***
Вздохнул и прислонился головой к стеклу. Индекс загрязнения к вечеру упал настолько, что мы ехали без респираторов. Урчание автомобиля убаюкивало, но пока что спать было нельзя — мы ехали на адрес, где сдавались жилые ячейки. Несмотря на сотрудничество с корректировщиком, у офиса или, как Софи ещё сказала, «частного охранного агентства» собственных жилых помещений не было, только рабочие. Зато были контакты тех, кто сдавал комнаты в аренду; многие сотрудники так и жили по съёмным квартирам. В целом, поездка и знакомство с моим новым рабочим местом и с коллегами прошли неплохо. Правда, все задачи, ради которых мы прибыли в офис, решить не удалось: Софи меня занесла в список сотрудников, но вот разобраться с запасным идентификатором не получилось — нужного человека на месте не было. «Ответственный за когитаторы лексограф» вместе с другими старшими оперативниками был на задании, так что… завтра нужно было приехать в офис снова. И послезавтра тоже. Нашёл работу, называется. Разобраться бы теперь со своими обязанностями, а то я не знаю, чем мне придётся заниматься. А ещё не спать мне помогал Марк. Вот и сейчас он ненавязчиво поинтересовался: — О чём думаешь? Сбоку нас объехал автобус, в котором к полупрозрачным окнам прижимались люди. Так забавно. Вот он я и вот они. Живём и работаем в одном городе. В прошлой жизни я был бы на месте тех, кто только что проехал общественным транспортом. А в этой… — Да вот вспоминаю сегодняшний день. Осмысливаю его. Я посмотрел на заполненную дорогу и представил вдоль тротуара припаркованные автомобили. — Скажи, как часто здесь угоняют машины? Мужчина присвистнул: — Фью… Есть несколько взломщиков, которые таким занимаются, но работают они по крупному и по другим районам. У нас им ловить нечего. — А что насчёт твоего автомобиля? Ты его так спокойно оставил перед офисом, словно не думал, что её украдут. — Ха-ха! — его отражение в зеркальце заднего вида улыбнулось, а потом посерьёзнело: — Подожди, ты это серьёзно? — Ну… да? Я, конечно, быстро заметил камеры слежения и думаю теперь, что под ними угонять машину никто бы не стал, чтобы на проблемы с вами… то есть, уже с нами, Гончими, не нарваться, но всё-таки, всё-таки? — Вот значит что, Мельхи. Хм. Как бы объяснить… — он помассировал лоб и сжал пальцы на руле. — Боже священный, да как же тебе объяснить-то, как лексографу. Я ведь нихрена из вашей схолы не знаю. Мне резко стало неловко. — Если не знаешь, как, то не надо. Просто скажи, я правильно понимаю, что ты можешь оставить свою машину на улице и с ней ничего не случится? — Хех… — он постучал пальцами по рулю. — С ней — ничего. А вот со мной… будь это моя машина… короче и проще говоря, Мельхи, это не моя машина. У меня есть только право на её вождение. Я даже больше скажу, ни у кого в Маарате нет своей машины, — почти сразу же он ответил на мой невысказанный вопрос, — во всяком случае, у тех, кого я знаю. И я так думаю, механикусы техновладельцев жёстко проверяют и следят во все окуляры. Потому что организации, которым выданы права на владение и обслуживание городского транспорта, их инспекторумы держат вот такой хваткой, — мужчина сжал кулак и показал его мне. — И раз ты лексограф, то должен понимать, как именно машины знают, кому подчиняться, а кому нет. Я прикрыл глаза. Бинарный кант ожидаемо распространился во все стороны, перетёк по проводам и ощупал логические схемы за приборной панелью. Спустя несколько мгновений вокруг них появилось виртуальное окошко с подписью «блок управления». Собственно, всё ровно так же, как и в прошлом авто. Казалось, если сосредоточиться, то я смогу вызвать терминал и получить список доступных команд, но виски вновь сдавило электронным шумом, и я вернулся в настоящий мир. — Они это понимают бортовым когитатором. В когитаторе этой машины записан твой идентиф и он указан как приоритетный. Пока ты не завершишь рабочую сессию, то никто другой перезаписать идентиф и получить права не сможет. — Хм. Я не совсем понял, что ты сказал, но, кажется, всё именно так. — Марк… можешь ответить ещё на пару вопросов? — Задавай. — Софи говорила, что её имя Роза — не мирское. Да и у тебя, оказывается, тоже есть. Что это за имена? Мужчина промолчал. Мы плавно перестроились в потоке машин на другую полосу и свернули на более узкую дорогу. — Не хочешь говорить? — Да. Думаю, тебе рано это знать. Потихоньку здания вокруг нас изменились. Появились новые небольшие пристройки к высотным корпусам, затянутое смогом небо потемнело, а окружение стало казаться не столько оживлённым рабочим центром, сколько спальным кварталом. И количество автомобилей уменьшилось. Я прислонился к сидушке и откинул голову. Всё же хороший выдался день. Начался с новостей и заканчивается мирно. Да и Софи — приятный человек… — Слушай, Марк… Скажи… А как прошёл наш визит в офис? — Хм? — Какое я создал впечатление для твоих коллег? Я ничего не испортил? У нас не будет проблем? — Подожди. Сейчас встану и поговорим. Он повернул руль и заехал на обочину рядом с магазином, который светился сквозь дымку, как разноцветный витраж. С тихим ворчанием мотор затих, а по цепям когитатора пробежал блокирующий импульс. Марк повернулся лицом ко мне и положил руку на спинку переднего кресла. В его взгляде читалась глубокая задумчивость. Пока он собирался с мыслями, я поглядел на прохожую часть. На ней было немноголюдно, да и большинство горожан ничем друг от друга не отличались — респираторы, куртки, плащи, сумки, пакеты… поток людей от и до торговой точки в разы отличался от того столпотворения, которое творилось на монорельсовой станции. Просто мирный город, завершающий очередной рабочий день. А пауза тем временем слегка затянулась. Напарник похлопал по сиденью и привлёк моё внимание: — Кхм, Мельхи. Почему ты об этом спросил? — Почему? Просто когда я о цензуре заговорил, ты на меня нехорошо посмотрел. — Ха, ха-ха. Ты удивляешься тому, что в офисе есть книги, но не удивляешься тому, что люди живут в съёмных ячейках. Ты боишься, что машину могут украсть, но при этом знаешь, как устроены её механизмы. Что ещё… Ты смотришь общесистемные новости и не удивляешься тому, что там видишь, а простые городские дела тебя вгоняют в ступор. И это самое очевидное. Если бы мне платили за то, чтобы я тебя проверял… — Ты это к чему? — во рту возник неприятный привкус. Марк прикоснулся к респиратору и сдержанно улыбнулся: — Понимаешь ли, Мельхиор, твои вопросы, твоё поведение, твои действия — ты не похож на того, кто всё забыл. Настала недвусмысленная тишина. Я задержал дыхание и медленно выдохнул. Казалось, что от тех слов меня всего покрыла гусиная кожа и окатило чем-то липким. Но не успел я ничего сказать, как Марк пожал плечами: — Но похож ты или не похож — это не важно. Босс с твоей предысторией согласился. И не загружай себе голову, я просто ответил на вопрос, какое ты создаёшь впечатление. А что на самом деле — если начальник не сообщил, значит, оно для дела не нужно. Но мой тебе совет, как от старшего: старайся правдоподобнее, а то могут догадаться, кто ты и откуда. — Спасибо… — Пользуйся, пока я добрый, — он ехидно сощурился, хотя куда уж дальше. — И не волновайся. Проблем не будет. Мало ли почему кто не хочет о прошлом рассказывать. Для нашего офиса это обычно. А теперь посиди в машине, мне надо за едой сходить. — Снаружи постоять можно? — Можно. Главное, далеко не уходи, если не хочешь, чтобы тебя мусорщики забрали, ха-ха, — он надел полумаску и отвернулся. — Шучу. Но если ты сбежишь… Феб, конечно, тебя найдёт, но меня ты откровенно разочаруешь. В стекле отразилось моё невероятно хмурое лицо. И это я постарался задавить волну раздражения. — Только не обижайся, парень, — сказал Марк и покинул водительское кресло. М-да, вот настолько заметно. Под небом золотым есть город голубой… мотив этой мелодии вертелся в голове не хуже байки про белую обезьяну. Я, пока ждал Марка, стоял под открытым небом и разглядывал окружение, а наш «джип» холодил мне спину. Кроме плоских фонарей вдоль дороги и стеклянных панелей магазина достаточно светились окна в жилых зданиях и фары проезжающих машин. Их яркости хватало, чтобы разогнать дымку аж до перекрёстка вдали, о котором напоминали мигающие регуляторные огни. Но эту спокойную и даже умиротворённую картину нарушали следы копоти на некоторых стенах и возле ставень. Да и сами оконные проёмы… те, что не были заставлены феррокритными блоками, закрывали толстые решётки вплоть до высоты третьих этажей. Люди вокруг казались равнодушными ко всему и совершенно не обращали ни на меня, ни на остальных внимания. Никто не придерживал двери магазина, не помогал и не разговаривал друг с другом, а просто механически шёл по своим делам. Даже когда у одного из прохожих — или прохожей? — порвался пакет и продукты рассыпались на тротуар, все просто обошли стороной, пока тот собирал вещи. Я было дёрнулся, но чувство, что этого делать не стоит, меня остановило. Не знаю. Двоякое такое впечатление. Сверх того, чтобы рассматривать город своими глазами, я ещё и приоткрыл бинарный канал восприятия. Силовые и сетевые кабеля горели своими цветами, окружающие их поля колыхались в такт танцам напряжения и передаваемых данных. Показались скрытые камеры и датчики, логические узлы, контролирующие разные системы и питание, а в карманах прохожих замерцали карточки и разные другие устройства; в том числе промелькнули инфодески — город раскрылся своей машинной стороной, а я будто завис посреди пролетающих звёзд и филаментов. Космическая красота. Завораживающая… Стоило лишь подумать, что могу повлиять на любую увиденную систему, как сразу же меня замутило и я перестал что-либо различать. Остались только самые общие проекции. «Какую же мне аугментацию поставить, чтобы не откисать от перегрева? — усмехнулся про себя, чувствуя, как плотно пульсируют виски и как под глазами на накладках респиратора скопился пот. — Плоть, блин, слаба». По ушам ударил резкий звук, а потом по ногам передалась дрожь. Я отшатнулся от машины и услышал дикий вой гудка откуда-то сбоку. А следом звук разбитого окна и крики. Крики? Они донеслись со стороны перекрёстка. Я выглянул из-за машины и увидел, что один из фонарей погнулся и светит прямо на столкнувшийся с ним кислотно-зелёный грузовой фургон с выдавленным капотом, с вмятинами на корпусе и со свисающим человеческим телом из проломленного лобового стекла. Тёмные потёки собрались в лужицу рядом с вырванным из рамы колёсом. На тротуаре лежало ещё несколько тел. Несколько ещё двигались. Они, похоже, и кричали… «Ну что? — спросил меня внутренний шепоток. — Побежишь им помогать?» Я отступил на шаг и машинально потянулся к карману… «У тебя нет телефона, забыл?» Что тут происходит?! Со скрежетом откинулась задняя дверь фургона, и оттуда вывалился окровавленный человек, держа в руках продолговатую палку. За ним выбрался другой и огляделся. Наши взгляды встретились. Человек ударил своего напарника и показал в мою сторону. Тот сразу же развернулся, положил палку на плечо и наставил на меня. Блядь! Блядь-блядь-блядь! Я отпрыгнул от автомобиля и только тогда услышал свистящий звук, с которым обычно взлетают салюты. Позади меня стало светло, а потом нечто ударило с такой силой, что дыхание спёрло. Меня оттолкнуло и я упал оземь. В голове зазвенело, но не так. Крики стали громче, а перед глазами заплясали искры. Треск. Я приподнялся и перевернулся — рука подогнулась. Раздался снова свистящий звук, а после — вспышка и стрёкот, как от пулемёта. Золотой кокон вокруг меня исказился, замерцал и… В плывущих вокруг зданиях вспыхнуло маленькое солнце. Меня окатило светом и теплом. А потом пришло оно. Ударная волна. Я ощутил себя тараканом, на которого давит пальцем великан. Воздух вырвался из лёгких, а вдохнуть не получилось. Руки и ноги стали неподъёмными, а вокруг меня возникло золотое пространство. Оно пошло складками и трещинами, словно то же, что сдавило меня, убивало и его. «А? Что? Почему?» Миг, и на него наложился реальный мир. Надо мной, как при замедленной съёмке, пронеслись куски фургона и другие осколки. Я видел, как от столкновения со стеной здания они выбивают каменную крошку и сминаются, отлетая обратно. И во всей этой тишине колыхались невесомые золотистые нити бинарного канта. Окружающее меня ноосферное веретено расходилось и таяло. Отрывалось в пустоту. Оставляло меня наедине с янтарным временем. «Постой. Не уходи. Будь со мной до самого конца!» Я мысленно протянул руку ко всем этим невесомым волосам и ощутил… что же я ощутил? Ни с чем не сравнимую синюю грусть. «Кант!» И он ушёл. Наступила долгожданная тишина. Я будто бы решал, наступит следующая секунда или нет. Хотелось заорать в голос, но без воздуха в груди — как? Секунда, в которой сверкает стеклянная пыль, осколками падающая на улицу. «Жив. Я жив». Лёд треснул. Неразборчивый гул сменился воплями, звуками пожара, далёкими сиренами, таким же далёким стрёкотом и механическим вещанием громкоговорителей: — ОБНАРУЖЕНО ПРАВОНАРУШЕНИЕ МИНОРИС. ПОСТРАДАВШИЕ И ГРАЖДАНЕ, ПРОЙДИТЕ В УКРЫТИЕ И ДОЖДИТЕСЬ СЛУЖБ. ПОВТОРЯЕМ: ОБНАРУЖЕНО ПРАВОНАРУШЕНИЕ… Я вдохнул очищенный фильтрами воздух и закашлялся. Спазмы скрутили живот, но отпустили. Осторожно перевернулся, опёрся о тротуар и зашипел от стрельнувшей боли — кажется, содрал себе кожу на ладонях. От тоски хотелось сдохнуть. Ко мне кто-то подбежал и внезапно помог подняться. — Мельхиор! Ты как?! — орал этот человек на меня, не замечая своих ссадин и набухшей царапины над глазом. — Живой, — неуверенно ответил ему и посмотрел туда-сюда. Ох же ж бля-я-я… Останки фургона без крыши и изрядной доли корпуса горели с характерным чёрным дымом. Оконные стёкла рядом с вывороченным фонарём висели на плёнках. Освещение магазина мигало. Всюду валялись чадившие и тлеющие куски то ли пластмассы, то ли чего-то ещё. Раненных оттаскивали к стенам… или мёрвых? — Что тут случилось? Человек посмотрел на меня, как на больного: — Мельхиор?.. Как меня зовут? Так, соберись. Если он знает меня по имени, это должен быть… да, это он! — М… Марк. Я… я помню взрыв, н-но… Смех вырвался наружу вместе с кашляющим хрипом. Я встретился глазами с человеком. Он по-прежнему держал меня за плечо и только не тормошил. «Доигрался. Избирательная амнезия. Теперь по-настоящему. Сука! Почему?!» А потом я заметил почерневший рукав его свисающей без движения руки и рваную рану, в которой тускло отсвечивал металл. Он скосил глаза на развороченное плечо и ошарашено выругался. А потом выдавил через силу: — Быстро в машину. Валим, валим!Глава 6.3
10 марта 2024 г. в 08:00
Внешние районы Маарата… Поездка по ним заняла три с половиной часа, и это мы ещё дважды стояли в пробке. Первый раз дорогу заняли буксиры, везущие цистерны с прометием, промышленными химикатами и очищенной водой, а во второй — конвой из чёрных фургонов, проехавший под испуганно притихшие фантомные звуки в ушах. Знакомые ещё такие броневики, с решётками на окнах и с пулемётными турелями… Такие раньше видел наверху и, кажется, у протексов.
Ясно. Вот какой он, обещанный рейд.
Кстати, только покинув купол, я понял, что мне казалось в автомобиле Марка странным: его настоящий цвет — изумрудно-зелёный, а не чёрный. И выяснилось это в тот момент, когда мы заехали на стоянку за более подходящим для окраин города авто.
Наша новая машина… она была обычного серого цвета. Белые линии очерчивали автомобильные двери, открывающиеся вверх. «Джип» мог похвастать более толстым и угловатым корпусом, выдающимся наружу чехлам для шарниров, приклёпанными плитами толщиной с палец на капоте, багажнике и вдоль колёс, а также противоударными бамперами — эта тачка выглядела так, словно её создавал орочий мек. И ещё: когда Марк завёл её, то вместо ожидаемого электромагнитного визга салон заполнило обычное тарахтение.
Остальную поездку детально описывать смысла особо нет. Город давил на меня со всех сторон, скрывая горизонт за смогом, небоскрёбами, мостами, многоуровневыми пролётами, ветками наземного метро и всем остальным, что я видел раньше во внутренних районах Маарата. Но здесь оно перемешано между собой и так нагромождено друг на друга, что оставалось только гадать, как рос город в прошлом и куда стремится теперь.
Местами целые эстакады и ярусы были перекрыты строительными лесами. Что-то ремонтировали, что-то перестраивали, местами виднелись обрушения полотна, повреждения опор и ограждения аварийных служб. Помимо обычных легковых авто повсюду встречались грузовики малых и средних размеров; тяжёлых междугородних фур на обычных улицах не попадалось — они остались на главной магистрали. Проезжала и муниципальная техника, самая разная, начиная от смеси тракторов с экскаваторами и заканчивая мусоровозами, к бокам которых угрожающе прижимались хватательные манипуляторы, навевающие неприятные мысли о потрошении заживо. Кроме того, в подворотнях иногда лежали целые груды коробок, мешков, пакетов… Только в самых заброшенных переходах внутреннего Маарата я встречал нечто похожее. Здесь же всё казалось много-много запущеннее и грязнее.
Заводские корпуса с дымящими трубами прямо рядом с жилым кварталом? Пожалуйста. Канал с маслянистой жижей между районами, в которой отражаются работающие даже днём фонари? И такое есть! Белое пятно на небе вместо солнца? Конечно же. Тяжёлая химическая вонь, которая просачивается при закрытых окнах в салон? Наконец-то, как я тебя заждался! Наконец я попал в тот город-улей, в котором и должен был оказаться с самого начала!
Исходящие паром и голубым мерцанием пятиэтажные столбы плазменных генераторумов, от которых тянулись провода и скрывались под землёй толстенные кабели. Острые шпили готических церквей и арки, нависающие над открытым огнём исполинских лампад, чей тёплый свет озарял аквилы, и тлеющие разряды в высоченных колбах, подпирающих шестерни храмов слуг Марса. Бесконечные машины и такие же бесконечные люди, которые издали выглядели ползающими по запотевшему стеклу дождевыми каплями…
Город был удивительным и гнетущим. Город был… словно другим миром. Правильным. Снявшим маску благоустроенности и задыхающимся от труда тех, кто обеспечивал Купола всем необходимым.
Марк поправил респиратор на лице. Мы оба сейчас были в них — как передали по радио, индекс загрязнения достиг трёх единиц и без свежих фильтров выходить наружу не советовалось. Что уж говорить, если в салоне воздух без них ощущался неприятно.
В полумаске напарник выглядел, как с обложки. Всё из-за того, что респиратор был стилизован под остроносую и оскаленную собачью пасть. Мой тоже, но на Марке полумаска сидела, как влитая. На мне же… не знаю.
Я тоже поправил крепления на затылке. Мягкие пористые насадки прижали скулы, подбородок и переносицу. Вдох… безвкусный воздух. Вроде бы и хорошо, но напрягает, что запахов таким образом чувствовать не буду. А с другой стороны, это, мать его, город-улей. Не уверен, что я хочу чувствовать его запахи.
— Что-то хотел? — вдруг услышал и понял, что всё это время сверлил Марка глазами.
Задумался, называется.
— Да не то, чтобы…
Он хмыкнул:
— Как тебе внешние районы?
— Внешние… они очень отличаются от остального города. Не представляю, как тут вообще живут.
— Живут, не удивляйся. Я ведь обещал, что они тебе сниться будут? Смотри теперь, это кварталы для обычных людей. Некоторые тут всю жизнь работают, чтобы их дети под куполом росли. Особенно те, кому повезло отдыхать внутри на курортах. Сам понимаешь, какая мотивация у таких горожан… Хе-хе, хочешь обратно?
— Не знаю… — я помолчал и прислонился виском к стеклу. — Нет, наверное.
Марк плавно повернул руль, пропустил вперёд грузовик с кондиционером над кабиной и спросил:
— А чего ты ждал, кстати?
— Я…
— Да не отвечай, я тебя прекрасно понимаю, — Марк вздохнул. — Вокруг нашего улья есть много городов поменьше, оттуда люди и едут. Мигрантов дохрена и все ищут, где бы получше… Некоторые поработают и вернутся, а некоторые останутся и сделают семьи. У их детей выбор будет меньше, так как уехать им некуда. А, значит, у всех у них за редким исключением одна цель — заработать на жизнь под куполом. Понимаешь, под куполом. Там сразу всё будет хорошо, всё будет в радость…
— И даже не придётся умирать.
— Ха-ха, ну да, и даже не придётся умирать. Всё будет заебись… — Марк замолчал, и я заметил, как его костяшки побелели. — Знаешь что, Мелах, я должен тебя о кое-чём предупредить. Отнесись серьёзно, понял?
— Понял.
— Так вот, парень, мы уже скоро будем в офисе…
Я резко посмотрел на проезжую часть.
Город был таким же, как и до этого. Смог, который обтекал здания, разгонял только свет противотуманных огней. Полные улицы машин. Грязно-серые стены, на которых темнели разве что надписи или светились окна и вывески. Прохожие в дождевиках и в масках — на них падало красное сияние от регуляторной панели перекрёстка.
— Да, вокруг уже Нули, — Марк невесело улыбнулся, — уже как десять минут Нули. Да успокойся ты, всё же нормально.
— Мог бы сразу предупредить…
— Мог бы, — внезапно покладисто отозвался он. — Так вот, мы скоро будем в офисе… Я тебя искренне прошу, что бы там не произошло между мной и остальными, не влезай.
— А что-то должно случиться?
Он помедлил перед ответом:
— Не обязательно. Скорее всего, ничего не будет. Но ты не вмешивайся, что бы ни случилось, хорошо? Это тебя не касается. У моих знакомых есть на то причины.
— Так забавно, что Феб отправил нас к тем, кто тебя недолюбливает.
Сперва у Марка затряслись плечи, а потом он в голос засмеялся:
— От ты комедия… Смотри, такого им не сказани случайно. Моё и их прошлое — не то, что тебе нужно знать.
В этот момент он неожиданно напомнил мне старшего брата.
Мы встали на обочине рядом с сорокаэтажными корпусами. В этом городском квартале плотно прижимались друг к другу, избегая только проведённых между ними дорог.
Первые два этажа напротив нас были укреплены гофрированными рольставнями на окнах, а подъезд — отделён от проезжей части феррокритными плитами, на которых разноцветными мазками кто-то нанёс витиеватые граффити и абстрактные рисунки. Кроме видных посетителям офиса камер в стенах и вдоль забора находилось ещё несколько «глаз» — их мне подсветили авточувства.
Машинное зрение зернило и фонило, но вроде бы я потихоньку к этому привыкал. Однако всё равно бинарный кант я старался держать как можно ближе к себе, чтобы не виснуть и не выпадать из реальности. И всё равно, когда я заметил под площадкой перед входной дверью контур автоматической турели, то замер на месте.
Паранойя ужалила.
Напарник подошёл к двери с нанесённой на неё тёмно-синей буквой «V» и нажал на терминал рядом. Динамик с едва слышным треском включился, после чего издал подростковый ломающийся голос:
— Офис «Гончих», чем можем быть полезны?
— Поднимай задницу и сообщи старшим, что Марк Ортон вернулся. И что привёл сотрудника.
— М-марк? Какой Марк?
— Марк Ортон, — подождав мгновение, мужчина резко повысил голос: — Марк Стигмат! Десять минут на то, чтобы ты позвал старшего, выяснил данные и открыл дверь!
Динамик, булькнув, перестал подавать признаки жизни.
—Вот же с-сыкливый щ-щенок, — беззлобно усмехнулся напарник.
— Какая… интересная репрезентация, — не удержался я. — А почему ты Стигмат?
— По башке, — недовольно отозвался он. — Был бы кто из старожилов, нас бы пустили, просто поглядев на камеры. И Мелах, не умничай. Ты не адепт из высшего схолария.
Колыхнувшиеся электромагнитные поля предупредили, что сработал замок. Ещё секунда, и дверь в офис открылась.
— Вот что хороший пинок делает, — кивнул Марк и зашёл первым.
Внутри оказался широкий коридор, по обе стороны которого были стальные двери, а на некотором отдалении от них — лестница на этаж повыше. Неяркий свет падал на скромное убранство вокруг. Рядом с закрытыми комнатами висели картины — наверное, копии полотен известных здесь художников. Особо выделялась композиция с бело-золотым деревом, которое тянулось на фоне серых облаков к заоблачной синеве — рисовавший точно знал, что изображает.
Я украдкой потёр шершавую стену и посмотрел на пол. Очень странно, что здесь лежит парке… а, нет, это текстура только такая у покрытия.
Мужчина снял респиратор, вдохнул полной грудью, и ни с того, ни с сего зажмурился.
— Значит, ты сегодня за старшую… — сказал он куда-то под потолок.
— А?
Марк посмотрел на меня. Его взгляд от мечтательного стал сосредоточенным, как если бы коллега вспомнил, что я существую.
— Всё в порядке, снимай маску. Воздух в помещении хороший… даже слишком, не удивляйся.
Отсоединив респиратор от лица, я недоверчиво вдохнул. Пахло чем-то приятным, словно сирень… Перед глазами на долю секунды промелькнули воспоминания о ботаническом саде наверху, а потом по спине скакнули мурашки.
— Что это такое?
Мужчина пожал плечами:
— Роза любит цветы, но тебе откуда о них знать. Просто знай, что этот воздух безвреден… в большинстве случаев.
— А не в большинстве?
— Хм, если вспомнить про боевые вещества, то против них наши респираторы бесполезны. Но вот армейские противогазы…
За этим разговором мы дошли до лестницы. Там во всю высоту пролёта находилась светящаяся панель, покрытая местами жёлтой и янтарной прозрачной плиткой. Они складывались в узор облаков, плывущих по белому небу. И, поднявшись до поворота на второй этаж, я увидел, что нас уже ждут.
Вверху стояла женщина средних лет с короткой стрижкой и с выразительными карими глазами. Их края подчёркивал контур макияжа и теней над веками. Бордовый вязаный свитер казался на размер больше необходимого из-за подвёрнутых рукавов, которые закрывали запястья манжетами, но он всё равно каким-то образом сохранял очертания и фигуры, и груди… а высокий воротник почти целиком закрывал шею. И несмотря на всё это, несмотря на почти домашнюю одежду, в женщине чувствовалась порода. Не знаю, как ещё сказать.
Она ждала нас, скрестив руки и загадочно улыбаясь.
Забавный каламбур. Порода у «гончей».
— Привет, Роза, — незнакомым и мягким тоном произнёс мужчина и шагнул к ней.
— Марк Ортон, — её голос звучал под стать внешности и улыбке, доброжелательно и нежно. — Давно тебя не было.
— Меня не отпускали дела, — он наигранно хмыкнул и встал рядом с ней.
— Только не говори, что в офис тебя привели тоже дела.
— Не скажу, но так оно и есть, — он пожал плечами, а потом развёл руками, — но я теперь здесь и не жалею ни о чём.
Женщина покачала головой, вздохнула… и вдруг они оба обняли друг друга.
Я глубоко вздохнул.
Показалось, словно в это мгновение между ними пронёсся целый разговор. Двое взрослых людей… какая у них была жизнь, что их связывало? Наверняка многое. Но то, с каким тёплыми и чувствами они обнялись, непрошенно резануло по сердцу.
Почему мне так обидно?.. Почему?
Марк отстранился от Розы и перевёл взгляд в мою сторону. Следом и она посмотрела на меня.
— Дан Мелах, познакомься с Софи Шесс. Моя подруга, без которой Гончих я не представляю.
— Для друзей просто Роза, — она снова мило улыбнулась.
Кажется, я даже смутился:
— Меня зовут Дан Мелах или просто Мельхи. Извините, пожалуйста, я совсем новичок и в офисе только потому, что ваш Марк меня привёл. Только я не понимаю, если вы и Роза, и Софи… то как мне к вам обращаться?
— Если Марка ты знаешь как Марка, а не Стигмата, то и меня зови по мирскому имени… Тц, нашей беседе не место на лестнице! Мелах, поднимайся, я не кусаюсь. Марк, проводи его в общую комнату и сам приходи, я сейчас вам всё принесу.
Мужчина тронул её за локоть:
— Рози, пока не ушла, два вопроса: кто из старших сейчас на месте и где вся молодёжь?
— Из старших… — она задумалась и нахмурилась. — Только Старик, но он не собирался сегодня выходить. Он снова на сутках находился.
— Он не выйдет даже чтобы меня встретить?
— Не буду гадать за Старика, — мягко парировала Роза… Софи Шесс. — Может, выйдет, может, нет. Не торопи встречу с ним.
— Я-то? Хех, я торопить её точно не буду. Ладно, а что там с молодняком?
— Все группы на выезде. Сейчас только охрана осталась.
— Серьёзно?! Так офис только на тебе?
— Кое-что изменилось, пока тебя не было, Марк…
Всё это они говорили, пока мы шли по второму этажу. Дверей здесь было меньше, встречались и открытые. В одной из комнат сидело несколько человек и смотрели какой-то фильм. В другой находились стеллажи с папками и картотеками. В ещё одной находился круглый стол и проектор на стену — всё это я кое-как цеплял косыми взглядами, гадая, куда же меня ведут, но тут Роза отодвинула переборку, и мы оказались в общем зале.
Скажем так… между ним и между полевым штабом наёмников в бараке на границе было нечто общее. Из самого очевидного — висели панорамные панели, в которых отражалась улица и вход в офис. Кроме того, несколько окон транслировали вид с камер из совсем других мест: одна из передач шла в оттенках зелёного и показывала некий подземный переход с толстыми и подпирающими потолок колоннами, другая — с фокусом на расположенные друг на друге транспортные контейнеры, лежащие вдоль забора недалеко от наклонной магистрали, по которой ехали машины.
Роза ушла, и я напряжённо пробормотал:
— Хм, а ничего, что я всё это вижу? Это не секретная информация?
— Расслабься, — ответил Марк и сел на диван рядом с чайным столом. — Здесь нет ничего секретного, и ты тоже сейчас такой же сотрудник офиса, как и… хм, нет, не как я, но и не как рядовой боец.
Он довольно раскинул руки на спинку дивана и запрокинул голову, глядя то ли на плафоны, то ли просто следя за медленно вращающимся вентилятором. Я же продолжил обходить зал.
Вот о чём стоит подумать: штаб «Стальных рейнджеров» был забит под завязку оружием, экипировкой, бойцами и сложной техникой с печатями Механикус. Здесь же всё было ровно наоборот: приглушённый свет, удобная мебель, шкафы и стеллажи, на полках которых находились обломки масок с подписанными именами и пиктами людей, куски брони, обрывки ткани, детали оружия… и не только.
Общий зал хранил воспоминания. Много воспоминаний.
Переборка отъехала в сторону, и на пороге появилась женщина с подносом в руках. Я замер рядом с книжным шкафом, который манил корешками томов. Рядом находилась кадка с растением, очень похожим на папоротник. «Роза любит, когда пахнет цветами», — пронеслось в голове, и я невольно улыбнулся.
— Мелах, прошу, садись к нам, — светло сказала Софи.
— Конечно… а что у вас за книги? — я коснулся пальцами обложек.
— Самые разные. Вот рядом с тобой полка разных справочников. Ниже сборники настоящих и вымышленных историй. Мне особенно нравится «Арбитр из Сеналя»… десять книг, ты на них смотришь.
Я ещё раз окинул шкаф взглядом. Выше меня размером, и все полки заставлены.
— Богатая у вас коллекция.
— Она здесь не вся, — вдруг сказал Марк и налил в расписную кружку напиток из чайника. — Не знаю, как сейчас, но раньше в общую комнату выносили меньше книг. И обычно те, которые нужны по делу, Роза.
Они оба обменялись красноречивыми взглядами: мужчина глядел с нажимом, а женщина с невинной улыбкой, за которой чудился сдерживаемый смех. Я же ещё раз обратил внимание на книги и неуверенно поинтересовался:
— Может быть, задам странный вопрос, но художественные произведения… разве с ними нет никаких проблем?
— Сложно сказать, — Софи, кажется, слегка растерялась. — Что ты имеешь в виду?
— Просто мне казалось, не знаю, что такие книги никто печатать не будет или что за ними и за их распространением установят контроль. Чтобы не писали, чего не стоит.
Марк разломил пополам печенье и посмотрел на меня так, словно хотел просверлить взглядом насквозь. Стушевавшись, я подошёл к столику и сел на пустующий диван.
«Я что-то не то сказал?»
Софи задумчиво нахмурилась и поставила на стол кружку:
— Это необычно, Мелах. Расскажешь, откуда ты?
— Я…