Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Снег кружился вокруг него, сверкая алмазными и сапфировыми оттенками. Он развевался на ветру, натягивая огромные полотнища на туманный ландшафт. Лёд царапал его лицо и кусал глаза, сгущаясь на ресницах и превращая дыхание в звёзды, когда оно срывалось с губ. Должно быть, это сон. Настоящий снег не был таким, но как Мерлин ни старался, он не мог вернуть себя в мир бодрствования. Холод держал его в плену, застыв на месте: сторонний наблюдатель за тем, какие тайны открываются его одурманенному разуму. В белом воздухе двигалась тень, не более чем серое пятно. Постепенно она таяла на переднем плане, пока перед ним не возникла фигура, наблюдавшая за ним глазами из неестественного, плоского серебра. Длинные волосы цвета полированного дерева ниспадали на стройные плечи, неподвижные, несмотря на порыв ветра. Босые ноги выглядывали из-под мантии из жемчуга. Он не мог сказать, мальчик это или девочка: в её чертах было что-то странное, что заставляло предположить и то, и другое, и третье одновременно. Мерлин сглотнул, борясь с чувством, что ему следует поклониться. На её бровях не было короны, их стройное горло не украшали драгоценные камни, но от неё веяло чем-то древним и нерушимым. — Давненько к нам не попадали такие, как ты. Не человек. Если у Мерлина и были какие-то сомнения, то они исчезли при звуке этого певучего голоса. Он звенел у него в ушах, даже когда пробирал до костей, оставляя хрипы и слабость в коленях. Он моргнул, и на мгновение перед ним возникло ощущение тёплой комнаты и надёжной постели, а затем снова повалил снег. — Где я? — прохрипел он, поворачивая шею, но ничего не мог разобрать в метели. По крайней мере, казалось, что он один. Первой его испуганной мыслью был Артур, потерявшийся в белой мгле. Но нет, это было не по-настоящему. Не было никакой опасности. Что бы это ни было, оно существовало только в его голове. Не так ли? Фигура сложила руки, и Мерлин постарался не смотреть на длину их пальцев, таких тонких, что они казались почти скелетными. На самом деле, чем ближе он смотрел, тем больше видел их пустоту, впадины между костями и плоский, мёртвый блеск его глаз. Когда оно заговорило снова, то показало зазубренные, хищные зубы, похожие на волчьи, за мясистыми человеческими губами. — Нигде. Везде. — Он пожал плечами, и Мерлин сказал себе, что ему привиделся стук костей о кости. — Это испытание. — На что? — Силу. Решительность. Мужество. Могущество. Чтобы узнать, достоин ли ты. Мерлин сглотнул, крепко обхватил себя руками за ребра и к своему ужасу понял, что он не более внушителен, чем стоящий перед ним. Его одежда была не более чем лохмотьями, прилипшими к истощенному телу. Его кости давили на кожу, каждый хребет и сустав были гротескными. Линии, которые начали прокладывать свой путь по его предплечьям в покоях Гаюса, стали красными и толстыми, как открытые раны. Он отшатнулся, задыхаясь от напряжения в легких. — Что со мной происходит? — Началось. Искра гнева вспыхнула в желудке Мерлина, разгораясь всё ярче и поднимаясь к горлу. — Хватит говорить загадками! — прорычал он, его голос стал более глубоким и диким, чем он когда-либо знал, даже когда призывал Килгарру. Ветер прекратился. Воцарилась тишина. Даже снег прекратился, как будто сам мир затаил дыхание. Стоявшая перед ним фигура моргнула, веки замерцали над бледными глазами. Он отклонил голову в сторону, как птица, изучающая что-то непонятное. — Да, мы очень давно не видели таких, как ты. Большинство тех, кто находит нас, умирают здесь. Нежные пальцы жестом указали на ландшафт, и Мерлин вздрогнул, увидев бугорки и неровности под снегом. Тела, спрятанные под покровом? Могилы для павших? Он не знал, да и не хотел знать. Он знал только, что ему нужно выбраться. Вырваться на свободу. Проснуться! — Нет. Ты не сделаешь этого. Пока не закончится твой суд. — А если я не справлюсь? — Тогда ты вообще не проснешься. — Фигура снова пожала плечами и подошла к нему, огибая его, как собака, присматривающая себе обед. Она не оставляла следов. Снег остался нетронутым, и Мерлин сузил глаза. — Твоя магия была отрезана от тебя, взята и спрятана в этом месте. Найди её. Востребуй её, или погибнешь. — Что…? Вопль ветра оборвал его вопрос, поднявшись вокруг него, как охотничий зов какого-то древнего зверя. Губы фигуры раздвинулись, обнажив зубы, зазубренные и окровавленные. Их очертания распутались, превратившись в сгустки тени с горящими глазами и зияющими пастями, которые настигали Мерлина по пятам, пока он предпринимал отчаянное, инстинктивное бегство. Куски снега летели за ним, взбиваемые его босыми ногами, когда он, шатаясь, бежал вперёд, спотыкаясь о то, чего не мог видеть. Метель снова закружилась вокруг него, ослепляя его и не давая увидеть дорогу впереди. Мерлина это не волновало. Всё его внимание было приковано к теням, мчавшимся по пятам, оловянно-чёрным, с мёртвыми глазами, белыми зубами и кроваво-красными дёснами. Он бежал. От этого зависела его жизнь. Если твари поймают его, он никогда не проснётся. Эта уверенность пустила в него корни, расцветая в той пустоте, где всего несколько дней назад горел огонь его магии. Ему нужно было бежать, а для этого нужно было продолжать бежать. Мир под его ногами провалился, край обрыва настиг его между шагами. Мерлин успел только вдохнуть, прежде чем упал, кувыркаясь вниз головой в белое небытие. Над ним слышался вой волков-теней, которые потеряли свою добычу, даже когда земля устремилась ему навстречу. Воздух с хрипом вырвался из легких, когда он врезался в снежный вал. Это было мягче, чем удар о камень, решил Мерлин, но только чуть-чуть. Он упал на спину и лежал, наполовину испугавшись, что от одного только страха его сердце вырвется из клетки рёбер. Пульс ревел в ушах, грохоча, как боевые барабаны, и прошло несколько долгих минут, прежде чем он смог пошевелить хоть одним мускулом. Он пробовал свои руки и ноги, каждое движение было неуверенным, так как он ждал ожога и укуса сломанной кости, но ничего этого не происходило. Несмотря на все его ожидания, он, казалось, был цел и невредим. Мерлин осторожно сел, подтянул колени к груди и стал оценивать не окружающую обстановку, а самого себя. Глаза жгло при каждом моргании, а когда он поднял пальцы — не более чем веточки, обтянутые слоем кожи, — то почувствовал холодную плоть и твердую кость под ней. Его ребра под лохмотьями туники ничем не отличались от других. Он видел людей, умерших от голода, на которых было больше мяса, чем у него самого. Мерлин содрогнулся от этой мысли. Ему хотелось верить, что это всего лишь сон, но это не был бессвязный хаос кошмара. Всё вокруг имело кристальную ясность, от которой почти болели глаза. Всё казалось слишком чётким, заполняя его чувства. Возможно, всё это было ненастоящим, но это не значит, что это неправда. Возможно, это место существует только в его воображении, но его привели сюда не просто так. Сереброглазый сказал, что он должен найти свою магию. Вернуть её себе или умереть, но с чего ему начать? Боги, чего бы он только не отдал, чтобы Артур был с ним. Ему всегда удавалось сделать так, чтобы всё казалось не таким уж невозможным. Он бы знал, что делать, как противостоять этому. Он бы не лежал в сугробе, чувствуя себя потерянным и жалея себя. — Точно, — пробормотал Мерлин, вставая на ноги и стряхивая снежинки с волос. Сугроб почти похоронил его до самых подмышек, и ему потребовалось некоторое время, чтобы наполовину выкопать, наполовину проплыть свой путь. К тому времени, как он освободился от снежных лап, он уже закалил свою решимость. Возможно, ситуация казалась непреодолимой, но, если ничего другого нет, он мог спросить себя, что бы сделал Артур, если бы оказался затерянным в незнакомой местности без карты. Сориентируйся на местности. Изучи местность. Мерлин вздрогнул, оглянувшись через плечо, даже когда шёпот Артура прозвучал у него над ухом. Там никого не было, но всё тело Мерлина задрожало, словно узнав знакомое присутствие. Его кожа затрепетала от осознания, и он закрыл глаза, потянулся к боку и вздрогнул от потрясения, когда чьи-то пальцы, теплые и настоящие, сомкнулись вокруг его собственных. Ну же, Мерлин. Ты можешь сделать это. Он кивнул, тяжело сглотнул и открыл глаза, зная, что ничего не увидит. Может быть, это просто его воображение утешало его, когда он больше всего в этом нуждался, но сейчас он принял бы любой совет, который мог бы получить: включая призрачную мудрость своего лучшего друга. Отступив назад, он посмотрел на утёс, который чуть не стал его гибелью. Он торчал из земли, исчезая в облаках над головой. По всем правилам, он не должен был выжить, но что-то подсказывало ему, что здесь действуют не совсем обычные правила. Там, наверху, он мог видеть, как бушует метель, но здесь, внизу, воздух был неподвижен, и слабые лучи солнечного света пробивались из ниоткуда сквозь узкие стволы громоздких сосен. Ветерок пах льдом и смолой, и не было видно ничего, что могло бы принести ему вред. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Артур мрачно усмехнулся. Найди оружие. Даже камень лучше, чем ничего. Оглядевшись по сторонам, Мерлин пошаркал босыми пальцами по снегу и торжествующе ухмыльнулся, когда по его ноге заскребло что-то грубое и тяжёлое: большая ветка, которая могла бы послужить ему дубиной, если бы что-нибудь ещё попыталось откусить от него кусок. Он вытащил её из ледяного ложа, проверил на гниль и удовлетворенно кивнул. Прямая и прочная, она вполне сгодится, к тому же достаточно длинная, чтобы потыкать ею землю впереди и проверить, нет ли скрытых опасностей. Подвернутая лодыжка может означать разницу между успехом и неудачей. К тому же, подумал Мерлин, глядя на свои костлявые ноги, он выглядел так, словно один хороший удар мог развалить его на части. — Теперь мне просто нужно найти свою магию, — пробормотал он, его голос плыл по пустому воздуху вокруг него, — но с чего мне начать? У Артура не было для него ответа. Он был рыцарем и принцем, но ничего не знал о магии. Это, как понял Мерлин, была его сфера компетенции, и в этом, по крайней мере, ему придется полагаться на собственные суждения. Он не слишком представлял, что делать. Он никогда не слышал ни о колдунах, теряющих свои способности, ни о каких-либо испытаниях. Может быть, друиды знали бы, что с ним происходит, но спрашивать их сейчас было уже поздно. Всё, что он мог сделать, — это глубоко вздохнуть и закрыть глаза, полагаясь на свою сообразительность и перебирая в уме варианты решения. Вокруг него холодный воздух давил, царапая кожу неровными зубцами. Однако слева от себя он почувствовал другое ощущение, едва уловимое, как свет звезды, но почему-то знакомое. Это было мерцание золота среди темноты, и Мерлин открыл глаза, на его губах заиграла ухмылка, когда он повернулся к западу и начал шагать по снегу. — Сюда, — сказал он, не заботясь о том, ответит ли ему Артур, воображаемый или нет. Он говорил так, чтобы прогнать тишину, как ничто другое. — Я уверен в этом. Воздух между деревьями был сухим и прохладным, лёд под ногами тонким, а земля покрыта ковром из старых сосновых иголок, которые торчали сквозь снежную пыль, пробившуюся сквозь ветви деревьев. Мерлин мог бы обмануть себя и поверить, что он находится где-то в лесу вокруг Камелота, но ни один нормальный лес не был таким тихим. Там всегда пели птицы, бегали кролики и белки. Даже по ночам можно было встретить сов и летучих мышей, лис и волков. Здесь же не было ничего, и он не мог увидеть ни одного звериного знака. Он чувствовал себя единственным живым существом в этом месте, и вскоре тишина стала жуткой. Кожа на руках затрещала, и Мерлин крепче сжал импровизированную дубинку, смачивая губы, пока его глаза метались вправо и влево. Берегись. Предупреждение Артура было лишь шипением в его ухе. Что-то приближается. Мерлин покрутился на месте, осматривая деревья и пространство между ними, следя за тенями, которые, казалось, скапливались у основания каждого из них. Ничто здесь не было настоящим, даже он сам. Возможно, он тоже состоял из пара, но это означало, что из мрака пробивалась жизнь, и по мере того, как он смотрел, клочки тьмы превращались в высокие человеческие фигуры. Сильные и широкие, они стояли неподвижно, и папоротники инея покрывали их замысловатой броней. Из их рук вырывались ледяные искры, мечи были наготове, и Мерлин, тяжело сглотнув, отступил назад, подняв ветвь, когда тени рыцарей Камелота двинулись вперёд. — Предатель. — Леон никогда не говорил так резко, за всё то время, что Мерлин его знал. На его так называемой коже плясали серые пятна, но ещё хуже были пустые, пристальные глазницы. Никакие жуткие увечья не свидетельствовали об их отсутствии, и Мерлин сжал челюсти, намеренно не встречаясь с этим отсутствующим взглядом. — Враг, — объявил Персиваль, не сердито, но равнодушно, словно рассматривал Мерлина как очередное убийство. От доброты и сострадания большого человека не осталось и следа. Это был полый призрак без чувств и совести. Снег хрустел под призрачными сапогами Гавейна, когда он продвигался вперёд, жонглируя клинком из руки в руку, как Мерлин видел десятки раз на тренировочной площадке. Наглая ухмылка рассекла его рот, и в животе у Мерлина забурлила тошнота. — Ты мне не друг. — И не мой. — Элиан заговорил из-за плеча Мерлина, его голос был ровным и холодным. — Мы должны были убить тебя, когда у нас был шанс. — Колдун. — Это был Ланселот, ненависть капала из одного только обвинения. — Мы будем смотреть, как ты горишь. Желание бежать пронеслось по бёдрам Мерлина, сжимая колени и превращая каждый вдох в судорожный глоток воздуха. Но даже когда он подумал о том, чтобы повернуться спиной и броситься бежать, он понял, что не может этого сделать. Это были не те безмозглые волки, которые гнались за ним по краю обрыва: это были его друзья или, по крайней мере, их мрачные копии. Бегство от рыцарей, как он знал, разбило бы им сердца, а поднять на них руку было немыслимо даже в целях самообороны. Сделай что-нибудь! Мольба Артура звучала в его голове, но он держался твердо и уверенно, сердце бешено колотилось в горле, когда он обрел голос. — Делайте, что хотите, — сказал он, подняв подбородок. — Если нужно, причини мне боль, но вы знаете, что я никогда не причиню вреда своим друзьям. — Даже ради спасения собственной шкуры? — спросил Леон-фантом, его лицо выражало презрительную усмешку. — Ты слаб. Мерлин тяжело сглотнул, прежде чем покачать головой. — Нет. Отказаться сражаться — это не слабость. Это мужество. Ты не изменишь моего решения, несмотря ни на что. Лицо Гавейна дрогнуло, изображая гнев. Его шаг ускорился, слишком быстро, чтобы быть реальным. Между одним ударом сердца и следующим он был уже совсем рядом, его меч был высоко поднят, каждый мускул был готов к убийственному удару. Мерлин уставился в пустые глазницы, вспоминая тёплый карий взгляд, который он так хорошо знал. Именно так он и поступил бы, если бы Гавейн когда-нибудь решился поднять на него свой клинок. Он посмотрел бы ему в глаза и постарался бы простить, даже перед лицом смерти. Оружие дугой устремилось вниз, сверкая изгибом. Его движение взъерошило волосы Мерлина, но он не почувствовал ни малейшей боли. Ни одна рана не кровоточила и не пульсировала. Тени его друзей исчезли, унесенные траурным ветром, и Мерлин испустил дрожащий вздох, сглотнув от мучительной боли в пересохшем горле. — Испытание, — прохрипел он, пошатываясь от облегчения. — Это всё испытание. Он зажмурил глаза и удивленно огляделся вокруг, понимая, что не только призрачные рыцари исчезли из его поля зрения. Деревья поредели, и их надежное укрытие уступило место широкой поляне. Здесь, несмотря на бурю, по-прежнему бушевавшую далеко наверху, снега не было. Изумрудно-зелёная трава мягко колыхалась под дуновением ветерка, усеянная маргаритками и лютиками. Среди клевера жужжали толстые пчелы, а в воздухе разливалось тепло. Казалось, наступил идеальный летний день, а там, высеченный в скале высотой почти с Мерлина и сияющий, как само солнце, лежал Экскалибур. Только, как понял Мерлин, это был не меч, который до сих пор лежал на дне озера, а скорее всё то, что представлял собой клинок. Его очертания были лишь намеком на древко и рукоять. Гравировка вдоль желобка пылала и двигалась, буквы менялись с каждым мгновением, а от металла исходил тихий гул: он манил. Железо глубоко врезалось в камень, и Мерлин потянулся к нему, проведя пальцами по поперечной гарде и почувствовав шок узнавания. Крошечные золотые дорожки обвились вокруг кончиков его пальцев, одарив безжизненную кожу цветным поцелуем. Он ухмыльнулся и выдохнул взволнованный вздох облегчения от ощущения своей магии. Не успел он опомниться, как вскарабкался на вершину скалы, уперся ногами по обе стороны и обхватил обеими ладонями рукоять. Он понял, что сила вырывается наружу, его зрение помутнело, поскольку прошлое, настоящее и будущее пытались занять одно и то же место. В конце концов, он поместил его туда, или сделает это в какой-то момент в будущем — меч, который должен быть востребован его законным королем. Это была его магия, сила, которая отвечала на его зов и ни на чей другой, оружие, которое можно было взять в руки или отложить в сторону по своему усмотрению. Мерлин потянул, и меч выскользнул на свободу, словно его удерживала лишь вода. Вокруг него взорвалось золото: тёплый, ослепительный свет, наполнявший каждый вдох и золотивший кожу. Он пах как пьянящие летние дни, и Мерлин потерял себя в его глубинах, позволяя ему течь по венам и заполнять сердце, вновь обретая своё место в его центре. Но этого было недостаточно. Он открыл глаза и поднёс руки к груди, обращая все чувства внутрь, прислушиваясь к предостерегающему крику своих инстинктов. Это была лишь часть его силы. Ошейник и кандалы не просто сломали его; они сломали его магию, и теперь осколки лежали разбросанными, ожидая, когда их найдут заново. Он обнаружил фрагмент, но ещё многое предстояло найти, и Мерлин метался между ярким восторгом и горьким разочарованием. Казалось, его поиски только начались.