Twisted mess

      Чонгук не раз задумывался над вещами, слишком сложными для его понимания. Истина ускользала, исчезая за рутиной жизни в её привычном понимании. В конечном итоге он пришёл к выводу, что все, так или иначе, размышляют о том, чего не могут постичь. Особенно если это касается самих себя.       К примеру, он миллион раз сдавался, падал на колени, говорил, что у него не получится, что он не вытянет, не сыграет, как нужно. Но раз за разом какая-то неведомая сила или стечение обстоятельств, заставляла его подниматься, карабкаться вверх по склону, стирая колени и ладони в кровь, и продолжать. Работать, учиться дышать, бороться и жить.       Иногда он думал, что его семья, не только мама и папа с братом, но и все мемберы — являются тем якорем, что держит на земле. И отчасти это, разумеется, было правдой и подтверждалось неоднократно. Но среди людей, которых он ценил и любил, всегда был один особенный.       Пак Чимин.       Чонгук смотрел на него. Постоянно. С их самой первой встречи он практически не отводил взгляда.       Они тяжело сходились из-за Чонгуковского переходного возраста, но Чимин и его невероятное терпение, помноженное на альтруистическую доброту, выходящую за пределы человеческого понимания, привели к тому, что Чонгук был сражён.       Сначала он этого даже не заметил, а когда стало слишком поздно, буквально захлебнулся чувствами.       Чимин был рядом, даже если не находился в поле зрения. Чонгук равнялся на него в работе, в отношении к танцам и музыке. У них были схожие вкусы в кино, сериалах, аниме и играх. Они говорили обо всём и ни о чём, не затыкаясь, ржали над тупыми шутками, чудили и придумывали всякую ерунду.       Чонгук привык к прикосновениям этого человека и не заметил, как стал от них зависим. Сейчас он не смог бы даже отследить конкретный момент, когда влюбился. Да и нужно ли? Всё было максимально просто.       Люди усложняют себе жизнь сами, по собственной воле.       Быть рядом с кем-то, кто знает о тебе всё, кто может принять и хорошее, и плохое — Чимин выбрал Чонгука именно поэтому.       Теперь, когда они стали жить вместе — это ощущалось особенно остро. Каждый день Чонгук возвращался домой счастливый, зная, что его там ждут и пропуская счастье через каждую клеточку своего тела.       В этот раз он приехал ночью, когда Чимин уже спал. Бам тихонько тявкнул, ожидая его у входной двери, но парень вошёл максимально быстро, не дав собаке возможности чересчур обрадоваться. Как следует почесав пса за ушами, Чонгук заглянул в ванную, умылся, затем скинул грязную одежду и принял душ.       В спальне не горел свет, но окна оказались незашторенными, и Чимин, лежавший поперёк кровати в одних трусах, был виден во всей красе.       Не противясь желаниям, Чонгук осторожно забрался в постель, наслаждаясь прохладой шёлковых простыней, которые Пак так любил. От шумной возни он лишь шумно вздохнул и повернул голову, даже не думая просыпаться. Но когда Чонгук сгрёб его в объятия, всё-таки приоткрыл один глаз и мгновенно обхватил парня за шею, тесно прижимаясь в ответ.       От него приятно пахло, кожа ощущалась нежной, почти бархатистой, особенно на лице. Взлохмаченные волосы Чонгуку нравилось перебирать, пропуская отдельные пряди между пальцами, что он сейчас и делал. Сонный Чимин мурчал, будто довольный кот.       — Я соскучился, — честно признался Чонгук, целуя его в макушку. — Ты решил лечь пораньше?       В ответ на это Пак приподнял голову и чмокнул его в подбородок, крепко обхватывая ногами.       — Не знал, чем заняться, — хрипло ответил он. — Мы погуляли с Бамом, я немного перекусил, завалился сюда… так и не вставал.       — Мы как будто заново переживаем локдаун, правда? — Чонгук хмыкнул. — С редкими перерывами на насыщенные интервью с полицией.       — Ох, не напоминай, — Чимин застонал. — Они из меня всю душу вытрясли.       — А толку?       — Никакого. Я спросил, есть ли у них портрет убийцы? Ну, знаешь, решил сойти за умника, как в сериалах про детективов, которые мы с тобой часто смотрим.       — Портрета не оказалось? — Чонгук хмыкнул.       — Они так разозлились… — Чимин приподнялся на локте. — Никак не прокомментировали, но по тону стало ясно, что я их здорово выбесил.       Чонгук погладил парня по щеке и мягко притянул для очередного поцелуя.       — Сложно думать о чём-то, кроме этого ужаса… — виновато пробормотал Пак.       — Я понимаю, — Чонгук с легкой досадой понаблюдал за тем, как он устраивается на подушке рядом.       — Шихёк сказал, что завтра надо будет приехать на съемку для рекламы. В офис.       — Лучше, чем торчать дома? Чимин неопределённо пожал плечами.       — Я могу поехать с тобой, — Чонгук заметил неуверенность, промелькнувшую у его парня на лице.       — Ты всегда рядом. Будто мой телохранитель.       — Это плохо?       — Нет… но ты же не обязан…       — Я переживаю за тебя, — Чонгук взял Чимина за руку. — Что я могу сделать в этой ситуации? Отпускать тебя одного и мучиться от мыслей, а вдруг с тобой что-то случится по дороге?       — Это всего лишь офис. Там охраны теперь, как в отделении полиции, — Пак сжал его ладонь. — Тебе надо отдохнуть.       Чонгук не знал, как выразить словами все свои переживания: в конце концов, он только учился это делать. Интуиция порой расклёвывала ему мозг быстрее, чем успевали формироваться логичные мысли. Неясная тревога оседала на подсознании, но Чонгук не мог найти для неё никаких подтверждений и поэтому всё-таки заставил себя закрыть глаза и уснуть.       Утро следующего дня снова ознаменовалось дождём. По новостям рассказывали, что набережные реки Хан начали закрывать: из-за подтоплений гулять вдоль них на какое-то время запрещалось. Служба по чрезвычайным ситуациям регистрировала всё больше обращений от граждан, чьё жилье подверглось разрушению. Из года в год правительство стремилось обезопасить граждан, запрещая использовать полуподвальные помещения в качестве жилых, но пока дело касалось денег, это никого не волновало. Чонгук задумчиво пил кофе, уставившись куда-то мимо телевизора, но слушал очень внимательно. Он ждал новостей об истории с угрозами айдолам, которую репортёры продолжали мусолить, даже не смотря на то, что источник почти иссяк. Хайб платил сумасшедшие деньги юристам и любопытствующим, чтобы те держали язык за зубами и не шокировали общественность.       Чимин ходил туда сюда по квартире, неторопливо собираясь. Он был в приподнятом настроении, готовый к работе, и это, несомненно, должно было радовать Чонгука, но почему-то выходило с точностью до наоборот.       — Куда я дел зарядку? — поинтересовался Пак.       — На тумбочке с твоей стороны кровати, — не задумываясь, машинально ответил Чонгук.       — Эй, ты не доел хлопья, — Чимин остановился возле барной стойки, за которой сидел Чон.       — Сейчас, — он уставился в тарелку и цокнул языком, глядя на размокшее безобразие.       — Всё в порядке? — Пак заботливо расчесал его волосы пятерней. — У тебя были на сегодня планы?       — Не знаю, — Чонгук пожал плечами. — Попробую порисовать. Я пока свободен.       — Отлично! Доделаешь тот закат над морем?       Чимин очень ждал эту картину. Чонгук начал её писать после их последней совместной поездки в Пусан, но вскоре забросил, потеряв запал со всеми событиями, произошедшими накануне.       Они вроде пытались делать вид, что живут прежней жизнью, но у Чона это выходило из рук вон плохо. Повезло, что утром он всегда был сонный и неразговорчивый, поэтому Чимин не приставал с расспросами, чмокнув перед тем, как уйти.       — Подобных историй про айдолов достаточно, чтобы вы содрогнулись от страха. И хотя существует мнение, что их любят все, на самом деле, они часто являются жертвами анти-фанатов, которые угрожают их жизням, — донеслось из телевизора. — Иногда анти-фанаты переходят все границы и присылают угрозы каждый день в течение длительного периода времени. Мы собрали для вас десять ужасных случаев, когда айдолы стали жертвами действий анти-фанатов.       Чонгук раздражённо треснул по пульту, случайно переключив новости на какой-то канал с историями про животных.       Он был сыт по горло ужасами, о которых теперь вещали буквально из каждого утюга. От знания, что тебя может убить какой-то сумасшедший, не становилось легче. Чонгук не мог запретить себе интересоваться и читал все эти истории в тайне от Чимина, надеясь найти во всём какую-то схему.       О визитке Мэри Сонг он ему так и не сказал, рассчитывая поговорить с девушкой самостоятельно. Чимина все эти рассуждения о том, кто, а главное, зачем так желает его смерти, приводили в состояние ступора. Он и без того едва не впал в депрессию от двухнедельного сидения взаперти. Чонгук хотел дать ему волю побыть в привычной среде, хоть и сам был этому не очень рад.       О своей привычке всё держать под контролем он был осведомлён прекрасно, и сейчас отчаянно боролся с собой. Дать возможность любимому человеку делать то, что он хочет, было маленькой, но всё же победой.       Свои хлопья Чонгук так и не доел: пришлось выбрасывать образовавшуюся кашу в мусорку. Он быстро допил остывший кофе и вымыл посуду, а затем сходил в ванную, почистил зубы и привёл себя в порядок.       Собравшись с мыслями в гостиной на диване, Чонгук достал визитку Мэри Сонг и посмотрел на номер с фамилией, напечатанной строгим, некрупным шрифтом.       — Я ждала, когда вы позвоните, — сказала она вместо приветствия.       В тоне не было ни намёка на шутку, Сонг будто констатировала сухой факт.       — Честно говоря, я слабо представляю, зачем вообще это сделал, — Чонгук так и не придумал, о чём им говорить.       — Встретимся в кофейне неподалёку от вашего дома, окей? — девушка вроде бы задала вопрос, но ему показалось, что требования явиться немедленно в нём было куда больше.       Он согласился, надеясь, что не пожалеет. В конце концов, рисовать ему не хотелось совершенно.       Мэри Сонг не просто так выбрала заведение, располагающееся на частной охраняемой территории. Чонгуку не потребовались телохранители, чтобы дойти туда, плюс в этом кафе можно было беседовать в относительно приватной обстановке, без лишних ушей и глаз.       Из-за дождя дороги превратились в огромные лужи. Система ливнёвых стоков не справлялась, и Чонгук порадовался, что нацепил резиновые шлёпанцы, иначе в кафе пришлось бы сидеть в мокрых кроссовках.       Мэри Сонг ждала его на месте, как и вчера, одетая в чёрный костюм и берцы. Мотоциклетная куртка и рюкзак висели позади неё, на спинке стула. На столе стоял раскрытый ноутбук, на экран которого сейчас было обращено всё внимание девушки.       — Вам не жарко? — не удержался от вопроса Чонгук.       — Местные кондиционеры когда-нибудь сведут меня в могилу, — она пожала плечами. — Я на байке.       — О… — выдохнул он. — А я пешком.       Мэри Сонг выразительно приподняла бровь, и Чонгук сделал себе мысленную пометку даже не пытаться шутить. Он встречал людей, которые не понимают юмор, кажется эта девушка была одной из них.       — Мы можем перейти на ты? — Сонг отодвинула стул напротив себя ногой.       — Без проблем, — Чонгук невозмутимо на него уселся и попросил подошедшего официанта принести то же самое, что и девушке.       — Плохо спал? — полюбопытствовала вдруг она.       — Так заметно? — он усмехнулся.       — Нервы не спрячешь. Наверное, нужно довести ситуацию до апатии и лишь тогда удастся обмануть окружающих.       — Так вот как называется твоё состояние! — съязвил Чонгук, стараясь сидеть спокойно. Ему не очень нравилось, когда его читали, словно открытую книгу.       — Ты пришёл без Чимина.       — Он уехал по делам, — любопытство Мэри Сонг начинало раздражать.       — Ты не сказал, что я дала тебе визитку?       — Почему тебя это так волнует?! — Чонгук подался вперёд.       — Может, подозреваю тебя? — девушка продолжала нести бред с каменным лицом.       — Каким образом?!       Подошедший со стаканчиком айс-американо официант вздрогнул, когда Мэри Сонг неожиданно громко рассмеялась.       — Спасибо, — Чонгук кивнул, забрав напиток и дождался, когда напуганный парень уйдёт. — Ты пришла чтобы выдвинуть против меня обвинения?       — Расслабься, Чонгук-а, — протянула она и сделала большой глоток кофе.       — Что вообще происходит? — он повторил за ней. Прохладный напиток слегка остудил пыл, и любопытство оказалось сильнее раздражения. — Ты говорила, что хочешь помочь.       — Серийный убийца для Кореи — редкость. Причем такая, что о нём скоро узнает вся страна. Так что, ребята, за нами сейчас наблюдают миллионы глаз.       Мэри Сонг потянулась за ноутбуком и развернула его экраном к Чонгуку.       На дисплее была открыта первая страница «Чосон ильбо» с крупным заголовком: «Маньяк разбушевался?» При этом сама статья не сопровождалась фотографиями. Просто два слова угловатым шрифтом.       — Знаешь, что они почти никогда не печатают заголовки с вопросительными знаками? — спросила Сонг.       — Почему? — Чонгук пытался ухватить содержимое, бегая взглядом по строчкам.       — Он тут необходим для смягчения. Редакция задаётся вопросами, но не делает утверждений, так, чтобы у общественности не возникло тревоги.       — По всем новостям трубят о нападениях на айдолов, — замдучиво пробормотал Чонгук, — тревожности, по-моему, хватает с лихвой.       — Я уже говорила, что понятие «серийный убийца» — весьма спорное. Люди не хотят признавать что-то, над чем не властны.       — Разве серийников не ловят такие, как ты? — полюбопытствовал Чонгук.       — Спасибо за комплимент, но я пока ни одного не поймала, — Сонг снова развернула ноутбук к себе. — Прежде чем ловить, нужно понять, с кем мы имеем дело.       — С психопатом? — предположил парень.       — Отнюдь, — девушка на какое-то время замолчала, стуча по клавишам. — Психопат обычно маргинал без работы и без образования, с запятнанной биографией и кучей социальных проблем. Он выделяется, действует импульсивно и его легко заподозрить. Здесь мы имеем дело скорее с социопатом. Он теряется в толпе и выглядит, как самый обыкновенный законопослушный гражданин.       — То есть он может быть кем угодно, — Чонгук нахмурился. — Это совсем не облегчает дело.       — Американский психолог Джоэль Норрис утверждает, что в связи с каждым убийством серийник проходит шесть фаз. Первая называется фазой «ауры», когда он перестает адекватно воспринимать действительность, погружается в фантазии об убийстве. Следующие не так важны, а вот пятая — «тотемная», это само убийство, точка кульминации. Или даже наоборот, потому как убийство как таковое не приносит маньяку облегчения или обновления, которого он так ищет, умерщвляя себе подобных. Поэтому вслед за пятой, следует шестая фаза — фаза «угнетения», которая снова перетекает в «ауру».       — Круговорот какой-то, — кофе показалось Чонгуку излишне крепким. Или его сердце забилось быстрее по другой причине.       — Вечный двигатель, — кивнула Сонг. — Только рано или поздно и он даёт сбой. Это связано с потерей самообладания и вместе с тем, с растущей жаждой крови. Первое убийство — это всегда некий психологический порог, через который нужно переступить. После него маньяк долго «остывает».       — Ты про убийство в Пусане три года назад? — Чонгук подался вперед, когда девушка снова развернула к нему ноутбук с какой-то гигантской таблицей, заполненной строчками с мелким шрифтом.       — Я не нашла ничего, похожего на те три случая, о которых мы знаем. Вероятно это убийство и было тем самым порогом, после которого убийца размышлял, что ему делать дальше.       — Сомневаюсь, что он исповедовался в церкви и молил Всевышнего о прощении, — Чонгук потёр глаза, заболевшие от пестрящих строчек с текстом.       — Ты не задумывался, почему именно Чимин стал его целью? Это если верить посланию на стене. Он обещал убить его последним.       Мэри Сонг переключила вкладку и взору Чонгука предстали фотографии с места преступления, того самого, где на постерах у Чимина были выцарапаны глаза. Одну парень уже видел, а вот другие…       — Жуть, — его передёрнуло, а выпитый кофе мгновенно запросился наружу.       На экране лежало кровавое тело с пустотами на лице, в том месте, где должны были находиться глаза.       — Этот человек, Пак Джихван, учился на художника.       — А твой друг, Бэк Дживон, кажется? — Чонгук запнулся, но Сонг кивнула. — Он был танцором.       — Про третью жертву тебе ничего не известно? — уточнила она.       — Только то, что у него были отрезаны руки… И про песню.       — Он работал оператором на небольшой студии, — Сонг повернула монитор к нему опять, — снимал детские утренники.       У Чонгука похолодели ладони. Он, разумеется, видел всякое в кино, но ещё ни разу в реальности. Картинка в кинотеатре ни шла ни в какое сравнение с тем, на что он смотрел сейчас.       — Мысли? — будничным тоном поинтересовалась Мэри Сонг.       Чонгук с трудом отвёл взгляд от тел на экране. Она не показывала фотографии одну за другой, он смотрел сразу на несколько. И это было жутко.       — Это должно быть как-то связано? — слюны во рту резко стало много и его замутило.       — Ну разумеется, Пак Чимин ведь артист. А все жертвы в той или иной степени являлись людьми искусства.       — Танцор, художник, оператор… — Чонгук потер лицо ладонями. — Чимин разве что умеет танцевать, но рисованием и видеосъемкой больше увлекаюсь я…       — Танцор говорит языком жестов, художник видит мир иначе, чем другие, оператор держит в своих руках камеру, чтобы запечатлеть образ, — произнесла Сонг.       — Язык, глаза и руки? — Чонгук встрепенулся.       — Судя по ритуалам и временным промежуткам между убийствами, уровень самообладания убийцы снизился, — девушка достала из кармана электронную сигарету. — Уважаемый! Тут можно курить?       Она обратилась к официанту за барной стойкой. Тот неуверенно кивнул, глядя при этом на Чонгука. Разумеется, он знал его и почему-то вдруг ждал одобрения.       — Между последними двумя убийствами прошло всего две недели, — Чонгук махнул рукой на дым, который Сонг выпустила прямо перед собой. Она сделала это не со зла, находясь в глубокой задумчивости и даже не расслышав его слов.       — Если убийца потеряет самообладание, — проговорил Чонгук, — значит ли это, что он начнёт безудержно убивать?       — Если согласиться с твоим предположением и принять в расчёт, что убийца обозначил Чимина своей целью…       Чонгук резко достал мобильник из кармана и нажал на первое имя в списке контактов, помеченное смайликом сердечком, и принялся слушать гудки.       «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позднее».       «The number is not available now, try to call back later».       — Нет… — прошептал он, и телефон выскользнул из дрожащих рук.