Часть первая. Пульс пробуждения

      Я уже и забыл, когда в последний раз так внимательно разглядывал полки в магазине.       Конкретно сейчас передо мной стояли две совершенно одинаковые пластмассовые бутылки: полупрозрачные, заводские, с запаянными крышками и с почти одинаковыми этикетками.       Почти.       Мне нужна была вода. И вот такое дело… Хотя нет, лучше обо всём по порядку.       Проснулся я так же, как и уснул: поджав руки к груди, упираясь лбом и полусогнутыми ногами о спинку дивана. Спина ныла, шею неприятно покалывало, но стоило только потянуться, как ощущение зажатых мышц прошло. Даже как-то слишком быстро.       Я снова вышел в лоджию, отодвинул створку и посмотрел на пасмурное небо. Сперва не понял, как оно здесь может быть затянуто тучами, но потом вдруг в голове словно сложился пазл — это не облака, это свет от панелей купола: голубовато-серый, предрассветный.       Интересно, как вообще устроена эта система освещения? Насколько знаю, ни одна из ламп не может дать настолько различный спектр, да у купола светилась вся его поверхность. Я бы ещё понял, если у него были точечные источники света, как, например, прожектор на вершине моего дома или фонари вдоль дорог. А иначе… Проектор?       Нет, правда, любопытно же!       Окно в лоджию соседа было закрыто. Странный он человек, конечно… Где-то в середине ночи сквозь сон я услышал звук закрывающейся створки. Видимо, тогда он и ушёл.       Вчера вечером у меня не оставалось ни моральных, ни физических сил на то, чтобы изучить своё жильё. Сейчас же, кое как найдя выключатель и щёлкнув им, я внимательно окинул комнату взглядом.       Диван-кровать бежевого цвета, мягкое кресло с каштановой обивкой из синтетической ткани возле низенького стола с мутной столешницей и планшетом на нём — материал, кстати, совершенно точно не стекло, но и не пластик — чёрная тумбочка в дальнем углу рядом с дверью в лоджию. В стене было углубление, явно для чего-то предназначенное, но сейчас в розетке находилась пломба, а на побелке — едва заметные тёмные следы и шероховатости.       В другой половине комнаты, расположенной ближе к выходу из апартаментов, я разглядел раковину, шкафчики вдоль стены и… плитку. С холодильником, внутри которого хоть шаром покати. Более того, что кухонная плита, что холодильник также были отключены от электричества и, по-видимому, пломбы на гнёздах для подключения мог снять только рукоположенный мирянин из конклава.       — Вряд ли бы потребовалось обесточивать бытовую технику таким образом, если бы ты не уходил далеко и надолго, да, Мельхиор? — вполголоса спросил я у своего отражения в конфорке.       А ведь и правда, одними из первых сообщений в планшете являлись строчки о том, что последняя синхронизация с сетью была два месяца назад.       Земных месяца. Кто знает, сколько дней длится год на этой планете.       В шкафчиках под мойкой и рядом с плитой ничего не нашлось. Разве что поискав в самом крайнем отсеке, я нашёл складные стулья без какой-либо маркировки и бутыль с вязким гелем. Запах щипал ноздри, а насыщенный зелёный цвет заставил хмыкнуть.       Ради интереса пустив воду из крана и удостоверившись, что она идёт, я капнул в мойку из бутылки и полюбовался на вспузырившуюся пену, которая нехотя сошла в сток.       Ясно, моющее средство. Судя по тому, что одно на все «апартаменты» — универсальное.       Нет, в целом, не так страшно, как могло бы показаться на первый взгляд. Жить можно. Всяко лучше, чем с кем-нибудь делить пространство, а так даже очень и очень напоминает квартиру-студию. Хотя… Надо бы что-то решить с пломбами на розетках. Или узнать, почему все гнёзда опломбированы и чем мне это грозит.       Свет в ванной комнате горел. Я тихо выругался сквозь зубы: надо было выключить, зуб даю — и вновь посмотрел на своё нынешнее лицо.       Недовольная физиономия и непричёсанные, взъерошенные во все стороны волосы придавали мне диковатый вид, однако сон пошёл на пользу: избавил от раздражения в глазах да и как-то привёл в чувство, что ли. Взгляд, по-крайней мере, теперь казался осмысленнее вчерашнего.       — Живём, Мельхиор! — хмыкнул я и машинально достал зубную щётку.       Задумался. Включил воду, набрал в ладони и пригубил.       Отражение в зеркале скривилось и сплюнуло вместе со мной в раковину. Нет, привкус у воды не чувствовался, но вот какая-то откровенная муть на языке оставалась. Такая, что пить воду из-под крана, как я это делал у себя дома, не стал бы.       А потом я вспомнил, что вода в городах-ульях проходит очистку от примесей и рециркулируется до тех пор, пока не превращается в токсичную гадость, от которой кожа слазит только так, после чего по всему телу пробежали неприятные мурашки.       Чёрт возьми, почему я так легко забываю, что нахожусь не в своей квартире, а в Вархаммере?       Впрочем, химического ожога от этой воды у меня не возникло ни сейчас, ни вчера, когда пришлось умываться. Да и глядя на ванную сбоку от меня… Похоже, как минимум в этом районе города Маарат водоснабжение не хуже, чем в любом из городов Земли начала третьего тысячелетия. Однако делать нечего: мне всё равно требовалась чистая вода, еда на день и какие-никакие предметы обихода. Ту же расчёску я нигде не нашёл, хотя вещь нужная.       Ах да… если магазин я вроде бы видел ещё вчера, когда искал свой подъезд, то мусорок — нет. Тоже важный вопрос, как здесь устроен вывоз мусора. Не может быть не устроен, поскольку если оставить всё на самотёк, то любой город за очень короткое время превратится в зловонную клоаку.       С такими мыслями я нашёл относительно подходящую кофту для улицы и покинул квартиру, едва не забыв как личный идентификатор, так и планшет.       — С добрым утром, попаданцы, — криво улыбаясь своим мыслям, хмыкнул я, запихивая «смартфон» и карточку в карман. — Не забывайте о своих личных вещах.       Нет, надо бы поменьше говорить сам с собой. Наедине ещё ладно, но если в компании кого-либо… Бог-Император знает, чем мне это отзовётся.       Снаружи по коридору уже ходили люди. Многие из них в униформах направлялись к лестницам, другие в относительно неформальных прикидах — к лифтам по центру этажа.       Замок на двери тихо пикнул после проведённой карточки и я, для гарантии толкнув дверь, кивнул — она не открывалась. Вот и отлично.       Смешавшись с толпой, я зашёл в лифт с очередной группой и сразу же занял место в углу. Решётка закрылась и кабина… коробка двинулась вниз. Сквозь промежутки между прутьями возникали и пропадали неровности лифтовой шахты, провода и даже выщербины на стенах, а также цементные блямбы, кое-как закрашенные поверх побелкой.       Мы ехали как-то слишком долго для спуска на этаж ниже. Я вдыхал этот сухой воздух, в котором плавали оттенки химических ароматов и тонкие нотки машинного масла, когда лифт наконец дёрнулся и замедлился, показав за решёткой вторые двери внутри шахты, а за ними — холл в подъезде.       Со скрежетом обе створки открылись и выпустили нас на первый этаж прямиком к дверям на улицу. Возле информационного табло беседовали жильцы, тут и там ходили спешащие люди, возле остальных лифтов и выходов с лестниц толпился народ, мешая друг другу. Гул неразборчивых голосов вызвал призрак головной боли, отчего я потёр висок и не обращая ни на кого внимание пошёл к выходу.       Значит, все лифты здесь везут на конкретный этаж, а не по всем сразу. И, видимо, на первые десять, а то и двадцать этажей подняться можно только по лестницам. Как-то не совсем рационально, пожалуй, хотя глядя на то, сколько здесь народа… Хех, всё равно не понимаю этой логики.       За прошедшие минуты небо почти не изменило свой цвет. Слабый ветер поднимал сухую пыль, которая оседала на мои ботинки и края штанов, фонари продолжали гореть, навевая воспоминания о пробежках ранним утром.       Большинство прохожих что из моего, что из соседних домов шли вглубь жилого района, а вовсе не на трассу, с которой я ночью пришёл. Достав планшет и посмотрев, что к чему, я понял: большинство остановок челночных маршрутов начинались из центров местных шестиугольных ячеек, образованных жилыми домами. Магазины, к слову, располагались с внутренней стороны зданий.       Так, стоп, что такое челночные маршруты?       «Движение без промежуточных остановок, обычно до пересадки на другой общественный транспорт», — недоумённо вспомнил я, хотя ещё секунду назад казалось, будто это не моё знание.       Неужели память оригинального Мельхиора?       Впрочем, так стало яснее. Выходит, горожане сначала добираются до монорельсовых веток на специальном транспорте, а оттуда уже разъезжаются по своим работам.       В этом был смысл.       Лениво разглядывая разных людей, насколько позволял сумрак, я обошёл по тротуару дом и едва не присвистнул, глядя на автостоянку по центру шестиугольной площади. В крупные автобусы тонкими ниточками заходили жители соседних домов, мои собственные соседи, и время от времени какой-нибудь из автобусов закрывал двери и выезжал, разворачиваясь вглубь района на его центральную магистраль, если верить отметкам на карте.       Только один автобус из десяти, за которыми я проследил, пока шёл к магазину, направился к улице Семидесяти пяти гвардейцев. А вот личные машины покидали стоянку в том направлении только так. Хотя личные ли, тот ещё вопрос.       И вот глядя на всё это, я невольно вспоминал родной город. Обычные панельные дома, детские площадки, скверы, деревья вдоль дорог, светофоры… И рекламу, которая нет нет, но бросалась в глаза.       Любительский стадион возле школы, учебка пожарников, памятник с танком времён Второй Мировой, такой же памятник-самолёт рядом с казармой, статуи солдат на центральной площади, театры и широкие тракты… Автозаправки, от которых летом так сильно пахло бензином, обшарпанные склады на другом конце города, целые ангары, куда помещалось несколько логистических компаний.       Да уж. Всё вперемешку. Мой город… Да что там, все города, в которых я побывал, воспринимались как нечто живое, меняющееся, но не идеальное, конечно же. Среда обитания для людей, созданная их же руками и поэтому несущая в себе их характер, частичку души, что ли. Даже в современных жилых комплексах с высотками бывают зелёные насаждения и отдельные места для досуга. А вот здесь…       Нет, глупо надеяться встретить живое дерево или настоящую землю. Разве что снаружи города. Наверно. Вдобавок вся окружающая функциональность в архитектуре и тот мельком увиденный ритм жизни горожан — это всё вновь напомнило мне, что в Вархаммере чья-то конкретная жизнь ничего не значит.       Меня подавляло всеобщее равнодушие и серость, что неба, что зданий, что лиц. Эти люди живут по инерции, по заведённому порядку, и мне… мне придётся так же?       А что я могу? А я разве могу пойти против этого бытия в Империуме Человечества?       Конечно же не могу. Потому что как только пойду — меня сметёт нахрен. А я хочу выжить. Сначала хотя бы просто выжить, а всякие высокие материи — это потом.       Лишь в последнюю секунду удержался от того, чтобы произнести вслух промелькнувшую мысль и послушать свой — чужой — голос. «На голодном пайке не до философии, друг мой».       Ага, верно, лучше закусить трупными батончиками да выпить рекафа. Рекаф хотя бы вкус имеет.       Яркий свет от магазинных ламп заставил меня сощурить глаза, когда я приоткрыл дверь и зашёл внутрь. К удивлению, людей в нём оказалось немного, да и у всех был вид таких же бездельников, как и у меня.       Есть ли здесь вообще выходные дни…       Мой взгляд упал на стеллажи, выставленные параллельно друг другу, и проскользил по наименованиям рядов. Вместо понятных слов или картинок на стеллажах были напечатаны аббревиатуры, так что пришлось смириться с идеей исследовать торговую точку целиком.       Ах да, тележек или корзинок на входе не нашлось. Похоже, посетителям приходится полагаться только на свои собственные руки или решать вопрос с транспортировкой самостоятельно. Пакетов тоже не будет?       На полках первого стеллажа стояли полураспечатанные коробки и со скупыми надписями разных цветов. «Корм. конц. 20%», «Крас. конц. 15%», «Прод. пайк. 30%» и другие. Достав одну из упаковок из коробки, я посмотрел на очень стилизованную аквилу и на нечто похожее по фактуре на маринованные оливки под вакуумным слоем шершавой оболочки. Разумеется, никакими оливками это быть не могло: «Продуктовый паёк войсковой сбалансированный, 30% баз-потребностей».       Пакет из другой коробки был подписан иначе: «Концентрат пищевой красный, 15% баз-потребностей».       Во втором ряду на полках были уже другие коробки и, впервые за всё время, на них помимо надписей отчётливо проступали рисунки. Стилизованные, как и аквила, но очевидно рекламные: печенье, соломенные палочки, кексы, сдоба… Десять процентов, пять, семь, восемь с половиной — скорее всего, так обозначалась энергетическая ценность. В таком случае, армейский пищевой паёк был самым калорийным из всего, что было на этих полках. Хотя… Таковым он пробыл недолго.       «А вот и сахар, — беззвучно присвистнул, увидев увесистые упаковки в третьем ряду. — Надо же, сто пятьдесят процентов от базовой потребности… Точно о калориях речь. О, а вот и соль. И… хм, пищевые красители? Вкусовые эссенции? Белковый текстурат?»       В целом, ассортимент товаров напоминал таковой в обычном земном магазине. Но только напоминал.       Однотипные упаковки, скупая маркировка, да и общее впечатление не столько магазина, сколько склада — всё это не шло ни в какое сравнение с мельком замеченными торговыми секциями и павильонами в Nord Plaza. Там ощущалась дороговизна и элитарность, вот там было разнообразие, а не это всё.       С другой стороны, здесь также присутствовали разные позиции как из еды, так и из напитков. Но в большинстве своём на каждую категорию товаров приходился один, максимум два вида продуктов. Вот тебе «изделие хлебное консервированное 7% баз-потребностей» и «изделие хлебное консервированное 3,5% баз-потребностей». Вот тебе «продукт со вкусом и ароматом грайли 3,3%», а вот «продукт со вкусом и ароматом одореи 4,5%». Что за вкусы и ароматы такие? Не знаю. Мельхиор вот тоже, похоже, не в курсе.       А вот чего было много, так это разных контейнеров с водорослями и субпродуктами. Причём не только с ними, но и с готовыми блюдами. Водоросли здесь как будто заменяли сою — из них делали и пасту, и что-то похожее на сыр, и целые прессованные листы… и шарики, которые я сначала с икрой перепутал. Был бы на Земле, сказал бы, что под роллы.       Так что набрав себе немного еды чисто на пробу (тот армейский паёк тоже взял — если в нём не будет трупного батончика, тогда деньги на ветер), я наконец подошёл к стойкам с бутылками и попал в видимое затруднение.       Дело в том, что… Здесь унификация сыграла очень дурную шутку. Каждая из бутылей отличалась от другой только надписями на этикетках, но при беглом осмотре ни на одной из них не было написано «вода питьевая».       Что на первом стеллаже, который я прошёл от стены до стены. Что на втором — везде на этикетках меня встречали аббревиатуры, вызывающие лёгкий нервный тик.       Я кое-как разобрался со своим планшетом, но не мог теперь найти чистой воды. Бред, просто бред.       Мимо меня прошёл посетитель магазина, остановился и, переложив из рук подмышку покупки, взял одну из бутылей с полки.       «Ай, была не была».       — Хэй, да-да, ты, — я хмуро привлёк его внимание.       — А-э? Что? Что надо?       — Что скажешь насчёт… этого, — я махнул кистью и показал на бутылку, которую он взял. — Пить можно?       — А… А-а-а, понял. Да сойдёт. Я вообще другое люблю, но сейчас только такой завоз. Выбирать не из чего. Слишком газированная, а вкус такой себе.       — А просто воды здесь нет?       — Воды? — он явно озадачился, поднял глаза вверх, и почесал переносицу. — Хм, да вроде бы есть импортная в соседнем ряду, но… хрена с два она импортная. Всю воду на наш уровень с водостанции берут. А раз так, зачем переплачивать? Фильтр себе возьми и из-под крана отстаивай.       — Я подумаю. А где именно в соседнем ряду?       — А, ну так обойди и посмотри бутылки в самом нижнем ряду. Импортные так и подписаны. Хотя опять же…       — А я их и не заметил, хе. Спасибо.       — Ну как знаешь, — он пожал плечами, — фильтр тебе дешевле обойдётся. Вот в том отделе посмотри, — он показал рукой в соседнее помещение и пошёл по своим делам. Я же стал искать воду.       Вообще, его совет был весьма к месту, но что-то мне подсказывало, что мне не хватит рук донести всё до своей квартиры. Да и проблемы надо бы решать по мере их поступления.       С другой стороны, мне всё ещё надо докупить расчёску, а её в продовольственном отделе не нашлось… Может, действительно фильтр посмотреть? Интересно, сколько он может стоить?       И тут я понял, что всё это время на товарах не было ценников. Меня это озарение застало в тот момент, когда я присел на корточки перед нижним рядом бутылок с аббревиатурами, в которых точно было что-то про воду.       Сколько стоит всё, что я набрал? Хватит ли мне денег расплатиться?       Смешно, вчера я о таком и не заботился: ни когда на вокзале покупал «шаурму», ни когда в кафе обедал и заодно ужинал. А ведь в кафе, да при торговом центре цены должны быть запредельные для обычного чернорабочего. И ничего же не ёкало, чёрт возьми!       Ну… да, я тянул привычки из прошлой жизни, я ещё не знал, что нахожусь в Вархаммере, но… Кто же такие технологи?       Прошлая жизнь… Это я хорошо сказал.       Не особо вдумываясь, взял бутылку наугад и быстрым шагом направился на кассу. Расчёска и фильтр подождут.       На кассе за широкой стойкой из валиков стоят небритый и молчаливо читающий толстую книгу мужчина лет тридцати. Короткий ёршик его волос едва-едва скрывал бледную кожу головы, и вместе с пухлыми щеками его лицо казалось приплюснутым овалом. Впрочем, оранжевая накидка поверх чёрной майки ясно выделяла его среди всех, кого я раньше видел в магазине.       — Хм? — он отвлёкся от книги, отложил авторучку и передвинул калькулятор поближе к кассе. Я как завороженный проследил за этим священнодейством — устройство напоминало пищущую машинку, из которой выползала желтоватая лента с расчётами. — Тару считать?       — Да, — машинально кивнул, отчего-то услышав слово «пакет», и недоумённо моргнул.       Кассир достал крышку с кольцом, от которого отходил прозрачный цилиндр с толстыми стенками, и стал в него перекладывать мои покупки, попутно сверяя их с записями в уже другой книге за его стойкой. О её наличии я узнал по тому, как продавец шелестел страницами.       Ожидание затягивалось. Я с тоской вспомнил, как легко можно было купить что-либо в магазинах рядом с домом. В любом, даже в самом страшном, в подвальном помещении, был банальный сканер штрихкодов. Просто навёл на штрихкод, пикнул, оплатил…       Вдруг кассир замер. Он посмотрел на войсковой паёк, который до этого лежал под водорослями, на меня, потом снова на паёк и аж наклонился в мою сторону, оперевшись руками о валики:       — Мельхиор, ты, что ли?       — Э-э-э… А ты меня не узнал? — судорожно стал думать, что сейчас было и что будет.       — Святые гвардейцы, не узнал! — мужчина аж разулыбался. — Такую волосню себе отрастил, не здороваешься, взгляд совсем взрослый… Тебя столько времени не было, ячейку твою опечатали, вот я и думал, что тебя вниз спустили. Ха!       — Ха-ха, — вымученно улыбнулся в ответ. — Да вот я с первого уровня вчера только вернулся, по…       — В смысле?!       — По командировке меня туда посылали.       — По… чему?       — По работе. Задание от конклава такое было. Сам понимаешь, отказаться или что-либо ещё никак нельзя.       Судя по лицу, знакомый Мельхиора намертво завис. Я даже щёлкнул перед его лицом пальцами, на что он вздрогнул и покачал головой:       — Едва верю, но ты же не шутишь, да?.. Не, не шутишь. Только не такими вещами. Надо же, отправить тебя на первый уровень… Но, стало быть, с возвращением тебя, Мельхиор. Паёк на праздник себе взял, как посмотрю. О, ты постой, не уходи. Я сейчас… — мужчина достал ключ, подошёл к шкафу позади себя, открыл его железную дверцу и достал оттуда… консерву.       Самую обычную консерву, которую я по старой памяти ни с чем другим перепутать не мог.       — Вот, смотри. Импортный товар из Ниобела. Деликатес из промысловой акватории. Такое только верхним на стол подают, — он протянул мне жестяную банку, на ребристой поверхности которой стоял штамп с рыбой, а на крышке находилось кольцо, — наш поставщик ограниченную партию перекупил, так что… Возьми себе тоже. Если не хватит, я в долг запишу, ну ты знаешь.       — Ты просто хочешь быстрее их раздать, пока не испортились, да? — я усмехнулся, но сам для себя неожиданно услышал лёгкую грусть в голосе.       — Ха-ха-ха, угадал! Но не раздать, а продать. И только самым надёжным покупателям.       — Раз так говоришь… Сколько с меня?       Он записал что-то в книге, стал быстро печатать на калькуляторе и сказал:       — За все покупки плюс консервированная рыба… тысяча сто семь маров. Можешь отдать половину, вторую занесёшь с начала меся…       — Картой примешь?       Продавец вскинул брови:       — Какой именно? Подожди, ты можешь оплатить всё сразу?       Я достал карточку, с которой платил всё предыдущее время, и с каменным выражением лица протянул её кассиру.       Он посмотрел на меня аналогично:       — Ты уверен?       — Я же работал на нижнем уровне не за бесплатно. Предыдущие транзакции проходили без проблем.       — Это что-то на вашей технолингве? — с сомнением пробормотал кассир, но карточку из моих рук принял. — Подожди пока, я к когитатору обращусь.       Обращение к когитатору у него заняло столько же времени, как и всё моё ожидание до этого.       В какой-то момент в висках снова засвербело от резкого еле уловимого писка, на который, похоже, никто кроме меня не обращал внимания, однако в глубине души я оставался совершенно спокоен. И когда знакомый Мельхиора протянул мне карточку обратно и положил консерву в контейнер, провернув крышку и закрыв его горловину, мужчина выглядел ещё более удивлённым, чем в самом начале.       — Знаешь, а вот теперь я верю, что ты побывал внизу, — он дал мне покупки и поглядел на следующего покупателя, который похлопывал ладонью по коробке на товарной ленте. — Дух когитатора одобрил запрос по твоему идентифу сразу и точно не в долг. И до выплат начала месяца день ещё… Я рад за тебя, парень, — он снова улыбнулся. — Приходи ещё.       Кое-как распрощавшись с ним, я вышел наружу и посмотрел на заметно поголубевший купол.       Вроде бы и немного времени провёл в магазине, но на парковке автобусов уже не оставалось, как и прохожих. И фонари погасли.       Размышляя над встречей в магазине, я добрался до своего этажа и, скинув пакет на столешницу рядом с мойкой, перевёл дух.       Как же интересно, когда окружающие люди тебя знают, а ты — никого. Неприятное чувство беспомощности, если честно…       Распаковав и положив всё, что нужно было, в холодильник, я оставил на столе только консерву с рыбой, армейский паёк и бутылку с водой.       Вместе с ней вышел в лоджию и, отодвинув створку, выглянул наружу.       С такой высоты мне открылся прекрасный вид на шоссе Семидесяти пяти гвардейцев, за бетонным огражением которого располагались похожие шестидесятиэтажные дома, но в отличие от наших, они были простыми бетонными коробками с одинаковыми рядами окон. За ними где-то в центре уровня, если я правильно всё понимал, на фоне купола торчали небоскрёбы, некоторые из которых прямо упирались в искусственное небо.       Что слева, что справа — большую часть города закрывали соседние жилые здания. Ни тебе административный район увидеть, ни церковь Бога-Императора, ни Nord Plaza, который, по меркам улья, находился в двух шагах от этого сектора.       В окне соседней лоджии показалось движение и створка съехала в сторону. В ней появился мой сосед с пачкой сигарет в руках.       При свете наступающего дня его шрам бросался в глаза. Рваный, бугристый, начинавшийся на левой щеке и заканчивающийся у виска, по пути миновавший ухо — он выделялся на бритой половине головы бледными в сравнении с его смуглой кожей рубцами.       Навскидку соседу можно было дать лет за сорок пять. В волосах проскальзывала седина, аугментированная кисть скрывалась под рукавом и не давала понять, какой части руки он лишился. Взгляд — отстранённый, совсем немного не дотягивал до того самого «на две тысячи ярдов».       А ещё пачка сигарет в его здоровой ладони… палочки лхо.       Образ ветерана имперской гвардии сложился моментально.       — К тебе заходили из депгражданта.       Я не сразу понял, что этот хриплый голос принадлежит моему соседу. Выглянув в окно, я увидел, как он зажигает сигарету и затягивается.       — А?       — К тебе заходили из департамента по делам горожан, — так же хрипло и не глядя на меня повторил экс-гвардеец. — Приходили в начале предыдущего месяца и этого. Я сказал, тебя нет, ты на работе. Они будут завтра, — он снова затянулся и выдохнул клуб дыма. — Постарайся никуда не исчезнуть на этот раз.       — Благодарю, — только и произнёс я, но сосед как будто сделал вид, будто меня не слышит.       Ну и ладно, и на том спасибо.       Я с силой открутил крышку с бутылки и отхлебнул.       Пузырьки защипали язык и ударили в нос, а от неожиданности я закашлялся.       Твою мать.       Как же я ненавижу газированную воду, кто бы знал.