Twisted mess

      Чонгук лениво приоткрыл один глаз и сразу же улыбнулся. Чимин, лежавший напротив, ещё сладко спал, растянувшись на матрасе в позе морской звезды. Уютный, тёплый и такой родной, что его сразу же захотелось обнять и затискать. Однако Чонгук быстро вспомнил, каким уставшим и разбитым Пак приехал домой, и решил повременить с ласками. В конце концов, он же никуда от него не денется, как бы собственнически это не звучало. А возможность выспаться в единственный выходной воскресенья им обоим, возможно, выпадет ещё не скоро.       Бам услышал, что хозяин проснулся и тихонько подошёл с его стороны постели. Чонгук потрепал пса за ухо и свесил ноги с кровати, наслаждаясь моментом. На улице распогодилось, несмотря на обещанный синоптиками сезон дождей. Сейчас он выведет Бама на прогулку, а когда вернётся, сварганит что-нибудь ленивое, но вкусное на завтрак, а потом они с Чимином проведут весь день перемещаясь между спальней и кухней, как мечтали вот уже целый месяц.       Никто из них давно не жаловался на загруженность, они к этому привыкли. Можно сказать, выросли в такой среде, особенно Чонгук. Но теперь оба старались дать друг другу возможность сделать что-то для себя. Потом было безумно приятно делиться новостями, которые не связаны с группой, с которой они некогда находились 24/7… Разумеется, мемберы из их новой совместной жизни никуда не пропали, и они периодически виделись то с одним, то с другим. Но в гости к ним никто не заглядывал, так уж повелось, что Чимин оберегал свой дом от остальных, как зеницу ока. Тем приятнее было осознавать, что Чонгук фактически находился в святая святых, пользуясь всеми привилегиями без зазрения совести.       Он надел свои старые спортивные штаны и футболку, быстро влез в кроссовки и нацепил на Бама ошейник с поводком.       Рядом с жилым комплексом, в котором они теперь жили, располагался гигантский частный парк. Первое, что особенно понравилось Чонгуку, учитывая необходимость длительных прогулок для собаки. Второе, что он тоже оценил — сама квартира.       У Чимина был потрясающий вкус, который, к тому же, совпадал с Чонгуковским, потому что в выборе цветов, мебели и аксессуаров, у них даже не возникало противоречивых мнений. Ему понравилось абсолютно всё. Первые дни было ощущение, что ремонт они делали вместе, хотя когда Пак стал жить отдельно, фактически их общение было сведено к нулю.       В гостиной особенно поразили книжные полки и электрический, но очень красивый камин, на котором красовались фотографии в рамках. Чонгук долго рассматривал каждую, и был удивлён, увидев их старый совместный снимок. Ему было сложно хранить воспоминания на виду, учитывая, что он сам некогда стал причиной расставания, а Чимин, выходит, не убирал фотографии никогда. Спрашивать о причинах, почему он так поступил, было неловко.       Первые дни их совместной жизни вообще были наполнены жуткой неловкостью, несмотря на то, сколь многое они знали друг о друге. Чонгук не хотел быть обузой, пытался помогать по хозяйству и максимально ненавязчиво подстроиться под рутину Пак Чимина, всё ещё пребывая в страхе, будто все происходящее являлось лишь плодом его больного воображения.       Но Чимин быстро просёк попытки быть удобным и заявил, что Чонгук может и уже давно должен чувствовать себя как дома. В тот вечер они впервые откровенно заговорили об их ссоре, формальном расставании и молчании, при условии сохранения группы. Чонгук снова начал молить о прощении, но Чимин вместо этого попросил его выговориться и поделиться чувствами. В этот момент Чона прорвало.       Он редко говорил много не на камеру и часто был погружён в собственные мысли. Ему нравилось наблюдать за другими, фотографировать, рисовать, но не выражать эмоции словами через рот. А теперь оказалось, что этих самых мыслей и эмоций было так много, что у него то и дело пересыхало во рту. Всё время своего монолога-исповеди, он сидел рядом с Чимином на диване, и не заметил, как его ладони оказались в чужих руках. Пак слушал очень внимательно, изредка кивал, хмурился или едва заметно улыбался. Чонгук прослезился, когда признался, что причиной всего, что случилось, был он сам и его глупый страх взять на себя ответственность за них. Чимин сказал, что это стоило бы разделить поровну, и они согласились, что отныне так и будет.       С того разговора они взял за традицию делиться друг с другом эмоциями, и хотя Чонгуку это поначалу давалось непросто из-за идиотского внутреннего стыда, вскоре он заметил, что стал делать это будто на автопилоте. И всё стало намного легче. Даже друзья Чимина, к которым Чонгук когда-то жутко ревновал, теперь не вызывали такой реакции. Они отпускали друг друга не только на работу, но и на отдых по отдельности, чтобы потом встретиться, поделиться впечатлениями и понять, как же им, оказывается, хорошо вдвоём.       Чонгук съездил в США, где записал несколько новых песен. Хотя он всё ещё не был готов к выпуску полноценного альбома, продюсер был уверен в успехе заранее. Чимин в то время постоянно мотался по разным телешоу, участвовал в благотворительных акциях и даже получил несколько предложений о съемках в кино. Чонгук предложил ему попробовать, и вместе они выбрали небольшой проект, который не смотрелся, как что-то слишком значительное, но должен был понравиться фанатам. С тех пор Чимин частенько пропадал на съемках и жаловался, что это ещё тяжелее, чем танцы. Ему приходилось общаться со многими людьми: иногда это становилось непредсказуемым и не со всеми актерами из состава удавалось ужиться. Некоторые шли на конфликт, будучи против знаменитого айдола в проекте. Чонгук поддерживал Чимина, как мог, пытаясь обращать внимание на простые радости.       Подводила только погода. Затяжные ливни продолжались несколько дней, но сейчас светило жаркое солнце, а от растений в парке, где они гуляли с Бамом, поднимался пар. Чонгук быстро вспотел и решил, что на завтрак лучше обойтись чем-то лёгким, вроде фруктов, и потому заказал доставку из ближайшего супермаркета, попросив оставить пакеты у охраны, зная, что всё будет на месте к моменту их с Бамом возвращения домой.       Судя по тишине в квартире, Чимин так и не встал. Чонгук осторожно заглянул в спальню и нашёл его, лежащего поперёк кровати, с подушкой Чонгука, зажатой между ног.       За столько лет ему по-прежнему не надоело считать своего парня милым. Незаметно фотографировать и снимать, а потом пересматривать, наслаждаясь, или делать забавные видеоролики только для них двоих.       Бам устроился под кондиционером на кухне, а Чонгук, приняв быстрый душ, занялся распаковкой пакетов. Он приготовил две тарелки с фруктами, добавил к ним пару мини-круассанов и сладких вафель со взбитыми сливками, которые Чимин обожал. Чтобы не шуметь блендером, парень ограничился свежевыжатым апельсиновым соком со льдом, а кофемашину решил запустить позже, когда Чимин проснётся.       Сервировав небольшую барную стойку, Чонгук сел на высокий стул и уткнулся в телефон, проверяя их общий чат. Сокджин с Хосоком появлялись в нём редко из-за отсутствия свободного времени в воинской части, а вот Тэхён и Намджун переписывались довольно часто. Изредка к ним присоединялся Юнги, засылая парочку интересных, по его мнению, клипов, и они пускались в обсуждения музыки, жанров и стилей, которые Чонгука не особенно интересовали. Точнее, не интересовали в данный момент. Он пожелал всем доброго утра и отправил фото Бама, который развалился на полу пузом кверху. Тэхён ответил, что лежит точно также и посетовал на влажность с жарой.       Чонгук едва заметно напрягся, когда ощутил, как его обнимают поперёк торса, а затем расслабился и улыбнулся, накрывая ладони Чимина своими.       — С добрым утром, спящая красавица, — сказал он.       — Ты не разбудил меня поцелуем, — хриплым со сна голосом ответил Пак.       — Мин-а, зато я приготовил тебе завтрак.       — Вижу, — Чимин дотронулся губами до основания шеи Чонгука, и у того резко пропал и без того отсутствующий аппетит.       Он развернулся, широко раздвинув ноги, затем притянул лохматого Чимина к себе и зажал, стискивая в крепких объятиях.       — Так жарко, даже кондиционер не справляется... — пожаловался тот, не преминув при этом проехаться носом от плеча до уха Чонгука, едва ощутимо касаясь кожи губами.       — Хочешь, сперва примем душ? — предложил он и лукаво улыбнулся.       Чимин отзеркалил его улыбку, отступая на шаг, и поманил за собой.       На нём не было футболки, одни лишь чёрные боксеры, плотно обтягивающие крепкие ягодицы, от которых Чонгук сходил с ума как шестнадцатилетняя школьница. Было сложно сдерживаться даже на камеру, что уж говорить о таких интимных моментах как сейчас.       Трусы на Чимине продержались недолго. В душ они ввалились вместе, не отлипая и не оставляя ни единого сантиметра личного пространства друг другу. В моменты, вроде этого, пространство становилось общим, а атмосфера накалялась, несмотря на жару, достигая невероятных температур.       Тропический душ удачно остудил их тела, но не унял возбуждения. Чонгук принялся покрывать шею Чимина поцелуями: он постепенно опускался ниже, оставляя на коже едва заметные следы. Хорошо, что роль в кино не предполагала обнажения, ведь в таком случае визажистам пришлось бы попотеть, скрывая следы их бурной страсти. Чонгуку было жалко Чимина уже после, но не в процессе, когда он, словно в бреду, кусал и засасывал нежную, бледную кожу. Сейчас им двигала похоть, заставляющая желать, присваивать и покорять.       Он опустился перед Чимином на колени, плотно удерживая того за бока. Продержался совсем недолго, целуя внутреннюю сторону бёдер с одной и с другой стороны, а затем неожиданно взял в рот на всю длину, наслаждаясь последовавшим несдерживаемым стоном.       Чонгук быстро понял, что в квартире шикарная звукоизоляция. Потом ещё и уточнил, чтобы наверняка, а теперь устраивал разврат, не стесняясь в собственных желаниях.       Он обожал доводить Чимина до исступления своими ласками. Ждал момента, когда тот попросит трахнуть его, когда озвереет настолько, что вцепится в волосы и будет применять силу, заставляя делать так, как ему нужно и хочется. А Чонгуку от этого было ещё лучше — он ловил какой-то совсем уж наркоманский кайф от того, что Чимин, даже оседлав его колом стоящий член, умудрялся трахать так, словно насиловал.       Чимин бывал разным — и ласковым, и нежным в том числе. Их секс из-за этого становился непредсказуемым поначалу, но Чонгук научился кое-чему за время, проведённое вместе и знал, как Чимина довести.       Вот и сейчас, пропустив мимо ушей несколько требовательных просьб, он почувствовал, как его руку переместили на задницу, чётко давая понять, что это она, а не член, требует сейчас особого внимания.       Выпустив тот изо рта, Чонгук поднялся, улыбаясь, и потянулся за смазкой, которая стояла в одном ряду с их гелями для душа. Может, поэтому Чимин не хотел звать кого-то домой? Потому что из-за их ненасытности друг другом тюбик с лубрикантом можно было обнаружить почти в каждой комнате?       Чонгук распределил гель между пальцами, согревая, а затем притянул Чимина к себе. Тот впился в его рот требовательным поцелуем, и они сдвинулись от прямого попадания воды из душа немного в сторону. Здесь в стене находилась ниша, куда при желании можно было даже присесть. Чонгук оценил её удобство, когда ставил Чимина раком. Но сейчас он просто растягивал его пальцами стоя и наслаждался от стонов рот в рот, в предвкушении продолжения.       — Хватит… достаточно, — пробормотал Чимин, прерываясь.       — Я слишком возбуждён, тебе будет неприятно, — ответил Чонгук, сквозь пелену желаний соображая о комфорте партнёра.       — Я не растаю, блядь, Гукки! — Чимин поставил ногу на выступ и ухватился за его член. — Вставь уже…       — Кому-то рот надо вымыть с мылом, — Чонгук покачал головой, вынимая пальцы и подстроился под чужую позу.       — Я старше, мне можно, — Чимин обхватил его за плечи и привстал на мысочки, чтобы было удобнее. — Вот так… ахм…       — Чимин-щи, вы такой нетерпеливый...       Им давно стало жарко, но остановиться уже не было никаких сил. Чонгук смотрел Чимину прямо в глаза и плавился от чужого проникновенного, тёмного взора. Пак будто пожирал его, высасывал до капли, проникая под кожу и прямо в мозг. Будто демон, которого следовало испугаться с самого начала, но Чонгук, как видавший всякий разврат грешник, пал перед ним на колени и отдался добровольно, не прочитав договор. Он вообще без проблем подписал бы его собственной кровью, едва дорвавшись до столь желанного тела.       Пак Чимин мог быть разным, но в какой-то момент, особенно в пылу страсти, включал этот режим неосознанно, чем натурально сводил Чонгука с ума.       Подхватив Пака под бёдрами, Чонгук упёр его спиной в стену из плитки и продолжил трахать уже на весу, ускорившись, когда Чимин ухватился покрепче и помог. Между ними струилась вода. С мокрых волос Чимина падали капли, он закинул голову назад, упираясь в стену и простонал, скользя членом по животу Чонгука, видимо, в ожидании скорого оргазма. Это выражение на чужом лице доставляло парню неземное наслаждение уже само по себе. Знать, что именно он являлся его причиной, не просто льстило. Это было одним из лучших ощущений в его жизни.       Они не всегда кончали одновременно, обычно Чонгук старался довести до оргазма Чимина первым. Но в этот раз не сработало. Тот сжал его внутри и задвигал бёдрами так, что Чонгук не смог сдержаться. В момент, когда он кончил, Чимин сжал собственный член. Ему хватило всего пары касаний.       — Господи, блядь, боже, — простонал Чонгук, всё ещё удерживая своего парня на весу.       — Можно просто Чимин, — ответили ему через мгновение. — Я соскучился.       — Да… я тоже, но это… — Чонгук не находил слов.       Он осторожно поставил Чимина на пол и отступил назад, под струи воды из душа. Тело находилось здесь, а вот мысли и ощущения всё ещё витали где-то в космосе. Мозг был, словно желе, но при этом восхитительно пустой внутри. Грудь вздымалась от частого дыхания, а тело мелко потряхивало от отступающего удовольствия. С Чимином ему становилось хорошо буквально — с головы до кончиков пальцев ног. И он наслаждался этими ощущениями, лишь жалея, что они так быстро угасают.       Пак нежно обхватил его руками, тоже вставая под душ, и они замерли так на мгновения, которые хотелось запечатлеть в вечности. Чонгук жалел, что не может снимать их сам, а кому-то другому просто-напросто не позволит. Иногда он мечтал о скрытой камере в их спальне и возбуждался от одной только мысли, что после сможет дрочить на их секс до тех пор, пока не заболит в пустых яйцах.       Чимин очень его возбуждал, но после секса, когда оба отходили от желания, вызывал такие трепетные и нежные чувства, о которых он и не подозревал. Они гладили и целовали друг друга совсем иначе, словно не было этих голодных засосов-укусов. Словно оба перенеслись на семь лет назад, в самое начало близости когда просто подержаться за руки было особенным, о чём хотелось думать ночами напролёт.       Чимин принялся намыливать их гелем для душа, а Чонгук подставлялся под каждое прикосновение, урча, словно мартовский кот. Вскоре в ванную заскрёбся Бам, который, видимо беспокоился за хозяев. Пришлось поторопиться и открыть ему, делая пристыженный вид, словно пёс мог хоть как-то осудить их ненасытность и зацикленность друг на друге.       Доберман деловито обошёл влажную ванную, обнюхав углы, и посмотрел на Чонгука с лёгкой укоризной.       — Иногда у меня ощущение, что если бы он научился говорить, то сказал бы про нас всё, что думает, в самых ярких красках и не стесняясь в выражениях, — Чимин рассмеялся, погладив Бама по голове.       Не найдя причины стонов и криков, и, по всей видимости решив, что хозяева опять из-за чего-то подрались, Бам засеменил на выход.       — Он нас любит, — Чонгук принялся вытирать волосы Чимина полотенцем. — Особенно тебя, судя по тому, как слушается на улице.       Ещё один повод для восхищения, о котором Чонгук говорил, не стесняясь.       Пак Чимин легко влиял на людей и, как оказалось, это правило распространялось и на животных тоже. Но если с людьми он старался быть любезным, то с Бамом, если требовалось, в его голосе звенела сталь. Чонгук так не умел, он боялся обидеть любимого питомца, и тот в результате терял всякий стыд и совесть, подводя хозяина в нужный момент. С Чимином такой номер не проходил, и пёс буквально на задних лапах был готов плясать, чтобы ему угодить. Даже разрешил подстричь когти и почистить уши, что было совсем уж удивительно, ведь Чонгуку такое послушание и покорность могли только сниться. Сначала он шутливо обзывал Бама предателем, а затем проникся обожанием к любым воспитательным моментам от Чимина. Честно говоря ему самому хотелось «служить» хозяину, когда тот разговаривал таким тоном.       — Ты когда успел всё это заказать? — вошедший на кухню Пак, наконец, по достоинству оценил старания Чонгука с завтраком.       — Я рано проснулся, — ответил тот, запуская кофемашину. Чимин любил американо со льдом, и Чонгук не хотел отказывать ему в маленьких радостях.       — Вкусно-о-о, — Пак, тем временем, принялся поглощать свежую клубнику.       Чонгук сделал им кофе и присоединился, не забыв насыпать корма Баму.       Какое-то время они завтракали молча: Чимин уткнулся в мобильный, отвечая кому-то на электронную почту и в чат.       Чонгук поднял голову, отпив сока, и вдруг заметил резкую перемену в настроении Пака. Тот нахмурился и едва заметно побледнел. Взгляд забегал по экрану, видимо, он что-то читал.       — Что случилось? — Чонгук инстинктивно напрягся.       — Менеджер Ким написал. Он сейчас в полиции. Просит меня не выходить из дома, — отрывисто ответил Чимин.       Не добившись подробностей, Чонгук быстро обошёл барную стойку и уставился на статью, читая уже из-за плеча Чимина.       «Сегодня стали известны подробности убийства фаната всемирно известной группы BTS. Прибывшие на место преступления сотрудники полиции не смогли опознать тело, так как оно оказалось изуродованным. По предварительным данным следствия убийство было совершено преднамеренно. В доме обнаружили следы взлома и акты вандализма в отношении коллекции убитого, который увлекался фотографиями участников BTS, в особенности одного из солистов, Пак Чимина. Все его изображения были повреждены теми или иными способами. По словам друзей погибшего, тот пытался быть похожим на участника группы и даже делал несколько пластических операций, чтобы усилить визуальное сходство. Полиция обратилась к руководству HYBE Corporation и надеется на сотрудничество в следствии».       Чимин пролистал фотографии, которые ему прислал менеджер. Кто-то из полиции щедро поделился видами с места преступления. Небольшая квартира, некогда чистая, была завалена обломками мебели, стены залиты ярко-алой кровью, повсюду отчетливо виднелись смазанные следы ладоней. Видимо, в коридоре велась борьба, продолжавшаяся в спальне. Тела на фото, к счастью не было.       Чонгук разжал кулаки, лишь когда почувствовал боль от ногтей, впившихся в кожу. По спине пробежал холодок, а голова Чимина перед ним едва заметно вжалась в плечи, когда они оба уставились на последнее фото, на котором была запечатлена стена с постерами и карточками мемберов. Все были так или иначе изрисованы красным, к ужасу Чонгука, по всей видимости, кровью. Но внимание привлекло и другое — портрет Чимина, один из последних с фотосессии к его новому альбому, где лица представляли фазы Луны. На каждом снимке убийца с особой изощренностью выцарапал место глаз.       Под фото красовалась смазанная, но отчетливая надпись: «Последним будешь ты».