Ты неси меня река

      Окончательно пришёл в себя Ник, уже будучи привязанным к дереву. Хоть убей, не помнил, как это получилось, плавая в ласковой, но плотной, как кисель, измененке после такого интенсивного экшена. И Александр понимал его состояние: кажется, едва не на руках отнес обратно на полянку, которая станет их пристанищем на ближайшие выходные, опустил на заботливо подстеленный коврик, чтобы не вынуждать сидеть голой задницей на земле (он хоть и садист, но не настолько), и примотал тонкой, но прочной цепью к стволу ближайшего дерева. Примотал плотно, но без перегибов, Ник даже мог в таком положении кое-как шевелить опущенными руками, что, впрочем, было ему совсем ни к чему, пока он откисал, пытаясь собрать мысли по углам тяжелой и гулкой черепной коробки. Ограниченная свобода действовала на него даже как-то успокаивающе, избавляя от необходимости переживать о том, куда делся любимый Хозяин. Не важно куда, главное — подберёт там, где оставил. Чай, Нику теперь бежать некуда. Да и незачем.       Таким пассивным и расслабленным он давно себя не чувствовал. Последние месяцы выдались тяжелыми во всех смыслах, и даже наступление долгожданных выходных не помогло ему до конца понять, что теперь все, можно выдохнуть, отдаться воле Хозяина и ни о чем не беспокоиться. Все какие-то лишние мысли лезли в голову, паника не к месту… и каким пустым все казалось сейчас, после того как Александр вытряхнул из него всю дурь и силой заставил слушаться. Не нужно думать, нет смысла переживать, можно просто сидеть в цепях примотанным спиной к теплому стволу вроде бы дуба или какого-то другого дерева — не важно. Все не важно. Ник полудремал, уронив подбородок на грудь, и наблюдал из-под опущенных ресниц за перемещениями Александра: как он разбирал сумки, разводил костер и собирался готовить то ли обед, то ли уже ужин — Ник потерялся во времени и едва ли понимал, сколько провалялся в беспамятстве.       Наверное, был уже все-таки вечер, потому что солнце стало непривычно рыжим и от всего вокруг поползли длинные тени, даря приятную прохладу, но вместе с тем и комаров, которые наконец-то смогли выбраться из дневных укрытий. На Ника вот уже попытались сесть пару особенно крупных и, как ему показалось, безбашенных. Он давно заметил, что насекомые его не особенно любят, наверное, чуют инфекцию и не хотят пить зараженную кровь (в чем их вполне можно было понять), но здешние, видно, совсем истосковались по людям и были согласны уже даже на такого вот дефектного. Александра не трогали, потому что тот активно двигался около дымящего костра, а голый спеленатый по рукам Ник пришелся им очень даже по вкусу. Он дернулся и попытался сдуть особенно наглого комара, который сел ему на плечо, но тот вцепился мертвой хваткой, явно не собираясь бросать свою добычу. — Хозяин! — позвал Ник, не прекращая безуспешные попытки стряхнуть с себя наглых тварей, которых с каждой секундой становилось все больше. Зато раздражающие укусы подействовали на него отрезвляюще, мысли сразу прояснились и вместо расслабленного полусонного состояния его снова кинуло в панику. — Да, детка? — в противовес ему спокойно отозвался Александр, лишь коротко, для галочки, обернувшись, но, быстро оценив обстановку, решил, что его нижнему ничего серьезного не угрожает, и продолжил копаться палкой в костре, пытаясь равномерно прогреть угли. — Меня комары кусают! — заныл Ник, лишь на секунду задумавшись над тем, что жаловаться на такие мелочи несколько странно, уж точно не способствует возбуждающей красивой картинке страдающего пленника, но зато жизненно. Если привязывать голого человека к дереву в лесу, предварительно не попшикав его репеллентом, ни на что другое и рассчитывать не следует. Не до порнографических условностей. — И что? — хмыкнул Александр, совсем не восприняв такие жалобы всерьез. Однако от своего занятия теперь оторвался, чтобы с садистской улыбкой наблюдать за мучениями Ника. — Да ну неприятно… — заныл тот, отчаянно дергаясь в цепях, и теперь уже сам не понимал, что причиняет ему больше страданий: зудящие укусы комаров или впивающийся в кожу при рывках металл. — А ты хочешь, чтобы было только приятно? — с издевкой хмыкнул Александр, оставляя костер без внимания, чтобы подойти ближе к Нику, которого от его слов накрыла настоящая паника. — Нет, не только, но… — заныл он, даже не представляя, как продолжить свою пламенную речь. Ему казалось логичным страдать в руках Хозяина, от его приказов и действий, от кнута, розги или даже бондажа в неудобной позе, но точно не от комаров. Он не соглашался темачить с насекомыми, эти твари не понимают стоп-слов. — Насекомые в табу! — быстро нашелся Ник, и, между прочим, это было правдой: зоофилия — это про животных, а комары вполне к ним относятся. Только далекому от биологии Александру это явно невдомек. — И что, устроишь истерику, потому что тебя покусали комары? — пошутил тот, но с таким угрожающим взглядом, что Ник сразу понял, чем закончится его опрометчивое «да». Не время и не место качать права, у них сегодня в угоду реализму без стопов и даже, кажется, без табу, с Александра в его нынешней роли станется бросить его на ночь так под открытым небом, в компании кровожадных тварей.       Ник благоразумно помотал головой с очень жалобным видом. Снова дернулся, когда очередной гад сел прямо на щеку, но так и не смог его согнать, совсем отчаявшись. Видно, судьба у него такая — быть сожранным комарами. Настоящая средневековая пытка, Александру для полноты антуража осталось только обмазать его чем-нибудь привлекательным для насекомых, чтобы те чуть более охотно садились на зараженную тушку Ника. Но Хозяин пока только смотрел, наклонившись поближе, а затем резко занес руку и ударил. У Ника аж в голове зазвенело от неожиданности, а по щеке растекся жгучий след, такой возбуждающий и унизительный одновременно. Приятным бонусом было еще и то, что Александр так убил противного, насосавшегося крови, комара, и теперь с каким-то маниакальным удовлетворением разглядывал кровавое пятно на своей ладони.       Ник задышал часто-часто, когда пальцы Хозяина снова оказались у него на лице, чтобы смазать остатки крови, а затем снова ударить, теперь уже по плечу, убивая еще одного гада, оставляя еще одно красное пятно. Это было дико странно, уж точно не так Ник представлял себе кровавый спанкинг, но происходящее ему точно нравилось, потому что по определению не могло не нравиться. Его били не сильно, больше опуская морально, но при этом будто бы заботились, убивая проклятых насекомых, гладили, размазывая кровь, и снова били, добавляя мазохистского удовольствия — и все молча, даже не пытаясь что-либо объяснить и придать происходящему окрас нормальности. Они оба были ненормальными, два девианта, которых снова занесло не туда и приспичило использовать комаров как полноценных участников экшена — полный срыв тормозов.       Если бы не экшен с мочеиспусканием ранее, Ник теперь бы воспринял все не так спокойно, но сейчас спанкинг по комарам казался не самой плохой идеей, как не самое безумное из того, что в целом способен придумать и осуществить Александр. Как что-то даже, возможно, стандартное. Размеренные жгучие удары, мгновенное облегчение от очередной убитой твари, и кровь, размазанная по всему телу — все это вгоняло Ника в подобие транса, где не было никого и ничего, только Хозяин, который целиком и полностью контролирует процесс. Казалось, даже комары подлетают только с его указки, в удобном ему темпе, чтобы насосаться крови и пасть жертвой тяжелой руки Александра — иногда Нику казалось, что лучше его рук в мире ничего в принципе нет… В общем, от всего происходящего его унесло далеко и с гарантией.       Возбуждение затянуло разум плотной поволокой, в цепях стало до жути неуютно, хотелось оказаться ближе к Александру, чтоб закрыл от кровожадных тварей и снова отымел, как свою вещь. Но пока только удары, больше унизительные, чем болезненные, и сводящий с ума зуд, от которого Ник уже выл, извиваясь в бондаже. Александру нравилось, его всегда заводило доминирование, причем именно вот так, будто через сопротивление, чтобы Ник бесился, выл и всячески демонстрировал, что ему не нравится, а он бы продолжал бить, все сильнее и ожесточеннее, быстрее и быстрее, уже не обращая никакого внимания на комаров, бить только ради боли. Ну или не только боли, от таких похлопываний даже синяков не останется, он только дразнил словно перед чем-то большим, которое все никак не случалось, и Ника это мучило хуже самой извращенной пытки.       Доведя до одному ему ведомой кульминации, Александр замедлился, стал бить через большие паузы, реже, но сильнее, и Ник стал дышать в такт, чуть постанывая от боли и зуда. «Пожалуйста, Хозяин, можно репеллент?» — простонал он, и не надеясь, что его услышат. Глаза Александра горели таким ярким садизмом, что он физически был не способен остановиться и как ни в чем не бывало пойти за спреем от насекомых, которые, к тому же, добавляли свою перчинку. У Ника в голове все взрывалось и переворачивалось, эмоции разного толка просто не помещались в нем и рвались наружу с криками и даже слезами обиды, но вместе с тем полного подчинения. Захотелось его Хозяину поиздеваться — его право, лучше ничего не говорить поперек, чтобы не усугублять свое положение. Погрузиться в это состояние и не думать, принимать все, даже удары по лицу чуть не в кровь, но с ювелирной точностью выверенной силой.       Последняя пощечина прилипла к коже, горячая мозолистая ладонь погладила вниз, на подбородок, оказалась около рта. Большой палец оттянул нижнюю губу, чтобы ласковому языку было проще проникнуть глубже в поцелуе. Как раз в это время на плечо сел еще один комар, и Ник тихо завыл чувствуя, как эта маленькая тварь выпивает из него не только кровь, но и последние нервы. Но только Александр продолжал его целовать, и прервать этот момент, чтобы снова просить спасения от насекомых, было невозможно. Холодные жесткие цепи и страстные ласковые поцелуи — это и только в таком сочетании хотелось растянуть на целую вечность. Пусть его хоть сожрут в этом лесу, лишь бы Александр до последнего не отпускал. Но все же им пришлось расцепиться, Хозяин положил ладонь Нику на горло, прямо над ошейником, но только для острастки, чтобы держать голову поднятой посмотреть ему в глаза уже гораздо более спокойным взглядом сытого зверя.       Ник улыбнулся в ответ, приглашая к более активным действиям, простых шлепков ему было уже мало. Александр надавил на горло сильнее, и ему бы испугаться, глубже провалиться в измененное состояние, но совсем не вовремя следующий комар сел на лицо уже Александру, и Ник, заметив это, не удержался от хохота. Как мог, засмеялся, кашляя от першения в горле, чуть не задыхаясь в руках Хозяина, но смотреть на то, как слетевшиеся на запах крови Ника комары обернулись против мучителя, было невозможно без усмешки. Особенно когда Хозяину пришлось дать самому себе пощечину, чтоб раздавить кровососа. Ник ждал, что Александр разозлится на подобное неуважение и станет действовать еще ожесточеннее, но он тоже не смог сдержать ухмылку и, нежно погладив шею и подбородок, убрал руку. «Надо все же сходить за пшикалкой», — пробормотал он с досадой и наконец отправился за средством от насекомых, но теперь Ника это совсем не радовало. Его раздразнили и бросили в холодеющем вечере одного. Благо, ненадолго.       «Не дышать», — скомандовал Александр резко, как собаке, и Ник не смог сопротивляться, добросовестно задерживая дыхание, пока Хозяин обрабатывал его кожу репеллентом. Возможно, тщательнее и дольше, чем следовало, из-за чего нехватка кислорода стала довольно ощутимой, Нику пришлось собрать все усилия, чтобы удержаться от вдоха. «Молодец, теперь можешь вдохнуть», — великодушно разрешил Александр, и Ник втянул воздух горящими легкими, чуть не закашлявшись от горького привкуса средства от комаров. Но вроде это правда помогло, насекомые перестали садиться да и уже присосавшиеся поспешили ретироваться. Вот только легче не стало, зуд от прошлых укусов продолжил пилить нервы, еще и Александр мгновенно потерял к нему интерес, вернувшись к костру. — Помочь Вам, Хозяин? — не столько предложил, сколько даже попросил Ник, лишь бы не маяться в полувозбужденном состоянии в цепях. — Не нужно, отдыхай, — только отмахнулся от него Александр, выкладывая маринованное мясо на решетку.       Ник серьезно сомневался в кулинарных способностях Хозяина, но перечить не смел, тем более что вскоре от костра потянуло не только гарью, но и жареным мясом и специями, отчего его желудок сжался до боли. С самого утра ни крошки во рту, а теперь такие запахи — настоящая пытка, может, похуже комариного спанкинга. А учитывая, что его еще и не добили, раздразнили минимальными похлопываниями, толком не напугали и бросили смаковать в фантазиях возможное продолжение, которое так и не случилось, чувствовал себя Ник не очень хорошо. Раздраженным, обиженным и каким-то недотраханным, еще и с серьезным беспокойством за судьбу сегодняшнего ужина. Не для того он столько времени убил на готовку, чтобы любимый Хозяин все сжег в порыве несвойственной ему домовитости. Ну не умеет Александр готовить, никогда этого не делал и не собирался учиться, а тут вдруг схватился жарить мясо.       Ник злился, но был связан и едва ли смог бы что-то сделать. Были мысли высказать прямо все, что он думает по поводу этой ситуации, но он решил повременить, подышать и успокоиться медленным счетом. Александр его раздразнил, раскачал эмоционально и обломал, не позволив выпустить возмущение, и теперь ему от этого было плохо. Хотелось мстить, не слушаться и нарваться на хорошую порку, и только опыт десяти лет под ошейником у Александра и воспоминания о том, как выглядят настоящие, не сценарные, наказания, заставляли держать себя в руках и лишь тихонько кусать губы в знак протеста. Тело уставало без движения, очень хотелось как-то поменять позу… да много чего хотелось, но было не то что нельзя — по большому счету и невозможно. Вот так и выглядит настоящая беспомощность, безысходность. — Чего сопишь? — Александр безошибочно уловил настроение своего нижнего и поспешил выяснить причину. — Боюсь, что все сгорит, — фыркнул Ник, демонстративно поглядывая на костер. Лицо Хозяина окрасилось красным закатным солнцем, и по нему было решительно невозможно прочесть эмоции. — Настолько не веришь в меня? — хмыкнул Александр, наконец-то улыбнувшись, и Ник расслабился, поняв, что в хорошем настроении Хозяин не станет наказывать его за дерзость. — Сильно хочу есть, — пожаловался Ник, решив, что продолжать критиковать Хозяина слишком опасно. Он потом будет подкалывать Александра по поводу готовки, дома и без цепей. — Ты голодный? — переспросил Александр совсем другим тоном, и Ник осторожно кивнул, предвкушая, как сейчас прилетит за нытье. — Попроси нормально, чтоб тебя покормили, — добавил он чуть вкрадчивее, и Ник наконец-то понял, чего от него хотят. — Хозяин, покормите меня, пожалуйста, — заблеял он очень жалобно, навсегда закрепляя урок: ему никто ничего не должен, это ему нужно поесть, его желудок скручивает и слюна чуть не капает на подбородок, а Хозяин проявит недюжинную щедрость, если разрешит. В конце концов, Нику назначено убийство на завтра, зачем на такого переводить провиант?       Александр ничего не ответил, только тихо хмыкнул себе под нос и продолжил заниматься мясом. Ник пару раз повторил просьбу, пока ему строго ни сказали заткнуться. Тогда он покрепче закусил губу и отвернулся, надеясь, что хотя бы так божественные запахи будет слышно чуть хуже и живот перестанет так предательски урчать. Было до слез обидно, хоть и справедливо остаться голодным за свои выкрутасы. Никто не просил его комментировать готовку Хозяина и раскидываться своим «хочу». Мало ли, что он хочет! Вот хоть бы раз поинтересовался, чего хочет Хозяин, а уже потом вякал свое «голодный». Чай, не хрустальный, от суток без еды не развалится, а любимому было бы приятно услышать, что нижнего заботит что-то кроме собственной шкуры.       В тишине щелкнул складной нож, серебристое лезвие вошло в мясо как в масло, обнажая середину куска. Сок брызнул, зашипев, на раскаленные угли. Это Ник не хотел видеть, но смотрел, как Александр, удовлетворившись степенью готовности, снял шашлык с углей и, помогая себе вилкой, стал перекладывать в большую чашку. Не так уж идеально, кое-где на каких-то кусках виднелись пригарины, но мясо есть мясо, а обуглившийся жир можно срезать. То есть Ник в любом случае не стал бы крутить носом, съел бы все, что дали, даже остатки с тарелки Хозяина, но тот снова бросил его изнывать от одиночества и голода, пока сам сел за стол и стал неспеша уплетать ужин, романтично глядя в закат. Нику стало до слез обидно. Еще и к вечеру стало холодать, а он сидел голый, в одних стальных цепях, что тоже не добавляло оптимизма. Вот точно оставит его строгий Хозяин так на ночь для аутентичности, еще и рот кляпом заткнет. А тему хождения под себя они уже сегодня отработали.       Но, утолив голод, Александр стал выбирать из тарелки самые большие, а значит, наименее пострадавшие от огня, куски и резать мелко, как ребенку. Или как собачке. Но Ник сразу понял, что его сегодня покормят и даже как-то успокоился. Если придется есть без рук, как животное, это хоть какие-то забота и внимание со стороны Хозяина и уже этому Ник был бы рад безмерно. Но Александр решил не унижать его едой из миски, а, усевшись рядом, взял кусочек мяса пальцами и, дразня, помотал перед носом. «Гавкай», — приказал, и Ник, не задумавшись, выдал послушное «ав-ав». Если не на публику, даже не так страшно, не стыдно лаять, выпрашивая подачки, и есть с рук Хозяина, вылизывая пальцы. «Только попробуй укусить, сука, зубы повыбиваю», — тихо предупредил Александр, заметив, как быстро его нижний вошел в роль.       Ник хотел бы возмутиться, что его в обличии собачки назвали сукой, что относится к женскому роду, а значит, табу, да только Хозяин явно не имел в виду ничего такого, просто выдал то, что первым прыгнуло на язык. Действительно, слово «кобель» в этой ситуации совсем не подошло — не тот окрас. И Ник предпочел не думать о лингвистических тонкостях, совсем выключить голову и сосредоточиться на том, чтобы лаять поубедительнее и тщательнее вылизывать кормящую руку. В конце концов, у собачки не может быть такой сложной эмоции как обида, она и слов-то не понимает, только интонации. Собачке похуй, как ее в момент игры называет Хозяин, хоть кактусом, лишь бы продолжал подносить ко рту вкусные кусочки и хвалил за хорошее поведение. За то, что его покормили, когда он уже успел отчаяться, Ник был согласен даже на такую спорную в их паре практику, как петплей. — Ой, нет, это не буду, там горелое, — заныл Ник, когда уже практически наелся и уже не испытывал такой потребности в строгом соблюдении сценария. — Да кто тебя, блять, спрашивает? Ешь! — надавил Александр, не скрыв садистскую улыбку, и силой впихнул в рот Ника следующий кусок, практически полностью состоящий из черных пригарин. — Как раз активированный уголь для спокойствия, — хмыкнул он, пока Ник, давясь от горечи, все-таки проглотил все, что дали. — Я мясо мариновал, оно нормальное, — каркнул он, все еще морщась от отвращения. — Тогда тем более не капризничай. Куда делся мой хороший щеночек? — с противной высокомерной улыбкой протянул Александр, размахивая перед его носом еще одним кусочком мяса. Ник молча помотал головой. — Твой щеночек наелся и хочет пить, — огрызнулся он быстрее, чем вообще успел подумать о последствиях. Спасибо что Александр был в хорошем настроении и не стал требовать идеального послушания, спокойно потянулся за начатой бутылкой лимонада. — А почему так дерзко? — лишь спросил он после того, как осторожно напоил нижнего с рук. — Чувствую себя недобитым, — честно признался Ник, снова пробуя цепи на прочность — бесполезно. Его примотали с гарантией и зафиксировали стальным замком, а тем временем одна и та же поза за несколько часов стала приносить ощутимый дискомфорт. — Не хочу передавить, тебе сегодня и так досталось, — спокойно объяснил Александр, большим пальцем стирая капли лимонада с губ Ника. Того в ответ словно пробило током: очень хотелось большего, хотелось ближе. — Я буду нещадно брэтить, — предупредил Ник, пробуя почву на вкус. Он сам пока не понимал, как добиться от Хозяина хорошего СМ-экшена: хорошим поведением или откровенным непослушанием — как получится вкуснее? — Ну, посмотрим, что из этого выйдет, — будто бы даже согласился Александр с лукавой улыбкой. По крайней мере, не запретил, а это уже что-то да значит, может, именно этого он по сценарию в своей голове, который конечно же не согласовал с Ником, и ждал. — Вечереет… Не холодно тебе? — спросил он как-то совсем ласково, и Ник не смог соврать. — Немного холодно, — признался он. В костре едва тлели угли, а он абсолютно никак не защищен от сгущающихся сумерек. — Сейчас дров в костер докину, будет нормально, — пообещал он, тут же поднимаясь с места, чтоб заняться делом. — И ты не стесняйся говорить, если что не так. Только без претензий и распальцовок, нормально проси, — добавил он, закапывая в угли кусок полена. — Хозяин, накройте меня чем-нибудь, пожалуйста, — послушно захныкал Ник, прикладывая все свое актерское мастерство. Сидеть совсем голым было чертовски неуютно. — Твою не полезу искать, — прокомментировал Александр, снимая кофту со своего плеча и аккуратно заталкивая ее края под цепь, чтобы надежно держалась и не сползала от ветра. — Так даже лучше, — промурлыкал Ник, с благодарностью тыкаясь носом в ворот, чтобы поймать родной запах.