~*~
Эд бы слукавил, если бы сказал, что не волновался в ожидании вердикта Иззи. Он не соврал, план романа на самом деле нравился ему. Эд уже предвкушал тот момент, когда начнет писать. Впервые за долгие годы его пальцы чесались от желания побыстрее сесть за клавиатуру. Он ждал. Мнение Иззи было важно. Его замечания еще ни разу не подводили. У Иззи был острый глаз, он подмечал любые несостыковки в сюжете, которые мог упустить он сам. Он снова был на кухне, когда телефон на кухонной стойке завибрировал. Эд вздрогнул, выныривая из своих мыслей. Он заговорил, едва успев поднести телефон к уху. — Прочитал, Из? — Да. Тишина. — Ну, что скажешь? — поторопил Эд, почти подпрыгивая на месте от нетерпения. — Это слабо, Эдвард. Его сердце упало. Радостное предвкушение сменилось горечью во рту. Эд ничего не ответил, и Иззи продолжил говорить: — Самое слабое, что ты писал за всю карьеру Э. Дж. Слабее даже «Фонтана Молодости». Каждое слово жалило больнее укуса осы. — Романтика? Серьезно, блядь, Эдвард? Ты что теперь, ромкомы пишешь? Язык ворочался слабо, но он должен был сказать хоть что-то. — Я думал, это про фильмы? Иззи фыркнул. — Ты прекрасно знаешь, о чем я, Эдвард. Эд вцепился в кружку с остывающим чаем так крепко, что костяшки побелели. Другой рукой он прижимал телефон к уху, борясь с желанием бросить его о стену. Шок, вызванный резкими словами Иззи, сменился белой яростью, наполнившей его до краев. — У Черного Бороды и раньше были любовные интересы. И у него отличное чувство юмора. У меня отличное чувство юмора, Иззи. В моих романах всегда было что-то комедийное. — У него были любовники, а не любовные интересы. Это был просто секс, один из возможных способов сделать книгу длиннее и пикантнее. Твои романы никогда не были о чувствах, Эдвард. «Это не так», — хотел закричать Эд. «Ты совершенно не знаешь его! Или меня», — хотел он выплюнуть в лицо Иззи. Иззи не понимал. Никогда не понимал. Для него книги Эда были лишь текстом, который хорошо продавался и приносил им хороший гонорар. Он всегда относился к Черной Бороде просто как к плоскому образу, который обожали и превозносили за то, что он сам отказывался в нем видеть. Иззи никогда не видел личности за Черной Бородой. В отличие от Стида. Эд промолчал, не сказав ничего из того, о чем думал. Иззи, словно подбодренный его угнетенным молчанием, продолжал. — И что это за концовка? Он просто уплывает в закат? — Он выходит на пенсию, Иззи. — Пенсия? Не смеши меня, Эдвард, он Черная Борода. Пират. Самый лучший из них. Пираты не выходят на пенсию. Единственная пенсия, на которую они могут рассчитывать, — это смерть. — Ладно! Блядь! Эд швырнул кружку в раковину; она упала, разбившись на три крупных части. Эд ударил кулаком по столешнице, наблюдая, как светло-коричневая жидкость утекает в слив. — Ладно, Из, твоя взяла! Значит, я убью его. Хотя вообще-то знаешь что? Спасибо за идею, блядь! Я убью их обоих. Никаких хэппи-эндов. Покончу с этим раз и навсегда! — Ты не серьезно, Эдвард. — Чертовски, блядь, серьезно! Последние слова он прокричал в экран, отнеся трубку от уха, и завершил вызов. Он не стал убирать осколки из раковины. Потянулся к шкафчику над ней, достал из нее бутылку виски и щедро плеснул в стакан. Так-то лучше.~*~
«Возьми трубку». «Перезвони». «Эдвард, я серьезно». «Перезвони мне, или я приеду». Эд смахнул очередное сообщение, не открывая его. Залпом допил виски, налил еще. Была половина пятого утра, за окном уже начало светать. Он не сомкнул за ночь глаз — они болели, веки припухли. В горле жгло. Его тошнило от половины выпитой бутылки виски в желудке. Кажется, он не ужинал. Вот и славно. Эд смотрел в экран, на мигающий рядом со словом КОНЕЦ курсор. Он так и не заставил себя переписать концовку. Так и не смог заставить себя убить Стида. Упс, то есть, Джентльмена-пирата. Он не мог разлучить их. Только не так. Вместо этого затуманенное виски сознание подкинуло ему другую идею, которую Эд записал в параллельно открытом документе. Джентльмен-пират исчезнет. После того, как они договорятся встретиться, чтобы сбежать из академии. Он не придет на место встречи. Черная Борода будет ждать всю ночь, а потом уплывет сам. Один. Как и всегда. Неся внутри себя осколки своих надежд и любви. Он никому не нужен. Даже С. Б. соврал ему. Иззи не хотел, чтобы Эд заканчивал книгу хэппи-эндом. Отлично. Не будет никакого хэппи-энда. Не будет ромкома. Кому они нужны, эти ромкомы? Иззи прав. Он никогда не писал романтику. Драма — вот его конек. Когда часы в углу экрана подмигнули ему цифрами 8:00, Эд потянулся к своему телефону. Нашел контакт Френчи, проигнорировав сообщения от Иззи. Написал короткое сообщение и отбросил телефон куда-то в сторону. Виски́ ломило, а веки слипались. Эд напечатал последнее предложение во втором документе, и его голова упала на стол. Тяжелый беспокойный сон сморил его. В нем он убегал от чего-то, а слова «Я — Кракен» алыми буквами преследовали его повсюду.~*~
— Эдвард. Эдвард, проснись. Он хотел махнуть рукой, чтобы оттолкнуть то, что дергало его за плечо. Рука была тяжелая и приподнялась лишь на пару дюймов. Эд застонал и позволил ей упасть обратно на стол. Сознание возвращалось к нему медленно, а вместе с ним пришла боль во всем теле. Хуже всего была пульсирующая разрывающая боль в висках. Во рту был привкус виски и пустыни. Эд попытался провести языком по губам, но язык был сухим и шершавым. Как и губы. Кто-то разжал его пальцы, вложил в них что-то. Прохладное, влажное. Приподнял его голову, грубо просунул что-то в рот. Край трубочки царапнул нёбо, но Эд втянул через нее. Вода была холодной. Он как будто попал в оазис после долгих часов под палящим солнцем. Эд пил жадно, глоток за глотком. Поперхнулся и закашлялся. Застонал от новой волны боли в висках. — Ты говорил, что завязал. — Иди на… нахуй, Иззи. — Ладно. Он с трудом поднял голову, разлепил глаза. Сразу же пожалел. Яркий свет ударил по ним. Кто поджег комнату? Нет, это всего лишь лампа на его письменном столе. Приятный теплый свет, который он так любил, едва разгонял полумрак кабинета. Иззи приобнял его за плечи, дернул. Эд, с трудом перебирая ногами, позволил довести себя до дивана. С облегчением рухнул на подушки, почувствовав, как хрустнул позвоночник. — Сначала отоспись. Плед накрыл его, и Эд подумал: «Да, хорошая идея», но так и не успел произнести это вслух. Сон забрал его быстрее. В этот раз ему снился песчаный пляж и теплые волны, лизавшие его ноги. Стид сидел рядом с ним, окутанный ореолом солнца.~*~
Со стороны кухни раздался звон, и Эд вынырнул из своего сна резко, словно прыгнул в ледяную воду. Сердце колотилось в груди, но перед глазами он все еще видел обрывки сна. Что-то теплое, светлое. Кажется, там был Стид. Обрывки начали таять. «Нет, не уходи», — подумал он с отчаянием. Его захлестнула грусть и меланхолия. Один. Снова один. Звон повторился, и Эд заставил себя открыть глаза. Голова болела, но это был лишь призрак похмелья. В руках и ногах ощущалась слабость. — Иззи? — позвал он, потому что кто еще мог быть в его доме? Иззи был его единственным гостем последние десять лет. — Проснулся наконец? Иззи появился в поле его зрения с дымящейся кружкой в руках. В ноздри ударил запах свежезаваренного кофе. Эд на мгновение пожалел, что не чая. Иззи вложил ему в руку кружку кофе, сел на противоположный конец дивана, достаточно далеко, чтобы не касаться его. Сверлил его тяжелым взглядом. Эд с трудом приподнялся и отхлебнул кофе. Недостаточно сладкий и без сливок. Иззи никак не мог запомнить. — Зачем приехал? Прозвучало резче, чем следовало бы, но ему было плевать. — Ты не отвечал на сообщения. — Не в первый раз уже. — Я волновался, Эдвард. — Вот как? Совесть замучила, после того, что ты мне наговорил в последний раз? Молчание. Иззи стыдливо отвел взгляд. — Мне не стоило. — Что-что? Прости, что-то я совсем уже оглох. Ты что-то сказал? — Мне жаль, ясно! — Иззи вскочил на ноги. Скривился, когда Эд поморщился и прижал руку к голове от его крика. — Мне не стоило говорить то, что я сказал. Я вовсе не считаю план слабым. Просто… некоторые детали нужно доработать. Эд провел рукой по лицу, вздохнул. Отхлебнул кофе, прежде чем говорить. — Не уверен, что в состоянии выслушивать замечания сейчас. Но раз уж ты все равно здесь, говори. Будет проще, чем по телефону. Иззи вернулся на свое место, выудил откуда-то из складок одежды блокнот. Кинул на Эда быстрый опасливый взгляд, прежде чем заговорить. — Моя главная претензия — Джентльмен-пират. Он кажется мне слабым персонажем. Жалким даже. Почему он вообще так заинтересовал Черную Бороду? Он же… — Иззи махнул рукой. — Он просто недоумок, Эд. Эд на мгновение закрыл глаза, ущипнул себя пальцами за переносицу. Слишком глубокая тема, чтобы пытаться объяснить ее в таком состоянии. Да и как объяснить все Иззи, который никогда не понимал Черную Бороду? — Ему скучно. Джентльмен-пират кажется ему чем-то новым, оригинальным. Он влюбляется в него, когда понимает, что Джентльмен-пират относится к нему как к личности, а не как к образу. Стид… С. Б., он видит в нем того, кем он на самом деле является. Иззи фыркнул и громко перевернул страницу. Эд поморщился, но не дал ему заговорить. — Он просто любит его, Из. Я не знаю, как объяснить это. Ты когда-нибудь любил? Тишина, которая повисла в ответ на это, была такой плотной и напряженной, что Эд мог пощупать ее рукой. Он снова поморщился. — Можешь не отвечать. Просто это важно для меня. Я хочу видеть С. Б. в романе. Это перекликается с тем, что произошло в истории, я кидал тебе ту статью, помнишь? Но в то же время… это мое виденье. — Кто он? — Что? — Эд вскинул на него взгляд, выпрямился на диване, слишком быстро, слишком очевидно. — Ты влюбился, Эдвард. Кто он? Он уже знает, кто ты? — Я… Нет, разумеется, не знает, Иззи. И это не имеет никакого отношение к роману. Иззи молча сверлил его взглядом с минуту. — С. Б., Эд. Ты давно не давал имена главным персонажам. Только не тем, от чьего лица пишешь. Черная Борода всегда был Черной Бородой. Загадочным и ужасающим. За это его любят. Зачем раскрывать его имя сейчас? Зачем вообще нужно вводить ПОВ от лица этого недоумка? Эд усмехнулся в кружку. Вот они и дошли до главной претензии Иззи. Смена ПОВ'а. Эд планировал чередовать главы — от лица Черной Бороды и от лица С.Б. Он никогда раньше не писал так. Трилогия про девочек была написана от лица Мэри Рид, книги про Черную Бороду — с его точки зрения. В этот раз ему нужен был ПОВ С. Б., чтобы раскрыть историю полностью. — То, что тебе не нравится Джентльмен-пират, не значит, что он плохой персонаж. У него своя история. Им движут свои мотивы. Постепенно они будут переплетаться с историей и мотивами Черной Бороды. В конце они станут одним целым. Если, конечно, я буду писать по первому плану. — Насчет этого… — Иззи закрыл блокнот, кинул один быстрый взгляд на компьютер. — Как твой агент, я не рекомендую тебе убивать Черную Бороду. — Ты прочитал альтернативную концовку. Это не был даже вопрос, Эд уже знал ответ. — Документ был открыт. Я не удержался. Эта концовка кажется мне слишком радикальной. Слишком конечной, понимаешь? Эд откинулся на подушки, баюкая в руках пустую, но все еще теплую кружку. — Я устал от Черной Бороды, Иззи. Я не знаю, о чем писать. Эта книга будет последней. Его великий финал. Он либо умрет, либо уплывет в закат. Но продолжать я точно не буду. — Может быть, он инсценирует свою смерть? — предложил Иззи, вертя в руках блокнот. — Очень в его духе, знаешь. Эд приподнял голову, задумчиво помычал. Иззи смотрел на него почти с надеждой. — Я подумаю над этим, Из. Позже. Напишу третью альтернативную концовку и отправлю тебе. Перешлем это все Пэм, на ее суд. Иззи вздохнул и потер глаза. Эд видел, насколько он постарел. Иззи был его агентом и редактором почти с самого начала его карьеры. Возможно, он устал от этого сотрудничества так же сильно, как устал Эд. — Напиши для нее сцену. Не важно какую. Подойдет даже не финальный вариант. Покажем ей и план, и общий тон повествования. Посмотрим, что она скажет. Я пришлю тебе список моих правок до конца недели. Пора уже покончить с этим, Эдвард.~*~
Третья альтернативная концовка вышла вовсе не такой плохой, как Эд считал изначально. Устроить одно последнее наебательство — это действительно поступок в духе Черной Бороды. Они с С. Б. еще смогут получить свое «долго и счастливо». Он вернулся в кафе через пару дней. Френчи и Швед обрадовались его возвращению, и это на удивление было приятно. Он не ожидал, что найдет в этой работе то, чего в его жизни не было уже давно, — искренность. — Мы уж думали, что потеряли тебя, — весело заметил Френчи, хлопнув его по плечу. — Признаюсь, без тебя было скучно. И тяжело. — Зато заработали больше, — вставил Швед, и сразу же смутился своих слов. Эд беззлобно фыркнул. Если бы они знали, что на счету у него находится сумма, в которой больше нулей, чем они видели в своей жизни, они бы возненавидели его. И все же, получать деньги в конце отработанного дня было приятно. Он никогда в полной мере не понимал цены своей работы. Он писал книги долго и кропотливо, а затем деньги приходили с такой легкостью. Работа официантом изменила его взгляд на это. День был загруженным, как и всегда, но Эд предвкушал встречу со Стидом. Он то и дело кидал взгляд на настенные часы, где стрелка часов ползла медленно, как улитка, но неуклонно. Приближался вечер, но Стид так и не приходил. Френчи, словно почувствовав его растерянность, сказал ему мимоходом: — Он не появлялся уже несколько дней. С тех пор, как ты заболел. Эд сделал вид, что не понял, о чем он, и продолжил работать. Настроение стало в разы хуже.~*~
— Пэм! Эд встал из-за письменного стола и перешел на диван, беря с собой кружку чая. — Эдвард, мой мальчик, рада тебя слышать. Как поживаешь? Голос Пэм, хриплый после долгих десятилетий курения, низкий и приятный, всегда был поводом отвлечься от всех тревог. Они болтали примерно десять минут, обсуждая все, что успело произойти в их жизни с последнего разговора. Пэм взяла его под крыло, когда он был еще молодым и неопытным писателем. Она была ему если не матерью, то тетей, которая всегда хвалила и совала в руку мятую десятку, а затем подмигивала так, словно это была их маленькая тайна. Эд любил Пэм и ценил ее мнение. К счастью для него, Пэм никогда не позволяла их внерабочей привязанности вмешиваться в рабочие отношения. Он всегда выслушивал и учитывал все замечания и пожелания Пэм. — Я ознакомилась с планом. Эд выждал некоторое время, пока Пэм выпускала дым изо рта (она всегда говорила по телефону с сигаретой в зубах). — И прочитала сцену. Разумеется, требуются доработки, она еще сырая. Добавь деталей описания нового корабля. Если хочешь, попрошу Дженни поискать достоверные источники. Эд кивнул, больше сам себе, потому что Пэм не увидела бы этого. — Будет сделано, Пэмми. — С. Б… странный малый. Но он нравится мне, нравится его точка зрения. Помогает взглянуть на старый мир пиратства по-новому. Я одобряю идею с чередованием ПОВа. Эд выдохнул так громко, что Пэм засмеялась своим низким хриплым смехом. — Иззи, разумеется, достал тебя насчет этого, да, мой мальчик? Эд закатил глаза. — Ты не представляешь как. — Он неплохой агент, но всегда был посредственным редактором. Одно слово, Эдвард, и я дам тебе нового редактора, лучшего из моего штата. С Дженни ты уже работал, может быть, ее? Эд нахмурился и пожевал губу. Иззи был резок, но они работали вместе с самого начала. — Нет. Нет, Иззи нужен мне. Пока что. — Как знаешь. — Пэм снова затянулась; на линии повисла тишина, нарушаемая лишь ее дыханием. — Какую концовку ты все же планируешь оставить? — Думаю, последнюю, — нехотя признался Эд. — Это была идея Иззи, и он в чем-то прав. Черная Борода не может просто бросить все и уплыть в закат. Он заслужил свой великий финал. Пэм одобрительно помычала. — Закрути все так, мой мальчик, чтобы все ахнули. Заставь их сердца биться в тревоге. Уверена, ты справишься — всегда справлялся. Оставь драму, мне нравится накал страстей. Побольше романтики — он заслужил любви. Эд помолчал, закрыв глаза. На губах витала слабая улыбка. Он видел перед собой Стида, улыбающегося в солнечных лучах. — Да. Заслужил. Спасибо, Пэмми.~*~
Стид не появлялся, и Эд начал переживать, что с ним что-то произошло. Френчи и Швед, словно чувствуя его беспокойство, часто переглядывались и шептались, пока, наконец, однажды не подошли к нему в один из моментов затишья. — Наш друг Роуч открывает завтра свое собственное кафе. Он устраивает небольшую вечеринку в честь открытия. Хочешь пойти с нами? Эд запустил пальцы в волосы, ослабляя свой высокий хвост. — Даже не знаю. Я не из тех, кто приходит на вечеринки незваным. — О, да брось. — Френчи лишь махнул рукой. — Ты наш друг. Роуч будет рад познакомиться с тобой. — К тому же, — тихим заговорщическим голосом начал Швед, наклонившись к нему. Эд невольно подался вперед, заинтригованный. Он старательно игнорировал то, как сердце пропустило удар, когда Френчи так просто сказал «друг». — Мы планируем уходить от Бадминтона. Роуч звал нас уже несколько раз. — Местечко в разы лучше этой дыры, — подтвердил Френчи, не утруждаясь даже понизить голос. — И к тому же дружелюбное для квиров. Эд резко выпрямился и окинул их обоих подозрительным взглядом. — С чего вы взяли, что я имею к этому какое-то отношение? Френчи фыркнул, Швед засмеялся, прикрыв рот рукой. — Эд, приятель, ты не спускаешь со Стида влюбленного взгляда с самого первого своего рабочего дня. А это было два с половиной месяца назад. Ума не приложу, почему ты до сих пор не пригласил его куда-нибудь. Плечи Эда расслабились. Отлично, это никак не было связано с Э. Дж. О боже, он что, и правда был настолько очевидно влюблен? — Ты думаешь, он согласится? — Эд прикусил губу, жалея, что сказал это. Френчи закатил глаза. — Он ходит сюда уже два месяца, Эд. Ежедневно. Уверен, не ради здешней прекрасной кухни. Он усмехнулся и ушел вглубь зала, подходя к новому посетителю. Швед улыбнулся ему и отправился на кухню, забирать свой готовый заказ. Эд стоял один посреди зала. Огромное количество мыслей разом роилось у него в голове, и он беспокойно теребил край фартука. Он действительно никуда не выходил уже… он даже не помнил, сколько. Наверное, с тех пор, как Иззи потащил его по барам в честь выхода «Кракена». Они тогда напились так сильно, что Эд не помнил даже, как попал домой. Он проснулся с похмельем и засосом на шее и с ужасом осознал, что не помнит, кто оставил его. С тех пор он держался от компаний подальше, предпочитая напиваться в гордом одиночестве посреди своего огромного и пустого дома. Он мысленно вернулся к словам Френчи. Может быть, ему действительно стоило пригласить Стида? Наплевать на осторожность и анонимность и просто сделать то, что наверняка сделает его счастливым. Эд решительно сжал пальцы, сминая в руках ткань фартука. Именно так он и поступит. Как только Стид вернется, где бы он ни пропадал.~*~
Эд вздохнул, глядя на экран телефона. Вечер был в самом разгаре, пальцы порхали по клавиатуре легко, словно крылья бабочки, и он почти закончил первую сцену. Разговор с Иззи мог спугнуть музу, и так непостоянную в последнее время. Он постучал пальцами по столу и ответил на вызов. — Итак, Памела одобрила. — Одобрила. От сцены она осталась в восторге. Ей понравился С. Б. — Да, знаю. Она… весьма прямо сказала мне не вмешиваться в твою работу. Но… — Но? Эд прокрутил колесико мышки, возвращаясь в начало страницы, к плану главы. С. Б. был чем-то новым. Эд испытывал приятное волнение, начиная роман с главы от его лица. Он не понимал, почему Иззи так ненавидит его. — Я все еще полон сомнений, Эд. Я не уверен, что читатели примут его так же тепло, как и Памела. Что им понравится вся эта… романтическая дребедень. Эд задумчиво помычал, прикусив губу. — Только время покажет, Из. Не то чтобы мы могли спросить мнения у какого-нибудь фаната, так ведь? Иззи помолчал, прежде чем тяжело вздохнуть в трубку. — Когда ты закончишь? Мне нужен хотя бы примерный срок. — Я не знаю, Из. Вдохновение это штука переменчивая. Я могу закончить за два месяца или за полгода. Или за год. Я не предсказываю такие вещи, знаешь ли. — Мне нужен хотя бы примерный срок. Эд сердито цокнул языком. — Ты же знаешь, что я ненавижу рамки. Ладно, хорошо. Скажем, октябрь. Подойдет? — Значит, октябрь. — Я ничего не гарантирую, Иззи. Возможно, что-то пойдет не по плану. — Что ж, будем надеяться, Эдвард, что все будет идти по плану. Без лишних отвлекающих… факторов. Эд повесил трубку, никак не прокомментировав последние слова. Не стоило ему говорить Иззи, что в его жизни появился кто-то. Вернее, не то чтобы у него кто-то был. Стид уже полторы недели не приходил в кафе. Его отсутствие волновало Эда даже сильнее, чем ежедневные встречи. Он просто не мог остановить свой разум. Каждую свободную минуту он то и дело мысленно возвращался к Стиду. Беспокойство перемежалось страхом. Может быть, он сделал что-то не так? Надо было промолчать, не показывать свою ревность. Стид увидел эту маленькую сцену и испугался. Теперь он не захочет иметь ничего общего с ним. Эд вздохнул и прижал основания ладоней к глазам. Ему нужно сосредоточиться. Закончить сцену, пока она еще стоит перед глазами.~*~
Каждая деталь кафе просто кричала: «дружелюбное для квиров!» В окнах были вывешены разнообразные флаги ЛГБТК+, на стенах (тех, что не были уставлены книжными полками) нарисованы рисунки, какие-то очень детальные, другие просто каракули, как будто их рисовало сразу несколько человек, но все — изображавшие квир-пары. Корешки книг на книжных полках были расставлены так, чтобы составить прайд-флаг. В кафе не было традиционных столов, вместо этого по всему залу деланно небрежно стояли разнообразные несочетающиеся кресла, диваны, столики, тумбочки. Все места были заняты, некоторые люди сидели друг у друга на коленях, другие устроились на полу, прислонившись спинами к ногам своих друзей или партнеров. Все они оживленно разговаривали, сжимали в руках бокалы с напитками, кружки чая или кофе (такие же несочетающиеся). Кафе было воплощением хаоса, взрывом цветов и противоречивых вещей, которые находились в идеальной гармонии. В помещении стоял приятный гул, который захватил его с первой же секунды, как он переступил порог. Со всех сторон раздавались взрывы хохота, обрывки разговоров, песен, приглушенный звук игры на гитаре. Гомон окружал Эда, заглушал его мысли, почти убаюкивал. Это было теплое и дружелюбное место. Эду чертовски нравилось здесь. Френчи справа от него оживленно замахал рукой, выкрикнул чье-то имя и, взяв Эда за локоть удивительно твердой хваткой, потащил в самую гущу толпы, уверенно лавируя между другими столиками, креслами и диванами. Где-то по пути он нашел открытую бутылку пива (наверняка чью-то) и всунул ее в ладонь Эда. Швед едва поспевал за ними. — Джон! Френчи наконец выпустил его руку, устремился к мужчине, который поднял на него взгляд. Его глаза были подведены, над правой бровью виднелась татуировка в виде нескольких звезд. Его лицо воссияло, когда он увидел Френчи. Его большие руки (со стороны они казались мягкими и аккуратными) привычно приобняли Френчи за талию, когда он уверенно уселся на колено своему, очевидно, партнеру. Джон приветливо махнул Шведу, который ответил широкой улыбкой. Его взгляд скользнул по лицу Эда. Не найдя лучшего ответа, Эд улыбнулся и приподнял свою бутылку в приветствии. — Это Эд, — пояснил Френчи, наклоняясь к столику, чтобы взять непрозрачный стакан с напитком. — Тот самый Эд? — Угу. — Люциус будет в восторге. Френчи и Швед переглянулись и фыркнули от смеха. Эд нахмурился. Ревность кольнула его изнутри, когда он вспомнил Люциуса, не-парня Стида, который трогал Стида так, как Эд мог только мечтать. — Отлично, вы пришли. Подошедший к ним молодой человек (высокий, симпатичный, в оранжевой вязаной шапке, с добродушным выражением на лице) не дал Эду высказать вопрос, уже вертевшийся на языке. — Джим искали тебя, Френчи. Что-то про сэндвичи. Роуч просил помощи, кажется, у них не хватает рук. Френчи с готовностью вскочил, не выпуская из рук свой стакан. — Уже иду, — мелодично сказал он и скрылся где-то в толпе. Молодой человек кивнул ему вслед и сел на диван рядом с Джоном. Его взгляд, любопытный и открытый, скользнул по лицу Эда. — Привет. А ты у нас?.. — Эд, — ответил Эд, снова приветствуя бутылкой. — Олу. Тот самый Эд? — Олу искоса посмотрел на Шведа, адресуя вопрос ему. Швед оживленно кивнул и хихикнул в ладонь. — Вау, — присвистнул Олу, окидывая Эда оценивающим взглядом сверху-донизу. — Черт бы меня побрал, Люциус не соврал. Эд кашлянул и громко поставил бутылку на столик. — Я все еще здесь, если что. — Мы видим, приятель, — отозвался Джон, покосившись на него так, словно он выжил из ума. Эд фыркнул. Вся эта ситуация была странной, но он не чувствовал себя некомфортно. Было что-то в этой странной компании, в том, как они вели себя друг с другом, — словно знали друг друга уже много лет, возможно, в предыдущих жизнях (если бы Эд верил в такую вещь, как реинкарнация), что завораживало его. Ему было любопытно, и позабытое чувство распирало его изнутри. — Кажется, вы все меня откуда-то знаете. Швед, Джон и Олу разом посмотрели на него. — Люциус, — сказали Швед и Олу одновременно, и все трое засмеялись. Эд не мог не присоединиться к ним, хотя их комментарий совершенно не прояснил ситуацию. При чем здесь Люциус, мальчишка, которого он видел только один раз в жизни? Не то, чтобы они были друзьями или даже приятелями с ним. Гул голосов раздался откуда-то из глубины зала, быстрая раздраженная речь на испанском, звон посуды. Олу обеспокоенно поднялся, пробормотал «пойду проверю их» и ушел в сторону звука. Эд отхлебнул свое пиво (горьковатый вкус задержался на языке; ему определенно стоило пить меньше виски и вернуться к пиву) и уселся на кресло напротив Джона. Эд закинул ноги на журнальный столик между ними, стараясь не сбить на пол стаканы и бутылки. — Итак, Джон — Джон, верно? — Джон кивнул. — Чем ты занимаешься? — У меня свое ателье, — охотно пояснил Джон. — Я шью одежду для драг-шоу. Раньше и сам выступал, но спина уже не та, не могу больше надевать каблуки. Эд с интересом подался вперед. Глаза Джона сверкали, когда он говорил, и Эду нравилось это. Он любил, когда люди были так очевидно влюблены в то, что они делают. Он не успел задать свой следующий вопрос. Их разом окружила целая толпа людей, громко, но беззлобно спорящая. — Нет, Люциус, pendejo, ты не можешь взять еще один — уже третий! Оставь кому-нибудь еще! — Джим, пожалуйста… — Я творческая личность, Джим, а творческим личностям жизненно необходимы сэндвичи с сыром! Да, Роуч, даже не закатывай мне глаза. — Вот эти с огурцом тоже неплохи, Люциус, ради всего святого, у них в руке нож, будь разумнее… Френчи, Люциус, Олу, а с ними еще двое — высокий парень с кудрявыми волосами и бородкой, и худая фигура в бежевом бесформенном плаще, с яростно сверкавшими глазами, сжимавшая в руке нож (черт побери, Френчи не врал, они и правда сжимали нож!) подошли к ним. Эд убрал ноги со стола за секунду до того, как яростная фигура вонзила нож в столешницу. — Джим, только не мой стол! — застонал второй новенький, в ужасе прижимая руку ко рту. — Прости, amigo, — отозвались Джим, бросив один последний яростный взгляд на Люциуса. Люциус фыркнул и демонстративно умыкнул с подноса, который держал Френчи, сэндвич с огурцом. Эд удивленно усмехнулся в свою бутылку, наблюдая за всей этой сценой позабавленный. Высокий парень с бородкой заметил его и воссиял. — Ты, должно быть, Эд! — Он протянул руку, и Эд привстал с места, игнорируя протестующее колено, чтобы пожать ее. — Я Роуч. Повар и со-владелец всего этого хаоса. Эд дружелюбно улыбнулся. — Место отличное. Мне здесь нравится. Когда все расселись по местам (Олу сел на диван, и Джим упали ему на колени, все еще кидая в сторону Люциуса недовольные взгляды), Роуч окинул их взглядом. Его губы беззвучно шевелились, словно он считал их по головам. — А где все остальные? — Пит будет через минуту, — проворковал Люциус откуда-то слева от Эда; Эд покосился и увидел, что тот пристроился на ручке его кресла. Люциус дернул бровями и улыбнулся ему улыбкой, которую Эд отказывался (он отказывался!) называть развязной. Роуч оглядел всех остальных. — А Баттонс и?.. Олу приподнял руку, привлекая его внимание. — В последний раз видел их на кухне. Все разом вздохнули. — Пойду приведу их, — ответил Роуч. — Да уж, лучше приведи, иначе он оттуда добровольно не выйдет, — пробормотали Джим и окинули Эда взглядом, острым как нож, который все еще торчал в столике. — Так значит, ты и есть Эд? Эд развел руками и слегка кивнул, внимательно следя за тем, чтобы его пальцы не задели бедро Люциуса, подозрительно близкое к его локтю. — Единственный и неповторимый. Эд уже перестал задаваться вопросом, откуда, черт возьми, его знают люди, которых он видел впервые в жизни. У него было чувство, что он вот-вот узнает ответ на этот вопрос. Словно прочитав его мысли, Люциус поймал его взгляд и подмигнул. — Он Эд, и он пришел. Отличная работа, Френчи, Швед. Френчи отсалютовал своим стаканом с колен Джона. — Говорил же тебе, что он придет. Ты должен мне десятку, Олу! — А еще что он тебе должен? — низким тоном, даже не пытаясь завуалировать угрозу, сказали Джим. — …но я прощаю, разумеется прощаю, мы ведь друзья. Олу засмеялся и приобнял Джима. Джим фыркнули, спрятав лицо у него в сгибе шеи. Через мгновение все остальные присоединились к веселью, и даже Эд усмехнулся, позабавленный. Он поймал взгляд Френчи и приподнял бровь. — А я-то думал, мы друзья. Френчи прижал руку к груди с деланным возмущением. — Мы и есть друзья, Эд. Но видишь ли, у нас с Люциусом возник план… — …И нам было необходимо, чтобы ты пришел сюда, ничего не заподозрив, — закончил Люциус за него. Френчи снова отсалютовал ему стаканом. Вот как? Что ж, двое могут играть в эту игру. Эд развернулся к Люциусу всем корпусом, позволил хищной полуулыбке прокрасться на лицо, лишь на мгновение. — План, Люциус? Не хочешь посвятить меня в детали? Люциус стойко выдержал его взгляд (очко в его пользу; немногие могли выдержать этот взгляд). Он ответил ленивой усмешкой. — Детка, ты скоро увидишь все сам. Эд усмехнулся в свою бутылку, пораженный и позабавленный. Одним длинным глотком он допил пиво, чувствуя приятное тепло в животе и в голове. Он потянулся к тарелкам с сэндвичами, которые расставили на столе Роуч, Олу и Френчи, и закинул в рот крохотный сэндвич с сыром. Он был все еще теплым. Вкус чеддера, мягкий и терпкий, взорвался у него во рту, и Эд не сдержал стона. — Так вот что тебя заводит? — пробормотал Люциус негромко, чтобы услышал только он. Эд фыркнул и добродушно пихнул его локтем в бок. — Отъебись, приятель. — Ты уверен в этом? Люциус аккуратно вытащил у него из ладони пустую бутылку, вложил на ее место другую, полную и прохладную. Эд сжал пальцы на горлышке и одобрительно заворчал. Он потягивал пиво и наблюдал за окружавшими его людьми, погрузившимися в разговор. Снова в их общении появилась эта легкость и оживленность, словно они, такие разные, были тем не менее частью единого целого. Эд находился рядом с ними и при этом как будто далеко. Он не знал практически ни одного из них, но не испытывал дискомфорта, который испытывал всякий, попадая в незнакомую компанию. Он словно уже стал одним из них, они приняли его в свой круг с легкостью и готовностью. Это противоречило его давнему убеждению в том, что эти два качества навеки потеряны для человечества. Ему уже давно не было так спокойно и весело. Эд лишь краем уха слушал их разговор, то и дело перераставший в перепалку, подобную той, свидетелем которой он стал (казалось, это абсолютно нормальный градус общения для них). Мыслями он был далеко, где-то на палубе новенького парусного корабля, жившего в его голове в последние несколько недель. Забавно, как атмосфера здесь, в этом квир-кафе, совпадала с тем, как он представлял себе атмосферу на «Мести». Это было почти сюрреалистично. Это было бы еще страннее, если бы здесь внезапно появился… — Отлично! Как я вижу, вы все уже собрались! Бодрый голос, знакомый до мурашек, врезался в диалог, заставляя их всех разом замолчать. Все головы как одна повернулись в сторону, и Эд с трудом заставил себя последовать их примеру. Чувство сюрреализма усилилось. Ему казалось, что он очутился на страницах своего собственного романа, прямо посреди сцены, которую написал всего лишь несколько дней назад. Стид, в идеально отглаженной рубашке, такой белой, что глазам было больно, и в модном костюме-тройке, (бирюзовом, не менее ярком, чем рубашка), стоял перед ними, сжимая перед собой ладони. Его ясная улыбка (солнце в пасмурный день) освещала все его лицо, заставляла морщинки собираться вокруг глаз, демонстрировала ямочку на щеке, которую Эд обожал. Эд встал со своего места. Кресло скрипнуло, и Люциус с воплем завалился на сидение, задев его рукой. Эд не обратил на это ни малейшего внимания. Его глаза словно приклеились к лицу Стида. Он забыл, как дышать, и легкие в груди уже напоминали о себе. Взгляд Стида, задерживавшийся на лице каждого члена его команды (команды?!), метнулся к нему. Его глаза расширились. Удивленное выражение вытеснило солнце (нет, вернись, умоляю). — Эд?! Другая улыбка, едва заметная и кривая, расцвела на его лице, и сердце Эда застучало в груди так резко и так оглушающе, что на мгновение ему показалось, что он умирает. Это была та самая улыбка, тайная улыбка, предназначенная только для него одного. Все внутри него пело и ликовало. Необходимость подойти ближе, коснуться, прижать к себе и никогда не отпускать была такой сильной, что Эд дернулся, делая неуклюжий шаг вперед. — Стид, — выдохнул он, находя равновесие, которое покинуло его на секунду. — Говорил же тебе, что сработает, — сказал Люциус самым самодовольным тоном, разрушая магию момента. Френчи фыркнул. Швед внезапно захлопал, и громкие частые хлопки неуверенно раздались в повисшей между ними тишине. К ним присоединились еще одна пара рук, а затем еще и еще, и очень скоро вся компания, в том числе и двое подошедших со Стидом, разразилась аплодисментами. Эд не мог отвести взгляда от Стида, как, кажется, не мог и Стид. Они так и стояли друг напротив друга, улыбаясь как два (влюбленных) идиота, пока все остальные хлопали и выкрикивали что-то одобрительное.