Инкуб эмоциональной поддержки

Юань перед их первой терапевтической встречей переворошил все свои знания по психологии и нашел их неполными в лучшем случае. Он имел некоторое незаконченное высшее из прошлого мира и основы психологической помощи этого мира, которые выписали ему. В частности, медитации и дыхательные последовательности были в новинку, а работали как лучшие успокоительные. Техники движения глаз знал… Набор не богатый, однако, в сянься мире в целом не было принято психотерапии, какой он ее знал. Люди в лучшем случае «медитировали над своими ошибками». Иногда «тщательно медитировали в уединении», куда их обычно направляли будто нашкодивших детей за провинность. Но в целом, пока человек не бросался на «неправильных» людей, ему прощали странности и жестокость любых размеров. В мире, где богачи и аристократы могли даже людей покупать, рамки разрешенного и вовсе причудливо гнулись во все стороны. Так что, Юань сел и ответственно выписал все важные моменты о терапии, которые только мог вспомнить, включая нежелательность для психолога быть даже другом, чтобы избежать эксплуатации доверия и проекции. Понял и осознал, что не хочет становиться классическим неприкасаемым психологом для Шень Цинцю, потому что тогда придется с ним не дружить, а человек ему даже понравился. Юань уже видел, что они могли быть потрясающими друг с другом. И он откровенно не имел достаточно квалификации, чтобы все это проворачивать. Он хотел помочь бывшему злодею, а не доломать его психику. У того и так дохрена проблем, и воспитание в жестоком мире могло как укрепить его психику, так и сделать ее карточным домиком. Скорее, второе. Так что он малодушно принял решение решать проблемы по мере их поступления. — Проходите, мастер Шень, устраивайтесь, где вам будет удобнее. Эта хотела предложить вам обсудить, как может выглядеть наше дальнейшее сотрудничество и встречи. Я могу предложить чай и сладости. Подушки можно обнимать, сидеть как хочется. — Как иначе этот мастер может сидеть? — поинтересовался Шень Цинцю, сохраняя деревянную прямую осанку и поджатые под себя ноги. — Как ему не хочется? — поднял брови инкуб и невинно улыбнулся. — Этот мастер предпочтет миндальный тофу и свежий чай, — сварливо ответил злодей. — Уже на столе, мастер Шень, — Юань поспешил пододвинуть тарелочки и взялся заваривать чай по всем правилам. — Ваши предпочтения в этом заведении прекрасно известны. Какое-то время они молчали и пили чай. Хэ ждал, когда человек прекратит так пахнуть стрессом. Его день определенно был напряженным и выматывающим. Да и, кажется, вся неделя… Месяц… Год… Жизнь. Юань чувствовал себя иррационально виноватым из-за этого. Шень Цинцю старался есть десерт не так, как каннибал ел бы заклятого врага, но проваливался в сокрытии агрессии к бедному желе, пыряя его, и с ненавистью заталкивая ложку в рот. Выражение делал при этом… — Что ж, — вздохнул инкуб, когда с целой миской десерта было покончено. — Предлагаю начать. Помогли ли приступам медитации и дыхательные техники, которые эта слуга советовала? — Этот мастер нашел их полезными, однако они не убирают… приступы полностью. И злодей бросил на него укоряющий взгляд. — Они и не должны, — не повелся Юань. Он точно говорил про это. — Это только часть лечения. Второй частью является разрешение сердечных демонов или душевных травм, называйте, как вам проще. При желании можно также добавить лекарственные препараты, но я не возьмусь их делать для вас. Я не знаю дозировки, пригодной для человека и культиватора, и не могу проследить за вашим приемом средства. А оно может вызывать привыкание и очень опасно без контроля целителя. — У этого лорда и нет желания брать из ваших рук неизвестный яд, — согласился Шень Цинцю высокомерно, но посмотрел заинтересованно, как если бы собака по делу заговорила. — Тогда у нас остается только терапия. Для начала эта расскажет о том, как это работает. Юань глубоко вздохнул. Он приготовил целую речь, понятную местному человеку: — Люди очень мало понимают в том, как они устроены. Как они мыслят и чувствуют. Бытует мнение, что человек рождается таким, какой он есть. Если человек злой и дурной, то, должно быть, гнилое семя, которое исправить нельзя… — А суккубы считают по-другому? — перебил Шень Цинцю без всякого пиетета. Даже с живым интересом. Юань вместо того, чтобы разозлиться, улыбнулся. — Суккубы ничего не воспринимают как данность. Такова наша суть: все в нас рукотворно, ничего не случается само по себе. Этот подход мы перенесли на изучение мира вокруг нас. В частности, мы, разумеется, приложили усилия, чтобы изучить других разумных. Еще наши демонические сестры обнаружили, что демоны и люди развиваются по схожим принципам. Шень Цинцю заинтересованно склонил голову. Мужчина выглядел искренне увлеченным, но удивленным, откуда это вообще прилетело. «Сейчас-сейчас», — улыбнулся мысленно инкуб. — Суккубы выяснили, что люди вполне поддаются культивации. Точно так же, как они культивируют свою энергетику, они могут культивировать свои мысли. И с поразительной гибкостью. Однако, они абсолютно не могут делать это самостоятельно. — Как удобно для наших благодетельниц, суккуб! — елейно воскликнул злодей, наклоняя голову. Юань искренне громко прыснул, потому что это реально было смешно и неожиданно, и зажал рот кулаком. Шень Цинцю выглядел удивленным до крайности, будто смех в ответ на его остроту — это нонсенс. Он даже отодвинулся, как от чумного. Хэ помахал рукой, будто развеивая это направление беседы. — Так уж вышло, что человеческое сознание разделено на множество частей и чрезвычайно сложно. Каждый человек уникален, однако, есть и общие черты для всех. В частности, было найдено, что люди не осознают все, что они думают и чувствуют. Они осознают лишь часть своего разума и сердца, тогда как решения принимает весь массив их сущности. Представляете последствия, мастер Шень? Очень малое количество ваших выборов сделаны вами осознанно. Большую часть делают ваши так называемые сердечные демоны. Юань надеялся нагнать жути на человека, но такого загнанного выражения не планировал. Шень Цинцю выглядел так, будто ему в затылок подышал призрак. Впрочем, учитывая его профессию, это было бы, вероятно, для него не так страшно. А вот дышащий ему в затылок Ло Бинхэ был бы верной метафорой. Мужчина затряс головой. — Этот мастер не сумасшедший! Зачем моему разуму саботировать мои же собственные усилия? — едва сдерживаясь от крика, процедил злодей. — Этот мастер пока в своем уме и таким остается, несмотря на усилия многих! Мой разум — единственное, что пока не подвело меня. Совершенно внезапно Шень Цинцю оказался как никогда близок к панической атаке. Юань мысленно съежился в изюм. Это всегда так, или Шень Цинцю особенно сложный пациент? Инкуб глубоко вздохнул и не позволил себе испугаться. Он принял решение ввязаться в это, он не сбежит еще даже до начала их реальных сеансов. — Таковы мы все, вне зависимости от расы, пола и возраста, — ответил он спокойно и успокаивающе. Шень Цинцю оторвался от своей спирали. — Мы несовершенные существа, живущие в несовершенном мире. Все решения, которые вы принимаете, все еще ваши. Позвольте я объясню точнее, мастер Шень. Где-то у меня были кисть и бумага. Юань без спешки поднялся к шкафу и достал принадлежности, натер на камне чернил, налив стакан воды из графина своему успокаивающемуся приятелю. Взял стакан себе для мытья кисти. Мужчина, получив минуту, и правда отдышался и успокоился. Инкуб принялся описывать, как работает человеческая психика, сознательное и бессознательное. Злодей, успокоившись, быстро поймал мысль и спокойно за ней следил. Юань с помощью простых рисунков объяснил про механику сердечных травм, как сознание замирает в моменте, а потом формирует обходные пути, чтобы не трогать дискомфорт. И со временем обходной путь становится таким длинным, что занимает весь день. — Таким образом, боль не притупляется со временем. Это мы учимся игнорировать ее, — постучал инкуб торцом кисти по листку. — Порой настолько мастерски, что можем отрицать ее существование полностью. Но стоит нам попасть в схожую ситуацию, что ранила нас, как страх и боль возвращаются, будто свежие. Бывает ведь, что те, кого покусал пес, начинают бояться всяких собак. Впрочем, куда чаще причины страха, тревоги, дискомфорта не так очевидны нам и куда глубже погребены в нашей памяти. Это и называют «сердечным демоном». Сердце никогда не забывает своих обид. Только разум не помнит. — Хорошо, — медленно признал Шень Цинцю, очевидно впечатленный количеством структурированной информации, которую вывалил на него Юань. — Каким образом… Он сделал красноречивый жест рукой, подыскивая выражение. — …Эта слуга собралась вам помогать? — подсказал инкуб. — Да. Если все так, как вы говорите, и разум этого мастера избрал забвение в качестве стратегии выживания, то чем вы можете помочь? Смысл искать правду в пустом мешке? Неужто суккубы еще и овладели чтением мыслей из прошлого? Юаню начинал нравится этот острый язык. Он ухмыльнулся и кивнул в сторону, показывая, что оценил шутку. — Увы, нет. Однако, все немного не так. Ваш разум на самом деле не забыл. Он сделал вид, что забыл. Хитрость такая, видите? Душевная боль всегда остра, как лезвие. И наш разум прекрасно помнит, где у него спрятаны ножи, чтобы обходить их. При этом он делает вид, что ни о каких ножах знать не знает, чтобы вам не пришло в голову их ворошить сознательно. А если вам случается наткнуться на тот или иной случайно — он делает вид, что удивлен вместе с вами. Чтобы, опять же, вы не полезли трогать там, где больно. Вы ищете боль, и вы же ее прячете. — Это самая убогая контр-продуктивная логика, которую этот мастер только слышал, — похоронно возвестил Шень Цинцю, делая ударение на каждое слово. Юань мысленно поставил свечку. Он сдается — этот парень слишком харизматичен, чтобы его не любить. Внешне инкуб пожал плечами. — Природа полна погрешностей. Основа самосовершенствования зиждется на приложении осознанного усилия для возвышения над своей низменной натурой, — сухо сообщил он. — С помощью обсуждения мы будем прослеживать ваши мысленные привычки. Что вы делаете и как. Если я замечу странность, я буду указывать на нее, и таким образом мы будем распутывать шаг за шагом, что доставляет вам боль — откуда это берется и куда тянется. И избавляться от этого. — Как? — поднял подбородок мужчина. — Допустим, нам удастся докопаться до сути. Каким-то чудом. Что дальше вы намерены делать? — Обычно этого достаточно. Просто увидеть истинную причину достаточно, чтобы сердечный демон потерял над вами власть. Сердце злопамятно, но мелочно. Нас трогают всякие несуразицы, незначительные детали. Большинство обид растет из детства вообще. И доставляют они нам боль по привычке. Мы тащим этот груз годами, но зачем — не помним. Вспомнив, мы можем с чистой совестью решить, стоит ли оставлять этот вес, стоит ли тащить его дальше. Мужчина был некоторое время задумчив. — Не все обиды так безобидны. Некоторые реальны и поныне, — сообщил он печально. Там определенно что-то было за этими словами. Юань пообещал себе, что они до этого дойдут. Как злодей, Шень Цинцю должен был обладать обидчивостью колоссальных размеров и неспособностью забывать обиды. О, что за сочетание… — Верно, — между тем согласился он. — Иногда сердце даже во взрослом возрасте не отпускает своих обид. Или они слишком свежи и все еще болят. Тогда мы будем работать над здоровым принятием произошедшего и заживлением травм. Чтобы вместо кровоточащей раны остался шрам. Мы также займемся созданием мысленных привычек, которые не будут вас тяготить как те, что создаются вашим разумом по привычке. Мужчина почти сделал лицо, будто в него пшикнули из брызгалки, но быстро разгладил выражение. — Я вполне умею думать, благодарю покорно, — выплюнул он с отвращением. — И этот мастер не желает обнажать свои сокровенные мысли на потеху публике! — Эта не требует от вас ничего делать «на потеху публике». Наши встречи и все, что мы на них обсудим, останется сугубо конфиденциально до тех пор, пока вы не дадите мне разрешение, — мягко возразил инкуб. — Даже сам факт, что мы занимаемся лечением, эта будет скрывать, называя сотню других причин для наших встреч, кроме истинной. Это распространенная практика среди целителей душевных травм. Конфиденциальность и доверие подопечного являются ключевыми факторами в лечении. Шень Цинцю только поморщился. — И как будто людям хватит смекалки предположить, что у такой красивой барышни могут быть благородные причины водить знакомство с богатым лордом! — подмигнул инкуб по-лисьи и посерьезнел: — Другим важным фактором, который позволит вам открыться, будет отсутствие оценки. Пока мы занимаемся вашими демонами, я не буду занимать ничьи стороны. — Мне не нужна жалость! — Эта станет вашим зеркалом, а не судьей, — спокойно не поддался Юань. — Вы сам будете смотреть в зеркало, и вы сам будете рассуждать о ценности тех или иных суждений. Обязанность этой служанки заключается в том, чтобы сделать этот процесс возможным и безопасным. Поэтому перед началом мы договоримся о правилах и распорядке наших встреч. Хорошо? Шень Цинцю подставил кулак под голову и состроил ироничное выражение: — Как будто этот мастер имеет какой-то выбор. Хорошо. — Выбор есть всегда, и я хочу отдельно оговорить это. Если вам что-то не нравится в наших встречах, вы не можете продолжать или не хотите, всплыли какие-то новые факторы, которые вы считаете важными, вас просто что-то тревожит или нервирует, даже какая-то мысль доставляет дискомфорт — уведомите меня. Мы обсудим и внесем поправки. То, что подходит одному, не подходит другому. Если встречи не помогают или помогают, также сообщайте. Любые интересные замечания также приветствуются. Хэ дождался, чтобы мужчина кивнул. С таким видом, будто это Юань тут странный. — Что ж, для начала все важные предупреждения. Лечение будет неприятным и болезненным. Ваш разум ненавидит трогать ножи. Это нормально. Но из-за этого вы будете искать все возможные причины, как этого избегать. Как избежать меня и наших встреч. Как избавиться от меня и наших встреч, на которых тыкают туда, где больно. В частности, вы начнете планировать мое убийство. На последнем предложении злодей прекратил вежливо кивать в такт разумной речи и раскрыл глаза. — Прошу прощения? — Вам не будет хотеться приходить, появится желание найти во мне вину и избавиться от помехи. Именно поэтому я хочу, чтобы вы сообщали мне об изменениях в своем состоянии. Если вам покажется, что я заслуживаю смерти, планирую заговор, или вас внезапно начнет одолевать желание найти тысячу причин, почему вам не надо мне что-то рассказывать, пожалуйста, сначала оговорите это со мной. Это важно для лечения. — Уж этот мастер способен осознать, в чем вина человека, то есть демона, есть, а где ее нет! — М-м, — не согласился Юань. — Это немного не так работает. Вы увидите. Злодей непримиримо мотнул головой. — После первичного острого дискомфорта ваше сердце поймет, что становится лучше, — продолжил говорить Хэ, не прерываясь, — оно бросится в другую сторону. Вы найдете во мне дорогого друга, отца, мать, сестру и любовника. Эта привязанность также обусловлена лечением и пройдет со временем, какой бы сильной и реальной ни казалась. Об этом также лучше сообщить, чтобы мы могли проработать и это. — Нет, это не коварный план по вашему порабощению, — добавил инкуб уже другим тоном. — У вас на лице написано, мастер Шень. Это просто ожидаемые эффекты лечения. Сердце обожает всех, кто не причиняет ему боль, а исцеляет ее. Сначала я буду вашим злейшим врагом, потом — лучшим другом. Это пройдет, надо просто учитывать это. — Спасибо за предупреждение, — ядовито съехидничал злодей. — Буду знать, чего опасаться. Это все? — О, и близко нет, — хохотнул инкуб благостно. — Итак, наша договоренность. У меня есть несколько обязательных к соблюдению пунктов. Мужчина ответственно, с достоинством кивнул. — Эта только что объяснила, что сердце будет бороться против неприятного лечения. Вам придется тащить себя силком. Это будет сложно и неприятно. Поэтому я хочу, чтобы вы пообещали мне, что сделаете все возможное, чтобы приходить. Если нет миссий, а вы здоровы, то вы за моим столом каждую неделю в день, который вы нам назначите. Я также буду рада перенести визит на иное время при появлении срочных дел и добавить время при необходимости. Но не убавить. Одну стражу в неделю. Шень Цинцю мысленно посмотрел свое расписание и посчитал что-то. — Я буду приходить дополнительный день… — Ваши визиты к девочкам — это другое, их оставьте нетронутыми, — прервал Юань уверенно. — Мне бы не хотелось, чтобы из-за моих встреч ваши контакты с семьей и друзьями пострадали. Шень Цинцю замолчал и некомфортно кивнул. Словно его ткнули туда, где мягко и нежно. Он выглядел почти удивленным и обиженным. Неужели никто раньше не обозначал девочек в Павильоне его семьей? — Я смогу освободить один день недели, в который буду приходить, — прочистил он горло неловко. — Клянусь своей честью мастера. Что-то еще? — Не надо клясться честью демону, — покачал головой Юань. — Если однажды не сдержите, будет очень тяжело оправиться. Вместо этого просто пообещайте… что если не придете без объективной причины, вы заплатите вдвое больше за следующую встречу. Не важно сколько на самом деле пропустите, просто двойную цену. Это вызвало закономерное возмущение. Мужчина даже встрепенулся как боевитый воробей: — Цену? Куда делась бесплатная благодарность? Хотя о чем этот мастер, будто забыл с кем имеет дело! Юань укоризненно поджал губы, но наклонил голову. Справедливо. Он назвал цену только потому, что соблазнился густой энергией культиватора. Что поделать, хотелки беременных были даже у суккубов… Даже если с беременностью тут ничего не было общего. Просто густая ци демонического культиватора была более сытной, а он сидел на голодном пайке после трансформации, жалкий и грустный, как дворняга под дождем. И еще долго просидит. — Обычно суккубы берут плату за свои услуги нематериальными ценностями и деньгами, — сопнул Юань горделиво. — Эта слуга возьмет лишь энергией, чтобы наша игра стоила свеч. — Этот мастер не разделяет постель ни с мужчинами, ни с женщинами, — быстро отказался Шень Цинцю и собрался встать. — Сядьте, — приказал Юань, и человек на чистом шоке сел обратно. — Эта не говорила про весенние утехи вовсе. Достаточно одного касания губ. Мужчина скривил ровный острый нос в отвращении. — И сколько тебе потребно, голодная яма? — Отбить лишь свечи, — улыбнулся Юань. — Сколько бы мастер Шень потратил на ночную жемчужину, чтобы она горела ночь. И десятой доли вашего резерва тут нет. — Обязательно целовать? Да каждую неделю. Чтобы ты притравила меня чем-то похуже вашего обычного афродизиака! Шень Цинцю выглядел начисто отвращенным идеей касаться суккуба в этом плане. Если бы не четкая нотка стресса, Юань принял бы это на свой счет. — Потери энергии без контакта кожи с кожей очень велики. Это просто расточительно. Я прошу немного, и поцелуй — это проще всего. И если вы когда-нибудь заметите, что эта ничтожная вас отравила, она позволит себя убить. Это вызвало недоверчивое удивление. — Хорошо, — нехотя согласился мужчина и нахмурился. — За эту встречу возьмешь? — Возьму, если захотите дать. Но в обязательство не поставлю, эта только сейчас озвучила символическую, но цену. Шень Цинцю успокоенно кивнул. — Какие еще… условия? — подозрительно прищурился он. Теперь он был куда осторожнее, ожидая другие нехорошие сюрпризы. Юань виновато улыбнулся и взял себя в руки. Он не мог так показывать свою слабость. Тем более, всякий труд должен оплачиваться. Юань был уверен, что в этом случае он будет работать как ломовая лошадь, так что цена была даже крошечная. — На этих встречах мы будем работать как равные партнеры с понятными функциями. Со стороны моего подопечного вы возьмете на себя обязательство приходить сюда и быть честным. Ваше содействие важно. Ваше участие и усилия на встречах и вне их важны. Иногда я буду давать задания и, по возможности, их придется либо выполнять, либо анализировать, почему не выполнили. Вы должны стараться говорить только правду. Если делиться правдой не желаете, то хотя бы не врите. Если что-то не получается, не нравится, не устраивает — особенно. Мы не встречаемся, чтобы праздно мусолить ваше грязное белье. Мы решаем конкретные проблемы. Это пока понятно? Лицо Шень Цинцю одолевали странные, зловещие тики. То веко, то ноздря, то уголок губ… — Да, — все же буркнул он в итоге. — Соответственно, мы будем обсуждать весьма чувствительные вопросы, и неизбежны эмоции и сильные реакции. Я хотела бы обозначить, что вам разрешено вести себя неидеально. Вы можете выражать что угодно, любые свои переживания и мысли, как угодно терять лицо. Даже желательно, чтобы вы не придерживались правил традиционной вежливости. Мне все равно, в какой позе вы сидите и как неформально обращаетесь ко мне. Однако, отсутствие формальной вежливости не подразумевает отсутствие уважения к собеседнику. Из этого вытекает основное правило наших встреч: никакого насилия. Любого. Вы не бьете меня, не оскорбляете, как можно спокойнее говорите и внимательно слушаете. Взамен я не бью вас, не оскорбляю, как можно внимательнее слушаю и спокойно говорю. — Как этот мастер должен выражать все, что есть, но воздерживаться от оскорблений? — поднял бровь злодей, полагая себя, должно быть, излишне остроумным. Юань горделиво нахохлился: — Именно. Выражение гнева, обиды, вины и прочих негативных чувств не обязательно должно сопровождаться намеренным причинением негативных эмоций или вреда окружающим. Вы можете свободно выражать недовольство моими действиями, к примеру, но вы не можете оскорблять мою личность. Шень Цинцю заимел раздраженный гневный вид, но очевидно воздержался от выражения недовольства матом, как Юань и попросил. Инкуб мысленно поднял бровь. Это уже слишком сложная мысль для злодея? Они еще даже не начали! — Смотрите, когда человек совершает действие, которое приводит к дурным последствиям, это не делает человека плохим. Это делает действие ошибочным, — попробовал зайти с другой стороны он. — Тогда что делает человека плохим? — только еще больше озадачился Шень Цинцю. Юань моргнул. Что-то это внезапно ушло не в ту степь. Но он задумался, как бы корректно ответить. — Правильный ответ — конечно, ничего, — без юмора хохотнул он. — «Быть плохим» — это оценочное суждение, которое человек дает себе сам или ему дают другие. Какому стороннему мнению придавать важность — личный выбор каждого. Ну, так бы я сказала и почувствовала, если бы мы жили в идеальном мире, где самая страшная обида — это пролитый на чужой рукав чай. А я была бы не демоном, а идеальным существом без проблем на своей тарелке. Но я не могу сказать это и почувствовать. Поэтому мой ответ: по-моему человек становится гадом, с которым я не хочу иметь дел, когда отказывается меняться, отказывается слушать… Юань мысленно отряхнул ладошки. Вот, он это сделал. Гладко. Убедительно. — И я могу немного подвинуть планку по обстоятельствам, — добавил он на всякий случай с запозданием. Кто его знает, как злодей это воспримет. — Ах, когда он отказывается прогибаться под ваше мнение, — понял свое злодей. — Разумеется, все любят безвольные коврики. — Совершенно не обязательно слушать кого-то — значит, следовать его желаниям. А вот отказ учиться на своих ошибках делает человека идиотом в моих глазах. Я не святая, мастер Шень! Тот согласно ухмыльнулся: — В этом наши мнения совпадают. Все люди — идиоты. — Значит, и вы тоже? — невинно уточнил Юань и захихикал, когда злодей оскорбленно дернулся. — Что ж. Ходить на встречи — ваш выбор. Следовать ли моим советам или нет — ваша ответственность. Жить вашу жизнь — только вам. Я никогда не смогу проверить, что вы там делаете на своей горе и как живете свою жизнь, когда не спите меж цветов. Вы можете спускаться сюда и врать мне в лицо — как я проверю? Но это ваша энергия, время, силы. Мне бы хотелось думать, что мастер Шень не дурак и не будет тратиться напрасно. Но у всех свои увлечения. Пока мастер платит, эта готова внимать всему. Они помолчали. — Это будет неприятно, когда мы начнем работать всерьез, — заметил Хэ Юань. — Ранее знакомые вещи начнут вызывать неприятные мысли, привычная рутина будет меняться вокруг для вас, отношения с людьми будут меняться. Вам придется думать об этом каждый день — это утомительно сверх меры. Но если вы соглашаетесь на лечение, то должны оставаться смелым и сильным. Для меня это значит, что вы должны ко мне приходить. Не важно, насколько не хочется или не о чем говорить со мной — просто приходить. Если совсем будет плохо, мы сможем поболтать о какой-нибудь ерунде, выпить чай и поиграть в вейцзы. Но мне нужно, чтобы вы приходили и говорили. Мы можем договориться об этом? — Это неуважительно, — потряс головой лорд. — Подобное поведение опорочит мою честь. Я уже согласился принять вашу помощь, мадам Хэ! О, «согласился» он. А инкуб об этом впервые слышит. Юань мысленно поставил галочку. Злодей из тех, кто любит додумывать за других, и делает это в потрясающих масштабах. Тревожность — чек. — Если вы так говорите, мастер Шень, — уступил он вслух. — Мое дело — только обозначить, что вы всегда можете сказать, что вас не устраивает. Мы это обсудим. Вам не обязательно справляться со всем в одиночку — я готова помогать. В чем угодно, как угодно. Даже так: я здесь, чтобы помогать. Постарайтесь об этом помнить. — Отлично! — воскликнул злодей почти испуганно, будто его загнали в угол. — Что-то еще?! Юань мысленно поставил себе свечку. На что он подписался, прости господи. Реакции этого человека — минное поле. Он глубоко, успокаивающе вздохнул: — Почему бы нам сейчас не устроиться за свежим чаем поудобнее и не поговорить больше о том, какие частые сердечные травмы бывают? Они расселись на своих местах поудобнее. Юань принес свежего миндального печенья, которое приготовили девушки, специально для своего благодетеля. Заварил свежий чай. Так необходимый им перерыв пришелся очень кстати, чтобы еще раз обдумать все результаты их разговора и договоренности. В целом, Хэ решил, что прошло весьма неплохо. Злодей согласился на помощь и на работу. Теперь Юаню надо было не продолбать эту возможность и помочь ему… Юань о-очень не горел желанием приступать. Страшно было до усрачки. К счастью, Шень Цинцю, кажется, был неплохим парнем, когда мозговые гремлины это позволяли. Юань с нетерпением ожидал встречи и знакомства с ним. Вот разгребутся… Инкуб решил сосредоточиться на этом. — Что же… — вернулся он со свежим подносом и энтузиазмом. — Так называемые сердечные демоны — это не всегда болезнь или приступы, это еще и особенности нашего мышления. Можете себе представить, мастер Шень, что большинство наших демонов из детства переходят от родителей к детям? — Как хорошо тогда, что у этого не было родителей, — фыркнул мужчина, принимая более удобную позу полулотоса. — А то пришлось бы донашивать еще и их обноски. Юань вежливо посмеялся над шуткой. А потом догнал. Стоп, что? А, точно, он же был куплен Цю. Он запаковал важную мысль в папку «Обдумать позже». — В этом интерес, мастер Шень, — указал он с горящими глазами. — Дети могут подбирать демонов за любыми взрослыми вокруг них. Не обязательно это должны быть родственники. Это как обучение. Как ребенок повторяет за взрослыми манеры, так он повторяет и их мысли. Юань с удовольствием пустился в объяснения «круга насилия» — который очень красочно, если подумать, изображал весь ПГБД. Если Шень Цинцю тоже был из неблагополучного бэкграунда, то, став хозяином пика, он занял чей-то образ. И вот он «нагосподствовал», наказывая без причины одного мальчишку до того, что тот сорвался и устроил бунт, ставший концом всей секты. Шень Цинцю слушал очень внимательно и живо интересовался, но, кажется, совершенно не видел в своем глазу соринки. Юань мысленно вздохнул: им предстояло так много работы… Интересно, Ло Бинхэ был чьим-то или его собственным прообразом? Кого он видел в нем и кого казнил раз за разом? — Согласно твоим рассуждениям, что бы родители ни делали, у ребенка будут сердечные демоны. Сердечные «травмы», как ты назвала их, — сделал мужчина умный вывод и в награду положил себе на язык маленькое миндальное печенье. Зажмурился от удовольствия, точно большой кот. За время их неформальной беседы злодей как-то подзабыл про свою неприступную публичную персону, и Юань таки смог увидеть, кого так любили ивовые девочки. Приятный умный молодой человек оказался. Сладкоежка. Плут. — Мир — травматичное место, — сложил бровки ироничным домиком демон. — Всем в нем становится больно рано или поздно. Это то, что создает нас, как личности. Наш опыт, наша боль — это то, что мы есть. Обычно наши травмы помогают нам двигаться вперед, в место получше. Но иногда они откровенно мешают жить. Висят бесполезным грузом и тянут вниз. Поэтому на встречах мы не только беспорядочно отловим ваших демонов, но и любовно их рассортируем на полезных и не-полезных. Шень Цинцю только покачал головой, задумчивый. — Думайте обо мне, как об обязательном друге, от которого нельзя отвязаться, — посоветовал Юань полусерьезно. — На этом эта ничтожная предлагает закончить нашу сегодняшнюю встречу, мастер Шень. Время позднее, у вас еще ночь отдыха впереди. Хэ склонил голову и поднялся. — Если мы будем друзьями, то зови меня Шень Цзю, — вдруг сказал злодей. Все же у него были совершенно потрясающие острые глаза-фениксы. Как ценитель прекрасного и шейпшифтер, Юань немедленно запланировал сделать себе такие же… Когда свободных «средств» появится побольше. — Не Шень Цинцю? — удивился инкуб вслух. — Тогда зовите меня Хэ Юань. Я не буду даже возражать, если вы опустите цветастые реверансы и будете звать меня по имени и обращаться по-простому. Эта никогда не видела большого смысла в расшаркиваниях. — Как и я. Ненавижу имя Цю, — дернул плечом мужчина. — Свой номер я тоже ненавижу, но он хотя бы мой. «Мы это обсудим», — мысленно пропел Юань. — Почему бы не выбрать себе иное имя? У меня, вот, псевдоним есть. — У всех перепелок есть, — указал мужчина с усмешкой и задумался. — Хэ Юань — мое настоящее имя в этой жизни, — широко улыбнулся ему Юань. — Тогда почему бы просто не изменить написание того, что есть? Цзю. Мог бы быть нефрит. — Но девятка, — горько ответил злодей. — И зачем бы мне менять одно на то же самое. Никакой разницы не слышно. — Никто и не услышит, а вы будете знать, что содержание изменилось, — хитро указал Юань. Человек застыл с чашкой у рта, но отмахнулся как от глупости. — Не нравится? — кукольно расстроился инкуб и сложил бровки домиком. — Выбрать можно что-то совершенно другое! «Ненадкушенный персик»! Ах нет, это разобьет мне сердце. «Бесподобные маньтоу»! Ах нет, не тот пол. «Меч, пронзающий небеса»! Вот оно! Имя, достойное культиватора! — Болтунья! — сорвался на легкий румянец злодей, вызвав смех Юаня. — Все-все, замолкаю, мастер Шень. То есть, Цзю-эр! Шень Цинцю уронил пустую чашку на стол. Они оба проследили за ее полетом молча, не сделав ни попытки поймать. Хотя могли бы. — А-Цзю? — уточнил Юань как ни в чем не бывало. Мужчина поднялся из-за стола с целью покинуть здание. — Ах, а-Цзю, чуть не забыла! — культиватор остановился на пороге, уже положив руку дверь. — Мне бы хотелось знать ваши… м-м, спусковые крючки. Какие звуки, запахи, жесты или иные факторы — ситуации, может быть, — заставляют вас переживать заново травмирующие воспоминания. Какие вам известны хотя бы. Шень Цзю замер у двери бледным испуганным призраком. — Зачем вам… эти крючки? Юань пригласил его сесть обратно. Мужчина неохотно повиновался, хоть и не сел. Замер посреди комнаты как столб, спрятав кисти в широких многослойных рукавах. — Одна из центральных трудностей, что встречают люди с приступами вашего типа, не в самих приступах, как бы странно ни звучало. А в том, что они повторяются, мастер Шень. Они повторяются на публике, при общении с вашими близкими или с незнакомцами — в ситуациях, в которых вы не хотите терять контроль. Это провоцирует пострадавшего замыкаться, изолироваться, избегать ситуаций и людей, которые вызывают приступы. В запущенных случаях проявляется боязнь открытых пространств вовсе. Боязнь людных мест, громких звуков. Мест, где эти крючки лишь могли бы быть и срабатывания которых хочется избежать. Гладкое лицо мужчины начало некомфортно хмуриться при перечислении симптомов ПТСР и панического расстройства. Руки сжали локти. Юань имел свой посттравмат в самой легкой форме, его быстро отловили и выправили. Но вводную он получил. Его смерть и два года натягивания себя на воображаемую роль стали непростым опытом, который он себе полностью сам обеспечил. — Этот мастер не настолько жалок, чтобы бояться выйти из дома, — оборонительно заметил Шень Цинцю и дернул подбородком. Расцепил руки. — Что подумают люди, если горный лорд перестанет выполнять свои обязанности должным образом?! Юань сделал еще одну тревожную заметку, что, вероятно, человек бы с радостью закрылся в собственном доме и не выходил бы никуда и никогда, но был слишком одержим своей репутацией, чтобы позволить своим страхам диктовать свое поведение. Во всяком случае, пока что. — Дело не в жалости, мастер Шень, — Юань примирительно улыбнулся. — Я хотела бы сделать наше общение менее напряженным, чем оно уже намечается. Чтобы вы могли не думать каждую минуту со мной, что я стану причиной приступа, сделав нечто, или что в моем кабинете найдется нечто подобное. Мужчина молча рассматривал обстановку в комнате и выглядел замкнувшимся, мало заинтересованным в беседе. Юань вздохнул. — Какие повседневные жесты приносят вам дискомфорт, а-Цзю? Что мне не делать? Тот долго молчал, но раз до сих пор не пытался убежать, Юань питал надежду, что так он собирается с силами. И был вознагражден через несколько долгих минут молчания: — Прикосновения к плечам напоминают мне о том, как… Любое дерганье! Неуважение неприемлемо! — стремительно разогнался мужчина. — Запах дыма, жареного мяса, громкий плеск, эхо, ливень, гром, звон цепей, звук металла… Любые прикосновения не приветствуются, мадам Хэ. Особенно сексуальные. Презираю общество мужчин в целом. Громкие звуки, замахи рук иногда… блики металлические на солнце — черные полированные камни. Огонь ненавижу и воду. Изделия из грубой глины наощупь и большие вазы, в которых что-то есть… Стоны и жалостливый плач раздражают! Будь они прокляты, эти скулящие… Шень Цинцю оборвал свою страстную речь и мгновенно вернул невозмутимый вид. Он сжал губы, выглядя убийственно недовольным собственным срывом. Юань мысленно присвистнул. У чувака был огромный список проблем. Перспектива все это распаковывать прошлась малодушным холодком по спине демона. Он вздохнул и осмотрел свою комнату, выискивая возможные триггеры из списка в обстановке. — Свечи — нормально или лучше фонарики? Ночные жемчужины? Эта ваза достаточно маленькая, или ее заменить? И я бы хотела услышать подробнее про прикосновения, и что вы расцениваете как неуважение. Но уже не сейчас. Это достаточно тяжелая тема для обсуждения. Мы закроем ее на следующей встрече. Спасибо за подсказки, мастер Шень. Мужчина растерянно согласился на фонарики и жемчужины, и сообщил, что ваза достаточно маленькая. С таким видом, будто это Юань тут странный, когда тот сразу же накрыл свечи плетеными коробочками из тонких тростниковых пластинок, которые использовались для создания интимной атмосферы. — Что-нибудь еще? — Больше ничего, — шепотом ответил злодей и бросил на него взгляд исподлобья, напомнивший Юаню забитую бездомную собаку, которая не уверена, что незнакомец, ее погладивший, не ударит в следующий момент. Инкуб только кивнул, принимая слова на веру, и вернулся на место. — Если будет что-то еще, не стесняйтесь сказать об этом, а-Цзю. На этом мы точно заканчиваем на сегодня. — Ах, я… да, вам спасибо… То есть, ничего сложного, мастер Хэ, — растеряно откликнулся мужчина. — До следующей встречи. Я сообщу о выбранном дне через неделю. — Подберите, пожалуйста, более полный список своих спусковых крючков к следующей встрече, чтобы мы могли начать обсуждение. Только будьте аккуратны, чтобы не спровоцировать приступ. Хорошего вечера с девочками и приятного отдыха. Мужчина кивком попрощался и ушел в зал к девочкам. Юань остался в комнате, мысленно оценивая результаты встречи. Вроде бы он не сильно налажал?