Часть первая. Пульс пробуждения

      — Ты куда пропал?       Я меланхолично отпил рекаф и прислушался к бессвязным оправданиям за соседним столиком:       — Так ведь… договаривались… Ждал тебя…       — И вообще, я разве тебе говорила, что хочу сюда? Почему ты постоянно делаешь то, что хочешь?       «О-о-о, скандал намечается», — тихо хмыкнул, поглядывая на ссорящуюся парочку.       За то время, что я сидел в кафешке, её посетило много разных людей, но вот чтобы такие… Их можно было назвать богемой. И на мой взгляд, вся эта показная ругань им нужна была только чтобы внимание окружающих привлечь. Знаю таких людей, которым это нравится.       Вот прямо сейчас они помирятся, девушка вызовет официанта и закажет из меню половину десертов, которых здесь подавали, а парень, повздыхав, оплатит из своего кармана её каприз…       — Между нами всё кончено! — она бросила на стол некий буклет и ушла, чуть не сбив с ног работника кафе.       Парень попытался выскочить за ней, но ему путь преградил охранник на входе и за ручку отвёл к платёжной зоне.       Пфф, дурацкая улыбка, брысь с лица. Ты что на нём забыла?       Снаружи тем временем вечерело. Мягкий голубоватый свет находящихся по центру улицы пирамид становился теплее, отчего ощущение заката только крепло, однако купол оставался бело-голубым. Интересно, а если бы он так же приобретал цвета заходящего солнца, то как бы выглядел город?       Как…       Вспомнилось, как я однажды попал вечером в грозу. Пока стоял на остановке и ждал автобус, ливень прекратился, тучи разошлись, а следом всё вокруг стало изумительно красным. Солнечные лучи отразились от нижних облаков и создали такой сказочный вид. Жалко, фотографий не осталось.       Вот так, наверное, и выглядел бы. Что зимой, когда тучи отбрасывают на сугробы тусклый и оранжевый свет электрических огней, что тем вечером, когда закат горел не только на небе, но и по всей округе — так необычно было понимать, что здесь только я один знаю, каким может быть мир снаружи. Да и вообще, какой была Терра…       «Вот только это знание никак тебе здесь не поможет, дружище», — беззлобно усмехнулся и поглядел на часы.       Уже семь вечера, восьмой час вовсю идёт. Если друг не появится к девяти, то… я обратно к себе поеду, что мне ещё делать? Только вещи собирать.       М-да, вот что мне нужно взять с собой, а что оставить? Сомневаюсь, что когда-нибудь сюда вернусь, так что надо хорошо всё обдумать.       Если рассматривать спуск вниз как переезд в иной город, то мне потребуется сменная одежда, раз. Гигиенические приспособления, два. Еда, три… С документами как-то попроще, но вот с фотографиями и шкатулкой — их-то я где оставлю? Шкатулку вообще-то было бы неплохо продать, но кому? Ясное дело, что некому.       Жалко. Красивая. Но непрактичная.       Ещё бы сумку или, лучше, рюкзак найти. Но опять же, никаких мыслей нет, где его удастся купить. В Nord plaza заглянуть?       …Самое смешное — это если сейчас друг Мельхиора ищет его на привычном для них обоих месте встречи, а я сижу в кафешке между центральным парком и станцией монорельса и в ус не дую.       «Только помяни, а он тут как тут», — я нахмурился, заметив за окном знакомое лицо, но сразу же вернул себе равнодушную полуулыбку.       Всё-таки он меня нашёл. Ладно, буду просто плыть по течению. Раньше у меня неплохо получалось.       Без своего рабочего костюма приятель выглядел ещё более пухлым, чем в поезде. Сразу было видно, он физической подготовкой не занимается и ест от души. Или у него какой-нибудь гормональный сбой, такое тоже бывает.       Он зашёл в кафешку, огляделся — я помахал ему рукой — и с офисным дипломатом в руках подошёл к моему столицу, широко при этом улыбаясь.       — Приветы, снова рекаф литрами пьёшь? — он весь лучился позитивом, отчего я внезапно испытал лёгкую грусть.       Заслуживаю ли я такого к себе отношения, притворяясь другим человеком…       — Не, только вторая. Впрочем, мне показалось, что ты не придёшь.       — Ой, Мельх, — он махнул рукой и сел напротив меня, — вот знаешь, всем хороша работа в Муниципуме, но сейчас в моём отделе такой бардак… В переносном смысле, конечно. Как заведующая на повышение пошла… А, я же тебе не рассказывал. Кстати, пока тебя не было, здесь булочки по новому рецепту делать стали, — он жестом подозвал работника кафе и взял у того сегодняшнее меню. — О, в этом месяце торты по марски и рулеты со сливочной пастой со скидкой! Приятная для нас неожиданность, правда? Тебе их заказать? Я заплачу.       — А можно? — я хмыкнул.       — Нужно! За встречу и порадоваться не грех перед Богом-Императором Омниссией.       Знал бы ты, как мои друзья встречи отмечали. Хотя подождите, а это нормально так совмещать обращения из двух культов? Так, не удивляться, только не удивляться.       — Воистину так, аминь. И раз советуешь… — я посмотрел на меню повнимательнее.       Довольно стилизованные рисунки блюд со штриховой заливкой в оттенках сепии заметно сбивали с толку, но я разглядел и что-то похожее на круассаны, и на чизкейки. Назывались, они, конечно, иначе.       В местных ценах я по-прежнему не ориентировался, поэтому ничего себе не заказал во время ожидания. Но сейчас-то можно. Хм, что же выбрать?       — Если не знаешь, что взять, то советую рулет. Они тут хороши.       — Ай, ладно. Не откажусь от рулета. Но от одного. Я не голодный, не хочу наедаться на ночь.       — Ха-ха, извини. В отделе пообедать не смог, нас опять на перерыв оштрафовали… Но я тоже немного возьму. А то исповедь скоро, не хочу опять поститься за невоздержанность. Итак, уважаемый, нам надо…       Незаметно подошедший официант деловито записал заказ и после уточнения об оплате сказал подождать несколько минут.       — Ну, рассказывай, — приятель вытер пальцы салфеткой и с ожиданием перевёл взгляд на меня.       — А что бы ты хотел услышать?       — Всё, что можно. В монере у нас поговорить не получилось. Ты про свой спуск вниз сказал и про возвращение, потом про низложение из технологов… Я вроде бы всё понял, но не совсем. Когда именно ты вернулся из экспедиции? Что именно тебе сказал техножрец-домитор? Что там у тебя по деньгам?       Я поморщился.       — Деньги ещё понятно, но мой разговор с бывшим начальством тебе-то зачем?       — Хо-хо, это ты неплохо сказал. Бывшее начальство… Я запомню, кхм.       В душе шевельнулось уязвлённое самолюбие.       — С деньгами у меня так себе. Последний перевод пришёл с отцовской пенсии, теперь мне надо как-то самому жить.       — Тц, ни дня без испытаний, — друг достал из портфеля стопку бумаг и сразу же убрал из неё почти две трети листов. — Вот, я тебе сделал оттиски. Большинство из них разовые, до конца следующего цикла. Заявки, конечно, непростые, но заявители с лицензиями и гарантиями, так что… А, я убрал те варианты, где заработок меньше твоей платы за жильё. Оттиски по возрастанию отсортированы, не ошибёшься.       — Ты так легко об этом говоришь…       — Ха-ха, ты тоже спокоен! — он положил оставшиеся распечатки на мою половину стола. — Знакомься пока.       — Знаешь, — я скользнул взглядом по искусному, почти рукописному тексту с вензелями и буквицами, — я же тебе не всё рассказал…       Приятель неопределённо взмахнул кистью и добродушно кивнул:       — Ой, да позже побеседуем. Раз ты свободен, то после кафе давай ко мне, я приглашаю. Заодно последние пикт-передачи посмотришь. Рекодер тебе до сих пор не вернули?       Я невразумительно пробурчал, сделав вид, словно увлёкся чтением, а сам внутри почувствовал холодок.       Нет, нельзя, однозначно нельзя, мне нельзя к нему в квартиру. Я и сейчас хожу по очень тонкому льду и не знаю, есть на нём трещины или пока нет.       Что мне придумать? Что?       Может, просто сказать, что меня отправили вниз, но в этот раз с концами? Я же собирался, почему промолчал? Испугался? Но чего? Что не предугадаю реакцию?       — О, наконец-то! — приятель Мельхиора перевёл взгляд на работника кафе и на то, что он принёс с собой.       На столе сразу стало тесно: передо мной появилась тарелка с рулетом и кружка со свежим горячим рекафом — а вот его я вроде бы не заказывал — но вот перед другом… Перед ним официант поставил пахнущее шоколадом пирожное, бисквит с каплями вишнёвого цвета поверх глазури и сахарные печенья. И это не считая сразу двух стаканов: с молочным коктейлем и с водой.       — Немного, да? — не смог не усмехнуться.       — Возблагодарим же Бога-Императора за сей скромный ужин и пусть милость Его не покидает нас, — сложив ладони аквилой, одухотворённо произнёс собеседник и с чуть меньшим голодом в глазах принялся за еду.       Долю секунды мне казалось, будто мне надо сделать так же. Но потом я вспомнил, что прочие люди с благословениями перед едой не торопились.       Перед тем, как съесть очередной кусочек бисквита, он вздохнул:       — Как же трудны мои искушения… Я тебе завидую немного.       — Было бы чему завидовать. Лучше скажи, у тебя проблем не будет по работе из-за всех этих распечаток?       — А? Нет, конечно, ну и вопросы у тебя, — хмыкнул он, запивая десерт молочным коктейлем.       Я предусмотрительно замолчал и пробежал глазами по первому листу.       Текст был… неприятный, этот шрифт меня раздражал, да и общая бессмысленность того, что делаю, тоже, но приходилось терпеть.       Рулет назывался сливочным, но вкус у него отдавал какой-то приторностью. Кажется мне, настоящих сливок из коровьего молока здесь нет и в жизни не будет. Хм, а гроксы дают молоко? Нет, они же рептилии вроде бы.       Искренне хочется верить, что молочная продукция в этом городе всё же производится из рогатого скота, а не как всё остальное в Империуме — из людей. Ладно, не всё остальное, но многое. Брр, коктейль на грудном молоке, рулет со взбитыми сливками с трупным крахмалом…       Мне, пожалуй, не стоило об этом думать прямо сейчас. Еле рвотный позыв подавил.       Я закрыл глаза и задержал дыхание.       Как-то уже поздно колебаться, Мельхиор. Этот новый мир мне ошибок не простит. Так что соберись — тут многое что ещё будет шокировать. Потому что одно дело, когда оно только художественный вымысел, и другое — когда объективная реальность.       Вкратце подытоживая, проглядев заявки, которые показались мне более-менее интересными, я остановился на следующих:       «В торговый центр «Ist Ardente» требуется оператор погрузочного состава. Рукоположение не требуется, можно без опыта работы по профилю. Смена двенадцатичасовая, оплата сдельная за каждую смену…»       Проще говоря, нужно сидеть в кабине гражданского шагохода, носить контейнеры и всё сопутствующее по комплексу. Погрузка, разгрузка, сортировка склада… Я с ума сойду.       «Официальный запрос на предоставление рабочей силы для планового ремонта автомагистрального полотна. Необходимая категория здоровья: от А1 до Б1. Близкий контакт с опасными материалами. Оплата…».       Скорее всего, здесь подразумевается следующее: пока одни сотрудники транспортного департамента на дорожных катках будут ровнять асфальт, мне в компании других чернорабочих придётся мешать битум лопатами и засыпать ямы. Заниматься таким без респираторов — рано или поздно потребуются новые лёгкие.       «Требуются люди для очистки водосточной сети…»       Если речь о тех стоках между районами или о канализационных трубах наподобие той, что вчера прорвало рядом с подземным переходом — я пас.       Или вот ещё одна заявка: «Набор на десятинный Мануфакторум». Вроде бы условия для соискателей хороши, но одно только слово «десятинный» сразу же ставит крест на таком варианте: покинуть фабрику получится только вперёд ногами. Может быть, Маарат и выглядит благополучнее, чем любой город-улей, о котором читал, но я что, о реалиях труда на производстве не знаю?       Я ещё так пристально вгляделся в скупые на сведения строчки о Мануфакторуме: что он производит, куда отправляет продукцию… ноль информации. Либо это само собой разумеется и все всё знают, либо объект такой же секретный, как и любая другая структура Империума.       Остальные заявки относились к сфере услуг. Но вот самое одиозное на мой взгляд…       «Центру информационного вещания требуется молодой человек с хорошо поставленным голосом, навыками ораторского мастерства, высоким баллом за схолу, хорошими физическими данными, набожный — для прохождения конкурсного отбора в дикторы новостных сводок и ведения пикт-передач».       Я удивлюсь, если на такую заявку откликнутся. Или не откликнутся, а найдут нужного человека и пошлют.       Если бы меня не понизили, то так бы наверняка и было: «О, вы без работы, на учёте и ничего не делаете? Получите распределение на горнодобывающую станцию "Серпинский-23", гражданин Империума».       Стоило только вспомнить про недавний визит чиновников, как я сразу же нахмурился. Всё-таки неловко перед знакомым Мельхиора. Никак не соберусь с духом и не скажу, что вся его помощь бессмысленная.       Надо с ним попрощаться — вот только эта мысль вертится в голове. А нужных слов всё как не было, так и нет.       — Возблагодарим же Бога-Императора за благость, коей Он одаряет нас, и пусть наполнит сия трапеза нас силой для служения Человечеству, — снова молитвенно продекламировал друг с донельзя благостным лицом и посмотрел на меня: — Подожди меня пока, я заплачу… Хм, ты уже отложил себе несколько оттисков?       Только я собирался ответить, как приятель, неловко поднявшись из-за стола, задел ногой дипломат и охнул. Портфель упал набок и из него высыпались отбракованные заявки.       — Прости, что-то я опять, — товарищ неловко улыбнулся и стал их собирать.       Я только лишь молча присел рядом и подобрал те, что рассыпались рядом с моим стулом. Но стоило их подбить в стопку и протянуть другу, как вдруг заметил серебристый блик внутри его сумки:       — Слушай, а что это?       — Хм? Хм, вот ты о чём! Я ж тебе не показал, это мой новый инфодеск, — он достал из сумки почти такой же планшет, какой был у меня. — Подержи его, посмотри пока, если хочешь.       — Мне правда можно? — совсем внезапно мой голос осип от сильного волнения. Неожиданного, непонятного, нерационального — словно это и не я был.       — Хе-хе, тебе точно можно. Кстати, а где твой инфодеск?       — Мой… Прости, задумался. Он в конклаве остался.       — Они у тебя даже инфодеск забрали? Суровую епитимью ты получил, Мельхиор… Вот теперь я тебе не завидую. Чистосердечно признаюсь!       — Давай не будем об этом, — я поморщился, сел обратно за стол и положил ладонь на оставшиеся листы. — Я всё ещё рассматриваю, их не забирай…       — А, не торопись, — он протянул мне свой планшет. — Я скоро вернусь!       — Ага, да… — по прежнему растерянно пробормотал я и скосил глаза на чёрный экран выключенного мобильного когитатора.       Сердце нетерпеливо стучало, отдавало пульсом в висках. Серебристые контуры устройства притягивали взгляд, просились, чтобы я по ним провёл пальцами.       Кажется, я радовался так же, как если бы нашёл свой давно потерянный телефон. Или больше: словно вернулась часть меня, без которой нельзя было представить, как дальше жить. И это удивляло. Пугало.       Нет, на самом деле, эти эмоции не настолько яркие. Они словно… не мои? Как будто я ощущаю их через внутренний экран, как будто я должен их чувствовать, но они мне навязаны и настолько сильны, что невозможно от них отмахнуться.       Я взял инфодеск друга в руки. Во рту резко пересохло, язык прилип к нёбу.       В сравнении с моим планшетом, этот совсем лёгкий, без массивных бронзовых уголков и второстепенных систем под корпусом. Просто… Просто мобильный когитатор, как я его и назвал. Определённо новодел.       «Только ничего не говорить вслух, только ничего не говорить вслух», — билась в висках зациклившаяся мысль.       Пальцы нащупали боковую кнопку и она без проблем ушла внутрь корпуса.       По бокам зажглись голубоватые огоньки подсветки.       Экран включился.       Вспыхнула чёткая надпись:       «Svyaz ystaновlena. Prinyditeльнaya synhronizaциya s setью».       Какая ещё синхро…       ...низАЦИЯ-Я-Я-А-А-А-А!       Я, кажется, всхлипнул.       Перед глазами запульсировал жёсткий свет.       Буквы заплясали, стали плыть во все стороны и меняться. Они жгли сетчатку словно сварка, оставляя чёрные и фиолетовые треки. Тело пропало, но гул в голове остался и продолжил нарастать и нарастать до настоящей, реальной боли.       Я распадался, растворялся в цифровой геенне без остатка. Но сквозь неё вдруг ощутил, как по моему лицу что-то течёт. Влажный холод, приносящий обычные человеческие ощущения.       Надпись собралась обратно и мигнула перед тем, как окончательно пропасть.       «Синхронизация завершена».       — А-а-ах… — выдохнул с неистово слезящимися глазами и безвольно уронил руки на стол.       Планшет выпал из ладоней с чёрным экраном.       Я… Что я только-что пережил? Почему мне так хреново?       Кап. Кап. Кап.       Что?              Я вытер ладонью слёзы и прояснившимся взглядом увидел, как на распечатках осталась кровь..       Кровь…       Моя?       Твою мать!!!       Резко вернулся слух. Я услышал шаги, шарканья ножек стульев о пол, гудение кухонных агрегатов, писк обмена данными в платёжном терминале, собственное дыхание и, самое главное, восклик:       — Мельхиор?! Что случилось?       Я закашлялся.       — Что?.. Медика! Хозяин, вызовите медиков!       — Я в порядке, — совсем уж хрипло отозвался и зажал нос пальцами. Из него текло не переставая. — Где здесь туалет?       Отражение в зеркале выглядело побито, бледно и одновременно насмешливо. Багровые дорожки под ноздрями, лопнувшие капилляры белков глаз, трещина в губе — слишком сильно прикусил, что ли — и при этом во взгляде парня плавало мрачное торжество.       Медиков всё-таки вызвали, но вместо выезда по адресу мне посоветовали остановить кровотечение и дойти до клиники своими силами. Знакомый Мельхиора как раз вызвался меня проводить, слишком уж его испугал мой внезапный приступ.       Приступ… Что же это было?       Я взял в руки чужой инфодеск, включил его и меня принудительно синхронизировало с сетью.       «Ответ неудовлетворительный, садись, два».       А если он правильный? Синхронизация с сетью… С какой сетью? Что во мне может синхронизироваться и с чем? Аугментации Механикус? Так если бы они были, то их бы из меня извлекли сразу же после низложения в конклаве! Гражданские импланты? А они вообще бывают?       Протезы я бы сразу заметил. Электротатуировки тоже… Внутренние улучшения… Уже не факт. Кортикальные… Совсем не факт.       Господи — Омниссия ли ты, Бог-Император ли — я действительно ничего не понимаю! Как я могу доверять самому себе, если не могу объяснить, что со мной недавно было?       Не могу объяснить, несмотря на все свои знания о Вахе.       С-сука. Чёрт возьми.       Единственное, что я пока могу для себя решить — это не брать в руки никакие другие планшеты, чтобы не получить от них очередного заряда ласки и нежности.       От неё можно растаять. В прямом и переносном смысле.       Холодная вода ударила по раковине, смывая остатки красных разводов. Я снова сполоснулся, пригладил волосы, критически оглядел себя — видок, конечно, как после драки — и наконец покинул уборную.       Приятель меня дожидался.       — С тобой точно всё хорошо? — он с волнением заглядывал мне в глаза и старался идти вровень со мной по улице.       Клиника находилась за монорельсовой станцией, буквально в одном квартале.       — Бывало и лучше, если честно. Не понимаю, что со мной случилось.       — Может, тебя не только низложили, но и вообще целиком от техники отлучили?       — Мне бы о таком Инвин Цибус сказал бы, наверное. Ты так не думаешь?       — Тогда что это с тобой? Друг, ты ведёшь себя странно, выглядишь тоже не как обычно… Я беспокоюсь!       Вот что тут сказать? «Да, дорогой друг, ты полностью прав. А, и кстати, я не знаю твоего имени, потому что я не Мельхиор?»       — Знаешь, я ведь тебе не всё рассказал, — осторожно начал заново в который раз, но тут внезапно автомобили выехали с проезжей части и остановились ровно вдоль ограды, перегородив нам пешеходный переход.       Вдали послышался резкий рёв самолётных турбин, и через десяток секунд по магистрали проехали бронированные фургоны с символикой Арбитрес. А следом пролетел челнок, окатив прохожих и меня заодно мощным порывом ветра из дюз.       Бывают очень пугающие совпадения. Вот это — одно из них.       А ещё штурмовая группа арбитров на выезде сбила меня с мысли.       — Что ты мне не рассказал? — переспросил приятель, когда мы уже подходили к клинике.       Кажется, я его чем-то расстроил.       Посещение медпункта произвело двоякое впечатление. С одной стороны, только я предъявил свой временный документ, как меня сразу же направили в конкретный кабинет, а спутнику велели подождать, но с другой, я снова ощутил то самое снисходительно-презрительное отношение. Хотя нет, не презрительное, а сочувственное. Моя белая карточка словно бы всем заявляла, что мне недолго осталось коптить местный купол.       И лишь после того, как я пересёк порог кабинета медика, только тогда до меня дошло, что мне хватило бы всего лишь раз показать свой идентиф в кафе, чтобы друг Мельхиора всё сразу бы понял.       Наверное, моё выражение лица в тот момент оказалось весьма красноречивым. И, похоже, врач принял его на свой счёт.       Забавно. В числе удостоверений, которые висели на стене рядом с его инициалами, находилась грамота об окончании схолария биологис.       Мужчина предельно внимательно выслушал меня, заставил снять верхнюю одежду и приказал постоять в громоздком устройстве, которое отдалённо напомнило томограф. Только вертикальный и с очень тонкой сканирующей рамкой и зубодробительным визгом внутри кабинки.       Как результат обследования — общие рекомендации сохранять спокойствие, не пренебрегать отдыхом и ограничить себя в алкоголе, стимуляторах и медикаментах.       — У меня что-то серьёзное, док?       — Всего лишь лёгкое истощение. Не волнуйтесь, патологий не выявлено. Счёт за обследование уже направлен в платёжную организацию, вы свободны.       Выйдя из здания, я нашёл друга возле фонаря. Небо сильно потемнело: наступила местная ночь.       Я стал рядом, не зная, как начать разговор.       Его начал друг:       — Помнишь, как в схоле я сломал себе руку, и ты отвёл меня до медиков, Мельхи?       — Хех… Просто так вспомнил?       — А, нет, не просто, я… — он тряхнул головой. — Вот тогда-то мы и подружились. А сейчас тебя к медикам отвёл я, и… У тебя белый идентиф?       — Да. Всё так, — я запнулся, хватанул воздух ртом, чувствуя физическую пустоту на месте имени того человека, который стоял передо мной. — Меня отправляют на нижний уровень, друг.       — Сколько тебе дали времени на сборы?       — Не больше двух суток. Я хотел тебе сказать, что…       — Что ты хотел мне сказать? — он посмотрел на меня, словно не верил в происходящее. — Молчи уже, ты сказал всё, что можно! Мельхиор, ты что, забыл?       Он с какой-то надеждой посмотрел на меня и… отвернулся.       — Забыл, — горько подытожил он. — Спасибо тебе, что хотя бы в кафе пришёл. Мог ведь и отказаться.       — Я хотел с тобой попрощаться.       — Попрощаться, — он покачал головой. — Не так мы договаривались попрощаться. Но что теперь. Ничего.       Его фигура в свете фонаря казалась непривычно сгорбленной.       Я протянул к нему руку… и не решился коснуться.       Действительно, теперь точно ничего.       Меня с ним теперь ничего не связывает.              Дом… У Мельхиора был дом, была семья, были друзья. У меня же ничего этого не было. Ничего своего — в этом времени и в этом месте.       Всё, что меня окружало, рассыпалось по песчинкам. Все, кого я знал, давным давно умерли.       Могу ли я огорчаться тому, что с другом Мельхиора всё так вышло? Да нет, наверное… Я феномен, который не должен существовать в мире, который стремится к хаосу тепловой смерти. Кусочек негаэнтропии, который нарушает законы вселенной.       Пафосно? Пафос — моё второе имя.       Вархаммер… Почему я оказался именно здесь, именно в таком будущем? Откуда я взялся, сам ли вернулся к жизни или меня кто-то вернул; а если вернул — кому я обязан и чем?       Что случилось с настоящим Мельхиором, если… если тот кошмар, от которого я так спешно проснулся, тоже был реальным, как всё вокруг?       Обратный отсчёт, начавшийся с моего пробуждения… Когда он дойдёт до нуля, что случится?       Вот уж не ожидал, что буду задаваться такими вопросами. Сильно ж меня впечатлила встреча с «другом».       Я усмехнулся, возвращаясь по той же самой дороге, которой шёл в самый первый раз до своей квартиры. В этот раз звуки далёких автомобилей меня не пугали. По этой улице ночью мало кто ездит — такое вот обыденное знание.       Наручные часы показывали полчаса до полуночи. Купол вновь растворился во тьме, и только яркие лампы уличных столбов освещали мне путь. А там за забором виделись и прожектора на крышах.       Фонарь, под которым я шёл, вдруг мигнул и погас. Снова на том же самом месте, что и позавчера.       На плечи неуютно легла вуаль мрака, словно чьи-то мягкие лапы.       — Отпусти меня, глубина, я не твой, — прошептал по наитию, прогоняя это странное чувство.       За фонарным стеклом снова зажёгся свет, дрожащий, как испуганный мотылёк.       Не хочу терять связь с реальностью. Боюсь, как легко это может произойти. Однако кто меня спрашивает, хех.       В подъезде за время моего отсутствия ничего не поменялось. Всё также за решётками находились площадки лифтов, всё так же светились лампы. Разве что на доске новое объявление появилось: «Выселение предписано жильцам из квартир следующих этажей…» — и длинный такой список из номеров и инициалов.       О, среди них и моё есть. Оперативно сработали.       «С опорой на декрет магоса Этерлогиса от 4.124.202.М41 постановляем полный запрет на умилостивление духов машин…»       Сперва я не понял, что привлекло моё внимание. Текст, оформление, расположение? А потом осознал: цифры.       В прошлый раз запись была из трёх значений. А сейчас добавилось четвёртое… Я ведь не проглядел? Её действительно не было, клянусь! Но в остальном лист не поменялся ни на йоту.       Мне резко стало неуютно.       Это. Всё. Очень. Нехорошо.       Быстро, словно меня кто-то преследовал, я дошёл до лестниц и стал подниматься на свой этаж… И меня слегка морозило изнутри.       Помнится, я решил, что не связан с Варпом. Но эти микроразрывы реальности… Это что, деградация моей памяти, превращение мозгов Мельхиора в кисель из-за сбоящих имплантов или действительно влияние Имматериума?..       Нет, не надо! Мне и так страшно!       В коридоре на моём этаже царила давящая атмосфера. Эти однообразные стены, двери и бледное освещение, как в дешёвой гостинице, заставляли вспоминать городские страшилки о Закулисье.       Быстрее, мне нужно быстрее дойти до своей квартиры. Это паническая атака. Я уверен, она беспочвенна. Мне только надо дойти до квартиры!       Я запнулся о свою же ногу, поняв, что промчался мимо нужной мне двери. Бросил быстрый взгляд по номерам, заметил свой, тяжело дыша приложил к замку пластиковую карту и, дождавшись щелчка, толкнул дверь.       Она осталась запертой.       В смысле… Я что, не проверил перед уходом…       Не может быть…       Она и не была запертой всё это время?       Вдох, выдох, приложил повторно… Щелчок.       Дверь поддалась.       Я сразу же прищурился, стоя в тёмном проёме и выискивая несостыковки в том, что вижу. Свет перед уходом отключил? Отключил. Обувь убрал в шкаф? Убрал.       Вдруг поймал себя на чувстве, что не хочу заходить внутрь. Не хочу и всё.       Ну уж нет, это всё ещё моя квартира!       Я медленно переступил через порог, осторожно прикрыл входную дверь и не включая света в прихожей, стал медленно проходить внутрь помещения.       Что-то было не так.       Совсем внезапно мне стало ясно, почему в фильмах ужасов герои спрашивают у темноты, есть ли в ней кто. Тишина невыносима, неопределённость — тем более.       Боюсь увидеть себя со стороны. Я не улыбаюсь — я скалюсь. Достойное завершение дня — шарахаться от тени в собственном же доме.       Краем глаза заметил какое-то движение возле мойки и резко повернулся.       Никого. Показалось.       Под ногой неприятно скрипнул пол. Но только я перевёл дух, как он скрипнул снова. А я стоял на месте.       Меня подловили на пол-обороте.       Кто-то с нечеловеческой силой рванул на себя, заломал руку за спину, заставив меня выгнуться от боли и встать на цыпочки.       Щёлкнул выключатель. Яркий свет ударил по глазам, а когда я проморгался, то увидел перед глазами уже знакомый нож.       Тот, кто его держал, убрал клинок за спину и отчётливо кольнул, обозначив намерения. Пока просто кольнул.       Похоже, сосед действительно отставной гвардеец. Потому что это был его голос, который холодно отчеканил:       — Кто ты?       Что ж. Вот теперь мне точно пиздец. Доплавался.