Трое на двуспальной кровати. Второй финал

Сережу она не увидела, ощутила спиной. И еще… запахом. Тот же одеколон, пена для бритья, дезодорант. Что-то еще, наверное, важное и, неуловимый никому, но знакомый каждой женщине, которая обнимала и целовала мужчину, запах родной кожи. Он почему-то чувствуется через всю парфюмерию и косметику. И не забывается. Так что, кто тихо стоит за спиной и окутывает предательским теплом - знала. Воровала счастье этого тепла. Чужого. Отданного другой женщине. Оборачиваться не хотелось. И чтобы лифт приезжал не хотелось. Пальцы сами собой поглаживали обод переноски Мишель. Представлялось, что чертит линии на на мужском теле. Доступном, отданном в полное ее распоряжение, когда закончена песнь телесной любви. Вести от скулы по щеке, царапаться вечерней щетиной, прикоснуться к губам и почувствовать легкую улыбку подушечками. Он всегда улыбался, когда прикасалась и обводила контур мужских губ. Лифт распахнул двери, и ничего не оставалось, только развернуться, поприветствовать снова друг друга. Увидеть близко удачливую соперницу. И, между прочим, ничего особенного. Женщина как женщина. Сколько у них разницы с Ксюшей? Что-то лет 10? Могла бы и получше выглядеть, если подумать, а то скоро с Дудом за ровесников начнут принимать. В душе булькала наваристая ревность. Сама чувствовала, как в ехидной морщинке у губ застрял вопрос: “Заел старый муж молодость твою или по доброй воле ему отдала?” Ксюшу она видела на ее годы, а Дуда тем, из расставания. Только стройнее. И в этом тоже была ревность: почему он похорошел для Ксении? Значит живут складно? Любит ее? Меняется и становится более привлекательным - для нее! Что бы еще успела надумать Этери, пока ползла кабине - неизвестно, спасибо Дане, завел светскую беседу. А оттуда, вроде, вышло в рабочие темы. Про работу как-то проще. А раз проще, то и говорили. У них с Дудом всегда хорошо о делах получалось. Безопасно. Говоришь о чем-то простом, а всем телом чувствуешь, близко, рядом, спокойно. И ему необременительно про работу. Вот ведь горюшко - столько лет прошло, а не хватает его. И этих простых бесед про спортсменов. Его коротких ответов. Ее вопросов. Можно смотреть внимательно, слушать рассказ. И думать, представлять, фантазировать. Как сейчас, когда сидят в автобусе через проход, он рассказывает о коленях своей спортсменки, все вроде и понятно, а детали множатся, собираются в копилку. Вместе с его объяснениями вариантов компенсации и подготовки, разгрузки колена и попыток выходить на рабочие объемы. И снова боли. Вопросы задает рефлекторно, потому что занята совсем не этим. Из-под пуловера Сережи торчит воротник голубой рубашки. Расстегнута верхняя пуговица. Он так всегда носит. Отодвигаешь пальцами края ворота, чтобы окошко между бортами стало шире и целуешь. Сначала кадык, потом ниже. До самого выреза. Потом языком провести вверх и подуть на кожу. Он обязательно засмеется, поймает за запястья и обовьет свою талию твоими руками. Будет ловить губами губы, которые уклоняются, чтобы оставить еще один поцелуй на шее. Непременно поймает. Едва заметно улыбается, вспоминая, как губы обхватывали ее губы. Прижимались сначала крепким поцелуем,потом нежным. Потом язык просился в гости, щекоча створки. - Подожди, а МРТ что показало? Голова работает отдельно. Фантазия отдельно. В фантазиях они уже где-то на стадии расстегнутого ремня и стянутой кофты. В диалоге - на стадии медобследований и диагнозов. - Вам надо свозить ее на лечение в Германию. Хотя бы для консультации. - Откуда у нас такие возможности?!- это врезается в беседу Ксения. Фантазию тоже портит, потому что там, где проектор выводит на заднюю стенку черепа кино, люди уже неприлично голы и просто неприличны в своих занятиях. Ксюшин голос мешает им перейти к главному: утонуть друг в друге. Стать одним целым. - Вам просто надо дойти до правильных людей,- тихо отвечает еще и для того, чтобы избавиться от постороннего голоса.- Я дам контакты. Есть куда записать. - Да, конечно,- Сергей вынимает блокнот. Он все так же носит записные книжечки в четверть тетрадных листа. У нее в сумке есть карандаш для глаз, им можно писать. Вообще-то, в сумке и ручка, конечно, есть, но не находится. Протягивает карандаш мужчине, предлагая писать под диктовку. - Я таким не умею,- усмехается Дудаков и отдает блокнот. Пальцы соприкасаются. В маленьком интимном порно также легко его член касается ее клитора. Если руку чуть сдвинуть, то прижмешь мужскую ладонь. Так прижимает член влагалище на входе, предлагая увеличить усилие, чтобы проникнуть глубже. За непроницаемым стеклом темных глаз двое до крика близки, до единения. Все быстрее. И когда она ставит точку, окончательно испортив мягкий карандашный грифель, ее фантазия тоже выходит на пик. Женщина выгибается дугой и бьется в сильных руках, держащих ее бедра. - На, там помогут обязательно,- возвращает блокнот. - Спасибо,- мужчина в ее голове тоже говорит “спасибо”, тем же голосом, но совсем с другими интонациями, дышит тяжело, упираясь лбом в женское плечо. - Мне было приятно… помочь,- отворачивается к окну и проверяет переноску с Мишель, мирно дремлющей в своей норке. - Я рад, что смог обратиться к тебе,- какие же они вежливые, особенно после всего, что только что произошло между, пусть и исключительно в ее мыслях. - Обращайся,- вроде мелочь, стандартная фраза, а где-то внутри звякнуло, будто предложила зайти в гости на чашечку чая и распаковку коробки презервативов. Глупости-то какие! Максимум ей с Дудом теперь и впрямь чаи гонять. Можно попробовать стать добрыми… не друзьями, с чего бы? Приятелями. В принципе, ничего такого. Даже и отлично. Столько лет знакомы. - Если что-то не получится, можно позвонить?- то ли ей показалось, то ли это и есть шаг навстречу. - Звони, конечно. Номер мой помнишь? - Да,- коротко, будто обрубил всякие сомнения в себе. Подняла глаза, чтобы убедиться. И испугалась. Взгляд был обещающим… все, чего она пожелает. Типичный взгляд Сережи. Совершенно неуместный и неправильный,потому что и ей не нужно хотеть того, чего хочет. И ему не надо обещать исполнения ее желаний. - Я позвоню,- предупреждает Дуд. - Если вдруг проблемы,- поправляет она. - Да,- затихает,- проблемы… Будут проблемы. И окончательно умолкает. Кажется Сережа прав - проблемы будут.