На своём месте

На волне паники Гэвин, так и не сумевший сомкнуть глаз, в двенадцатом часу ночи позвонил своему врачу. Трубку тот взял, но, судя по сонному тону, желания пообщаться не разделял; Гэвина, впрочем, это желание волновало крайне мало. Гэвин хотел ответов. И потому, малодушно побаиваясь, что доктор Уилсон попросту нажмёт на отбой, вывалил на него всё как на духу, без пауз, запинок и траты времени на ненужные вдохи. И застыл, глотая воздух ртом. По ту сторону провода — почему они продолжали так говорить? Да Гэвин проводных телефонов в жизни не видел! — повисла тишина. — Мистер Рид, чего вы от меня хотите? — наконец спросил доктор Уилсон, и в его тоне была усталая обречённость. — Помощи! — прорычал Гэвин, нервно комкая в кулаке одеяло. — Что мне делать? Выпишите мне другие таблетки, увеличьте дозу, что угодно, я, блядь, не знаю, я… — Гэвин! — прикрикнул на него врач и, когда Гэвин соизволил заткнуться, продолжил гораздо более мягким тоном: — Вы ведь знаете, что так не работает. Эффективность препаратов после встречи с Истинным альфой снижается на сорок-семьдесят процентов, и ни один учёный мира не скажет вам, насколько она снизилась в вашем конкретном случае. Блокаторы — не выход и не панацея, и я бы рекомендовал вам… — Нет, — немедленно прорычал Гэвин, примерно представлявший себе, куда его заведут эти врачебные рекомендации. — Нет. Должен быть другой способ. Не говорите мне, что его нет. Доктор Уилсон тяжело вздохнул, помолчал и с неохотой ответил: — Приобретите фильтры в нос. Для себя и для него, мистер Рид. Это важно. Так вы, по крайней мере, не будете ощущать запахов друг друга. — «По крайней мере»? — язвительно переспросил Гэвин. — Разве не в этом единственная проблема? Он почти наяву увидел, как доктор Уилсон утомлённо качает головой. — Разумеется, нет, — устало отозвался тот. — То, как наши тело и разум реагируют на Истинную Пару, гораздо глубже и сложнее вопроса запахов. Вы уже почувствовали его феромоны. Это открытие неминуемо станет катализатором процесса усиления ваших собственных. Вы знаете, что это значит. Гэвин посверлил пустым взглядом стену и беспомощно предложил: — А если я буду его избегать? — Мистер Рид, — сурово произнёс доктор Уилсон, — вы вообще посещали среднюю школу? Вам что, не рассказывали об этом на уроках полового воспитания? — Да я не слушал, — недовольно парировал Гэвин: к четырнадцати он уже вполне твёрдо усвоил себе, что не собирается ни жить как омега, ни встречать своего альфу, а это означало, что вся та ценная информация, которую вещала с трибуны немолодая учительница, не несла для него ровным счётом ни-ка-кой пользы. — Так учитесь слушать сейчас, — сухо заметил врач, неуловимо напомнив холодным тоном Ричарда, и Гэвин невольно вздрогнул и прослушал дальнейший его монолог, а когда очнулся, тот уже договаривал: — …райтесь не злоупотреблять таблетками. Вы меня поняли? Если для вас критически важно оставаться в сознании и не реагировать на зов природы, ищите другие способы сохранять трезвость рассудка. Больше тренируйтесь. Больше времени проводите с омегами. Гэвин скривился: замаячившая на горизонте перспектива тесного общения с Коннором в восторг его не привела. — Гэвин? — молчание в трубке, очевидно, доктора Уилсона встревожило. — А? — буркнул он, меланхолично ковыряя пальцем одеяло и думая, в какой роковой момент боги решили, что в его жизни недостаточно пиздеца. — Вы… — доктор Уилсон замялся, что означало, что его следующий вопрос шёл вразрез со строгой врачебной этикой. — Вы даже не рассматриваете варианта попробовать? Гэвин помолчал. Покатал на языке злое и резкое «нет, блядь, конечно, нет, какого хера вы меня об этом спрашиваете». Зажмурился — до рези в глазах. — Спокойной ночи, доктор Уилсон, — недружелюбно буркнул он спустя пару мгновений тишины и отключился. Но уснуть — ясное дело — так и не смог. Общение с лечащим врачом не дало Гэвину ни толковых ответов, ни того, в чём он тайно нуждался и в чём отдал себе отчёт только сейчас, — поддержки. Сраного искреннего «ты справишься». Без недоумения и осуждения. Как будто он был единственным человеком на планете Земля, не захотевшим иметь никаких дел со своей Истинной Парой. Отвратительно. Он набрал заученный наизусть номер раньше, чем понял, что делает. И, когда уже готов был отключиться, костеря себя за слабость, длинные гудки сменились чуточку удивлённым: — Гэвс? И Гэвина так необъяснимо продрало это дурацкое сокращение, которым его называл только один человек на свете, что он, ещё мгновение назад готовый похоронить в себе стыдную мерзкую правду о происходившем, прохрипел в трубку: — Эл, я встретил его. — Кого ты… — Элайджа осёкся. Явно понял. На фоне раздался звонкий голосок Хлои, Элайджа что-то ей ответил, послышались шаги, и спустя несколько секунд он будничным тоном повелел: — Рассказывай. Гэвин вдохнул. Выдохнул. И — рассказал. Про всё, начиная с «отличной новости» ебучего Коннора Стерна и заканчивая безразличными глазами его брата. Его запахом. Тем, как Гэвина повело и выломало от одной этой дебильной нотки сандала в чужом аромате. Тем, как Гэвин не хотел этого. Тем, как Гэвин не мог этому сопротивляться. Про всё рассказал — кроме, пожалуй, унизительного предложения Ричарда Стерна, которому он никогда в жизни не собирался давать зелёный свет. — Охренеть, — прокомментировал его историю надолго замолкнувший Элайджа. — Охренеть просто, Гэвс. Не участок, а приложение для знакомств. Ты там точно не в ситкоме снимаешься? Мать это порадовало бы больше, чем полиция. — Да пошёл ты, — пробурчал Гэвин, не настроенный на шутки. — Я тебе рассказываю не по приколу. Мне нужно… Услышать, что я смогу противостоять этому. Что я выше, умнее, сильнее идиотской природы, уготовившей мне его. Что Истинная Пара ничего не значит и не определяет, в конце-то концов. Он не смог произнести это вслух: горло сдавило, а сердце глупо и больно сжалось. Но Эл, при всех их подростковых пикировках и бесконечных соревнованиях, всегда умел понимать его. Понимать чуточку больше, чем другие. Гораздо больше, чем родители, конечно. — Что собираешься делать? — спросил Элайджа совершенно другим тоном. — Пить таблетки? — А что ещё мне остаётся? — зло поинтересовался Гэвин. — Прыгнуть ему на член? Потом выдохся, помялся и выплюнул: — Доктор Уилсон посоветовал приобрести фильтры. — Да, это неплохая идея, — задумчиво одобрил Элайджа. И, конечно, не был бы собой, если бы не попытался подколоть его: — Родителям, я так понимаю, о счастливом событии пока не сообщать? — Растреплешь — приеду и закопаю в саду под яблоней, — мрачно пообещал ему Гэвин. — Расслабься, — неожиданно серьёзно сказал Элайджа, и Гэвин догадался, что он трёт переносицу в своём излюбленном жесте замешательства. — Конечно, я никому не расскажу. Не знаю, как ты будешь с этим справляться, Гэвс, но… уверен, ты сможешь. Ты сильный, всегда был сильным. Гэвин сдавил пластиковый корпус мобильника с такой силой, что ещё немного, и тот точно жалобно хрустнул бы. Зажмурился до рези в глазах. Невидяще улыбнулся. И пробормотал: — Спасибо. — Если бы я встретил своего Истинного, я бы тоже отказался от него, — медленно проговорил Элайджа. — Чего бы мне это ни стоило. Есть вещи, которые значат больше природы. Гэвин знал, что Элайджа говорил о Хлое; сам он подумал в этот момент о полицейском участке Детройта, о своём значке детектива, о завоёванном, выцарапанном им когтями и зубами уважении коллег. Обо всём, что составляло часть и смысл жизни беты Гэвина Рида. Обо всём, чего не было бы в жизни Гэвина Рида — омеги. — Спасибо, Эл, — хрипло проговорил он, и произнести это короткое слово оказалось почти больно. — Я… позвоню потом, ладно? — Конечно, — легко согласился Элайджа. Они оба знали, что следующий звонок мог состояться и через год, но Эл был, пожалуй, единственным членом его семьи, спокойно и молча принимающим эту дурацкую гэвинову особенность. — Ложись спать, приятель. — Ага, — Гэвин нажал на отбой, упал затылком в подушку и с силой растёр пылающее лицо руками. Пора было брать себя в руки. Пора было решать проблему.

***

Утром он поднялся всклокоченный, не выспавшийся и ещё более раздражительный, чем обычно. Долго тупил в стену в душе, а потом застрял перед зеркалом, недоверчиво и подозрительно изучая себя. Повторил пальцами твёрдую линию челюсти, облапал грудь и живот — сухие и поджарые, без намёка на омежью плавность линий. Воровато оглядевшись, будто кто-то мог за ним подглядывать в его собственной хате, понюхал подмышку. Ничем не пахло. Ни намёка на ваниль. Блокаторы всё ещё действовали — воистину благословение богов. Гэвин закинулся стандартной утренней дозой таблеток, не без труда проигнорировав соблазн сожрать парочку лишних. Остановила не мысль о запрете доктора Уилсона — среди побочек передозировки значились вялость и сонливость, а в работе полицейского они могли стать смертным приговором. Гэвин не готов был и не хотел рисковать из-за какого-то там сероглазого мудака, которого его безмозглое тело сочло его идеальным партнёром. Позавтракать толком он не успел — нужно было заскочить в аптеку, да, точно, в аптеку… Когда Гэвин ввалился в отдел, для разнообразия опоздав всего на три минуты и даже не заслужив выговор от Фаулера, Ричард Стерн, ясное дело, уже был там. Сраный перфекционист. Торчал с братишкой и о чём-то с ним переговаривался, пока Хэнк где-то шлялся. Гэвин бы расплакался от умиления, наблюдая за этой трогательной семейной сценой, но в кармане у него лежала пара фильтров, предназначенная для Ричарда, а в носу стояли точно такие же, и было совершенно, нереально, неправдоподобно восхитительно приблизиться к Стернам и не ощутить ни нотки сандала. Ричард сидел к нему спиной, но, когда Гэвин подошёл к нему и к замолчавшему Коннору, именно он первым произнёс: — Доброе утро, детектив Рид. — Как ты его узнал? — изумился Коннор. Ричард обернулся. Взглянул на Гэвина. В глазах у него плясали лукавые чёртики, и это делало его холодное застывшее лицо почти живым. Гэвин не знал, что Ричард на это способен, и не ожидал от себя, что это так ему… — По походке, — насмешливо ответил Ричард. — Желаете присоединиться к нам, детектив? Гэвин желал заехать ему по морде. — Уделишь мне пару минут своего драгоценного времени, которое ты всё равно тратишь на всякую херню вместо того, чтобы работать? — процедил он, старательно имитируя улыбку. Судя по вытянувшейся роже Коннора, вместо улыбки вышел оскал. Но вот Ричард не впечатлился и не обиделся — только хмыкнул и легко поднялся на ноги, кивнув Коннору. Гэвин зашагал вместе с ним к архиву. Потом, когда они очутились одни в пустом узком коридоре, развернулся, едва не впечатавшись в грудь невесть когда подступившего вплотную Ричарда, сбледнул с лица, отпрянул… В глазах Ричарда плеснулось удовлетворение, словно он намеренно приблизился к Гэвину и ждал именно такой реакции. Это разозлило его, и фильтрами в Ричарда Гэвин, испытавший потребность то ли защититься, то ли напасть, практически швырнулся. Но Идеальный Ричард Стерн, конечно, всё равно поймал прозрачный пакетик. Взглянул на него. И на Гэвина. На фильтры. И снова на Гэвина. — Хули пялишься? — поинтересовался Гэвин, которому стало чуточку стрёмно от того молчаливого понимания, что рождалось в чужих глазах. — Надевай. — Это — твоё взрослое решение? — сухо осведомился Ричард. И Гэвин, невесть почему почувствовавший себя уязвлённым, запальчиво отбрил: — Всё лучше, чем у тебя на узле скакать. Что-то мелькнуло в глазах Ричарда — что-то яростное и злое, практически смертельное, похожее на абсолютную тьму. Гэвину стало жутко, хотя он вообще-то был не из пугливых, и он вжался лопатками в стену, закономерно и опасливо ожидая взрыва… — Как скажешь, — нейтральным тоном уронил Ричард вместо этого и, вскрыв пакетик, извлёк на свет божий фильтры. После нехитрых махинаций вставил их в нос — Гэвин выдохнул с облегчением, только теперь осознав, что задержал дыхание. Затем принюхался, передёрнулся, поморщился и ровно произнёс: — Чувствую себя инвалидом. — Чувствуешь себя бетой, — поправил его Гэвин, наконец найдя в себе силы и смелость для того, чтобы развязно ухмыльнуться. — Привыкай, детка. Тебе понравится. Он даже похлопал бы Ричарда по плечу, но взгляд, которым его наградили за попытку, был способен пробуравить его насквозь, и Гэвин отделался дежурным: — Ну, теперь за работу. Ричард Стерн, молчаливой тенью проследовавший за ним в отдел, удовлетворённым гениальностью найденного Гэвином выхода не выглядел.