Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

— Ты проснулся! — крик облегчения Гвен разнесся по комнате Артура, когда она поспешила к Мерлину и посмотрела на него яркими карими глазами. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно. — Мерлин помрачнел, желая сказать что-нибудь более ободряющее. Спуск с обдуваемого ветром парапета был мучительным. Весь путь он опирался на плечо Артура. Теперь его колени дрожали, и он без извинений опустился на плечо Артура. Не то чтобы его это волновало. Рука Артура плотно обхватила его талию, а его тело образовало аккуратный изгиб по правую сторону от Мерлина. Он не дразнил и не издевался над ним за его слабость. Если бы он чувствовал себя лучше, у Мерлина, возможно, хватило бы сил побеспокоиться об этом. А так он знал, что если не ляжет добровольно, то ноги сделают выбор за него и бросят его на пол. — Сюда. — Артур подвёл его к кровати, не обращая внимания на его тонкие, как соломинка, протесты. — Ты всё равно спишь здесь уже почти неделю. Сейчас нет смысла тебя перекладывать. Мерлин издал тревожный звук, но у него не было сил спорить. По правде говоря, матрас Артура был раем для его ноющего тела. Он лежал, морщась, голова раскалывалась, а во рту вялый язык, пока Гаюс суетился вокруг него, отдавая приказы и задавая вопросы. — Гвен, дорогая. Прости, что требую от тебя большего, но не могла бы ты сходить на кухню и попросить бульона? Что-нибудь лёгкое и сытное. Миледи, если я дам Вам список зелий, которые нужно достать из моих комнат, Вы принесете их для меня? Я спрашиваю только потому, что Вы лучше всех знакомы с моими запасами, кроме самого Мерлина. — Конечно. — Моргана улыбнулась, выскочив вслед за Гвен из дверей и поспешив за тем, чтобы принести всё, что могла. — Я скажу остальным, что Мерлин идет на поправку? — Гавейн задал вопрос, и Мерлин заметил в его взгляде отблеск беспокойства. Не то чтобы он винил его. Может, он и очнулся, но чувствовал себя неважно, и вряд ли выглядел здоровым. — Полагаю, что он выздоравливает, — ответил Гаюс, перетащив Мерлина к кровати и накрыв его одеялами, после чего приложил сухую ладонь к его лбу. Это было тёплое, успокаивающее прикосновение, и Мерлин обвис в подушках, отдавшись заботе дяди. — Потребуется время, чтобы восстановить его, но я надеюсь, что худшее позади. Он сел на матрас рядом с Мерлином, его мутно-голубой взгляд был серьёзен. — Что последнее ты помнишь? — Лечебные покои, — прохрипел Мерлин, — и то, как Артур принес меня сюда, но… — Он помрачнел, не в силах собрать воедино последние осколки своей памяти. Он помнил ползущие следы на руках, но теперь кожа была чистой, словно это был всего лишь сон. Ещё яснее были воспоминания о суде: блеск Экскалибура и жар костра, поцелуй Артура и расцвет его магии, которая снова была в самом его сердце. Она пылала постоянно, как солнце, и слабая улыбка расцвела на его щеках. — Моя магия вернулась. Плечи Гаюса опустились в облегчении. — Что ж, это благословение. На одно беспокойство меньше. — Эйвор что-то говорил об испытании, — пробормотал Артур, прислонившись к столбу кровати. От тяжести его взгляда у Мерлина задрожала кожа. Странно было лежать здесь, в окружении лавандового запаха свежих простыней и всех атрибутов жизни Артура. Мерлин привык двигаться сквозь неё, быть ещё одной звездой в созвездии Артура, а не быть в центре всего этого, неподвижным и беспомощным. — Что случилось? Мерлин пробормотал слова благодарности, когда Гаюс поднёс к его губам кружку с прохладной, чистой водой. На вкус она была как манна богов, и он изо всех сил старался не заглатывать. Только когда ноющая сухость в горле прошла, Мерлин ответил. — Я прошёл. — Он пожал плечами и поморщился от зудящей боли в плече. — Мне пришлось вернуть частички своей магии. — Он не стал вдаваться в подробности. Это было слишком личное. Он не хотел, чтобы рыцари знали, что он стоял там, пока они наступали на него, угрожая уничтожить. Он также не хотел, чтобы Артур узнал, что его собственный отец отдал его на милость костра. Пусть это были не более чем сны, но эти образы все равно имели влияние. Даже сейчас они пронизывали Мерлина до костей. — Тебя беспокоит клеймо? — спросил Гаюс, несомненно, уловив дискомфорт Мерлина, хотя и не угадав его источник. — Оно чувствительное, вот и всё. — Он поморщился, когда Гаюс закатал свободный рукав туники для сна, которую носил Мерлин. Он понятия не имел, кто и когда переодел его. Был ли это его дядя? Был ли это Артур? От этой мысли его охватил новый жар, и он намеренно избегал встречаться взглядом с Артуром, предпочитая смотреть на ожог. Он выглядел лучше, чем в тот раз, когда видел в последний раз, потемнел, начал покрываться струпьями и заживать. Гаюс казался довольным его успехами, его пальцы нежно обхватывали края ожога, когда он нажимал и проверял кожу. — Я пойду и помогу леди Моргане с припасами. Нам нужно, чтобы лихорадка не возвращалась с такой силой, пока мы пытаемся восстановить твои силы. Он вышел, закрыв за собой дверь и оставив Артура и Мерлина наедине. Со своего места, полуоблокотившись на подушки, он наконец-то смог как следует рассмотреть лицо Артура, прочесть каждую чёрточку напряжения и впадину под глазами. Он опирался на столбик кровати не с высокомерной уверенностью, а так, словно это было единственное, что держало его на ногах. Мерлин пожалел, что у него не хватило сил встать: подойти к нему и предложить то немногое, что он мог сделать. Артур выглядел так, словно очень нуждался в этом. Но не успел Мерлин и пальцем пошевелить, как Артур поднялся на ноги и зашагал взад-вперёд по полу. Свет фонаря отражался от щетины на его челюсти. Тени свили гнёзда в мятых складках его туники. Напряжённые черты обвели его рот, и не раз Мерлин видел, как сильные пальцы сжимались в кулаки. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — прохрипел Артур, нависнув над постелью Мерлина. Он был похож на струну, натянутую на раме лютни, и почти гудел от эмоций. — Я буду в порядке, — пообещал Мерлин, протягивая руку и захватывая рукав Артура кончиками пальцев. Артур мог бы отступить с минимальными усилиями, но вместо этого он придвинулся ближе, его тело сдвинулось так, что он присел на край матраса. Дрожащая ласка пробежала по костяшкам пальцев Мерлина, и он удивился перемене в Артуре. Он никогда не видел его с такой стороны. Его не просто преследовало беспокойство, он был уничтожен беспокойством. Он выглядел как человек, ожидающий, когда упадёт другой ботинок, надеющийся на выздоровление Мерлина, но слишком боящийся поверить, что тот не ускользнёт снова. Обычно Артур был более осмотрителен в своих эмоциях, сдерживая острые грани своих чувств за маской. Теперь же от взгляда Мерлина ничего не укрылось, и он отчаянно пытался хоть как-то успокоить его. Он обхватил пальцами запястье Артура и сжал так крепко, как только позволяли его слабые силы. — Прости меня. Я не хотел… — Он махнул рукой, указывая на катастрофу последних неизвестно скольких дней. Может, он и страдал от этого, но Артур имел дело с открытием магии Мерлина, а затем с вполне реальными последствиями того, что сделал Лаз. — Ни в чём из этого нет твоей вины, — заявил Артур, устанавливая точку. Он переложил свою руку, сжимая руку Мерлина в своей. Он пожевал губу, погрузившись в свои мысли, и когда заговорил снова, это был отстранённый голос человека, пришедшего к осознанию. — Мой отец всегда говорил о колдунах так, будто ничто не может причинить им вреда. Как будто у них нет слабостей, кроме топора и костра. Он говорил так, будто они даже не люди. Я никогда не верил ему, но после всего этого… — Он замолчал, покачав головой, и его следующие слова прозвучали как еле слышный шёпот. — Ты почти умер. — По крайней мере, это было только «почти?». — Мерлин сморщился от собственного слабого заверения. — Артур, я серьёзно. Со мной всё будет в порядке. Моя магия вернулась туда, где она должна быть, и ведёт себя так, как должна. Полностью под моим контролём. — Он окинул взглядом комнату, не обнаружив явных признаков разрушения. — Полагаю, она не взорвалась снова, как это было в комнатах Гаюса? — Нет, ничего. Вообще ничего. Это должно было принести облегчение, но Мерлин заметил напряжение, написанное на лице Артура, который воспринял это как ещё одно доказательство ухудшения здоровья Мерлина. Он никогда бы не поверил, что Артур найдет присутствие его магии успокаивающим так скоро после того, как узнал о её существовании, и всё же они были здесь. Ну, может, у него и не было сил стоять на ногах, но простое заклинание было ему под силу. Бросив взгляд на дверь, он усилием воли захлопнул замок — на случай, если кто-нибудь попытается ворваться. Он не хотел предстать перед королевским судом из-за такой ничтожной мелочи, как крошечная иллюзия. Это было всё, что требовалось Артуру для успокоения, и Мерлин в мгновение ока предложил это, протягивая ладонь и пуская свою силу. Она согрела его от души до кожи, наполнив его летним солнечным светом и прогнав острые укусы ломоты и боли, засевшие в суставах. Мягкое тепло мерцало над ним, когда его магия поднималась навстречу его приказу: не внезапная вспышка, но что-то уверенное и сильное. Он знал свою силу, прожил с ней все свои дни, и чувствовал каждое изменение. Его магия всегда была ему подвластна, но часто это было похоже на попытку управлять кошками. Ему казалось, что она подчиняется ему только потому, что сама этого хочет. Теперь же она словно влилась в него, как подходящий кусочек головоломки в отверстие, из которого раньше она лилась нескончаемым потоком. А может быть, дело было не в том, что его магия уменьшилась, а в том, что он вырос, чтобы соответствовать ей. Удивленный вздох Артура заставил Мерлина улыбнуться, и он посмотрел вниз на дракона, сидящего у него на руке, размером не больше новорожденного котенка. Его чешуя сверкала золотистым блеском, а любопытные глаза ловили свет, когда он щебетал, приветствуя его. Малышка Айтуза никогда не была такой маленькой, но во всём остальном он ей подражал. Дрожащими пальцами Артур протянул руку, и дракон вздрогнул, встав на задние лапы, его крылья затрепетали, когда он ткнулся мордой в руку Артура. — Мерлин… — Это иллюзия, — пообещал он, поджав губы и ощутив внезапный прилив уверенности. Это не обязательно должно было быть так. Теперь у него была сила, чтобы сделать маленькое существо реальным. Он чувствовал, через что-то за пределами своего физического «я», основные нити, удерживающие мир вместе, и то, как их можно распутать и снова запустить в мгновение ока, чтобы превратить эту конструкцию силы в живое, дышащее существо. Уже сейчас она могла взаимодействовать с окружающей средой, чего раньше не было в его иллюзиях. Тогда они были лишь призрачными имитациями, но это… Он не знал, радоваться ли своей силе или бежать от неё. Разжав пальцы, он смотрел, как дракон исчезает, и подавил улыбку, увидев разочарование на лице Артура. Голубой взгляд встретился с его, теперь уже ярким, а затем скользнул на лоб, озадаченно нахмурившись. — Это всегда так было? — Что? Артур протянул руку, проведя кончиками пальцев по лбу Мерлина от одного виска к другому. Это было не отчаянное прикосновение человека, ищущего тепло, а что-то нежное и деликатное, от чего по телу Мерлина пробежала дрожь осознания. Дыхание перехватило в груди, и он тяжело сглотнул, стараясь не дрожать под нежными ласками. — Артур, что? Артур покачал головой, моргая, словно прогоняя пятна перед глазами. — Мне показалось, что я видел… Неважно. — В уголках его губ мелькнула кривая ухмылка. — Я, должно быть, устал больше, чем предполагал. Мерлин не успел ответить, как раздался стук в дверь, и он снова отпер её одним лишь взглядом. Гаюс явно знал, что лучше не спрашивать, почему путь прегражден, но он не упустил блеск в глазах Морганы, которая шла за целителем с ранцем, перекинутым через плечо. Она поставила его на землю и начала разгружать, выкладывая бутылочки, склянки и мази. — Гвен уже в пути с едой, — пообещала она. — Мерлин должен принять лекарство до или после еды? — После, — решил Гаюс, осмотрев его опытным взглядом. — Мерлин, кроме лихорадки, какой у тебя самый тяжелый симптом? Мерлин вздохнул, заметив, что Артур не шелохнулся, сидя на краю матраса. Это было что-то новенькое. До всего этого Артур по-прежнему прижимался к нему, но обычно отстранялся, если кто-то вторгался в их уединение. Теперь же он словно не мог заставить себя отстраниться, и в груди Мерлина зашевелилась ниточка счастья. — Я чувствую себя слабым, — проворчал он наконец, не желая признаваться в этом, особенно в присутствии Артура. Ни принц, ни его рыцари, конечно, не стали бы дразнить Мерлина за это, но от этого не легче было сказать вслух. — Устал, но… полностью? Гаюс кивнул. — Сон будет лучшим лекарем от этого, я думаю. Что ещё? — Всё болит, — наконец решил он, — как и раньше. Как будто я провёл десять раундов на дуэльном ринге. Гаюс потянулся за чашкой, добавляя в горячую воду различные настойки. — Я уже дал тебе ивовую кору, которая поможет твоему выздоровлению. Пиретрум и розмарин должны помочь, но не на голодный желудок. Ты не принимал ничего, кроме воды, больше дней, чем мне хотелось бы сосчитать. — И не похоже, чтобы у тебя было мясо на костях, — пробормотал Артур, быстро нахмурившись. — Бульона достаточно? — Пока что это наш лучший выбор, — пообещал Гаюс. — Тело — чудесная вещь, но даже со всеми моими годами изучения, я понимаю лишь некоторые его механизмы. Если мы сейчас накормим Мерлина богатой пищей, он вытолкнет её, что будет крайне неудовлетворительно и усугубит его симптомы. — Старый лекарь улыбнулся Артуру, а затем бросил на Мерлина пристальный взгляд. — Путь к выздоровлению должен проходить в спокойном темпе. Если ты сделаешь слишком много и слишком быстро, ты только пожалеешь об этом. — Да, дядя. — Мерлин сдержал желание закатить глаза. За годы своего пребывания в Камелоте он видел множество больных и недомогающих. Он видел, как многие пытались поспешить с выздоровлением, но в итоге оказывались в худшем состоянии, чем начинали. — Я буду в порядке. Артур фыркнул в тихом неверии, на его лице расцвела искренняя улыбка, а глаза вернули себе немного блеска. Это было гораздо лучше, чем плотное облако, которое, казалось, висело вокруг его плеч с того момента, как Мерлин проснулся. — И я буду здесь, чтобы присматривать за ним, если у него возникнут какие-нибудь идеи, — добавил он. Мерлин хотел было возразить, что Артур — принц и должен быть слишком занят, чтобы нянчиться с ним, но понял, что это бесполезно. Мало что могло изменить мнение Артура, когда он принял решение. Кроме того, Мерлину достаточно было взглянуть на него, чтобы увидеть свидетельства долгих бдений. Он был рядом с Мерлином, не обращая на него внимания, на протяжении всего этого, и он сомневался, что Артур сдастся сейчас. Он удивлялся, как ему это удалось. Должно быть, нужно было найти тонкую грань, чтобы не вызвать подозрений Утера. Колдовство было не единственной вещью, которую король недооценивал. Свою неприязнь к дружбе Артура и Мерлина он демонстрировал осуждающими хмурыми взглядами из стороны в сторону. Он считал слуг взаимозаменяемыми и абсолютно ниже королевской семьи. Утер терпел Гвен, потому что Моргана не оставила ему выбора в этом вопросе. Артур, с другой стороны… Мерлин пресёк эту мысль прежде, чем она успела развиться. Возможно, Артур никогда не сможет противостоять своему отцу так, как это делала Моргана, но он сражался действиями, а не словами. Разве он не доказал это тем, что произошло в Киррикейрне, тем, что с готовностью принял магию Мерлина, а теперь ещё и это? Стоял у его постели и делал всё возможное, чтобы избавить Мерлина от пристального внимания Утера? Он в любой день согласился бы на это, лишь бы не вступать в открытый конфликт с королём. Компромисс никогда не был удобен, но он не позволял Утеру слишком пристально смотреть на него, а это было именно то, чего они хотели. — Вот ты где! — пропела Гвен с порога, неся поднос со своей обычной грацией. Как ей это удавалось, Мерлин не знал. Он всегда проливал вино и ненавидел подавать суп, потому что тот разлетался повсюду. Гвен же, похоже, знала в этом толк, и она поставила свою ношу на стол, прежде чем заняться собой. — Я попросила повара дать мне чашку, чтобы ты мог пить бульон в постели, — объяснила она, взяв в руки то, что выглядело как тяжелый котелок с крышкой, и налила в него немного, а затем передала ему. — Хорошо? Ты справишься? — Спасибо, — прохрипел он, обхватив дрожащими пальцами грубую фаянсовую кружку и отпивая из неё. Бульон по вкусу немного напоминал мясо, но в основном воду: пропитание больного. Он знал, что не должен жаловаться, особенно когда его желудок угрожающе сжался после столь долгого отсутствия пищи. — Прости, что не пришла раньше. Повар счел нужным дать мне совет. Ты должен есть каждые два часа, днем и ночью. — Гвен улыбнулась, когда Гаюс запротестовал. — Видимо, это исцелило её мужа после его неожиданной болезни. — Муж кухарки — лежачий больной, — пробурчал Гаюс. — Частая еда — это одно, но, Мерлин, ты должен спать как можно больше. Не надейся, что встанешь на ноги за несколько дней. Возможно, даже больше. Мерлин скорчил гримасу, утопив свои аргументы в горячем бульоне, который он упорно пил. Вокруг него остальные говорили веселыми голосами, их облегчение было ощутимо. Он позволил заботе друзей успокоить себя и безропотно проглотил зелье Гаюса. Во рту остался мерзкий привкус, и он облизал губы, сморщив нос. — Что ещё там было? Гаюс бросил на него взгляд, впечатленный. — Я не думал, что ты заметишь. Немного валерианы, чтобы помочь тебе заснуть, ничего больше. Мерлин вздохнул, отставляя чашку. Его рука дрожала от усилий, а голова начала плыть. Подушки приняли его, когда он лёг на спину и натянул набитое пухом одеяло до подбородка. Побледнев, он заподозрил, что Гаюс виноват в том, что положил в зелье больше, чем каплю или две валерианы. Он уже чувствовал, как его тянет в сон, соблазняемый теплом отвара и воздействием зелья. Оно затуманило его разум и сделало веки тяжёлыми, но на этот раз он погрузился в дрему, окружённый тихими голосами друзей. А рядом парил Артур: его присутствие было бальзамом для измученной души Мерлина.