Twisted mess

      У Чонгука есть одна странная привычка подолгу пялиться или, как всё время говорит Намджун, не вовремя залипать. Это с ним с самого детства: он вырос в постоянной потребности узнавать окружающий мир с помощью наблюдений. Не просто бросить мимолётный взгляд, а застыть на мгновение, постигая суть. Когда он был маленьким, это помогало разбираться со многими вещами, хоть мама и ворчала, что глядеть, особенно на незнакомцев подолгу, неприлично.       Чонгук — интроверт, однако спустя столько лет шоу-бизнесе, он научился умело прятаться за масками. Как интроверту — ему всегда нравилось занимать позицию наблюдателя. Он делал некоторые выводы о людях, даже не поговорив с ними. Не всегда, но периодически Чонгук довольно точно угадывал, понравится ли ему та или иная личность ещё до непосредственно прямого общения.       С Пак Чимином произошло именно так. Он увидел его прежде чем их представили: удалось понаблюдать за танцами возле зеркал в небольшой тренировочной комнате. Рядом был Тэхён, который листал треки и пытался сбить новичка с ритма, и Хосок, который смотрел на движения Чимина, с оценивающим видом профессионала.       Чонгук застыл за чуть приоткрытой дверью, радуясь, что из-за музыки его появления никто не услышал. И вдруг замер, пораженно наблюдая за грацией, которую видел впервые. Он слышал, что Пак Чимин, как и он сам, родом из Пусана, и что он занимался в Пусанской школе искусств. Разумеется, Чонгуку было любопытно взглянуть на будущего участника группы, но он не ожидал залипнуть на его движениях на долгие минуты, пока Тэхёну не наскучило менять трэки в плейлисте. Когда музыка стихла, Хосок восторжённо захлопал в ладоши, а Тэхён, который, видимо, уже был знаком с Чимином, панибратски похлопал того по плечу.       Грудь новичка размеренно вздымалась, лицо было покрыто испариной, волосы прилипли ко лбу — разумеется он устал. Чонгук подумал, что сам не продержался бы и нескольких минут, ведь Тэхён миксовал совершенно разную, не сочетающуюся между собой музыку, но Чимин не сбился ни разу. Он умудрялся плавно перетекать из одного стиля в другой, тянуться, где требовалось и двигаться резко, если звучал жёсткий ритм. Улыбка, с которой он смотрел на ребят, показалась Чонгуку такой же необычной, как и танцевальная манера. И лишь спустя пару месяцев наблюдений до него дошло, что в ней такого особенного.       Пак Чимин улыбался не только ртом, как все обычные люди, у него улыбались даже глаза.       Парням он, разумеется, понравился. Да всем понравился, что говорить, ведь помимо потрясающего таланта и страсти, которую этот парень выражал через танец, Пак Чимин был до жути, невероятно, космически добрым человеком.       Чонгук думал, что по прошествии многих лет это изменится, как и все они, но…       Как оказалось, даже спустя десять лет он по-прежнему наблюдал за Чимином, который шутливо бесился с Тэхёном на песке, и не мог отвести взгляд.       Они все здорово вымотались после небольшого подъема на гору по инициативе Намджуна и, наконец вернувшись, смогли расслабить булки в долгожданном кемпинге, организацией которого занимался Юнги. Он же сейчас стоял поодаль, возле трейлера, где была организована кухня, и жарил потрясающе пахнущее сочное мясо. Сокджину к готовке приближаться запретили, велев отдыхать, и тот вместе с Намджуном, расположился возле палаток. Они были заняты разговорами об армии. К ним вскоре присоединился Хосок, которому надоело выпрашивать кусочек мяса у неумолимого Шуги.       Тэхён пытался сбить Чимина с ног, чтобы завалить в кучу песка, рядом с ямой, которую они собственноручно и самозабвенно копали минут двадцать.       Чонгук усмехнулся после очередной безуспешной попытки: Чимин лишь с виду казался милым, хрупким мальчиком.       — Йа! — закричал Ви, когда Пак сделал ловкую подсечку, и тот смешно приземлился на задницу.       Даже это, казалось бы, резкое для Чимина движение было похоже на элемент танца. Или какого-то хитрого боевого искусства навроде той же капоэйры.       Его парень был уникальным во всём, и Чонгука до сих пор слегка потряхивало от мысли, как сильно он мог проебаться.       Чимин был к нему излишне добр: все чувства и эмоции, которые он испытывал по вине Чонгука, хотелось стереть, но прошлое, как известно, изменить не получится. Нельзя пройтись, как по бумаге ластиком. Разве что если вдруг случайно не изобретут машину времени.       А покамест, Чонгуку нужно научиться жить, не проёбываясь в настоящем.       Он широко улыбнулся, аплодируя ловкому приёму Чимина, и тот изящно поклонился, отзеркалив его улыбку.       Разумеется, та была куда красивее и ярче.       — ЖРА-А-АТЬ! — закричал Юнги, и все резко обернулись. — Ну вашу ж мать, сколько звать, как дети… — закончил он, привычно ворча и обмахивая остывающие угли.       Чонгук первым добежал до накрытого стола и подхватил пластиковую тарелку. Мин Юнги у него всегда ассоциировался с дедушкой. Впрочем, в реальной жизни дедушка участвовал только в выборе его имени при рождении. Наверное, ассоциация была связана с манерой поведения Шуги, который оказался ещё большим интровертом, чем сам Чонгук. Поначалу он вообще пугал его до трясучки, но спустя столько лет их совместных взлётов и падений, Чонгук никого из группы не воспринимал иначе, чем члена семьи.       Чимин встал рядом и робко приподнял тарелку перед собой. Остальные шумно толкались по бокам.       — По одному, блядь, осторожнее, мясо уроню! — прикрикнул Шуга, пригрозив Хосоку щипцами, в которых был зажат сочный кусок свинины.       Чонгук наполнил свою тарелку, повернулся к Чимину и поменялся с его пустой, отложив ту в сторону.       — Эй, ты чего? — Пак уставился на него квадратными глазами.       — Шуга-хён, нам на двоих, ещё несколько кусочков! — Чонгук развернул Чимина за плечи и протолкнул к Юнги вперёд.       Тот невозмутимо положил им ещё пару полосок мяса.       — Ты же не против? — на всякий случай уточнил Чонгук, когда они расположились на соседних раскладных стульях возле низкого столика.       — Всё в порядке, — Чимин загадочно улыбнулся своим мыслям и потянулся за листьями периллы.       Чонгук постоянно следил за едой в его тарелке, что, само собой, не осталось без внимания других мемберов.       — Ты прямо как его мамочка, — заметил Тэхён, сидящий со стороны Чимина.       Остальные тоже с любопытством и осторожностью поглядывали в их сторону, впрочем беседа в целом текла легко и невинно. Разумеется, их общение заметил и Намджун: Чонгук ждал, когда лидер вызовет его на разговор, ведь такого не случалось уже очень давно. Чимин был расслаблен, много смеялся, разрешал шутливо себя кормить и отпускал шуточки в ответ на комментарии Тэхёна относительно еды.       Тема худобы Чимина до сих пор была их общей болью, о которой помнили, несмотря на прошедшие годы. Чонгук пару недель осторожно уточнял насчёт питания, как и остальные заметив, что Пак сильно похудел, но тот отшучивался и заверял, что не успевает перекусить из-за плотного графика. Впрочем, сегодня он даже припомнил Чонгуку, что съел в конце концов тот рамён, и плотно ужинал у родителей. А сейчас, кушает кусочки свинины, завернутые в салатные листья, как послушный маленький ребёнок.       За едой открылись первые бутылки соджу. Чонгук налегал на пиво, но в конце концов присоединился к остальным, ведь поднимать тосты, чокаясь пластиковыми рюмками из которых всё постоянно проливалось, было гораздо веселее.       Сокджин делился историями из армейской жизни и жаловался, как он скучает без своих любимых мемберов. Первым прослезился Хосок, набросившийся ему на шею. Удивительно, но даже Юнги осторожно, но нежно погладил Джина по плечу, заметив, что им всем это рано или поздно предстоит.       Чонгук нервно сглотнул. Его должны были забрать последним: не только из-за возраста, но и графика, который они согласовали с менеджером. Чонгук обещал записать несколько песен, поучаствовать в каких-то рекламных компаниях и сделать много чего ещё… Мысль о расставании с Чимином на два года, в течение которых в армию уйдёт ещё и он, так что получится аж целых три, пугала до усрачки. Оставалось не так уж и много времени, и он упорно гнал эти мысли прочь, стремясь заполнить свободное время куда более приятными впечатлениями.       Остальные оказались с ним вполне солидарны и заверили, что будут поддерживать связь друг с другом, где бы не находились и как можно чаще. По возможности, как сейчас — с барбекю и весёлой попойкой.       Говорили все и помногу, особенно внимательно Чонгук слушал Чимина, который раскраснелся от выпитого и делился мыслями чуть более откровенно, чем всегда. В конце концов Чонгук тоже почувствовал себя пьяным, но не столько алкоголем, сколько простой возможностью находиться с любимым человеком и родными людьми так близко, безо всяких условностей.       Солнце закатилось за горизонт и на их импровизированный лагерь опустилась прохладная ночь. Чонгук подскочил со стула и сбегал за курткой для себя и Чимина. Глядя на то, как он его кутает, Тэхён не выдержал первым.       — Гукки-и, — хитро протянул он, и все как-то резко замолчали. — Это же то, о чём я думаю?       — Кто ж тебя знает, о чём ты можешь думать, — язвительно ответил тот под сдавленные смешки Чимина.       — Не стесняйся, — усмехнулся Сокджин. — Я тебе даже немного завидую, ведь МНЕ КУРТКУ НИКТО НЕ ПРИНЁС!       — Джин-щи, я сейчас!!! — Хосок сорвался со стула, опрокинув тот на песок.       — Осторожнее! — Намджун поднял его и поставил на место. — Мир, нахер, перевернулся. Это я должен всё ломать.       — Падать со стульев всегда было моей прерогативой, — Чимин перевёл взгляд с Чонгука на лидера. — И да… ребят, мы в общем-то…       — Кхм, — Чонгук прокашлялся. — Извини, Чимин-а, это должен сказать я.       — Эй, а что всё вдруг стало так серьёзно? — Хосок вернулся с куртками для себя и для Джина.       — У нас тут чистосердечное намечается, — наблюдательности Юнги было не занимать, Чонгук даже не стал бы с ним в этом соревноваться.       — Я бы хотел извиниться перед всеми вами, — он думал встать, но решил, что этим ещё больше всех смутит.       — За что? — Тэхён непонимающе округлил глаза.       — И в первую очередь я должен просить прощения у тебя, Чимин-а — Чонгук повернулся к парню и пришёл его черёд удивляться. — Вы все были, есть и будете для меня как самая лучшая в мире большая семья. Это никогда не изменится. Но среди вас есть человек, ради которого я каждый день хочу двигаться вперёд и меняться, становиться лучшей версией себя, потому что он всегда меня вдохновлял.       — Где он научился такие речи толкать? — усмехнулся Сокджин, и Намджун пихнул его вбок локтём, призывая к тишине.       — Я много ошибался, а вы много, даже слишком, меня в этом покрывали. Я пользовался своими привилегиями младшего и путался в том, что хочу и чего не хочу… — Чонгук продолжал смотреть куда-то вперёд, но затем, сделав над собой усилие, снова перевёл взгляд на самого важного человека рядом. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы все это знали, как и моё обещание быть рядом и всегда, во всём тебя поддерживать.       — Чонгук-а… — Чимин растрогался до слёз, одну из которых парень успел стереть подушечкой пальца.       — Боже, как это трогательно, — первым в ладоши захлопал Хосок.       Остальные быстро сориентировались и, присоединившись, принялись радостно улюлюкать.       — Ты сможешь меня простить? — сказал шёпотом Чонгук, осторожно взяв Чимина за руку.       — Давно простил, — тот шмыгнул носом и потянул к нему руки.       Они обнялись, и неожиданно почувствовали давление: остальные мемберы столпились вокруг, устраивая из сцены признания групповые обнимашки.       Вечер, плавно перетёкший в ночь, продолжился ещё веселее. Поскольку они находились на отдалённой от жилой зоны территории, Намджун решил включить музыку. Алкоголь лился рекой, они пели, шумно перекрикивались, запускали фейерверки и делали фотографии на память.       Первым спать отправился Сокджин — ему ранним утром надо было не опоздать на поезд. Вскоре задремал и Юнги. Он сидел в раскладном кресле большую часть попойки, и прикорнул, кутаясь в куртку, прямо со стаканчиком в руках. Заботливый Хосок вызвался быть тем хорошим другом, который не оставит в беде и вскоре они исчезли из виду за палатками.       — Чимин-а, — Чонгук тихо наклонился к Паку, который подвинул к нему бутылку с соджу.       — Налей мне, — попросил тот, строя милую гримасу.       — Опять ты… — Чонгук рассмеялся, мгновенно исполняя просьбу.       — Хочу напиться, — признался Чимин, наливая соджу парню в ответ.       — Для чего? — уточнил тот, помня о лирике в одной из его новых песен.       — Не потому, что плохо, — читая его мысли, ответил Пак, — потому что очень хорошо.       — Мне тоже, но смотри, чтобы не стало плохо буквально.       — Я так обожрался, — Чимин хрюкнул, едва не подавившись соджу, и расхохотался, закинув голову назад.       — Я люблю тебя, — Чонгук прервал его смех и насладился реакцией.       — Ты меня напугал! Такое не говорят, когда…       — Я хочу это говорить постоянно, — он увернулся от удара Чимина и чуть не завалился на бок.       Его тоже вело, но ощущения были острыми, как никогда. Он не соврал, признаваясь в чувствах и желании эти чувства выражать, как можно больше и чаще. Всё, что копилось в душе все эти годы, складывалось в стопочки, похожие на исписанные убористым почерком листы бумаги, вся его жизнь, которая крутилась вокруг группы и его персонального счастья, сидевшего рядом…       Наконец-то всё стало кристально ясно.       — Чимин-а… — Чонгук вздохнул и погладил того по руке.       Они остались возле столика одни — Тэхён с Намджуном ушли собирать мусор, а остальные, по всей видимости, уже спали.       — Я ещё немного хочу посидеть, а потом на боковую, — Чимин широко зевнул.       — Утром надо будет забрать Бама, — Чонгук повертел рюмку из-под соджу в руках.       — Как думаешь, ему понравится у меня?       Чимин снова поднял тему переезда, от которой у Чонгука всё переворачивалось в груди. Не из-за того, что он не хотел… Последние пару недель он вёл переговоры с агентом по недвижимости, потому что нашёл шикарный большой участок со старым домом, который они задумали снести. Вот только как сообщить Чимину, что он собрался строить им собственный дом…       — Думаю, Бам будет в восторге, — Чонгук улыбнулся, делая себе пометку написать о согласии на сделку завтра же.       — Ты о чём-то тревожишься? — Чимин приподнялся и придвинул свой стул к нему поближе.       — Только о том, чтобы тебе не стало плохо от выпитого, — усмехнулся Чонгук.       — Эй, парни, — их окликнул Тэхён. — Мы убираем со стола?       — Конечно, давай помогу! — Чимин подорвался с места и его стул занял довольный Намджун.       Чонгук наблюдал, как ребята сортировали мусор, скидывая пластик и бумагу в разные мешки, и параллельно думал, что лидер ничего не делает просто так.       Он оказался прав, ведь Тэхён незаметно утащил Чимина прогуляться до мусорки, а Намджун, всё это время сидевший рядом, тихонько прокашлялся.       — Знаю, что ты хочешь сказать, — вздохнул Чонгук.       — А вот и нет, — тот усмехнулся. — Хочу пожелать вам счастья.       — А как же…       — Группа?       — И ответственность…       — Ты уже большой мальчик, — Намджун похлопал его по коленке. — Почти десять лет тебя знаю, видел всё. Могу быть уверен, что ты слов на ветер не бросаешь.       — Знаешь, Джун-щи… — Чонгук помедлил, но затем всё же решил быть откровенным. — Ты мне как старший брат, но моментами я начинаю видеть в тебе отца. Йа, это серьёзно! — он возмущенно вскинулся от чужого гиенского смеха.       — Ладно-ладно, окей, — Намджун вытер проступившие слёзы. — Я просто всегда видел это в вас…       — Что именно?       — Чувства? Привязанность. Страх. Да много чего. Вы несколько лет были для нас, как открытая книга. Да, нам тоже было страшно, и мы все срывались. Как и ты, как и Чимин.       — Я ужасно с ним поступил, — Чонгук наклонился вперёд и упёрся в колени локтями, схватившись за голову. — Я так испугался, что, как ребёнок, решил сделать вид, будто ничего между нами не было…       — Ты не знал, что делать, понимаю. Ещё и давление со стороны руководства… — согласился Намжун. — Мы все были тогда на нервяках.       — Я даже не понимаю, почему он пришёл ко мне… почему простил, боже, какой пиздец…       — Потому что любит? — Намджун шмыгнул носом. — Уметь прощать и уметь любить — это очень важно.       — Я боюсь его подвести… Я так тороплюсь, Джун-щи, я хотел построить нам дом. Я больной?       — Нет, дом — это круто, — одобрительно подтвердил лидер.       — Ладно… Я постараюсь делать… правильно.       — Делай, как чувствуешь, Чонгук-и.       — Вы чего тут воркуете? Холод собачий, пошли-ка все спать! — огласил Тэхён и принялся раскачивать кресло, в котором сидел Чонгук.       Он обернулся, заметив Чимина, стоявшего в сторонке. Тот смотрел в сторону моря, которого, впрочем, было почти не видно, не считая полоски берега.       Подойдя ближе, Чонгук положил руку к Паку на плечо и мягко притянул к себе.       — Не замерз?       — Немного… пойдём спать?       Чимин не выглядел грустным, больше задумчивым и спокойным. Таким, что Чонгуку хотелось расспросить подробнее, потому что выражение лица было нечитаемым. Они сходили умыться и по-быстрому привести себя в относительный порядок после бурных игр Чимина на песке.       В палатке Чонгук заранее подготовил для них два тёплых спальника, которые, при желании, можно было объединить в один. Заметив, что они раздельные, Чимин с сомнением на него покосился.       — Можем лечь вместе, если хочешь, — улыбнулся тот.       — А мы туда поместимся? — Чимин стянул с себя толстовку и принялся за спортивные штаны.       Чонгук молча расстегнул оба спальных мешка и соединил их вместе.       — О… — только и протянул Пак, мгновенно забираясь в тепло.       — Я всё продумал, — Чонгук быстро разделся и залез следом, сгребая пахнущего костром Чимина в свои объятия.       — Ты только утром меня не испугайся, — тихо пробормотал Чимин, утыкаясь носом в его шею.       — Ни за что, — твёрдо ответил ему Чонгук.       Уверенность, что утро будет таким же приятным, как и весь вечер, и ночь, крепла с каждой секундой. Теперь каждый день должен был стать таким, ведь Чонгук видел Чимина.       Он видел его разным — весёлым, уставшим, раздражённым и растрёпанным. С макияжем, в роскошных костюмах, и в толстовке, опухшим после двенадцатичасового сна. Энергичным и внимательным на тренировках, задумчивым и меланхоличным во время тихих вечеров в общаге…       Чонгук был готов видеть его любым.       Любить его.       И быть рядом, несмотря ни на что.