HOME

      Чимин захлопывает дверь машины, во все глаза рассматривая представший перед ними двор. По спине омеги проходит холодок, и его передёргивает.       — Мне здесь не нравится, — шепчет Чимин своему мужу, что под руку его берет и ведёт к нужному подъезду.       — Мне тоже. Но мы уже тут, идти на попятную поздно, — альфа поднимает голову, всматриваясь в двухэтажное здание. Они специально выделили себе выходные, чтобы снова съездить в Пусан.       Пара рассматривает двор между домов, замечая играющих в земле мальчишек. Омега носом в плечо Юнги утыкается, проходя мимо пакетов с мусором, что прям посреди тротуара лежали.       — Вы потеряли здесь что? — интересуется проходящий мимо мужчина. От него разит дико спиртом, пошатывает в разные стороны. Он рассматривает Чимина слишком грязно, на что получает рычание от Юнги.       — Мы ищем некоего Чхве Субина, — отвечает ему Чимин, маленький носик морща.       — О, он сейчас дома должен быть, — мужчина ближе подходит, указывая пальцем в сторону кирпичного здания. — Видите вооон то окно? — он шатается, чуть ли не заваливаясь на начавшего паниковать омегу. — Он там живёт. Вас проводить?       — Без вас обойдёмся. Спасибо, — снова рычит Юнги, мужа к себе за талию прижимая и уводя подальше от неприятного объекта.       Попасть в подъезд оказалось проще лёгкого. Массивная железная дверь проехалась по слуху противным скрипом, заставив Чимина прикрыть свои чувствительные уши. Они поднялись на второй этаж по раздолбанным ступеням.       — Он точно тут живёт? — тихо спрашивает омега, дверь пошарпанную рассматривая.       — Сейчас и проверим, — улыбается ему альфа, нажимая на звонок. Долгие пару минут абсолютно ничего не происходит. После супруги слышат приглушённое: «Подождите минуточку».       Дверь распахивается, а из-за нее выглядывает растрепанный пожилой омега.       — Вы к кому? — спрашивает мужчина, гостей своих рассматривая.       — Мы ищем Чхве Субина, это вы? — Юнги делает шаг вперёд, слегка прикрывая собой младшего, что носом ему в плечо снова утыкается.       — Да, а вы?       — Мы хотели поговорить по поводу Чон Чонгука, — поясняет Юнги. — Вы помните такого мальчика? Он раньше жил в вашем дворе.       Омега задумывается ненадолго, его глаза интересом загораются, когда он понимает, о ком его спрашивают.       — О, Гуки! Конечно помню! Поистине прекрасный ребёнок! — омега отступает в сторону, освобождая проход. — Вы проходите, не стойте на пороге. Что вы хотите знать?       — Всё, — отвечает Чимин, проходя на кухню вслед за мужем. Субин усаживает их за стол, предлагая чай и кофе. — Что делал, чем дышал. Как с ним обращались.       — Чонгук отличный ребёнок, только вот семье его не повезло, ой как не повезло, — тянет Чхве, ставя чайник. — Когда малыш только родился, все было хорошо. А потом Чонин, папа его, по рукам пошёл. Если бы не Миён, кто знает, может альфочки бы и в живых не было. Этот ублюдок бы давно мальчика убил, наверное. Ну сейчас он в относительном порядке. Его после смерти Чонина сразу органы забрали. Интересно, как он там. А вы собственно кто? А то я тут рассказываю, а вдруг вы убить меня захотите, — омега оглядывает гостей испуганно.       — Не беспокойтесь, мы ничего ни вам, ни Гук~и не сделаем, — спешит успокоить его Юнги. — Мы родители его. Хотелось бы узнать, через что ему пришлось пройти. Вот вам документы, если вы не верите, — альфа усмехается, доставая свой паспорт. Чимин действует по его примеру.       — Ой, ну и слава богу! — восклицает Субин. — Я всë боялся, что мальчика никто не захочет больше брать.       — Мы слышали, что Чонгук часто подвергался насилию, почему никто не сообщил в органы?       — В органы говорите? Миён бы с удовольствием оформила на себя опеку, да кто ей, старой, отдаст ребенка? Ей самой нужна дополнительная забота. Точнее нужна была.       — Кто такая эта Миён?       — Миён — бабушка Чонгука. Пока она жива была, за ребенком ещё более-менее хорошо следили. Она как-то обеспечивать его пыталась, пока нерадивый папаша по койкам прыгал. Чонин познакомился с этим монстром, когда Гуку был, наверное, годик, Миён с ними же жила, чтобы за внуком смотреть. Джехан, отчим мальчика, издевался над ними жутко. Над всеми. Миён рассказывала, что, когда маленький Гуки плакал, он его рот скотчем заклеивал. Когда мальчик постарше стал, он его в наказание мог к батарее привязать или запереть в шкафу.       — Вот же мразь, — шепчет Юнги, желваками играя. — Как так можно с ребенком.       — Они в квартирке-то однокомнатной жили. Только кухня да комната. Миён с мальчиком спали на кухне, она ему уши закрывала и успокаивала, пока они трахались за стеной. А когда Миён не стало, они и при мальчике, скорее всего. Простите, не могу спокойно рассказывать, — извиняется Чхве, доставая рюмку и пузырь водки. — Гуки ведь почти год назад забрали, а зимой той он пневманией переболел, маленький. Мой муж ещё жив тогда был. Со смены поздно вечером шёл да Чонгука привел к нам домой. Мы часто его к себе ночевать брали. Так вот, у альфочки ручки и ножки обмороженные были. Джехан видимо наказать его снова решил, заставил голыми коленями в снегу стоять. Сколько он так находился, никто не знает. Всем двором ребенка выхаживали.       Тишину комнаты нарушает лишь тихий всхлип Чимина. Омега лицо руками закрыл, сотрясаясь мелко. Юнги сразу же к нему подходит, в объятия утягивая.       — В ту ночь Чонгук у нас ночевал. Весь дом ходуном ходил от криков Чонина с Джеханом. А утром его мертвым нашли.       Мины сидят ещё у Чхве полчаса, рассматривая совсем детские фотографии Чонгука, что Миён делала да другу своему на сохранение отдавала. Субин решил отдать их супругам, пожелав лишь счастья на прощанье.       Чимин покинул этот двор с тяжёлым сердцем. Единственное, что хотели оба Мина — вернуться в отель, где его ждали Тэхен с детьми.       — Ты в порядке? — интересуется Юнги, пристегиваясь.       — Я хочу домой.       — Сейчас детей с Тэ заберём и поедем, — альфа поглаживает бедро мужа, выезжая со двора. — С ним все будет хорошо, мы поможем ему забыть.       — Он ведь такой маленький, как только вообще могла подняться на него рука? — младший вновь всхлипывает, смотря на Юнги.       — Главное, что сейчас он в порядке. В безопасности, Чимин. С нами он в безопасности.       — Из-за них он не говорит. Потому что они блять затыкали его! Нахуй тогда вообще рожать, если не можешь должным образом воспитывать ребенка? — кричит Чимин, ударяя руками по бардачку. — Почему мы не можем завести своего ребёночка, а какие-то ублюдки считают, что могут издеваться над своими?       Юнги заворачивает на обочину. Альфа отстёгивает ремень и поворачивается к супругу, в объятия его утягивая. Он целует плачущего омегу в лоб, поглаживая пальцами покрасневшие щёки.       — Солнышко мое, посмотри на меня, — Юнги соприкасается лбом с омегой. Тот всхлипывает судорожно. — Я обещаю тебе, мы сделаем все, чтобы он был счастлив. И он будет говорить, бегать и играть как все другие дети. Ещё не поздно все исправить. А сейчас мы поедем к нему и заберём его в наш дом.       Чимин кивает болванчиком на все его слова, постепенно успокаиваясь. Он позволяет мятному запаху окутать себя и успокоить.

***       — Что-то вы быстро, — шепчет Тэхен, пропуская Минов в номер. — Они спят.       Чимин проходит в соседнюю комнату, опускаясь на пол рядом с кроватью. Он укладывает голову на сложенные руки и рассматривает уснувшего альфочку. Чонгук тихо сопит, уложив головку на мягкую игрушку. Сокджин лежит звёздочкой поодаль от него.       Омега рукой по волосам ребенка проводит, целуя в лобик. Альфочка вздрагивает, просыпаясь. Он рассматривает улыбающегося перед ним Чимина, спросонья причмокивая губками.       — Поедем домой, кнопочка? — шепотом спрашивает омега. Чонгук кивает, слегка привставая.       Чимин тоже встаёт с пола, утягивая протянувшего к нему руки ребенка в объятия. Он трепетно прижимает к себе альфочку, одной рукой зарываясь в его шелковистые волосики.       Чимин вздрагивает, ощущая, как на его талию ложатся руки, но тут же успокаивается, окутанный любимым ароматом. Юнги целует в макушку Чонгука, что голову на плече омеги устроил, снова засыпая.       — Я разбужу Сокджина, — шепчет Юнги, отправляя любимых в машину. Они узнали все, что хотели. Больше их здесь на сегодня ничего не держит.