Twisted mess

      Говорят, айдолы не знают вкуса настоящей жизни, потому что их собственная наполнена совершенно чуждыми среднестатистическому человеку переживаниями, и отчасти люди, конечно, правы. К примеру, айдолам не нужно беспокоиться, чем платить за кредит, как прокормить семью, какие продукты купить в супермаркете или когда успеть убраться дома. За них это делает менеджер или целое агентство из специалистов самых разных профилей.       Однако айдолы — тоже люди и волнения им вовсе не чужды. Напряжение от плотного графика, постоянное стремление к совершенству, жертвование сном и здоровьем во имя цели понравиться фанатам — всё это часто приводит к полному моральному и физическому истощению. Во время таких периодов будет хорошо, если агентство обратит на это внимание и плохо, если случится наоборот. Чон Чонгук начал карьеру очень рано, и увидел всю ситуацию изнутри ещё в подростковом возрасте. Они все наступали на одни и те же грабли — загоняли себя, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, и потом, уже когда становилось слишком поздно, учились жить с последствиями. Необратимыми, оказывающими влияние на всю их дальнейшую жизнь.       К примеру, Пак Чимин получил проблемы со спиной и коленями: хроническая боль проявилась не сразу, а спустя несколько лет, и теперь он периодически проходил курсы лечения у врачей, принимая обезболивающие препараты. С анальгетиками проблемы находились у всех — кого-то больше не брал ибупрофен, кто-то не мог уснуть даже после миорелаксантов. В целом им довольно часто приходилось принимать снотворное или успокоительное, а и то, и другое рано или поздно вызывало привыкание и куда больше проблемы со сном и тревожностью, чем ранее.       Серьёзно они поговорили на эту тему без свидетелей лишь пару раз. Первый ещё в старом общежитии: инициатором выступал Юнги, а причиной стал Чимин, загонявший себя до голодных обмороков. Второй — уже в новой общаге, с Намджуном, когда они клятвенно обещали друг другу сообщать обо всех проблемах и тревогах. Как минимум, чтобы были в курсе семеро членов группы, а остальное решалось по ситуации. Картинка на экранах и в жизни разительно отличалась, порой плохое самочувствие было сложно скрыть от фанатов, а кое-кто, вроде Юнги, даже не старался, ведь о его борьбе с депрессией знали все.       Им приходилось тяжело, каждому по-своему, но бороться с демонами они решили не в одиночку.       Теперь же всё было иначе.       Чон Чонгук много раз видел Чимина в плохом состоянии, но этот не был похож на остальные, потому что всё было слишком серьёзно. Угрозы каждому члену группы поступали и ранее, в каком-то смысле они всегда были готовы к подобным сценариям. Однако ни один случай не приводил к изоляции.       Пак Чимину запретили выходить из дома, а вокруг их жилого комплекса выставили усиленную охрану. Сразу же после звонка менеджера Чимина повезли на допрос в специальном бронированном автомобиле с полицейским конвоем спереди и сзади. Чонгук присоединился чуть позже, уже в главном офисе компании, встретившись с остальными мемберами. Он сразу же поделился с ними всей информацией: Тэхён слушал, расширив глаза в ужасе и прикрывая рот рукой. Намджун хмурился, глядя куда-то в пол, а Юнги после завершения речи Чонгука витиевато выругался. Чимина с ними до сих пор не было. Сокджина и Хосока не смогли бы побеспокоить, но Чонгук догадывался, что они позвонят, как только до них докатятся новости.       — Дрянь, дерьмо, вот суки... — Мин Юнги, кажется, впервые за столь долгое время, вышел из себя.       До такой степени, что ударил стену, и напугал менеджера Ким, вышедшую к ним, чтобы позвать к Бан Шихёку в кабинет.       Намджун прихватил Шугу за плечо, без слов, но ощутимо сжав ладонь и таким образом призывая собраться и остальных. Чонгук кивнул, понимая, что сейчас им важно сохранить лицо ради Чимина, который, вероятно, находился в панике.       В кабинете директора было темно, он зачем-то опустил жалюзи на панорамных окнах. Всё выглядело так, словно они попали в сюжет какого-то шпионского боевика. Чонгук заметил Пака через стол от директора напротив и сразу же направился к нему. Расстояние изводило: для них обоих стоять рядом и касаться друг друга было важным всегда, и он ненавидел минуты, когда это запрещали обстоятельства.       Все расселись как можно ближе к Чимину. Бан Шихёк им не улыбался, он молча наблюдал, ожидая, пока всё будут готовы слушать. Позади него возвышался личный помощник, а возле окна переминались с ноги на ногу двое телохранителей Чимина, которые привезли его сюда. Чонгук скользнул по ним взглядом — напряжение, исходящее от их позы, казалось, можно потрогать руками прямо в воздухе.       — Плохие новости, парни, — Шихёк кисло улыбнулся.       Остальные поклонились, кто как, сохраняя вежливость. Чимин не сдвинулся с места на своем стуле, и Чонгук замер позади него, а затем, наплевав на все условности, накрыл его плечи ладонями.       — Эта информация уже просочилась в сеть, — Бан Шихёк, по всей видимости, говорил об убийстве.       — Проклятые репортёры… — процедил сквозь зубы Юнги, усевшийся слева от Чимина.       — Да, ты прав. Полиция отнеслась к этому поверхностно, но ищейки быстро уловили суть. Мы уже обсудили возможные последствия и сегодня выступим с заявлением.       — Убийцу ищут? — подал голос Намджун.       — Это не так легко, как вам кажется, — начал было Шихёк, но лидер позволил себе дерзость перебить его.       — Речь идёт о прямой угрозе.       — Разумеется, мы это понимаем. С Чимином уже беседовали сотрудники полиции, но пока у нас нет ни малейшего понятия о причинах угрозы. Мы даже не можем предположить, насколько она серьёзна.       — Убийство — это слишком серьёзно, — заметил Юнги.       — Безопасность Чимина для нас — приоритет, — Шихёк сцепил ладони в замок и наклонил голову, хрустнув шеей. Он делал так очень редко и только во время сильных нервяков. — Чимин-а, на сегодня, пожалуй, достаточно разговоров, правда? Думаю, тебе пора домой и как следует отдохнуть.       Чонгук ощутил, как напряглись мышцы парня под его ладонями. Он кивнул, но не произнёс ни единого слова. О причинах такого молчания стало понятно лишь дома, но домой сам Чонгук попал лишь ещё через несколько часов. Тэхён порывался поехать с ним, но Юнги отговорил его, попросив держать в курсе всего, что происходит.       Впервые на их памяти в здании компании будто внезапно объявили траур. Их общение с Бан Шихёком свелось к обсуждению вопросов безопасности, призывам к осторожности, о которых все и так знали не понаслышке. Стафф ходил по офисам тише воды, ниже травы. По словам Шихёка их до сих пор одного за другим допрашивали, а такое точно мало кому понравится. Но если верить поговорке — рыба гниёт с головы, и они были обязаны проверить каждого, кто имел хоть какой-то доступ.       Добравшись до жилого комплекса Чимина, Чонгук уже наблюдал кроваво-красный закат. Из–за подступающих туч на горизонте небо казалось каким-то неестественным. Всю дорогу в машине он просматривал новости, чтобы не делать этого при Чимине. Но ничего нового, кроме информации, которую они получили с утра, в сеть не просочилось. Журналисты строили свои теории и обсуждали нападения на айдолов, случившиеся ранее.       Дома его встретил перевозбуждённый Бам и Чимин, ссутулившийся за барным стулом на кухне. Чонгук быстро погладил пса по голове и сразу же ринулся к своему парню.       — Эй-эй, — он мягко обхватил его за плечи, и тот сразу же повернулся, прижимаясь к нему всем телом. — Эй, ты чего?       Чонгук задал риторический вопрос. Последовавший за ним характерный шмыг, объяснил ситуацию, и он принялся гладить Чимина по голове.       — Всё образуется, ну чего ты? Мы в безопасности, я и Бам с тобой, всё это решится. Всё очень быстро решится, ты даже не заметишь…       — Они приостановили съёмки, — прохрипел Чимин ему в грудь. Футболка мгновенно намокла от слёз.       — Приостановили, не отменили же, — парировал Чонгук.       — Продюссер был очень недоволен. У них горят сроки…       — Шихёк обещал уладить это лично.       — Я просто… я не поэтому так… — начал было оправдываться Чимин, и Чонгук осторожно отстранил его от себя. Глаза, как он и предполагал, слегка опухли и были красными от слёз.       — Ты очень старался, я это понимаю, — он ободряюще улыбнулся ему и подался вперёд, ласково целуя. — Вся проделанная работа не пойдёт насмарку, я уверен. Всё наладится.       — Мне бы твой оптимизм, — Чимин погладил его по спине, постепенно успокаиваясь. — Что они у вас спрашивали?       — Полиция? — Чонгук скривился.       Он был недоволен их работой также, как и остальные. Вопросы показались идиотскими, совершенно не относящимися к реальной угрозе.       — Меня обещали вызвать на допрос ещё раз. Мы говорили обо всех моих знакомствах в последнее время.       — Почему они думают, что это из недавнего? Мы на сцене уже десять лет… — пробормотал Чонгук и осёкся. Ему не хотелось тревожить Чимина сильнее, чем он беспокоился уже сейчас.       — Это может быть кто угодно, — Чимин покачал головой. — Они не смогут найти быстро…       — Следов он оставил достаточно…       Подошедший сзади Бам ткнулся Чонгуку в бедро и жалобно заскулил.       — Он гулять хочет… а мне запретили покидать квартиру, — виновато проговорил Чимин.       — Вот же! — Чонгук нахмурился. — Тут сейчас полиции больше, чем жителей…       — Знаю, но… Шихёк очень просил меня слушаться их.       — Посидишь тогда? Мы быстро, — Чонгук рванул в прихожую, и Бам устремился за ним.       — Я даже еду заказать не могу, — Чимин вздохнул и слез со стула. — Полежу в спальне...       — Мы сами что-нибудь приготовим!       — Хорошо…       Чонгук вышел в коридор и сжал челюсти, давая выход бессилию и гневу. Бам не понимал, что происходит и шустро протрусил рядом с ним до лифта, возбуждённо подвывая и взвизгивая. Атмосферу, он, разумеется уловил: просто пытался справиться с возбуждением, как мог. Для него всё тоже было неправильно. Не тот распорядок дня, взвинченные хозяева, которые не уделяют должного внимания. Запах страха…       Чонгук слышал, что животные могут чувствовать адреналин. Домашние питомцы, конечно, не будут реагировать, словно дикие, и не начнут лаять или выть. Но они станут переживать вместе, так, словно это единственное, что они могут сделать.       Собака была для Чонгука отдушиной достаточно долгое время, ведь он приобрёл её в момент, когда они с Чимином почти не разговаривали о чём-то, кроме работы. С Бамом он коротал грустные вечера, с ним же он ходил на пробежки и длительные прогулки, когда всё было закрыто из-за ковида. Пёс заметно вырос и поумнел, к счастью для Чонгука, не растеряв при этом свой задорный, весёлый нрав. Он дарил ему столь необходимую радость и только за это парень уже ощущал благодарность к собаке, возросшую в стократ.       Они сделали привычный круг по парку и остановились возле лавочки, когда у Чонгука вдруг зазвонил мобильный телефон.       — Юнги-хён? — он был удивлён, ведь Шуга очень редко звонил без повода.       — Я знаю, что он не приглашает к себе в гости… — без предисловий начал тот. — А мне тут ехать в США с туром. Блядский график… Я умом понимаю, что мне друга надо поддержать, а менеджер твердит, что всё решают деньги. В такие моменты я ненавижу всё живое…       — Хочешь, я всех соберу? Завтра или послезавтра, у вас будет время?       — Я ещё не спрашивал у остальных… Ты же знаешь Чимина. Он будет молчать, что ему плохо.       — До последнего, — согласился Чонгук.       — Вот видишь, — Юнги вздохнул в трубку. — Ему нужны близкие рядом. Родители же наверняка в курсе?       — Мои ещё даже мне не звонили, — парень нахмурился, запоздало вспоминая об этом факте.       — Ну… они наверное отдыхают, сегодня же выходной. Да и навряд ли кто-то сразу полезет в жёлтую прессу. Новости появятся уже завтра, в официальных источниках и нужно быть к этому готовым.       — Я буду, — серьёзно ответил Чонгук. — Поговорю с ним и с его родителями тоже. Постараюсь всех максимально успокоить.       — Молодец, это сейчас очень важно, — похвалил Шуга, и парень мгновенно испытал идиотский прилив гордости. Хён был для него чем-то недосягаемым в делах, которые касались самоконтроля.       — Я вас не подведу, — пообещал Чонгук.       — А ты реально повзрослел, мелкий, — Юнги усмехнулся. — Чёрт, когда я это пропустил?       — Ты всё проспал, — отшутился он.       — Ладно, раз уж вы теперь на самоизоляции, я договорюсь с ребятам и напишу, когда мы соберёмся к вам нагрянуть.       — Договорились, — Чонгук сбросил вызов и побежал в сторону дома. Бам, засидевшийся на месте, такому кроссу был только рад.       Парень решил не сообщать Чимину о разговоре с Шугой, но постарался окружить его максимальным комфортом и вниманием, на которое был способен. Они приготовили спагетти с фрикадельками, чудом завалявшимися в морозилке, а потом поужинали при свечах, болтая о самой разной ерунде. С виду могло даже показаться, что ничего и вовсе не случилось, однако, когда Чонгук включил телевизор, с предложением посмотреть новую серию дорамы, внезапно попал на канал с новостями.       В которых как раз говорилось об убийстве.       — Вот же блядство, — раздражённо пробормотал он.       — Быстро они… — Чимин взял мобильный. — Надо набрать отцу…       — Хочешь, я с ним поговорю? — предложил Чонгук и столкнулся с удивлённым взглядом. — Ну… чтобы успокоить.       — Пока что я и сам это могу, — осторожно ответил Чимин, — но спасибо…       — Эй, — Чонгук подсел к нему на диван. — Я правда могу взять это на себя.       — Хорошо, — Пак на мгновение замер с разблокированным телефоном в руке. — Но давай сперва поговорю я. А потом ты позвонишь своим. И если я не буду справляться… я им скажу, что ты мой секретарь.       — Готов им быть, — Чонгук сгрёб Чимина в объятия, и тот закряхтел от их силы.       До главы семейства Пак удалось дозвониться чуть ли не с первого гудка. Словно он тоже включил телевизор вместе с ними и только и ждал, когда сын свяжется с ним, чтобы разуверить в жуткой картине.       Репортаж об убийстве, к слову, был весьма подробным. Пока Чимин беседовал с домашними, Чонгук наблюдал кадры места, где учился убитый, оказавшийся студентом университета Хонгик, который располагался рядом с оживленной улицей Хондэ, переполненной ресторанами, барами и кафе. Преступник мог скрываться там хоть средь бела дня и никто никогда не заподозрил бы, что он выбирает жертву. Слишком много людей, вечная суета и шум… Телевизор работал без звука, но Чонгук следил за бегущей строкой, улавливая факты. Парню было всего двадцать лет, он учился на четвёртом курсе и собирался стать художником. Показали какие-то его работы, потом кадр сменился и на экране появилась пожилая женщина, по всей видимости, мать убитого. Она плакала навзрыд, а стоявшие рядом люди в растерянности пытались её утешить.       — Да, мам, мы... То есть я дома, да, — Чонгук уловил, как Чимин оговорился и поморщился.       Не хватало им ещё огласить новость, что они живут вместе. Хотя в этой ситуации их родители, наверное, пропустили бы это мимо ушей.       На журнальном столике вдруг зазвонил его мобильный. Видимо, мама тоже включила вечерние новости.       Пришлось подняться и, похлопав Чимина по плечу, удалиться с разговором на кухню.       Его родители были людьми понимающими, однако мама всё сперва воспринимала чересчур остро, практически в штыки. Она сразу же уточнила, где он, и пришлось ответить честно.       — Боже, сыночек, это хорошо, что вы рядом, я так переживаю! — мама всхлипнула в трубку, и у Чонгука сжалось сердце.       — Отец далеко? — уточнил он.       — На рыбалке. Мы с Чонхёном вдвоём.       — Он хорошо о тебе заботится? Можешь передать ему телефон? — попросил Чонгук.       — Конечно, — мама крикнула его. — Милый, мы сильно за вас переживаем.       — Я буду держать вас в курсе!!!       — Эй, брательник, — трубку, наконец, взял Чонхён.       — Слушай. Успокой родителей, как можешь. К ним, вероятно, будут доёбываться уже с самого утра. Попробуй поставить запрет на входящие на телефоне, и отвези их на работу лично, окей?       — Ничего себе ты раскомандовался, — привычно не удержался от комментариев брат.       — Прости, эта ситуация…       — Всё настолько серьёзно? Мама смотрит новости, но я так… краем глаза.       — Очень серьёзно, хён. Прошу, будь осторожнее. Я тоже за вас переживаю.       — Судя по твоему голосу, дело и правда дрянь, — брат заговорил спокойнее и будто вдумчивее. — Ладно, сделаю, как ты просишь, и посмотрим по ситуации.       — Я буду писать, — пообещал Чонгук, и отключился, прислушавшись к тишине в квартире.       Ему стало не по себе, несмотря на жару, которая слегка спала к вечеру, на кухне всё будто замёрзло и покрылось коркой льда. Он на всякий случай проверил температуру на кондиционере и быстро вернулся в гостиную.       Чимин тоже замёрз. Он сидел, забравшись на диван с ногами и уткнувшись в них подбородком. Телевизор всё ещё работал без звука, но по нему уже шла какая-то дурацкая реклама.       — Как родители? — Чонгук уселся рядом и сразу же устроился так, что Чимин оказался у него в объятиях.       — Нервничают. Я попросил не раздувать из мухи слона и быть аккуратнее.       — Своим я сказал примерно то же, — Чонгук уткнулся носом между шеей и плечом Пака.       — Не хочется сейчас ничего смотреть, — заметил тот и осторожно забрался к нему на колени.       — Тогда нахер телевизор, — Чонгук дотянулся до кнопки на пульте и встал вместе с Чимином, который обхватил его бёдра ногами, как обезъянка.       — Хочу в спальню под одеяло, — пробурчал он, и от его изменившегося тона немного полегчало на сердце.       — Нет, Бам, мы не играем! — возмутился Чонгук, когда пёс решил встать на задние лапы и едва не расцарапал ему руки.       — Давай и его в постель возьмём? — предложил Чимин.       — Вот ещё! Чтобы ты потом жаловался, что он тебя ко мне ревнует во время секса?       Чонгук осторожно опустил парня на матрас и мягко шуганул собаку, сказав «место». Бам не обиделся, но, к счастью, послушался и улёгся на лежанке, которую они оставили в ногах возле кровати.       — Хочу, чтобы моя семья была рядом, — сказал Чимин, когда Чонгук вытянулся рядом с ним.       — Хочешь, чтобы родители приехали из Пусана?       — Нет, балбес… я про вас двоих, — Чимин слабо улыбнулся и погладил Чонгука по щеке. — Вы моя семья…       От этих слов на секунду перехватило дыхание, и парень накрыл ладонь Пака своей, а затем потянул к губам и осторожно поцеловал. Это было сродни признанию в любви, только ещё более глубокому. Такому, что Чонгук всерьёз задумался над ответственностью, которая медленно, но верно ложилась на его плечи. Наверное, Юнги был прав, он повзрослел. Это вовсе не пугало, наоборот. Чонгук был готов выдрать своё право на счастье зубами и хотел защищать семью от кого угодно. Любой ценой.