На своём месте

Когда Гэвин вернулся из туалета, на его столе гордо возвышался картонный стаканчик с горячим кофе, а Ричард что-то там увлечённо щёлкал в компьютере и делал вид, что он к этому совершенно непричастен. Гэвин булькнул что-то сдавленное, отдалённо напоминающее «спасибо», плюхнулся на стул и присосался к стакану. Довольно закатил глаза: как же он любил эту сладкую дрянь! Ещё бы печенья… с кусочками шоколада… Об этом, разумеется, оставалось только мечтать. Делать было нечего. Ну, то есть как: работы было, по существу, до жопы, но после произошедшего Гэвину нужно было отойти, и потому он попивал кофе и разглядывал Ричарда. То, как тот хмурился, перечитывая повторно строчку отчёта, которая чем-то не устраивала его внутреннего перфекциониста; то, как он задумчиво покусывал нижнюю губу; то, как его проклятая кудряшка раз за разом падала ему на лоб, а он автоматически поправлял волосы — чтобы она вернулась на своё законное место практически сразу же. — Что? — тихо спросил Ричард спустя минут пять этих вот разглядываний. Гэвин пожевал губу. Коллеги уже возвращались с обеденного перерыва, но рядом с их столами никого не было, поэтому он прошептал: — Как тебе это удаётся? — Удаётся что? — теперь Ричард посмотрел на него, и Гэвин почему-то стушевался, отвёл взгляд, пожал плечами и неуверенно буркнул: — Контролировать себя. Ты же… Не пьёшь блокаторы, как любезно напомнил мне Элайджа. Он почему-то ожидал в ответ ехидства или очередного взбешённого взгляда, но Ричард лишь усмехнулся и обтекаемо ответил: — Дело привычки. Гэвин не понял, а Ричард не стал пояснять — только спустя многие часы, собираясь домой, склонился к самому лицу Гэвина (Гэвин отказывался обсуждать то, что невольно дёрнулся навстречу) и еле слышно прошептал ему: — Сходи к врачу. — Нахрена? — изумлённо уточнил Гэвин и пихнул его в плечо, вынуждая выпрямиться, потому что в этот самый момент на них пялился со своего места проклятый Коннор. — Сходи, — недовольно и настойчиво повторил Ричард. — Не будь идиотом. — Сам ты идиот, — обиделся Гэвин. — Хер я куда потащусь. Но зачем-то записался на осмотр на четверг.

***

— Мистер Рид… — доктор Уилсон выдержал драматичную паузу и тяжело вздохнул. — Скажите мне, вы правда ничего не понимаете или просто притворяетесь? Гэвин осоловело уставился на него. Доктор Уилсон покачал головой, скрестил руки на груди и деловито уточнил: — Значит, говорите, приступ оказался спровоцирован запахом вашего альфы, и фильтры не сработали? — Никакой он не мой… — запальчиво начал было Гэвин, но немедленно скис под осуждающим взглядом врача и давнего знакомого и раздражённо ответил: — Да. Нихрена не помогли ваши хвалёные фильтры. Может, есть какие-то другие? Или альтернативные варианты? — Есть один, — задумчиво откликнулся доктор Уилсон, разглядывая его, как любопытнейший музейный экспонат. И, стоило Гэвину обнадёженно заёрзать на стуле, рявкнул: — Прекратить валять дурака! — Ничего я не валяю! — немедленно завёлся Гэвин: спорить об одном и том же на каждом осмотре его порядком заебало, и от соблазна сменить лечащего врача его теперь удерживало только малоприятное осознание, что далеко не каждый специалист пойдёт ему навстречу с многолетним продлением рецепта на блокаторы. Нотации, в конце концов, можно было и потерпеть. — Мне нужно работать, а не отвлекаться на него! И если ваши сраные фильтры неспособны справиться со своей задачей… — Следите за языком! — прикрикнул на него доктор Уилсон. И, устало сжав переносицу, медленно, почти по слогам, как будто объяснял простейшую истину глупому и любопытному ребёнку, произнёс: — Описанная вами ситуация, помноженная на общий контекст происходящего, заставляет меня подозревать худшее. Фильтры могли и должны были помочь вам, мистер Рид, это правда. Проблема в том, что, по всей видимости, ваше тело их отторгает. — Как это — отторгает? — оторопело уточнил Гэвин. Доктор Уилсон покачал головой: — Вы неосознанно сопротивляетесь тем искусственным методам блокировки реакций на Истинного, которыми пользуетесь. Боюсь, дальнейшее использование фильтров обернётся для вас в лучшем случае аллергией на них. — А в худшем? — хрипло спросил Гэвин, сердце которого испуганно вздрогнуло. Доктор Уилсон не ответил. Только посмотрел так выразительно, что последние сомнения в диагнозе у Гэвина отпали. Ему пизда. Клиническая. Неоперабельная. — Ну и что тогда мне делать? — поинтересовался он с отчаянием и бессильной злостью. — Я не собираюсь быть с ним. И уходить с работы или переводиться в другой участок тоже. Должен быть способ. Не может быть такого, чтобы абсолютно каждый человек, встретивший свою Истинную Пару, радостно прыгнул к ней в постель и даже не задумался о том, чтобы отказаться от этого дебильного подарка судьбы. Я не могу быть единственным. — Вы должны понимать, что ваш случай в некотором роде уникален, Гэвин, — со вздохом произнёс доктор Уилсон. — Начиная с приёма блокаторов и заканчивая… спецификой ваших взаимоотношений с вашим альфой. Не так много людей вообще встречает своих Истинных. А те, кому посчастливилось, обычно не бегут от них. И мне не известно ни одного случая, когда бы один из Истинных блокировал свой гормональный фон. Принимаемые вами препараты делают ситуацию менее стабильной и предсказуемой, поэтому никто не поручился бы за то, какое именно развитие она может принять. — Достаточно пустых философствований, — раздражённо прорычал Гэвин. — Вы можете дать мне хоть один дельный совет? Доктор Уилсон поморщился, пожевал нижнюю губу и медленно ответил: — Что ж, раз вы хотите дельный совет… лечите подобное подобным. — То есть? — уточнил Гэвин, но сердце его упало: подтверждались его худшие опасения. — Вы упомянули, что именно тактильная близость вашего альфы помогла вам справиться с приступом, — пояснил доктор Уилсон. — Таким образом, есть смысл попробовать использовать её в качестве профилактики. Я не говорю о половом контакте, — деликатно добавил он, заметив, как Гэвин напрягся, — достаточно будет прикосновений, объятий… и всего, на что хватит вашей готовности контролировать ситуацию. В последних словах Гэвину почудилась ирония. — Ну спасибо, блядь, — прорычал он сквозь зубы несколькими минутами позже, торопливо покидая негостеприимные стены Юго-западной больницы Детройта. — Помог. Не используйте фильтры, Гэвин! Не пейте препараты, Гэвин! Подставьте жопу своему ненаглядному суженому, Гэвин! От него шарахнулась в сторону благообразного вида бабулька, и Гэвин не без усилий взял себя в руки. Нужно было думать, что делать. Как справляться с этим дерьмом. Чёрта с два он прекратит пользоваться фильтрами — этой единственной хрупкой стеной между ним и его чёртовым идеальным альфой. Это будет слишком рискованно. Коннор не зря упомянул, что весь участок говорит о том, как Гэвин срывается на новичке. До сих пор ему удавалось выезжать на репутации вздорного детектива и статусе беты, в котором не стал бы сомневаться никто. Но, если фильтров не будет, Гэвин рискует сотворить под влиянием запаха Ричарда что-нибудь глупое. Что-нибудь непростительное. Что-нибудь, что уже не будет напоминать агрессию. И тогда… ему. Полная. Жопа. Где факт его интереса к Ричарду — там и повышенный интерес к нему самому. Люди начнут обсуждать. Люди начнут замечать. И однажды кто-нибудь задастся вопросом, почему Гэвин Рид реагирует на напарника так, как никогда не отреагировал бы бета. Решено. Фильтры остаются. По крайней мере, на работе. А вот над второй частью совета доктор Уилсона можно подумать. Господи, ну неужели нет других способов? Гугл, в который Гэвин полез, едва добравшись до дома, сообщал, что притяжение между Истинными действительно можно преодолеть или уменьшить, потакая хотя бы части своих желаний в отношении Пары. Но никто почему-то не писал о том, сколько именно времени это займёт. Или какого рода желания потребуется удовлетворить. Или как уломать Ричарда Стерна на этот в высшей степени абсурдный план… — Хорошо, — спокойно сказал Ричард, когда Гэвин сбивчиво и сумбурно изложил ему ситуацию. — Мы можем это устроить. — Серьёзно? — Гэвин ушам своим не поверил. Ричард кивнул. — И ты… не будешь, ну… — тут в горле у него встал ком, и нелепое и дурацкое «приставать» Гэвин произнести не смог. Ричард смерил его холодным предупреждающим взглядом, в котором так и читалось «за кого ты меня принимаешь», и молча покачал головой. Гэвин вдохнул. Выдохнул. Нервно почесал переносицу. И зачастил, поминутно оглядываясь по сторонам, хотя в такой поздний час в участке никого, кроме них, уже не было: — Предлагаю попробовать, знаешь, проводить время вместе. После работы или на выходных. Устраивать всякие там марафоны «Звёздных войн». Начиная с пятницы, скажем. Этого должно быть достаточно, да? — «Звёздных войн»? — переспросил Ричард, почему-то развеселившись. А потом, явно о чём-то задумавшись, постучал пальцем по губам — Гэвин неосознанно прилип к ним взглядом, и всё в нём потребовало податься вперёд и… — и снисходительно согласился: — Да, можно. — Есть пара условий, — хрипло произнёс Гэвин, как никогда остро ощущая, что нужно было пользоваться щедростью Ричарда, пока была такая возможность. — Встречаемся только у меня. До моего дома добираемся по отдельности. И об этом никто не должен знать. Даже Коннор. — Что-то ещё? — терпеливо осведомился поморщившийся, как от боли, Ричард. Гэвин пожевал губу. Хотел ляпнуть: «Никаких поцелуев и поползновений забраться мне в штаны», но оценил напряжённую линию челюсти Ричарда и как-то некстати, очень невовремя вспомнил диалог с Элайджей. — Пивка захватишь? — буркнул он вместо пространной тирады про отстреленные яйца. — Я закажу нам пожрать. Ты как относишься к мексиканской кухне? Застывший каменный еблет Ричарда Стерна самую малость смягчился. Гэвин засчитал это за плюсик себе в карму.