Понедельник, 10 ноября 1999 года
Ричмонд, Вирджиния
Вечер
Когда Рико вернулся с тренировки — злой, уставший, побитый, — на общем столе, за которым они с Кевином делали уроки, стояла клетка. Он приблизился к ней с такой осторожностью, словно та могла взорваться. Носа коснулся тонкий запах шёрстки. В клетке, удерживая в лапках кукурузное зёрнышко, сидел мышонок — маленький, он уместился бы у Рико на ладони, с большими округлыми ушками, черными глазами-бусинками, длинными тонкими усиками, подергивающимся носиком и тонким темным хвостиком. Увидев огромного, в сравнении с собой, Рико, мышонок бросил надкусанное зёрнышко и рванул в убежище — белый пластиковый домик с красной крышей. Рико открыл маленькую дверцу в крышке клетки и приподнял домик, чтобы поглядеть на живое. Мышонок закопался в золотистую солому и почти скрылся из виду. Рико ощутил на губах дрожь и коснулся их пальцами — он улыбался. Вернув домик на место, Рико оглядел клетку: в ней имелось колесо для бега и яркая пластиковая труба для ползанья, деревянные помосты и лесенки — самый настоящий мышиный Диснейленд! За клеткой обнаружился картонный коробок с фотографией мышки и хомяка — корм. Вскрыв коробку, он высыпал немного на ладонь: зёрна пшеницы, семечки подсолнуха и тыквы, кукуруза, кусочки сушеных яблок и зеленые гранулы. Рико высыпал корм в круглую керамическую мисочку. Услышав привычный шорох еды, мышонок высунул нос из домика и потянул воздух, активно двигая усиками. Выглянув из своего убежища и снова увидев великана Рико, мышонок нырнул обратно — выжидал, пока Рико уйдёт. Рико не спешил — он изучал клетку. К тонким прутикам стенки крепилась поилка — вертикальная пластиковая капсула с металлическим носиком как у лейки, — но в ней почти не было воды. Рико это не понравилось и, повозившись со странным креплением, он отцепил поилку, отнёс её в ванную, тщательно вымыл внутри и наполнил чистой водой. Когда он вернулся, мышонок уже уплетал кусочки яблок, но рванул прочь от миски, стоило Рико приблизиться. Морияма прикрепил поилку на место и пошёл в ванную — смыть с себя липкость изнуряющей вечерней тренировки, на которую заставил себя пойти, чтобы врезаться в сокомандников, схлестнуться на поле с Кристофером во время пробных игр и как можно дольше не думать о пропавшем брате. Тело гудело от боли. Но, подставляя грудь упругим струям, он снова подумал о Кевине — где он сейчас, далеко ли, как он, всё ли хорошо? На глаза навернулись слёзы. В голове снова загудел голос Кристофера: «Кевин не вернётся. Он боится тебя.» — Нет-нет-нет, — надтреснутым голосом зашептал Рико, — это не так! Ты ошибаешься!.. — он обессиленно опустился на колени, понурил голову, — Он вернётся… Господи, пусть он вернётся! Вода капала с волос, когда он сидел за столом, не двигаясь и почти не дыша, и ждал, когда мышонок снова высунет нос из домика. — Не бойся, Кев, — зашептал Рико, когда черная бусинка носа показалась из дверного проёма, — я тебя не обижу. Вернись, пожалуйста. — попросил он мышонка. Грызун, припадая грудью к соломенной подстилке и опасливо косясь на Рико, шмыгнул к миске, сунул в пасть несколько семечек и рванул обратно в домик. Рико прерывисто вздохнул, стирая с щёк непрошенные слёзы, вздрогнул, услышав горн, — время ужина. Он не чувствовал вкуса. Всё было пресным — варёный картофель, курица на пару, хлеб, салат, ломтики сыра, к которым он даже не притронулся. Он встал из-за стола самым последним, толком ничего не съев. Повернулся спиной к столу, за которым ещё вечером прошлой пятницы сидел вместе с Кевином, сделал шаг, но почему-то замер. — Кев… — дрожащим шепотом произнёс он заветное имя. Снова взглянув на стол, он поджал губы, воровато оглянулся и, схватив салфетку, положил в неё два ломтика сыра, кружок огурца, дольку помидора, полоску листа салата и три ягодки сладкого зеленого винограда. Быстро завернув контрабанду, он сунул еду в карман и слинял из столовой, пока старшие не увидели, что он стащил её и не начали ругать за то, что он «подкармливает тараканов». Рико захлопнул дверь, прижался к ней спиной и выровнял сбитое дыхание. Услышав возню, мышонок снова слинял от миски. — Кев, я принёс тебе кое-что, — проговорил Рико, подходя к клетке и вытаскивая из кармана часть своего ужина. — Вот, смотри, — он отломил от сыра уголок и положил перед домиком. Мышонок ловко сцапал его и уволок кусочек внутрь. — Вкусно? У меня ещё много всякого. — Рико вытянул руки, удерживающие салфетку, — показывал, чем «богат», — Гляди, я принёс тебе овощи и виноград. — он с надеждой уставился на «дверь» домика, но черный подергивающийся носик так и не выглянул. Рико тяжело вздохнул. — Я понимаю. — он переложил еду из салфетки в мисочку и поставил её поближе к домику, чтобы мышонок, нареченный Кевином, чувствовал себя в безопасности. — Понимаю, почему ты мне не доверяешь, правда. Я вёл себя с тобой как ублюдок, говорил тебе гадости, портил твои вещи… и мне очень-очень жаль. Прости меня, я больше так не буду, обещаю. Я… я не ненавижу тебя, Кев. П-… п-пожалуйста, вернись… Дверь содрогнулась от удара. Рико оглянулся. В комнату, судорожно дёрнув ручку, ввалился Кевин — едва живой, в ссадинах и кровоподтёках, с разбитым виском, кровью и грязью в светлых волосах… Он рухнул на колени и взвыл от боли и горя. Рико рванул к нему, подхватывая поперёк груди, чтобы Кевин не завалился вперёд и не расквасил нос. — Кев, Кев, Кев, — затараторил Рико, зарываясь левой рукой в его волосы, — откуда эти ссадины? П-почему у тебя кровь на виске? Тебя кто-то ударил? Это был Маркус? Кев, скажи что-нибудь! Дэй вцепился ногтями в руку, обнимающую поперёк груди, и Рико решил, что тот хочет оторвать её от себя, — ладонь протестующе обожгло кровью, а пальцы сильнее вдавились в плечо Дэя, — но Кевин сделал противоположное — притянул сводного брата к себе, впился пальцами в его бока, заставив болезненно охнуть, а лицом уткнулся ему в шею. — Кто сделал это с тобой? — спросил Рико надтреснутым шепотом, прижимая Кевина к себе, сдавил пальцами вымазанную грязью черную куртку. — Что произошло?