•••
– Научи меня. – Прости? – Поучи меня вальсу. – И какая же истинная цель этого порыва? – сказала так, будто не знает. – Я хочу увидеть, как ты танцуешь и похоже, что это единственный способ, – как первокласснику, объяснила я.•••
Меня словно окатило ледяной водой. Лицо побледнело, а губы превратились в тонкую, почти сливающуюся в тон кожи, линию. Глаза слегка округлились и я метнула встревоженный взгляд на Беллатрису. Она не злится? – Гадаешь злюсь ли я? – озвучила мой вопрос Пожирательница. – Не беспокойся, не злюсь. Иначе...та реплика, сказанная тобой, была бы последней в этот день. – Вы бы... Ты бы убила меня? – сухим и охрипшим голосом спросила я. – Нет, – со смешком выдала она, – но ты бы не очнулась до завтра. Такое обращение почти никому не дозволено. – Почему же теперь я могу так обращаться? – тяжело сглотнув, наконец выдавила я вопрос. Ответа не последовало. Лишь долгий взор, обращённый на меня. После Беллатриса уставилась на чай и ловко соскользнула с темы. – Всё-таки не будешь пить? – я медленно перевела глаза на чашку. – Нет, не буду, – слегка грустно констатировала я. – Твоё право, – Беллатриса поднялась и, подхватив чашку чая, удалилась на кухню. Я ждала, когда она выйдет, но этого не происходило. Я терпеливо ждала, но всё равно оставалась одна в гостиной. Тогда я решительно направилась на кухню проверить, что же так долго там делает Лестрейндж. Но зайдя в помещение я никого не обнаружила. Она просто удалилась через запасной вход. Наверняка в свою комнату. Но что теперь мне делать? Я бы не прочь поговорить с ней. О чём угодно. О ней, о себе, о всяких мелочах и пустяках. Лишь бы находиться рядом с ней и вдыхать её запах. Да. У неё есть свой запах, который давно въелся в мои ноздри. Её аромат наполнял всё поместье и ещё сильнее чувствовался в её комнате. Это запах винограда, сорт которого носит название Санджовезе и запах тёмного шоколада вперемешку с дымом сигарет. Не думала, что Беллатриса так часто вдыхает табачный дым, что он стал частью её самой. Может так было всегда? Просто я этого не замечала, так как не замечала её саму. Но всё это не имеет значение, когда рядом нет обладательницы этого аромата. Она ушла и слова не сказала. Не сказала не тревожить её, не сказала, что мне делать, не сказала, можно ли приходить к ней в комнату. И в итоге я стою одна на этой кухне, как потерянный ребёнок, думая и гадая, что мне дозволено делать, а что нет. Я поднялась в свою комнату и окинула её взором. Теперь, после всего, она казалась мне чужой. Эта комната, пустая и холодная, не была моей. Здесь нет моих вещей. Здесь не хранятся яркие моменты из моей жизни. Но всё же одно воспоминание есть. Поцелуй. Прекрасный и горький поцелуй. От него сладко тянуло низ живота, а на глаза наворачивались слёзы от обиды и злости. Я с яростью захлопнула дверь в комнату и скатилась спиной по этой самой двери на пол. Рукой я зажала себе рот, чтобы не выдать всхлип, где-то застрявший в груди. Только слёзы беззвучно стекали по щекам, а после по ладони и так же беззвучно капали на одежду. Во мне боролись два состояния. Одно из них просило смириться с происходящим и плыть по течению, а другое твердило, что всё это неправильно, что я должна собрать всю свою волю в кулак и, воспользовавшись моментом, сбежать отсюда, как только предоставится возможность. Я разрывалась и не знала, что делать. Что-то нежное и трепетное стало вырисовываться во мне по отношению к психопатке. Что-то, от чего хотелось обнять её, как можно крепче и никогда и ни за что на свете не разрывать эти объятия. Пелена, застилавшая мне глаза, не давала разглядеть окружающее меня пространство. Она же и не позволила мне разглядеть, выглядывающую из-за угла, Беллатрису, что с жалостью в глазах смотрела на меня. Беллатрису, которую так терзает внутри что-то ужасное и одновременно прекрасное. Я не видела, как Лестрейндж медленно спряталась за угол и опустила голову, уперев взгляд в пол. Я не видела, как её руки сжались в кулаки и как её ногти впились ей в ладони. Я не видела, как она беззвучно поднялась на третий этаж и зашла к себе в комнату, глухо закрыв дверь. Я не видела, как она полусидя на кровати смотрела в одну точку. Я не видела, как она готова была волосы на себе рвать, ведь её внутри душили и рвали на части чувства, что и меня, только, похоже, в тысячу раз сильнее. Как давно она мучается? Как давно она обманывает себя? Как давно она запирает глубоко внутри бабочек, рвущихся наружу, готовые ослепить ярким и чистым светом весь мир? Я не знаю ответа. Никто не знает. А самое печальное, что я этого не вижу, а потому и не знаю...~~
Я сидела, подогнув под себя ноги, и читала некую книгу, данную мне Дженди. Глаза были красноватые и слегка подпухшие. Я читала, но не вникала, я не видела смысла в словах, которые так старательно выплёскивал на бумагу их автор. Моя голова была совершенно пуста и смысл этих строк был такой же. Солнце, находившееся за плотными серыми облаками, начинало садиться. Гостиная погружалась в сумеречный мрак, но мне было всё равно. По поместью бродила эльфийка и зажигала свет одним щелчком пальцев. Честно, не понимаю зачем она ходит туда-сюда и дарует свет помещению, когда можно было бы одним щелчком зажечь свет по всему поместью. Может это ещё одна прихоть Пожирательницы? Пожирательница... Почему она стала ею? Она же когда-то была обычной ведьмой, как я. Она была в такой же любящей семье. Что же произошло в её жизни такого, что она раз и уже Пожирательница Смерти. Верная подчинённая Тёмного лорда и, несомненно, его правая рука, его глаза и его уши. Смогу ли я узнать это и понять её? Понять: такая ли она злодейка какой показывает себя? Или я приду к выводу, который заставит меня взлететь до небес без помощи крыльев. Но произойдёт это только в том случае, когда я удостоверюсь, что не каждый злодей – злодей. Из кухни донёсся ароматный запах еды, которую готовила Дженди. Видимо уже время ужина. За весь день в поместье стояла гробовая тишина. Низко, едва ощутимо, над поместьем весь день висела чёрная туча. Сейчас она тоже висит, готовая в любой миг выпустить молнию и заплакать горькими слезами, жалуясь на то, как несправедлив этот мир. Только утром над поместьем светило и играло лучами яркое солнце. Дарило своё тепло и заставляло улыбаться во все тридцать два зуба, просило наслаждаться, самой что ни на есть, прекрасной жизнью. Что же испортило этот день? Я и сама не знаю и тоже задаюсь этим вопросом весь остаток дня. Только вот ответа никак не могу найти... Передо мной поставили запеканку из говядины с картофелем-пюре, пудинг и чёрный чай с шиповником. Кажется его я так и не выпила утром и теперь мне дают второй шанс попробовать вкус чая, от которого исходит чудесный аромат. Запах прекрасный, соблазняющий. Но всё это не имеет значение, когда у тебя совершенно нет аппетита. Это такое чувство, когда человек, например, болеет и перед ним ставят еду. Вкусную, аппетитную, но вот кусок в горло не лезет, как бы он не пытался это съесть. Так и со мной. Еда бесподобная, не спорю. Но я не могу её съесть без аппетита. – Дженди плохо приготовила? – огорчённо уточнила эльфийка. – Нет! Всё прекрасно и чудесно приготовлено. Только вот... – я подняла на неё извиняющийся взгляд. – Вы не голодны? – я согласно кивнула. Эльфийка подошла ближе ко мне. – Но вы должны поесть. Весь день и крошки в рот не взяли. Хотите получить голодный обморок? – я виновато опустила голову. – Не нужно так делать. Вы расстраиваете Дженди. – Прости... – шёпотом произнесла я. – Дженди не просит извинений. Дженди просит вас всего лишь поесть хоть что-то за день. – Она замолкла, а потом добавила: – И Дженди не отступит. Я всё ещё ломалась, но упорство домашнего эльфа взяло своё и вот в мой рот отправился небольшой кусок запеканки. Потом ещё и ещё. И так я съела всё, что передо мной стояло. И наконец выпила этот чай. Наконец его аромат перестал меня преследовать, а я удостоверилась, что у него чудесный не только аромат, но и вкус. – Знаете, – начала в конце Дженди, – весь день хозяйка поместья такая же унылая. Дженди грустно от этого и поэтому Дженди надеется, что завтра всё изменится, – эльфийка удалилась, а я продолжила сидеть слегка с недоумённым выражением лица. Ладно я, но от чего похожий настрой у Беллатрисы? У меня было множество вариантов для ответа, но самые неуместные для меня, которые просто не укладывались в моей голове, я тут же отсеяла. С подавленным состоянием я даже не заметила как уснула, погрузившись в прекрасное царство Морфея.~~
Мои ноздри щекотнул запах крепкого кофе. За ним же сигаретный дым. Я приоткрыла сонно глаза, сильнее укутавшись в плед. Стоп. Плед? Моментально протрезвев, я полностью открыла глаза и скинула с себя плед. Одежда на мне, радует. Окинув глазами помещение, я убедилась, что нахожусь всё в той же гостиной. Всё такое же, только плед новое дополнение, которое появилось не пойми когда. Потянув носом запах, я убедилась, что он исходит от кухни. Дженди готовит завтрак? Но тогда откуда дым сигарет? Не думаю, что она курит. Чтобы убедиться в своих подозрениях, я, поднявшись с дивана, двинулась на кухню. И всё равно на растрёпанный вид. Как я и предполагала, на кухне сидела и попивала кофе, не забывая прикуривать сигарету, Беллатриса Лестрейндж. – Доброе утро, – первая подала голос Пожирательница. – Доброе, – удивлённо прошептала я. – Умойся. Обычно это нужно сделать, встав утром с постели, – всё также непринуждённо говорила она. Я словно выполняя приказ, поплелась к раковине и стала умываться. Мозг судорожно пытался понять, почему она в таком прекрасном состоянии, если ещё вчера по словам эльфийки она была подавленная, унылая, как и я. После умывания я решила налить себе воду и пока я выполняла свою же прихоть, то позволила себе украдкой разглядеть прикид Пожирательницы. Волнистые волосы собраны в небрежный пучок, на тело одет чёрный пеньюар, поверх которого накинут халатик такого же качества и цвета, слабо завязанный пояском из этого же комплекта. На ногах красуются чёрные тапочки на каблуках, только немного отличаются от вчерашних. И когда мне стало так интересно разглядывать наряды Лестрейндж? Поймав себя на этой мысли, я резко отвернулась и залпом выпила всю воду, моля всех Богов, чтобы она этого не видела. – Ты голодна? – как ни в чём не бывало спросила Беллатриса. – Н-нет, – я попыталась унять дрожь в голосе. – Нет, не голодна, – я видела, как она развернулась ко мне вполоборота. Она окинула меня оценивающим взглядом. Как бы проверяя моё состояние. Это из-за дрожи в голосе? – Если хочешь можешь налить себе кофе или хочешь что-то другое? – хорошо, что она спросила. – Какао. Оно тут есть? – Беллатриса слегка поджала свои губы и извинилась одними глазами. – Хочешь, могу попросить Дженди и она его принесёт, – предложила Пожирательница. – Я не против, – подхватила я. – А пока я обойдусь чаем, – я тут же глазами стала искать нужные блюдечко и чашку. – Присаживайся, – остановила меня Лестрейндж. – Я сама приготовлю. Заворожённая, я в очередной раз выполнила её просьбу или приказ. Да мне всё равно. Главное мне представился ещё один шанс наблюдать за ней и не стыдиться этого. Беллатриса открывала разные шкафчики, откуда доставала и чашку, и блюдечко, и заварку. Самолично она вскипятила воду и налила её в чашку. Она сама заварила чай и добавила пол чайной ложки сахара. Не знаю, наугад она это сделала или по иной причине, но я всегда насыпала себе именно такое количество сахара. Сейчас передо мной стоял приготовленный чай самой Лестрейндж. И снова вопрос: а что тут такого? Да вроде бы и ничего. Но у меня от этого разливалось тепло по всему телу, как сейчас разливается горячий напиток по пищеводу. Теперь я, приведя себя в порядок, сидела на диване в гостиной, а Беллатриса, сама сложив и убрав в сторону плед, присела около меня. Она взяла в руки какой-то журнал и, рассматривая в нём что-то, параллельно заговорила со мной. – Как вчера день прошёл? Чем занималась? – она сейчас специально? Следила за мной, чтобы поиздеваться, задавая такого рода вопрос? Что мне теперь ответить? – Да ничем таким... – тихо ответила я. – А вечером что делала? – она поймала мой вопросительный взгляд, оторвавшись от журнала. – Ты вчера тут и уснула. Пришлось накрыть тебя пледом. Не хотелось бы в который раз видеть тебя больной. – Это вы меня накрыли? – глаза расширились от удивления. Лестрейндж скривила лицо и я сначала не поняла от чего. – Ой..прости... Ты меня накрыла? – Да, я. Начало разговору было положено. Осталось только ухватиться за него, а не упустить. Воспользовавшись заминкой в нашей беседе, я первая задала вопрос. – Куда ты вчера утром ушла? – В комнату, – спокойно ответила она. – А мне почему не сказала? – А я отчитываться должна? – раздражённо спросила Пожирательница. – Могла хотя бы предупредить! Я сидела и ждала с моря погоды. Всё ждала, когда ты выйдешь с кухни, а тебя там и не было. Ты мне даже не сказала, что можно делать, а что нельзя. Я была вчера тут как бедный родственник. Не знала куда можно идти, а куда нельзя. Всё думала могу ли к тебе зайти, посмотреть чем ты занята? Я ничего не могла потому, что не знала. Я готова была плакать от бессилия! – слегка повысив голос, закончила я. – А разве ты не плакала? – Что? – Беллатриса застала меня врасплох. – Просто...последствия до сих пор. Глаза немного опухшие и покрасневшие. – А-а, это... – я судорожно стала придумывать отмазку. – Возможно приснилось что-то грустное. Такое часто происходит. – А что тебе снится? – с нескрываемым интересом спросила собеседница. – Из грустного в основном прошлое и не более того. – Семья? – Друзья, школа. Всё, что вызывает во мне грусть, – я не упомянула ещё одного. Беллатрису. Она тоже вызывала во мне грусть, но сказать ей об этом я никак не могла. Приходиться держать это в себе и отводить взгляд в сторону, чтобы она не раскусила меня, что я сейчас и сделала. – Мне жаль, что твоя жизнь так круто изменилась. Жаль, что тебе приходится проходить через всю эту боль. Но я не могу ничего изменить, разве что... – она замолкла, то ли подбирая правильные слова, то ли решив оборвать незаконченную мысль. – Что? – упорствовала я. – Разве что попытаться облегчить эту боль, – я опешила от этих слов. – Как? – еле слышно прошептала я. – Ну не знаю, – как-то артистично начала Лестрейндж, – объятия для начала сойдут? – с каждым её словом мои глаза расширялись всё больше и больше. – Думаю сойдут, – на одном дыхании ответила я. Беллатриса раскрыла руки, приглашая в свои объятия. Я несмело придвинулась к ней и робко подалась вперёд. Она тут же сцепила свои руки у меня на спине. Эти объятия были нежными, успокаивающими, дарящими надежду на светлое будущее. Именно поэтому я прижалась к ней ещё сильнее и уткнулась ей в шею, не забывая обнять её в ответ. Такой порыв с её стороны был неожиданным, но трогал до глубины души. Заставлял проснуться во мне то, что я старалась спрятать глубоко внутри, что пыталась запереть под тысячами замками. Но её аромат, её объятия, её голос – это сводило с ума и нечто вырывалось наружу. Ещё немного и оно сломает прутья клетки и тогда я не смогу контролировать себя. Благо Лестрейндж первая отстранилась, ведь сама я бы ни за что не смогла. Взглянув ей в глаза, я удивилась в ещё один раз. В её глазах не было безразличия, усмешки или чего-то подобного. В её глазах читалась нежность, желание поддержать, желание выразить своё небезразличие. А может...мне только кажется? Слишком многое мне стало казаться... Я впервые увидела, как Лестрейндж занервничала. Как её глаза забегали по гостиной, не находя, где остановиться. Губы подрагивали, готовясь что-то спросить, но так и не спрашивая. Её тоже что-то терзает и она не осмеливается об этом рассказать. Тогда я решаюсь безмолвно поддержать Беллатрису и накрываю её тыльную сторону ладони своей. Я вижу, как она замирает и медленно поднимает свои глаза. Мы лицезреем друг друга. Молча. Но, кажется, и этого достаточно. Будто один взгляд может сказать больше, чем слова, срывающиеся с губ. Я не могу ничего ей сказать и не потому, что не хочу, а потому, что сама не знаю, что хочу сказать. Я потерялась в своих чувствах. Я потерялась в себе. И похоже, что...Беллатриса тоже. Лестрейндж мягко убрала свою руку из под моей, заставляя меня слегка отпрянуть. Я увидела, как очертились её, и без того чёткие, скулы. Но это длилось всего секунду. Всего секунда, прежде чем она, наконец, разорвала нити тишины. – Сандра, скажи... Тот поцелуй...для тебя он был первым?