Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Пульс Мерлина затрепетал под пальцами Артура, мягкий и хрупкий, как крылышки мотылька. Его поразило, что Мерлин мог сделать это — обнажить горло человеку, который по всем законам его королевства и его отца был обязан предать его смерти. Если бы он прямо сейчас поднял свой меч и отделил голову Мерлина от плеч, мало кто в Камелоте сказал бы, что он поступил неправильно. И всё же Мерлин стоял на своём, позволяя ему залечивать свои раны. Он не думал, что смог бы быть таким доверчивым, если бы их ситуации поменялись местами. Слова собирались за баррикадой его зубов: сотня отчаянных вопросов так и просилась наружу, но он проглотил их, сосредоточившись на текущей задаче. На первый взгляд раны Мерлина казались поверхностными, но Артуру не понравилось, как сгорели кандалы и ошейник, оставив тонкие слои воспаленной кожи поверх глубоких, незаживающих синяков. Гаюс знал бы, что делать. Теперь ему оставалось только прикрыть их и надеяться, что снегопад прекратится достаточно скоро, чтобы они смогли вернуться в Камелот. Белая повязка прочертила яркую линию на теле Мерлина, и Артур поднял глаза, проверяя, всё ли с ним в порядке. Запястья — это одно, но обернуть полоску льна вокруг шеи Мерлина в свете его откровений показалось Артуру пугающим. — Нормально? Не слишком туго? — Нет, всё в порядке, — прохрипел Мерлин. — Спасибо. — Дай мне взглянуть на твоё плечо. — Он указал на лохмотья туники Мерлина и покрытую волдырями плоть под ней. Мерлин неуклюже двинулся в сторону, и Артур зашипел от жалости при виде обугленной, изуродованной кожи. — Ублюдки, — прорычал он, и у него внутри всё перевернулось при виде того, как его собственная геральдика используется в чём-то столь варварском. — В твоем рюкзаке есть что-нибудь, что поможет? Мерлин наклонил свою руку, чтобы получше рассмотреть отметину, отпечатавшуюся на мясе его плеча, и поморщился, когда от этого движения плоть натянулась. Крови больше не было, но почерневшее клеймо выделялось, как чернила, на его бледной коже, края покраснели, покрылись волдырями и распухли. — Я сомневаюсь в этом. — Он сглотнул, выглядя больным в свете костра. — Просто отрежь мне рукав. Вероятно, его лучше оставить непокрытым. Повязка только прилипнет к нему и сделает хуже. Артур закусил губу, наклонил голову и потянулся за своим охотничьим ножом. Он осторожно орудовал лезвием, срезая рваные остатки правого рукава Мерлина, чтобы они больше не трепетали на фоне яркой раны. Всё это время Мерлин держался спокойно и невозмутимо. Артур гадал, была ли это слепая вера или вялое изнеможение, которые стерли все намеки на настороженность, которые он ожидал увидеть во взгляде Мерлина. — А как насчет твоей магии? — спросил он. Его сердце бешено колотилось в груди, как будто он говорил о чем-то запретном. В некотором смысле, он предполагал, что так оно и было, но если Мерлин обладал этим и мог использовать, чтобы помочь себе, то ему не следовало беспокоиться о сдержанности ради Артура. Мерлин сморщил нос и покачал головой. — Исцеляющие заклинания — штука сложная. Я имею в виду, если бы речь шла о жизни или смерти, я бы попытался, но это может подождать. Артур проглотил свои сомнительные слова. На его взгляд, более искушенный в том, что касалось повреждений, которые мог нанести меч, ожог выглядел плохо: глубокий и болезненный. Это, вкупе с тем фактом, что он понятия не имел, сколько времени пройдет, прежде чем шторм позволит им отправиться в путь, заставляло его чувствовать себя более беспомощным, чем когда-либо. С внезапным приступом шока он осознал, что думает совершенно определенно. Мысль о том, что Мерлин не вернется с ними, едва ли проникала в его мысли. Теперь он оказался лицом к лицу с неприятной реальностью, в которой единственно приемлемое решение делало его предателем. Его сердце бешено заколотилось в груди, страстно желая сделать такой выбор, но логический склад ума взял верх. Было время для эмоций, но на карту было поставлено нечто большее, чем его собственные чувства. Он был принцем королевства, и безопасность его народа должна была иметь приоритет над отчаянными проявлениями его собственных чувств. — Расскажи мне о магии, — приказал он, садясь прямее и пытаясь убрать нотки мольбы, которые оттачивали его слова. — Мне нужно знать подробности, Мерлин. Что ты можешь сделать? Ты можешь рассказать? — Он подумал о разрушенной крепости, превращающейся в руины, погребающей под собой тела бандитов, которых Мерлин убил ни ударом, ни клинком. Постигнет ли когда-нибудь Камелот такая судьба от руки Мерлина? Мог ли он превратить первородство Артура в такую кучу пыли? — Сегодня не было… это не значит… — Мерлин перевёл дыхание, его глаза расширились и потемнели от беспокойства, когда он махнул в сторону входа в пещеру. — Обычно моя магия работает не так. Она вступила в реакцию с металлом ошейника, когда они заклеймили меня. Взорвавшись. Вот как я освободился. — Он потёр руками колени, выглядя напряженным и несчастным. Эти узкие плечи дрожали от холода, и Артур схватил один из плащей, которые они использовали в качестве одеяла, и накинул его на тело Мерлина. — Там, в камере, ты сказал, что использовал её, чтобы спасти мне жизнь. Объясни. Кривая улыбка тронула губы Мерлина, нервная, но всё равно желанная. — В который раз? — Их действительно было так много? — Артур приподнял бровь, и что-то мягкое и тёплое скрутилось у него в животе при этой мысли. С его рыцарями это было ожидаемо. Они были братьями по оружию и клятвам, но Мерлин? Он не давал таких обещаний. В глазах королевства он был слугой, не более того. — Самый последний. — На прошлой неделе. Дуэль, на которой сэр Милтон сдался, а потом всё равно подошёл, чтобы заколоть тебя. — Его меч вылетел у него из руки, — вспоминал Артур. В то время он удивлялся, как человек, преисполненный такой жажды мести, мог быть таким неуклюжим в момент истины. Теперь он знал. Это был вовсе не сэр Милтон, а Мерлин, вмешавшийся, чтобы изменить ход событий. Это был бы смертельный удар, если бы он попал в цель. Вместо этого сэр Милтон потерял голову, а Артур продолжал жить, не обращая внимания на своего настоящего спасителя. — Что ещё? — Я знаю тебя уже три года, Артур. — Мерлин вздохнул. — Иногда это большие твари, вроде Зверя Ищущего. Иногда это не более, чем заставить бандита споткнуться о ветку. — Что случилось с Ищущим Зверем? Мерлин скривился, и Артур прищурился, заметив, как искорки вины омрачают знакомые черты. — Мерлин, что ты наделал? — Ничего. Ну, не совсем ничего, но точно ничего плохого. — Мерлин тяжело вздохнул, сморщив нос и прижав руку к голове, как будто пытался унять боль в висках. Когда он заговорил, это было в спешке, как будто он думал, что так будет лучше. — Я побывал на Острове Блаженных, где Верховные жрицы Древней религии имеют власть над жизнью и смертью. Я планировал обменять твою жизнь на свою. — Что?! Мерлин! — Ш-ш-ш. — Он указал на спящих рыцарей. Артур готов был поспорить на что угодно, что некоторые из них, по крайней мере, не были так погружены в сны, как казалось, но никто из них даже не вздрогнул от вспышки гнева. Стиснув зубы, он понизил голос, его руки сжались в кулаки, когда он подавил желание схватить Мерлина и встряхнуть его. Его память закружилась, выплескивая воспоминания о странном, меланхоличном поведении Мерлина примерно в то время, сразу после того, как ему стало лучше: мягкость его слов и полускрытая печаль, затаившаяся в тени его взгляда. Артур тогда удивился, почему это звучало так, будто Мерлин прощался. Теперь он знал. — Что случилось? — Верховную жрицу звали Нимуэ. Она обманула меня. Ты был исцелен, но моя мать заболела из-за магии. Гаюс решил вмешаться — предложить себя. — Лицо Мерлина окаменело, челюсти сжались в ярости от воспоминаний. Это заставило Артура вытаращить глаза. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо раньше видел Мерлина таким: сердитым и смертоносным. — Я последовал за ним и столкнулся с ней лицом к лицу. — И? — И… — Ярость исчезла, сменившись пронизывающей до костей усталостью, которая возникла из-за того, что он слишком долго испытывал чувство вины и снова и снова пересматривал одно и то же решение. Артур хорошо это знал. Иногда он и сам это чувствовал. — Она умерла. Мерлин уставился на спальный мешок, на котором они сидели, очевидно, очарованный его потрепанностью. Он выглядел как человек, ожидающий суда: Артур предполагал, что так оно и было, как будто он ожидал осуждения за убийство женщины, которая долгое время была нераскаявшимся врагом Камелота. — Как? Неужели её заклинание дало обратный эффект и забрало её вместо этого? — Не… совсем. — Мерлин замялся, снова взглянув в сторону выхода из пещеры, как будто ему хотелось быть где угодно, только не здесь. Артур напрягся, наполовину ожидая, что его друг — слуга, колдун, кем бы он ни был — бросится прочь. И всё же, наконец, Мерлин, казалось, справился с этим желанием, собрался с духом и встретился взглядом с Артуром. — Это трудно объяснить. Она обладала властью над жизнью и смертью, направляла заклинание так, чтобы выбирать того, кого ей заблагорассудится. Она сказала, что это так не работает, но она солгала. Я мог это чувствовать. Я имею в виду магию. Мог видеть, как всё это протекало и как она была в центре всего этого. Когда она напала на меня, я просто… отобрал его у неё. Я думал, что заклинание развалится на части, но вместо этого сила обернулась вокруг меня, так что я… я сказал ей, кого взять. — Она заболела, когда твоя мама выздоравливала? — Это было немного быстрее. — Мерлин прикусил губу. — В неё попала молния. Наверное, это и к лучшему, поскольку она швыряла в меня огненными шарами всего за несколько мгновений до того, как это произошло. Артур моргнул, пытаясь осмыслить то, что говорил Мерлин. Он вспомнил, как его отец говорил о Нимуэ. Она пользовалась дурной славой ещё до Великой Чистки: могущественная и хитрая, несмотря на то, что когда-то была союзницей Камелота. Она десятилетиями изучала магию, оттачивая своё мастерство до оружия, которого боялись во всех королевствах, даже когда её загнали в подполье и неизвестность. И Мерлин вырвал заклинание из её рук и обратил его против неё, очевидно, без особых усилий. Клянусь богами. Мерлин наблюдал за ним глазами, выделенными тёмными тенями. Усталость и боль показывали их бледность, а морщины сожаления состарили его. Он больше не был похож на того беззаботного молодого человека, которого знал Артур. Хотя был ли он когда-нибудь таким? Насколько поведение Мерлина было искренним, а что — просто притворством? Нет, понял Артур, дружбой. Даже если бы не тот факт, что Мерлин только что закончил объяснять, как он спас Артура от Ищущего Зверя, у него были свидетельства его собственных глаз, подтверждающие его вывод. Мерлин был рядом с ним в течение многих лет. Сначала неохотно, а затем со всё возрастающей легкостью они построили между собой нечто такое, во что Артур отказывался верить, что это ложь. Возможно, Мерлин и держал свою магию в секрете, но Артур видел, что это было делом необходимости, а не актом жестокости или злобы. Он был не способен на это. — Я всё ещё я, — прошептал Мерлин тихим от отчаяния голосом. Эти глаза, тёмно-синие, как ночное небо в неверном свете костра, встретились с глазами Артура, не дрогнув: неуловимая сила Мерлина проявилась, несмотря на тяжелые часы, которые остались позади. — Я точно такой же, каким был всё то время, что мы знаем друг друга. Единственная разница в том, что теперь ты знаешь, что у меня есть магия. — Некоторые люди сказали бы, что это всё меняет, — заметил Артур. — Так ли это? Артур склонил голову, закрыв глаза, когда голос отца прошептал ему на ухо, бормоча о чарах — о чарующей силе и прикосновении заклинаний, которым нельзя доверять. Мерлин был воплощением всего, чего Утер боялся и ненавидел. Судя по тому, чему Артур стал свидетелем сегодня, он обладал способностью поставить цитадель на колени, и всё же он не мог смотреть на него и видеть врага. Он мог видеть только молодого человека, который поступил к нему на службу, а затем быстро принялся за то, чтобы привнести краски и жизнь в существование Артура. Кто-то, кто стал его самым верным и лучшим другом. — Нет, это ничего не меняет. — Артур сглотнул, пораженный тем, как легко было произнести такую измену. Возможно, понял он, это было потому, что это тоже было правдой. Обладание магией Мерлина было как-то менее удивительно, чем тот факт, что он так долго успешно держал это в секрете. Он был неуклюж, бесхитростен и преисполнен сострадания. Артур знал, что лучше не верить в то, что Мерлин сдержит себя, если кому-то понадобится его помощь. Он использовал бы свою силу и проклял бы последствия, даже ценой собственной жизни. Магия была в самом сердце Камелота, рядом с Артуром в течение многих лет, и вместо того, чтобы причинить ему вред, она спасла его. Мерлин спас его. — Не меняет? — Мерлин моргнул, его взгляд был затуманенным и недоверчивым, как будто он ждал, что упадёт второй ботинок. Он поежился, кутаясь в плащ, и беспокойство снова сжало сердце Артура. — Ничего существенного. — Артур сглотнул, отбрасывая в сторону все произносимые шепотом страшные предупреждения о зле колдунов и падении королевств. Он мало во что верил, кроме меча в своей руке и рыцарей, которые ехали рядом с ним. И он включил Мерлина в это число. — Твоё место со мной, в Камелоте, если ты всё ещё этого хочешь. Никакого погребального костра. Никакой казни. Никакого изгнания. — Артур… — Мерлин, пожалуйста, не говори мне, что ты хочешь что-нибудь из этого? — Он недоверчиво поднял брови, наблюдая, как усталая улыбка тронула губы Мерлина. — Нет, но… — Он вздохнул, закрыв глаза, как будто это была единственная битва, в которой он был слишком слаб, чтобы сражаться. Он склонил голову в знак поражения, подавляя свои протесты. — Спасибо. Его капитуляция была благословением. Несмотря на то, что в глубине души Артур знал, что он был прав насчёт Мерлина, он не мог предложить объяснения своей уверенности. Раньше, если бы кто-нибудь спросил его, что бы он сделал, если бы обнаружил колдуна, ответ был бы очевиден. Закон был бы нарушен, и наказание было бы назначено. Теперь, когда Артур наблюдал, как Мерлин смотрит в огонь, он не мог представить себе такой реакции. Неужели он действительно так сильно изменился? Неужели он оставил идеалы своего отца позади вместе со своей юностью, вернувшись на узкие улочки Камелота? Нет, это было не то, что произошло. Были некоторые понятия, которым научил его отец — о долге и ответственности, — в которые он до сих пор верил. Всё, что изменилось, — это то, что он обрел собственный разум. Тот, кто мог бы посмотреть на Утера и увидеть недостатки его правления, а также его достоинства. Тот, кто мог видеть магию и находить в ней удивление, а также страх. — Давай, — поторопил он. Было бы легко и привычно уложить Мерлина в спальный мешок, укутать его с его обычной бесцеремонностью командира, как всегда, но сегодня речь шла не только об их дружбе. Речь шла о демонстрации доверия, причем в обоих направлениях. — Тебе нужно поспать. Он протянул руку, и, к великому облегчению Артура, Мерлин, не раздумывая, взял её, позволив Артуру опустить его вниз, на неумолимую землю. Он натянул несколько импровизированных одеял, которые у них были в запасе, на тело Мерлина, укутав его в их глубины, прежде чем обратить своё внимание на тускнеющее пламя походного костра. Подкармливая парой веток, который он вернул к неохотной жизни. Золотистые язычки пощипывали древесину, прогоняя из воздуха наихудшую часть холода и наполняя пещеру мягким, теплым светом. Артур оглядел своих спящих рыцарей, вглядываясь в черты их знакомых лиц. Большинство из них не шевелились, либо погрузившись в свои сны, либо притворяясь таковыми. Однако были двое, которые не скрывали своего бодрствования. Голубые глаза Леона встретились с глазами Артура, смелыми и яркими. Когда-то он подумал бы, что рыцарь-командир — человек Утера, союзник его отца, но те времена давно прошли. Теперь все его сомнения рассеялись под лучом одобрения Леона. Когда дело касалось Мерлина, они были одного мнения. Осторожные, но решительные. Во взгляде Ланселота Артур уловил мягкую тень облегчения. Он был единственным из своих рыцарей, кого магия Мерлина не застала врасплох. Артур не знал, почему и зачем, но он готов был поспорить на всё золото в сокровищнице Камелота, что Ланселот уже некоторое время знал правду. Он сохранил тайну Мерлина, и хотя Артур знал, что это должно привести его в ярость, он не мог заставить себя рассердиться: не тогда, когда Ланселот защищал Мерлина. Интересно, подумал он, что бы он сделал, если бы Артур отреагировал по-другому? Если бы он потребовал, чтобы Мерлина изгнали или заковали в цепи и притащили обратно к его отцу для наказания? Почему-то он сомневался, что Ланселот всё ещё носил бы цвета Камелота. Он бы, не задумываясь, связал свою судьбу с Мерлином. Возможно, Ланселот дал свои клятвы королевству и его правителям, но Артур подозревал, что он никогда не поставил бы их выше жизней или безопасности тех, кого называл своими друзьями. Мерлин был первым, кого он обрел, когда ступил в Камелот, и это была связь, которая не ослабла со временем. — Мы обсудим это завтра, — прошептал Артур, тихо обещая своим людям, что они не будут спотыкаться в будущем, не обращая внимания на опасности. — Вам следует немного отдохнуть. — Как и Вам, сир. — Леон улыбнулся, кивнув головой туда, где лежал Мерлин, его ресницы образовали тёмные веера на скулах. Это долговязое тело скрючилось, словно отчаянно цепляясь за тепло, и новый прилив жалости хлынул в сердце Артура. Подойдя на цыпочках к Мерлину, он устроился у него за спиной, прижимаясь грудью к позвоночнику Мерлина и защищая его от коварного холода, который просачивался из теней пещеры. Обхватив одной рукой талию Мерлина, чтобы прижать его к себе, Артур подавил вздох, заставив себя закрыть глаза и снять напряжение с тела. Когда наступит рассвет, у него будет достаточно времени, чтобы ответить на все его назревающие вопросы. А пока, он будет спать.