Monotonicity.

Она спит спокойно и тихо. Редкая картина, до ужаса редкая, да настолько, что Бакуго успевает забыть то, насколько приятно было наблюдать за таким умиротворенным круглым лицом, как слегка хмурились нелепые брови, морщился нос и поджимались губы от малейшего намека на шум или озорной лучик света, пробивавшийся сквозь шторы. Видимо на нее плохо влияла жизнь в бункере с остальными, ведь когда шатенка спала там, то нередко просыпалась от кошмаров или в приступе новой ломки. Пальцы невольно зарываются в каштановые волосы, осторожно тонут среди множества прядей, а та лишь фырчит что-то бессвязное, отчего блондин лишь хмыкает удовлетворенно и улыбается одним краешком губ, останавливаясь ненадолго. От Очако пахло ментолом, но этот запах перебивал диффузор с ароматическим маслом на основе корицы и молотого кофе. Да, тот ненормальный, при поиске подходящей квартиры, знатно так запарился. Даже завез жаростойкое пастельное белье, что было похвально. – М-м-м… Бакуго-кун? – Наконец-то она просыпается, и парень достаточно быстро убирает руку, словно ничего такого странного вовсе не делал. – Телефон звонит уже минуту. Планируешь ответить? – И девушка лениво разлепляет глаза и лишь сильнее кутается в пуховое одеяло, коим ее заботливо укрыли, когда перенесли на кровать. Услышав про телефон, Кацуки недовольно цокает языком и берет трубку, рефлекторно смахивая для ответа. – Слушаю. – Кацуки! Почему ты не отвечал вчера? Мы договаривались созвониться еще вчера вечером, а ты даже не удосужился поднять телефон. И вообще, это видеосвязь, убери трубку от уха! – Раздается недовольный голос Мицуки под тихие смешки Масару, который, видимо, пытался успокоить старую каргу. Рефлекторно отдалив трубку, тот даже не обратил внимание на то, что девичья голова уже покоилась у него на плече, а сама Урарака снова погрузилась в царство Морфея. И со стороны телефона тишина. – И? О чем хотели поговорить-то? – Недовольно, но достаточно тихо и спокойно рычит Бакуго младший и просто смотрит на то, как блондинка прижимает ладонь ко рту, дабы сдержать приступ смеха, а ее муж тем временем пытался показать что-то знаками. До красноглазого не доходит. – Давай резче, Карга. – Теперь мы поняли почему не отвечал, – посмеиваясь бормочет женщина и смахивает слезинки с улыбкой, а Кац все еще не понимает о чем она. Тугодум. Твердолобый тугодум. – Может представишь нам эту юную леди? Как ее зовут хоть? – И до него доходит, отчего Динамайт подрывается с места, отчего Очако резко вылезает из дремы и принимает сидячее положение, пока тот убегает на кухню, дабы начать орать что-то бессмысленное своей матери, на что кареглазая лишь пожмет плечами и снова окунется в дрему, ведь она слишком много работала последние дни, а отдых, с ее то причудой, был важен. Теперь у Бакуго будет еще одна проблема. Объяснить родителям то, что Урарака ему никто и вообще не нравится, когда все в точности, да наоборот. Если Щекастая тормоз жуткий, то с его матерью не прокатит пустая отмаза о том, что ей, якобы, стало плохо и тот, по доброте душевной, решил просто так взять и впустить ее к себе. На свою кровать. Спать рядом с ним, ведь заспанная морда у него была знатная, так что тут не отвертеться. А Очако, как назло, снова спит и у него нет возможности проораться и разбить что-то, ведь она так мало спит последнее время. – Ну так что, как ее зовут? – Все же переспрашивает Мицуки и улыбается ехидно то своему мужу, то сыну, на что второй лишь хмурится разочарованно из-за того, что разговора не избежать. – Урарака, – Сухо отвечает обладатель пшеничных волос и рубиновых глаз, – Урарака Очако. – И звонок сбрасывается сразу после сказанного, ровно до того, как пойдут дальнейшие просьбы о "романтическом" повествовании о деталях их знакомства и как она оказалась в его квартире.