(Не) как в романах

      Лицо Стида было очаровательно розового оттенка, когда его команда перестала хлопать и вернулась к своему разговору.                    Подошедший со Стидом лысеющий парень (Пит) занял место Эда в кресле (Люциус устроился у него на коленях), и Эд жестом показал на все еще свободный диван, небольшой, как раз для двоих.       — Ты пришел, — заметил Стид с улыбкой, принимая из рук Роуча бокал Текилы-санрайз.       Глаза Эда на мгновение задержались на губах Стида, терзавших трубочку. Он силой заставил себя поднять взгляд и ответить на улыбку.       — Не то чтобы у меня был выбор. Френчи и Швед связали бы меня и притащили сюда в любом случае.       Стид поморщился и провел рукой по лбу.       — Они все так молоды и полны энтузиазма. Я думал, что они шутили, когда обсуждали этот нелепый план.       — Так ты знал.       Это не был вопрос. Эд улыбнулся. Стид только вздохнул.       — Боюсь, что это так. Какая-то часть меня — большая часть меня, признаться честно, — оставалась блаженно слепой.       Эд хотел расцеловать блаженно слепую часть Стида. Но желательно его целиком.       Вместо этого он засмеялся. Его смех был низким и грудным, и это было приятное чувство. Стид фыркнул рядом с ним, делая большой глоток своего коктейля.       — Не понимаю только одного, — Эд глотнул пива, стараясь унять свой смех, — когда они все это успели спланировать? Как они могли быть так уверены в том, что ты будешь здесь?       Стид одарил его кривой озорной улыбкой, которая на мгновение превратила его в мальчишку.       — Все просто, Эд. Я не мог не прийти. В конце концов, это ведь открытие моего кафе.       — Что?!       Стид задумчиво постучал пальцами по подбородку, настолько глубоко погруженный в свои мысли, что совершенно не замечал удивления Эда.       — Хотя технически, я со-владелец. На самом деле я настаиваю на том, чтобы все называли его кафе Роуча. Раз уж у него все бразды правления. Я всего лишь вложился в открытие. Ну и за мной было последнее слово касательно некоторых элементов декора. Ты видел радужную полку? — Стид улыбнулся, кинул в сторону книжной полки гордый взгляд. — Это моих рук дело. Вернее, книги расставлял Люциус, он куда лучше меня различает оттенки, раз он художник, но идея была…       Как бы Эд ни любил, когда Стид болтал без умолку, сейчас он просто хотел, чтобы Стид помолчал мгновение.       — Стид.       Стид мгновенно замолчал и прикусил нижнюю губу, как делал всегда, когда волновался или стыдился. Эд хотел погладить его по щеке, чтобы показать, что ему не о чем переживать, что Эд не осуждает его, что он просто обожает, когда Стид болтает вот так, словно самый сексуальный в мире ботаник.       Эд лишь крепче сжал пальцы на горлышке бутылки и спросил мягко, словно боялся спугнуть:       — Что ты имеешь в виду — твое кафе?       Стид нахмурился и кинул на него недоумевающий взгляд.       — Я ведь только что сказал, Эд, — я вложился в его открытие. И был источником весьма удачных решений декора. Однако я настаиваю, чтобы…       Эд фыркнул и коснулся его колена, лишь на мгновение, заставив замолчать. Стид проводил взглядом его ладонь.       — Стид, приятель. Ты хочешь сказать, что все то время, что ты обедал у Бадминтона, у тебя было свое собственное кафе?       — Мы открылись только сегодня, — просто сказал Стид.       — Ты уходишь от ответа.       — Прости, Эд… Какой был вопрос?       Эд улыбнулся и прикусил щеку изнутри. Он так сильно любил этого нелепого чудака.       — Ты мог бы просто обедать здесь. В компании своих, — Эд махнул рукой, — друзей. Но вместо этого ты каждый день приходил в кафе Бадминтона. Почему, Стид?       Ему просто нужно было услышать это от Стида.       Рот Стида приоткрылся, сформировав идеальную «о», но почти сразу закрылся. Румянец вернулся на его щеки. Его пальцы беспокойно стучали по бокалу Текилы-санрайз.       Наконец он вздохнул с таким видом, словно собирался в смертельный бой, и ответил быстро и сбивчиво:       — Здесь не было тебя.       Эд откинулся на спинку дивана, окидывая Стида взглядом с головы до ног. Он даже не пытался скрыть своей широкой усмешки.       — Клянусь, это самое романтичное, что мне когда-либо говорили в жизни.       Стид недоверчиво улыбнулся.       — Ни за что не поверю, что у такого привлекательного официанта никогда не было поклонников.       Эд засмеялся. Ему нравилось, когда Стид флиртовал. Ему нравился этот уверенный в себе Стид.       — Честно говоря, — начал Эд, с внезапной нервозностью крутя в руках бутылку, — я никогда прежде не работал официантом. До Бадминтона.       — Я так и подумал.       Стид улыбался мягко, улыбка распространялась на все его лицо. Сердце Эда пропустило удар.       — Что ты имеешь в виду?       — Твое кольцо. — Взгляд Стида упал на кольцо на его указательном пальце. — Я сразу его заметил. Это ведь настоящий рубин?       Эд пошевелил пальцем; рубин, насыщенно-красный, поймал свет и жадно его впитал, сияя изнутри. Он носил кольцо уже столько лет, что практически не замечал его. Но, конечно…       — Едва ли простой официант может позволить себе кольцо с одним из самых дорогих драгоценных камней, — словно прочитав его мысли, сказал Стид.       Он мог бы сказать, что это семейная реликвия. Мог бы сказать, что кольцо передавалось из поколения в поколение.       Он не стал.       Он купил это кольцо, а с ним еще несколько других, чтобы побаловать себя, на свой первый крупный гонорар. Хотел показать себе, а заодно и всем, кто когда-либо сомневался в нем, чего он на самом деле стоит.       Эд лишь молча улыбнулся и привычным жестом потер кольцо большим пальцем.       — Твои руки очень ухожены, на ногтях всегда маникюр, — продолжал Стид. — Так бывают у тех, кто не привык работать руками. — Он засмеялся и показал свои собственные руки, широко расставив пальцы. — Уж я-то знаю.       — Как давно ты понял?       — С самого первого дня.       Эд мельком взглянул на свои руки. Маникюр и массаж ему делали каждую неделю на протяжении последних десяти лет. Только благодаря этому он оставался в форме все эти годы. Он должен был следить за собой, учитывая его возраст и особенности его профессии.       Эд усмехнулся и откинулся на ручку дивана, окидывая Стида долгим изучающим взглядом. Внимательный, умный, уверенный в себе, но при этом временами очаровательно наивный и ершистый.       Кажется, Эд сорвал джек-пот.       — Раскусил меня, — признался он, решая, сколько информации хочет выдать сразу. — Я фрилансер. И никогда не занимался физическим трудом. Моя профессия скорее… интеллектуальная.       — Должно быть, фриланс нынче очень прибыльное дело.       Эд приподнял бровь в недоумении. Стид усмехнулся и кивнул на его ботинки.       — Отличная модель. Тафт, если не ошибаюсь?       Эд повел носком.       — Эти? Они старые, — ответил он как можно небрежнее, пытаясь вспомнить, как часто он надевал свои любимые ботинки в кафе. Черт, кажется, довольно часто. Но в этом же и есть вся суть любимой обуви, так?       — Иногда старые вещи — лучшие.       Эд посмотрел на Стида, на его мягкую понимающую улыбку, окинул быстрым взглядом свою одежду. Его кожаная куртка, старая, мягкая от носки, его обтягивающие джинсы, даже фиолетовая футболка — все это были вещи от именитых брендов. Он любил хорошие вещи и мог себе их позволить, так что почему бы и нет? И он знал, что Стид, из всех людей, точно знает цену каждой его вещи. Его собственный бирюзовый костюм? Определенно сшит на заказ, и это что, шелк? Чертовски непрактично.       Не было смысла даже пытаться отпираться.       Эд сделал глоток пива и наклонил голову, улыбнувшись криво, с вызовом.       — И снова раскусил меня. Да, я богат. Я занимаюсь своим делом уже очень давно. И я в нем хорош. Так все говорят.       Он вспомнил, с каким восторгом Стид отзывался о таланте Э. Дж. Тича, и усмехнулся.       — Я бы очень хотел узнать все о твоей работе, Эдвард. Я знаю тебя уже так давно, но ты все еще загадка.       Взгляд Стида, хитрый, блестящий от возбуждения, говорил Эду, насколько сильно Стид хотел раскрыть его загадку. И он позволит ему. Раскрыть. Загадку. И, может быть, что-нибудь еще.       Эд с трудом подавил смешок, прикусил губу, ощущая поднимающийся к щекам жар. Стид без отрыва наблюдал за ним, и Эд чувствовал напряжение в воздухе. Он мог поклясться, что может пощупать его рукой. Идеальный момент для…       — Капитан!       Роуч, подскочивший к ним, был в панике. Эд моргнул, нехотя отвел взгляд от лица Стида и смерил его взглядом, в котором, как он надеялся, читалось все. Роуч смутился и вцепился в край своего фартука. Стид выдохнул с заметным раздражением.       — Капитан, у нас экстренная ситуация!       — Что еще? — проворчал Стид, не пытаясь даже встать в места.       Роуч понизил голос.       — У нас возникла ситуация… с апельсинами.       — Апельсинами?       — Апельсинами.       — Ну так бога ради, Роуч, возьми яблоко или что-нибудь еще!       Эд хотел съесть Стида целиком. Выражение его лица — чистая стервозность — доставляло ему почти физическое удовольствие.       — Капитан! — Роуч оскорбленно прижал руку к груди, сделал большие обиженные глаза. — Речь идет о глазури для апельсинового торта! И, если меня не подводит память, именно вы настояли на том, что в ней должно быть сорок апельсинов!       Стид раздраженно фыркнул, выражение его лица красноречивее слов говорило о том, что он думает об апельсиновых десертах и кондитерах прямо сейчас.       Стид все же встал и направился вслед за Роучом. Он обернулся один раз, чтобы сказать:       — Запомни, на чем мы остановились, Эдвард, ладно? Мы обязательно продолжим с этого места.       Его улыбка, кривая и недвусмысленная, заставила сердце Эда ухнуть куда-то вниз.       Эд усмехнулся в бутылку и махнул рукой ему вслед.       Он недолго наслаждался одиночеством. К нему подсел Френчи, деловито вручая ему коктейльный бокал с мятно-зеленым коктейлем.       — Олу делает лучшего «Кузнечика», — заметил он как бы между делом.       Эд сделал глоток, скорее из вежливости, чем из желания. Долгие ночи в различных барах во времена его бурной молодости научили его одному простому правилу — не смешивать алкоголь.       Коктейль был чертовски хорош, мягкий сливочный мятный вкус мешался на языке с шоколадной стружкой, украшавшей ободок бокала. Эд не удержался и залпом допил бокал. Френчи усмехнулся с пониманием.       — Вижу, вы со Стидом отлично проводите время.       Эд хотел промолчать. Он и правда хотел. Но «Кузнечик» резко запрыгнул ему в голову, развязывая язык.       — Я все еще не простил тебя за вашу с Люциусом выходку.       Френчи фыркнул и закатил глаза.       — Поблагодаришь меня позже, приятель. И да, я жду приглашения на свадьбу. Мы все ждем.       Эд откинул голову на спинку дивана и захохотал. Он давно не чувствовал себя так легко — словно в груди надули воздушный шарик, который приподнимал его над полом.       Они помолчали, и это была комфортная тишина. Эд невольно прислушался к разговору компании. Беседа казалась оживленной, многие говорили на повышенных тонах.       — …не лучший вариант для него!       — Ну не знаю, Пит, Джентльмен-пират кажется мне неплохим малым.       — Признай, Олу, он просто идиот.       — А по-моему, в нем есть что-то очаровательное, — скромно вмешался Швед, заслужив одобрительное ворчание со стороны Джона и благодарный кивок Олу. Джим и Пит одновременно закатили глаза.       — Черная Борода заслуживает кого-нибудь лучше, — горячо возразил Пит. Люциус рядом с ним возмущенно фыркнул.       — Детка, я начинаю ревновать, когда ты говоришь так. Мне следует начать переживать о твоем отношении к вымышленному персонажу?       Эд напрягся. Приятный туман в голове после двух бутылок пива и коктейля мешал ему соображать быстрее. Что-то в их словах звучало пугающе знакомым, но…       — Это всего лишь теория, — невозмутимо вмешался Баттонс, впервые заговорив с тех пор, как он подошел к столу со Стидом. Люциус оживленно махнул рукой в его сторону, словно слова Баттонса выражали его собственные мысли.       — Нет смысла ругаться из-за слитой теории от сомнительного профиля. Мы не узнаем, правда ли это настоящий сюжет, пока не выйдет книга.       — Но Стид говорил…       — Олу, дорогой, Стид много чего говорит, но даже он не может залезть в голову Э. Дж. Тича.       Эд резко выпрямился.       — О чем они? — спросил он Френчи, который листал что-то в телефоне.       — М? А, это. Обсуждают новую теорию по поводу третьего романа про Черную Бороду. Информацию слили вчера ночью. Лично мне ее правдоподобность кажется сомнительной. Настоящий план романа, который пишется уже семь лет, не появляется в Сети просто так на пустом месте. Наверняка шутка какого-то фаната.       Язык плохо слушался, из-за алкоголя или из-за нервов, Эд не мог сказать.       — Теория?       Френчи протянул ему телефон. Ветка твитов от слишком знакомого профиля в твиттере. Эд создал его пару лет назад, когда ему было особенно скучно и хотелось общения с фанатами. Он мельком просмотрел твиты. Большая часть деталей была заметно искажена, но в паре мест информация слово в слово повторяла предложения, а местами целые куски текста плана, которые написал он сам.       Только Иззи знал логин и пароль от этого профиля.       Он убьет его. Убьет и закопает на заднем дворе.       Эд вернул телефон Френчи и, пробормотав что-то вежливое, на ватных ногах направился в туалет. Паника мерзким холодом цеплялась за внутренности.       Иззи слил часть плана его нового романа в интернет. Он никогда раньше не делал ничего подобного. Сам Эд временами подкидывал фанатам теории для размышления. Но это были лишь теории, его виденье созданной им вселенной. И это всегда происходило после публикации.       Его тошнило. Он оперся руками о раковину, взглянул на себя в зеркало. Бледный, лоб и лицо блестят от пота, волосы льнут к влажной шее. Он перехватил их на затылке в небрежный пучок, открыл кран и плеснул в лицо холодной водой. Несколько раз глубоко вздохнул и уперся горячим лбом в прохладную кирпичную стену.       Эд не знал, сколько времени провел (прятался) в туалете. Когда он вышел, в зале было менее людно, многие из посетителей тянулись в сторону выхода. Он взял со свободного столика бутылку минеральной воды, сделал большой глоток. Оперся бедром о барную стойку, поглядывая в сторону компании. Стид вернулся вместе с Роучем, они оба сидели к нему спиной. Стид разговаривал со всеми, оживленно жестикулировал, смеялся или возмущенно выкрикивал что-то. Эд наблюдал за ним почти завороженно. Его все еще мутило, но присутствие Стида странно успокаивало.       — Я рад, что ты пришел.       Эд вздрогнул и повернул голову к Люциусу, который опирался локтями о барную стойку напротив него с таким видом, будто он был лучшим в мире барменом. Он улыбался тепло и немного нагло.       Эд промолчал в ответ, лишь сделал еще один глоток прохладной воды.       — Стид тоже рад, тебе так не кажется?       — Я прочитал твою книгу. «Искусство рисования», — сказал Эд в ответ, пытаясь перевести тему. Люциус выпрямился и посмотрел на него с интересом.       — Да? И как тебе?       Эд пожал плечами.       — Очень даже неплохо. Иллюстрации весьма… красочные.       Люциус фыркнул.       — Неплохо? Детка, меня назвали лучшим молодым квир-писателем прошлого года. Ты сейчас стоишь в присутствии знаменитости литературного мира.       Эд только усмехнулся.       — Стид был прав, когда сказал, что у тебя есть потенциал. А с твоей самоуверенностью ты сможешь далеко пойти.       Люциус закатил глаза и пихнул его в плечо, но это был беззлобный дружелюбный жест.       Со стороны компании донесся громкий возглас Стида.       — Черная Борода заслуживает любви! И вообще, что не так с рубашками с рюшами?       — Кажется, он воспринял теорию чуть ближе к сердцу, чем следовало бы, — пробормотал Эд.       — Стид у нас самый большой поклонник Э. Дж. Тича. Именно из-за этого мы все и познакомились когда-то. — Люциус задумчиво цокнул языком. — Джим работали у Бадминтона до тебя, через них мы встретились с Френчи и Шведом, а позже и с Джоном.       — Джим работали у Бадминтона? — недоверчиво переспросил Эд.       — Они ушли при первой же шуточке с его стороны. Это была забавная ситуация. — Люциус фыркнул. — Швед готов был поклясться, что Бадминтон чуть штаны не обмочил, когда нож Джима вонзился в стену в нескольких дюймах от его головы.       Эд хмыкнул.       — С Джимом мы познакомились благодаря Олу. Он иногда пишет стихи в журнал Стида. У него определенно есть талант, хотя его стиль все еще новаторский. Не для всех, понимаешь? Баттонс пишет музыку, «чистый тон», как он это называет. С Роучем мы познакомились недавно. У него была мечта, которой он горел. Стид заразился идеей и… вот. — Люциус широким жестом обвел кафе. — Стид, он… В нем что-то есть. Он странный маленький человечек, но его энтузиазм не может не заразить. Он вдохновляет нас всех.       — Да. Понимаю. — Эд пожевал губу, не уверенный, как продолжить. — И вы все… Вы все читали?..       — Романы Э. Дж.? О да, — усмехнулся Люциус. — У нас тут настоящий фан-клуб. Вон на той книжной полке лежат по два экземпляра каждого его романа. «Чтобы каждый мог насладиться», как мне сказал Стид. Но на самом деле я думаю, что он просто скупил все возможные издания и не знал, что делать с таким количеством одинаковых книг.       Эд хмыкнул в бутылку, польщенный до глубины души. Он знал, конечно, что Стид фанат, но покупать несколько изданий? Настоящий чудак.       — Он и правда любит мои глупые книжки, да?       — ЧТО?!       Эд похолодел.       Он был уверен, что сказал это про себя.       Он должен был сказать это про себя!       На крик Люциуса обернулось сразу несколько человек.       Эд повернулся к ним спиной, закрывая Люциуса ото всех. Перегнулся через барную стойку и крепко взял его за плечи. Парень был бледным и ловил воздух ртом так часто, словно только что вынырнул из-под воды. Эд с силой его встряхнул. Люциус смотрел на него огромными испуганными глазами.       — Что ты только что сказал?       — Просто дыши, парень, ладно?       — Эд, что ты только что сказал?!       — Люциус, эй, парень, не паникуй, просто посмотри на меня…       — ТЫ СЕЙЧАС ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ…       Эд закрыл ему рот ладонью, и остаток фразы прозвучал сдавленно.       — Люциус, детка, все в порядке? — спросил Пит обеспокоенно.       Эд прищурился, не убирая ладони, и произнес тихо, так, чтобы только Люциус услышал:       — Я сейчас уберу руку, ты вздохнешь и ответишь своему парню. А потом мы с тобой поговорим — спокойно, ладно?       Люциус поспешно кивнул? и Эд убрал руку.       — Порядок, малыш, просто поперхнулся, — сказал он. Его голос дрожал. Эд похлопал его несколько раз по спине, подыгрывая словам. Люциус вздрогнул.       — Вот и умница. Воды?       Люциус выхватил у него бутылку и в два глотка осушил ее.       — Ты чертов Э. Дж. Тич, — прошипел он, с грохотом ставя бутылку на барную стойку. — Все сходится. Тебя зовут Эдвард. Эдвард Тич? Эдвард Джеймс Тич? Джон? Джереми? Джеффри?       Эд поморщился.       — Дэвид, вообще-то. «Дж.» ничего не значит. Это просто псевдоним. Звучит круто.       — Ты даже не отрицаешь, — сказал Люциусом упавшим тоном. — О боже, теперь ты меня убьешь, да? Вот почему никто до сих пор не знает, что ты — это ты? Ты убивал любого, кто раскрывал твою тайну? И я следующий?       Эд нахмурился.       — Что, черт побери, ты несешь?       — Ты самый загадочный писатель в мире, Эд, — пояснил Люциус с таким видом, как будто он идиот. Отлично, кажется, парень оправился от шока. — Никто не может сохранять анонимность целых семнадцать лет. Тут наверняка что-то не чисто.       — По-твоему, я выгляжу как человек, который убивает своих фанатов?!       Люциус окинул его цепким взглядом с ног до головы, приподнял бровь. Ладно, может быть, в его словах была толика логики. Возможно, он и правда выглядел немного угрожающе, со всеми этими татуировками. Говорил же ему Иззи, что стоит остановиться на десяти.       Эд сжал переносицу двумя пальцами, постучал костяшками по столешнице.       — Нет, парень. Никаких убийств, даже не мечтай. Просто… никто никогда не спрашивал у меня, пишу ли я самые популярные в мире квир-романы. Поэтому… я никому и не говорил.       — О боже, — выдохнул Люциус с таким видом, как будто на него снизошло какое-то откровение. — Стид был, черт возьми, прав. Это ведь ты, да?       Эд не знал, что ответить на это, только вопросительно приподнял бровь.       — Ты и есть Черная Борода.       Так.       Похоже, парень все-таки еще не отошел от шока.       — Я Эдвард Тич. — Он мягко, успокаивающе погладил Люциуса по плечу (по крайней мере, он надеялся, что это его успокоит; ему не часто приходилось говорить с паникующими фанатами). — И я пишу романы про Черную Бороду. Но я не он.       — Разве? — Люциус склонил голову, изучая его лицо. — Знаешь, как Стид описал мне вашу первую встречу? Тогда, когда он впервые попал к Бадминтону. Он сказал, что он читал про Черную Бороду. А когда поднял взгляд, увидел его перед собой. Во плоти, как будто он только что сошел со страниц романа.       Эд замер. Он всегда осознавал, что вложил в своего персонажа что-то от себя. У них у обоих было хреновое детство, испорченное отцом. Мать-Маори (хотя Эд никогда не упоминал этого напрямую, но именно так он всегда представлял себе мать Черной Бороды). Его страхи были отчасти страхами Эда. Он любил то, что любил Эд — этого не отнять. Как и очевидное внешнее сходство. Но был ли он сам Черной Бородой? Эд никогда не думал об этом.       И все же… Эд вспомнил те первые дни, когда он только нащупывал сюжет новой книги. Он был влюблен, и это чувство пело в нем. Он встретил Стида, и на страницах его будущий книги Черная Борода встречал Джентльмена-пирата, свою истинную любовь. И ранее, когда он был в куда худшем месте, чем он был сейчас, — именно тогда Черной Бороде пришлось столкнуться с Кракеном, так ведь? И даже раньше, когда он был еще совсем молодым человеком, который пытался найти свое место в мире, разве не делал то же самое Черная Борода? Пусть будучи всего лишь второстепенным героем, появляющимся лишь в нескольких сценах, он развивался и рос вместе с самим Эдом.       Его мать всегда говорила ему: «пиши то, что ты знаешь». Похоже, он принял ее совет слишком близко к сердцу.       Люциус понимающе молчал, пока внутри Эда разворачивался маленький кризис личности.       — Подумать только, а я еще хвастался тебе своими достижениями. Тебе, Эд. И ты молчал? — Люциус ухмыльнулся. — Я бы не выдержал соблазна рассказать. Как ты справляешься с ним?       — Лучше тебя, учитывая то, что мне удавалось сохранять это в тайне целых семнадцать лет, — проворчал Эд.       — Стид знает?       Эд промолчал.       — О боже, только не говори, что он не знает. Он просто с ума сойдет, когда узнает. Эдвард! Ты должен ему сказать!       Он покачал головой, постукивая пальцами по столу.       — Не могу. Не сейчас. Еще… рано.       — Рано? — Люциус приподнял бровь, а потом его лицо озарило понимание. Он ахнул. — Джентльмен-пират!       — Нет. Люциус, нет. Не говори этого, пожалуйста.       — Ты вписал Стида в свой роман?       — Может быть?..       — О. Мой. Бог. Стид точно с ума сойдет!       — Я не собирался делать этого. Это вышло… — Эд пожевал губу, пытаясь подобрать правильные слова. — Неосознанно. Я просто не мог не думать о нем. А затем я наткнулся на ту статью, и появился он. — Эд дернул плечом. — Джентльмен-пират. Но мой агент возненавидел его с первой же минуты, ума не приложу почему. И… и он слил план в интернет. Маленький ублюдок. Я точно убью его.       Люциус смотрел на него долго, с минуту. Эду было почти некомфортно под его взглядом. Он хотел сделать глоток воды, чтобы хоть как-то отвлечься, но бутылка была пуста. Эд сжал ее так, что костяшки побелели.       — Теперь все понятно, — выдохнул Люциус. — Почему ты так и не пригласил его на нормальное свидание. Эдвард…       — Даже не начинай.       — Пригласи его, или я расскажу ему.       — Я не могу.       — Ты влюблен, Эд.       — Поэтому я не могу.       — Ты ведешь себя как ребенок.       — Ты не понимаешь, Люциус, он возненавидит меня…       — Эй, Стид, хочешь услышать кое-что очень забавное?       Эд зашипел и потянулся к его воротнику, но Люциус сделал один шаг назад, ухмыляясь.       — Ты что-то хотел Люциус? — спросил Стид, поднимаясь со своего места.       Сердце Эда билось так быстро, словно пыталось проломить грудную клетку. Он кинул отчаянный взгляд на Люциуса.       — Нет-нет, ничего срочного, Стид, — громко ответил Люциус, не отводя взгляда от лица Эда. — Думаю, Эд хочет сказать тебе кое-что, но это потерпит.       — Ты ублюдок, — пробормотал Эд сквозь зубы.       — О, я знаю.       — Ненавижу тебя.       — Поблагодаришь меня потом.       Стид шел к ним через весь зал, и Эд смотрел на него, не мог оторвать взгляд. Он был таким красивым. Он как будто сиял, освещая весь зал своей солнечной улыбкой. Он поджигал что-то в груди Эда, какое-то тягучее сладкое чувство, которого он никогда раньше не испытывал. Видимо, это и есть любовь.       — Он так боялся, что не нравится тебе, что даже попросил меня взглянуть, — быстро прошептал Люциус, обжигая дыханием его ухо. — Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько сильно вы влюблены друг в друга. Не будьте идиотами. Не будь идиотом, Эд. Иначе ты так и встретишь свою старость одиноким и жалким, и сожаления будут грызть тебя даже в могиле.       Ладно, возможно, Люциус был лучшим писателем, чем он считал. По крайней мере, прямо сейчас картина, которую рисовали его слова, задевала что-то в глубине души Эда, пробуждая почти животный страх.       Стид подошел к ним, полный энергии и света. Улыбка, которой он наградил Эда, была самым красивым, что он видел в своей жизни.       Необъяснимое внутреннее чувство тянулось к Стиду, как будто сама его душа хотела прильнуть к нему, почувствовать тепло его света. Он улыбнулся в ответ, чувствуя, как растворяется ком страхов, сомнений и неуверенности.       — Не хочешь пойти куда-нибудь, Стид? Куда-нибудь, где будет потише.       Где будем только ты и я.       Стид кинул один быстрый взгляд на Люциуса (мальчишка кивнул ему, Эд заметил боковым зрением. Ублюдок. Он точно пришлет ему самую большую подарочную корзину сладостей, которые продаются), а затем посмотрел на Эда. Его глаза в мягком тусклом свете сверкали золотом и зеленью, как теплый весенний день. Его ответ прозвучал твердо и уверенно:       — Да. Я бы очень хотел сходить куда-нибудь с тобой, Эд.       Когда они выходили из кафе, от компании раздались громкие радостные возгласы.       — Говорил же вам, что сработает!       — Ты лучше всех умеешь сводить людей, детка.       — Олу. Теперь ты точно отдашь мне мою десятку, и нет, Джим, я не желаю слышать никаких возражений.       — Они ушли?! Но Кэп так и не попробовал свой апельсиновый торт!       Стид улыбнулся ему смущенно и пожал плечами с таким видом, словно хотел сказать «дети, что с них возьмешь». Эд только фыркнул и придержал дверь перед ним.

~*~

      На улице он сделал один большой вздох, набирая полную грудь напоенного ароматами весеннего воздуха. Смеркалось, и это было его любимое время суток. Время, которое он много десятилетий подряд тратил на свое творчество. Время, когда в голове рождались идеи, зажигались как первые звезды на фиолетово-розовом небе.       Бравада покинула его. Стид стоял рядом с ним, смотрел на него с теплом. Мягкий свет, падавший из кафе, освещал его лицо. Он сиял. Ему было место на небе, рядом с другими звездами. На книжной полке Эда, по соседству с его лучшими идеями. Он был лучше всех остальных героев, которых он создавал. Идеальный. Только вот он не был героем. Он был реальным. Он был реальным и смотрел на Эда так, словно Эд лично повесил на небо луну и все звезды.       Эд вздохнул. Засунул руки глубоко в карман куртки, посмотрел еще раз на звезды, ища у них храбрости.       — Кажется, ты хотел узнать о моей работе?       — Больше всего на свете.       — Я расскажу тебе. — Эд пожевал губу, чувствуя набат сердца в груди. — А вообще знаешь что, Стид? Лучше я покажу тебе. Мой дом за городом, я вызову такси.       Стид удивленно приподнял брови, улыбнулся почти скромно.       — Надеюсь, ты не против еды на вынос, — поспешно добавил Эд. — Китайскую или пиццу?       — О, я… Китайскую. Я знаю одно неплохое местечко.       — Отлично. — Эд махнул рукой в сторону дороги. Другую руку он положил на поясницу Стида, слегка подталкивая его в нужном направлении. Это было легкое прикосновение, через несколько слоев одежды. Оно жгло руку. — В последнее время я не выношу кафе. Надеюсь, ты понимаешь.       Стид засмеялся, и его смех был чистым и звонким. Эд хотел записать его, чтобы слушать вечно. На случай, если сегодня что-то пойдет не так.       — Итак, Эд, — начал Стид, поглядывая на него искоса. Его глаза блестели любопытством. — Почему все же кафе? И почему именно Бадминтон?       Эд хмыкнул.       — Мне было скучно. И оно просто попалось мне на глаза, это был случайный выбор. В моей работе мне нужно вдохновение. Иногда я нахожу его в общении с людьми.       Эд видел, что Стид хотел спросить. Он мог представить себе, как слова жгут его изнутри, спеша вырваться наружу.       Он опередил Стида, задав свой собственный вопрос.       — Так вот почему ты пропал так надолго, Стид? Из-за своего кафе?       Стид оглянулся через плечо, посмотрел на кафе в отдалении, тепло освещенное и приветливое. В его глазах читалась гордость и нежность, словно кафе было его собственным ребенком.       — Последние пару недель были суетными. Слишком много мелочей, которые всплыли в последний момент и требовали моего присутствия. Я не мог позволить себе даже часа свободного времени, чтобы заглянуть к тебе.       Сердце Эда пропустило удар. К нему, Стид сказал к нему, а не к Бадминтону. Интересно, он когда-нибудь привыкнет к той легкости, с какой Стид выражал свои чувства?       — Я скучал по тебе, Эд.       Ну вот опять. Его сердце замерло в груди, явно не намереваясь больше работать. Именно так умрет Эдвард Тич — от сердечного приступа после такого банального признания.       Эд откашлялся.       — Да, я… Я думаю, что я тоже.       — Ты думаешь? — Стид приподнял бровь, на губах у него была хитрая кривая усмешка.       — Черт, Стид. — Эд фыркнул и запустил пальцы в волосы, ослабляя пучок. Ну что за неприятность, этот стервозный Стид Боннет. — Обожаю, когда ты так делаешь.       Стид удивленно вскинул брови, сама невинность.       — Делаю? Что делаю, Эдвард?       Эд откинул голову назад и захохотал.