Часть первая. Пульс пробуждения

      Я перевернулся на другой бок и почувствовал, словно падаю. Сам не заметил, как взмахнул рукой, чтобы схватиться хоть за что-либо. Дрёма резко слетела, сердце ёкнуло… и тут пальцы упёрлись во что-то твёрдое.       Показалось. Всего лишь показалось.       Я лежал сзади на пассажирских сиденьях и касался спинки переднего места. Ни в окопе, ни в доте, ни даже на кровати с незнакомой мне женщиной — мне всё это приснилось. Ярко и эмоционально до дрожи, но всё же приснилось. А вот сигаретный запах был настоящим, потому что в водительском кресле сидел Александр и курил. Хорошо, хоть с опущенным стеклом.       Наручные часы показывали около четырёх ночи. Вроде бы тир мы покинули в начале третьего, да и по ощущениям я спал больше часа. Хм, значит, он вернулся совсем недавно, раз меня ещё не разбудил. Или я ошибаюсь? Однако все дальнейшие размышления прервались, стоило Александру заметить мою сонную физиономию в отражении лобового стекла:       — Отдохнул?       — В поезде отдохну. Словно и не спал вообще… Думал, ты меня разбудишь, когда вернёшься.       — Так и собирался. Докурил бы и поднял. Торопиться некуда.       Мужчина стряхнул пепел на дорогу. От сигареты оставалось меньше трети.       Я тихо хмыкнул. Было бы смешно, если курил бы он так же, как у себя дома: смотрел бы вдаль на городские огни и ждал, пока она дотлеет целиком сама.       Мы по-прежнему стояли неподалёку от клуба, куда Витт уходил по своим делам.       Пауза затягивалась. Я потянулся, сел нормально и попробовал открыть дверь — хотелось размяться, вдохнуть полной грудью и хоть немного сбросить сонливость.       Дверная ручка повернулась, но замок не отщёлкнулся.       Засада. Заперто.       — Куда собираешься? — равнодушно поинтересовался мужчина.       — В уборную. Клуб рядом, туда и обратно.       Александр коснулся рычажка на панели управления и разблокировал дверь:       — Не задерживайся. Есть разговор.       — Поэтому мы пока остаёмся здесь, а не едем к вокзалу?       Он кивнул и снова затянулся, потеряв ко мне всякий интерес.              Снаружи клуба «Балфур» казалось, словно сразу же за его дверями ты попадёшь в толпу развлекающихся и танцующих под звуки электронной музыки людей. С порога окунёшься в полумрак, пронизанным только лазерными лучами, потеряешься в терпких и пьянящих запахах, растворишься, исчезнешь…       Может, так оно на самом деле и было, однако перед тем, как пройти внутрь гнезда удовольствий на грани допустимого в Империуме, любому посетителю стоило пройти строгий регистрационный контроль. При этом люди ждали бы своей очереди в холле, который мне напоминал гостиницу.       В интерьере залы основными были белые и золотые цвета, немного розового декоративного камня, тёмные деревянные поручни и матовые крепления вычурных ламп.       От регистрационной стойки внутрь здания вела ковровая дорожка по слабо освещённому коридору, вдоль стен и проходов которого находились ажурные кованные решётки. Из-за них на ковёр падали почти интимно приглушённые блики. Был и проход на второй этаж, однако выложенную мрамором лестницу перегородили красной лентой.       Не то, чтобы мне действительно требовалась уборная. Скорее, хотелось поглядеть, куда это экс-гвардеец ходил. Что ж, поглядел. Впечатлился. Заодно ополоснулся в санузле, пристально рассмотрел свою физиономию, пощупал неприятно отзывающееся на прикосновения плечо. Достал свой белый идентификатор и повертел его между пальцев.       Не задерживаться…       А ведь это второй сон, который я отчётливо запомнил. Первый был про неких культистов и проведённый ими ритуал, где я… умер. Или не я? Точно, это был кто-то другой: не Мельхиор, не Александр, не я настоящий… Что закономерно, вообще-то.       Не удивлён, что мне приснилось, как я сражаюсь вместе с Виктусом на другой планете. Всё же Александр достаточно рассказал о себе, чтобы я представлял его биографию. Вот она и привиделась в фантастических красках.       Нет, серьёзно, будь сон более правдоподобным, я бы даже заволновался. Латентные психосилы, псайловчие, застенки, Чёрный Корабль, личная встреча с Императором Человечества, если доживёшь. Такие вот дела. А начинается с малого — с предвидения.       Ну, или психоз, ересь и мутация в бездумное отродье, тоже вариант.       Я усмехнулся отражению.       Как же всё легко объяснить влиянием Варпа, не так ли? Вот только списывая всё на него, ты теряешь возможность постигать мир реальный. Всё равно, что отказаться от критического анализа и принять всё происходящее на веру.       Бог-Император не одобрил бы.       Одиноко стоящий на парковочном месте автомобиль меня дожидался. По дороге я немного размялся, разогнал кровь по телу и, в целом, был готов к разговорам.       Александр читал книгу. Услышав шаги, он её захлопнул и убрал, но я успел заметить название — «Псалмы».       Хорошее у Мельхиора зрение, мне бы такое.       — Я всё, свои дела сделал. Вроде не опоздал, да?       — Не вроде, а точно, — дядя пожал плечами и показал жестом на соседнее сиденье. — Поговорим.       Я уселся в автомобиль, однако что-то во внешности Александра мне показалось иным. Что-то во взгляде, в позе и в выражении лица.       Кажется… Он просто устал.       — Что мне ещё нужно знать перед спуском вниз? — толкнул я пробный шар.       — То, что тебе скажу, — парировал Александр и положил на приборную панель плотный конверт. — В районе 1-С есть человек, с которым я работал несколько лет. Я направлю тебя к нему. Здесь мои рекомендации. Его зовут Бальтазар, он корректировщик. Этот человек — влиятельная персона на первом уровне. Особенно там, где авторитет Муниципума и городских служб под вопросом. Имя, которое я тебе дал — ключ для того, чтобы ты к нему прошёл. И ещё, в подтверждение, что ты от меня… — гвардеец отцепил от пояса ножны и протянул его мне. — Держи. И сохрани любой ценой. Этот клинок — такой же пропуск, как имя корректировщика. Покажешь его, и многие вопросы сразу решатся.              Я взял чехол, присмотрелся к торчащей из него рукояти и понял, что это тот самый нож, которым ещё совсем недавно упирался мне в спину и мог оборвать жизнь. Настоящий боевой нож. Гвардейский.       — Вот так неожиданно… Не думал, что ты мне его отдашь.       — Думать вообще полезно, советую, — вернул он мне с усмешкой. — Бальтазар содержит развлекательный клуб «Иерихо». Тебе нужно будет после приезда в сектор 1-Б покинуть его по наземным улицам и найти клуб в квартале 1-С-16. Пользоваться наёмным или городским транспортом не советую: белый идентификатор не имеет права пересекать административные границы секторов. Обнаружат — высадят и заставят проследовать за протексами. Идти в Муниципум для регистрации в департаменте по делам граждан тоже не советую. Тебя потом будет очень сложно вытащить из кабальных смен. Сам подумай: если ты ничего не помнишь о себе и не знаешь, кем и когда работал, то отправят тебя на городские мануфакторумы и хрен там плавал. Или вообще к Механикус, откуда я тебя точно не вытащу.       — А твой друг… извини, твой контакт — он закроет на мою амнезию глаза?       — Моему контакту твоя амнезия не помешает. Я ведь не просто так тебя к нему отправляю, — на лице Александра возникла немного мрачная усмешка. — Единственное что, не провоцируй. Никого. Ни на улице, ни в клубе, ни перед Бальтазаром. Ни тем более Бальтазара! В твоей ситуации он единственный, кто может тебе помочь.       — Хорошо, а что мне делать после того, как я к нему приду? Что я должен сказать и вообще, на что мне рассчитывать?       — Во-первых, говори ему всё, как есть, — он встретился со мной взглядом, от которого по телу пробежали мурашки. — Бальзатар хорошо понимает, когда ему недоговаривают или откровенно лгут, Мельхи.       Мурашки стали сильнее.       — Хорошо, я запомню. Что ещё?       — Во-вторых, постарайся ему доверять. Виктус бы, конечно, сказал бы сохранять бдительность и быть настороже, но ты сейчас не в состоянии рассчитывать только на себя. И, в-третьих… — бывший гвардеец задумчиво поглядел на потолок. — Скорее всего, он тебе найдёт работу на время, пока я буду решать вопросы наверху. Если хорошо себя зарекомендуешь, то сможешь жить с комфортом, как жил здесь. Но это вряд ли тебе важно, да, племянник?..       Я кивнул, задумался и потёр подбородок:       — Мне больше интересно узнать, кто такие корректировщики.       Александр положил ладонь на руль и приподнял бровь:       — Скажу так. Они посредники в деликатных делах. Те, кто решают проблемы между секторами и Нулями. Это если кратко.       — Связующее звено между протексами и преступниками, что ли?       Судя по его насмешливой улыбке, я угадал.       — Посредники, говори так. Но ты прав, некоторые корректировщики держат собственные банды и не дают Нулям бесконтрольно разрастаться. Другие же занимаются… иной работой.       Я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и тяжело вздохнул.       Нож лежал на коленях. Его вес ощущался необычно, словно клинок был не из железа, а из свинца — слишком тяжёлый для своих размеров.       Надо бы положить его во внутренний карман. И конверт положить. Или нет, нож лучше закрепить на поясе. Вдруг придётся использовать.       Я откинул застёжку и вытащил клинок из чехла. Его лезвие притягивало взгляд, охотно отражало свет и чем-то даже успокаивало. Как раз то, что нужно…       Вроде бы замысел правдоподобный и реализуемый, да и перспективы попасть в трудовую кабалу на мануфакторуме не прельщали. Однако пойти к посреднику между преступным миром и городскими властями — звучит как авантюра чистой воды. Боюсь, меня будут использовать. И сомневаюсь, что Александр этого не понимает.       — Тогда что я делаю: нахожу Иерихо, встречаюсь с Бальтазаром и устраиваюсь к нему на работу. Потом жду тебя и дальше по обстоятельствам.       — Ты совершенно прав, племянник, — мужчина кивнул. — Обстоятельства же… У меня в планах выяснить, кто тебя обработал. Отсюда этим заниматься будет безопаснее… я надеюсь. А тем временем Бальтазар подчистит за тобой следы.       — Меня что, могут искать?       Александр окинул меня тяжёлым взглядом:       — Скорее всего ищут. Тебе очистили разум, Мельхи, понимаешь? Очень немногие на такое способны. А то, что ты мне сказал — забыл?       — Что я тебе сказал?       — Ты. Механикус. Недоработка. Правдоподобно, не находишь?       От стали в его голосе меня дёрнуло, как от удара током.       А ведь и правда я так выразился. Тогда, в квартире. Но Александр что, запомнил мой бред?       Да, он запомнил.       — Я… Я не знаю, почему так сказал.       Почему-то прозвучало это по-настоящему растерянно, жалко и ни разу не убедительно.       — И я не знаю, — Александр хмыкнул и вдруг потушил до этого тлеющую сигарету в импровизированной пепельнице из бардачка. — Тебе что-нибудь говорит слово «мнеморист»?       — Что-то, связанное с памятью?       — Ты не мог знать это слово раньше, Мельхи. Но ты угадал. Есть такая гильдия на первом уровне, Мнемористы. Называются так, поскольку её участники записывают данные прямо себе в голову. Многие члены той организации стирают личные воспоминания, чтобы переносить больше информации. У них есть черепной электрографт, обычно здесь, — он постучал по затылку, — но ты сам понимаешь, я уже проверил, такой приметной детали у тебя нет.       — Не знаю, чему я больше удивляюсь: тому, что ты меня успел осмотреть, а я и не заметил, или что в Маарате есть люди, которые превращают себя в ходячие инфопланшеты. При существовании внешних накопителей информации вместительнее, безопаснее и надёжнее. Но нет, зачем использовать технику, есть же люди!       Я заткнулся, почувствовав, что меня понесло.       Изумительно. Мне, оказывается, проще смириться с тем, что существуют сервиторы, которых насильно сделали киборгами и лоботомировали, нежели чем то, что есть подражатели техножрецов, которые режут себя по живому для превращения в живые флешки.       — И что ты думаешь обо всё этом? — вполголоса спросил бывший гвардеец.       Спроси кто угодно другой, я бы не стал говорить того, что сказал Александру:       — Я их не понимаю. Какой в этом смысл? Забыть себя — это всё равно, что умереть. И для чего, ради чего? Самоубийцы, прости их Бог-Император.       Он покачал головой и завёл автомобиль, а я вдруг почувствовал глубокую обиду, словно судьба мнемористов была моей личной трагедией.       Словно… Какой же я всё-таки мудак.       Прости меня, Мельхиор, за то, что я тебя так топорно отыгрываю перед близким тебе человеком.       Станция «Светлопольская». Межуровневый монорельс, на котором я прибыл сюда три дня назад. Сколько всего событий успело произойти за это время, хех. Например, я понемногу перенял местный диалект. И вместе с тем как быстро эти дни пролетели.       Находясь в зале ожидания и медитируя на газоразрядные лампы информационных табло, из которых состояла центральная плита, я вспоминал, как впервые сел на монорельс. Как увидел город с ошеломительной высоты. Как разглядел сам купол вблизи со всей его неприглядной и технической стороны.       Я вспоминал свои поступки, свои мысли и реакции, действия и решения… и настроение было моменту под стать.       Успел получить и потерять собственное жильё, получить и потерять работу и статус в Адептус Механикус, узнать о прошлом Мельхиора и забрать причитающееся ему наследство, встретиться и попрощаться с другом… нет, с двумя друзьями. Хех, так забавно, что со вторым я встретился прям сразу же, а первый попался в поезде на следующий день. И вот теперь мне нужно возвращаться на уровень, где я впервые очнулся, а после покинул то место, следуя за белым кроликом в инфодеске. Возвратиться, чтобы найти внизу неоднозначную персону, на которую мне предстоит работать, если я хочу выжить в этом многоярусном городе-улье.       Хорошая выдалась трёхдневная «командировка» на второй уровень, м-да.       А вообще, какие у меня есть ещё варианты?       Отправиться на городской мануфакторум. Вступить к адмехам-фабрикаторам. Подать заявку в Имперскую Гвардию… Да, и попасть в Силы Планетарной Обороны, естественно. Кто меня в Гвардию сходу возьмёт, а?       А почему я не думаю о более приземлённых вариантах? Открыть собственный бизнес — такая возможность, судя по всему, тут есть. Податься в какую-нибудь банду. Воспользоваться своими знаниями и организовать… что? Музыкальную группу? Нереалистичная фигня, дружище.       Нет, похоже, что я сам себя обманываю. Весь мой вопрос не в том, какие есть варианты — в конце концов, раз снаружи пригодная для дыхания атмосфера и ещё не убитые экология с биосферой, то я могу спокойно покинуть Маарат и затеряться где-нибудь в безлюдных землях — а в моей мотивации.       А она у меня есть? Какие у меня причины держаться за жизнь?       Я снова ощутил тяжесть боевого ножа во внутреннем кармане и сложил пальцы в замок.       Нет уж, это Вархаммер. Какой бы ужасной и безвыходной ни казалась реальность, смерть — это билет в Имматериум, где ты будешь нагой и беззащитный перед всеми его ветрами и голодными взглядами нерождённых. Пусть я и знаю, что человеческие души весьма недолго сохраняют там цельность, прежде чем их рассеивает окончательно, но посмертных ощущений должно хватить сполна, чтобы субъективно раскаиваться в своей глупости дольше, чем ты реально жил. Не говоря уже о том, что произойдёт, если мятущуюся душу успеет сожрать какой-нибудь демон. Тогда слово «вечность» заиграет всеми октариновыми красками, это уж точно.       Как говорится, когда ты спрыгнул с моста, у тебя больше нет никаких проблем, кроме одной — ты летишь с моста.       Эхом донеслись слова дяди Мельхиора: «Дождись меня…»       Хорошо, Александр, я тебя дождусь. Но это не ответ на мой настоящий вопрос. Мне же нет смысла проживать чужую жизнь до самого конца? Да и кажется, что я уже сполна отплатил тому, кто отдал мне своё тело.       Если бы я знал, что скоро умру, и что моё место займёт кто-то другой, я бы не стал просить ничего, кроме одной лишь вещи: пусть новый «я» завершит мои незаконченные дела. И даже не важно, как именно завершит — главное, чтобы за мной не оставалось больше никаких долгов.       Что ж… В каком-то плане, я это и сделал. И знаешь, что… Нет ничего плохого в том, чтобы узнать, как и почему я здесь оказался. И заодно сравнить мои знания о Вархаммере с миром, в котором нахожусь.       А уже потом…       Я вздохнул и поглядел на часы.       Какое долгое ожидание! Невыносимо скучно сидеть в вестибюле без инфопланшета, подключённого к Ноосфере. Ладно, шучу. Можно и обычный смартфон с выходом в сеть. Нет ничего лучше утоления информационного голода, если требуется скоротать время и нельзя спать. Спать я буду в монере.       На моём лице сама собой возникла улыбка: я снова вспомнил, как прощался с Александром. Он прошёл вместе со мной на станцию, поскольку перед дверьми вдруг положил ладонь на плечо и забрал нож: «Просканируют, а там в зависимости от директив. Лучше не рисковать, племянник. Я пронесу с собой, у меня есть лицензия, и передам внутри».              «А на выходе со станции не просканируют?»       «А на выходе ты можешь хоть автоган пронести. Это на вход запрет есть».       Интересно, как он там, мой сосед-гвардеец? Уже вернулся к себе домой, забрал шкатулку с пиктами из моей бывшей квартиры, спит ли? Кстати, любопытно, почему замок на двери у меня постоянно срабатывал через раз. Я ведь даже не знаю, закрылась ли квартира снова.       Может быть, это из-за феноменов, которые происходят как со мной, так и вокруг меня?       Вот чёрт. Стоило подумать о них, как резко упало настроение.       Я до сих пор не понимаю, с чем они связаны и как появляются. Одно дело, если бы в моём теле находились аугментации Механикус. Но ведь нет же, в конклаве лексмехаников у меня забрали только планшет и форму технолога. Да и вроде бы врач в том медпункте, куда меня силком поволок после кафе приятель, ничего об имплантах не говорил. Словно… Словно их у меня и нет. Но при всём при этом я почти постоянно слышу что-то, похожее на электронный писк. И, похоже, не ушами. А тогда чем? Мозгом?       Кто я такой? Механоэмпат? Дискордант? Псайкер-техномант, в конце концов?       Но даже если так, это всё лишь гипотезы. Логические умозаключения. Вещь в себе. А ведь этот вопрос касается меня напрямую и напрямую влияет на то, как я буду жить дальше. Поэтому хочется или не хочется, а придётся искать закономерности и способы влияния на свои непредсказуемые и недоказуемые, но, хех, объективные способности.       Поневоле смешок вырвался наружу, и я сжал кулаки.       Несколько секунд обуревающие меня эмоции пытались вырваться наружу, но потом я кое-как стёр гримасу со своего лица.       Однако!       Как же я разозлился на себя.       Наверное, мне следует найти более подходящее место и дождаться лучшего времени, но… Это лишь отговорки, чтобы откладывать и откладывать на потом.       Кого и чего я боюсь? Здесь, на Светлопольской, никого нет, кроме обычных работников станции. Я уже тут ходил, даже посетил серверную за тем витражом. Сейчас, конечно, меня с белым идентифом и со снятым рукоположением туда никто не пустит, но сам факт! Да и к тому же я ведь ничего подозрительного делать не буду. Мне остаётся только сидеть в зале ожидания и отсчитывать время до моего рейса. Поэтому я уселся поудобнее, сложил руки на груди, закрыл глаза… И заглушил свой внутренний голос.       Меня охватила тишина. Осязаемая, безлюдная, звенящая в ушах.       Чувство, как бьётся сердце, как мерцают жилки на висках.       Пульс отдаётся в подушечках пальцев мелкими молоточками и кажется, словно они высекают невидимые искры.       Волны тепла расходятся из груди, отдаются в ноги, прокатываются вдоль лба и концентрируются под переносицей, прося сосредоточиться, усилить их поток, погрузиться глубже в темноту.       Всё как обычно. Мельхиор в этом плане не отличается от меня. Точнее, его тело. Но то, что я ищу, находится где-то за границами обычного. И я наконец готов признать: мне стоит за них шагнуть и увидеть, что смотрит на меня оттуда. Ведь так, ведь я согласен?       Я согласен с тем, что происходящее со мной и вокруг меня — ненормально? Фантомная нота, которая кажется нестерпимой, словно ультразвук, но это на самом деле звон в ушах, брат тишины. И он не то, что я ищу.       Где электронный писк?       Я хочу понять, что ты такое. Я хочу понять по-настоящему, а не объяснять твои феномены для себя задним числом.       Чем ты был раньше? В каких конкретно процессах и обличьях я тебя воспринимал?       Звук проведённой транзакции. Звук обмена данными между терминалами, когитаторами и узлами сети. Звук цифрового следа, который испускали импланты прохожих и сервиторов.       Ты был звучанием модема, электромагнитного замка, логических реле, считывающего датчика, логическими вентилями процессоров, гулом кабелей и потоком информации в дата-стеках и серверных стойках.       Ты…       Ты…       «Ты звучишь прямо сейчас».              Я медленно открыл глаза.       Всё вокруг мерцало, как при мигрени. Звуки дыхания, далёких шагов, гудения ламп — я их отмечал, я знал, что они есть, но они не выводили меня из транса, в который я спонтанно провалился.       Нет. Я словно бы попал в осознанный сон наяву.       Этот модулированный писк…       Колебания измеряются в герцах.       Частота перехода электрона между двумя сверхтонкими фазовыми состояниями в атоме цезия-133 составляет почти девять и две десятых миллиардов колебаний в секунду.       Скорость колебаний виртуального писка… Частота модуляций… Объём передаваемых данных…       Он звучал прямо сейчас. Не из терминалов, не из проложенных в стенах кабелей, не из средоточия информационных потоков в помещении за солнечным витражом. Это Я был его источником.       Я знал это, но откуда? Я мог бы направить его с конкретной целью в почти любой механизм, но как?       «Я обезумевший в саду предвечных чисел, со лбом, в бореньях роковых разбитым о недвижность их».       Ясно теперь, почему экраны в техническом помещении торгового центра отреагировали на меня — они восприняли исходящий «звук». А думал-то, что в удостоверении технолога было дело.       «Я обезумевший в саду предвечных чисел…»       И, кажется, вот почему рядом с техножрецами этот электронный писк был настолько плотным — они его тоже излучали. Слабее, сильнее — но излучали.       «Я обезумевший…»              Неужели ты…       Неужели ты на самом деле…       На самом деле — бинарный кант?       Но как я тебя слышу?! Я ведь без нужных имплантов!              — Хватит. Пожалуйста, хватит, — шепнул одними губами. — Достаточно.       Секунду казалось, что ничего не выйдет.       Гиперчастотное излучение окутывало меня почти зримым коконом. Плотность информационных потоков ошарашивала, не поддавалась осмыслению. Я и не мог их осмыслить, ведь… ведь я не техножрец, я не когитатор! Но после удара сердца звук стал слабеть и почти сразу же пропал на фоновом шуме. Меня отпустило. А потом тряхнуло изнутри и вынесло из транса обратно в реальность.       Вдох, выдох.       И ещё раз — вдох, выдох.       Вот это да. Кажется, я прошёлся по краю. Нет, определённо надо проверить себя на аугментации. Я сомневаюсь, что подобное восприятие — норма даже для технолога. И ещё эта откуда-то навалившаяся усталость взялась.       «Непонятная? Ты это серьёзно?! Она определённо следствие того, что я только что сделал!»       Хм, а правильная мысль… И ведь меня точно так же рубило в первые сутки… Но ладно, это отложу на потом, сейчас не могу. Сил нет думать.       Еле-еле сохраняя равновесие, я поднялся и пошёл к раковинам за аркой.       Плевать, какой у воды будет вкус. Мне нужно охладиться.       В последние полчаса перед рейсом на перрон начали подниматься другие пассажиры, которым было со мной по пути. Не все они ехали вниз; часть маршрута лежала внутри районов 2-А, прежде чем поезд цеплялся на межуровневый рельс и спускаться в нижний город.       Люди стояли отдельными группами. Некоторые с чемоданами, некоторые с рюкзаками, и отдельные, как я, без какой-либо ручной клади вообще.       Глядя на них сквозь полуопущенные веки, всё гадал, есть ли среди них те, кому не повезло получить белый идентификатор. Хм, а ведь кроме пассажиров на перроне находились и провожающие.       Да уж, неспроста на станциях внизу по всей длине монорельса стоят ограждения. Видимо, чтобы люди друг друга на пути не сбрасывали в ожидании поезда. А уж какая там толчея каждый раз перед посадкой и на выходе…       Я прошёлся от колонны к колонне и ощутил, как земля под ногами ненавязчиво качнулась.       Чёрт, надо было всё-таки головой подумать, прежде чем погрузиться в самоанализ на грани с техноритуалом. Так и истощение заработать как раз плюнуть. Ах да, точно. Оно у меня уже есть.       Значит, не хватало усугубить своё состояние.       Впрочем, меня напрягало не только это. С каждой минутой всё сильнее казалось, что я поставил эксперимент крайне не вовремя и теперь обо мне знают все техножрецы района. С другой стороны, поезд должен был прибыть через десять с небольшим минут… Вряд ли они будут его останавливать для моей поимки. Проще перехватить в конечном пункте. Следовательно, я сойду на станцию раньше и спущусь на уровень наземных коммуникаций.       Да, знаю, паранойя, но лучше перебдеть, чем недобдеть.              А ещё сильно напрягало то, что из стоящей прямо возле стены вокс-будки доносились гудки, хотя в ней определённо никого не было. Прямо действовало на нервы. Хотелось зло кричать и в первую очередь на того, кто последний раз пользовался стационарным городским телефоном.       В один момент я на всё плюнул и пошёл к ней, чтобы наконец повесить трубку на держатели аппарата и прекратить этот навязчивый звук. И замер, коснувшись двери.       Я ведь не один должен был его слышать, но почему-то никто другой не реагировал. Значит ли это, что он такой же метасенсорный, как и мой электронный техноритм?       Если да…       То тем более мне надо его прекратить.       Осторожно открыв дверь, я зашёл внутрь вокс-кабины. Та же панель, как в будке рядом с домом, с табличками и названиями организаций, до которых отсюда можно дозвониться, тот же массивный корпус и пучки кабелей, та же трубка, сиротливо висящая на проводе и, видимо, выпавшая из креплений. И гудки, как при установлении соединения с абонентом.       Во всём этом было что-то неправильное. Я как будто такое уже когда-то видел и знал, что произойдёт. А также знал, что должен был сделать.       Я поднёс вокс-приёмник к уху. «Сейчас мне продиктуют цифры», — проскользнула кристально чёткая мысль.       Гудки прекратились. Послышался звук, как кто-то поднимает трубку с другой стороны.       — Адептус Арбитрес слушает, — произнёс бесстрастный оператор.       Я вцепился в железный корпус передатчика и прикусил губу. Но пока я судорожно гадал, что мне сказать, в трубке послышалась чья-то речь:       — З… Здравствуйте, я… Я хочу подать… нет, доложить о вероятности псайкерского… да, псайкерского воздействия.       — Вас поняла. Перевожу на профильный отдел. Оставайтесь на линии.       Шорох помех.       Во рту пересохло, а сердце моментально забилось быстрее. Стоп, этот голос, я же его знаю!       Снова щелчок:       — Отдел псайловчих слушает.       — Я хочу сообщить о возможном псайкерском воздействии, — немного уверенней произнёс мужчина на той стороне вокса.       — Перечислите все признаки предполагаемого влияния.       — Заметная амнезия, сильное изменение поведения, привычек и… э… физические отклонения.       — Какого рода физические отклонения?       — У него… У него спонтанно пошла кровь носом. Слишком сильно, чтобы соответствовать, э-э-э… его медицинским показателям.       — Ваше сообщение принято и зарегистрировано. Обозначьте точнее. Вы сообщаете о псайкерском влиянии или о потенциальном псайкере?       — Я… да, точно! Я не думаю, что он псайкер, не приведи Бог-Император! Но с моим другом что-то не то! Э-э-э… Вот данные. Мельхиор Амадеус, живёт по адресу Семидесяти пяти гвардейцев, ветеранский жилой комплекс, дом пятьдесят четыре, тридцать третий этаж, помещение номер… номер сорок. Ему предстоит миграция вниз, но он должен быть ещё по адресу.       — Мы вас поняли, гражданин. Ближайший патрульный отряд псайловчих посетит указанный вами адрес и задержит подозреваемого до выяснения. В случае подтверждения вашего доклада мы с вами свяжемся. Благодарим за бдительность, адепт В…       Связь резко оборвалась гудками.       Я прислонился к стене и безвольно уронив руку, выпустив трубку из пальцев. Мучившее меня чувство утекающего времени наконец пропало, но теперь…       Твою ж мать.       Из всех возможных вариантов, которые могли бы мне усложнить жизнь, реализовался самый поганый.       Быть псайкером или быть подозреваемым в деле по псайкерскому воздействию — это не одно и то же. Быть псайкером даже лучше. Потому что псайкеры Империуму нужны. А вот те, кого затронуло Варпом — зачастую нет.       Какой у тебя интересный всё-таки был друг, Мельхиор. Эталонный клерк Администратума. Забавно, повышение он получил таким же образом, сдав своего начальника? А то, знаешь, его манере поведения это бы соответствовало.       Честное слово, встречу ещё раз — отплачу сполна.       Я вышел из будки как раз к моменту, когда поезд тормозил у перрона.       «Привет, старый знакомый. Давно не виделись», — мысленно поприветствовал его и вдруг ощутил тёплую волну, поднявшуюся от груди.       Вот она какая, ложка мёда в море дёгтя — чувство, когда машина тебе ближе, чем человек.       Что ждёт меня внизу?       Узнаю там. И уже через несколько часов.