Часть первая. Пульс пробуждения

      — Так, ладно, я тебя понял. Пожалуйста, работай. Кхм, о, дух машины, услышь мою просьбу и разблокируй термина… А, уже не нужно, он сам отвис, спасибо.       Наверное, стоило бы заняться изучением планшета после завтрака, но я захотел совместить приятное с полезным и теперь пожинал плоды своего решения.       На столе стояла открытая консерва и лежал распакованный армейский паёк. Признаюсь, со столовыми приборами просчитался: был свято уверен, что они находятся в каком-нибудь из шкафчиков рядом с мойкой, поэтому есть пришлось, сперва вымачивая галету из пайка в соке, а потом и вовсе доставать куски рыбы ножом и стараться ничего не запачкать.       Поначалу пробирала лёгкая оторопь, ведь я по сути впервые ел инопланетную рыбу, однако на вкус она оказалась чем-то средним между сайрой и тунцом. Все сомнения как рукой сняло — я похожие консервы каждую неделю брал в магазине у дома, ну а то, что продукты неземные… Раз местные едят, то и я смогу.       Кроме галет или чего-то на них очень похожего в пайке нашлись и батончики, однако их чёткий мясной вкус с овощными вкраплениями полностью опровергли мои ожидания. М-да, не трупные, однозначно не трупные… Но как бы то ни было, я съел только один из трёх, а уже чувствовал себя сытым.       Сильно не хватало чая. Вместо этого приходилось грустно пить газировку.       Вот она, сила привычки. Даже в другой мир за мной перешла. Я был готов хоть снова в ту кафешку съездить, лишь бы снова выпить кружку напитка, так похожего на чай.       Хм, а видел ли я в местном магазине коробку с рекафом?.. Надо будет поискать в следующий раз. Ах да, точно, мне же не в чем воду кипятить, да и розетки опломбированы. Но, пожалуй, всё это не к спеху.       Вскрытая консерва, два батончика, упаковка галет и пахнущее фруктами желе в пакетике — всё это лежало на одной половине стола, а на второй светился экраном планшет.       Может, есть и одновременно сидеть за терминалом по меркам Механикус является святотатством, ведь как можно ублажать свою плоть в присутствии духов машин и святых механизмов, но я понимал две важные вещи.       Первая: здесь никаких Механикус не было.       Вторая: моё представление о Механикус — набор стереотипов и фактов разной степени правдивости. Я же целенаправленно кодексы той фракции не изучал, и хотя уже встречался с их косвенными следами присутствия в городе-улье, лично ещё никого не видел.       «И, надеюсь, не увижу», — промелькнула непрошенная мысль и я понял, что непроизвольно хмурюсь и сжимаю губы.       Моё отражение, едва различимое за зелёными строками текста, как будто на мгновение зажило своей жизнью. И мне это сильно не понравилось.       Впрочем…       А, впрочем, была и третья вещь: я хотел разобраться в моём «археотеке». Вчерашний успех окрылил и внушил надежду, что я, дитя современного информационного века, смогу разгадать секреты устройства или хотя бы уверенно им пользоваться. Но хрен там плавал.       Единственное, что мне удалось понять, пока я слепо тыкался в разные строки — в этой операционной системе не было разделения на исполняемые и текстовые файлы. Проще говоря… каждое наименование в отдельной строке могло оказаться как обычным текстом, так и полноценной программой, которая запускалась на весь экран и не давала мне ничего сделать до тех пор, пока не загрузится до конца и не обработает мой запрос.       И калькулятор, и некая среда для трёхмерных изображений, и видеопроигрыватель… С зацикленным повтором литании умилостивления духа машины, от которой завис уже я. И всё это без каких-либо навигационных клавиш на экране, как я привык, и без иконок сворачивания в системный трей или закрытия. Однако что программы, что текстовые файлы закрывались, стоило только нажать на любую из кнопок сбоку на корпусе.       Какие уж тут Окна, какой Мак… Эта операционная система для меня совершенно незнакома. Я лишь кое-как смог вернуться обратно к карте города, которая так и оставалась отмасштабированной на уровне жилого массива, и закончил знакомство с планшетом. Нужно собраться и, наконец, привести себя в порядок.       И придумать, чем сегодня вообще заниматься.       Будучи в ванне и с зубной щёткой в руках, я услышал фантомный электронный писк, который вбуравился в уши параллельно с дребезжанием из комнаты.       Сплюнув и прополоскав рот уже подвыдохшейся водой, быстрым шагом вернулся к столу и поднял упавшую с него консерву. Хорошо, что в ней ничего не оставалось.       Планшет вибрировал не останавливаясь, но электронный звук к тому моменту прекратился. Я перекинул полотенце через плечо и провёл тыльной стороной пальцев по экрану. Вибрация прекратилась и появилась зелёная надпись:       «Системное уведомление!       Технолог IV ранга Мельхиор Амадеус, вам предписано явиться в поднадзорный конклав для подачи отчёта до истечения текущих суток.

Сигнатура уведомления: лексмеханик-инспекторум Инвин Цибус».

      Я закрыл сообщение, но таймер остался висеть в верхней части экрана. Вот те на…       Значит, явлюсь, у меня как будто выбор есть. Чует моя задница, что если проигнорирую, то последствия не заставят себя ждать. Только сперва этот конклав вообще найти бы…       Я снова открыл карту города и стал двигать её пальцами.       Казалось, будто планшет мне сочувствует. М-да, ну и дела. Не было печали, так на работу вызвали. А что у меня за работа — я ни сном, ни духом.       Поскольку мне требовалось выйти в город по делам, я взял ту самую форму, в которой заявился вчера домой. Сперва накинул поверх майки, но поглядел на себя в зеркале, засомневался и надел под комбинезон уличные штаны и лёгкую не то ветровку, не то худи, при взгляде на которую снова промелькнули ассоциации с чем-то армейским.       Взял планшет и карту, вышел из квартиры и спустился по лестнице на первый этаж. По пути увидел, как мои соседи приносят мусор в помещение напротив лифтов и сбрасывают его в мусоропровод. Миленько… Повезло заметить. Не хотел бы из квартиры сделать свалку.       Впрочем, пока спускался по лестнице, я продолжал поглядывать в планшет и разыскивать нужный мне адрес. В конце концов, карта его показала, но именно моей заслуги в этом было мало. Просто в один момент психанул от того, что у меня ничего не получается, и случайно задел пальцем таймер, после чего карта сама переместилась по городу и сфокусировалась именно там, где было надо. Вдобавок список рейсов отдельным файлом вывелся.       Как стало ясно, монорельсовая ветка, на которой я вчера добирался от Светлопольской до Торгового проспекта 15, относилась к внутреннему транспорту и была закольцована, позволяя таким образом объехать весь уровень, не выходя из вагона.       Были и другие маршруты, но они меня не интересовали. Особенно те, что вели на другие ярусы города-улья. Ну а разного наземного транспорта… Автобусы, маршрутки, даже такси — конечно, назывались они немного иначе, но привычный к земным реалиям я продолжал их называть по старому — их здесь хватало. Правда, некоторые ходили только по два раза в сутки…       Обо всём этом я раздумывал уже в вагоне, слушая приглушённый гул магнитных катушек. Здания за окнами сменяли друг друга, жилые кварталы проносились за кварталами… Ехать нужно было всего лишь полчаса, совсем недалеко.       В один момент однотипная застройка вдруг резко кончилась и монорельс пронёсся над огромной автомагистралью, по которой нескончаемым потоком ехали самые разные машины. Взгляд проследовал по крышам легковушек и фургонов, по грузовым тягачам, перевозящим контейнеры, мимо указателей и съездов на эстакады ниже, и вдали я снова увидел центральные шпили, слегка подёрнутые дымкой. Ещё мгновение — и однотипные коробки жилых домов сменили высотки, похожие на американские небоскрёбы середины двадцатого века.       Я вздрогнул. Почти такие же окружали храм Экклезиархии. Вдруг ошибся направлением поезда?       Монорельс затормозил и остановился на станции, вплотную примыкавшей к одному из высотных зданий.       Воздух здесь заметно отличался — в нём было больше химических запахов, едва уловимых, но ощутимых. Видимо, несло с близкой трассы.       Люди спускались со станции к обширным пешеходным переходам, которые многоуровневой сетью опутывали весь этот офисный район. Я даже подошёл к ограждению и посмотрел с края вниз — везде, куда хватало глаз, находились платформы, лестницы и колонны, которые поддерживали всю эту инфраструктуру. А также группы прохожих в почти одинаковых костюмах.       Здравый смысл подсказывал, что сейчас людей на улицах немного. Вот ближе к концу дня, когда из окружающих небоскрёбов повалит народ — тогда да, здесь будет не протолкнуться.       Мне увиденное что-то сильно напоминало, но что… никак не мог поймать мысль. Я совершенно точно где-то видел такую планировку! И нет, вряд ли в книгах по Вархаммеру.       От станции к нужному мне зданию пришлось добираться примерно час. Я успел пожалеть, что сел на монорельс, а не на такси, так как во всех этих спусках от пролёта к пролёту было легко потеряться. Конклав же находился как раз рядом с шоссе в самом низу этого архитектурного ужаса.       Сияние искусственного неба с каждым последующим спуском тускнело. Слабо горели указующие знаки и мерцали лампы рядом со входами в здания и на несущих колоннах. Но даже при таком освещении нашивки на комбинезоне каким-то образом бликовали — я замечал скачущие светлые пятнышки. Поэтому, когда наконец я спустился в самый низ к основанию небоскрёбов, то встретил ночь среди дня — очутился в высоком, примерно с современный дом, туннеле, наполненном тёплым оранжевым светом придорожных фонарей.       Запах резины и выхлопных газов, обдувающий лицо ветер, росчерки проезжающих машин и река горящих фар — всё это было таким знакомым, родным, что я не удержался от улыбки. Правда, она сразу же погасла, стоило мне увидеть наконец нужный мне конклав.       Он расположился вдоль проезжей части. Его строгие готические шпили от асфальтированной площади и до бетонного потолка освещались мощными прожекторами жёсткого ртутного света. Из стен выходили огромные трубы, которые частью погружались в землю, а частью впивались в стены ближайших небоскрёбов. Разделённый на чёрную и белую половину череп в огромной шестерне молчаливо и бесстрастно взирал на людскую суету, а на обширной площади рядом с вотчиной Механикус стояли самые разные автомобили: и лёгкие, и грузовые, и чем-то напоминающие пожарные машины или полицейские автобусы, совмещённые с бульдозерами.              Я, пожалуй, был готов увидеть что-то такое. Но не был готов к тому, что этот странный высокий писк, который я раньше слышал только время от времени, теперь звучал постоянно и становился сильнее с каждым новым шагом, приближающим меня к конклаву.       Что это?       Что?       Почему этот звон мешает мне соображать? Почему мне так тяжело сконцентрироваться, почему я не могу отстраниться от него?       «Боюсь, мне не следовало сюда приходить», — мельком подумал я, но сжал зубы и уверенно подошёл к дверям, не обращая внимания на разных людей в гражданском.       За входом меня ожидала сканирующая рамка и просто нестерпимый гул… но только в этот раз человеческих голосов. И что интересно, внутри стен конклава преследующий меня ультразвук почти пропал. Мне прямо полегчало.       Я выдохнул, помассировал глаза и огляделся.       Этот огромный зал отчасти напоминал таковой на монорельсовом вокзале, но только отчасти. По стенам тянулись пучки кабелей, от которых неприятно гудело в голове, вдоль потолка ярко сияли выпуклые лампы. Споря с ними, по углам горели самые настоящие лампады. Лёгкая примесь озона и ладана щекотала ноздри.       Вдоль двух боковых стен, окрашенных в белый, находились приёмные окошки и очереди, которые медленно двигались вперёд. Получившие свои пять минут консультаций и направлений люди покидали их и переходили с выданными бумажками по направлению к лестнице напротив входа. К очень широкой лестнице. На ней в ряд бы человек пятьдесят поместилось, а так они поднимались поодиночке, как ползающие жуки. А ещё по углам зала стояли… сервиторы.       Если чуть раньше, несмотря на шестерёнку у входа, мне показалось, что я попал в филиал Адептус Администратум, то увидев их, я сразу и бесповоротно понял — здесь правят Механикус. И от зрелища, как бессознательное человеческое лицо, похожее больше на восковую маску, переходит в объёмный роботехнический корпус, из которого торчат грубо усиленные экзоскелетом конечности, сжимающие то ли болтеры, то ли стабберы с шоковыми посохами, я вдруг запаниковал.       На меня накатила волна неприкрытого ужаса, от которого дыхание спёрло, а в глазах потемнело. К счастью, я стоял возле стены и меня не повело в сторону. Но даже в этом мраке белое человеческое лицо без проблесков разума буквально выжигало сетчатку.       «Мельхиор, это ты боишься сервиторов или я?» — через силу отвёл взгляд и глубоко вдохнул. Мурашки, волнами пробегающие по телу, потихоньку ослабели и отпустили.       «Похоже, что мы оба».       А сервиторов ли вообще…       Внезапная печаль схватила за сердце. Я с большим трудом не скривился в гримасе, но взял себя в руки и подошёл к приёмному окну, потому что… не знаю, что мне ещё оставалось?       — Кто толкнул? — раздражённо спросил один из стоявших и, заметив меня, резко сбавил тон: — П-приношу извинения, господин технолог. Проходите.       Остальные также пропустили без проблем — я прошёл сквозь очередь, как нож сквозь масло.       За приёмным окном сидел человек средних лет, над которым, как мне сперва показалось, парил сервочереп. Но бросив взгляд повнимательнее, увидел, что череп был вделан в стену и из него торчал раструб громкоговорителя.       Жуть. Но наконец-то хоть что-то из каноничного Вархаммера.       Не дожидаясь реакции клерка, я подал через окошко свою идентификационную карту.       Человек в серой хламиде и с тонкими мозолистыми пальцами принял её, вставил в терминал и стал стучать механическими клавишами. В такт им в моих ушах снова раздалась электронная морзянка и я задержал дыхание.       Не хватало снова войти в ступор, как раньше.       — Технолог четвёртого ранга Мельхиор Амадеус, вас вызывает техножрец-инспекторум Инвин Цибус. Пропуск подтверждён, лифт вызван. Проходите, — безэмоционально проговорил собеседник, достал мою карту и вставил её в прорезь сбоку от себя.       Секунда, и казавшаяся монолитной белая, едва ли не пластиковая стена отъехала в сторону, открыв моему взгляду короткий коридор, освещённый голубоватым холодным светом и платформой в конце.       Меня не пришлось упрашивать или повторять дважды. Мимоходом забрав торчащую из стены карту и не оборачиваясь на шум сервоприводов позади, я ступил на подъёмник.       Капсула из непрозрачного материала закрылась. Почти без звука она начала подниматься в неизвестность и только сейчас я выдохнул. Весь тот коктейль из эмоций вдруг выцвел, стал несущественным. Даже смешным.       Я и впрямь подумал, что мне не стоило сюда приходить? Это же вотчина Адептус Механикус! Боже, сколько же здесь всего интересного! И я, как технолог, имею право сюда приходить! Если только не буравящий барабанные перепонки и сдавливающий виски звон, я бы, наверное, смог полюбить это место.       «Доклад», — услужливо напомнил самому себе и моментально испортил настроение.       Из одной крайности, м-мать, в другую. От ужаса к восторгу. Со мной явно не всё в порядке. Для меня такие перепады не характерны.       «А для Мельхиора?»       Вот блин, хороший вопрос. Но вроде бы тоже нет… Но что я о нём вообще знаю?       Что я знаю о теле, в котором заново осознал себя?       …Почти ничего.       Лифт плавно остановился и я вышел в просторный коридор, в котором кроме меня никого не оказалось.       — Окей, и куда мне дальше? — я хмыкнул и достал планшет.       Отражение в нём было со мной полностью солидарно: всё происходящее неуловимо напоминало самое начало появления в городе-улье, когда единственным проводником по нему стал сей археотек. Потому и ехидно щурилось.       Нажал на кнопку. Появилась карта района и ничего больше.       Я страдальчески закатил глаза к потолку. Если всё было бы так просто!              Планшет завибрировал.       Я сразу же резко посмотрел на него… и увидел внутри экрана трёхмерную стрелку, которая показывала вперёд. Вперёд по коридору.       — В очередной раз словно читаешь мои мысли. Как ты это делаешь?       Техноартефакт закономерно промолчал.       Поглядывая на него одним глазом, я миновал стену с газоразрядными лампами, внутри которых плясали всполохи. Стрелочка не меняла направления.       Как ни странно, никто мне по дороге не встретился. Безлюдная техническая коммуникация… В том же торговом центре хотя бы люди работали, а здесь — никого. Ни в коридоре, ни в его ответвлениях, ни на лестницах… нигде.       За одной из арок заметил посреди круглого зала большой чёрный куб. Он меня чем-то заинтересовал. Я остановился и пригляделся: по нему змеились вертикальные металлические полосы и обвивали толстые кабеля.       На куб со всех сторон падали голубоватые отблески экранов, часть из которых словно висела в воздухе — их терминалы, если они и были, пропадали в полутьме. Но это всё, что мне удалось разглядеть, прежде чем усилившийся гул в голове чуть не отправил меня в нокаут.       Я прислонился к стене и зажал нос — в него изнутри словно игла вонзилась.       Так, в предыдущий после этого у меня пошла кровь… Только не снова!       Планшет вдруг включился. Я глянул на его экран с красноречивой надписью: «Синхронизация с сетью. Ждите…» — и удивился:       — В смысле, только сейчас?       Корпус устройства вдруг потеплел, а изображение… поломалось. Половина экрана осталась с надписью, а вторая превратилась в мешанину символов и пикселей.       — Эй, ты чего? Только живи, умоляю. Хорошо?       Нервно убрав его в карман, я поднял взгляд вверх и увидел кабели, которые тянулись по всему потолку и заходили в главный зал конклава.       С чего я взял, что это главный зал? А вот потому что.       Минуту спустя неспешным шагом — и я наконец остановился перед окантованной железом дверью. Над ней красноречиво висела шестерёнка с черепом Адептус Механикус. Свисающие с потолка провода вокруг неё переплетались и проходили за стену. Выглядело всё так, как будто в той комнате сплетались информационные потоки, циркулирующие по конклаву, а то и вовне его.       Снова спонтанное озарение?       Рядом с дверью находился громоздкий терминал с множеством различных разъёмов. Его монитор светился зелёным и торчали два громкоговорителя-динамика.       Повинуясь наитию, снова взял свою идентификационную карту и вставил её в прорезь на уровне груди.       Писк. Тонкий. Перезвон разной тональности.       Кажется, я потихоньку начал понимать закономерность.       — Доступ разрешён, — механически пролязгало устройство и почти сразу же добавило другим, более человеческим голосом: — Мельхиор Амадеус. Входите.       Во рту моментально пересохло.       Бог-Император, Омниссия, если вы меня слышите, умоляю, не дайте мне провалить это испытание.       Я непроизвольно и вымученно усмехнулся. Ох, не ждать мне от них помощи…       Дверь нехотя отодвинулась, пропуская в кабинет. Сразу же из узкой щели послышались щелчки, механический стрёкот и другие звуки. Ну, была не была!       Я зашёл внутрь и, скользнув взглядом по проводам и кабелям, соединяющим все серверные стойки друг с другом, встретился глазами с хозяином кабинета — с одетым в белый балахон с багровым подбоем по контуру техножрецом, за спиной которого туда-сюда сновал механодендрит и передвигал тумблеры на панелях.       Один глаз техножреца оставался человеческим. Второй заменял окуляр, который врезался в плоть грубой и массивной аугментацией. Сухие жилистые руки буквально летали над клавиатурами, а пальцы стучали по клавишам.       Гудела печатающая машина, выплёвывая заполненные готическим шрифтом листы. Гудели сетевые шнуры, передающие терабайты информации. Гудела вентиляция, которая нагнетала в комнату свежий сухой воздух с ароматом благовоний. А ещё болезненно гудела моя голова, сдавливаемая со всех сторон ультразвуковым писком серверных стоек.       И этот писк был… настоящим.       Собранные здесь когитаторы не просто связывались друг с другом по локальной сети. Они как будто общались друг с другом.       А мне казалось, словно я шагнул в пропасть, не зная, есть ли за спиной планер.       — Технолог четвёртого ранга Мельхиор Амадеус по вашему вызову прибыл, — сказал я, встав перед рабочим столом лексмеханика.       Тот ни на секунду не отвлёкся от своей работы, но я ощущал его неприятно оценивающий меня взгляд. И, определённо что-то выяснив, он резко и командно произнёс:       — Требование. Назвать время пребывания на уровне 2-А.       «Отвечай. Быстро».       — Полные сутки.       — Род деятельности на уровне 2-А?       — Приехал на монорельсе. Вернулся домой… Поправка, провёл по запросу инспекцию в Nord Plaza. Вернулся домой после инспекции.       — Отчёт по инспекции?       — Нарушений не выявлено.       Лексмеханик вгляделся в невидимый мне экран:       — Уточнение: в логах есть запись об инспекции логист-когитаторного хаба на станции Светлопольская.       — Верно. Полную инспекцию не проводил. Нарушение было выявлено сразу. Оператор отсутствовал на рабочем месте. На него возложена епитимья, — отбарабанил как на духу.              — Одобрение. Отсутствие на рабочем месте — оскорбление Духов машин. Выбранное наказание?       — Передал на рассмотрение вышестоящим лицам.       — Корректно. Наличие дополнительной информации?       — Нет, отчёт о своих действиях после возвращения полный.       Лексмеханик едва заметно кивнул:       — Отчёт принят.       Он убрал руки от клавиатур, встретился со мной взглядом и вдруг резко спросил:       — Причина возвращения на уровень 2-А?       — Не знаю.       — Требование. Уточни.       — У меня не было инструкции оставаться на уровне 1-Б.       — Вот как? — внезапно по-человечески отреагировал техножрец, нажал что-то у себя на клавиатуре и достал механодендритом папку с прошитыми листами.       Не переставая печатать, он пролистал её механической конечностью и поднёс к своему лицу.       — Мельхиор Амадеус приписан к поисково-обслуживающей экспедиции под руководством суб-магоса Аттано. Самовольное возвращение из экспедиции приравнивается к одностороннему отказу от взятых обязательств, — он посмотрел на меня. — Односторонний отказ от взятых обязательств инициирует процедуру лишения сана, технолог четвёртого ранга Мельхиор Амадеус. Требование: подтверди факт осмысления.       Я сглотнул вязкую слюну.       — Подтверждаю, — хрипло выдохнул, глядя на едва ли не по-птичьему острое лицо Инвин Цибуса.       Техножрец протянул руку.       — Требование: сдать инфодеск и идентификационную карту.       Секунда, другая… Пока до меня наконец не дошло:       — Что, простите?       — Мельхиор Амадеус, тебя лоботомировали? — техножрец внезапно повысил тон. — Повторю: сдать инфодеск и идентификационную карту.       Ощущая лютый холод, я достал из кармана планшет и карточку. В экране устройства отражался растерянный, ничего не понимающий молодой человек с незнакомым лицом.       «Почему? Почему я должен тебя отдавать? Как я могу тебя отдать? Нет! Это неправда!»       Однако я молчаливо протянул планшет и карту моему… теперь уже бывшему начальнику.       Лексмеханик тем временем перечислял:       — Приказ: рабочую униформу отнести адептам-логистам. Дождаться адепта с идентификационной картой. Процедура лишения сана завершится после твоего выхода из конклава. Все привилегии технолога аннулированы, статус рукоположенного мирянина снят. В течение пяти часов изменения будут внесены в общие базы данных Механикус. Предупреждение: попытка воспользоваться прежними привилегиями до истечения указанного времени привлечёт к ответственности перед Омниссией и Адептус Механикус.       Он забрал отпечатанный принтером лист и вложил его в папку к остальным.       Дверь позади меня открылась.       — Мельхиор Амадеус. Приказ: покинь помещение.       Я услышал тяжёлые шаги позади меня.       — Приказ: сопровождение мирянина до логистов; ожидание младшего адепта в общем зале до передачи карты горожанина; сопровождение до выхода из Конклава. Санкция на применение силы при попытке сопротивления на любом из этапов, — похоже, это Инвин Цибус сказал тому, кто только что зашёл в помещение, после чего вернулся к клавиатурам и возобновил их бесконечный перестук клавиш.       Тяжёлая ладонь легла на моё плечо. Я обернулся. На меня смотрел облачённый в грязно-серую робу сервитор с многоокулярной маской вместо лица. И он был выше меня на две головы.       Медленно, чтобы не сорваться на бег, я… шагнул к двери. Потом ещё раз и ещё раз, вдохнул и выдохнул, обошёл сервитора и оказался в коридоре. Дверь закрылась сама. Лексмеханик остался внутри, а сервитор… он встал сбоку и наклонил голову, сверля взглядом многочисленных визоров.       — Что ж… Веди к логистам, — совершенно убито пробормотал я.       Я не слышал ничего. Вообще больше ничего. Ни гула, ни писка, ни того, как лексмеханик стучал по клавишам, оставшись в кабинете позади.       Во всём мире остался только я один. Без планшета, который, внезапно, успел стать для меня настолько важным и нужным.       Смешно сказать… а ведь я к нему даже успел привязаться.