***
Каждая попытка приблизиться к Повелителю Змей заканчивалась фиаско: Орочи либо игнорировал его, либо велел Сусаноо убираться. Теперь, когда они, наконец, остались наедине, Сусаноо хотел узнать все ответы, но Орочи отказывался сотрудничать. Это было почти смешно: Орочи вдруг стал похож на капризного подростка, которого родители пристыдили за проступок. Тем не менее Сусаноо нашел его поведение необычным. — Что ты собираешься делать с этим знанием, господин генерал? Скорее всего, нас обоих казнят, так почему бы не прожить последние несколько дней в блаженном неведении? — Я хочу знать, как это произошло. Орочи издал тихий смешок, наконец, обратив свой взгляд на Сусаноо. — Как это произошло? Я просвещу тебя. Дорогой Сусаноо, когда два человека любят друг друга… ах, подожди. Между нами нет «любви». Думаю, тогда эта история должна начинаться иначе… Теперь он явно издевался над ним, Сусаноо старался не реагировать на провокацию. — Ответить на твой вопрос довольно легко, так почему ты спрашиваешь? У нас с тобой были интимные отношения. Нынешняя ситуация — закономерный их результат. Мы нарушили один из законов Такамагахары. Аматэрасу подтвердила, что я жду ребенка, но он не проживет слишком долго. — Откуда ты знаешь? — Я рассматриваю только реалистичные варианты. Что бы ты вообще сделал, Сусаноо? Попытался спасти его? — Орочи вздохнул. — Почему ты хочешь спасти то, о чем даже не знал? Орочи был прав. Почему Сусаноо даже рассматривал возможность спасти его, нет, спасти их обоих? Без шансов, сейчас он идет ко дну вместе с ними, поскольку Цукиеми раскрыл его «преступление». — Сусаноо, у меня есть для тебя совет. Перестань пытаться быть героем. Ты был бы не против казнить меня в другой ситуации. Отрицание просто заставляет тебя выглядеть нелепо. — Ты сказал, что между нами нет любви, но связь есть. — Что? — Перед Судом я встретил Богиню Уз. Она сказала, что у меня невероятно сильная связь с кем-то и что есть еще одна нить, намного слабее, как будто она все еще пытается закрепиться. По-видимому, такое случается, когда родители ожидают ребенка. Ты был единственным, с кем у меня были… подобные отношения, так что… Несмотря на это, у Сусаноо не было стопроцентной уверенности: Энмусуби могла скормить ему любую чушь после того, как он заплатил ей. Он не хотел этого признавать, но он знал, что слишком доверчив. — Так вот как ты пришел к такому выводу? Ого, я аплодирую тебе, — Орочи хлопнул в ладоши. — Удивительно, но даже такой бог, как ты, может собрать все кусочки воедино. — Ты постоянно унижаешь меня, но именно ты проиграл. Твой план не увенчался успехом. — Только то, что один мой план потерпел неудачу, не означает, что я не придумаю другой. Я не кое-кто, кто просто использует грубую силу и надеется, что это решит проблему. О, если бы Сусаноо мог сейчас бросить камень или Амэ-но Хабакири в эту змею, он так этого хотел. — Сколько планов ты собираешься составить? — Сусаноо, я думаю, поскольку я будущая мать, мне может понадобиться немного практики. Как насчет того, чтобы поиграть в тишину? Будь хорошим мальчиком и начни сейчас! Еще раз покорно вздохнув, Сусаноо встал и вернулся на свое прежнее место. Разговаривать с Орочи дальше бесполезно, возможно, позже Сусаноо попытается еще раз. Орочи, в свою очередь, повернулся спиной к Сусаноо, выражение его лица стало менее насмешливым и счастливым. Все это время он пытался проанализировать, где именно его план потерпел неудачу. Цукиеми, предавший его, не вызывал удивления — Орочи ожидал, что тому нельзя доверять. План нуждался в некоторой доработке, но не все надежды потеряны. Больше всего Орочи беспокоил тот факт, что он НЕ СМОГ заменить свою божественность во время Суда. Даже после развращения Сусаноо, как и было задумано, что-то пошло не так, когда они оказались на Испытательном Полигоне. Предполагалось, что судить будут божественность Сусаноо, а не его собственную! Но как только Орочи попытался поменять их местами, электрический ток прошил тело, обездвижив его. Несколько последующих попыток не увенчались успехом, и его божественность оказалась на весах. — Интересно, это было ты?.. — его рука легла на живот, на то самое место, где Зеркало Ята Аматэрасу заметило новую божественность. Маленькое пламя, едва способное поддерживать собственное горение. Орочи хорошо ощутил, как некоторое время назад в его теле произошли изменения, но тогда он не был уверен в их причине. — Даже в таком виде ты уже создаешь проблемы… Как интересно. Я буду так рад познакомиться с тобой.***
Сусаноо чувствовал, что вот-вот сойдет с ума. Он понятия не имел, чем себя занять. Медитация? Не для него. Прогуляться? Тоже не вариант. От скуки он начал считать капли воды, падающие в лужу, но после пятьсот двадцатой просто сдался. Лежа на земле, он задавался вопросом, есть ли какой-нибудь выход из этого места. Орочи по-прежнему отказывался с ним разговаривать, однако, когда на этот раз Сусаноо посмотрел в его сторону, то заметил, что другой мужчина глубоко спит. Цепи не мешали двигаться, поэтому Сусаноо спокойно встал и подошел к Змее. Его глаза привыкли к темноте, поэтому он смог разглядеть контуры спящего лица Орочи и… Он нашел их довольно милыми. Для него не было редкостью находиться на таком расстоянии от Орочи, в конце концов, они узнали друг друга весьма близко. Его рука приблизилась к лицу Орочи, убирая несколько прядей волос с чужой щеки. Кожа такая же холодная, какой Сусаноо ее помнил. Золотые глаза опустились намного ниже, посмотрели на шею, грудь, а затем на живот. [— В теле Повелителя Змей находится новый бог.] Скорее всего, это была плохая идея — попытаться прикоснуться к этой части тела Орочи, но в конце концов любопытство победило рациональность. Как только рука Сусаноо почти коснулась чужого живота, его запястье схватили, и блондина швырнуло на землю. Орочи позаботился о том, чтобы полностью обездвижить его, теперь удерживая обе руки в своих. — Сусаноо. Я уверен, ты уже знаешь это, но многим животным не нравится, когда кто-то трогает их живот без их согласия. — Ннгх… Орочи наклонился, приблизив свое лицо к лицу Сусаноо, их взгляды встретились. — Любопытство — первый шаг к гибели, и мне думается, что ты действительно жаждешь умереть. Если только ты не хочешь кое-чего другого, я отгадал? — тон его голоса изменился с раздраженного на более скромный. Тело Змеиного Бога сместилось ниже, и его задница прижалась точно к промежности Сусаноо, заставив мужчину стремительно отвернуть лицо. — Я не… — Что тогда? Почему ты вдруг так стесняешься, когда прямо здесь, в этом месте, мы с тобой предавались самому чудесному удовольствию, известному телу? Видя, как неохотно Сусаноо отвечает, Орочи со вздохом отпустил руки. — Если ты не хочешь потакать желаниям, то чего ты хочешь, Сусаноо? — Сейчас я больше не уверен. — Не уверен? О чем ты говоришь… — высвободив руки, Сусаноо воспользовался свободой, чтобы обнять Змеиного Бога, который сидел на нем сверху, и притянуть его ближе, пока тот не лег на грудь. Орочи замер от этого жеста, ожидая, что Сусаноо сделает что-то еще, но ничего больше не последовало. — И все? — И все. Я потревожил твой сон. — Значит, теперь ты предлагаешь себя в качестве подушки? Как благородно с твоей стороны. С моей — было бы глупо отказаться. Поудобнее устроив голову, Орочи наслаждался теплом, которое исходило от тела Сусаноо. Оно было одной из причин, по которым ему нравилось находиться так близко с этим богом во время их интимных встреч. Это было совсем иное тепло, чем кровь, стекающая по коже. Возможно, ожидание смертного приговора подобным образом не так уж и плохо.***
— Я узнал об этом незадолго до Суда. Настроение Орочи, кажется, наконец, поднялось, так что Сусаноо смог получить ответы, которые хотел. На самом деле в их ситуации не имело смысла сражаться друг с другом, поэтому Орочи воспользовался возможностью и использовал тело Сусаноо. Но не так, как можно было бы ожидать. Прямо сейчас его голова покоилась на коленях его собственного Палача, а рука Орочи ласкала и иногда натягивала отдельные пряди светлых волос. Сусаноо весьма гордился собой, кажется, ему удалось приручить эту змею, пусть и ненадолго. — Я понятия не имел, что они поспешат и начнут Суд намного раньше. У меня не было времени поговорить с тобой на эту тему, поэтому я… — Тебе обязательно понадобилось спросить на месте казни. — Я больше удивлен, что ты признал это, а не попытался скрыть. Еще один рывок за волосы заставил Сусаноо поморщиться. На лице Орочи не отражалось ни намека на недовольство, он явно наслаждался происходящим. — Я был немного шокирован. Не ожидал, что ты столь быстро узнаешь. Это… — «…удивительно, как твой маленький мозг смог воспринять такое количество информации, о могучий Палач», — Сусаноо продолжил мысль за Орочи, заставив последнего расхохотаться. — Ты так быстро учишься, это капельку очаровывает. Маленький Палач, хочешь поцелуй в награду? — спросил Орочи явно насмешливым тоном, но, по правде говоря, он бы не отказался от одного поцелуя, который смутил бы блондина. Прежде чем Сусаноо смог ответить, огромные ворота издали тяжелый и громкий звук, медленно открываясь и позволяя свету упасть на них. Орочи быстро сел и издал недовольное ворчание. — Лорд Сусаноо и лорд Ямата-но Орочи. Вас просят следовать за нами на Испытательный Полигон. Госпожа Аматэрасу желает провести перекрестный допрос, прежде чем вынести вердикт. Увидев, как близко они сидят, другой стражник фыркнул. — Эти двое, похоже, действительно трахались здесь. Так мерзко. Совсем как животные. — Тише! Они услышат тебя. Потянув за цепи, обоих грешников вывели во внешний мир. Сусаноо проклял количество света, которое ударило по глазам, ему захотелось вернуться обратно в темноту Тюрьмы. Орочи, с другой стороны, казалось, не возражал, внимательно следя за шагами. В этот раз на Суде не будет большего или меньшего грешника — их обоих приговорят как равных. Сусаноо в самом деле испытывал стыд, находясь на стороне подсудимых, а не в роли Палача. Их обоих заставили встать на колени посреди платформы для казни перед троном Аматэрасу, по два стражника заняли позиции с каждой стороны. Амэ-но Хабакири поместили рядом с троном в ящике, опутанном множеством цепей и амулетов. Столько печатей, только чтобы убедиться, что он или Орочи не воспользуются мечом. Зал был полон богов и жрецов, которые смотрели на двух грешников с абсолютным презрением. Они даже не пытались вести себя тихо, до ушей Сусаноо и Орочи доносилось множество голосов и уничижительных комментариев. Орочи казался равнодушным. Сусаноо просто закрыл глаза и притворился, что не слушает. Как только Аматэрасу появилась на Испытательном Полигоне, а за ней и Цукиеми, началось новое разбирательство. — Давайте возобновим Суд. Сначала изложили основу дела — все подробности, касающиеся Злых Богов и преступления Орочи, вновь представили перед общественностью. — Теперь переходим к следующей части. Как мы узнали в ходе предыдущего Суда, благодаря любезности лорда Цукиеми, было подтверждено, что лорд Сусаноо, Бог Казни, вступил в сговор со Змеиным Богом, возможно, с целью свергнуть правление нашей Богини-Императрицы. Их отношения носят интимный характер, результатом которого стало зачатие ребенка, — информация, которую озвучивал жрец, содержалась в длинном свитке. — С помощью Зеркала Ята, артефакта высочайшей редкости, сокровища нашей Богини-Императрицы, она смогла подтвердить, что внутри тела Змеиного Бога присутствует еще одно божественное пламя. Тем не менее, это доказательство, каким бы оно ни было инкриминирующим, не подтверждает для Суда, что вторым отцом ребенка действительно является лорд Сусаноо; но, похоже, он что-то знает, поэтому мы начнем перекрестный допрос с него. Сусаноо был вынужден встать лицом к лицу с богиней, которую он когда-то поклялся защищать. Он не мог видеть выражение ее лица, но Сусаноо верил, что в ее взгляде не было ничего, кроме разочарования. — Лорд Сусаноо. После поражения Шести Злых Богов Повелителя Змей поместили в Божественную Тюрьму в ожидании приговора. Мы знаем, что он доставлял неудобства стражникам и жрецам, которые пытались облегчить судебный процесс, лишив его божественности. К сожалению, это не сработало, и он попросил тебя навестить его. Что именно ты делал там в тот день? Что он делал?.. Это был первый раз, когда он пришел навестить Орочи в Божественной Тюрьме. Когда он впервые увидел человеческую форму Орочи, его заинтриговал тот факт, что это была та самая Змея, с которой он сражался раньше. Он выглядел нежным, почти не вписывался в место, где находился, но Сусаноо быстро уверился в реальности, как только увидел кучу трупов, на которой сидел этот «нежный» мужчина. — Так не терпится меня увидеть, господин генерал, — это было первое, что Орочи сказал в тот день. В тот раз между ними ничего не произошло, за исключением попыток Орочи заморочить Сусаноо голову. — Значит, между вами двумя на тот момент ничего не было? — Нет. — Принято. Переходим к следующей части. Этот перекрестный допрос оказался утомительным и весьма унизительным действом. Все подробности выставили напоказ, это сильно раздражало Сусаноо. Что еще они хотели, чтобы он сделал? Продемонстрировал, как они с Орочи трахались? Словно прочитав его мысли, Орочи фыркнул за спиной. — Учитывая, что большинство жрецов здесь уже целую вечность не имели подобных отношений или вообще никогда, я уверен, что они просто завидуют тебе, господин генерал. — Ты! — он получил пощечину от стражника. — Держи свой грязный рот на замке, грешник! Ты смеешь говорить такие вещи в присутствии госпожи Аматэрасу! О, Орочи с радостью сказал бы больше, если бы мог. Хотя, скорее всего, это ускорило бы его казнь. Жрец, проводивший перекрестный допрос, кашлянул и продолжил свою речь. Сусаноо уже устал от этого. Его взгляд снова остановился на запертом Амэ-но Хабакири рядом с Аматэрасу. Будет ли он… использован для его казни? На данный момент не существует другого оружия, которое способно казнить богов, и Сусаноо единственный, кто может его использовать! Что они планируют делать в такой ситуации? Что планирует Аматэрасу? После того, как перекрестный допрос Сусаноо завершился, настала очередь Орочи. Его сеанс занял намного меньше времени: не имело смысла останавливаться на деталях, касающихся Злых Богов, поэтому в основном вопросы касались отношений с Сусаноо и его текущего состояния. Орочи меньше стыдился, чем Сусаноо, он откровенно признавал, что гордится своими сексуальными отношениями с олицетворением «справедливости» Аматэрасу, но отказался делиться подробностями о своей способности вынашивать детей. Выслушав оба ответа, жрец поклонился Аматэрасу и вернул ей слово. — Как существо, ответственное за безопасность и благополучие как этого места, так и всего мира, я должна признать, что мне трудно принять надлежащую позицию в этом деле. Что касается Повелителя Змей, я не сомневаюсь, что проступки были совершены, и это подтверждено. Зло существует, и у него точно твое лицо, Ямата-но Орочи. — Благодарю, Всемогущая. Я польщен. Она проигнорировала его комментарий, продолжив свою речь. — Что касается Сусаноо, я очень опечалена тем, что подобный прецедент случился в нашем обществе. Для Палача должно быть неприемлемо вступать в отношения такого рода с заключенным. Настоящей жертвой в результате станет не кто-либо из родителей, а ребенок, который родится от их союза. Таким образом, по закону Такамагахары, мое правосудие должно казнить обоих богов, чтобы предотвратить их дальнейшие ошибки. Такой очевидный приговор. Сусаноо опустил голову, стыд захлестнул его. Теперь ему остается лишь ждать казни от неизвестных рук. Возможно, Такамагахара нашла способ уничтожить божественность богов без его помощи, вот почему возобновление Суда потребовало так много времени. — Однако я не согласна с этим решением. Слова заставили и Сусаноо, и Орочи в шоке поднять взгляды на Богиню-Императрицу. Аматэрасу продолжила говорить: — Невозможно убить бога такого калибра, не уничтожив его божественность, и единственный Разрушитель, способный на это, находится прямо здесь, на эшафоте. Было бы невероятно опасно позволить ему снова взять в руки Амэ-но Хабакири, поэтому о казни не может быть и речи. Они… не будут казнены?! Голоса со скамеек судей снова стали громче, жрецы спорили друг с другом, пока Аматерасу не махнула рукой, заставив их замолчать. — Это спорное решение, я знаю. Однако есть еще один вопрос, о котором я хочу поговорить — это ребенок внутри тебя, Ямата-но Орочи. Аматэрасу в самом деле поднялась и подошла к платформе казни, лицом к лицу перед Змеиным Богом. Это был первый раз, когда Сусаноо видел подобную сцену. — Чего ты хочешь от моего ребенка, Аматэрасу? — Каким бы чистым злом ты ни был, ни один ребенок не должен страдать по вине своих родителей. Рождение каждого нового бога — это чудо, даже от такого существа, как ты. — Что ты хочешь этим сказать, Богиня-Императрица? — Поскольку подобное событие является чем-то беспрецедентным, я оставлю эту маленькую душу в живых. Ты и Сусаноо станете его или ее настоящей семьей и опекунами. Однако я использую определенные способы, чтобы контролировать вас обоих. Невозможно, Богиня-Императрица позволит Повелителю Змей жить после того, что он сделал? Ее милосердие и любовь не знают границ, говорю тебе! — Я больше никогда не позволю Палачу вершить казни, и я не позволю Злу, подобному тебе, распространятся дальше по миру смертных. Она повернулась к присутствующим, раскинула руки и объявила: — Приговор Суда Такамагахары вынесен: Бог Казни потеряет свой титул и лишится божественной силы. Амэ-но Хабакири никогда не вернется к нему в руки и не станет орудием Разрушения. Что касается Повелителя Змей, его силу также ограничат, и он будет вынужден служить Сусаноо так, как жена служит мужу. Их приговоры будут приведены в исполнение в Царстве, лично созданном моим Зеркалом Ята, куда никто не сможет попасть без моего одобрения. Она опустила руки. — Суд объявляется закрытым. Эхо ее голоса осталось висеть в воздухе еще некоторое время, даже после завершения Суда. Ее слово было абсолютным.