Кайлан следовал за отблесками факела, погружаясь всё ниже и ниже. Под старой церковью было затхло и сыро, спёртый воздух давил, будто плесень и вода медленно стекали по глотке.
Несколько раз принц и его группа наткнулись на останки животных, однажды — на человека, который выглядел так, будто его разорвало изнутри — неровные, рваные края раны под рёбрами загибались в стороны по мере того, как плоть медленно теряла влагу.
Сир Давет морщился, Анора суеверно плевалась, но Кайлан шёл вперёд, по щиколотку утопая в нечистотах.
Идея Амелла о том, что нужно создать дренажную систему для столицы уже не казалась такой затратной — наоборот: он мог бы избежать многих неудобств, если бы мальчишка был настойчивее.
Впереди почудилось движение и стражник из первой пары в колонне рубанул наотмашь. С глухим хлюпаньем на глину пола упало безглазое тело, изо рта которого толчками выходила кровь.
— Нет языка, — коротко оповестил стражник, провернув лезвие между зубами покойника и поднеся факел, — как и у тех детей. Нет ушей и глаз, ноздри отрезаны.
— Следи, чтобы тебе чего не отрезали, Деррен, — буркнула соседствующая стражница, морщась от отвращения. — То, что сотворило такое, не будет с тобой нянчиться.
Когда колонна двинулась дальше, Кайлан обернулся и увидел, как Давет, борясь с отвращением, прикрывает череп с пустыми глазницами обрезком ткани. Анора же шла вперёд — лук успокаивающе лежал в руке девушки, несмотря на то, что стрелять в таком узком пространстве, да ещё и посреди колонны тяжело вооружённых стражников было в высшей степени глупо.
Внезапно Деррен, стражник из первой колонны, ухнул вниз и заорал — при детальном рассмотрении выяснилось, что его нога угодила между двух вращающихся брёвен, утыканных гвоздями под водой. Хоть доспех и сохранил ногу, жижа возле потерпевшего стала теплее. Сария, высокая воительница, которая шла в паре с нерадивым Дерреном, вытянула коллегу, а после осветила факелом обширное пространство впереди.
Перед группой находилась запертая дверь, на створках которой было грубо вырезано «silentium est aurum».
— Что-то на старом языке, — предположила Анора. — На тевене?
— Старый язык Неварры. Молчание — золото, — перевёл Тейрин, — кажется, язык у того бедолаги был вырезан не просто так.
Свет факела выхватил из тьмы весы с двумя широкими плоскими тарелками, на одной из которых высились стопки соверенов, а на другой — склизкие и почерневшие языки, среди которых копошились жирные опарыши.
— Нужно заплатить, чтобы войти, — подавив тошноту, продолжил Кайлан. — Пятнадцать монет, примерно десять языков. Может, больше. Переложите несколько монет в другую тарелку, чтобы чаши весов выровнялись.
Если бы он знал раньше, что под Денеримом действует такая мерзость, принц давно бы сравнял с землёй эту церквушку, а всё, что пыталось бы вылезти на свет, придал огню. Кайлан думал, что работорговцы, потрошащие беременных, будут для него самой большой дикостью столицы, но он ошибался. Каждая подсказка и просьба Амелла уводила его дальше во тьму, где пауки поедают мабари, дети баннов отрезают уши эльфам, Вороны сторожат производителей дурмана, группы вандалов состязаются за свежий кусок человечины, болезни выедают внутренности стариков, а дети исчезают прямо во дворах средь бела дня. «Жемчужина» — тамошнее вино и песни, если точнее, способствовали успокоению, но на смену одних подонков всегда приходили новые.
Те, кому удавалось договориться и избежать петли, вновь творили беззаконие, а на месте казнённых появлялись новые подонки. Ни конца, ни края этой веренице зверств не было, отчего вино горчило, а приторная сладость полуголых девиц выдавала их поношенный вид. У Амелла работницы были куда свежее, а чай смывал горечь. Там, наверху, было хорошо — куда лучше, чем здесь.
Аккуратно, двумя пальцами, словно источник заразы, один из стражей поднял монеты и чаши весов сдвинулись. Стала видимой тёмная нить под чашей с языками и рука Аноры резко ударила по нагруднику Кайлана.
— Никому не двигаться, — предупредила Мак-Тир, выходя вперёд. — Даже не пытайтесь шелохнуться, пока не обезврежу, или вас мать родная не узнает.
Девушка передала лук и проследила взглядом за едва заметной тонкой нитью, а присутствующие следили за ней — нос, оставшийся юной аристократ от матери, несколько раз двинулся, но в итоге она брезгливо встала коленом в живу на полу и достала стрелу из колчана. Намотав на древко несколько витков нити, Анора утопила её наконечник в мягкой глине стены.
Послышался скрежет, вовсе не присущий глине — за ней находился спрятанный камень. Ещё две попытки также ничего не дали, потому девушке осталось захватить нить пальцами, обкрутив её вокруг перчатки и отделить её от чаши с языками, на одном уровне с которой пришлось ползать блондинке.
Как только нить была разрезана, двери тайного места открылись, а за спиной принца послышался сухой щелчок — механизм скрытой ловушки не сработал.
— Кайлан, ты мне должен. Попробуй только не вернуться оттуда целым.
За проёмом было относительно чисто и даже, как ни странно, довольно светло — не менее трёх десятков свечей плавились на высоких подставках у стен, давая возможность кое-как различать предметы в подземелье.
На месте статуи Андрасте в этом храме находились три овальных зеркала, явно давая понять, кому здесь поклонялись — в каждом из зеркал отражалось умиротворённое лицо светловолосой девушки, орудующей клещами и кинжалом во рту ребёнка, которого держали несколько культистов. Фанатики в первых рядах увлечённо наблюдали за конвульсивными подёргиваниями жертвы ритуала, остальные же обернулись в сторону группы.
— Мать Брианна, — окликнул Кайлан, сглотнув комок подступающей рвоты, — уделите мне немного времени.
С этими словами принц дал знак страже и несколько стрел вошли в тела безумцев, защищённых только тканью. Ответной реакции не пришлось долго ждать и через шесть ударов сердца на группу принца и дочери тэйрна неслась разъярённая толпа.
Давет вступил в бой, нанося удары щитом подступающим противникам, тогда как Анора взяла на прицел светловолосую Мать Брианну, по словам Амелла, одержимую. Сария, ловко орудуя кинжалами, расправилась уже с двумя противниками, тогда как Даррен, почти не сходящий с места из-за травмы, размозжил голову одному из нападающих. В щеку Кайлана ударился, по всей видимости, зуб несчастного фанатика, но принц только поморщился и снёс голову очередному нападающему.
Как бы странно это ни было, все культисты, как один, бесстрашно и неорганизованно нападали на группу зачистки. Ни один не сдался и не пытался сбежать, что было слишком противоестественно.
— Тейрин, здесь что-то…
— Знаю, Анора, — прервал подругу принц. — Они не владеют собой.
— А вы быстро заметили, — разлился по залу мелодичный голос, противоестественно перекрывающий даже шум битвы. — Мою паству иногда нужно прореживать, иначе стадо запаршивеет.
— Демон, — бросил через плечо Давет, от очередного удара которого повалился на землю новый враг, — нам нужно уходить!
— Чего и следовало ожидать от еретика.
Кайлан дёрнул на себя замершего Давета и клинок, метивший ему в ухо, провёл крошечный росчерк по скуле. Анора, вмешавшись, выпустила стрелу точно в голову одержимой, но та только отмахнулась от неё как от назойливой мухи.
— Я как никто подошла к пониманию людей, понимаете? — увлечённо вещала одержимая Мать. — Вы превозносите ложь об Андрасте, забыли истинного Создателя, да и обо мне забудете уже через несколько лет. Вам удобно жить в той крошечной бутыли, именуемой миром, даже если там заканчивается воздух. — Брианна со скучающим выражением лица оторвала голову от тела одного из прислужников и играючи подбросила её. — Я видела освобождение Ферелдена собственными глазами, но что-то изменилось? Теперь бедняки ропщут не на орлесианцев, а на ферелденцев, занявших те же покои. В вас нет созидания, нет равенства, нет истинной веры.
Принц, всё это время сокращавший дистанцию с одержимой, идущей к нему на встречу, внезапно врезался в стену плечом. Дыхание спёрло и перед глазами на миг потемнело. В лучшем случае, пострадали только два ребра. Переведя взгляд на свою группу, Тейрин увидел, как Сария бросается наперерез Деррену, пытающемуся вновь атаковать Кайлана, но её опережает Анора, вогнав тому нож под руку. Группа была окружена трупами членов культа, потому одержимая не тянула время, как показалось на первый взгляд, а прибегла к неизвестной принцу малефиции, пытаясь стравить выживших.
— Ладно, можно попробовать по-другому. — Брианна пожала плечами и, поймав голову, раздавила её как перезрелое яблоко. — Уверуйте! Ибо я взирала в…
Одержимая отбила вторую по счёту стрелу Аноры, но короткий клинок Сарии вошёл ей прямо в бок, проходя между поясом и дополнительным слоем кожи. Стражница ловко прошмыгнула прямо под рукой беловолосой, лицо которой выражало только сосредоточенность. Брианна ударила ногой бросившуюся на неё девушку, попадая прямо в центр солнечного сплетения, из-за чего пропустила стрелу Аноры и та задела шею. Только когда одно из зеркал разбилось, задетое этой стрелой, одержимая рассердилась по-настоящему и бросилась на оставшихся членов отряда, ещё стоящих на ногах.
— Еретики!
Взмах меча Кайлана был отнюдь не идеальным из-за его состояния, но он смог отрезать руку одержимой, Давет же, в свою очередь, толкнул её щитом, повалив в мешанину из грязи, крови и воды, но тело одержимой тотчас исчезло, будто растворяясь в этой грязи.
Уже в следующий момент она выпрыгнула из лужи возле зеркала абсолютно целой за исключением того, что пропорции отрезанной руки были искажены, сделав её едва ли не в два раза длиннее нормы. Вместо пальцев узкую кисть венчали паучьи лапы с острыми когтями.
— Сгруппироваться! — крикнула Анора.
Кайлан вырубил тянущегося в сторону аристократки Деррена и принял защитную стойку рядом с Даветом, а Сария, по подбородку которой тонкой струйкой текла кровь, метнула клинок в ещё одно зеркало, находящееся дальше от одержимой. Девушка прикрыла собой тело изувеченного ребёнка, но внимание одержимой привлекла Анора, у которой оставались ещё две стрелы.
Ещё один нечеловеческий крик сотряс мрачные своды. Беловолосое чудовище оказалось в невыгодном положении — выход был перекрыт группой зачистки, зеркала, которые одержимая по какой-то причине защищала, находились под ударом, а устранить угрозу для них в виде Сарии не позволяла Анора, хотя преимущество людей было временным.
— Ужин у Дайлена? — спросил Кайлан.
— Тантерваль, — кивнула в ответ Анора и резким движением стянула волосы. — Во имя Гварена и печенья леди Люсинды!
Мак-Тир рванулась вперёд, но резко откатилась в сторону, уходя от дружеского огня. Пока одержимую удалось сбить с толку, Кайлан бросил в неё зажигательную бомбу. Пузырёк, встретившись с видоизменённой рукой, раскололся, а стекло и горящая жидкость брызнули во все стороны. Со стены осыпались осколки зеркал, сбитые, в том числе, и мечущейся одержимой, окутанной огнём. Кайлан швырнул ещё две бомбы, надеясь, что сможет добить тварь, изводившую горожан.
Ещё один удар щитом Давета в этот раз был подкреплён и мечом, разворотившим грудную клетку чудовища. Белые волосы, сгорая, оголили череп с изъязвленной сползающей шкурой, а в следующий момент воина отбросило назад — тело, некогда бывшее носителем демона, лопнуло и разлетелось на ошмётки, оставив тяжёлый серный смрад в спёртом воздухе.
— Мы справились? — осторожно поинтересовалась Анора, ранее прикрывшаяся трупом от взрывоопасной смеси.
Принц кивнул, замечая, как крошечная ручка показалась из-за спины Сарии, но не успел издать ни звука, когда голова стражницы была вывернута в обратную сторону детскими ручонками.
Небольшое тело стрелой пронеслось к той части зала, где лежал крупный, извивающийся язык и тотчас, словно животное, челюстями прихватило его с пола.
— Тантерваль, значит, — слышался всё тот же голос. — Вы не оставили мне пути назад, потому начну всё там. Да будет так!
Кайлан рубанул мечом наотмашь, стараясь не смотреть на то, как две половины ребёнка падают отдельно друг от друга, а верхняя, загребая руками, ползёт к отключившемуся Деррену, цепляясь за трупы культистов. Принц со всей силы опустил лезвие, пригвоздив к одному из таких тел монстра. Тварь, ранее мечущаяся и шипящая, обмякла — по всей видимости, удар пришёлся в сердце.
— Давет, подайте-ка мне факел, — попросил принц, когда опорожнил пару малых зелий исцеления и как следует отдышался. — Сожжём эту погань.
В этот же момент наследник престола почувствовал удар в ногу — одержимое создание, даже будучи разрезанным и проткнутым, остервенело било кинжалом по металлическому сапогу в надежде навредить своему обидчику.
Анора всё же не выдержала и опорожнила желудок от этого зрелища, а Давет откупорил зажигательную смазку и, вылив содержимое флакона на труп, бросил на него свечу.
Тело, даже лишённое головы, продолжало корчиться, но, насколько помнил принц, это было вызвано сокращением мышц при горении. Так, наверное, корчилась туша того кабана в Хайевере, которого подала чета Кусланд, так истлевало тело несчастной жертвы фанатичного культа, годами уродующего детей и людей и эльфов. Зло на Крачковой улице было повержено.
***
Обратный путь был нисколько не легче — рёбра принца болели, диафрагму периодически сводило, Анора несколько раз украдкой всхлипывала, думая, что её никто не слышит, а Давету досталось тащить наверх бессознательного Деррена, который всё реже и прерывистее дышал.
На улице то, что осталось от отряда встретила третья группа — группа номер два осталась где-то внизу, за заваленным проходом, который неведомо-как подорвали культисты. Принц узнал об этой ужасной новости от Брайдона — лидера третьей группы, которому удалось арестовать Мать Габриэллу. Безъязыкие слуги были вырезаны, белая статуэтка кошки исчезла, а настоятельница, которую впутала в это грязное дело Никола Бранти, добровольно сдалась.
Пока над Дерреном хлопотал местный целитель, принц направился в сторону фигуры, прислонившейся к стене дома боком. Амелл медленно приближался к тому состоянию, в котором был до Амарантайна. Настолько медленно, что глаз незаинтересованного человека не отметил бы перемены, но Кайлан видел, что рука, держащая трость, прекратила дрожать, а искривлённые безымянный палец и мизинец выпрямились.
— Мы не успели, — только и сказал принц, видя, как приоткрыл рот провидец. — Я не знаю, чей ребёнок был там сегодня. Не знаю, как сказать его матери, во что его превратили перед тем, как мы сожгли его. Или её.
В повисшей тишине, гнетущей и тяжёлой, несмотря на перебранку целителя с Даветом, далёкие выкрики пьяных гуляк, смех работниц «Жемчужины», лай мабари, два взгляда пересеклись и некоторое время вели немой диалог. Принц увидел, как ненадолго поджимаются губы пророка, отчего сильнее нахмурился. Собеседник вопрошающе приподнял брови, но Кайлан едва покачал головой.
— Вы предотвратили будущие пропажи детей, — со временем ответил Амелл и, подойдя, стянул латные перчатки принца. — Если Вы будете думать о сегодняшнем именно так, Ваши руки покажутся чище.
— Я уже не знаю, что правильно, — почти вопрошающим тоном прошептал принц, глядя на лоскут кожи, слезший вместе с одной из перчаток. — Раньше всё было просто и понятно, а теперь… Где рыцарский кодекс? Где мораль и человечность? Все твои наводки уводят меня только глубже в грязь нашей столицы. Кто стоит за тобой?
— И кодекс, и мораль остались в ваших книгах, потому они хороши своей наивностью, — Амелл откупорил пузырёк с красной жидкостью и по руке Тейрина разлилась живительная прохлада.
Молодой человек указал тростью в сторону кричащего Давета и, обернувшись, Кайлан увидел мёртвое тело стражника, возле головы которого собралась лужа, вытекшая из пузырька поменьше. Они не успели спасти того, кто спасал их жизни. Смог бы Деррен выжить, если бы его нёс Кайлан? Во рту принца стало горько и солоно.
— Если бы я потратил это зелье вон на того стражника, сейчас он был бы жив. Но если бы ваша рука загнила, её бы отрезали. Однорукий король — слабый король.
Принц сжал и разжал пальцы, а затем сгрёб воротник иноземца и встряхнул его. Почти всё в этой цепи умозаключений было противно сердцу Тейрина, хотя он и сам прекрасно знал, что этот вариант — единственный, потому он и выходит за рамки правильного и неправильного. Возможно, ему просто не хотелось, чтобы Амелл вольно пересказывал наставления учителей из замка. Скажи он, что всё происходящее — дрянь, что все страждущие должны быть спасены, а зло — наказано, как было в лучших романах прошлого века, на душе стало бы легче.
— Я начинаю думать, что ты и правда в сговоре со врагами Ферелдена. Если те, кто стоят за тобой, легко сдают такую влиятельную гниль, сами они должны быть куда крупнее.
— За мной никого нет, потому нет и устойчивости. Только видения да пара харчевень. Кусланды — ваши вассалы, потому одного приказа хватит, чтобы я исчез.
— А мы с Анорой? — Кайлан почувствовал некую неудовлетворённость предыдущим ответом и решил восполнить её.
— Разве не вы подозревали меня совсем недавно? — с полуулыбкой спросил маг, возвращая перчатки. — Идёмте-ка в харчевню, у меня есть несколько отменных припарок и большая аптечка.
— Там ещё есть то вино, с которым ты подаёшь утку?
— Вам нельзя пить как минимум неделю, или будет кровотечение, — будничным тоном ответил маг. — Стратегия отвлечения сработала?
— Отлично сработала. Та ненормальная отбивалась, как могла, но мы застали её врасплох.
— Как «отбивалась»? — переспросил провидец. — Одержимая, она же применяла магию, да? В вашей группе пятеро было, одного спалила, оттого так горелым тянет.
— Нет. Она свернула шею Сарии. А должна была колдовать? — В этот момент по спине принца прошёл неприятный холодок. — Мы застали одержимую за каким-то ритуалом или жертвоприношением. Да и потом она исчезла и воплотилась в другом месте. В конце боя та настоятельница еретиков заняла тело ребёнка, это могло быть затратно по мане.
— Я займусь этим вопросом, — Амелл устало потёр переносицу. — Вы молодцы. Жаль, что двоих потеряли, и спасибо, что поверили мне.
***
Маттиас снял слой ткани с белой статуи кошки, рассматривая причудливые руны демонологов старины.
— Почему ты ушла не полностью?
Глаза кошки ненадолго засветились и вновь померкли.
— Может быть, и поверят. С остолопа-принца станется, а вот один языкастый провидец пока ни на чьей стороне. Где остальные твои осколки?
Статуя не отвечала. Вместо этого по ней, от кончика уха до хвоста, пробежала трещина и материал раскололся на две равные половины, открывая скрытый внутри ключ.
