Инкуб эмоциональной поддержки

Их с а-Цзю знакомство протекало на удивление увлекательно. Юань честно не знал, чего ожидать, когда Шень Цзю впервые эмоционально открылся, и они это успешно пережили. Будет ли их общение теперь напряженной борьбой за ментальную стабильность матерого параноика или утешением жертвы чудовищных репрессий, который, едва почует возможность рыдать, начнет лить водопады слез? В действительности… Шень Цинцю, стоило его вскрыть по-настоящему, оказался довольно ранимым и эмоциональным человеком. Умным, гордым, абсолютно неприспособленным чувствовать что-либо, потому что чувствовал слишком много и очень быстро вспыхивал от этого. У него вообще не было примеров, как делать «правильно». Он даже в теории только смутно мог представить как, и большую часть времени выглядел, будто предполагает что-то несусветно глупое. Только потом, осознав, что Юань не забанит ничего из предложенного, осмелел и стал предлагать дерзкие предположения. Типа, а если хвалить учеников чаще, они начнут стараться лучше, а не разбалуются. Или еще звезда их шоу: если я дам себе несколько минут перерыва, чтобы не срываться на детей, то окружающие спокойно этот перерыв терпеливо подождут, ведь я целый горный лорд. Это ведь должно что-то да значить? Юань слушал его с живым интересом и завороженно смотрел будто кино. Наполовину душераздирающее, как горящая мусорка, наполовину уморительное. Ну, как горящая мусорка. Его любимым терапевтическим вопросом стало: «А почему нет?». Это ставило мужчину в тупик надежнее всего остального. Потому что после его развернутых объяснений, почему он не может, ведь другие подумают… Юань согласно на это кивал, поднимал брови и, как истинное говно, вопрошал невпечатленно: «И это важно?» И вот тут Шень Цинцю оказывался перед своими двумя кнопками: «Я независимая примадонна, которая живет скандалами и пьет осуждение как витамины» и «Я маленькая тревожная мышка, которая хочет, чтобы ее любили и ценили, и обожали все-все-все на свете». Он краснел, бледнел и пока отказывался глядеть в глаза этого дракона. Но больше всего Шень Цзю не хватало не жизненных советов, как могло показаться, а безопасного пространства, где он мог бы все спокойно переживать и обсуждать всякое, даже незначительные мелочи. Друг пришелся ему очень кстати. Всего три месяца прошло, а Юань не чувствовал, что в их встречах есть что-то наигранное. Они обсуждали все. А-Цзю был чрезвычайно умен и обладал цепкой хваткой. Ему требовались хлебные крошки и небольшой толчок — и он мог взлететь на реактивных двигателях в небо, оставив глотать пыль неудачников. Серьезно, у злодея была внушающая уважительный ужас внутренняя нужда делать назло, делать лучше, чтобы гады подавились и сдохли от зависти. — Наверно, это плохо, — неуверенно сложил руки в замок на столе Шень Цзю, когда об этом зашла речь на одной из встреч. — Это ведь тоже происходит из моей сердечной травмы. Я знаю. Что-то из детства, когда единственное, что помогало прожить еще один день — это ненависть к окружающим. — Прогони по ключевым вопросам, — указал Юань на листок, который завелся на краю стола. Они с Шень Цзю создали список «объективных» или «истинных» параметров, помогающих отличить обычные мысли-чувства-ситуации от проблемных. Над которым одни долго думали. Жизнь Шень Цинцю была вот настолько херовой, что ему требовалась помощь в распознавании херовости происходящего. А-Цзю ответственно протестировал свою «зловредность» по ряду вопросов. — Это доставляет проблемы, но только иногда, когда является причиной зависти, что у других получается, а у меня нет, — рассудил Шень Цзю. Он становился более открыт к признанию своих проблем и мог признавать некоторые довольно свободно. — Но в целом это помогает мне. Я чувствую в себе больше желания и старания. Результаты также выходят выше. Нам обязательно избавляться от… этого демона? Юань недоуменно моргнул. Это была речь… в защиту? — Конечно нет, — улыбнулся инкуб. — Мы прорабатываем только момент с острой завистью. Потому что он доставляет проблемы. Остальное, если ты считаешь, помогает тебе в жизни, значит, не трогаем. Можем выработать стратегии по улучшению качества, если оно полезно. Культиватора его ответ в который раз привел в растерянное красноречие: — Но злость же… Это нежелательно… Сердечный демон же… Юань наклонил голову и похлопал ресничками, демонстрируя кукольное непонимание, и мужчина захлопнул рот. — Во-первых, злость является негативным элементом, только если изливается бесконтрольно в форме, что вредит окружающим или тебе самому. Возможно, я не был до конца ясен. Злость — это нормальное естественное чувство. Вот это яркий пример того, как злость придает нам сил и сподвигает сделать то, что мы обычно не смогли бы сделать. Если прикладывать с умом, это мощное оружие, которое помогает нам добиваться целей. Во-вторых, еще раз, я не ставлю нашей целью изменить в тебе все, а-Цзю, и сделать из тебя идеального небожителя, что не чувствует ничего «плохого», а пребывает в блаженстве сутки напролет. Мы учимся не давить в себе чувства, а правильно их проживать. Шень Цзю поморщился, но кивнул. Они уже не раз обсуждали важность эмоций и то, что у а-Цзю не было хороших примеров в безопасном выражении негатива. Эту речь Юань держал уже не первый раз, и она начала набивать оскомину. — И, наконец, в-третьих, мастер Шень, есть сердечные травмы, что мешают нам дышать, и те, что помогают нам идти вперед. Совершенно не обязательно искоренять что-то только потому, что это произошло из несчастья. Лотосы тоже растут из ила. — Полезные сердечные травмы? — отсел а-Цзю. И Юань вдруг понял, что пропустил целый пласт того, как разнообразный опыт формирует личности разумных, сосредоточившись на болезненных травмах, которые разрушают людей. — Истинно так. Но мы можем обсудить это после того, как закончим дискуссию про вашу зависть. На чем мы остановились? — невинно сложил инкуб пальцы домиком. Шень Цзю скуксился, закусив язык, как непослушный подросток, у которого не получилось отвлечь учителя. Юань с улыбкой его пожурил. Иногда хитрецу удавалось раскрутить его на монолог и отвлечь от темы их беседы. Нечасто он это предпринимал, поэтому инкуб позволял. Но куда чаще, чем инкубу хотелось признавать, стратегу Цанцюн удавалось провернуть это незаметно. Юань и в самом деле обожал наседать на уши своими нравоучениями обо всем, особенно когда чувствовал ответный интерес. Не всегда их общение было безоблачным, правда. Как и все цундере-персонажи отоме-игр Шень Цзю легко начинал шипеть и кидаться обзывательствами, когда чувствовал, что теряет лицо. И не безобидное «б-бака!», а полноценная очередь первоклассных острот точно в цель. И чем лучше он узнавал собеседника, тем лучше у него получалось бить на поражение. Юаню требовалось иногда досчитать до десяти, чтобы не сорваться — неслыханное дело для инкуба его возраста. Шень Цзю непременно бы лез и в драку насмерть, но обозначенные заранее правила их общения быстро усмиряли его сущность бродячего подранного кота. Юаню было достаточно требовательно опустить пятку, как мужчина кротко захлопывал намордник на себе. Это они тоже обсуждали. Проблема та же: отсутствие здоровых примеров. А-Цзю сам нередко нервничал из-за своих срывов, и это было причиной, почему он не подпускал к себе людей. Он опасался получить такое в свою сторону. А недавно на их сессиях они до кучи выяснили, что у других людей, даже богатых и неприятных, тоже есть чувства, которые — на минутку! — можно оскорбить совершенно так же, как его собственные. Так что у мужчины появился еще один страх. При том, что он не всегда был способен контролировать раздачу словесных тумаков. Юань уже думал, как с этим справиться. Они работали над этим. Постепенно становилось лучше. У а-Цзю… и у Юаня. Потерю семьи становилось все проще переживать. К зиме инкуб освоился на новом месте и стал своим среди человеческих мэймэй. Его иногда навещали сестры из других гнезд и приносили вести об остатках линии Хэ, что не попали под удар. Их было всего трое, и они уже давно обитали в других семьях. Единственной выжившей из семьи оставалась последняя родная тетушка, которая выжила по счастливой случайности. Теперь она присоединилась к семье Вэй, что севернее. Тетушка была подопечной Бийю-цзе, а потому была близка к ним «по крови». Хэ Линь так и не стала инкубом, хотя была старше матери, поэтому Юань остался Мадам без ее конкуренции. Она пришла в Павильон лично, чтобы навестить и признать его статус. У них состоялась… эмоциональная беседа. В ходе которой стало ясно, что Юань нихрена не переживает свою потерю. Он занялся проблемами а-Цзю и счастливо вновь стал все отрицать. Это было известным его защитным механизмом. Они обсуждали это с Сяомин-цзе при лечении. — Сходить бы тебе в храм любви к Цзянь, — поцеловала его в макушку Линь-мэй. — Уж куда ближе, чем наши демонические сестры. Они лучше знают, как лечить нас, человеческую ветвь. Юань нахмурился. У них есть целители на человеческой стороне??? — Почему меня тогда не отправили к ним? — Ах, твоя мать с ними была слегка обижена, — поморщилась тетушка. — Они не всякую суккубу берут, и от ее идей в свое время нос отвернули. Балованная она была, дикая. Только легкий секс на уме, как у всех молодых. Они-то свое гнездо делу с малолетства учат, ну ты знаешь про династии. — У нас есть целый пласт, который занимается целительством душ людей, а не проебывает с ними время, и я не знала? Потому что Ляньхуа-цзе была на них в обиде?! — искренне возмутился Юань. Он на свете больше десяти лет жил! Какого хрена! В том, куда Цзянь совали свои длинные носы в мире людей, сам владыка ада ногу сломит! Откуда он должен был знать?.. — А ты хотела стать целителем душ? — моргнула тетушка и даже помотала головой. — Да не, как все за человеческими подолами носилась. И мне казалось, ты тогда больше на демонов как на чудо глазела, поэтому пригласили их? Хотя, конечно, ты ответственный ребенок, вон как быстро выбила себе мастерство. Да-гэ тебя расхваливал, не заткнуть! Талантливая, старательная. Совсем не как остальные мы, сороки. Разве что бестолковая вначале была. Но то от большого ума. Как оперилась… Так и полетела ладненько! Она поймала его лицо и пожамкала круглые щеки. — Цзецзе! — заканючил по привычке Юань, заливаясь румянцем. Та засмеялась. — Ах, какая маленькая ты еще, — с сожалением погладила его суккуба и обняла нежно. — Всегда мы забывали, какой ты малыш за твоим старанием. Что тебе бы бегать за вкусными попками, а не взваливать на себя обучение мэймэй. — Что там с храмом? — заскрипел как ребенок Юань, переводя тему. — Обычный такой, семья Цзянь держит, — пожала плечами Линь-мэй. — Все в нашей демонической традиции. Только для людей мы косим под мелкую школу культиваторов, чья специализация — целительское парное совершенствование, создание чудодейственных пилюль для успокоения сердечных демонов да разного рода помощь жриц богини любви. Пытающимся поступить людям говорят, что абитуриентов набирают особым образом с малолетства, чтобы привить особые навыки и мышление. Ну, и богиня любви должна благословить. Таинственности нагоняют эти Цзянь мастерски. Дела ведут хорошо. Есть только у них грешок, правда — нос задирают на нас. Мол, суккубы не из их гнезда разленивые и сплошная с ними морока, поэтому берут к себе на обучение со стороны очень редко, уже опытных и свое отгулявших. — Но в целом, это классическое целительское гнездо? — нахмурился Юань, пытаясь понять, как такое может сосуществовать с людьми. — Как они зарабатывают на энергию? Суккубы всегда отлично занимали теплые места. У демонов, например, была отличная регенерация тела, а вот энергетические и духовные травмы они лечить не особенно умели. Их природа к такой тонкости не лежала, поэтому суккубы занимали пласт целителей очень охотно: они обеспечивали безопасные маленькие оазисы, а взамен получали неприкосновенность и защиту более сильных. Гнезда на демонической стороне очень часто были лечебницами со всем необходимым. Необходимое включало защитные укрепления от свободных психопатов снаружи, плотную охрану и лабиринты от психопатов на лечении внутри. Как это можно было провернуть в мире людей незаметно, оставалось для Юаня смутным. И ведь не только построить — содержать надо! Хотя это же Цзянь, один из трех великих кланов. Разумеется, они все при желании могли. — Скауты из младших да те Цзянь, кто к целительству не лежит, живут по-обычному, как все, — пожала плечами мэймэй. — Плюс у них создана куча полезных ритуалов в честь «богини любви», мол, благословить поцелуйчиком там и здесь. Провести ночь со жрицей можно. Обычная история. Хэ Юань рассеяно покивал. И если у них клиенты-культиваторы бывали, то их можно было доить по-крупному. — И они знают рецептуру наших средств и дозировки на людей и культиваторов? — допытывался он. — Вероятно? — Линь-мэй пожала плечами. — Я не знаю. Мне никогда не было надо, я там даже не была толком. — Но это аналог демонических наших целителей? — Да-да, все, кто не хочет жить как обычные сестрички… Вроде тебя, — буркнула обиженно суккуба. Юань тяжело вздохнул и поцеловал тетушку утешительно. Большая часть суккуб в человеческом мире, как бы прискорбно ни было это признавать, были недалекими и мало образованными даже в собственном искусстве. Они жили жизни, ничего не создавая и интересуясь какими-то мелочами, слухами, скандалами. Собирали энергию, потому что так надо. Но даже особого мастерства в их собственном развитии не наблюдалось. Инкубами становились единицы, уставая от праздности — размножались, выращивали мэймэй, да жили дальше. Цзянь правильно делали, что не брали с улицы всех подряд. Там работать надо. Юань только еще больше захотел их посетить! И подумать только, его собственная мать получила от них от ворот поворот! Юань ничего не хотел плохого сказать о Ляньхуа-цзе, но она была представителем именно этой легкой жизни, которой жило большинство суккубов. Хотя сейчас думать об этом было невероятно больно. — Так, тихо, — положила Линь-мэй ему на губы указательный палец. — У тебя маленькая растет, не трать на меня столько. Юань прикусил ее подушечку и улыбнулся. — Только если ты поурчишь со мной. Я тут совсем одна скучаю. И у меня будет для тебя поручение. — Ох, этим самым Цзянь, — надулась мэймэй. — А то как же, — Юаню требовалось узнать о возможности обмена опытом, и он хотел отдать в их школу свою дочь. Он не мог, не хотел позволять ей расти здесь, в Павильоне, но и бросить на другие гнезда, когда есть такие блестящие Цзянь, теперь не мог. Он выбрал. Там будет безопасно. И нянчить свою гуайгуай в гнезде-храме жриц любви будет куда проще и полезнее. — Тогда заплати мне еще, и я в деле, — разрешила мэймэй наклоняясь для поцелуя и открываясь в урчании. Юань судорожно вздохнул и заплакал, ощущая знакомую, родную песню. Немногим глубже его собственной — всего одно поколение выше, это не бабушка, но старшая их дома. Линь-эр держала его на протяжении нескольких дней, пока не покинула Павильон с длинным письмом на юга. — Она ведь была твоей демонической мэймэй? — спросила сяо Ба, став свидетельницей их проводов и того, что глаза у Юаня остались на мокром месте. — Это моя последняя родная тетушка, — кивнул инкуб, не опуская глаз. — Старшая сестра моей матери. Ей примерно двести двадцать лет. — Сколько?! — ахнула девочка. — Она выжила, когда демоны напали на наш дом, потому что путешествовала очень далеко и не могла прибыть на праздник солнцестояния. Все так злились на нее… А это спасло ей жизнь. Сяо Ба выслушала его и протянула платок. Юань замахал рукой и вытерся рукавом чаншаня. Тем более, он не собирался на самом деле делать слезы. Так, смочить реснички в трагичных алмазных капельках или что-то вроде. — Наверно это здорово иметь такую большую семью, чтобы жаловаться на некоторых родственников, — вздохнула человеческая девочка с номером восемь. Ее-то родители продали невольницей в самом нежном возрасте. Юань обнял ее, и Ба-эр с радостью прижалась к его груди. — Ты имеешь ее. Просто не по крови, — улыбнулся инкуб и чмокнул ее в темную макушку. — Девушки здесь ничем не хуже, если ты дашь им шанс. Этому тоже приходилось учить людей. Они совершенно не умели поддерживать здоровую атмосферу взаимопомощи, чтобы вытягивать нелегкий бизнес, которым занимались. Юань прилагал усилия, вводя «суккубские традиции». По большей части это так и было — гнездовые привычки помогали невероятно, но в основном он брал вдохновение из девичьих сериалов: пижамные вечеринки, уроки мастерства со старшими, привычки следить за «младшими», помогать прикрывать «старших». Его целью было подружить людей, чтобы они могли полагаться друг на друга, а не просто сосуществовать как соседи. Человеческая мадам не была плохой. Она делала лучшее. Заведение работало на достойном уровне, и младшим не приходилось выходить в зал флиртовать. У людей были лекарства и отдых. Но с Юанем ощущалось, что Павильон зацвел. Клиентов точно стало больше. Девочки, то есть, женщины, точно стали счастливее. Юань старался, чтобы они умели поддерживать новый порядок и без его надзора. Он, скорее всего, останется, ведь здесь а-Цзю, но лет через десять он точно должен будет сменить место, как Каллен из Сумерек, дабы не выдавать в себе культивирующего или нелюдя. Он уже подумывал попроситься в храм. Он-то думал, что в человеческом мире нет — вообще нет! — мест, где бы суккубы создали источники «достойного заработка». Что-то более серьезное и осмысленное, чем праздное соблазнение смертных! Ох, Юань до сих пор сердился, что мать не сказала ему… И да-гэ! Цзянь Шанг мог бы и раскрыть рот!.. А, нет, что-то такое он предлагал. Молодой Хэ почесал копну волос, чувствуя себя полным дураком. Все ему говорили. И, если так подумать, не об этом ли а-нян со старшими спорила в его детстве? Это Юань в то время был занят заталкиванием головы в задницу! Кроме того, глупо думать, что его возьмут раньше, чем ему стукнет двадцать пять. Ну, двадцать. Никакие нормальные мастера демонической стороны не соглашались браться за обучение чужих недорослей, которые еще не понятно, выживут ли — он спрашивал у Сяомин-цзе. Отчего на человеческой стороне порядки другие? Суккубы так часто убивались до двадцати по собственной глупости, что не имело смысла, что там бабушка ему пророчила, или что он стал инкубом в восемь или Мадам — в двенадцать. Цзянь могли не рассмотреть его просьбу просто потому, что он цыпленок с большим ЧСВ в глазах больших старых сородичей, которым несколько веков. Юань их за это не винил. Надо было иногда знать свое место. Знал бы про храм, не стал бы вообще браться за «терапию» своими кривыми ручонками — послал бы а-Цзю туда! С другой стороны: как? К кому? Будто Шень Цинцю просто пойдет к демонам и все выложит? «Они же успешно маскируются под людей-культиваторов», — предательски зашептал его разум. Значит, умеют не только подделывать человеков, но и делают это достоверно. Впрочем, это не было таким уж достижением. С секретностью, которую разводили некоторые школы вокруг своих учений, да придурковатыми тестами на пригодность, да с экзотическими практиками школа могла быть даже откровенным вертепом, но покуда худо-бедно справлялась с работой да вела грамотный пиар в необразованных массах, никто особенно не вглядывался, какая у них смертность. Это за крупными сектами пристально следили конкуренты, а пока ты мелкая рыбешка на арене — никому ты не нужен. Ордена появлялись и исчезали чуть ли не каждый год, подобно подставным фирмам в прошлом мире. Сила и бессмертие — всегда товар ходовой. Юань сделал пометку узнать побольше про этот храм любви. Потому что звучало как что-то, что Самолет радостно слизал бы с каких-нибудь храмов Афродиты с их гетерами. Удобные жрицы удобной богини любви… Теперь, когда он об этом думал, он припоминал, что был такой эпизод в ранних годах протагониста. Когда Бинхэ, едва получив меч, ходил на миссии Цанцюн. Шень Цинцю упорно посылал его на самые дальние и сложные, с подвохом и подвыпертом задания, лишь бы прибился насмерть. Протагонист же всегда умудрялся вернуться, заставляя гадкого учителя кусать локти и грозиться в стиле всех сериальных злодеев, что уж в следующий раз!.. Точно-точно! В городе, где был этот храм любви, начали медленно чахнуть от истощения люди. ГГшка, посланный пяткой учителя в далекие дали на помощь каким-то захудалым залежалым соседям, изловил членовредительницу, которая оказалась суккубочкой в рядах жриц праведной секты, и отшлепал ее основательно на потеху публике. Юань захлебнулся кровью тогда, потому что народ в комментариях удобно упустил, что мальчишке всего шестнадцать. Каких тут взрослых девиц шлепать? Самолет же щедро разрешил, мол, древний сянься Китай — тут вам не там. У него же целый меч! Другие стандарты, все такое. Может шлепать своих суккубочек. Да и мы чисто платонически — для души! Благородно тем более. С искренним желанием нанести справедливость ведь. Пошлепанная платонически суккубочка была отпущена с наказом не повторять оплошность, ведь никто не помер. В начале истории Самолет только разгонялся с фансервисом, так что такие перлы попадались редко. Юань закатил глаза прямо сейчас — зачем только это убожество вспомнил! Храм, кстати, был уведомлен и посрамлен, что среди них затесалась паршивая овечка. Это был еще один эпизод, где читателям показали, как хороши вьюноши с Цанцюн, даже такие хреново обученные как протагонист. Это у всяких мелких школ в ряды могут демоны пробраться. Не то что родная доблестная секта! (Там полукровка Небесного демона сколько лет прожил, но это другое. Вы не понимаете, у него могучая необнаружимая печать стоит). Сейчас, узнав, что там ВСЕ жрицы в храме суккубы, Юань не мог не покатываться, представляя сцену «сдачи с поличным». Они небось сделали злые лица на сестру, что устроила бардак, пригрозили ее запытать до смерти да отпустили, едва пацаненок гордо ушлепал в свой великий Цанцюн. Может, уволили из жриц. Она действительно ведь разошлась. Трансмигратор мечтательно разулыбался. Он обожал узнавать такие подтексты. Это как бонус-контент с дип-лором, ради которого он бы, наверно, убил пяток комментаторов, вопящих про порнуху, в свое время. А тут — бесплатно, неограниченно, только читай! Только спрашивай! Только учись! Юань откровенно не понимал, почему другие люди не делают как он. А-Цзю его понимал. Он был святой, его оболганный настрадавшийся барашек.