Косвенные улики

Ветка перед носом Хан Джувона плавно покачивалась вверх-вниз. Уже полчаса ему хотелось чихнуть, но под сосредоточенным взглядом Ли Донсика он не решался. Еще хотелось есть, отлить и пойти погреться в машине. И послать все нахер — их ведь обоих формально отстранили от дела. Припарковались они далеко, чтобы не попасться на глаза тем полицейским, которых отправил сюда из участка Ким Чжэюн. За домом Пак Хаюн они следили пятый день и пока безрезультатно. Пак Хаюн уходила на работу рано утром, приходила вечером. Гостей она к себе не водила, в лесу не скрывалась, подозрительно себя не вела. Их учили, что среди подозреваемых наиболее бдительного надзора достойны те, кто, находясь под подозрением продолжает вести самую обычную жизнь обывателя, но в виновности Пак Хаюн Хан Джувон разуверился. Да, она была сплетницей со склочным характером. Да, ее можно было назвать бессердечной, но хладнокровной убийцей — вряд ли. Порой создавалось чувство, что Ли Донсик так в нее сцепился не из старой обиды или того, что она устроила сцену в участке, а по причине отсутствия других версий. — Гляди, — дернул его за плечо Ли Донсик. — Коллега, который ее подвозит, обычно возле дома ее высаживает, а сегодня прямо на повороте остановился. — Может, торопится, — предположил Хан Джувон. — Не понимаю, чего она на своей машине на работу не ездит. Бензин экономит? Тем временем Пак Хаюн уверенно шла в их сторону, Хан Джувон напрягся и глубже присел в траву. Неужели заметила и решила закатить скандал? Пока Хан Джувон придумывал достойное оправдание тому, почему они сидят с Ли Донсиком в кустах неподалеку от ее дома, Пак Хаюн быстро прошла мимо. Она увлеченно болтала по телефону — наверное, поэтому и вышла пораньше. Ветер донес обрывок ее разговора: — Нет, госпожа Чон, никаких новостей насчет Ёнсук. Да, я понимаю. Как только что-то станет известно, я вам сразу позвоню. Как ваш супруг и дочка? — Решила наедине поболтать с подругой, — предположил Хан Джувон. — Видно, полицейские действуют ей на нервы. — Чего это подругам переживать за ее воспитанницу, которую она ни во что не ставила? — покачал головой Ли Донсик. — “Я вам сразу позвоню”. Что за лицемерие? — Это называется вежливость, Донсик, — вздохнул Хан Джувон. — Люди интересуются, как дела у знакомых, тем более, когда у них недавно без вести пропал ребенок. Это нормально. Или это учительница из школы Пак Ёнсук? Мама ее одноклассницы волнуется? — В школе нет учительницы по фамилии Чон, — сказал Ли Донсик. — А одноклассниц О Чжихва всех опросила. Особо ни с кем Пак Ёнсук не дружила. — Кто-то из соцзащиты? Неравнодушная соседка? В любом случае ты здесь живешь, а не я. Ветер донес последнее краткое “привет вашей дочери” и голос Пак Хаюн стих вдалеке. — Госпожа Чон, у которой есть муж и дочь, — вслух пробормотал Ли Донсик. — А не Чон Чхэвон ли часом эта дама? — Кто такая Чон Чхэвон? — спросил Хан Джувон. — Новая подозреваемая? — Добрая, но мягкосердечная женщина. — И какое отношение она имеет делу? Ли Донсик вдруг вскинул палец к небу: — Ее дочка ходит в ту же школу, что и Пак Ёнсук! Только постарше, поэтому, когда опрашивали одноклассниц, на нее могли не обратить внимание. Как же ее звали… — Если у Пак Ёнсук имелась закадычная подружка, чего Пак Хаюн никому о ней не рассказала? Раз ее мать спрашивает, как идут поиски, значит, они хорошо общались. — У Чон Чхэвон муж-пьяница. Частенько провожаем его домой. Вдруг Пак Хаюн считала его дочь дурной компанией. Или сама первым делом им позвонила, убедилась, что Пак Ёнсук не у них, а полицию проинформировать забыла. — Не может она быть настолько самонадеянной дурой, — возразил Хан Джувон. — Для детей друзья — верные помощники при побеге из дома. — Надо как-то с ней поболтать, чтобы О Чжихва не узнала. — Она убьет тебя, если ты ей не расскажешь. Это важная информация! — Поехали в школу, — предложил Ли Донсик. — Тогда точно разузнаем все раньше твоего сеульского начальника. Если будет что-то важное, то я, так и быть, намекну об этом О Чжихве. — Ты ужасный человек. Поехали. Дочь Чон Чхэвон звали Чон Сумин, она была худой, как палка, и красила губы красной помадой, чтобы выглядеть взрослее. Правда и училась на класс или два старше Пак Ёнсук. Она перевела взгляд с Ли Донсика на Хан Джувона и с насмешкой спросила: — Вы точно настоящие полицейские? Чего не в форме? — Я месяц назад привозил к вам твоего в стельку пьяного отца. Хватит притворяться, что меня не знаешь. — Лучше бы и не привозили. Сдох бы где-нибудь в канаве, — мечтательно протянула Чон Сумин. — Все нам с мамкой легче! — Мы пришли поговорить не о твоих семейных проблемах, — сказал Ли Донсик. — Или отец тебя избивать начал? — Пусть только попробует! — воинственно выпалила Чон Сумин. — Деньги все опять недавно мамкины пропил. Ору было… Помер бы уже по-тихому, мы бы поплакали и не позорились. — С твоей подругой, Пак Ёнсук, произошла беда, — попытался перевести тему Хан Джувон. — Неужели ты не хочешь помочь ее найти? — Я ей говорила, что нечего ездить с кем попало. Меня дяденьки всякие часто предлагают после школы подвезти, но я лучше пешком пойду! Кто их знает, вдруг им мой батя денег должен. Хан Джувона и пугали, и завораживали ее практичность с цинизмом. — Не больно-то и хотелось, — фыркнул Ли Донсик — Что умного ты нам можешь о ней рассказать? У тебя одни деньги да мальчики на уме. Поехали, Джувон, найдем кого-нибудь, с кем Пак Ёнсук действительно дружила. После этих слов Ли Донсик развернулся и быстрым шагом пошел по направлению в машине, дав Хан Джувону знак за ним следовать. Чон Сумин продержалась где-то три минуты, а потом бросилась им наперерез, шустрая, словно белка. — Дяденьки-полицейские, погодите! — она запыхалась, но ее голос странным образом стал более звонким и детским. — Пак Ёнсук, что ли, по-настоящему пропала? — Куда она, по-твоему, делась? — В Сеул к маме поехала! — выдала Чон Сумин. — Она мне третий месяц хвастается, как ловко они придумали. — Мама Пак Ёнсук умерла полтора месяца назад, — не выдержал Хан Джувон. — В Сеуле я участвовал в ее поисках. — В дорамах всегда герой в первой серии умирает, а потом показывают его и жив живехонек, — убежденно сказала Чон Сумин. — Бабушка бате предлагала так от долгов избавиться. Пожить в другом городе чуток, а потом нас с собой забрать. — Ты дурочка или прикидываешься? — раздраженно спросил Ли Донсик. — Стали бы мы с тобой возиться, если бы Пак Ёнсук уехала к матери? — Раз такие умные, сами ее и ищите! — обиделась Чон Сумин. — Что Ли Донсик, что О Чжихва — два сапога пара. Ничего вам не скажу! Тут Хан Джувон понял, что с О Чжихвой Чон Сумин вела себя точно так же. Как вредная девица, который строит из себя самую взрослую. Выходит, Ли Донсик недооценил своих коллег? Эту версию они давно отработали. Второй раз уловка Ли Донсика с демонстративным игнором бы не сработала, надо было что-то новое придумать. Хан Джувон сунул руку в карман, достал новую упаковку жвачки и протянул Чон Сумин, та скривилась. — Мне пять лет, что ли? Вы бы еще конфету предложили. Я бы тогда настоящих полицейских позвала! — Какие сигареты предпочитаешь? — повысил ставки Хан Джувон. — Расскажешь, где может быть твоя подруга, любые на выбор куплю. — Да я не… — Чон Сумин осеклась. — Я кроме Пак Ёнсук никому не рассказывала. Откуда вы узнали, что у меня в кармане? — Догадался, — сказал Хан Джувон. — Я не собираюсь кому-то рассказывать. Хотя на твоем месте я бы бросил, пока не втянулся. — В школьном туалете за пачку сигарет можно у старшеклассниц выменять новые красивые колготки, — сказала Чон Сумин. — Но я вам этого не говорила. А так я не курю, вы не думайте! Вредные привычки Чон Сумин сейчас волновали Хан Джувона меньше всего на свете. Он чувствовал себя мудрецом, катящим на гору камень. Может, Ли Донсик был прав и ничего полезного девчонка и не знала? Больше придуривалась и трепала им нервы. — Давай так, — предложил Ли Донсик. — В следующий раз, когда твой батя сильно напьется, я не повезу его сразу домой, а задержу в участке на сутки. Протрезвеет и наберется уму-разуму. — Врете. Просто так возьмете и задержите? — За нарушение общественного порядка и хулиганство. Если хочешь, придумаю еще что-нибудь. — Не побоитесь, что батя протрезвеет, нажалуется и вас уволят? — Как уволят, так и возьмут обратно, — равнодушно заметил Ли Донсик. — Кто еще готов без выходных искать пропавших школьниц вроде твоей подружки, Пак Ёнсук? Где-то минуту Чон Сумин еще колебалась, но наконец выдала: — Главное, я уже вам рассказала. Пак Ёнсук с мамой договорились, что после похорон мама вернется и заберет ее к себе в Сеул. — Ты же не веришь, что мертвые способны восстать из пепла? — спросил Хан Джувон. — Мама Пак Ёнсук умерла. — Юридически умерла, — с умным видом возразила Чон Сумин. — Не по-настоящему! Пак Ёнсук говорила, что у ее мамы были какие-то проблемы в Сеуле. Она нашла адвоката, а тот посоветовал ей инсценировать свою смерть, купить новые документы, подправить лицо и радоваться дальше жизни. Так их точно никто не найдет! — Кто-то искал маму Пак Ёнсук еще до того, как она умерла? — спросил Хан Джувон. — Приходили в школу? Можешь, описать их? — Никто к нам не приходил, — ответила Чон Сумин. — Пак Ёнсук сама, по-моему, точно не знала, что за неприятности у ее мамы. Но, что они решили встретиться после похорон — это правда. Пак Ёнсук не стала бы зря ездить на ту заправку. Мы с ней договорились, что она мне позвонит с нового номера, когда обустроится в Сеуле и я съезжу к ней в гости! Только почему-то до сих пор не позвонила… — Мы пока все же поищем Пак Ёнсук с ее мамой, хорошо? Вдруг она села не в ту машину. — Да, с Пак Ёнсук такое вполне могло приключиться. Она постоянно влипала в разные истории — мы познакомились, когда вместе отбывали наказание. Вы на всякий случай, наверное, ее поищите, а, Донсик? — Поищем и найдем, — заверил ее Ли Донсик. — Ты иди домой, давай, а то темнеет сейчас рано. Если пропадешь без следа — искать тебя будет некому, все заняты делом Пак Ёнсук. Хотя Хан Джувон обошелся без покупок сигарет для несовершеннолетней, разговор с Чон Сумин оставил на душе осадок. С одной стороны, наивностью Чон Сумин могла соперничать с пропавшей подружкой, но все же… Что если она была права? Насколько безумна для молодой женщины была идея инсценировать свою смерть, чтобы воссоединиться с дочерью и избавиться от неприятностей? — Что, если она правда в Сеуле с матерью? — Ее мать умерла, — напомнил Ли Донсик. — И ты лично видел ее тело. — Пак Хаюн опознавала тело, но потом Пак Дауль кремировали. По крайней мере так написано в отчете. Трупа я не видел, к тому времени Ким Чжэюн посадил меня под домашний арест за драку. — В Сеуле после отстранения от дела вам продолжают приходить рабочие документы? Интересно у вас устроено. Или ты заделался хакером? — Квон Хёка попросил, — признался Хан Джувон. — Не мог отпустить это дело, пока не убедился, что ее тело не нашли, не опознали и не передали родственникам. — Выходит, твоя зацикленность на Пак Дауль — чистая правда? — Я не зациклился! Я хотел ей помочь. — А сейчас планируешь вернуться в Сеул, поскольку веришь, что она все еще жива, — голос у Ли Донсика был усталый. — Будешь вечно охотиться за призраками. — Ты меня осуждаешь за то, что я поверил школьнице и намерен все бросить ради безумной догадки? Ли Донсик долго смотрел на горизонт прежде, чем ответить: — Я понимаю. Мы похожи больше, чем ты себе представляешь, Джувон. На сборы Хан Джувон потратил весь вечер. Когда он только приехал, у него было с собой немного вещей, но вместо того, чтобы чинно лежать на полке, они перемешались с вещами Ли Донсика. Или Ли Донсик же забрасывал их по углам, когда с него снимал. Больше напоминало не сборы, а полноценную генеральную уборку. — Когда я приехал, здесь было чище. — Я боялся, что не смогу соответствовать твоим высоким стандартам, и ты уедешь. Вот и приходилось делать над собой усилие. Знал бы, ты, чего мне это стоило! Я звонил О Чжихве и спрашивал, чем выводить пятна со столешницы, а она хохотала в трубку. — Вижу, надолго твоего энтузиазма не хватило. — У всех свои таланты, — нахально заявил Ли Донсик. — Нет смысла впустую расходовать силы. — Это твои носки или мои? — Хан Джувон сравнивал между собой два примерно одинаковых на вид носка. — Или я свои оставил в Сеуле? Вроде запаковал одну пару. Хм, где-то у меня в телефоне был список! Надо свериться. — Ты как будто не планируешь сюда возвращаться, — сухо заметил Ли Донсик. — Если украдешь мои носки, я не буду в обиде. Я ведь и сам припрятал твою футболку. — Какую футболку? — озадачился Хан Джувона. — Я же все их забрал. — Мог бы подарить мне одну на память, чтобы обнимать ее холодными одинокими ночами. Пока она еще хранит запах твоих духов. — Я не пользуюсь духами. Ты и этого не знаешь? — Ты не романтичный. — Ли Донсик положил руку ему на подбородок: — Знаешь, как положено проводить вечер влюбленным перед долгой разлукой? — Мы полицейские, — Хан Джувон по очереди разжал его пальцы, чтобы не отвлекаться. — Я выясню, что случилось с Пак Дауль, и вернусь в Манян. Не драматизируй. Я… Все время чувство, что я что-то важное забыл. — Забыл, — с этими словами Ли Донсик отобрал у него носки. Сразу оба. Его теплое дыхание защекотало ухо, а рука полезла под пояс домашних штанов. — Это. Вот Это. И еще вот это — тоже твое. Или мое? Как бы не перепутать. Путь от Сеула до Маняна был не самый дальним, но дорогу вдоль побережья восстанавливали после недавнего тайфуна, на объездной собирались пробки. Только пассажирские автобусы пропускали без очереди. Хан Джувон планировал выехать на рассвете. Тайфун! Если Пак Ёнсук уехала в Сеул, то это и ее должно было притормозить. Надо обследовать все заправки, кафе и туалеты по дороге. Вдруг кто-то видел, как она выходила из машины или автобусы на стоянке. — Ты витаешь в облаках, — сказал Ли Донсик. — Хотя обещал провести вечер со мной. — Ты обещал помочь мне собраться, а не отвлекать! — Разве я не помогаю? — Ли Донсика прикусил мочку его уха. Хан Джувон выгнул шею. — Тебе хорошо со мной, признай это? А то я заебался играть в эту дурацкую игру — “куртизанка отвлекает от дел ученого мужа”. — Какая из тебя куртизанка. Ты озабоченная лисица в человеческом облике, — засмеялся Хан Джувон. — Ох, не смеши. Щекотно! Носом Ли Донсик ткнулся ему подмышку. Вскоре выяснилось, что это обманный маневр, чтобы залезть под футболку и облапать. Хан Джувон не возражал и с легкостью расстался с домашней футболкой. Первый камешек, упавший с вершины горы, часто влечет за собой лавину. Стоит раз дать слабину, как становится трудно отказывать себе в чем-то. Реши Ли Донсик ногтем вскрыть его грудную клетку, чтобы забрать себе сердце, Хан Джувон бы не стал спорить. Пожалуй, это была бы приятная смерть. От предвкушения близости чаще забилось сердце. Ли Донсик случайно носом ткнулся ему в живот. Это разбудило внутри незнакомое теплое чувство. Расхотелось уезжать. Вот бы остаться здесь навсегда. Преисполнившись в своем коварстве, Ли Донсик поцеловал и подул на низ его живота. По телу пошли мурашки, кровь прилила к паху. От возбуждения бросило в жар. Переход между нежностью и вожделением был таким коротким, что Хан Джувон его не заметил. — Хочу, — севшим голосом пробормотал Хан Джувон. — Хочу тебя. Очень. — Больше не торопишься? — подразнил его Ли Донсик. — Может, носки еще запаковать? Или О Чжихве позвонить, узнать, как продвигается расследование? — Пошли в кровать, — позвал Хан Джувон. — Сейчас. — А если за это время кого-нибудь убьют? — с деланным беспокойством спросил Ли Донсик, продолжая гладить его живот и бедра, и изредка целовать. — Не замучает совесть? — Трахни меня. Я завтра уеду в Сеул. Тебе нечего терять, если мне не понравится. — Давай сначала я тебе отсосу, а ты в благодарность, не задавая вопросов, сделаешь, как я попрошу. Справишься? — Смотря насколько хорошо отсосешь. Ли Донсик спустил с него штаны, одарив шлепком по заднице. Хан Джувон вспомнил, как сам спешно его раздевал в коридоре и у него пересохло во рту. Ох, неудивительно, что Ли Донсик тогда неправильно его понял. Как это можно было понять иначе? Неутоленное желание закипало внутри, будто вода в котелке с рисом. Ли Донсик великолепно выглядел на коленях. Хан Джувон бросил на него короткий взгляд из-под ресниц и прикусил губу. Сейчас он бы не посмел утверждать, что “совсем не хочет” или “как-нибудь обойдется”. — Делай, как знаешь. Только поскорее. Губы Ли Донсика растянулись в улыбке. Если по утрам он обычно спешил на работу или хотел отоспаться на выходных, то сейчас решил устроить шоу. Он еще раз чмокнул Хан Джувона в пупок и облизнулся так, как будто они снимали домашнее порно и где-то за тумбочкой стояла камера. Хотя зритель у него был всего один, да и тот уже сходил с ума от желания. — Не тяни, Донсик. Член Хан Джувона качнулся вперед, но Ли Донсик придержал его за бедра. С выводящей из себя сосредоточенностью он достал и надел на Хан Джувона презерватив. Хан Джувон сам придумал это правило, но впервые оно его раздражало. Ему хотелось прямо сейчас. Толкаться в этот насмешливый жаркий рот, а не смотреть порно в замедленной съемке. — Ты ведь понимаешь, что последний раз должен быть самый лучший, Джувон? Чтобы запомнилось. — Готов спать с тобой, пока нам обоим не надоест. — Вряд ли это может надоесть, — хмыкнул Ли Донсик. — Когда ты так на меня смотришь. Раньше минет был для Джувона краткой кульминацией или баловством, когда вы оба до конца не проснулись и хочется чего-то быстрого и расслабленного. Или передышкой в постели. Дежурно приласкать ртом или рукой того, с кем приятно просыпаться — это было естественно. Приятная небольшая услуга. Хан Джувон постепенно привык к этому, как чистить по утрам зубы или пользоваться чистыми белыми полотенцами, похожими на отельные. Сейчас взгляд Хан Джувона был затуманен. То, что это действительно мог быть последний раз, делало ощущение острее. Хан Джувон схватил Ли Донсика за волосы, чтобы окончательно пасть в темную бездну, где убийства, расследования, все рациональное переставало существовать. Где не требовалось ни объяснять, ни просить. Где мир состоял изо рта, а теперь и пальцев Ли Донсика внутри. Единственное, чего он не понимал, почему Ли Донсик до сих пор его не трахнул — видят боги, как сильно Джувон его хотел, — но попросить означало сложить слоги в слово, отделить ощущения от себя, а себя от ощущений. Было ли это возможно? Пальцы Ли Донсика изогнулись, язык быстро облизал головку. Словно на американских горках Хан Джувон прокатился вверх-вниз, правда, на настоящих аттракционах ему никто никогда не отсасывал. Хотя Ли Донсик бы не побоялся. Он охотно шел на все, о чем бы Хан Джувон его ни просил и на то, о чем еще не просил вслух, но всегда хотелось попробовать. Это сводило с ума. Возможно ли было когда-нибудь расстаться и запросто выкинуть его из головы? — Блядь, — кончив, Хан Джувон сполз спиной по стене. — Ебануться. Как ты это делаешь? — Ты молодой, пылкий и влюбленный, — пожал плечами Ли Донсик. — Это твое воображение, твои желания. Ты все с собой делаешь сам. — Неправда! Я никогда… “Никогда так никого не хотел”, — Хан Джувон решил не договаривать эту фразу, чтобы Ли Донсик не зазнался. — Могу тебе принести водички попить прежде, чем мы продолжим. Хан Джувон смутился и признался: — Не уверен, что способен на многое прямо сейчас. — Сильное возбуждение бы тебе только мешало, — сказал Ли Донсик. — Поэтому я и сделал так, чтобы ты не отвлекался и точно сделал, что обещал. — Ты хочешь, чтобы я кого-то убил? — спросил Хан Джувон. — Или помог тебе спрятать труп? — Я хочу, чтобы ты меня выпорол. Ремнем. Но для подстраховки надень на меня наручники, а то мало ли. Хан Джувон открыл рот, но вспомнил, что обещал молча сделать что угодно, о чем Ли Донсик его попросит. Просьба была странная. Если Ли Донсику нравились подобные вещи, зачем еще “подстраховка” с наручниками. Он хотел, но боялся в последний момент передумать? Или как? Хан Джувон же не собирался всерьез его избивать. — А… ну, — протянул Хан Джувон. — Наручники у тебя есть? Глупый вопрос к полицейскому. Разумеется, Ли Донсик достал служебные, пусть и несколько потрепанные. — Это списанные. Мы с Пак Чончжэ забрали себе по паре на память, когда вместе проводили инвентаризацию. Крепления немного расшатались, но на один раз их хватит, — сказал Ли Донсик. — Ремень тебе тоже одолжить? — У меня есть. Хан Джувон не понимал, насколько далеко ему нужно будет заходить в этой игре, поскольку никогда никого не порол. Детей у него не было, а ему самому подобное не нравилось. — Тебя самого хоть раз физически наказывали? — Меня в детстве отдали в британскую частную школу. Очень строгую. Поэтому, наверное, Хан Джувона и не тянуло повторять печальный опыт. Ему хотелось спросить: “Донсик, нахрена ты это затеял? Лучше бы ты меня трахнул, что ли”. — Давай вполсилы от того, что ты помнишь? — предложил Ли Донсик. — И концом без пряжки, а то у меня дела в городе завтра. Какой предусмотрительный! Хан Джувон прищурился, когда подходил к шкафу и вытаскивал из брюк ремень. Он выбрал ремень помягче, из натуральной кожи, покрутил его в руках. — Сначала наручники, — напомнил Ли Донсик и подставил ему руки. Защелкнулось легко, Хан Джувон подумал, что враки это были про расшатавшиеся крепления. — И не трогай меня, пока не закончишь. — Как я тебя тогда выпорю? — Не дрочи мне, — переформулировал Ли Донсик. — Даже если я начну умолять. — Если это БДСМ, разве не положено завести стоп-слово? — припомнил все, что слышал на тему Хан Джувон. — Ты уже согласился и завтра уедешь в Сеул. Чемодан собран. Что ты теряешь, если мне не понравится? Разумно было сначала установить правила, а не идти у буйной фантазии Ли Донсика на поводу. Но завтра утром Хан Джувон действительно уезжал, если Донсику хотелось именно этого, каким бы диким оно не казалось — почему нет? В крайнем случае, Хан Джувон мог и не возвращаться в Манян. Или вернуться и сделать вид, что произошло недоразумение. — Но, если тебе что-то не понравится, я остановлюсь, — пригрозил Хан Джувон. — Давай стоп-словом назначим “Минчжон”. — Иди на хер! — Ли Донсик задергался в наручниках, словно захотел ему двинуть. — Спятил? — Кан Джинмук? — Уверен, ты сам разберешься, что к чему. — Ложись на кровать. Там мне будет удобнее. “И тебе тоже будет удобнее” — чуть не сказал Хан Джувон, но вместо этого взял две подушки — одну подложил Ли Донсику под голову, другую под задницу. Ему одновременно страшно было причинить Ли Донсику боль и не хотелось обидеть, неправильно исполнив просьбу. Одно дело ударить кого-то в драке, в запале, когда адреналин уносит крышу, другое — вот так. Когда человек тебя попросил и непонятно, что с этим делать. Действительно ли это могло быть приятно? Во время столкновения с британской частной системой воспитания Хан Джувону что-то ни разу не было. Начал Хан Джувон с того, что аккуратно провел пальцами по белой коже. Выдавил на них немного крема. Слегка сжал, словно собирался делать массаж, разминать затекшие мышцы. От волнения руки едва не дрожали. — Чего мнешься-то? — приподнял голову с подушки Ли Донсик. — Или зассал? — Иди ты! — вырвалось у Хан Джувона. — Сам бы попробовал! — Ты бы тогда через пять минут сбежал куда глаза глядят. Я хочу остаться приятным воспоминанием, а не поводом ходить к психотерапевту, Джувон. — Это труднее, чем я думал, — признался Хан Джувон. — Сколько раз надо? — Сколько раз тебя наказывали в детстве? — Откуда я знаю, сколько раз тебе надо? — не выдержал Хан Джувон. — Это ты меня попросил! И сидеть, между прочим, на жопе завтра тебе. — Ты слишком рационально к этому подходишь, — заметил Ли Донсик. — Тебе меня жалко? Не стоит. Или ты плакал, когда тебя наказывали в школе? Поэтому сейчас и не можешь ничего сделать? — Нет. — Неужели ты был хорошим послушным мальчиком? Батя давал им столько денег, что никто не решился хорошенько тебя отодрать? — Я как-то угнал на берегу лодку и планировал уплыть на ней в Корею, меня поймали и наказали, — вспомнил Хан Джувон. Странно, что тогда это было обидно, а сейчас не вызывало эмоций. — Не в этом дело. — Любишь меня? — спросил Ли Донсик. — Ну, давай, скажи наконец, как есть. Жить без меня не можешь, мечтаешь каждое утро просыпаться с моим хуем во рту. Скучно. Тебе же первому это надоест, когда найдешь себе кого-нибудь ебанутее, симпатичнее и моложе. Ты валишь завтра в Сеул! Вот и вся твоя любовь, а? Пальцы Хан Джувона сжались в кулак. Весь крем, что он выдавил на ладонь в нелепой попытке массажа, хотелось засунуть Ли Донсику прямо в рот, чтобы не нес что попало. — Хорошо. Раз ты этого хочешь. Ремень со свистом рассек воздух, чтобы удариться о покрывало. Руки больше не дрожали. Поле зрения сузилось. — Ха, опять не вышло? — Ли Донсик снова повернул к нему голову. В первый раз Хан Джувон примерялся, оценивая силу и скорость. Во второй действовал более уверенно, но недостаточно — ремень едва задел кожу, не оставив следа. — Что-то слабовато. Ничего не почувствовал. Третий и четвертый удары вышли посильнее, но на Ли Донсика не произвели впечатления. Хан Джувон действительно никогда этого раньше не делал. Он помнил только как удары ощущаются на спине и заднице, не наоборот. — Так и будешь миндальничать? Хан Джувон ударил почти в полную силу, но в ответ опять получил насмешки: — Хватит нежничать. Ты мужик или нет? Болтовня Ли Донсика не раздражала, а утомляла. Хан Джувон переступал через себя, а Ли Донсику лишь бы над ним потешаться. Вот ведь зараза! Еще никто не жаловался Хан Джувону, что у него слабый удар. Ни в секции, ни на тренировках. Ни, тем более, его бывший сеульский напарник. — Не разговаривай, а то язык себе откусишь, — посоветовал Хан Джувон. — Неудобно будет мне отсасывать. Десять быстрых хлестких ударов последовали друг за другом. Ли Донсик впервые не стал подкалывать. Он шумно выдохнул воздух через рот и лбом уткнулся в подушку. — Эй, Донсик, — позвал Хан Джувон и наклонился к нему, рукой огладив поясницу. — Ты в порядке? Ли Донсик заерзал, но молчал. Когда Хан Джувон сунул руку ему под живот, то заметил возбуждение. Ли Донсик не врал, прося не дрочить. У него реально стояло с этой херни. Сам Хан Джувон не мог определиться. Было странно, но и отвращения он не испытывал. Ведомый смутной догадкой, он кончиком ремня провел по разгоряченной коже. Это был не удар, а скорее напоминание о нем. Возможность повторения. Считалось ли это лаской? Ли Донсик приглушенно застонал в подушку: — Еще. Хан Джувон снова ударил и повторил семь раз. Кожа на заднице Ли Донсика покраснела, как помидор. Какой была их конечная цель? Стоило ли доверять Ли Донсику в том, что он знает хоть в чем-то меру? Не избивать же его до полусмерти в надежде, что он от этого кончит? Ли Донсик мог, это в себе Хан Джувон сомневался. Да глупости! Не собирался он избивать Ли Донсика до полусмерти. Это была игра — волнующая и опасная, но игра, как когда они ловили преступников или препирались на заданиях. Жажда адреналина, который перестал вырабатываться другими способами. В следующий раз Хан Джувон отмерил всего пять ударов, но постарался нанести их так, чтобы они стоили предыдущих. Ли Донсик заметался на простынях и выругался, но неразборчиво. Нравилось ему или нет? Наверное, да. Иначе бы не просил "ещё". Было ли ему этого достаточно? Наверное, нет. Зато Хан Джувону хватило. Пот ручьем струился у Ли Донсика по спине, Хан Джувон наклонился и слизал его языком. Случайные касания перешли в быстрые поцелуи. Он бездумно выцеловывал узоры у него на пояснице. Никак не мог оторваться. Ему нравилось это гораздо больше, чем причинять боль. Или дело было в контрасте? Хан Джувон был возбужден гораздо сильнее, чем готов был себе признаться. “Донсик спятил, а я вместе с ним”, — рассеянно подумал Хан Джувон. — Не буду трогать, — вслух пообещал Хан Джувон. — Трахну. Раздался скрежет натянувшихся наручников — Ли Донсик, очевидно, забыл о них. — Если ты не против, — добавил Хан Джувон и понял, что опять выбился из образа человека, поровшего только что любовника ремнем. — Трахну так, что будешь локти кусать, когда я уеду. На прощание. Молчание он счел знаком согласия. Дальше было проще. Хан Джувон пытался действиями выразить то, что ему не удавалось словами. Ну и хрень же нес сегодня Ли Донсик. Да с кем Хан Джувон бы еще согласился — так? С кем можно было пойти на что угодно? Кто доверял ему настолько? Кого хотелось поцеловать и придушить от нежности? Прежде, чем применить смазку по назначению, Хан Джувон размазал ее по алым полоскам от ремня. Если заживляло внутри, почему бы не заживлять снаружи? Он отвлекся от поцелуев и попытался оценить нанесенный ущерб. Хан Джувон не был медиком. Ли Донсик ничем не выдал, какой у него болевой порог. Существовал ли он в реальности или это как заглядывать в бездонную пропасть? — Упрямый идиот, — прошептал Хан Джувон. — Все тебе мне нервы трепать. Ли Донсик приподнялся на локтях и искоса на него посмотрел. Волосы у него растрепались, но взгляд был шальной, как когда Хан Джувон отвесил ему сразу десяток ударов. У Хан Джувона сорвало крышу. Он вбивался в Ли Донсика, пока не начал задыхаться от выбранного темпа. Он три раза укусил его за плечо — синяк налился ярко-лиловым. Он понял, что забыл о презервативе, только когда кончил внутрь, но вместо того, чтобы смутиться, хлопнул Ли Донсика по заднице, глядя на то, как вибрация передаётся по его телу, а сперма вытекает наружу. Ли Донсик издал звук, больше подходящий подстреленной в лесу птице, чем человеку, и излился на простыни. Хан Джувон наклонился и расстегнул на нем наручники, но Ли Донсик несколько минут лежал, обессилевший, с поднятыми вверх руками и пялился в пространство. Прежде, чем Хан Джувон успел узнать, все ли хорошо, Ли Донсик повернулся: — Никогда не делаешь то, о чем тебя попросили. — Тебе это во мне и нравится. Хан Джувон лег на спину и рассеянно провел пальцами по подбородку Ли Донсика. Они были близки и одновременно бесконечно далеки друг от друга, как галактики в разных квадрантах вселенной, и с каждым мгновением гравитация раскидывала их все дальше друг от друга.