Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Одно дело — согласиться вернуться в Камелот, и совсем другое — воплотить это в реальность. Снег всё ещё толстым слоем лежал на земле, местами доходя Артуру почти до колен. Белое море покрывало лесную подстилку, скрывая неровную поверхность от посторонних глаз, а западный горизонт был - отдалённо угрожающего - цвета олова. Артур посмотрел на небо, поджав губы, обдумывая их варианты. — Примерно в трёх часах неспешной езды к востоку отсюда есть город, — пробормотал Леон, подходя и становясь рядом с ним, чтобы осмотреть место происшествия. — Он маленький и скромный, но там есть трактир. Я знаю, тебе не терпится вернуться в Камелот… — Больше ради Мерлина, чем ради остального, — перебил Артур, оглядываясь через плечо на то место, где у огня сидел его слуга, которого уговаривали отдохнуть, в то время как другие рыцари столпились вокруг него, переговариваясь между собой. Казалось, ему было лучше, чем прошлой ночью, но лихорадка всё ещё украшала его щеки, а глаза казались ввалившимися на лице. Стройное тело казалось хрупким, как будто Мерлин мог расколоться на части от малейшего прикосновения, а обнажённое клеймо на его руке выглядело мучительным. — Ему нужен Гаюс. — Я знаю, но мы не успеем вернуться в Камелот за один день. Не тогда, когда снег лежит так глубоко и впёреди ещё трудная дорога. Для этого потребовалось бы чудо. Я не думаю, что у Мерлина хватит сил сотворить такое. Артур моргнул, удивленно уставившись на Леона. — Ты думаешь, он мог бы изменить погоду? — пробормотал он. Леон пожал плечами. — Я подозреваю, что Мерлин мало чего не смог бы сделать, если бы захотел, но прямо сейчас он едва стоит на ногах. Я бы не стал просить его зажечь свечу, не говоря уже о том, чтобы обратить бурю вспять. — Конечно, нет. — Артур провёл рукой по лбу и глубоко вздохнул, заново осознав, как всё изменилось. Мерлин обладал магией, и, несмотря на все его решительные разговоры о принятии, он всё ещё не мог до конца осознать это. То, что случилось с бандитами в Киррикэрне, не было разовой случайностью. Мерлин в полном здравии мог делать это и даже больше, когда ему заблагорассудится. В глазах многих он сам по себе был оружием, и Артур поморщился при этой мысли. — Мы отправимся в город. Тёплые постели, горячая еда и припасы. Там мы сможем подольше отдохнуть, прежде чем отправимся в Камелот. — Вот. — подошёл Элиан, протягивая одинаковые свертки кольчуг. Вчера, когда Мерлина всё ещё лихорадило, они с Гвейном отправились за доспехами, которые оставили перед вторжением в крепость бандитов. Артур не был уверен, что они найдутся, но рыцари вернулись со всем до последнего кусочка. Теперь он с содроганием надел холодный металл поверх гамбезона и застегнул ножны на пояс. Плаща Артура давно не было, он был похоронен где-то среди обломков, которые они оставили после себя. Не то чтобы он хотел вернуть его себе, но Мерлин замёрзнет прежде, чем они доберутся до укрытия. Однако, прежде чем у него появился шанс позаботиться о нём, Персиваль взял инициативу в свои руки, собрав рыцарские плащи и набросив их на плечи Мерлина. — Всё в порядке? — спросил здоровяк, помогая ему подняться на ноги и подбрасывая ногой тлеющие угли в костре. — Как твоё плечо? Мерлин наморщил нос. — Я лучше перенесу это снова, чем лишусь пальцев из-за обморожения. Спасибо вам. Вы уверены, что с вами всё будет в порядке без них? — С нами всё будет в порядке, не так ли, ребята? — ответил Гвейн, его голос дрожал от фальшивой радости, когда он потянулся к уздечке своей лошади. Раздался одобрительный возглас, и Артур спрятал улыбку, когда Мерлин с сомнением посмотрел на каждого из них. Однако, похоже, у него не хватило духу спорить. Он только покачал головой, выводя Лайлак из пещеры в ослепительно белый мир за её пределами. Они не стали садиться в седло. Езда верхом, даже со скоростью улитки, сопряжена со слишком большим риском по такой неровной местности. Вместо этого они повели лошадей сквозь деревья, пытаясь вырваться из лап леса. Если Мерлин и заметил, что Артур и другие рыцари образовали вокруг него кольцо, а не двигались гуськом, он ничего не сказал. Возможно, было бы разумнее идти цепочкой и прокладывать четкий путь через сугробы, но, похоже, никто не хотел этого делать. Никто из них не хотел выпускать Мерлина из виду. Идти было тяжело, медленно, и их жизнерадостный дух товарищества угасал по мере того, как они с трудом продвигались вперёд. Лошадей, казалось, снег не слишком беспокоил, но сапоги Артура вскоре промокли насквозь. Не потребовалось много времени, чтобы его доспехи начали высасывать из него тепло, и он с несчастным видом пошевелил пальцами в перчатках, пытаясь восстановить чувствительность рук. Его нос, казалось, отделился от лица, а уши болели от арктического ветра, который обвевал их. — С тобой всё в порядке? — спросил Мерлин, стоявший у плеча Артура. Их лошади расположились с противоположных сторон, аккуратно зажав их между двумя стенами из конины. Эти существа, по крайней мере, служили своего рода защитой от ветра и давали немного тепла, но этого было недостаточно, чтобы остановить неумолимое растекание льда по его венам. — Прекрасно, — ответил Артур, вздрогнув от резкости в своем голосе. Мерлин не был достойной мишенью его темперамента, который в основном был направлен на угрожающий шторм и медленное путешествие вперёд. В основе лежало беспокойство: беспокойство за своих рыцарей и страх за Мерлина, который выглядел таким же бледным, как снег вокруг них, его волосы разительно контрастировали с бледностью кожи. Мерлин что-то промычал, уголки его губ изогнулись. — Да, ты говоришь совершенно прекрасно, — пробормотал он, закатывая глаза, когда Артур бросил на него лёгкий взгляд. — Я не ранен и не борюсь с лихорадкой. То же самое нельзя сказать о тебе. — Я переживал и похуже, — парировал Мерлин, в его голосе звучало неподдельное безразличие, как будто то, что его схватили, связали и заклеймили, едва ли заслуживало внимания. — Дело не в этом. — Артур прикусил язык, сопротивляясь желанию выведать подробности. Из того немногого, что Мерлин рассказал о своём пребывании в Камелоте за последние несколько лет, Артур усомнился, что он преувеличивает правду, и он не думал, что у него хватит мужества услышать, как Мерлин снова рассказывает о своих близких. Как бы то ни было, лихорадка ужасно напомнила ему о том, как Мерлин был отравлен цветком Мортеуса: пот выступил у него на лбу, а лицо посерело до самых глаз. — Это долгий путь домой, и если мы не поторопимся и не найдем эту чёртову дорогу, то нас застигнет следующая буря. - Он бросил зловещий взгляд на небо, призывая его остановиться, прежде чем у них будет шанс вырваться из леса. Мерлин повернул голову, сглотнув с таким трудом, что Артур услышал, как щелкнуло у него в горле. Его лоб озабоченно нахмурился, и он пожевал потрескавшуюся нижнюю губу, царапая кожу зубами. — Я могу проверить, что мы едем в правильном направлении? — предложил он. — Мерлин, если ты думаешь, что я позволю тебе вести разведку впереди всех нас… — Не так, — вздохнул Мерлин, в его глазах на мгновение мелькнуло раздражение, а щеки залил румянец. — С помощью — ну, ты знаешь — магии? Последнее слово едва сорвалось с губ Мерлина, чуть громче шипящего писка, как будто он пытался подавиться. Как, должно быть, тяжело, с уколом осознал Артур, говорить о чём-то, что ты так долго скрывал. Всю свою жизнь Мерлин скрывал свои способности. Не из-за какого-то мелкого желания быть загадочным, а для того, чтобы спасти свою шкуру. Теперь он наблюдал за Артуром огромными глазами, словно боялся его реакции. Не то чтобы он мог винить его. Было так много способов, которыми он мог раскрыть секреты Мерлина, — так много риска было связано с этим открытием, — что даже сейчас Мерлин явно не верил его заверениям. И, возможно, он был дураком, позволив своему сердцу взять верх над разумом, но он отчаянно хотел избавиться от страха Мерлина. Это было бремя, которое он нёс достаточно долго. — Ты можешь это сделать? — спросил он, с удивлением глядя на профиль Мерлина. Ему не нужно было притворяться напряженным. Одно дело — признать, что Мерлин обладал магией, но разум Артура всё ещё уклонялся от огромного количества возможностей, которые открывались перед ними. Он подумал обо всех ограничениях в стратегии боя, в условиях которых он и его рыцари работали. Сколько из них, если таковые вообще были, применялись к колдуну? Мерлин наклонил голову, и Артур увидел, как его взгляд сместился, он больше не смотрел на мир перед ними, а за его пределы — сквозь него. Его глаза вспыхнули золотом, живые и сияющие, как солнце, но не было никаких жестов руками или произнесенных вполголоса слов: совсем ничего подобного Артур не ожидал. Это было так, как если бы Мерлин просто обращался к другой части самого себя, так же естественно, как дышать. Мгновение спустя он пошатнулся, сияние в его глазах померкло: пламя свечи, борющееся с ураганом. Его бумажная кожа стала полупрозрачной, слабые узоры голубых вен проступили во впадине на подбородке Мерлина и на виске. На одно ужасное мгновение Артуру показалось, что он упадет прямо здесь и сейчас, но он, казалось, взял себя в руки, прислонившись всем весом к боку Лайлак. — Туда. — Он указал направо. — Примерно в сотне шагов. Мы почти всё время шли рядом с городом. Артур протянул руку, взял Мерлина за локоть и остановил их лошадей. Рыцари вокруг них сделали то же самое, придвинувшись ближе с обеспокоенными взглядами, их руки покоились на эфесах мечей. — Я в порядке, — пообещал Мерлин, поднося руку ко лбу, прежде чем опустить её обратно. — Моя магия просто… — Он пожал плечами, как будто не мог выразить это словами. — Учитывая, что ты сделал с крепостью, вполне логично, что тебе потребуется время, чтобы восстановиться. — Леон откашлялся. — При условии, конечно, что магия работает таким образом. Большие дела изнашивают её, например, если слишком долго пытаться держать меч? Мерлин поморщился, его костлявые плечи дернулись под красными плащами, обрамлявшими его фигуру. — Я не… я не уверен. Может быть? Не то чтобы в Камелоте было много людей, которые могли бы объяснить мою магию. Большинство книг было сожжено. Те немногие, что выжили, заперты, а колдуны не задержались здесь после Великой Чистки. — Гаюс тебя не учил? — Артур приподнял бровь, пристально наблюдая за Мерлином, который снова подтолкнул группу вперёд. Они медленно продвигались к дороге, и Артур знал, что он не единственный, кто внимательно слушает. — Я думал… — Гаюс не имеет к этому никакого отношения, — сказал Мерлин, и его голос обрел силу, несмотря на то, что его тело, казалось, ослабело. — Он научил меня целительству и травам. — Он прикусил губу, как будто сдерживал новые возражения, проглатывая их. — Он не предатель Камелота. Невозможно было не заметить умоляющий оттенок в словах Мерлина: на грани отчаяния. Его правая рука так крепко сжала уздечку Лайлак, что побелели костяшки пальцев, а сапоги заскрипели по заснеженному камню, когда они, наконец, достигли гребня дороги. Артур вздохнул, кивая головой и решив не настаивать на этом вопросе. Очевидно, Мерлин смирился с тем, что однажды он может столкнуться с гневом короля, но он не был готов тащить своего дядю за собой на дно. Был ли у Мерлина план, подумал он, на случай, если его когда-нибудь поймают? Что-то, что защитит тех, кто связан с ним, от ярости Утера? Отчасти Артур сомневался, что Мерлин продумал всё так далеко вперёд, но тогда он и представить себе не мог, что его неуклюжий слуга может быть колдуном. После этого осознания мысль о том, что Мерлин, возможно, умнее, чем кажется, перестала быть такой уж преувеличенной. — Ты достаточно силен, чтобы ехать верхом? — спросил он, бросив на Мерлина острый взгляд, пока тот колебался. Позади них с громким лязгом и ворчанием вскакивали на коней остальные рыцари. — Будь уверен. Падение с седла только усугубит ситуацию. — Со мной всё будет в порядке. - Он скривился, как будто пытался убедить самого себя в правильности своего заявления, не говоря уже об Артуре. — Мы ведь не уйдем далеко, правда? — Достаточно далеко… — Артур замолчал, наблюдая, как Мерлин забирается в седло. Двигался он скованно, но, казалось, сидел твёрдо: ровно и уверено. — Если тебе станет хуже, скажи мне. — Да, милорд. Артур поморщился, раздумывая, не стоит ли ему приказать и потребовать, чтобы Мерлин поехал с ним, но, в конце концов, он знал, что это ни к чему не приведёт. Об упрямом характере Мерлина ходили легенды; Артуру ещё предстояло победить его. Вместо этого он вставил сапог в стремя и перекинул другую ногу через спину Хенгроена, устраиваясь в седле и собирая поводья, прежде чем пришпорить лошадь щелчком каблуков. — Оставайся рядом со мной, — приказал он. — Таким образом, если ты свалишься с седла, я, возможно, смогу тебя поймать. Просто… попытайся упасть мне навстречу. Мерлин фыркнул, но в его взгляде мелькнула мягкая благодарность, когда он посмотрел в сторону Артура. Они ехали молча, бок о бок, а рыцари парами следовали за ними. Артур не осмеливался перейти на рысь, но позволил Хенгроену идти ровным шагом. В воздухе витал пар от дыхания лошадей, а музыкальный звон сбруи наполнял его уши. За всем этим мир казался безмолвным. Ни птицы, ни другие живые существа не шелохнулись, и Артур нахмурился, разглядывая линию деревьев, окаймлявшую широкую полосу дороги. — Будьте осторожны, — предупредил он остальных. — Если какие-нибудь бандиты выжили после того, что произошло в Киррикэрне, они могли затаиться в засаде. — Они не выжили. — Мерлин уставился вперёд, его челюсть была напряжена, а спина прямая, как железный прут. — Ты не можешь быть уверен… — Да. Я могу. — Он сглотнул, поджав губы, как будто предпочёл бы промолчать. — Я чувствовал, как они умирали, Артур. Даже те, кто был в патруле. Никого из людей Лаза не осталось. Моя магия — я не думаю, что она позволила кому-либо сбежать. — Эфирный шлейф взвился в холодном воздухе, когда Мерлин судорожно вздохнул. Он выглядел измученным и с разбитым сердцем, это выразительное лицо было искажено печалью. — Я никому не позволил сбежать. Артур поерзал там, где сидел, подавляя дрожь страха, который пытался обвить его своими лианами. Возможно, дело было в смелости заявления Мерлина: в его откровенности. Он не хвастался, как рыцарь в таверне, тем, сколько людей пало от его клинка. Вместо этого он говорил о себе так, словно был силой природы: неукротимым, но всё же человеком, склонным к чувству вины, сомнениям и другим подобным вещам. — Среди них не было человека, который не проткнул бы тебя насквозь, будь у него хоть половина шанса, — ответил он, наполнив свой голос той же уверенностью, которую он заявлял как на тренировочной площадке, так и на поле боя. — Они заслужили свою участь. Мерлин упоминал, что убивал и раньше, но только при необходимости. Он не был рыцарем, вынужденным на протяжении многих лет смиряться с реалиями защиты королевства. Он никогда не знал открытой войны, и почему-то Артур сомневался, что когда-либо раньше использовал свою магию подобным образом. Обрыв не одной жизни, а многих, и всё в мгновение ока. — Ты был быстр и милосерден, Мерлин. Я не прошу большего ни от одного из моих рыцарей. — И это не было неспровоцировано, — сказал Леон у них за спиной. — Мы были свидетелями их контроля над вами и их намерений. Их существование было позором на этих землях; если бы они были заключены в тюрьму, их ждал бы топор. Не вини себя за последствия этого выбора. Артур крепче сжал поводья Хенгроена, костяшки его пальцев хрустнули в перчатках. Он не привык к этому странному, неуравновешенному чувству. Всего несколько дней назад Мерлин был слугой и другом, ни больше ни меньше. Теперь это было так, как если бы он открыл неожиданные, бездонные глубины, и Артур чувствовал себя плохо подготовленным к тому, чтобы ориентироваться в них с каким-либо подобием изящества. Все его попытки утешить были в лучшем случае неуклюжими, и жёсткие, впалые морщины, прорезавшие лицо Мерлина, наводили на мысль, что они не возымели особого эффекта. Он выглядел холодным и страдающим, выражение, которое только усилилось, когда они поднялись на вершину холма и в поле зрения появились разрушенные остатки крепости. Опустошение. Другого слова для этого не существовало. Со временем трава вернёт себе зазубренную скалу, и камень будет использован для строительства коттеджей и стен в других местах, но прямо сейчас они были голыми, как кости, дочиста обглоданные воронами. При ярком свете дня невозможно было отрицать ущерб, нанесённый Киррикэрну, и Артур мог почувствовать изумление рыцарей, которые не были там и не видели, как разрушается это место. Мерлин выглядел больным, его глаза были огромными, а руки скручивали поводья в жалкие, раздражающие узлы. Его следующий глубокий вдох прозвучал хрипло и неуверенно, и Артур подвел Хенгроена к Лайлек, чтобы обнять Мерлина за плечо. Никакие слова, которые он мог бы произнести, не смогли бы уменьшить его страдания, это было ясно, поэтому он крикнул, обращаясь ко всем своим рыцарям как к одному. — Пойдёмте. Давайте оставим это место позади. Это в прошлом. — Он понизил голос только для ушей Мерлина, надеясь, что тот поймёт. — И если есть что прощать, то это прощено.