༻✞༺
Похороны прошли так, как он и ожидал. Они завернули Эдварда в саван, сделанный из его спального гамака и, подложив к ногам два свинцовых пушечных ядра, чтобы он утонул, бросили его за борт корабля. Не было ни слов, ни прощаний, лишь тихая угрюмость, охватившая весь экипаж. Возможно, капитан казнил Эдварда, обесславив его имя, но они всё равно обращались с ним, как с любым другим пиратом, погибшим на борту. Он был похоронен с честью, несмотря на грехи, которые он совершил и за которые умер. Квакити поцеловал золотую монету, которую вытащил из своей сокровищницы, а затем бросил её вслед за ним в море. Некоторые из людей, которые были ближе всего к Эдварду, проделали то же самое, бросив свои золотые монеты в океан, чтобы у их друга было что взять с собой в загробную жизнь. Кто-то из них бросал монеты, кто-то кольца, а кто-то бросал подвески и медальоны, находившиеся в их распоряжении в течение долгого времени, в знак уважения к товариществу, что они разделяли с ним. Это была простая вещь, похороны, но она останется с ними до конца пути. Они не почувствуют себя оживлёнными, пока не проведут пару дней на твердой земле, чтобы по возвращению на корабль, это было похоже на новый рассвет с бесконечными возможностями, ожидающими их за горизонтом. После этого толпа начала редеть, каждый из них возвращался к своим дневным обязанностям. Квакити вернулся в рулевую рубку к Уилбуру, оставаясь тихим и подавленным. Слайм уже ушёл в свои апартаменты, чтобы немного отдохнуть перед обедом, и Квакити пришлось делегировать без него. День обещает пройти без происшествий, и капитан не мог жаловаться на это после всего того дерьма, случившегося за последние тридцать шесть часов. Он был готов к чему-то скучному и обыденному. Готов провести весь день, бездельничая в рулевой рубке, лениво плывя к порту Мэнбурга. Ветер сегодня был не в их пользу, лёгкий бриз дул над водой, так что они не доберутся туда раньше положенного срока. Квакити оставалось только надеяться, что всё пройдёт гладко, и они не наткнутся на какой-нибудь из кораблей Королевского флота или конкурирующих пиратских экипажей. Уилбур остался с ним. На самом деле Квакити мог назначить ему не так уж и много. Даже если он и смог бы взять на себя какую-то задачу, то Квакити ещё не чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы выпустить Уилбура из поля зрения. Вместе со Слаймом он принял решение внимательно следить за ним, и именно это намеревался делать Квакити. Капитан будет держать его в рулевой рубке до тех пор, пока он сам находится там, но Уилбур и не жаловался. Мужчина обожал сидеть за штурвалом и смотреть, как волны разбиваются о борт корабля, ему нравилось пространство, что он делил с Квакити, пусть даже и в тишине. По крайней мере, на это надеялся капитан. Члены экипажа приходили и уходили из рулевой рубки, задавая ему вопросы и рассказывая о вещах, которые им нужно было сообщить. Похороны этим утром заметно испортили всем настроение, но теперь Квакити видел, что никто из них не винил его в произошедшем. Знал так же хорошо, как и то, что Эдвард был не совсем в своем уме, но они все равно скучали по нему. И Квакити не мог винить их за траур, и, если быть честным с самим собой, он не мог винить себя за потерю, которую он должным образом чувствовал в своей груди. Однако Уилбур помог разрядить обстановку, хотя Квакити был единственным, кто это видел. Чувство вины прошлой ночи и страх утреннего происшествия были почти забыты, когда мужчина тихо напевал себе под нос, будучи одетым в чистые брюки и незапятнанную бирюзовую блузку. Квакити довольствовался тем, что слушал. Иногда Уилбур задавал вопросы своим странным наклоном головы, а Квакити изо всех сил старался их расшифровать. Уилбур повторял слова, которые он слышал от других членов экипажа, чтобы расширить свой постоянно растущий словарный запас, а Квакити делал всё возможное, чтобы поправить его, когда это было необходимо. К полудню Уилбур произнес несколько полных предложений в правильном контексте. Также Квакити медленно понял, что его голос стал сильнее. Хриплый, почти невнятный тон постепенно перерастал во что-то нормальное. Если бы он услышал голос Уилбура, то счёл бы его за любой другой нормальный голос, который можно было услышать на корабле. Его темп и ритм всё ещё оставляли желать лучшего, но Квакити уверен, что в конце концов они добьются своего. Уилбур определённо никуда не торопился, так что их время вместе было не ограничено. Квакити уже принял решение, что у Уилбура будет место и дом на этом корабле столько, сколько этого пожелает сам безбилетный пассажир. Он мог бы остаться здесь до конца своей жизни, и капитан не посмеет пожаловаться. Он обнаружил, что ему нравится общество странного человека. Несмотря на весь вызванный им стресс, присутствие Уилбура было таким же утешительным, как и присутствие Слайма. Там, где Слайм предлагал отдых от суровых обязанностей капитана, Уилбур предлагал другой тип освобождения. Чувство, которое Квакити не до конца понял. Возможно, именно свежий взгляд Уилбура на окружающий мир так забавлял капитана. Его ребяческое отношение и удивление, когда дело доходило до вещей, с которыми Квакити слишком привык сталкиваться, чтобы видеть в этом что-то иное, чем обычную рутину. Уилбур делал слова интересными. Слова. Слоги, которые вылетали из его уст, удерживали внимание Квакити, пока он искал ошибку, которую можно было бы исправить. Это заставляло его слушать, хотя бы для того, чтобы похвалить Уилбура за правильно произнесенное слово или грамотно построенное предложение. Приближалось обеденное время, и у Квакити начинало урчать в животе. Он знал, что Уилбур был в той же лодке, потому что тот повторил слово «ужин» уже как минимум три раза. — Скоро, — ответил ему Квакити. — Слайм поднимется сюда, чтобы сменить нас, и тогда мы сможем спуститься на камбуз взять еды. Мы… мы, наверное, просто заберём тарелки и поедим здесь, — Несмотря на уверенность Квакити в отсутствии каких-либо угроз для жизни Уилбура, он до сих пор не мог заставить себя вернуться в столовую после того, как прошлой ночью ему пришлось там казнить человека из его экипажа. Не думал, что он сможет переварить еду в месте, где вчера около часа оттирал кровь. — Сегодня не будем петь? — спросил Уилбур, но это звучало нерешительно, как будто он не был уверен, что хочет об этом спрашивать. — Нет, — подтвердил Квакити. — Нет, сегодня мы не будем петь. — Из-за меня? — Квакити мог расслышать в голосе собеседника вину смешанную с печалью, и от этого тона у капитана перехватило горло. — Нет, не из-за тебя, — объяснил Квакити. — Просто никто не в настроении сегодня петь, — Это не было всей правдой. Никто в столовой не будет сегодня петь шанти, это точно, но они, вероятно, споют пару любимых джиг Эдварда, оплакивая траурные песни, чтобы завершить ночь, но вряд ли это будет та праздничная энергия, которую испытал Уилбур. — Потому что похороны, — наконец остановился Уилбур, и Квакити молча кивнул. — Да, из-за похорон. — Умер из-за меня, — прошептал безбилетный пассажир. — Умер из-за меня, — попытался объяснить Квакити, надеясь, что тот его поймет. Он действительно не хотел больше об этом говорить, но если бы он смог найти правильный способ объяснить Уилбуру, что в этом нет его вины, то ему больше никогда не придется это признавать. — Я убил его, а не ты. Ты ничего не сделал, кроме как пел прекрасную песню. Уилбур задумчиво хмыкнул, но не ответил. Повернул голову, чтобы в очередной раз посмотреть в иллюминатор. Удовлетворен ли он объяснением или нет, Квакити не мог сказать. Оставалось надеяться, что эта тема будет прервана на некоторое время, если не навсегда. И только когда Слайм освободил Квакити из рулевой рубки, он понял, что его неосознанно беспокоило до этого момента. Оставив Уилбура на попечение Слайма, пока спускался на камбуз, доставая для них три тарелки, он понял, что Уилбур совершенно не имеет представления о своей защите. Он был уверен, что его команда присмотрит за ним. Верил, что они вмешаются в случае, если Уилбур окажется в затруднительной ситуации, но он не мог ожидать, что они бросятся ради Уилбура под лезвие. Он не ожидал, что они сделают это для него самого, не говоря уже о ком-то, кого они едва знали. И хотя он верил, что Уилбуру не придется защищаться от кого-то из экипажа, ему пришлось смириться с тем фактом, что они — пираты. Он всегда был пиратом и всегда им будет ровно до того дня, пока его не завернут в простыни с койки капитана, привяжут к его ногам два пушечных ядра и сбросят в море. У них есть враги. Они регулярно сражались с врагами, солдатами флота и неразумными браконьерами. Они плыли, воровали, дрались и умирали. Таков был путь пирата. Так было всегда, и если Уилбур хотел остаться с ними на корабле, то рано или поздно ему бы пришлось стать свидетелем битвы. Он должен был увидеть насилие, на которое способна пиратская команда. Хотя Квакити никогда не проигрывал битв, он терял людей, и ему не хотелось, чтобы Уилбур пополнил их список. Он не хотел целовать монету и бросать её в океан, надеясь, что это каким-то образом поможет безбилетнику в загробной жизни. Он хотел, чтобы этот человек знал, как защитить себя. Квакити собирался убедиться, что у него есть все знания и подготовка, необходимые ему, чтобы выжить и стать успешным человеком, помогающим команде и кораблю в целом Когда он вернулся к рулевой рубке, Уилбур переместился со своего места на диванчике и встал рядом со Слаймом у руля. Они склонили головы друг к другу, о чём-то болтая, и Квакити, балансируя с тремя тарелками с сушёным вяленым мясом и большим количеством бобов, мог только смотреть на них. Слайм смеялся, а Уилбур скрывал свои смешки рукой. Их разговор остался загадкой, поскольку Квакити откашлялся, объявляя о своём присутствии. Они повернулись, чтобы посмотреть на него, и Уилбур уже бросился вперед, выхватив у него из рук одну тарелку, и вернувшись на диван, чтобы устроиться поудобнее, наслаждаясь едой. Квакити усмехнулся, сказав: "Пожалуйста", и направился к квартирмейстеру, протягивая ему вторую тарелку. — Спасибо, — сказал Слайм, и Квакити удостоверился, что Уилбур пронзил его пристальным взглядом. — Видишь? Вот так ты должен реагировать, когда тебе приносят еду. В ответ Уилбур лишь фыркнул, и Квакити принял это как должное, начав копаться в своей тарелке. — Над чем вы вдвоём смеялись? — спросил он, вцепившись зубами в затвердевшее, солёное мясо, лежавшее в их кладовых с тех пор, как они отправились в путешествие. — Уилбур – забавный парень, — сказал Слайм, пожимая плечами и засовывая бобы в рот. — Это не ответ на мой вопрос. — Извини, — Слайм не выглядел так, будто искренне извинялся, но Квакити упустил это. Однако в следующий раз, когда он обнаружил, что эти двое хихикают вместе, он не сдастся так просто. — Я хотел узнать твоё мнение, — сказал Квакити, используя свои предыдущие мысли как способ смены темы. Слайм замычал с набитым ртом, давая понять капитану, что он слушает. — Я хочу обучить Уилбура обращению с пистолетом, а со временем и с клинком. Просто… все те события прошлой ночи, я хочу, чтобы он мог защитить себя, а не постоянно полагаться на нас. — Я думаю, — начал Слайм, оглядываясь через плечо на человека, полностью погрузившегося в еду, и даже не подозревая, что о нём сейчас говорят. — Это ему не помешает. Наоборот, на самом деле. Ты знаешь, в какие драки мы обычно ввязываемся. Практически вся наша работа – ввязываться в драки и грабить другие корабли. Если бы он знал, как обращаться с оружием, тогда он действительно мог быть нам полезен, — Слайм съёжился при выборе слова. — Без обид. — А с чего мне обижаться? — спросил Квакити. — Кажется, ты его очень любишь. Капитан усмехнулся. — Я только что с ним познакомился. — Тем не менее ты забрался на воронье гнездо только для того, чтобы уговорить его спуститься. Сделал бы ты это для кого-нибудь другого? Квакити подумал об этом, прежде чем закатить глаза и откусить еще кусок от вяленого мяса. — Ну да ладно, это не значит, что я обижусь на него. Ты тоже прав. Если он хочет быть частью этой команды, ему придётся нести свою тяжесть. —Если он не может прикрыть остальную часть экипажа, то как они собираются оставлять его? — И мы даже не упомянули, что произойдет, если нас снова перехватит военный корабль. Если случится худшее, то мы, по крайней мере, сможем сказать, что дали ему все необходимые инструменты, чтобы попытаться спасти себя. Квакити кивнул, и, с одобрения Слайма, начал продумывать план их действий после ужина.༻✞༺
Уилбур и Квакити стояли на корме корабля, пока над ними сгущались сумерки. Большая часть экипажа всё ещё находилась внизу, в кают-компании, а те немногие, кто был наверху, находились где-то ближе к носу, занятые своими обязанностями и делами. Ближайшим к ним двоим – Слайм в рулевой рубке, и он уже был проинформирован об их вечернем занятии. Повернувшись лицом к морю, заметили, что волны уходили от них, а не мчались к ним. Квакити стоял позади Уилбура, изучая его, пока он привыкал к ощущению пистолета, прижатого к его ладони. Было трудно заставить Уилбура согласиться даже прикоснуться к оружию, не то, чтобы держать его. Квакити наивно полагал, что его непреклонный отказ прикоснуться к пистолету был вызван инцидентом, произошедшим с Эдвардом, но чем больше он думал об этом, тем больше приходил к пониманию того, что Уилбур, должно быть, имел до этого ещё какой-то опыт обращения с огнестрельным оружием, заставившего его быть таким пугливым и беспокойным. Квакити провёл большую часть вечера, пытаясь убедить Уилбура в том, что он не допустит, чтобы случилось что-то плохое. Что научиться правильно и безопасно пользоваться им — не что иное, как хорошая вещь. В конце концов, ему достаточно было задать один простой вопрос. — Ты мне доверяешь? Уилбур нахмурился, переводя взгляд с серьезного лица Квакити на протянутый ему пистолет. С раздражённым воплем Уилбур, наконец, смягчился, вырвал оружие из руки Квакити и отвел его от себя, направляя ствол в пол. С безмерным запасом терпения Квакити потянулся к нему через плечо и показал, как нужно держать. Показал ему правильное расположение пальцев. Уилбур тут же нажал на спусковой крючок, но Квакити быстро поправил его. На самом деле не имело большого значения, нажал ли он на него или нет. Пистолет был не заряжен, и он останется таким, пока Уилбур не научится правильно обращаться с ним. Уилбур видел, как его руки отпустили, потому что Квакити не нужно было слишком сильно менять их положение, чтобы Уилбур правильно взял пистолет. — Это хорошо, — похвалил он, пытаясь не обращать внимания на то, каким напуганным выглядел Уилбур с пистолетом в руке. Впрочем, это было нормально. Лучше было испугаться сейчас, чем быть напуганным в момент, когда ситуация потребовала бы от него использования оружия. — Теперь давай поработаем над изучением составляющих частей пистолета. Вот это видишь? — Квакити указал на деталь поверх оружия. — Это молоток. Сейчас он наполовину взведён, означая, что спусковой крючок заблокирован, и ты сможешь его зарядить. — Зарядить, — повторил Уилбур. Это был не вопрос, но Квакити мог сказать, что он ещё не совсем понимает такую терминологию. — Да. Когда курок находится в этом положении, это означает, что ты можешь вставить пулю в патронник. Затем ты можешь потянуть его обратно. Вот когда мы назовем его полностью заведённым, то ты сможешь выстрелить из этого положения. Мы пока не будем об этом беспокоиться, так что не волнуйся. Квакити продолжал как можно доходчивее объяснять различные части пистолета, пока не смог опросить Уилбура, чтоб он смог верно ответить на все его вопросы. Шло время и чем больше Уилбур знакомился с пистолетом, тем комфортнее ему было держать оружие. Чем дольше они занимались с ним, тем увереннее он держал эту штуку у себя в руках. И когда солнце скрылось за горизонтом, Квакити, наконец, забрал у него пистолет. — Хорошо, я думаю, мы готовы его зарядить. — С пулей, — сказал Уилбур с неуверенной улыбкой. — Да, верно, — похвалил Квакити. — Но сначала я покажу тебе, как это сделать, а затем, если ты по-прежнему уверен в себе, то я позволю тебе попробовать. Однако я предупрежу тебя. Это будет немного сложно и может потребовать некоторой практики. — Покажи мне! — нетерпеливо попросил Уилбур, и это было резкое противопоставление тому, как он вёл себя в первый раз, когда Квакити только предложил научиться стрелять из пистолета. — Сейчас, — засмеялся Квакити, но принялся за работу, как и велел ему Уилбур. Он несколько раз объяснял все свои действия вслух, пока заряжал пистолет. Он снова описал, как взводить курок наполовину, показал Уилбуру, как правильно засыпать порох в ствол, продемонстрировал, как завернуть маленький свинцовый шарик в небольшой кусок ткани и как засунуть его в ружье. Уилбур выглядел обеспокоенным за него, но Квакити напомнил ему, что спусковой крючок заблокирован и нет опасений касательно случайного выстрела. После этого он взял ещё немного пороха и положил его в отсек сбоку от пистолета, стряхивая небольшое количество излишков, прилипших к металлу, после чего обратил внимание на своего ученика. — Хорошо, Уилбур, — сказал он с улыбкой. — Что мне делать дальше? — Полностью взвести, — покорно ответил Уилбур. — Полностью взвести что? — Молот, — последовал уверенный ответ. Квакити не могло сдержать прилив удовлетворения, нараставшее в его груди. — Посмотри на себя, — засмеялся он. — Должно быть, я действительно хороший учитель. Следуя приказу Уилбура, Квакити отдернул курок так, что ружьё стало горячим, готовое к прицеливанию, пока пуля внутри ждала нажатия на спусковой крючок, что воспламенит порох и отправит маленький свинцовый шарик в цель. Он следил за тем, чтобы ствол был направлен вниз, подальше от чего-либо, потому что это был уже не тот пистолет, с которым они тренировались. Пару шагов спустя тот же самый огнестрел превратился из простого реквизита в смертоносное оружие. Он убедился, что Уилбур будет в безопасности позади него, прежде чем поднять пистолет к горизонту в задней части корабля. Его целью было ночное, усеянное звездами, небо, но целиться в него было попросту невозможно. Поэтому вместо этого Квакити сказал: "Закрой уши. Будет громко" Вместо того, чтобы заткнуть собственные уши, как и говорил капитан, Уилбур поднял руки к голове Квакати, сложив ладони вокруг его ушей. — Нет, твои уши, Уилбур, — попытался поправить он, но услышал, хотя скорее почувствовал, возмущенное фырканье позади себя. — Мои уши в безопасности, — пообещал Уилбур, прежде чем потребовать: "Стреляй, сейчас же" И кто такой Квакити, чтобы отказать ему? Его палец на секунду задержался на спусковом крючке, прежде чем нажать. Последовала секунда сопротивления, после чего раздался характерный взрыв кремня, поймавшего порох, от чего барабанные перепонки Квакити зазвенели, несмотря на то, что Уилбур прикрыл их руками. Отдача откинула его руки вверх, но пуля была выпущена. Молоток вернулся в невзведённое положение, ожидая повторной зарядки. Уилбур убрал руки с головы капитана, и Квакити оглянулся через его плечо, желая увидеть его реакцию. Уилбура больше не пугал пистолет. Теперь его жалкий страх сменился тем очарованием, которым он славился. — Моя очередь? — спросил он, и его рвение выстрелить этой штукой заставило капитана рассмеяться. — Да, твоя очередь, но позволь мне зарядить его для тебя. Это может быть немного сложно, и это то, над чем мы будем больше сосредотачиваться, когда на корабле будет больше дневного света, — Уилбур выглядел слегка разочарованным тем, что не сможет зарядить ружьё для себя, но Квакити был уверен, что потребуется немного больше времени, чтобы изучить всё это. И что Уилбуру понадобится гораздо больше тренировок, прежде чем Квакити почувствует себя комфортно, позволяя другому зарядить пистолет самостоятельно. Но прямо сейчас он мог позволить Уилбуру только выстрелить. — Не забудь держать его, как я тебе показывал, — напомнил он ему, пока работал над зарядкой ещё одного патрона. — Да, да, — нетерпеливо сказал Уилбур, и Квакити ещё больше усмехнулся. Как только пистолет нагрелся, он осторожно вручил его Уилбуру, с гордостью наблюдая, как тот взял его так же осторожно, как учил его капитан. С растущим чувством удовлетворения, Квакити наблюдал, как Уилбур аккуратно устанавливает пальцы, когда он поднимал пистолет к темному горизонту и бесконечной черноте, усеянной звездами. Недолго думая, Квакити поднял руки, прикрыв уши Уилбура, так же как это сделал для него безбилетный пассажир. — Мои уши в безопасности, — повторил он, пытаясь стряхнуть руки Квакити со своей головы. — Просто выстрели из этого чёртового пистолета, — рассмеялся Квакити, заработав похожий звук от другого, когда его указательный палец навис над спусковым крючком. Всё, что ему нужно было сделать, это нажать на него. Улыбаясь, Уилбур прошептал: "Бах." Пистолет выстрелил.