37
19 мая 2023 г. в 06:36
Мать притаилась за дверью, как главный злодей дешёвого триллера. Стоило только войти, обрушилась:
— Ты где был опять? Ты хочешь, чтобы я умерла?
И этот, которого полагалось называть отцом и уважать, тоже недалеко ушёл:
— Вань, ну можно же хотя бы ответить, раз мать звонит!
— Я и ответил, — буркнул Вано и нагнулся, чтобы расшнуровать кеды.
Вот это он зря, конечно. Подзатыльник, прилетевший как раз в этот момент, в сочетании с наклоном и выпитым пивом выбил из равновесия, комната кувыркнулась.
— Толя! — воскликнула мать.
Недоотец ухватил за шкирку, поставил на ноги, прижав к стене, зыркнул угрожающе и отошёл.
— Ваня, где ты был? — повторила мать, держась за сердце.
Вано продолжал сражаться с так и не расшнурованными кедами: сначала придержал правым пятку левого, неуклюже стащил его вместе с носком, потом попытался уцепиться босой ногой за правый кед, чтобы и от него избавиться. Всё это — строго вертикально, не отрывая взгляда от родителей.
— Да ты издеваешься, что ли! — вспыхнул отец.
Он налетел снова, но одним подзатыльником не ограничился: хлопнул жаркой сухой ладонью по губам, ещё раз — по щеке, потом наклонился, подобрал кед и уже им принялся лупить по чём попало, свободной рукой держа Вано за плечо.
Все трое молчали, слышалось только отцовское пыхтение, шарканье ног, хлопки резиновой подошвы. «Вот почему в кино в такие моменты всегда музыка», — отстранённо подумал Вано.
Наконец мать очнулась.
— Толя, Толечка, не надо! Он сам, он ляжет, да, Вань?
Отец остановился, глянул налитыми кровью глазами.
— Вань, не зли папу, давай, — сказала мать и потянула Вано за рукав.
— Да какой он… — начал было Вано и резко замолчал.
— Опять у него был, — сказала мать.
— А я тебе говорил, — сказал отец.
— Толя, у меня сердце!
— Давай, доводи мать, инфаркт ей хочешь?
Оба замолчали, картинно уставившись на Вано — главного злодея этого спектакля.
Вано криво улыбнулся, одёрнул воротник и медленно шагнул к двери своей комнаты.
— Вот видишь, он сам, — залепетала мать.
— Иди накапай там пока себе, — отец сделал неопределённый жест рукой, — корвалолу.
В комнате было чересчур чисто, чересчур прибрано. Снова мать рылась в его вещах, инспектировала. Вано это даже не разозлило — привык. Пусть ищет, тут всё равно нет ничего важного.
Он сбросил второй кед, стащил с себя всю верхнюю половину одежды комом: куртку, худи, футболку. Всё равно пропотеет насквозь.
— О, ты посмотри, — издевательски протянул за спиной отец, и Вано равнодушно оглянулся. Татушку на лопатке они всё равно рано или поздно заметят, чего её прятать. — Уголовные гены полезли наружу. Ты ещё солнышко на ладони наколи, чё мелочиться-то.
— Наколю, — откликнулся Вано и расстегнул джинсы.
— Мать, ты слышала?
На кухне дребезжал о краешек стакана бутылёк в трясущихся руках.
Вано плюхнулся животом на кровать и закрыл глаза. Где-то очень далеко звякнул пряжкой отцовский ремень.