Фабио

Счастье… столько философов и мыслителей сломали свои зубы, пытаясь разобраться в таком простом понятии. Мы постоянно ищем его, загоняя себя в рамки наших мыслей и ощущений, но на финише понимаем, что лишь впустую потратили свой век на гонку за чужими идеалами. В те годы, если бы кто-то осмелился спросить меня, счастлив ли я, я бы, ни секунды не сомневаясь, сказал, что он идиот, коли этого не видит. Я был счастлив! Счастлив с большой буквы. В то время всё было так просто. Когда он был рядом — мне было хорошо, когда его не было — мне было так плохо, что я готов был пойти на что угодно, лишь бы вновь увидеть его. Я говорю такими громкими фразами… ”пойти на что угодно!”... даже смешно. Когда мы были вместе, мне казалось, что я способен на всё! Но стоило двери за ним закрыться, как ощущение такой пустоты и отчаяния накатывало на меня, что я, как загнанный зверь, начинал бродить по комнате, не в силах дождаться наступления ночи. Без него я был неполноценен. Жизнь моя теряла краски, и чувство собственной ничтожности незаметно, шаг за шагом отравляло мою душу, со временем вырастая в неуверенность и страх. Не знаю, в какой момент это началось. Мир вдруг начал пугать меня. В людях я видел лишь опасность, в их улыбках я находил только надменность и желание навредить мне. Он успокаивал меня, вечерами, когда на меня внезапно накатывал страх, он гладил меня по голове и говорил, что пока он рядом, никто не посмеет причинить мне вреда, что я всегда буду под его защитой. И лишь утыкаясь в его холодную грудь, я чувствовал, что наконец-то в безопасности. Раньше я любил гулять, узнавать что-то новое. Я мечтал о далёких странах и континентах. Я хотел побывать далеко на востоке, где, по сказаниям, обитал волшебный народ, способный летать и прятаться в тенях. Я хотел увидеть север, где боги даровали людям способность общаться с животными. Я мечтал о пылающих пустынях юга, что хранили в себе отпечатки ног великанов. Я смотрел на запад, в надеждах переплыть великое море и наконец увидеть новые земли. Раньше я хотел жить в согласии с этим миром, теперь же мир пугал меня. У меня не было друзей, те немногие сверстники, с которыми мне удавалось сблизиться во времена своего взросления, отдалились и исчезли. Я осознал это спустя лишь несколько лет, когда сидя в своей спальне, уткнувшись в очередной свиток лишь для того, чтобы не подпускать удушающий страх, я понял, что уже больше года не разговаривал ни с кем кроме Него. Наверное, это должно было меня насторожить, напугать… как минимум, удивить, но нет. К тому моменту я уже достаточно глубоко погряз в состоянии вечного страха и недоверия. Я был рад, что остался один. Ведь когда ты один, тебя точно не тронут. Как-то вечером, я услышал на улице шум. Кто-то кричал. Первым моим порывом было броситься на улицу, видимо, дух того, кого когда-то звали Франц, всё ещё пытался вырваться на свободу. Я подбежал к окну и уже собирался выскочить в сад, как тело моё свело судорогой страха. В голове моей всплыли его слова: "Мой мальчик, ты так слаб. Любой может причинить тебе боль. Ты не в состоянии противопоставить им ничего." — как будто наяву слышал я: "Но тебе не о чем беспокоится, пока я рядом". Я в ужасе замер. Голоса были всё ближе, и сердце моё забилось с такой силой, что мне показалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Я вжался в стену, оседая по мраморной кладке. Больше всего на свете я хотел оказаться в Его объятиях, вновь почувствовать себя в безопасности. Внезапно крики сменились стонами и мольбой, а затем резко оборвались. Я услышал, как что-то тяжёлое упало на землю. Я зажал уши, надеясь спрятаться от внешнего мира, но тот крик все еще звенел у меня в голове. Вдруг за окном мелькнула тень. Последние остатки храбрости покинули меня. Я хотел было схватить тяжелый медный поднос, что стоял на столе всего в двух шагах, но для этого нужно было встать, выпрямить заледеневшие от ужаса руки. Воля покинула меня. Я, как побитый щенок, забился в угол, ожидая неминуемого конца. Это был Он. Мой спаситель и единственная защита от этого грязного мира. Я прильнул к его губам, ища успокоение. Руки мои коснулись его лица, и я почувствовал на его коже липкие капли ещё не успевшей засохнуть крови. — Ты ранен?! — в панике закричал я, отрывая от туники кусок, дабы стереть кровь с его лица. — Не говори глупости, мальчик мой, никому не по силам ранить меня, — он аккуратно взял мои пальцы в руку, проводя тканью по лицу и показывая, что на его коже нет порезов. — Но кровь! — пробормотал я, осматривая его с ног до головы. — Ты весь в крови! — Красиво, не правда ли? — он улыбнулся, касаясь моего лба губами. — Даже иронично, что в столь нелицеприятных существах внутри скрывалось что-то столь приятное глазу — Что случилось? Я слышал чьи то голоса. — Можешь о них не беспокоиться. Они уже не смогут никому причинить вреда. Разве что цветы придется пересаживать, они помяли клумбы. — Кто это был? — О, да так, парочка идиотов, позарившихся на мою собственность. — Они не знали, что никто не имеет право трогать то, что принадлежит тебе, — я улыбнулся, повторяя как молитву, заученный давно урок. — Правильно, — он взял меня за руку, — тебе нужно это увидеть, — по-детски улыбнувшись, он помог мне встать и потянул к окну. —Я боюсь. — Тем более тебе нужно на это посмотреть, — он с лёгкостью поднял меня на руки и изящно спрыгнул в сад. Мы шли по тёмной тропке, освещённой лишь светом зарождающейся луны. Тени липли к нашим ногам, норовя скрыть изгибы земли. Я вцепился в руку Калисто, как будто он был единственным маяком в этом мире темноты и лжи. Мы вышли в дальнюю часть сада, где вдоль высокого каменного забора росли цветы. Клумба сейчас была разбита, тонкие лепестки втоптаны в грязь. Умирающие растения склонили, как будто в испуге, свои переломанные стебли. А рядом с ними растерзанные и обагрённые кровью лежали два тела. Руки трупов изгибались под неестественными углами, как будто передразнивая изгибы мёртвых цветов. Голова одного из воров, упав в грязь, видимо, откатилась, отчего на кожу убитого налипли тонкие полупрозрачные белые лепестки, как в насмешку, закрыв тому глаза и уши. В груди второго человека зияла огромная рана. Здесь же, буквально в паре шагов от него, мерзкой кучей валялось утратившее цвет сердце, в дыру в котором пробивались тонкие побеги весенней травы. — Видишь, тебе нечего бояться, — он взял меня за плечи, подводя ближе к телам, — теперь они лишь часть прекрасного пейзажа. — Неужели деньги могут стоить такой смерти. — Деньги? О чем ты мой мальчик? — Ты же сказал, что они пришли за твоими богатствами. — Да, они пришли за тобой. — Он подошёл к трупу, поправляя на нём начавшую раскрываться брошь. — Мне передали, что они видели, как ты гулял вчера днём по саду. Даже боюсь представить, что бы они с тобой сделали, не окажись меня рядом. — Но как? Зачем? — в голосе моём опять пробежал страх. — А чему ты удивляешься? Неужели ты думаешь, они первые, кто попытался дотянуться до тебя. К сожалению мир не столь чудесен и прекрасен. — Наверное, мне нужно стать сильнее? — неуверенно спросил я, поднимая на Него свои глаза. — Сильнее? — он наклонился, поднимая с земли изломанный бутон. — Зачем? — Ну вдруг они… — Он чем-то похож на тебя, — продолжил он, как будто не замечая моих слов, — столь же хрупкий и прекрасный. Может ли цветок стать сильнее? — Нет… но… — Это путь, который приведёт лишь в тупик и к новым разочарованиям. Тебе никогда не сравниться по силе даже с самыми слабыми из людей. Ты слаб, и любой может тебя сломать, наступить, раздавить, уничтожить. Так стоит ли пытаться? — Но что тогда мне делать? Что если это повторится? — Значит, в нашем саду станет ещё немного уютнее, — он поцеловал меня в лоб, обнимая за плечи, — или ты думаешь, я не справлюсь? — Нет, конечно же… равных тебе нет, — я прижался к нему сильнее, боясь, что невольно своим недоверием мог обидеть его, — просто я хотел, чтобы ты меньше беспокоился обо мне. — Не забивай себе этим голову. Не всем дано побеждать, твоя красота скрыта в твоей слабости. — Как называются эти цветы? — спросил я, когда мы уже подходили к дому. — Анемоны. Цветы ветра, цветы свободы, — он наклонился ко мне, цепляя бутон мне в волосы, — но знаешь, что самое интересное? — его губы коснулись моего уха. — Ветер их убивает. С той ночи я перестал выходить в город. Даже прогулка по саду стала для меня равносильна подвигу. Но каждое утро, когда я открывал глаза, у моей кровати стоял букет из свежесрезанных анемонов, лепестки которых так изящно трепыхались на ветру.