Чужое гнездо

— Слав, тут с Федей беда, — без предисловий сказал Матвей. По ту сторону трубки так явственно обмерла Славка, что пришлось поскорее добавить: — Живой, там другое. Надо ехать забирать. Детей оставить не с кем, можешь вернуться? — Да, я сейчас. Впервые за бог знает сколько времени голос Славки был самым обычным, ровным, серьёзным. Без подростковых претензий, без скучающих и снисходительных ноток, без недовольства. Может, из-за того, что Матвей с ней тоже говорил без претензий, на равных? Или из-за Федьки? Раздумывать не было времени. Матвей сунул умолкший телефон в карман, замотал Эльку в большое пушистое полотенце, отнёс в гостиную и уложил на диван. Притихшие пацаны неуверенно топтались возле манежа с орущими младенцами. — Мне надо ехать за Федькой, — сказал Матвей. — Слава сейчас вернётся, побудет с вами. — А мама? — спросил Илья. — Мама тоже вернётся, — ответил Матвей, для удобства глядя не на него, а на Эльку. — Потом. Он на секунду задумался о том, не взять ли Снежку и Егора с собой. Во-первых, так спокойнее, во-вторых, можно разжалобить продавца, чтобы замять ситуацию с Федькой. — Она опять обосралась, — пожаловался Данилка, скорбно глядя на Снежку, и Матвей отказался от этой идеи. — Поменяй ей подгузник, ладно? Ты же уже большой, умеешь. Илюш, а ты принеси ведро, поставь у дивана. Эль, если снова затошнит, целься в ведро. Элька беззвучно заревела, и у Матвея сжалось сердце. — Я скоро, — пообещал он и чмокнул Эльку в мокрую макушку. — И Слава сейчас… В общем, просто ничего не ломайте, не деритесь, за малыми следите. Магазин «Божечки-кошечки», судя по навигатору, находился всего в паре километров от дома — и на том спасибо. Небеса смилостивились над Матвеем ещё раз, и он подошёл к остановке одновременно с автобусом. На этом милости закончились. В автобусе явственно воняло рвотой, и Матвей, только вырвавшийся из смрада, царившего дома, зарылся носом в воротник пальто. Это почти не помогло. Три остановки до магазина показались Матвею вечностью, и он успел многократно проклясть Федьку и додумать самые разнообразные версии произошедшего. Может, «Божечки-кошечки» — это зоомагазин, в котором Федька воровал какую-нибудь хрень для своей проклятущей собаки? Или тоже секс-шоп? И куда в таком случае смотрит администрация? И с чего бы Федька вдруг воровал? У него же всё есть! Ну, допустим, они не шикуют, но одеты, обуты, накормлены. Чего ему ещё надо? Может, его заставили? У подростков такое сплошь и рядом, как идиотские челленджи, в которых вечно замешана Славка. Ну почему дети настолько безмозглые? Такими темпами и до «Синего кита» недалеко. Наконец автобус остановился, и Матвей зашагал по мокрому асфальту, сверяясь с навигатором и мысленно готовясь отбивать Федьку у злобного старика с надтреснутым голосом. Несмотря ни на что, надежда на благополучный исход у Матвея была: ведь не вызвал же старикашка полицию, хотя имел право! Значит, хочет договориться. Хоть бы он просто пожалел Федьку, а не надеялся на взятку… Матвей представлял себе то закалённого советскими принципами бывшего партийного работника, то опустившегося алкаша, готового на всё ради бутылки, и мысленно прорабатывал сценарии взаимодействия. Размышляя о том, что надо было всё-таки взять с собой хотя бы парочку детей в качестве смягчающих обстоятельств, Матвей толкнул дверь с надписью «От себя» и с опаской огляделся. В «Божечках-кошечках» было темно и тесно, петляющие лабиринты полок ломились от товаров, распознать предназначение которых не слишком удавалось: какие-то мешки, выцветшие коробки, пучки перьев, искусственная зелень… — Федя? — наконец позвал Матвей. Откуда-то из глубин магазина выплыла, торжественно колыхаясь, грузная усатая женщина с замысловато уложенными волосами. — Ну наконец-то, — сказала она надтреснутым стариковским голосом.