблдор того не стоит, — ответил Фридрих. Азаро же лишь обернулся и мотнул головой, шагая рядом.       — Говорят, Персиваль не в себе, — сказал он, когда они заняли место за столом. — Его вспыльчивость и её импульсивность до добра не доведут…       — К тому же, — задумчиво произнёс Фридрих, смотря на брата, — он далеко не такой идиот, каким хочет казаться. И он вполне мог попасть на Когтевран. Не все грифы самонадеянны и глупы, пора бы тебе это запомнить.       — И есть высокая вероятность, — мрачно продолжил Азаро, — что он станет нашим родственником, а потому…       — Рэмма Дамблдор — звучит отвратительно! — почти выкрикнул Юстус и посмотрел в сторону входа, — Омерзительно… ещё и на глазах у всех.       Лука обернулся и увидел, что Рэмма и Персиваль стояли там же у входа, и тот что-то ей шептал на ухо. Она смеялась и выглядела вполне счастливой. Но появившийся Элеазар Фиг поторопил школьников занять места за столом: скоро прибудут первокурсники.       — Да ла-адно… — изумлённо протянул вдруг Юстус, вытянув шею и смотря в сторону бокового входа, — Нам конец…       — Что? — нахмурился Азаро и обернулся туда же, — Да. У нас, кажется, большие проблемы, — Лука обернулся и увидел рядом с входящим в зал профессором Фронсаком какого-то старика.       — Синглтон, зараза, ты знал? — процедил Юстус, порываясь дотянуться через стол до брата, чтобы ударить.       — Уймись. Не знал, — безразлично бросил Фридрих, даже не оборачиваясь в ту сторону. Кажется, всё-таки знал. Или это только так кажется?       — Он твой дед — и ты не знал, что он будет здесь?! — прошипел Аддерли, вновь оборачиваясь в сторону входа.       — Твой, между прочим, тоже, — усмехнулся Азаро и Юстус, оказавшийся уже на их скамье, ткнул брата локтём.       — Это больше твой дед, чем мой, — философски отозвался Фридрих, — более того, другой мой дед, носящий не твою, а мою фамилию, для меня гораздо ближе Вьятта.       — Это ваш дед? — удивился Лука.       — Не твоё дело, — огрызнулся Юстус, но его неожиданно с силой ткнул Фридрих, сохраняя всё то же пугающее безразличие на лице. — Сдурел?! — просипел Аддерли, морщась от боли, — Что опять не так?       — Извинись. Ты сам сказал, что Лука — наш друг, а теперь хамишь, — ответил Синглтон таким тоном, будто совершенно ничего не происходит.       — Какой нам друг этот лохматый?! — Юстус хотел вскочить, но более крупный и сильный Фридрих привстал и успел перехватить брата за шею, пригвоздив к себе. Со стороны это выглядело, как братские или дружеские объятия, но Лука видел, что для Юстуса — это железные тиски. — Дурак ты, я ж это так, чтоб Рэмма ушла, — прохрипел Аддерли, пытаясь избавиться от руки брата, на лице которого не дрогнул ни мускул.       — Мне всё равно. Лука теперь с нами, а после ужина ты извинишься. Сейчас я уберу руку, а ты сиди смирно: к нам идёт дед, — Фридрих похлопал Юстуса по плечу и убрал руку.       — Мистеры Азаро, Аддерли и Синглтон, подойдите ко мне, — раздался строгий властный голос за спиной Луки, и трое неразлучных братьев, переглядываясь, нехотя вылезли из-за стола. Они отошли на несколько шагов, но Лука всё равно невольно слышал, о чём они говорят:       — Ты вернулся преподавать? — спросил Фридрих.       — Нет, — холодно отозвался их дед и на несколько тягучих секунд замолчал. — На прошлой неделе был убит Дормедонт.       — Что?.. — растерянно спросил Азаро.       — Как, убит?.. — громко выдохнул Аддерли.       — Предположительно, ваш брат погиб в стычке с гоблинами, — добавил Вьятт, когда внуки замолчали.       — Ты здесь, чтобы доложить это Бэзилу? — спросил Фридрих, и Лука даже обернулся, чтобы увидеть совершенно беспристрастное лицо друга. Он не понимал, как можно иметь такие выдержку или железный характер, чтобы оставаться таким… таким спокойным и деловым.       — Да, — медленно ответил мистер Синглтон и вновь замолчал, выдерживая новую паузу. — Мне не нравится, что гоблинов становится всё больше: они что-то замышляют и… — он понизил голос и шёпот Когтевранцев за столом заглушил его. Лука прикрыл глаза прислушиваясь. — Но Министерство не хочет ничего слышать, поэтому, я ищу другие пути, — донёсся голос Вьятта. — Ладно, ступайте за стол, до начала церемонии осталось две минуты. Фридрих, ты за старшего, смотри, чтобы Фидрих, Рэмма и Юстус не покидали стен Хогвартса. Это может быть для вас очень опасно.       — Разумеется, — как всегда безразлично отозвался тот. Лука обернулся и ему показалось, что Юстус хотел что-то сказать, но в этот момент к ним подошёл профессор Фронсак и обратился к мистеру Аддерли:       — Вьятт, прошу пройди в мой кабинет и почитай бумаги на моём столе от Министерства. Увлекательное чтиво. Церемония займёт не так много времени, в этом году поступило мало детей. А потом я сразу подойду, — профессор Фронсак похлопал друга по плечу и спешно направился на своё место, чтобы выступить с речью.       — Да, Бэзил, — отозвался Вьятт и вскоре покинул Большой зал, в котором почти сразу началась церемония распределения первокурсников.       Трое братьев опустились за стол Когтеврана. Лука впервые видел Аддерли таким разбитым и потерянным. До церемонии распределения никому из них не было дела: все пытались переварить услышанное. Лука, прекрасно помнивший смерть Франца, сочувственно смотрел на сокурсников, не зная, что сказать, ведь в Нга Матуку смерть была важной частью жизни, почти целью: погибнуть в бою означало не только стать героем, но и встретиться с Богами и предками, а здесь… здесь всё было иначе. И Боги никого не встречают, и едва ли они увидят своих предков…       Первым подал голос Фридрих, и Лука вновь поразился его силе истинного вождя-рангатиры:       — Дор был смелым, но осторожным, — уверенно заявил он и окинул братьев и Луку тяжёлым взглядом. — Очень осторожным.       — Что ты хочешь этим сказать? — медленно спросил Азаро, с прищуром смотря на старшего брата, — Он — не случайная жертва? — вместо ответа Синглтон лишь задумчиво кивнул.       — Да бред это, — мотнул головой Юстус, — бред, нет. Зачем гоблинам убивать восемнадцатилетнего мальчишку? Школьника к тому же…       — Сына Мракоборца, который досрочно учился на Мракоборца, — мрачно сказал Синглтон и бросил взгляд на стол Слизеринцев.       — Кто такие Мракоборцы? — спросил Лука, пытаясь вникнуть.       — Мракоборцы следят за порядком и ловят тех, кто поступает плохо, — ответил Азаро и тяжело вздохнул. — Тебе тоже кажется, что с гоблинами что-то не то? — спросил он, смотря на Фридриха. Тот молча кивнул, всё ещё пристально наблюдая за Слизеринцами. Лука обернулся, но ничего подозрительного не заметил. — Дор мог что-то узнать и…       — Да заткнитесь вы! — выкрикнул Юстус, отшвырнув вилку. В зале воцарилась громовая тишина: все смотрели на Когтевранцев. Окинув присутствующих взглядом, Аддерли вылез из-за стола и быстрым шагом покинул зал. Азаро хотел пойти за ним, но Фридрих остановил его:       — Пусть остынет. Мы и так привлекли слишком много внимания.       — Для него Дор был почти кумиром… — прошептал Азаро, — Юстус даже злился, что Дор мой двоюродный брат, а не его.       — Я знаю, — кивнул Фридрих, и брат опустился на место, смотря в поверхность стола.       — Что у вас опять происходит? — зло спросил появившийся рядом староста.       — Ничего, Талборт, — довольно резко ответил Азаро, но Маршмана такой ответ не устраивал.       — Не видишь, Дормедонта за столом нет? — с безразличным лицом спросил Фридрих. Удивительно, как он почти всегда сохранял такое выражение. Но сейчас Луке было от этого особенно не по себе: словно это не лицо живого человека, а бледная каменная или посмертная маска, не способная к чувствам.       — Да. Мы заметили, — хмуро кивнул Талборт, вновь осмотрев стол. — Что с ним? Никто из ребят не в курсе, почему он опоздал на распределение. Из-за Центра?       — Его убили, — тихо ответил Азаро, посмотрев в глаза сокурснику убитого брата. Тот судорожно выдохнул и немного отшатнулся, мотнув головой.       — Чёрт возьми… — Маршман нервно посмотрел на учительский стол и кивнул. Проследив за его взглядом, Лука увидел, что профессор Гекат неотрывно смотрит в их сторону, кажется уже собираясь пойти самой разбираться в ситуации. — После ужина в гостиной поговорим, остальных я спать загоню, — спешно сказал Талборт и поспешил к своему курсу.       — Не до него, — покачал головой Азаро. — После ужина найди Юстуса, — попросил он Фридриха, — я поговорю с Рэммой и подойду.       Ужин прошёл в этой части стола в напряжённом молчании, а с его окончанием, Фидрих и Фридрих спешно вышли из-за стола. Азаро направился к сестре, а Синглтон неожиданно обернулся к Луке и кивнул в сторону выхода:       — Идём. Нужно найти Юстуса.       — Не думаю, что он будет рад меня видеть, — нахмурился Лука, выползая из-за стола.       — Он сейчас не будет рад никому, — равнодушно отозвался Фридрих. — Но это не значит, что ему не нужна поддержка. Если хочешь быть с нами — вливайся сейчас.       Синглтон направился к выходу, и Лука поспешил следом, обдумывая решение Фридриха. Они вышли из Большого зала и свернули в боковой коридор, который, кажется выходил во двор со стороны совятни.       — На твоей родине к смерти относятся иначе, — неожиданно сказал Фридрих. — Я читал. Если тебе не доводилось терять по-настоящему близких, то…       — У меня на глазах умер старший брат, а потом… — неожиданно даже для себя выпалил Лука, но осёкся, не в силах сказать про мать. Синглтон понимающе кивнул.       — Тогда ты понимаешь, что слова иногда излишни. Они вызывают злость, — ничего не выражающие глаза мазнули по Луке, и тот рассеянно кивнул, чувствуя себя не в своей тарелке. Зачем он здесь и куда они идут?.. — Три года назад мы потеряли моего родного брата Фердинанда, — продолжал Фридрих. — Юстус всегда тянулся к старшим братьям: Дормедонту Азаро и Фердинанду Синглтону. Возможно, потому что они были более жизнерадостными, чем мы с Фидрихом, это в них и нравилось Юстусу, — он прошептал какие-то незнакомые для Луки чары и уверенно продолжил путь. — Фердинанд уходил тяжело. В пятнадцать лет он умудрился вломиться в Особый Отдел Министерства из любопытства — за что и поплатился. Охранная система, как мы потом случайно узнали из разговоров, включала в себя какие-то редчайшие ядовитые растения. Преступники могли быть пойманы, допрошены в течение нескольких суток, а затем мучительно умирали. Противоядий нет. Мы-то этого не знали, как и Фердинанд… Его поймали там. Но было уже поздно — яд попал в организм, — они свернули в другой коридор, и Фридрих задумчиво спросил: — Ты не задумывался, что Когтевранцы — это не те, кто умные, а те, кто узнали, что такое жизнь ещё до поступления в Хогвартс?       — Думаешь, это как с теми, кто видит фестралов? — нахмурился Лука. Он уже знал, что фестралы видны только тем, кто видел смерть. — Разве, факультеты об этом, а не о личных качествах?       — Почти. Личные качества вырабатываются опытом и обстоятельствами. Да и познать жизнь — это ведь не всегда обязательно столкнуться со смертью, — Фридрих вновь повторил чары на незнакомом языке и продолжил путь. — Но, если разобрать нашу группу, Батильда Бэгшот — зубрит бесконечно историю, потому что хочет найти доказательства невиновности своего деда, из-за ареста которого их семья разорилась, когда ей было лет семь. Август Хилл — заучка, но не потому, что он был таким всегда, а потому что новые знания скрывают его от мира, который ему совершенно не нравится, у этого тоже есть свои причины. Галатея Вилкост потеряла почти всю семью и живёт с бабкой-сквибом, которая ненавидит волшебников. Про Элоиз Минтамбл я ничего не знаю. Элтон Элдберри бывает явно не в себе и что-то тщательно скрывает. У Азаро родители — Мракоборцы, как и дядя Коннор — отец Дормедонта… И тебя жизнь, как я понимаю, уже успела помотать.       — Но так, я думаю можно сказать абсолютно про каждого, — задумчиво возразил Лука.       — Возможно. Но не все от этого взрослеют и умнеют. Гриффиндорцы — шумные дети. Пуффендуйцы — трудяги, но им не чужды детские забавы, и они с радостью встревают в незначительные неприятности или играют в плюй-камни. Слизеринцы… в большинстве своём, они все глубоко несчастны и загнаны в рамки исконно Чистокровных семей. Я знаю их Кодекс, и могу только посочувствовать. Но все их подлости — детские шалости, особенно война с Гриффиндором. А мы… мы детство променяли на знания, и пути назад нет. Мы дети, но уже знающие, что жизнь — не сказка, что добро не всегда побеждает зло, и что лучшие уходят раньше остальных. Правда, Юстус — исключение. Он — ещё ребёнок. Азаро иногда позволяет себе быть с ним на одной волне, но сам он давно перерос это.       — Фридрих, а я вот не понимаю… Вы трое братья, но фамилии у вас разные.       — А, это, — махнул рукой Синглтон. — Нас всех соединяет моя фамилия. У моего деда трое детей. Корнелиус Синглтон — мой отец. Тётя Иона вышла замуж за Уильяма Азаро, у них появились Рэмма и Фидрих. У Уильяма есть брат Корнелиус — погибший Дормедонт его сын. Тётя Милдред вышла за Вольфгана Аддерли и у них появился Юстус. Но вообще мы считаем друг друга родными братьями. Все живём в нашем имении Синглтонов, потому что Азаро-старшие пропадают в Центре, а…       — в Центре? — эхом переспросил Лука.       — В Мракоборческом Центре, там…       Из-за угла выбежал ошарашенный и всклокоченный Юстус. Увидев Фридриха, он рванул к брату и, оказавшись рядом, молча потянул за рукав мантии куда-то в сторону.       — Что случилось? — на ходу спросил Фридрих.       — Я такое сейчас услышал… — как-то испуганно прошептал Юстус, а затем обернулся. В коридоре больше никого не было. — Азаро где?       — С Рэммой, — ответил Фридрих, и младший брат рассеянно кивнул, озираясь по сторонам.       — Кто знает место, где нас никто не услышит? — громким шёпотом спросил Юстус, снова и снова оборачиваясь. — Вообще никто?       — Во дворе? — на предложение брата он помотал головой.       — Я знаю, — неуверенно сказал Лука. — Я знаю, где Выручай-комната.       — Серьёзно? — впервые на лице Фридриха Лука увидел изумление, от этого стало легко и смешно: только теперь Лука заметил, каким друг был растрёпанным и смешным. Кажется, Юстус тоже нечасто наблюдал подобные эмоции на лице брата, а потому по коридору раздался дружный хохот двух мальчишек и шумных вздох третьего. Не сговариваясь, они поспешили в укромное место Луки.       Выручай-комната предстала на этот раз небольшой комнатой с камином и тремя креслами. Полумрак, потрескивающий огонь, небольшой письменный стол. Комнатка была очень уютной и понравилась Луке. Он обернулся на друзей. Они застыли с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми ртами.       — Вы чего? — рассмеялся Лука, — Как будто моа увидели!       — Это кабинет моего деда, — как-то потерянно отозвался Фридрих, осматриваясь по сторонам. — Ладно, не важно. Что ты хотел нам рассказать? — спросил он, смотря на брата. Тот резко помрачнел и уселся в кресло.       — Дормедонт узнал, что гоблины начинают готовиться к чему-то ужасному.       — Ты откуда это знаешь? — сложив руки перед собой, Фридрих так и остался стоять, а вот Лука сел во второе кресло.       — Отец Руквуда был сегодня в Хогвартсе и говорил с Ранкорусом о том, что гоблинам нужна будет помощь, — медленно ответил Аддерли, хмурясь и морщась смотря перед собой в одну точку, кажется, вспоминая всё услышанное. — Но не сейчас, — посмотрел он на брата. — Не скоро. Гоблины роют какие-то ходы почти под всей Англией и ищут что-то важное, — Юстус прикрыл глаза, вновь морща лоб, а затем кивнул своим мыслям и продолжил: — Они готовятся к большой войне. Но не сейчас. Лет через десять… они говорили ещё, но… — он виновато опустил голову. — Извини, это всё, что я смог понять… — старший и средний брат молчали, а Юстус уже попеременно смотрел то на одного, то на второго, ожидая реакции, — мы должны кому-то об этом сказать. Мы должны остановить их, но… Руквуд считает, что Дор мог успеть написать нам или родителям, или деду — вся наша семья в опасности. Если они поймут, что мы что-то знаем…       — Понял, — односложно сказал Фридрих, задумчиво смотря на огонь.       Секунды тишины вновь растягивались в вечность. Лука не понимал, что не договорил Юстус, перебитый старшим братом, но понимал, что это чрезвычайно важно. Он хотел спросить, но все вопросы стали казаться неуместными, а потому он просто молча ждал крупиц информации, чтобы понять и разобраться.       — Дед в Хогвартсе, — тихо вздохнул Фридрих, поднимая взгляд на братьев. — Встретится скоро с Бэзилом… я думаю, Дор написал Вьятту — поэтому он здесь. Раз профессор Фронсак отправил его к себе в кабинет смотреть какие-то бумаги, то…       — То они могут уже что-то знать! — вскочил Юстус, — Чёрт, я ещё вспомнил… Бежим в кабинет директора!       — Зачем? — хмуро спросил Фридрих.       — Руквуд! — выкрикнул Юстус. — Они могут не знать про Руквуда и Карпе!       Не дожидаясь реакции Луки и брата, Юстус побежал в кабинет директора. Переглянувшись, ребята рванули следом. Выбежав в коридор, Лука с Фридрихом изумлённо переглянулись: комната выпустила их уже рядом с входом в кабинет, около которого стоял озадаченный Юстус.       — Фридрих, как туда попасть? — переводя дыхание, спросил Аддерли, и Синглтон лишь растерянно пожал плечами.       Лука вздохнул и нерешительно подошёл ближе, а затем назвал пароль и провёл друзей в кабинет директора. Внутри были уже профессор Фронсак и Вьятт Аддерли, которые хмуро уставились на запыхавшихся детей. Впрочем, растерялись все, кроме Юстуса, который вышел вперёд и уверенно заговорил:       — Я знаю, за что убили Дормедонта. Он узнал, что…       — Мистер Аддерли, — повысил голос Вьятт, сурово смотря на внука, — по какому праву вы врываетесь в кабинет директора и прерываете беседу старших? Вон пошли!       — Мы никуда не уйдём! — резко заявил Юстус. Фридрих сделал несколько шагов и встал рядом с братом. Лука последовал его примеру, но не так уверенно.       — Руквуд и Карпе связаны с гоблинами, — без единой эмоции на лице сказал Фридрих, смотря на деда, и Лука только тихо завидовал его умению не выдавать ни капли страха или тревоги. Сам же Лука крепко сжимал за спиной дрожащие руки.       — Как смеете вы обв…       — Подожди, Вьятт, — неожиданно сказал Бэзил, вставая из-за стола. — Что вам удалось узнать?       — Я когда убежал из Большого зала, отправился к совятне, — уверенно начал Юстус, которому поддержка брата и Луки явна придавала сил, — но по пути увидел отца Виктора с Ранкорусом Карпе. Я не стал бы подслушивать, но услышал, что речь о моём брате. Мистер Руквуд говорил о том, что Дормедонт стал свидетелем того, как гоблины роют тоннели и готовятся к войне, которую собираются начать лет через десять. Мистер Руквуд просил завхоза следить за братьями, как он сказал: «мальчишки-свидетеля, потому что тот мог успеть сообщить братьям о том, что увидел», а сам он собирается узнать, что известно нашим родителям и… — Юстус посмотрел на деда, — и тебе. Если он поймёт, что вы что-то знаете, то… он собирается убить вас.       — Вздор! — воскликнул мистер Аддерли, — Вздор и…       — Нет, Вьятт, — покачал головой Бэзил. — Это не вздор. Теперь всё встаёт на свои места — Карпе знал то, чего не знали другие, просто мне в голову не приходило, что Ранкорус поможет отстранить меня от дел Хогвартса.       — Вы доложите Министру магии? — спросил Фридрих.       — Я завтра отправлюсь к нему, — кивнул Бэзил.       — Тебя он не послушает в любом случае, Бэзил, — сказал Вьятт. — Но если ты совершенно уверен в том, что говоришь, то я пойду с тобой.       — Благодарю, — кивнул профессор Фронсак и задумчиво посмотрел на школьников. — А вы, ребята, ступайте. Мы со всем разберёмся, но вы не должны никому говорить об услышанном. И ни в коем случае не пытайтесь разобраться во всём этом самостоятельно — это слишком опасно. Надеюсь, каждый из вас троих понимает, что на кону стоят жизни и ваша безопасность? — Когтевранцы кивнули. — Ну хорошо, тогда ступайте. И спасибо вам за информацию, она действительно ценна.       

***

      — Ну не можем же мы просто сидеть, сложа руки! — воскликнул Юстус. Фридрих покачал головой:       — Профессор Фронсак говорил, что мы ни в коем…       — Зануда! — крикнул Аддерли, перебивая брата, который тут же замолчал, явно не желая спорить. —Все взрослые так говорят! Но это не значит, что мы, как порядочные дети, будем его слушаться! — Юстус резко обернулся к идущим сзади Фидриху и Луке. — А вы двое чего молчите, м? Неужели, не хочется отомстить за прошлогоднюю победу Слизеринцев?       — Мы их и так в этом году обойдём, — отозвался Азаро.       — Месть — это плохо, — сказал Синглтон. Аддерли цокнул языком и снова обернулся к Луке, продолжая идти спиной вперёд.       — А твоя религия островов на это что говорит?       — Племена маори живут кровной местью испокон веков, но арики Кахуранги, как Великий Вождь, говорил, что месть порождает бесконечные войны и отбирает много жизней солдат, — хмуро ответил Лука, а затем, подумав, добавил: — Но тут вопросы не о жизни и смерти, поэтому… я думаю, мы можем отомстить.       — О! Мой человек! — воскликнул Юстус, — Идём! Пусть эти зануды друг друга занудят, а мы устроим своё восстанию Руквуду и его подпевалам!       И они побежали.       Месть Руквуду и Малфою за весь прошлый год казалась Луке чем-то необходимым и самым правильным, что он только мог придумать — это окрыляло.       Казалось, впервые с прибытия из Нга Матуку, Лука ощущал себя в правильном месте и в правильной компании. Чувствовал себя своим. Не старшим братом, которому надо учить младших, не младшим братом, которого не любят старшие — а равным. Не бледнолицым, не чужаком — а своим. Другом.       Счастливая улыбка на лице. И бег, так похожий на полёт!       Хотелось закрыть глаза и полететь — как те белые чайки над морем и кораблём. Захватывало дух. Портреты, доспехи, люди — всё проносилось мимо.       — Аддерли! Гарсиа! Стоять! — крикнул кто-то из учителей, но они бежали дальше. Летели! Мчались!       Только сейчас Лука стал понимать, что понятия не имеет куда они бегут.       — Мы куда? — выкрикнул он Юстусу.       — Не знаю! — крикнул в ответ тот и засмеялся. — Давай туда!       Аддерли резко свернул в коридор, за которым был выход во двор. Они выбежали на улицу и бежали куда-то по тропе, которая казалась бесконечной.       Всё мелькало перед глазами. Школьный двор. Осенние деревья. И они. Бежали. Мчались вдаль.       Летели! Как чайки!       Это было чувство свободы. Настоящей!       Словно в этом мире они могут всё-всё!       Нет никаких за́мков и замко́в — есть только вольный ветер! Их ничто не удержит! Никто! Никто и никогда! Потому что они вольн…       Резкая боль стрелой пронзила грудь — Лука упал. Казалось, он забыл, как дышать. Юстус тут же оказался рядом. Но вокруг была лишь жгучая боль. Настолько сильная, что он не мог даже кричать. Мир перевернулся и шёл кругом, расплываясь, стуча и пульсируя в невиданном водовороте, в который примешивались чёрные пятна.       — Лука! Лука, что с тобой?! — словно за толщей воды, кричал Юстус.       Боль медленно спадала, и он уже мог нормально дышать. Кажется, он не умер. На этот раз?..       Открыв глаза, Лука не смог разглядеть лица Юстуса, всё вокруг продолжало плыть и мерцать.       — Нормально… — прошептал он, садясь. Боль не ушла полностью, но стала вновь тем тайаха в груди, которое Лука уже множество раз терпел.       Зрение постепенно возвращалось, рассеивая звенящую темноту, в которой было так страшно остаться навсегда. Сердце уже не кололо, а протяжно ныло и словно пыталось пробить грудную клетку.       — Сейчас я встану, — прошептал Лука. Он сидел, а мир медленно заканчивал своё кручение.       — Давай, я позову мадам Сметв…       — Нет, — помотал он головой. — Не нужно. Уже всё хорошо… — Лука аккуратно поднялся на ноги. — Просто я забыл, что… что мне запретили бегать. Но это было здорово!.. — улыбнулся он, но тут же поморщился от боли и лёгкого головокружения. — Бабушка ведь просила…       — С тобой такое уже было? — Лука кивнул и слабо улыбнулся:       — Не волнуйся, просто… — он зажмурился от нового прилива головокружения и рефлекторно схватился за плечо Аддерли, чтобы не упасть. — Говорят, с сердцем и магией что-то. Сначала больно, потом… голова кружится. Через несколько… минут пройдёт. Идём…

12 сентября 1876 года. Войны факультетов. Реванш

      Лука сидел в Выручай-комнате, задумчиво смотря на троих Когтевранцев и Гриффиндорку, у которых шло бурное обсуждение предстоящей войны со Слизеринцами. Юстус отчаянно убеждал всех, что нужно подключать старших Когтевранцев, потому что они умные, но Фридрих Синглтон был категорически против: другим нужен будет веский повод, которого они озвучить не могут.       Рэмма же твердила, что лучше начать с Гриффиндорцев: их на любую шумиху поднять легко, особенно если речь идёт о войне со Слизерином, но тут уже возражали Фидрих Азаро и Юстус, потому что на Гриффиндоре учится Персиваль Дамблдор, к которому они воспылали лютой нелюбовью с тех пор, как ещё до Хогвартса, Рэмма стала с ним дружить.       — Да что он вам сделал-то?! — выкрикнула она, хлопнув по столу, — Вы даже не общались ни разу!       — Да и не надо! — кричал в ответ Юстус, — Вульфрик Дамблдор — его отец! И он такой же! Они психи!       — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — оттолкнула Рэмма брата.       — Это ты не знаешь, с кем связалась! — вновь орал он, отчего Лука невольно прищурился, — Все Дамблдоры — психи! Психи и убийцы! Вот женишься — и он тебя убьёт!       — Девушки не женятся, дурак!       — Ты услышала только это?! — на этот раз был уже Азаро, а не Аддерли.       Лука и Фридрих сидели в стороне и жевали сладости, устало наблюдая за ссорой, которая длилась уже не менее получаса.       — Не обращай на них внимания, — задумчиво сказал Фридрих. — Юстус — всегда шумный и везде нос суёт. А Фидрих — ей родной брат, в отличие от нас, поэтому тоже заводится. Дома такие скандалы каждый день бывают, — он устроился поудобнее в кресле, и наблюдая за братьями и сестрой, негромко заговорил: — Думаю, нужно не мстить в открытую, как предлагают они, а аккуратно подставлять змей на уроках. Они хороши в зельях, там их сложно подловить, особенно Малфоя и Барнса, а вот Руквуду можно незаметно подкинуть в котёл какую-нибудь гадость.       — Так у них больше баллов спишут, — кивнул Лука. — А чтобы не попасться — пусть эти трое отвлекают Руквуда и профессора Зильберта.       — Ты не смотрел, что мы будем варить на следующем уроке? — самым светским тоном поинтересовался Фридрих, и Лука на миг улыбнулся, понимая, что за вопросом последует план пакости. Но стоило вспомнить страницы ненавистного учебника, от радости не осталось и следа: ничего интересного и опасного не предвидится.       — Кажется, Дыбоволосное зелье, — недовольно отозвался Лука. — Я не понимаю, для чего нам это нужно, только время своё тратим…       — Полно тебе, для экспериментов — вполне подойдёт, — скучающим тоном сказал Фридрих. — Особенно для тех, которые дома повторять никто не станет из соображений безопасности. Состав не напомнишь?       — Крысиные хвосты, кровь дракона, жила дракона и настой алоэ, — перечислил Лука. Что-что, а память у него всё схватывала на лету.       — Кровь дракона ни в коем случае нельзя совмещать с гноем бурбонтюбера, настоянном на крапиве, — задумчиво заметил Фридрих. — Будет небольшой взрыв с выделением едкого газа. Не опасно, но переполох будет знатный, потому что газ будет похож и цветом, и запахом на смесь крови взрывопотама с соком левреса — а это уже крайне опасная смесь. К тому же, в том году у Руквуда уже взрывался котёл. Значит, влетит опять ему. Зная профессора Зильберта, могу сказать, что Слизерин потеряет минимум двадцать баллов. Если мы добьёмся, чтобы они потеряли пятьдесят — то не догонят. Почти без шансов.       — На заклинаниях у Теофила много промахов, можно на этом сыграть, — улыбнулся Лука, предвосхищая разгром змеиного факультета.       — Отлично, — кивнул друг, наблюдая за братьями, которые уже трясли друг на друга волшебными палочками. Рэмма металась между, чуть не плача. Но Фридрих вмешиваться не спешил, продолжая думать о Слизеринцах: — К тому же, ты можешь колдовать без палочки. Профессора Ронена я отвлеку, — чуть подумав, он добавил: — Хепзиба жадная, любит подставлять других… думаю, если попросить Пивза за ней понаблюдать, то Слизерин потеряет ещё пару десятков баллов за подлость и воровство. Я уверен, что то, в чём она обвиняет других — делает сама, — Фридрих слегка улыбнулся и посмотрел на Луку: — Кто будет четвёртой жертвой?       — Малфой! — уверенно ответил он. — Только как бы подловить его…       — Сейчас придумаем, — отозвался Фридрих, и, вновь став внешне безразличным, взял свою палочку и направил в сторону братьев и Рэммы. — Аква Эрукто, — струя воды сбила с ног всех троих. — Ну вот. Наконец-то замолчали, — выдохнул он. — Идите сюда, мы без вас уже всё придумали.

11 октября 1876 года. Запретная магия

      — А как он летел! — хохотал Юстус, хватаясь за живот, — Нет, вы видели?! Лука — ты гений!       — Мне интересно, — задумчиво начал Азаро, но не сдержал улыбки при взгляде на братьев, — Малфой хоть догадался, почему его метла сошла с ума?       — Но его рожу надо было видеть! — Юстус попробовал изобразить, но вновь зашёлся приступом смеха. — Гениально! Я вылью это воспоминание в Омут деда и буду пересматривать все каникулы! Это бесподобно! А как он орал! Как орал!       — И как они будут мстить… — степенно заметил Фридрих, замедляя шаг. — Нам поодиночке лучше не ходить, особенно тебе, Лука. Они уже поняли, что потеряли семьдесят баллов именно нашими заслугами, а значит, буду мстить по-чёрному. И, скорее всего, подключат весь факультет. Это война, господа, если вы ещё не поняли — и кульбиты Ницодемуса точно не останутся без мести.       — Мы-то отобьёмся, — сказал Лука. — Главное, чтобы они не стали мстить другим.       — Станут, — уверенно кивнул Азаро. — Нужно предупредить наших старост и объединяться всем факультетом и грифов подтягивать.       — Это и вправду война, — кивнул Фридрих. — Мы заигрались.       — Да ладно вам! — воскликнул Юстус, единственный не растеряв весёлость, — Баллы — не главное. Подумаешь, проиграют!       — Дело не в баллах, — покачал головой Фридрих с таким видом, будто с ним спорил трёхлетний ребёнок, — а в том, что мы перешли черту дозволенного. Ладно, да, теоретически, на уроках они могли ошибаться и взрывать котлы или свои палочки; ладно, Пивз тоже мог привязаться из вредности. Они догадывались, что дело в нас, но ни разу не ловили — а теперь, после сегодняшнего, они точно знают поимённо всех, кто за этим стоит.       — Да, ты прав, — кивнул Азаро. — Нужно быть начеку. Мстить нам будут не Руквуд с Малфоем, они трусы и подлецы, поэтому подошлют старшекурсников.       — Не убьют же они нас в конце концов, чего вы так переживаете? — усмехнулся Юстус. — Пойдём лучше… — из кабинета заклинаний вышел директор и, увидев Когтевранцев, направился к ним.       — Здравствуйте, господа второкурсники, вас-то я и собирался сейчас искать, — сказал он, остановившись перед друзьями. — Полагаю, это у вас я мог бы узнать, почему факультет Слизерин за полтора месяца с начала учебного ушёл в глубокий минус? Профессор Ронен совершенно точно уверен, что за взрывами котлов, кляузами Пивза и разбитыми окнами стоят не они, а именно вы четверо и отсутствующая здесь Рэмма Азаро. Это так, Лука?       Он стыдливо опустил голову и хотел было признаться, но вперёд вышел Юстус:       — А причём здесь Гарсиа? — с вызовом спросил он, а Лука только теперь понял, что с началом мести Слизеринцам, он так ни разу и не зашёл к директору. Конечно, тот легко всё сопоставил и обо всём догадался. — Профессор Ронен в том году сколько раз списывал с Луки баллы? Когтевран проиграл. А теперь повода нет, потому что Лука научился пользоваться палочкой — вот, Слизеринцы и проигрывают, а признать…       — Юстус, — покачал головой Лука, выходя вперёд, — не надо. Я сам. Вы идите.       — Никуда мы не пойдём! — резко возразил Аддерли, но Фридрих схватил его за локоть и дёрнул на себя. — Это всё моя идея! Себе присвоить решил, а лохматый?! — Лука поражённо уставился на Аддерли, совершенно не понимая, как на это реагировать.       — Я понял Вашу позицию, мистер Аддерли, — мягко, но настойчиво кивнул Бэзил и посмотрел на Луку. — Я рад, что тебе удалось найти друзей, которые столь самоотверженно вступаются за тебя. Но, Лука, помни, о чём мы с тобой говорили в прошлом году. Если ты захочешь, как прежде, поговорить — я буду рад тебя видеть. А сейчас ступайте на урок, до начала осталось несколько минут.       Ребята потянули Луку дальше, а он то и дело оглядывался на стоящего посреди пустого коридора и смотрящего им вслед Бэзила Фронсака. Лука чувствовал себя предателем и обманщиком. Как он мог забыть про то, как в том году забегал к директору? Как он мог не сказать сейчас правды и почти обмануть арики Бэзила?! Не прав. Он не прав. И сегодня он обязательно должен зайти.       Лука вновь обернулся и увидел мягкую улыбку на лице директора. Тот слегка кивнул, но что это значило Лука так и не понял. Юстус вновь схватил за руку и потащил по коридору, что-то говоря, но он не слушал, думая о том, как обретя друзей, он смог забыть про всех остальных. Как начав мстить, он чуть не соврал тому, кого совсем недавно считал единственным другом. Лука ещё раз обернулся, но в коридоре уже никого не было…       Уроки прошли как в тумане. Лука то и дело вспоминал законы маори, слова арики Кахуранги и Бэзила Фронсака. И всё больше ощущал себя предателем. Как бы он хотел послушать вновь рассказы арики о Богах, которые остались где-то там далеко и о которых здесь не знает никто. А что, если он, как и эти люди забудет и их? Хине-нуи-те-по не встретит его у входа в мир мёртвых?..       — Лука, ты слышишь? — ткнул в бок Аддерли. — Тебя что, кто-то проклял?       — Н-нет, никто меня не проклинал, — помотал головой Лука. — Вы идите в гостиную, а я ещё загляну в…       — Мы с тобой! — весело сказал Юстус, повиснув на шее. Выкрутившись из хватки друга, Лука хмуро помотал головой.       — Нет, я должен один.       — Никуда мы тебя не отп…       — Юстус, пусть он идёт, — настойчиво сказал Фридрих.       Лука благодарно кивнул и поплёлся к кабинету директора, слыша, как сзади возмущается Аддерли, крича о том, что они решили не ходить поодиночке, а теперь бросают друга в опасности.       Дальше Лука не слышал друзей, свернув в другой коридор.       Ему до сих пор не верилось, ребята за него беспокоятся и что… он стал им другом? Случайный разговор первого сентября и беда трёх братьев сплотили их будто бы вопреки всему. И это казалось Луке подозрительным. Но лишь в те моменты, когда он оставался один и думал об этом. Пока же ребята вертелись где-то рядом, все сомнения пропадали, и он видел дружбу, в которую ему отчаянно хотелось верить всегда.       Прошло лишь несколько месяцев с конца учебного года, а Лука вновь, как и год назад, боялся входить в кабинет директора. Только тогда он просто боялся, а теперь внутри ещё и горел стыд. В голове мелькали множества мыслей и упрёков. И мимолётных, но таких противоречащих друг другу вопросов о том, прав ли он, общаясь с ребятами и насколько сильно виноват перед своим прошлогодним наставником и единственным, кто был с ним, когда эти новые друзья смеялись над ним и обвиняли в списанных баллах, грозя иногда побить — так, и кто же тогда настоящий друг?..       Лука нерешительно зашёл внутрь и увидел Бэзила, сидящего за бумагами. Он казался серьёзным, сосредоточенным и сильно занятым. На миг показалось, что зря он пришёл и что отвлекать директора от дел не лучшая идея, но отступать было уже поздно: подняв взгляд, профессор Фронсак заметил второкурсника и отложил бумаги.       — Проходи, Лука, садись, — мягко сказал он, вставая из-за письменного стола. — Как ты себя чувствуешь? Я слышал, несколько дней назад тебе снова было нехорошо?       — Сейчас всё хорошо, — тихо ответил Лука, присаживаясь на край кресла, которое в прошлом году считал своим. — Я… — он нахмурился и замолчал, не зная, что сказать. Неловкость и стыд словно душили со всех сторон.       — Ты нашёл очень верных людей, Лука, и в этом нет совершенно ничего плохого, — медленно начал Бэзил, присаживаясь в соседнее кресло. — Но то, что вы делаете… тебе не кажется это неправильным? — Лука поднял хмурый взгляд на директора. — Вспомни, в том году мы как-то с тобой беседовали о мести и что ты тогда говорил? Что арики Кахуранги был против неё, потому что месть порождает войну. Будете мстить вы, будут мстить вам — и эта война будет длиться годами. Понимаешь?       — Понимаю. Но уже поздно, — стойко ответил Лука, исподлобья смотря в глаза директора.       — Быть может, не поздно? Вы можете извиниться и…       — Нет! — вскочил Лука. — Перед ними мы никогда не извинимся! Они заслужили эту месть!       Словно в каком-то наваждении, он выбежал из кабинета директора и побежал куда-то прямо. Извиниться?! За всё то, что творили Руквуд с Малфоем в том году?! Никогда! Никогда ни один воин не позволит себе простить и забыть! Настоящие рангатиры никогда не прощают больших обид. И он не простит Руквуда и Малфоя никогда!       Лука остановился посреди коридора, увидев знакомый силуэт. Злость рокотала внутри, а Виктор стоял один и кого-то ждал. Лука хотел было ударить его магией, но в последний момент вспомнил, что ударивший в спину однажды, навсегда станет подлецом, таким же, как этот Слизеринец. А потому он уверенно направился к Виктору, громко выкрикнув:       — Руквуд! Не меня ждёшь?       Тот обернулся. Кажется, он растерялся. Но ненадолго: через несколько секунд Виктор вытащил палочку и направил в сторону Луки. Вспомнив просьбу бабушки, Лука тоже достал палочку. Да. Так будет честно и правильно. Именно так. Один на один. Дуэль.       — Друзей где потерял, лохматый? — криво усмехнулся Руквуд, но почти не смотря на Луку: он искал Когтевранцев.       — Здесь только я. Мы со спины и толпой не нападаем, — ответил Лука, медленно подходя ближе.       — Благородные, — словно выплюнул Руквуд. — Бойся, Гарсиа, — усмехнулся он, — а то мало ли что может случиться? Замок огромный, а люди пропадают…       — Легко быть смелым, когда за спиной стоят г… — Лука осёкся и мотнул головой, но, кажется Виктор понял, что Лука хотел сказать о гоблинах. Он переменился в лице и стремительно напал, чуть не припечатав Луку к стене. Отскочив, тот отправил ответное проклятие.       — Ты не жилец, — процедил Виктор, — Верикус! Артас! Секо!       Лука ошарашенно увернулся от проклятий, с которыми никогда не сталкивался, и перевёл взгляд на рассечённый рукав своей мантии. Руквуд чуть не зарезал его? Прямо здесь? В школе?       — Он применяет чёрную магию! — вдруг взревел над самым ухом Пивз, и Руквуд побелел при виде полтергейста, — В Азкабан! Его посадят в Азка…       — Авада Кедавра! — выкрикнул Руквуд, и ярко-зелёный луч прошёл в нескольких дюймах от призрака. Все трое растерянно застыли, а потом Пивз вновь заорал:       — Убийца! В замке убийца! Он знает! Знает! Держите его! В Азкабан! Убийца!       Руквуд рванул с места, но на крики Пивза из кабинета вышел директор, в которого и врезался Виктор.       — Он хотел меня убить! Самым страшным заклятием! Мальчишка знает его! Руквуда в Азкабан!       — Он лжёт! Лжёт! — выкрикнул Виктор и хотел было убежать, но Бэзил ухватил его за шиворот. — Как можно верить Пивзу?! Он сумасшедший! Это Гарсиа его натравил на меня!       — Разберёмся. Лука, в свою комнату иди, — строго сказал Бэзил, и Лука, растерянно посмотрев на него, затем на Руквуда, нерешительно развернулся и пошёл по коридору. — Мистер Руквуд, прошу в мой кабинет.       — За что?! — взревел Виктор.       — В мой кабинет только что каминной сетью прибыл Ваш отец, — беспристрастно ответил директор, и, обернувшись, Лука увидел, что Руквуд стал сам похож на бледного призрака.

17 декабря 1876 года. Рабы Хогвартса

      Лука сидел в Большом зале, хмуро смотря на ненавистный тыквенный сок. Как же ему хотелось больше никогда не видеть этого. Но, увы, традиции Хогвартса… Мотнув головой, Лука отставил от себя стакан и выполз из-за стола. Есть не хотелось совершенно, по крайней мере того, что было здесь. Хотелось только спать…       За последний месяц каких только проверок не было в Хогвартсе: и от Министерства, и Попечительский Совет Хогвартса, и даже представители Визенгамота. Почти неделю решался вопрос об исключении Виктора Руквуда, но потом резко всё стихло. Удивительно, но после этого инцидента Виктор стал избегать Луку, а вместе с ним и остальные Слизеринцы. Но Когтевранца это не радовало, скорее настораживало: он ждал нового удара исподтишка.       — Лука! — окликнула Галатея, но он сделал вид, что не услышал и чуть быстрее направился к выходу из зала. — Лука, — она оказалась рядом и схватила его за руку, — привет, ты чего сегодня такой хмурый? Случилось что-то?       — Ничего не случилось, — ответил он, идя к кабинету защиты от тёмных искусств. Разговаривать ни с кем не хотелось. Когда Лука не высыпался, ему казалось, он готов убить каждого, кто решит заговорить с ним.       — А давай, погуляем? — предложила Галатея, шагая рядом, и явно не желая отвязываться.       — Там холодно, — ответил Лука, кинув взгляд в сторону окна, за которым кружился снег. Зима казалась ему самым ужасным временем года. Один, быть может, он и мог проветрить голову, чтобы окончательно проснуться, но вот Вилкост… от неё с каждым днём избавиться всё сложнее.       — А ты сходишь со мной в библиотеку? — вновь спросила она, когда молчание затянулось. Лука нахмурился и, остановившись к сокурснице лицом, тихо спросил:       — Зачем?       — Ну-у… — протянула она, опустив голову, — ты же много читаешь… — Галатея подняла взгляд и с улыбкой добавила: — Значит, можешь посоветовать какую-нибудь книгу.       — Пока нечего советовать, — мотнул головой он и продолжил путь. Жаль, друзей забрал на отработки профессор Ронен. Хотел бы Лука знать, что они учудили, пока он два дня валялся с простудой в больничном крыле.       — Жаль… — почти шёпотом вздохнула Вилкост. Лука стал считать шаги: и через двенадцать медленных шагов Галатея вновь оживилась: — Тогда… тогда, может, заглянем на кухню? Домовики могут нас угостить и…       — Кто? — остановился он, озадаченно смотря на Галатею. — Какие ещё домовики? — лицо Вилкост озарилось широкой улыбкой и, покрепче схватив его за руку, она потащила его к лестницам.       — Домовики — это такие существа, которые готовят нам еду! — как-то слишком восторженно пояснила Когтевранка, — Они не очень красивые, но очень добрые и милые. Меня с ними познакомила Мирабель Чесноук с Пуффендуя. Она говорит, что, оказывается, в богатых магических исконно чистокровных семьях из живут домовики, которые готовят и убирают, защищают семью. В моей семье их не было, но это очень здорово и…       — Таурекарика что ли? — спросил Лука, пытаясь понять, кто такие домовики.       — Кто?.. — растерялась Галатея.       — Ну… — задумался он, подбирая подходящее слово, — рабы, по-вашему.       — Нет! Нет-нет-нет, никакие они не рабы! — замотала головой Галатея, ускоряя шаг, — Они просто работают у богатых волшебников!       — То есть им платят деньги? — спросил Лука, и Вилкост нахмурилась, а затем помотала головой:       — Нет, конечно! Они же… — Галатея пыхтела и хмурилась, явно не готовая к такому повороту в разговоре. Лука вновь хотел начать считать шаги, но она выпалила: — Ну, зачем им деньги?! Они же не люди.       — Гоблины тоже не люди, как и вампиры, — задумчиво сказал Лука. — Но они работают и получают деньги. Я видел на рынке в Абердине. Фридрих говорил, что только у рабов не оплачивается труд. Значит, твои эти домовики — рабы.       — Почему?! Никакие они не рабы!       — Бабушка Ирэнэ тоже говорила, что если кому-то не платят, но заставляют работать — то он раб и его используют плохие люди. Значит, домовики — рабы волшебников. Они тоже хотели захватить ваши города?       — Ничего они не захватывали, и никто не брал их в плен! Они просто живут у волшебников и работают! — воскликнула Галатея. — Понимаешь? Сейчас ты сам всё увидишь! Им нравится работать у волшебников! — Галатея постучала по крышкам бочонков в стене — и они отъехали в сторону, открывая проход на кухню. — Заходи!       — Мисс Галатея! — радостно пропищало маленькое неказистое существо с огромными ушами и большущими голубыми глазами. — Мисс Галатея и её друг хотеть есть? Уловка приготовить угощение для гости!       — Уловка? — переспросил Лука.       — Это её имя, — отозвалась Галатея. — Уловка, а у тебя остались вчерашние пирожки?       — Да! Остаться! Сейчас Уловка приносить! — радостно воскликнула домовиха и куда-то убежала.       Лука стоял, рассеянно смотря на множество таких же странных существ, которые готовили еду на всех обитателей этого огромного замка. Их так много, а за весь прошлый год он ни разу не видел никого из них и совершенно не задумывался о том, кто готовит всю эту еду. А сколько всего ещё таит в себе этот замок? И о чём ещё он никогда не задумывался?       Уловка появилась рядом и протянула своими тонюсенькими ручонками большущую корзину. Галатея поблагодарила её, принимая подношение, а Лука стоял, хмуро смотря на домовиков, которые словно не замечали их.       — Уловка может ещё что-то сделать для мисс и мистера?       — Нет, — покачала головой Лука. — А тебе нравится здесь работать?       — Конечно! Для домовой эльф работать в Хогвартс — лучший работа!       — И ты не хочешь, чтобы тебе платили? — спросил он, — И жить, как другие?       — Нет! — словно испуганно воскликнула Уловка и сильно натянула уши. — Уловка не хотеть покидать замок! Это страшный наказание! И другие эльфы не хотеть!       Лука хмуро кивнул и побрёл в коридор. Он пытался понять. И в чём-то даже понимал: жить так, как сейчас живут эльфы, когда им дают чёткие указания, гораздо проще, чем думать самому о том, как прожить в этом странном мире больших волшебников. Если бы у него был выбор: думать или расслабиться и просто делать то, что скажут, он бы, возможно, и выбрал бы второй путь, потому что это даёт гарантии и стабильность, которых нет у волшебников, как он успел заметить по прошлогодней ситуации с профессором Фронсаком. Да и…       — Лука! Лука, подожди! А пирожки?! — догнала его Галатея, — Ты о чём задумался?       — Да так… — покачал он головой, шагая дальше. — Извини, я пойду, мне нужно всё обдумать.       — Что именно? — непонимающе нахмурилась она.       — Хотел бы я сам понимать, что именно… всё. Кажется, всё нужно обдумать.       — Давай, вместе? Я могу что-то подсказать или рассказать!       — Не думаю, — покачал он головой. — Ты не знаешь того, что знают книги. Я хочу узнать, сколько лет назад домовые эльфы стали зависимы от волшебников и почему. Как они живут, сколько живут, есть ли у них свои поселения. Ты это знаешь?       Галатея растерянно покачала головой. И в её глазах Лука видел растерянность и грусть, но домовики были ей совершенно не интересны. Шумно выдохнув, он сказал:       — Так я и думал. Жаль. Тогда, до завтра.       — До завтра… — потерянно прошептала она и резко развернулась.       Последующие несколько часов Лука, совершенно забыв об уроках и обеде, увлечённо читал книги о домовых эльфах, их жизни и зависимости от магов, об их магии.       Когда-то много-много лет назад, магический мир делили почти поровну волшебники, гоблины, домовики, кентавры. Гоблины, эрклинги и домовики имеют не только сходный внешний облик, но и во многом общую историю, о которой, к сожалению, почти не осталось никаких сведений.       Известно лишь, что после катастрофы, затронувшей эльфов, они были вынуждены просить волшебников приютить их. Что именно тогда произошло — доподлинно неизвестно, однако, скорее всего, с этим связаны воинственные и жестокие гоблины, которые иногда пытались захватить и те территории, которые принадлежали волшебникам.       Лука остановился на версии о том, что эльфы бежали от гоблинов к людям и в знак признательности заключили магический контракт, поступая под защиту волшебников, но взамен работая на них. Из всего прочитанного, это казалось самым логичным.       Первоначально эльфы были свободнее в своих правах перед волшебниками, но после череды инцидентов, в контракт вносились новые пункты, например о неразглашении эльфом того, что происходит в семье, запрете вредительства и на использование магии. Со временем домовые эльфы вошли в полную зависимость от волшебников и к нынешнему времени едва ли половина владеет эльфийским языком, а также у них почти не осталось никаких прав, но обязанностей стало слишком много.       Магия домовых эльфов сильно отличается от той, которой владеют волшебники и схожая с тем, какой пользуются гоблины. Она гораздо сильнее, чем у «носящих палочки», но имеет и гораздо больше ограничений: из того, что могут сотворить люди волшебством, далеко не всё под силу домовикам или гоблинам.       Информации о магии почти не было, но тем не менее, Лука заметил одну закономерность, о которой не было в книгах ни слова. Ограничения чар были почти теми же, что и в Нга Матуку. Значит, домовики могут колдовать только более «большую» магию из-за того, что им нечем сделать поток силы более точечным. Если бы у домовиков и гоблинов были палочки — то они бы во много раз превзошли волшебников в магии. И, кажется, именно из-за этого маги не делятся секретом создания палочек, перстней или посохов в качестве проводников магии.       И именно этот вопрос в последние десятилетия сильно волнует гоблинов?..       Лука отложил книги и задумчиво откинулся на спинку кресла. Если гоблины собираются начать войну — они начнут не только с тоннелей, которые уже роют. Им нужны палочки. И мастера, которые знают, как их делать. Они непременно будут искать способы получить эту силу…       И не забрали ли они палочку у погибшего Дормедонта Азаро?       Лука вскочил с места и побежал к выходу.       Палочки. Это самый опасный момент. Понимают ли это мистеры Аддерли и Фронсак?! А если они не догадались? А если палочка попала не в те руки? Если гоблины уже имеют палочки и…       — Гарсиа! Не бегать! — прикрикнула профессор Гекат из бокового коридора.       — Лука! Ты не ко мне бежишь? — окликнул профессор Фронсак, и Лука, уже успевший пробежать мимо, затормозил и вернулся на несколько шагов. В коридоре стояли профессора Гекат, Фронсак и Зильберт.       — Да, профессор, — кивнул Лука и упёрся рукой в стену, переводя дыхание. Бэзил сказал ещё несколько слов профессорам и отпустил их, а сам подошёл к Луке.       — Что случилось? — с явным беспокойством спросил он, пристально смотря на ученика, — Тебе нехорошо?       — Нет-нет, — помотал он головой. — Палочки… гоблинам нужны волшебные палочки… с ними они будут сильнее волшебников! У Дорем… Дормедонта была палочка или… — профессор Фронсак хмуро смотрел на Луку, что-то обдумывая. Луке эти секунды показались мучительно длинными.       — Палочки при нём действительно не нашли… — медленно сказал он. — Лука, а что именно натолкнуло тебя на эти мысли?       — Я… я читал книги о домовиках и их магии. Там написано мало, но я понял, что магия гоблинов и эльфов очень похожа. А ещё она почти такая же, как в Нга Матуку — то есть дело не в том, что эльфы не могут делать такие же заклинания, а в том, что они не могут этого без палочки из-за слишком широкого потока маны от руки. А палочкой поток можно делать совсем тонким.       — И ты считаешь, что гоблинам нужны палочки, чтобы быть сильнее волшебников, — констатировал Бэзил. — Я думаю, ты прав, Лука. Спасибо большое за эти мысли, они действительно могут нам сильно помочь. В последние несколько веков мы с гоблинами в весьма напряжённых отношениях, а потому и вправду слишком многое о них забыли. Если ты прав, палочки, увы, могут принять и их силу… но гоблинов меньше, чем волшебников, а потому им не победить — если они решат напасть, разумеется. А теперь, ступай спать Лука. Отбой уже был почти час назад       Лука растерянно обернулся к окну, за которым действительно уже были сумерки. Он посмотрел на директора, но тот лишь мягко улыбнулся потрепал его по голове, сказав: «Не попадись Ранкорусу. Спокойной ночи, Лука», и побрёл в сторону своего кабинета.       Лука кивнул и побрёл в гостиную факультета, но не мог отделаться от ощущения, что его домыслы не были новы для директора, а он просто из вежливости говорил то, что говорил. Значит ли это, гоблины действительно собирают палочки и готовятся к большой войне?..

23 января 1877 года. Тайна Фридриха

      Конец января был уже почти без снега, чему очень радовался Лука: он не любил холодные зимы и мечтал о родных островах, на которых теперь не бывал даже в Выручай-комнате, которая стала его библиотекой и штабом Когтевранцев. Из-за их проделок, Слизерин был не просто на последнем месте, но и их песочные часы были практически пусты, в то время как у остальных шла большая гонка, в которой лидировал Когтевран.       Разумеется, змеиный факультет отчаянно пытался мстить — пожалуй, именно на месть у них теперь уходило больше сил, времени и мыслей, чем на учёбу, из-за чего баллы терялись уже и без вмешательства Когтевранцев: Слизеринцы делали подлость — их ловили учителя. Баллы улетали быстрее, чем прибавлялись, а весь остальной Хогвартс со смехом наблюдал, как Слизеринская змея съедает свой же хвост.       На Когтевране все уже знали, кто стоит за упадком Слизерина и взлётом Когтеврана, а потому Аддерли, Гарсиа, Азаро и Синглтон числились местными героями-знаменитостями. Да-да, именно в таком порядке: ведь популярность они обрели из-за языка Юстуса. Аддерли теперь всюду таскал за собой Луку, несмотря на отчаянные попытки сопротивления. Фидрих иногда ходил за ними, а Фридрих с усталым взором старого аристократа, как правило, сидел в дальнем кресле, качая головой и называя младшего брата дураком. Лука с ним соглашался, ведь ему совершенно не нравилось быть в центре внимания.       Галатея стала всё время крутиться где-то рядом, и Юстус часто шутил о том, что она влюбилась в героя-Гарсию, но эти шутки нравились Луке ещё меньше, чем гремящая на факультете слава. Тогда он часто думал о том, что если делаешь пакости, особенно которые имеют шансы на успех, то лучше друзей посвящать в них в самую последнюю очередь, и то, если это будет необходимо. Потому что, если что-то знает Аддерли — знают все. А знают все — это шум и гам на целую неделю.       Наверное, из-за этих мыслей Лука и стал немного отстраняться от Юстуса и Азаро, боясь ещё большего шума. Войну с Малфоем и Руквудом он продолжал втихаря от друзей, чем втайне очень гордился. Слизеринцы тоже все всё прекрасно понимали и объявили охоту на лохматого второкурсника. Это веселило Луку: он научился не попадаться в их подлые ловушки. Это напоминало ему о войне с Никау-Пирипи. Старые методы действуют на новых людей, даже при смене обстановки. Хогвартс был не менее запутанным, чем тропики и джунгли, здесь было, кажется, даже больше мест, где можно спрятаться и устроить ловушку.       На уроках Лука стал одним из лучших на курсе. Всё свободное от уроков время он старался проводить в своей библиотеке Выручай-комнаты, изучая историю, магических существ, культуры и магию других стран. Лука учил испанский, постоянно повторял и расширял словарный запас на те рео, гаитянском, читал на латыни, а английский стал для него почти родным. Фридрих знал французский, а потому Лука недавно начал учить и этот язык. Внутри него поселился стойкий интерес: различна ли магия в разных странах и зависит ли что-то от языка, на котором творится волшебство. Ещё Лука очень интересовался историей маггловского мира и его взаимодействием с магическим миром. Он не понимал, почему в том мире открытий больше, чем в этом, и почему нельзя объединить усилия.       — Ты хочешь вобрать в себя все знания библиотек мира? — смеялся Юстус, усевшись на подлокотник кресла. Лука поднял задумчивый взгляд на друга.       — А ты знал, что перо болтрушайки в сочетании с листьями ринтуса создаст сильно заряженное магией поле? — спросил он, и Юстус, запрокинув голову, развёл руки в стороны и упал на диван.       — Мордред, и что? — простонал он, — Зачем нам это поле?       — Мне нравится ход твоих мыслей, — сказал Фридрих, смотря на Луку.       — Мне тоже, — улыбнулся Гарсиа. Он не знал, что подразумевает друг, но сам думал о пакости для Слизеринцев, и эта мысль нравилась ему всё больше.       — Не понял? — вскочил Юстус, — Вы двое что опять задумали? Азаро, ты понимаешь? — но брат, так же озадаченно покачал головой. Синглтон загадочно и пугающе улыбался, а Лука уже почти смеялся, смотря на друзей.       — Ну что, попробуем? — спросил он у Фридриха, тот кивнул, ещё шире улыбаясь. Юстус ткнул Луку в бок:       — Говорите уже! Не томите!       — Перо болтрушайки и листья ринтуса… — медленно повторил Фридрих. — Думаю, я знаю, где можно их взять.       — Отлично, — кивнул Лука, предчувствуя, что мысли Фридриха о том же, о чём и его, — тогда я поищу место и… попробуем.       — Мне кажется, эти двое освоили легиллименцию и пудрят нам мозги, — задумчиво сказал Азаро. — Либо мы с тобой попали на Когтевран по ошибке шляпы.       — Первая версия мне нравится больше, — хмуро отозвался Юстус, смотря на друга и брата.       — Зачем вам заряженное магией поле? — спросил Азаро, сев рядом с Лукой. — Это связано со змеёнышами?       — Смотри-ка, мои братья благодаря тебе начинают мыслить логически, — сказал Фридрих, подтверждая и догадки Луки, чему он несказанно обрадовался, — ты хорошо влияешь на них. Юстус? Ты отстающий. Думай, братишка. Иначе я выгоню тебя на Пуф… на Гриффиндор.       — Да кто тебя послушает-то, а?! — насупился Аддерли, — Не томите уже!       — Ему всегда лень думать, — констатировал Фридрих, — значит, будем без него…       — Стой! Ладно! Эм-м… магическое поле… нужно для того, что… бы… выступить источником магии?.. Вы… — он замолчал, хмуро смотря перед собой, но вдруг прозрел: — вы что, хотите устроить ловушку Слизеринцам, которая сработает без нашего присутствия?!       — Смотри-ка, он не так безнадёжен, — заметил Фридрих, смотря на Луку. — Но если будет война — его мы отправим на передовую защищать наши великие умы. Кстати, мистер Гарсиа… я на днях поговорил с дедом и… в общем, на следующей неделе у него день рождения и на несколько дней нас заберут из Хогвартса, — Лука медленно кивнул.       — Да, конечно, я буду вас ждать, — грустно улыбнулся он. — Могу вашу домашку сделать.       — Ты не понял, — покачал головой Фридрих, — ты — с нами.       Лука смотрел на друга широко распахнутыми глазами, совершенно не понимая, как реагировать. Мистер Синглтон приглашает на день рождения мальчика, которого никогда не видел?       — Я?.. — прошептал он, и друг с улыбкой кивнул.       — Он хочет познакомиться с Когтевранцем, который выиграет в этом году кубок Хогвартса. А ещё он раньше преподавал в Хогвартсе и знает много учёных. У нас уникальная коллекция книг и…       — Ни слова о книгах! — взвыл Юстус, — Умоляю! Я люблю учиться, но вы — два ненормальных фанатика, которые вселяют в меня ужас! Всё из-за твоей занудности, Фридрих, так и знай! Я скоро буду бояться подходить к книгам, потому что вижу твою постную рожу, а теперь ты заразил ею и Гарсию до такой степени, что он уже знает больше, чем ты! Это проклятие! — он резко повернулся ко второму брату, — Азаро, давай изгоним из них демонов?       — Ты проиграешь мне в любой, даже самой нечестной дуэли, — отозвался Фридрих, не оборачиваясь, — Азаро, не будь дураком, я и тебя обыграю. Нападёте со спины — прокляну обоих. За неделю не очиститесь, сами будете объяснять деду слоновые уши.       — Больно надо, — фыркнул Юстус, вновь рухнув на диван, но теперь лицом вниз.       — Ну так что, идём? — спросил Азаро. — Будем искать перья болтрушаек?       — Будем учить Слизеринцев, как правильно проворачивать дела, — безразлично отозвался Фридрих, поднимаясь с кресла. — Юстус, отвлечёшь профессора Зильберта. Азаро — Ницодемус твой, он в последнее время слишком увлёкся зельями, и мне это не нравится. А мы с Лукой пойдём и посмотрим, что хранится полезного в кладовке Зильберта.       — Нет, — покачал головой Лука, — мы не будем воровать.       — Нам не придётся воровать, потому что всё, что есть в том шкафу — купил мой дед и разрешил мне пользоваться.       — Что?! — взревел Юстус, — А мы почему не в курсе?!       — И зачем тогда отвлекать Зильберта?       — А вы хотите, чтобы Зильберт знал, что именно мы там берём, а потом сопоставил с неловкостью змеёнышей? — спросил Фридрих, смотря на братьев, как на круглых дураков.       Уже сорок минут спустя Фридрих с Лукой сидели у котла в Выручай-комнате, а Азаро и Юстус болтали, сидя на подоконнике. Ещё полчаса спустя они уже были в одном из коридоров Хогвартса, подыскивая место для своей пакости. Юстусу пришла безумная идея, и ребята вскоре преступили к её реализации…       Большой зал Хогвартса был пуст: до обеда было ещё несколько часов. Фридрих откуда-то взял ключи, и они, пробравшись в зал, заперлись изнутри, оставив у дверей Азаро наводить обнаруживающие чары, чтобы заранее знать, если кто-то придёт. Юстус под скамьёй ровно разливал зелье, сваренное Фридрихом и Лукой, а те в свою очередь выполняли комбинации чар. Лука делал ловушки вроде тех, что готовил для Никау-Пирипи в джунглях, а Фридрих усиливал их и растягивал так, чтобы они охватили всех Слизеринцев.       Они нашли шнурок и растянули его магией: это будущие змеи, которые будут иметь общий хвост и не смогут расползтись, но начнут связывать ноги Слизеринцев.       — Да, вот так, — деловито кивнул Фридрих. — Нужно что-то ещё…       — Давайте быстрее, — сказал Азаро. — Скоро перемена.       — Ничего страшного, — отозвался Юстус, — на этой перемене здесь никого не бывает.       — Фридрих, как думаешь, может, поколдовать над свечами? — спросил Лука. — Превратим их в комаров или ос?       — Как мы удержим их над этим столом? — задумчиво спросил Синглтон, но тут же стал вслух размышлять: — Нужен купол… невидимый… и который будет впускать, но не выпускать всех, кроме нас…       — Не успеем, — покачал головой Азаро. — Но было бы здорово…       — Успеем! — кивнул Юстус, закончивший разливать зелье. — Вы начинайте, а мне задолжал Пивз — он выиграет нам время: обед будет на полчаса-час позже!       — Хорошо, — кивнул Фридрих. — Лука, поможешь. Азаро, тоже иди сюда. Я покажу — вы повторяйте.       — Ты откуда знаешь такие чары? — удивился Фидрих.       — Дед научил, пока вы с Юстусом летом пакостили Персивалю. Начинаем…       

***

      Перед началом обеда возле Большого зала началась жуткая суматоха: Пивз снова вышел из-под контроля, начав оборону входа. Только четверо Когтевранцев знали, что внутри не было ни пушек, ни арбалетов, полтергейст же вопил, что кто войдёт — падёт страшной смертью, а учителей, которые пытались войти в зал, он закидывал проклятиями, выныривая из стен. Ребятам повезло: профессора Фронсака в Хогвартсе не было, а больше никому подчиняться Пивз не желал.       Когда всё было готово, Когтевранцы незаметно покинули Большой зал через чёрный ход, о котором почти никто не знал, но зато знал Фридрих от деда. Они присоединились к толпе у входа и изображали негодование, Юстус кричал громче остальных, за что ему влетело от профессора Гекат: зато все знали, что в зале их не было, ведь они со всеми не могли попасть и ругались на Пивза!       Несколько минут спустя полтергейст влетел в зал и больше не показывался в коридоре. Тогда учителя опасливо прошли в Большой зал. Все ждали, что тот нападёт или вытворит ещё что-нибудь, но Пивз лишь кружил по залу и хохотал о том, как ему было весело и какие все дураки: ребята, затаив дыхание, боялись, что он скажет что-то лишнее, но обошлось. Пивз затих, сказав, что ему скучно, а взбудораженные школьники начали занимать свои места.       Начало завтрака было довольно шумным и весёлым. Таким, как всегда. Но потом староста Слизерина не смог отойти от стола своего факультета: цепь защитных чар сработала, запуская трасфигурирующие — и длинный шнурок, предусмотрительно спрятанный чарами невидимости, вдруг стал полчищами длинных змей, которые стремительно обвивали ноги визжащих Слизеринцев. Несколько учителей тоже завязли в ловушке второкурсников-Когтевранцев, отбиваясь вместе со студентами от змей и ос. Часть зала визжала, часть махала палочками, пытаясь выбраться, а часть хохотала до слёз, включая виновников.       — Профессор Гекат поняла, что это мы, — вдруг помрачнев сказал Фридрих, смотря в сторону преподавателей.       — С чего ты взял? — спросил Юстус, всё ещё смеясь над Слизеринцами.       — Не важно, просто знаю, — заторможенно ответил тот, смотря куда-то в одну точку. Лука растерянно завис: он что, читает мысли учителя?! — Чёрт возьми, мы дали им повод… уходите!       — Она поймёт, что ты чит… — осёкся Лука и нахмурился ещё сильнее: Фридрих слишком напряжённо смотрел на Гекат. — Ты пытаешь отвлечь её от нас?       — Вы о чём? — спросил Азаро, переглядываясь с Юстусом.       — Меня не отчислят, а вы уходите со всеми, — вдруг приказным тоном сказал Фридрих, наблюдая, как учителя выставляют из зала школьников. — Уходите. Я разберусь.       — Вместе заварили, вместе и отвечать будем! — твёрдо сказал Лука.       — Потом объясню, почему нет, — как-то слишком серьёзно сказал Фридрих. — Сейчас некогда. Просто поверь. Азаро, уводи его. И чтобы до возвращения Фронсака никто не видел вас!       С общим потоком, растерянные Когтевранцы покинули Большой зал, а потом свернули в другой коридор и побежали к Выручай-комнате. Азаро и Юстус даже не думали перечить брату и почти выволокли за собой Луку.       — Не понимаю! — выкрикнул он, — Почему он с нами не пошёл?!       — Это связано с тем разговором? — спросил Юстус у Азаро.       — Думаю, да.       — С каким? — спросил Лука, и братья вновь напряжённо переглянулись, всё ещё куда-то спешно ведя Луку. К Выручай-комнате?       — Фридрих знает гораздо больше нас, — сказал Азаро, — его дед, Эрнест Синглтон, готовит из Фридриха своего преемника. Он много учит его.       — Преемника чего? — тут же спросил Лука. Немного подумав, Азаро ответил:       — Особых знаний и особой магии. Министерство знает об этом — и потому у него какая-то там неприкосновенность.       — Его два года назад представили королеве, — с обидой в голосе сказал Юстус. — А мы понятия не имеем, почему именно его и что такого в нём особенного.       — Нас это не касается, — сказал Азаро. — Если он считает, что мы этого не должны знать, то…       — А ты не думал, что Фердинанда убили, думая, что наследник он? Или Дора? — резко спросил Аддерли. — Что, если им нужен Фридрих? Что если, из-за этого убьют и нас всех троих?       — Успокойся. Сейчас речь вообще не об этом.       — Он прочитал мысли профессора Гекат — и она хочет нас всех отчислить, да? — обернулся Юстус к брату, — Об этом он говорил, да? Это значит, что она тоже опасна для нас? И для него?       — Он придёт и сам всё расскажет. Сейчас просто нужно дождаться в Выручай-комнате, — как можно спокойнее сказал Фидрих. — Больше ничего мы сейчас не…       — Мы можем вернуться, — сказал Лука, послушно заходя в Выручай-комнату. — Вернуться и…       — Нет, — резко перебил Азаро. — Если Фридрих сказал нет, значит нет. Он знает, что делает. В отличие от нас.       — Хотел бы я тоже так думать, — фыркнул Юстус, садясь в кресло.       Лука пытался понять слова ребят. Что такое неприкосновенность и почему Фридрих был представлен королеве? Это что-то очень важное, только вот, что? Фридрих — как ученик арики, который должен стать следующим арики? Если так, то Лука понимает, почему друг остался. Он сам так пытался когда-то выгораживать Юлия и Лиона перед великим Кахуранги, потому что знал, что братьям влетит, а его не тронут.       Полчаса прошли почти в гробовой тишине и напряжённом молчании. Каждый думал о своём, но никто до конца не понимал происходящее. Почему они прячутся? Где Фридрих? Это простая выходка — что такого в ней страшного, что Фридрих так резко переменился и решил взять всё на себя?       — Его долго нет, — тихо сказал Азаро.       — Ждём, — ответил Юстус.       — Почему? — спросил Лука. — Что такого произошло? Почему мы должны прятаться? — Юстус посмотрел на Азаро, и тот задумчиво кивнул:       — Он имеет право знать. Но, может, дождёмся Фридриха?       — А если он не вернётся? — спросил Юстус.       — Почему он может не вернуться? — взволнованно спросил Лука. — Что происходит?       — У нашей семьи огромные проблемы, — сказал Азаро. — И есть предположение, что… — он опустил голову.       — Что это из-за того, что Фридрих слишком много знает, — закончил за брата Юстус. — Эрнест Синглтон был заместителем Министра, представителем в Международной Конфедерации Магов, а затем Верховным Судьёй Визенгамота. После одного громкого дела, он ушёл с поста и устроился преподавать в Хогвартс.       — Дед Фридриха близко знаком с королевой и, есть предположение, что он имеет отношение к её личной охране. Представление Фридриха ко двору — это, по сути, демонстрация преемника, — задумчиво добавил Азаро.       — Эрнест учит брата почти с пелёнок и говорит, что в нём особая какая-то сила. Сила, из-за которой Фридрих уже знает, когда и кем будет служить при дворе…       Дверь в Выручай-комнату открылась, и Фридрих вошёл внутрь. Его всегда безразличное лицо и сейчас не выражало совершенно ничего. И Луке на миг показалось, что случилось что-то ужасное.       — Я всё уладил, — с расстановкой сказал он, и братья шумно выдохнули.       — Что именно? — спросил Лука.       Фридрих медленно прошёл к камину и опустился в кресло.       — Профессор Гекат поняла, кто за всем стоит, — медленно начал Фридрих, и Луке на миг показалось, что перед ним не сокурсник, а кто-то гораздо старше. Но свой. — Она работает на Министра, а не на школу…       — Дина Гекат — аврор, причём довольно высокого положения, — пояснил Азаро, перехватив вопрошающий взгляд сокурсника. Фридрих кивнул и продолжил:       — Моя магия… она сильнее, чем я бы того хотел, а потому, могу, когда это надо читать и внушать мысли… — он перевёл тяжёлый взгляд на друга. — Профессор Гекат имеет указ Министерства о том, чтобы добиться твоего отчисления, Лука.       — Моего? — изумлённо переспросил Лука. — Зачем? Какое вообще Министерству до обычного школьника? — Фридрих покачал головой.       — Не обычного. До обычных им дела нет. А ты иностранец. Один из трёх, и единственный не высокого рода. Это политика. Ты — выходец новой колонии короны — а потому должен работать под тщательным присмотром, а не учиться здесь. Твои успехи в учёбе не остались незамеченными.       — Разве плохо то, что я стал хорошо учиться? — непонимающе нахмурился Лука. Друг мрачно кивнул:       — Мы с дедом недавно общались и об этом. Он считает, что магия маорийцев может быть слишком опасна для общества, а потому за каждым приезжим тщательно наблюдают. За тобой тоже. И твои успехи пугают их. Потому что война с маори была слишком затяжной — и сила была далеко не на стороне англичан. Пролито слишком много крови, гораздо больше, чем с вашей стороны, а потому короне пришлось уступить вашему королю. Это сильно задевает англичан-политиков. Все подобные договора заключались на их условиях, потому что корона всегда выходит победителем. А с Новой Зеландией выглядит всё так, словно корона сдалась и подарила право жить на своих территориях. Равные права — лишь ложь, прикрытие для заключения мира.       — Королева боится, что чужаки поймут ещё и нашу магию — и станут непобедимы? — предположил средний брат.       — Да, Азаро. Они боятся, что так маори начнут мстить короне. Но уже на наших землях и нашим оружием. И победят.       — Поэтому всех ссылают на тяжёлые работы? — спросил Лука, и Фридрих кивнул.       — Конечно. Дед и профессор Фронсак уже почти десять лет пытаются остановить это безумие, но… безрезультатно. А ещё твоя дружба с нами, точнее со мной, напрягла Дину Гекат ещё сильнее. Это моя вина, я не просчитал этот вариант… — он виновато опустил голову, и Лука разозлился:       — Rewera, что ты мог просчитать?! Нас не касается их эта политика!       — Не просчитал, что два сильных школьника однажды станут двумя сильными волшебниками, Лука, — как-то слишком взросло и серьёзно ответил Фридрих. — А это опасный для Министерства и короны союз.       — Нам всего тринадцать лет! — воскликнул Лука, но друг легко качнул головой:       — Нам уже тринадцать — и наша с тобой магия не такая, как у других. И ты это знаешь. Твоя сила и мои знания опасны для них, — Фридрих перевёл взгляд на горящий камин. Он медленно продолжил: — Мой дед — историк и политик, который постоянно занимается со мной. И не только этим. Магия. Древняя магия, переходящая по крови в моём Роду от самой Кандиды Когтевран. Наш Род — внебрачная ветвь Кандиды. Её девичья фамилия — Синглтон. И у неё родился сын до того, как она стала Когтевран…       — И ты молчал?.. — ошалело спросил Юстус. — То есть… мы тоже её потомки?.. — Фридрих шумно выдохнул и провёл рукой по столу, словно решая, говорить ли дальше. Юстус не выдержал: — Ну и дальше что? Что за сила-то?       — В браке она не была счастлива, а потому прокляла Род так, что только носители её настоящей, не известной чужим, фамилии, могли обладать её даром. Я вижу то, чего не видят другие. Вижу следы сильной магии без каких-либо чар и приспособлений. И я умею этим управлять. Поэтому сейчас Дина Гекат не вспомнит, что должна добиваться твоего отчисления.       — Ты стёр ей память? — спросил младший из братьев непривычно тихим голосом.       — Почти, Юстус. Я поговорил с профессором Фронсаком, без давления Министерства, он не допустит твоего отчисления, но если Министр решит, то… вряд ли тебе позволят доучиться до конца Лука, — Фридрих окинул взглядом братьев. — Пора заканчивать веселиться, ребята. Сегодня был экзамен на сообразительность и силу магии и…       — Что? — резко спросил Юстус, — Какой, Мордред, экзамен?!       — Да. Это были проверка от деда, и все мы её прошли, — сказал Фридрих с каким-то чересчур величественным видом, отчего Лука затаил дыхание. Неужели, Фридрих заранее всё продумал и знал? Он вынудил Луку придумать, то, что он придумал? — Пора взрослеть, Юстус. Теперь нужно много учиться. Дед хочет видеть нас и кое-чему научить, пока есть время, — он улыбнулся и посмотрел на друга: — А ты, Лука, сам придумал всё. Я просто один раз направил.       — Это из-за гоблинов? Проверка эта? Дор и Франциск погибли тоже не случайно? И поэтому мы должны много учиться, чтобы защитить себя, тебя и семейный дар? — спросил Азаро, и Фридрих кивнул.       — Да, — ответил он. — У нас есть несколько лет. Но эта война будет на нас. И именно мы должны будем её выиграть.       — Дед видел что-то? — тут же вновь спросил Фидрих.       — Да, Азаро. Это будет последняя встреча с ним. Он уходит и хочет сказать каждому из нас нечто важное на прощание.       — Я не понимаю… — помотал головой Лука. — Вообще ничего не понимаю.       — Скоро всё поймёшь, — ответил Фридрих. — Фидрих, Рэмма ничего не должна знать.       — Я должен остаться здесь? — спросил Азаро, и старший брат медленно кивнул:       — Извини. Ты успеешь ещё его увидеть. Для тебя у него особый разговор.

29 января. Дом Синглтонов

      Особняк Эрнеста Синглтона показался Луке величественным и торжественным замком, пусть и меньше Хогвартса, но от того не менее впечатляющим. Даже не верилось, что сдержанный и мрачный Фридрих всю жизнь живёт в такой роскоши. Но последняя неделя и многочасовые разговоры с Фридрихом, пока спали его братья, расставили для Луки многое по местам.       С трёх лет Фридрих был под постоянным контролем Эрнеста Синглтона, который учил его контролировать даже магические выбросы. Новые знания мальчик хватал на лету, легко всё запоминая. Магия тоже подчинялась ему, хоть и с определёнными трудностями. В отличие от братьев, углублённым образованием Фридриха занялись стоило ему научиться ходить и говорить. В его детстве почти не было свободного времени и игр.       — Я никогда не мог быть просто ребёнком, — задумчиво говорил Фридрих четыре дня назад, сидя с Лукой у окна и смотря на Луну. — Мне не позволялось играть с братьями: я должен был разбираться в истории, затем в политике. К десяти годам я уже узнал всё, что знают выпускники Хогвартса. Сейчас… я смотрю за братьями, а вне Хогвартса учу то, что положено знать Мракоборцам. Я глаза и уши двух своих дедов: Эрнеста Синглтона и Вьятта Аддерли.       Фридрих наблюдал за школой изнутри, потому что после увольнения, его дед больше не мог всё контролировать. Мракоборцы и Авроры официально подчиняются Министерству, но на деле они в случае чего поддержат Вьятта и Эрнеста, а не Министра, которого, разумеется, это категорически не устраивает, как и большую часть сотрудников Министерства. Вьятт уверен, что значительная часть из них в случае бунта гоблинов — поддержит не ту сторону. Потому что недовольных очень много, и молчат они только из-за страха попасть в Азкабан.       — Я не понимаю… — вздохнул Лука, когда они подходили к имению, — мне ты почему об этом говоришь? Я ведь вообще ничего не понимаю в политике!       — Дед уверен, что ты сделаешь верные выводы, и однажды, это в корне изменит твою жизнь. Можешь не понимать сейчас. Просто слушай и запоминай, что он скажет. Став взрослым, посмотришь этот разговор в Омуте Памяти — и тогда всё поймёшь.       Лука молча кивал, больше не пытаясь вникнуть в речь друга, которая казалась ему слишком запутанной и с сотнями неясных слов. Внутри особняк был гораздо менее величественным, но оттого гораздо более уютным, чем мог показаться вначале. Лука был здесь впервые, но чувствовал, что для него это место какое-то особенное. Словно он вернулся домой из долгого странствия и будто эти чужие люди — его давние друзья.       За огромным столом было множество людей, и детей, и взрослых, имена которых проходили мимо Луки. Его друзья знали всех хорошо, это была их огромная семья, оттого Лука первые несколько минут чувствовал себя совершенно лишним, но вскоре его так увлекли беседы с Фридрихом, Юстусом и их троюродными и четвероюродными братьями, что он совершенно обо всё позабыл, просто наслаждаясь весельем, пока его в кабинет не позвал сам Эрнест Синглтон…