Как я встретил...

– Майтимо, – сказал Кано, – дверь не виновата. – Я ничего не имею против двери, Кано! Может быть, даже выкрашу её в какой-нибудь новый, когда перестану злиться. Не знаю, в бирюзовый? Или в горошек... – Дверь всё ещё не виновата. Найди своим порывам какое-то другое воплощение. – Это не тот порыв, Кано, – признался Майтимо. Только что он и правда шарахнул дверью о косяк, чего в старые времена – ни в одни из старых времён – не делал, кажется, никогда. – Это был жест отчаяния. – Что, дед опять посмел сказать, что не все такие как ты? – Да ладно бы не все! Один, один-единственный ребёнок ну совсем не такой, как я. Но он ведь даже отказался проверять! – Это можно понять. Ты маму вспомни. – То есть теперь я должен смотреть на отца и вспоминать сразу двух себя, и не помогать? – По-моему, – заметил Кано меланхолично, – сегодня ты где-то посередине. Да позовёт тебя дед, никуда не денется. Как только увидит, что твоя помощь нужна. – А вдруг он опоздает? – А вдруг ты раньше сунешься, и что тогда? – Мда. Вот тебе бы с ним и спорить. – Я как тот, кто в своё время ни в чём таком признаться так и не смог, не очень-то хочу с ним спорить, Нельо. – Да ну вас всех, – сказал Майтимо и аккуратно приставил дверь на место. – Честное слово. Буду красить всё в горошек, пока не успокоюсь. – Мне кажется, папа не оценил бы таких жертв ни сейчас, ни тогда. Уж лучше покатай его на плечах. – Там без меня толпа желающих. – Но ты-то выше всех! И мне ещё поведали, что из тебя самая лучшая лошадка после мамы.