Monotonicity.

Урарака не хотела разговаривать ни с кем сейчас. Из желаний было только попить травяного чая и лежать, даже нет, спать. Окунуться в беспамятство, необремененное эмоциями, эйфорией или чем-то еще. В ушах все гудело, отчего разговоры товарищей мешались в одну кашу из белого шума. Каждый говорил о своем, пока она отрешенно блуждала по коридорам, стараясь избегать любого контакта. И у нее получалось это. Причуда делала ее передвижение бесшумным, отчего спрятаться за поворотами или дверьми было проще простого. Все получалось. Получалось ровно до того момента, пока ее кисть не обхватывает горячая ладонь, которая утягивает безвольное ватное тело внутрь комнаты, после чего слышится звучный хлопок двери, в которую ту вскоре вжимают спиной и над шатенкой нависает крепкое разгоряченное тело. Широкая грудь перед глазами вздымалась часто, что говорило о том, в какой ярости сейчас пребывал обладатель рубиновых глаз и пшеничных волос. Минута, после которой та вскоре поднимает карий взгляд на парня, который после отходит все же, дергая девчонку за собой, да успевая закрыть дверь на замок. Привычное для него действие видимо, отчего та просто плечами пожимает и выдыхает тихо. – Что тебе нужно, Бакуго-кун? – Шелестит почти беззвучно Очако, выдергивая ладонь из цепкой хватки. Ответа не следует, тот лишь снова хватает девушку, но уже за плечи и ведет ее к стулу, усаживая на него, а после садится напротив. Слышно только тяжелое недовольное пыхтение. – Ты ч.. – Какого хера, Урарака? – Наконец-то говорит блондин, скрещивая руки на груди, а после всем телом наклоняется вперед, ближе к ней, чтобы глаза были на одном уровне. – Почему ты так рисковала? Откуда разбитая мебель в твоей комнате? Слишком много вопросов. Его было слишком много. То, что Кацуки пытался выступать в роли опекающей матери раздражало. Даже нет, выбешивало, отчего Очако уже хочет встать и уйти, но парень был быстрее, отталкивается от пола носками и уже впивается разгоряченными пальцами в спинку стула, угрожающе прожигая древесину. Он не выпустит ее так просто, выбьет из нее ответы не кулаками, а ожиданием и кучей вопросов. Эта соплячка сейчас не просто играла с огнем, а буквально засунула дуло пистолета себе в глотку и почти нажала на спусковой крючок. Когда же разразится выстрел? – Я спасла вас… – И вновь этот пустой голос, который не выражал никаких эмоций, пустой шелест голосовых связок. Это бесило Бакуго. Будто то ее состояние, в котором пребывала Шатенка при наркотических трипах, не было ее истинной натурой. Эта единственная ее слабость переросла в полнейший криптонит, из-за которого та крошилась подобно песочному печенью, которое просто сжали в руке. – А мебель.. повздорили с Мидорией-куном, это тебя не касается. – «Не касается?» – Древесина уже конкретно трещит в крепком хвате, отчего тот вскоре отпускает ее и садится на корточки, упираясь локтями в колени и поднимает взгляд так, чтобы поймать блеклые карие глаза, которые блестели несколько часов назад. Она дрожала. Он знал это, не видел, но полностью понимал отчего и из-за чего. – С чего ты взяла, что это меня не касается? – Потому что я слабачка и для тебя никто. Ничего более. Сухие факты и полное осознание той ситуации, в которой каждый из нас оказался после предательства Тоги. – И, наконец-то, на глазах девушки выступают предательские слезинки, отчего та казалась чуть более живой. Румянец начинал разгораться на щеках, а вскоре та вовсе начинает прятать лицо в собственных руках, натягивая ткань толстовки на ладони, вытирая град из соленых капель. – Меня выбросят сразу, как я перестану быть полезной, Бакуго-кун. – Кацуки. – Недовольно выплевывает слово парень, а на вопросительное «что?», лишь отвечает: – Зовут меня так. Поэтому обращайся ко мне так. Поняла? – И после кивка со стороны девушки тот лишь выдыхает и продолжает. – Откуда ты вообще это берешь, а? Слабачка бы подняла пару тройку автобусов и обломки так, чтобы потом использовать их как оружие? И кто вообще сказал, что ты мне никто? Господи, какая же ты глупая и ахуенная в один и тот же момент. Раздражает, что именно ты интересуешь. – Шипит парень, убирая руки Очако от ее лица, после чего жмурится. Не следит за словами. Скорее всего потом и пожалеет об этом. Возможно. – Здесь тебя каждый ценит, Урарака, ты не просто ресурс, а человек с чертовски крутыми способностями и расчетливостью. Когда мы застряли под обломками именно ты спасла наши с Деку задницы. Ты и никто другой. Хватит сомневаться в самой себе. Девичье лицо во время всей той тирады постепенно становилось пунцовым, после чего та буквально выдергивает ладони из чужих рук и снова прижимает их к лицу, шмыгая тихо, отчего парень сначала недоумевает, потом перебирает все сказанное в голове, а после, как вспомнит отдельные слова, так виснет на пару секунд и взрывается в румянце, буквально подскакивая и принимая позицию стоя. Уши горели, как и щеки. – Ты не так меня поняла, ты ведь девка Дек– – Ты.. тоже меня интересуешь. – Шепчет девушка, после чего отодвигает один палец, открывая тем самым себе обзор на блондина, отчего тот прижимает тыльную сторону ладони к губам, поджимая их. Неповторимый вечер, заполненный богатыми событиями и, определённо, даже среди кучи минусов можно найти и плюсы. После они точно будут первое время смущаться, когда будут пересекаться взглядами, возможно будут отговаривать друг друга от участия в тех или иных вылазках, максимально недовольно при том отстаивая свои позиции. Они оба упертые, но, видимо, нашли друг друга в этой кутерьме из боли и страха, которые вскоре смогут разделить между собой. Во всем можно найти плюсы, если только очень постараться.