Инкуб эмоциональной поддержки

Они валялись с ди на полу и залипали на порнуху. В научном смысле. У Юаня была богатая коллекция свитков, подшивок и всех прочих форматов сомнительного дерьма, и его любимым времяпрепровождением было читать невероятные сюжеты приключенческой местной литературы, и каждый раз, когда в повествовании появлялась сюжетная дыра, выдумывать логичное, имеющее смысл объяснение. Точнее даже не так. Сначала он читал все, чтобы убедиться, что это действительно ничем не прикрытая дырка. Потом он суммировал все, что накопал, пересказывая это своему верному оруженосцу. И вместе они горячо обсуждали, почему и зачем герои могли так поступать, ориентируясь на канон как на непреложную истину. Дебаты могли достигать вулканической температуры, потому что теории заговора были одна другой тупее. И смысл был в том, чтобы придумать как можно более нелепую, но логичную линию закулисного повествования. Можно было приплетать любые аргументы и примеры, чтобы доказать, что подобная тупость возможна. Юань обожал то, как диди сначала артачился, краснел-бледнел и оскорбленно задирал нос. Он возвышенный лорд шести искусств! Как смеет грязный демон подносить ему эту туалетную бумагу, на которой автор по ошибке вместо извинений за свое существование написал это убожество! (Он всегда так делал). Но Хэ продолжал говорить, и вскоре уважаемый литератор опускался до бульварной писанины до такой степени, что с пеной у рта доказывал, как все было на самом деле, цитируя предложения до запятой. Сегодня обсуждение шло вяло. Книга попалась довольно неплохая. Тц. — Эй, гэ, — позвал вдруг а-Цзю и поднялся на локте над Юанем. — Если секс для твоего вида еда, то есть ли что-то, что делают суккубы вместо секса? И могли бы мы попробовать сделать это вместе? Юань ощутил, как внутренности обожгло стыдом и ужасом, но он машинально окинул а-Цзю оценивающим взглядом. Человек был культиватором, умел работать с энергетикой и, технически, мог бы урчать. На практике, молодой инкуб даже не знал достоверно, как бы звучали человеческие голоса. Демоны умели урчать, по словам Сяомин-цзе. Они с сестрой даже упоминали, что демонические голоса звучат совершенно по-другому, чем суккубские, хоть и не уточняли, как именно. В гнезде Цзянь было полно людей, но все они, воспитанные в суккубской традиции, не спешили медитировать на открытых местах, где на них могли наткнуться. Оправдываясь тем, что их голоса могли быть очень громкими и им надоели постоянные советы еще в детстве, они делали это в уединении садов в специальные часы и в особенных залах. И он никогда не изучал этот абсурдный вопрос. Прежде мысль урчать с кем-то вне семьи казалась Юаню смешной до нелепости. С кем это?! Но с а-Цзю? Ну. Возможно. То есть, да. Он поневоле заинтересовался. Когда они делали это между родственниками — их голоса звучали подобными друг другу, будто исполняли одну песню, но разные партии. Идеально слаженный хор. Даже дальние сородичи звучали в основе своей похоже, даже его демонические сестры и братья. А как будет звучать а-Цзю, человек? Он прижал ладони к щекам и уткнулся в грудь мужчины, перевернув его на спину. У Шень Цинцю под кожей и одеждой гудело ци — сильный немного густой для человека микс с преобладанием ян. Цзю-эр пах человеком, пусть и слабее многих. Он следил за потоотделением и плескался как утка, но все равно пах своей горечью и сладким возбуждением. — Что ты делаешь? Юань что-то невнятно проворчал, ударившись в смущение по новой. Он взял минутку, чтобы пережить неожиданно закипевшие эмоции и вернуть контроль над бунтующим организмом. Он мог это сделать. Только минутку. — Я должен что-то делать? Я ничего не чувствую, — продолжил быть невыносимым диди. — Потому что я еще ничего не делаю, идиот, — проворчал Юань, укусив грудную мышцу через одежду. Мужчина поднял на оскорбление брови. Обычно быть цундере — это его работа. Как смел Хэ забирать его хлеб? Юань вздохнул и выдохнул. Собрался. Он взрослый состоятельный инкуб. Он уже это делал раньше и не будет сейчас краснеть и запинаться перед а-Цзю как идиот-девственник. Он еще раз вздохнул. — Суккубы вместе занимаются… — внезапно Юаня одолела крайняя красноречивость. Что он, кошка или солист рок-группы? «Урчать»? «Петь»? Он даже не издает настоящий звук! — папапа. Бедный инкуб скорбно вздохнул. Он прямо сейчас хотел бы найти большой камень на заднем дворе и под ним закопаться. Только его мозг мог породить эту окольную аналогию. — Папапа? — переспросил Шень Цинцю нечутко. — Это вообще реальное слово? — Все зовут это по-разному, — перешел в оборону Юань. — Люди тоже используют глупые эфемизмы соития в приличном обществе! Иди играй в тучку и дождик, умник! — Хорошо, — великодушно разрешил а-Цзю, и имел наглость смеяться глазами как хозяин положения. — И как происходит это «папапа»? Он произнес это глупое слово, будто оно что-то осмысленное значило. Юань затолкал смущение обратно. — Также приемлемые эфемизмы: «пение» или «урчание», некоторые «гудят» или «танцуют» или «перебирают струны», просто «вместе дышат», «чистят друг другу перышки», «чешут спинки». Это зависит от ощущения! Папапа — это самый нейтральный термин, под ним все подразумевать можно! Даже человеческий секс! Вот. Он успешно прикрыл свой зад. Теперь а-Цзю никогда не узнает, что «папапа» — это ненастоящее слово в суккубской среде. Но, вот честно, многие сестры его поймут. — Там есть это пение? Многие метафоры связаны со звуком, — дотошно уточнил Шень Цзю. Он правда пытался понять. Юань вздохнул: — Не совсем. Я не могу подобрать термин в человеческом языке. У суккуб же нет никакого обозначения вовсе. Это инстинктивно случается. Просто… хоп, и вы открылись и урчите. Об этом даже не спрашивают. Поэтому так много эвфемизмов — каждый называет кто во что горазд. А во время урчания не нужны человеческие слова вовсе. Он вытянулся вдоль человека и приобнял, не в силах встречаться с ним глазами. — Я думаю, для людей самый ближайший аналог — это медитации, — буркнул он смущенно. Прозвучало глупо. — Когда ты открываешься и как бы уходишь в себя, чтобы лучше почувствовать свои духовные вены. Только ты делаешь это в компании с другими, и вы плотно ощущаете друг друга. — Парное совершенствование, только без телесного переплетения? — нашел вариант а-Цзю. Юань со скрипом позволил. Возмо-о-о-ожно. Только и без парного совершенствования. — Мы можем попробовать? — вот что интересовало диди больше всего. — Эм… да? — растерялся Юань, потом до него дошло. Сейчас?! — Да! В какой позиции тебе будет удобно?! Перспектива сделать это с а-Цзю оказалась настолько захватывающей, что Юань вскочил, нависнув над человеком. Тот быстро отодвинул его на расстояние вытянутой руки и отсел к столу, оказавшись к нему вплотную спиной. — Ой, точно, прости, — покаялся инкуб. — Я просто перевозбудился. Я… никогда не делал это с людьми… или даже с другими существами. Только с семьей. Я даже не знаю, умеют ли люди папапа как мы. Но цзецзе говорили, что культивирующие демоны умеют урчать и звучат по-другому, так что я думаю, что мы можем попробовать. Вреда точно не будет! — Хорошо… — медленно сказал Шень Цзю. — Хорошо. Что от меня требуется? Тебе придется меня направить, потому что я не умею… обмениваться энергией без касания. Не думаю, что люди это умеют. — Этого никто не умеет? — скорчил лицо инкуб. — Стали бы мы охотиться, если бы можно было просто в толпе ходить и сливки собирать? — Тогда я не понимаю, что именно такое «папапа», — нахмурился а-Цзю, будто это было его личным провалом. Совместная медитация. Юань только что объяснил. Что не понятно?! — Окей, как ты поддерживаешь порядок в своей энергетике? Чистишь перышки? Ты же должен обращать взгляд внутрь время от времени, чтобы убедиться, что с твоими каналами и ядром все в порядке? Развернуться, все разворошить, вычесаться. — Медитации. Я занимаюсь медитациями. — Да! Отлично! В общем, это, но вместе с кем-то. — Ты хочешь сказать, что суккубы занимаются групповой медитацией вместо секса? — с расстановкой произнес а-Цзю. Это как-то очень недоверчиво прозвучало. Юань даже засомневался, что они действительно говорят об одном и том же. — Возможно? Я не знаю! Как ты называешь это, когда открываешься и поешь с другими? — В медитациях никто не поет, — как с идиотом разговаривая, ответил Цзю. Юань тяжело вздохнул. Где чуткость. Где мягкость. — Может быть, ты просто не знаешь как? Или люди не делают это просто так? Надо просто попробовать и посмотреть по ситуации. — Прямо сейчас? Здесь? — встрепенулся заклинатель, будто не сам предложил пять минут назад. Юань оглянулся, неожиданно слишком осведомленный о состоянии своего логова. То, что он один здесь живет — разве это так плохо? Ну то есть… наверно, это из-за демонического запаха. Возможно, а-Цзю не чувствовал себя достаточно в безопасности инстинктивно, чтобы раскрыться? Или а-Цзю вообще мало с кем медитировал? Он вообще медитировал НЕ один? Или это было как с человеческим сексом? Ну хоть медитировать с другими-то он должен был!.. Ведь «да» же? — Что именно не так? Толку гадать — лучше спросить! Юань отогнал жуткие мысли о том, что а-Цзю даже не медитировал с другими людьми прежде, и насилу разжал стяжку в груди. А-Цзю замялся. — Ничего, просто… Это место отличается от того, что предписывают традиции для выбора места для медитаций. — Это например? — с сомнением уточнил Юань. Если надо стул передвинуть, это он может. — Людное место, — указал культиватор неохотно, и продолжил без жалости: — Помещение, а не природа. Под горой в воздухе больше инь, чем ян. Мягкая перина, а не ровный пол. Перегруженность обстановки мирскими вещами, полное отсутствие фэн-шуй, отсутствие утонченных благовоний, навевающих чистоту мыслей… Нет полной тишины. Ночь. А-Цзю осознал, что безжалостно критикует жилище инкуба, и неловко замолк. Бросил взгляд на Юаня. Тот внутри краснел и бледнел от таких требований. Среди природной ци, на жестком полу и в пустом помещении, где хирургический порядок. Да это же жесть, а не мурлыканье! — Мне кажется, люди очень странные, — бесхитростно поделился наблюдением демон. — Может, вы бы и пели в медитациях, если бы чувствовали себя удобно. — Где я только не медитировал, но если и звучал, то слушать это было некому! — всплеснул руками а-Цзю. Наверно, это было своеобразным согласием, но только сделало Юаня печальным. У а-Цзю не было с кем урчать. От этого Юань едва сдержался, чтобы не заплакать от сострадания. — Давай займемся этим на кровати, — предложил он хрипло, — если ты согласен попробовать медитировать тут. И я хочу тебя обнять. — Нет, никаких прикосновений в медитации, — отказался а-Цзю оборонительно. Юаню оставалось только принять это и не спрашивать. Во время пения, когда все открыто, было легко ощущать себя беззащитным и уязвимым. Поэтому с чужими и при чужих мурлыкать не садились. А для человека, привыкшего к уединению и, эм, неограниченному развертыванию энергетики, такое вполне могло быть неудобным. Возможно, в этом и правда был смысл. Люди были крупными сами по себе, а уж разворачиваясь в медитациях они должны были и вовсе весь стадион занимать. И поскольку в трансе разумный ощущал более-менее все, чего касалась его ци, то было довольно разумно для них отдавать предпочтение открытым пространствам? Нет, как-то неестественно звучит. Суккубы тоже расправлялись, но открытые пространства вызывали легкую агорафобию. Юань обожал ныкаться с сестрами и братьями по маленьким ямкам и укромным уголкам, чтобы тесно-тесно переплетаться и трогаться. И чтобы другие из семьи, проходя, могли задеть краем. И вообще быть в безопасности дома. Делать это снаружи и одному можно было только от очень большой нужды. А-Цзю ответственно приглядел себе самое пустое место в комнате, на расстоянии пары метров от стола и кровати и устроился на полу. Подтянул под задницу коврик из обрезков ткани, который Юань сплел, следуя по памяти туториалам ютюб-каналов — чего только не сделаешь со скуки! Неплохая получилась вещица, но обыкновенная циновка. Нисколько не мягкая и не удобная на взгляд все еще избалованного современными благами инкуба. Только холодный пол у комода и прикрывает. Чтобы не босиком там стоять. Культиватор выпрямил спину в позе лотоса и расправил руки в необходимые мудры. Сразу видно, что настроился серьезно и со всем основанием. Юань же просто шлепнулся на постель и свернулся поудобнее, подложив подушку под голову. Открылся сразу, его восприятие окружения развернулось во всю ширь. С удовольствием потянулся. Шень Цинцю пытался погрузиться в себя с помощью дыхательной гимнастики. Не работало ни в малейшей степени, потому что он был слишком напряжен и все чего-то ждал. Юань решил дать ему время. Человек все пытался и срывался, выныривая в реальность, и злился только больше. Его сознание никак не могло успокоиться отчего-то. — Что такое, Цзю-эр? — миролюбиво спросил Юань, устав наблюдать за мучениями. — Ты скоро? — вместо ответа грубо спросил человек. — Я уже как, — ответил Юань, сопровождая слова внутренним ощущением птичьей трели. Которую а-Цзю бы услышал, если бы вынул голову из задницы. Ладно, он несправедлив. Это место, согласно его словам, противоположность его гнезда. То есть, дома. Конечно, диди здесь трудно развернуться. Юань вздохнул, погружаясь в себя. Он любил свое звучание после того, как родилась Сюя — роды давали очень тщательное понимание на всех уровнях, что важно, а что нет. К тому же за годы он окончательно отработал последствия того дня, и теперь в его голосе не было самых тяжелых нот демонической энергии. А человеческая энергия звучала чистым и тонким тенором. Живя в Павильоне, он имел достаточно времени и возможностей, чтобы постоянно подстраивать и подкручивать гармонию своего ансамбля. Ему требовалось куда меньше сна, чем людям, а это — больше свободного времени. Все в нем было так великолепно, как только могло бы быть, и ему не терпелось продемонстрировать себя диди! Юань нетерпеливо ворковал, ожидая, когда же развернется в медитации его друг. Какой у него образ? Какой звук? Как он ощущается? — Уже? — воскликнул заклинатель, отчего-то обиженно. — Но я тебя совсем не ощущаю. И ты отвечаешь мне, сохраняя транс?! — Это потому, что энергия суккубов легко растворяется и пропадает в природной ци этого мира, — пояснил Юань мягким и расслабленным голосом. — Нам приходится постоянно отгораживаться от внешнего мира. Ты услышишь мое присутствие, только если я буду совсем рядом. Где-то на расстоянии ладони. Я же услышу тебя и там, где ты сидишь. Только совсем не смогу коснуться. — О. Вот зачем ты хотел дотрагиваться? — пробормотал себе под нос мужчина. — Мхм, — согласился Юань. Его собственное урчание убаюкивало его. Он отвлекся на то, чтобы рассовать по закромам добытую энергию за сегодня и почистить перышки. Вдруг человек резко поднялся, чуть пугая его. Но диди лишь бросил коврик у кровати, чтобы облокотиться на нее спиной и положить голову на матрас возле живота инкуба. После чего снова закрыл глаза. Юань не решился его трогать, чтобы не спровоцировать на негативную реакцию. С облегчением увидел, как человек все же — наконец-то — успокаивается и погружается в созерцательный транс. Ток его ци замедлился. Вместе с этим его энергетика начала приоткрываться, а потом и вовсе развернулась целиком. Инкуб ощутил будто пришла песчаная буря и с белым шумом поглотила его. На долгий момент он ослеп и оглох от давления разлитой в воздухе силы, но потом смог укрепить свой каркас. Теперь казалось, что он пребывал в безопасном пузыре, пока вплотную к нему бродило несоизмеримо огромное природное явление. Над ним. Мимо него. Вокруг. При этом они не совсем соприкасались. Подкрутив разницу их потенциалов, Юань обнаружил себя в зарослях бамбука. Многочисленные листья касались его со всех сторон мягко, застилая обзор, щекочуще, но не было никаких сомнений, что они могут обернуться лезвиями, снимающими плоть с костей. Шень Цинцю был неистовым ураганом в трубах, которые желал порвать и вырваться. Слишком сильный и сердитый для своей человеческой энергетики. Его голос проявился неохотно, рывками. Юань переложил ладони чуть поближе к плечу человека, все еще не осмеливаясь трогать, хотя было невероятно интересно запустить руки в чужое нутро. В расправленном виде каналы всегда ощущались куда красивее, чем в свернутом. Наконец-то голос а-Цзю зазвучал, как должен. Инкуб замер, глядя невидящими глазами и слушая звучание чужой сущности. Человеческая песня была совершенно не похожа на все, что Юаню доводилось слышать прежде. Она даже исполнялась не голосом, способным говорить, но… флейтой? Юань прислушался. Да, голосом его диди был чудовищно фальшивящий инструмент. А-Цзю умело это обстоятельство обыгрывал: он досконально знал все недостатки своего дизи и как мастер-музыкант превращал их в чарующий слушателя напряженный пересвист. Он знал, где снизить давление, а где — нарастить, чтобы звук выходил ровным, и натаскал свою энергетику путем немыслимых усилий и страданий делать это даже без его команды. Это сильно ограничивало его репертуар, понял Юань спустя несколько минут прослушивания. А-Цзю не мог сыграть ничего слишком мягкого или слишком быстрого — только этот шедевр на острие шторма. Юань мог бы его слушать часами. То, как человек звучит. Как катастрофа и конец мира. Как жажда жизни в самом ее пике и решимость идти до конца. Сырая и непримиримая. Это была… очень печальная, восхитительная песня. Сердце разбивалось, стоило представить, что вместо сломанной свистульки у диди могла бы быть профессиональная концертная флейта. Юань хотел бы знать, где именно проблема, как это исправить. Его пальцы зудели от желания забраться в чужие меридианы. Губы покалывало от нетерпения приступить к работе. Войти глубже. Инкуб остановился на том, что физически придвинулся как можно ближе к Цзю и духовно заголосил как можно громче, чтобы его заметили. На фоне гулкого мегаполиса человека маленькая энергетика инкуба просто терялась. Тело глубже вздохнуло, а ци встрепенулась, наконец, ощутив чужое присутствие. На Юаня упали увесистые лепестки гигантской энергетики. Это был эквивалент дружелюбного гиганта, который поворотом своего зада сбивал все за спиной. Маленький демон легонько похлопал диди, давая знать, что он тут. Сущность Цзю поджалась с испуганной трелью дизи, протоптавшись по бедному инкубу всем массивом энергетики, да замерла на одной ноге впечатлительной дородной дамой в многослойной пышной юбке, опасающейся мыши. Юань с кряхтением стал обратно объемным и оставил этого пугливого слона в покое. Занялся своими делами, просто пребывая рядом. Сущность диди, поуспокоившись, потянулась к неизвестному объекту заново, любопытно его пихая и тыкая. Он был очарователен: такой огромный, но совершенно бестолковый в этом состоянии. Голые инстинкты. Он даже не имел толковых осязательных органов! Юань протянул щупики и пробно жамкнул в ответ. Энергетика снова драматично поджалась, визжа тиранозавром в исполнении флейты. А-Цзю почти выскочил из своего состояния как пробка из бутылки. Юань его бережно удержал, накинув пару щадящих уздечек. Еще не хватало, чтобы диди по-дурацки в искажение завалился или паничку поймал на ровном месте. Культиватор сумел выровняться — осторожно вернул баланс и состояние транса. Юань поднес его к самой поверхности воды, но ди, успокоившись и отдышавшись, нырнул обратно. Его энергетика расцвела опять. Инкуб уже смелее принялся ластить и подлизываться. Огромная сущность человека поначалу озадаченно замерла, а потом принялась бестолково виться вокруг него, охотно выпрашивая нежность, и покрывала маленького инкуба слоями разреженной ци. Практически закопала под собой и спрятала, будто собираясь втянуть и ассимилировать в себя, как росянка, но очень безобидная. Просто прилипчивая попрошайка слегка. Это была бессознательная симпатия, поскольку человек был неспособен контролировать поведение в трансе. Или даже особенно думать. Сознательная реакция на этот опыт начнется, только когда он придет в себя и закроется. «Генератор сладкой ваты — вот ты что!» — хихикнул инкуб. Он ощущал себя палочкой, на которую воронка воздуха сама собой накручивала перья сахара. О, как восхитительно… А уж как вкусно! И приятно. Только откусывать кусочки не совсем этично. Но а-Цзю был такой нежный, такой умильный. Юань с легкостью расслабился в глазу шторма. Он лежал в горе сухих бамбуковых листьев, слушал пост-апокалиптическую дизи и своими лепестками ласкал песчаную бурю. Купался в ней, пропуская грубоватые песчинки сквозь себя, но не заходя, впрочем, дальше самых внешних слоев. Не поддавался сам, когда песчинки пытались ненавязчиво стесать кожу. Диди свился вокруг него и наслаждался нежностью его сущности, гладкостью их соприкосновения, не спеша вылезать. Он напоминал кошку, что не может погладить сама, но только рада отираться со всех сторон и быть поглажена. Юань напоследок его обнял щупиками и отставил работать. Он сам по себе не почистится. Медитации для дела нужны. Вперед-вперед, умываться! Человек еще посидел, ожидая продолжения тетешканья, буря толкнула парочкой лиственных облаков, но ничего не случилось. Юань мягко, но строго отодвинул от себя липучего диди. Высунул ему нос на воздух. Буря крупно содрогнулась и, будто с тяжелым мученическим кряхтением, унялась. И то ее краешек лип к Юаню, обволакивая, как густой соус — курочку. Инкуб не стал отказываться и облизывался в ответ. Чуть-чуть душевных поцелуйчиков никогда не жалко. Человеческая суть тут же хитро стекла к нему и снова притерлась в ожидании ласки. Юань со вздохом подтолкнул этого лизуна обратно к поверхности, чтобы диди взял себя в руки. Как оказалось, голые инстинкты падки на удовольствие и не имеют воли. Предсказуемо, но опасно: в медитации можно насовсем потеряться. Инкуб бережно высунул образную голову ди. Дождался, пока он осознает. Тело глубоко заглотнуло воздух, будто вправду выныривая. Шень Цзю остался на самой границе транса, суча лапами. Юань бережно его придержал. Что ж такое, неваляшка какая. Совершенствующийся наполовину пришел в себя. Юань бережно распустил на нем ниточки и установил дистанцию. А-Цзю вернул себе равновесие, строгий настрой и занялся чисткой своих перышек уже серьезно… Только делать это взялся в исключительно странной, вычурной манере. Юань даже пересел, чтобы лучше рассмотреть этот нонсенс. Человек заныривал в транс поглубже и пока всплывал поплавком, рассматривал массив на предмет неполадок. Выбравшись на грань, где начиналось сознание, а энергетика сворачивалась, он принимался осознано поправляться и чиститься. Его сущность будто экзотический цветок раскрывалась и трепетала, закрывалась и прихорашивалась. Он то резко щебетал своей флейтой, то угасал. Зрелище потрясающе в своей завораживающей сложности и утонченной грации. Какой исключительный навык… Инкуб впервые видел такую фееричную попытку почесать ухо пяткой. Очень элегантно, бесспорно величественно, но… э… зачем? Сладкий, у тебя все в порядке с головой? Он даже захотел вслух спросить, а не проще ли просто работать в трансе… Только потом вспомнил, что идиот. Остальные расы не могли манипулировать энергетикой изнутри. На то это и транс — созерцательное состояние. В нем не думают и не действуют, только наблюдают за собой. Это суккубы опять шиворот-навыворот. Юань впервые увидел, как эти неполноценные бедняжки занимаются уходом за собой. Ничего удивительного, что поддержание чистоты занимало часы кропотливой работы — с такой-то техникой! И еще годы и годы, чтобы прогрессировать! Они даже тональность собственную не слышали! Все наощупь! Как с этим вообще получалось чего-то достигать?! Руки демона еще сильнее зачесались сунуться в диди и причесать его быстренько самому. Много ли там надо! Призвав силу воли, Юань отвернулся и занялся своей чисткой, а потом наблюдал за гипнотическим танцем лепестков да слушал пение. Очень медитативно. Юань устроился в бамбуковых листьях как в коконе и погрузился поглубже, созерцая замысловатый танец цветка и вееров, и драконьих колец выглядывающих в песчаных облаках… Звучала прерывистая флейта, гневно крича и рыдая. Спустя несколько долгих часов, Шень Цинцю закончил свои ментальные акробатические трюки и свернул свою энергетику в обычное состояние, как если бы сложил павлиний хвост. Полностью восстановил чистоту мышления. Первым делом мужчина встрепенулся и оглядел окружение — с волнением нашел Юаня. Спешно отвернулся. Ему потребовались несколько неровных вздохов, словно он вспоминал, как это делать, и время, чтобы взять себя в руки и осознать опыт, полученный в трансе. Юань уже заскучал по ощущению а-Цзю вокруг себя. Диди продолжил дышать глубоко и часто в тишине ночной комнаты. Юань с волнением прижался к его плечу: — Тебе понравилось? — Я пел? — неуверенно озаботился заклинатель вместо ответа. — Мхм… Инкуб расправился на постели и раскрыл руки для объятий. За несколько часов он прочесал свою энергетику мелким гребнем, где только мог придумать, и полностью блистал на всех уровнях, но решил не закрываться до конца, чтобы быть более ощутимым в энергетическом плане. Так было приятнее. Шень Цинцю неуверенно лег на него, опасаясь вырвать из транса. Юань погладил его острые черты, схватил щеки и поцеловал в собранные бантом губы — суккубы такого не боялись. Они были энергетическими существами. Хоть всю жизнь в подобной медитации живи. Разве что реакция на внешний мир страдает, а это, как известно, плохо способствует выживанию. Зато в гнезде можно было с чистой совестью позволить себе ходить с открытыми во сне глазами. Его бабушка так буквально все время проводила. — Да, диди, было очень красиво, — вздохнул инкуб, продолжая оглаживать энергетику уже сознательного человека. Тот сладко ежился. — И мне не терпится увидеть тебя поближе однажды. Дотронуться до тебя. Ты такой большой и сильный, и красивый, но у тебя сломано что-то внутри. Не знаю что, но ты фальшиво звучишь. Очень-очень красиво, но резко. Наверно, это потому что твоя энергия слишком плотная для твоих каналов. Все будет хорошо, не переживай. Я посмотрю, как это исправить. — Это нельзя исправить, — сказал диди. Голос потяжелел от горечи. — Я пытался. Столько раз пытался. Юань все же открыл глаза и вернулся в реальность. Мир обрел вес и текстуру. Инкуб поднял руки и погладил волосы лежащего на нем любовника. — Самому невозможно залатать раны, если они на спине, — он оставил поцелуй на тонкой брови. — Я посмотрю, что мы можем сделать, дорогой. Ты, должно быть, заметил, суккубы куда более умелы внутри, чем снаружи. — Да, — хмыкнул а-Цзю и с живым восторгом добавил: — Ты такой маленький и странный. И активный! Очень стремительный! Пушистый щекотный живой помпон. Цветок тысячелетнего лотоса! И легко поместишься у меня на ладони!.. — Ну не знаю, пока что ты помещаешься у меня в руках, — пошутил Юань, гладя любовника и улыбаясь глазами. Тот в ответ только медленно моргнул и спрятал улыбку в скрещенных руках. Юань медленно моргнул в ответ.