Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Самое лучшее в обучении Морганы магии, помимо ее очевидного энтузиазма, было то, что Мерлин смог воочию увидеть, как разные люди используют свою силу. И только когда ему пришлось пытаться объяснить, как делаются некоторые заклинания, он понял, насколько велика доля его способностей, заложенных в инстинктах, уходящих корнями в мышцы и кости. Это было непросто — пытаться объяснить Моргане, что такое чувства, а не мысли, но постепенно они стали понимать друг друга, а ее контроль продвигался все быстрее и быстрее. Когда они только пришли сюда, она была напугана тем, что она собой представляет и что может сделать. Это проявлялось в сырых, не проработанных гранях ее магии. Теперь она могла использовать атакующие заклинания с тем же талантом и точностью, что и меч. С другой стороны, тонкость оказалась сложнее. Моргана издала сдавленный звук разочарования, зарывшись головой в руки, чтобы спрятаться от свидетельств очередного промаха с огненным заклинанием. Если бы им нужно было уничтожить целую армию, они бы справились, но сейчас поджечь фитиль свечи было выше ее сил. — Это глупо, — простонала она, и длинные волосы скрыли ее лицо от посторонних глаз. — По крайней мере, в этот раз ты расплавила всего несколько свечей, — заметил Мерлин, пожав плечами, когда она бросила взгляд в его сторону. — Вчера все тридцать были лишь лужицей жира. — Мне действительно нужно этому учиться? — потребовала она, ее зеленые глаза сузились, словно она думала, что Мерлин специально ее мучает. — Ага. — Он покачал ногами, усевшись на вершину скалы возле плоского плато, которое они решили использовать как тренировочную площадку. Это возвышало его над Морганой и, что еще важнее, исключало возможность поражения от ее заклинаний. — Я знаю, что это скучно, но это следующий шаг в контроле. Ты должна овладеть своей магией, иначе она овладеет тобой. А это ни для кого не закончится хорошо. Моргана вздохнула и посмотрела на свечи, все еще стоящие перед ней. — Я перепробовала все, что могла придумать, чтобы сделать огонь маленьким и направленным. Я правильно произношу слова? Мерлин кивнул, постукивая каблуком по камню. Похоже, Моргана не сильно отличалась от Артура, когда дело касалось изучения чего-то нового. Она не отличалась терпением и быстро обвиняла себя, когда что-то шло не так, как нужно. — Вот что я тебе скажу. Может быть, свечи сейчас слишком малы. - Попробуйте вместо них вот это. Он протянул руку, развернул свою магию и поднял с пола валун среднего размера. Он послушно завис, кварц внутри него сверкал в солнечном свете, лившемся из далекого отверстия в потолке. Старая тюрьма Килгарры была идеальным местом для практики. Тихая, безлюдная, с большим пространством и собственным запасом воды, который не раз пригождался, когда Моргана случайно поджигала что-нибудь. — Бей только это и больше ничего. Расправив плечи, Моргана сосредоточилась на нем, как кошка на мыши, ее челюсть сжалась в упрямую линию, а глаза сузились. Мерлин почти видел, как она мысленно проделывает шаг за шагом процесс произнесения заклинания. Со временем она станет такой же, как он, и будет пользоваться магией, как дополнительной конечностью. Сейчас ее кропотливое усердие было ее заслугой. Если бы она выучила все правильно, ей не пришлось бы возвращаться и исправлять плохие привычки. Для ее уверенности и терпения это было лучше для всех. Огненный шар вырвался наружу, четко и верно, окутав валун золотой пеленой. Мерлин почувствовал, как край ее магии столкнулся с его собственной, изменчивой, как гроза, но удивительно знакомой. Это было похоже на Моргану: острая и страстная. За последние несколько дней он привык к этому ощущению, как только преодолел шок от осознания того, что сила других людей отличается от его собственной. Раньше у него не было возможности заметить это. Во время борьбы за свою жизнь не было времени подумать о том, как ощущается сила Нимуэ или Сигана. Он ощущал намеки на тьму и холодное железо, но не более того. Задрав голову, он сузил глаза, унося камень в эфир, а затем вновь материализуя его немного правее. — Не отставай! — поддразнил он, не обращая внимания на раздраженный писк Морганы. Она много работала последние несколько дней, и позволить ей выплеснуть немного разочарования было бы полезно для них обоих. Кроме того, играть с магией было весело, и это давало ему возможность попрактиковаться. Он наслаждался возможностью использовать свою силу без страха быть обнаруженным. Словно невидимые ограничения, сковывавшие его изо дня в день, могли распутаться, оставив его по-настоящему свободным. Он продолжал игру, краем глаза наблюдая за Морганой и с удовлетворением отмечая, когда она переставала думать и начинала действовать инстинктивно. Копья пламени становились все ровнее и сильнее, их прицеливание все точнее, она снова и снова взрывала камень, гоняя его по камере своими заклинаниями, хотя ее тело оставалось неподвижным. Только когда он заметил бисеринки пота на ее лбу, он позволил камню рассыпаться на полу в серый пепел. — Чувствуешь себя лучше? — спросил он, наблюдая, как она глубоко вздохнула, прежде чем улыбнуться в его сторону. — Да. Мне жаль. Это, должно быть, расстраивает тебя. Ты уже так много умеешь… — Она запнулась, когда он покачал головой и спрыгнул со своего насеста. — Это хорошо, Моргана — хорошо, что есть кто-то еще, кто использует магию и не пытается сжечь меня дотла. — Он поморщился. — Я уже начал думать, что, возможно, Утер был прав. Может быть, магия все-таки развращает, потому что большинство людей, с которыми я сталкиваюсь, жаждут мести. У тех, кто использует магию во благо, хватает ума держаться в тени. Моргана положила ладонь на его руку и быстро сжала ее. — Им не придется, не навсегда. Если ты веришь, что Артур вернет магию? — Он вернет. — Мерлин не сомневался в этом. Даже если бы не тот факт, что Артур всегда был верен своему слову, то то, как он отреагировал на открытие способностей Мерлина. Артур не только принял это как реальность, но и сделал все возможное, чтобы понять и узнать больше. Он не вел себя так, словно отменить законы Камелота было бы так же просто, как провозгласить их. Мерлин сам видел, сколько часов он потратил на составление новых указов, чтобы помочь обладающим магией жить в гармонии со всеми остальными в Камелоте, несмотря на любое затянувшееся недоверие, которое могло остаться после многих лет предрассудков его отца. — Я уверен в этом. Он… Что-то пронеслось по коже Мерлина, как паучий шелк — колючее осознание, и он предупреждающе схватил Моргану за локоть. — Кто-то здесь. — Ты сказал, что это место скрыто! — Так и есть. Я сам зачаровал его, но я только что почувствовал, что защита кого-то впустила. — Что? — Это Артур. Должно быть. Они бы не прошли, если бы не были колдунами, а мы единственные в Камелоте. — О которых ты знаешь. — Моргана выпрямилась рядом с ним, ее руки изогнулись в знакомой позе, которую она использовала для вызова огненного шара. Однако она не собирала свою силу. Одним из первых, чему он научил ее, было умение не думать об инстинкте самозащиты с помощью магии. Заклинание было легко произнести, но чаще всего их нельзя было отменить. — Мы не можем быть уверены. Что нам делать? Он направил свою магию вверх по длинной широкой лестнице, ведущей в замок. Он различил слабый свет факелов и направил свое осознание туда, издав вздох облегчения, когда почувствовал присутствие Артура. Все, кого он знал, казались ему разными, но ни один не был похож на Артура: нагретые солнцем доспехи и золотой блеск меда. — Это точно Артур. Я чувствую его. Моргана приподняла одну бровь, уголок ее губ скривился в улыбке, когда она посмотрела на него. — Ты чувствуешь его? — повторила она, и в ее голосе прозвучало веселье. В ее горле раздался смех, когда его уши запылали, и Мерлин, сложив руки на груди, хмыкнул. — Не так. — Правда? — Она покачала головой и похлопала его по плечу. — Вы оба очаровательны. Невнимательные, но очаровательные. Он переживал до полусмерти, когда ты болел, и теперь настаивает, чтобы ты спал в его покоях. — Это не… Нет. У меня есть своя комната. Рядом с его, — заикался Мерлин. — Что бы ты там ни думала, ты ошибаешься. Она закатила глаза и посмотрела в сторону лестницы, ее взгляд блестел. Как раз когда ореол света факелов возвестил о приближении Артура, она переместилась ближе к Мерлину, ее рука крепко сжала руку Мерлина, а губы искривила сладкая, фальшивая улыбка. — Мы увидим, кто ошибается. Следи за его лицом. Прежде чем Мерлин успел пискнуть в протест, Артур свернул за угол, окинув взглядом огромную чашу пещеры, а затем остановился на них двоих. Если бы Мерлин не наблюдал, он бы не заметил этого: на лице Артура промелькнуло что-то болезненное. — Видишь? — пробормотала Моргана, отступая со своей обычной грацией. — Я же говорила тебе. — Говорила ему что? — спросил Артур. — Ничего. Это — ничего. — Мерлин покачал головой. Он найдет время позже, чтобы поразмыслить над тем проблеском чего-то, что он видел. Сейчас его больше волновало то, что вызвало напряжение в плечах Артура, не говоря уже о том, что заставило его искать их. — Что случилось? Артур переместил свой вес и покачал головой, устанавливая факел на ближайшую скобу. Здесь, внизу, это было бессмысленно. Свет хлынул с открытой крыши пещеры, разгоняя темноту и освещая каждую черточку и трещинку в самообладании Артура. — Я… возможно, это пустяк, но мой отец отменил сегодняшнее заседание совета. Видимо, ходят слухи о его здоровье. — Правда? — Моргана приподняла темное крыло одной брови, ее сомнение было очевидным. — Он болен? — Так я и подумал. Время… — Артур начал рыскать вокруг, осматривая окружающую местность, стратег и солдат даже здесь. — Я не знаю. Я не могу объяснить, но что-то не так. Он был у Гаюса, Мерлин? — Насколько я знаю, нет, но я ведь не часто бываю в лечебных палатах. — Он проигнорировал веселый взгляд Морганы. — Кроме того, обычно Гаюса вызывают к нему. Я могу попытаться выяснить это. — Попробуй. Возможно, я слишком много думаю, но в наши дни нам приходится многое скрывать от отца, и любое необычное поведение может стать причиной для тревоги… — Он прервался, отвлекшись, и Мерлин проследил за его взглядом, тяжело сглотнув, когда понял, на что смотрит Артур. Причал старой цепи, на которой был заточен Килгарра, все еще стоял на краю плато. Змеевидный виток металла лежал, свернувшись, забытый, серебряная змея, обвившая неподатливый камень. Артур подошел к нему, заинтересованно наклонив голову. — Что это? — спросил он, подталкивая ногой звенья. — Э-э… — Мне было интересно узнать об этом. Как ты вообще нашел это место, Мерлин? Я собиралась спросить, но немного увлеклась. — Моргана жестом указала на свечи, следы от огня и все остальные свидетельства их занятий в течение последней недели или около того. Моргана была так рада тому, что у нее есть место, где она может быть самой собой, что не задала ни одного вопроса. Теперь, похоже, передышка закончилась. — Ну, я… — Мерлин прочистил горло. Он собирался придумать какое-нибудь оправдание, ведь его магия — это одно, но драконы могли довести принятие Артура до предела. Но, несмотря на все усилия, он не смог придумать ничего правдоподобного. — Я просто наткнулся на это место во время исследований? Артур фыркнул. — Попробуй еще раз. На этот раз правду. Твои уши становятся ярко-красными, когда ты лжешь. — Неправда, — ответил Мерлин, а Моргана подавила смех. Его мысли метались, но в голове было пусто. Он мог предложить им только правду. — Твой отец держал здесь дракона. Тишина. Она заполнила пещеру от одной стены до другой, прерываясь лишь журчанием ручья, протекавшего по долине. Моргана и Артур уставились на него так, словно у него выросла вторая голова, одинаковые выражения застыли на их лицах. — Что сделал Утер? — прошептала Моргана, глядя на цепь, словно видя ее впервые. Ее внимание сразу же привлекло разорванное звено, металл был скручен и сплавлен так, что от него несло магией: сила Экскалибура была выставлена напоказ. — Кто освободил его? Взгляд Артура столкнулся со взглядом Мерлина: жесткий, острый и в равной степени озадаченный. Он знал. Он должен был знать. Либо это было написано на глупом лице Мерлина, либо он просто сделал удачную догадку, потому что он быстро складывал кусочки вместе и получал ужасную картину. — Подожди. — Мерлин ткнул пальцем в сторону Артура. — Мне нужно начать с самого начала, иначе это не будет иметь смысла! — Выпускать дракона — это логично?! — Они — волшебные существа! В первую ночь, когда я приехал в замок, я начал слышать голос в своей голове. Я думал, что схожу с ума, но он не умолкал. В конце концов, я последовал за ним. — Что он говорил? — спросила Моргана, не обращая внимания на резкий, заставляющий замолчать взгляд Артура. — Мое имя. Он мог… чувствовать меня, или что-то в этом роде. — Мерлин скривил лицо. По правде говоря, ему никогда не удавалось добиться от Килгарры прямого ответа ни на один вопрос, и уж тем более о том, откуда он узнал, что Мерлин находится в замке. — Он был единственным, кто мог говорить о магии. Более того, он знал о вещах, с которыми мы сталкивались, и о том, как с ними бороться, например, о призраках. Вот только… — Мерлин провел рукой по волосам. — За его советы всегда приходилось платить. Он заставил меня пообещать освободить его. Он ждал, пока у меня не останется выбора. Он не помог бы мне, если бы я не освободил его. Он сказал, что никому не причинит вреда, но… — Он солгал. — Голос Артура звучал болезненно ровно, и Мерлин поморщился, кивнув. — Утер убил всех ему подобных и держал его здесь десятилетиями, запертым, как трофей. — Он смотрел на остатки огромных оков, не видя их, но вспоминая биение крыльев и огненные всполохи, обуглившие белый камень Камелота. — Он хотел отомстить. — Ты не можешь винить его за это, — пробормотала Моргана, сложив руки на груди. — За то, что он почти разрушил Камелот до основания? — потребовал Артур. — Это не хуже того, что сделал с ним твой отец, — заметила она, сопоставив упрямую линию челюсти Артура со своим собственным драчливым выражением. — Скажи мне, что твоя честь не потребует такого же удовлетворения? Артур прорычал, переместив свой вес и положив руки на бедра. — Дело не в этом! — Разве нет? — Нет! Слушай, это не имеет значения. — Артур дернул головой в сторону, явно решив отмахнуться от всего разговора, а не думать о нем дальше. — Дракон мертв, и что сделано, то сделано. Мерлин старался, чтобы его лицо оставалось неподвижным и бесстрастным, как камень. Он сказал Артуру и рыцарям, что они убили дракона, нанеся Киллгарре тяжелую рану перед тем, как он одним взмахом своих огромных крыльев уничтожил их всех. Никто из них не усомнился в этом, даже когда Мерлин пробормотал что-то о том, что великий зверь улетел умирать с миром. Они приняли его слова, скорее от отчаяния, чем из доверия, подозревал он, но теперь Артур смотрел на него. Тот, что был заперт где-то на полпути между отчаянной надеждой и мрачной покорностью. — Этот дракон мёртв, не так ли, Мерлин? — Разве это важно? — Конечно, важно! — Артур запустил пальцы в волосы, крутясь на месте, словно не зная, что делать: то ли вышагивать, то ли стучать ногами, то ли просто рыдать от разочарования. — Оно должно быть мертво. Иначе с чего бы ему прекращать атаку? Я видел его. Оно не успокоилось бы, пока от Камелота и всего его народа не остались бы одни пепельные ошметки. Что если оно вернется? — Не вернется. Не сможет. — Мерлин сложил руки и покачал головой, запоздало жалея, что защита была немного сильнее, когда дело касалось Артура. Он не хотел вести этот разговор сейчас. А может быть, и никогда. Все это все еще казалось слишком сырым и острым, как рана, которая никогда не заживет. — Я отослал его. — Единственный человек, который мог это сделать — это Повелитель Драконов, а последний из них умер с мечом разбойника в кишках! — Да, — прохрипел Мерлин. — Я помню. — Так как же ты мог «отослать его», Мерлин? — Артур вскинул руки вверх. — И если ты мог, почему ты не сделал этого раньше? Зачем вообще искать последнего Повелителя Драконов? — Балинор. Его звали Балинор. — Мерлин стиснул зубы, желая, чтобы тонкая струйка его магии ослабла. Артур иногда бывал легкомысленным болваном, но все это не было преднамеренным. Он не пытался навредить Мерлину своим слепым невежеством. Это была просто еще одна маленькая ложь, которая вернулась, чтобы укусить его. — Какая разница, как его звали? — Потому что он был моим отцом. Он не повысил голос. Ему и не нужно было. Его магия заговорила за него, погрузив ранее теплую комнату в горький холод, от которого в воздухе заискрились мотыльки инея. Со стеклянным гулом застыл ручей, его журчащая рябь стала неподвижной. Даже порывы ветра смолкли, словно мир затаил дыхание. Он едва заметил, как Моргана сделала жест в сторону лестницы и ускользнула, пробормотав извинение, чтобы дать им возможность уединиться. Звук ее скользящих по ступенькам ног затих, и они с Артуром остались стоять на расстоянии добрых десяти шагов друг от друга, глядя друг на друга через пространство шириной в милю. — Балинор не был последним Повелителем Драконов. Им был я. Я пришел к власти, когда он умер. — Мерлин поднял подбородок, борясь с грустью маленького потерянного мальчика, которая все еще расцветала в его груди при упоминании имени этого человека. Он никогда не знал его, не совсем. До этого дня он почти не вспоминал о человеке, который создал его, а потом исчез, но какая-то маленькая часть его души все еще оплакивала то, что могло бы быть, если бы жизнь пошла по другому пути. Эта скорбь вытекала из него, делая пещеру обжигающе холодной, и он ничего не мог с этим поделать. И все же Артур не дрожал. На самом деле, его дыхание даже не испарялось перед его лицом. Как будто холодный воздух не мог его коснуться. Иней на каменном полу таял под его сапогами, когда он сделал шаг вперед, затем другой, преодолел расстояние между ними за несколько быстрых шагов, а затем схватил Мерлина за запястье и заключил его в крепкие объятия. Мерлин застыл от удивления. Артур мог отреагировать по-разному: грубо оправдываться или отмахнуться. Именно так поступил бы Утер, если бы оказался неправ в своих предположениях. Он вел бы себя так, будто это не имеет значения, или как будто в его невежестве виновата другая сторона. Вместо этого Артур обхватил Мерлина теплыми и сильными руками за ребра, прижав его к себе с отчаянной силой, чуть ли не до боли. Он не проронил ни слова. Он просто стоял и ждал, когда Мерлин сомкнет свои руки вокруг талии Артура и прильнет к нему всем весом. Это было хорошо — правильно. Как что-то, в чем он не знал, что нуждался до этого момента. Смерть Балинора была внезапной, и так скоро после их первой настоящей встречи, что оплакивать его казалось почти бессмысленным. Однако, подобно Фрейе, девушке, которую он любил всего несколько дней, прежде чем проклятие забрало ее, он чувствовал связь, и ее потеря ранила его так, что и сейчас было больно. — Мне жаль, — прошептал Артур. — Прости меня. — Я не мог тебе сказать. Без раскрытия моей магии. — Я знаю. — Артур зажмурился и слабо рассмеялся, когда Мерлин зарычал в знак протеста. — Иногда мне кажется, что я никогда не узнаю обо всем, что ты сделал. Это должно меня беспокоить, но почему-то… не беспокоит. Жаль только, что я не понимал тогда. Я бы… я бы не… Мерлин подозревал, что они оба вспоминают один и тот же момент: Ни один человек не стоит твоих слез. Артур хотел сказать это в утешение, хотя и грубовато, но он никогда бы не произнес этого слова, если бы знал о связи Мерлина с Балинором. Даже в отчаянии, когда он думал, что вся надежда на спасение Камелота от нападения драконов потеряна, он мог бы посочувствовать в путанице эмоций Мерлина. — Все в порядке, — пробормотал он, вкладывая в каждое слово смысл. Если кто и был виноват во всей этой неразберихе, так это Килгарра, который, как и он, был жертвой своей жажды мести. Его слишком долго держали здесь, гноя в его ненависти, и именно действия Утера опустили дракона так низко. Как и многие другие беды, поразившие Камелот, они могли быть связаны с человеком, восседавшим на его троне. — Мне жаль, что пришлось отпустить дракона. Артур прорычал Мерлину на ухо, его подбородок уткнулся в плечо Мерлина, и он покачал головой. — Будь я на твоем месте, думаю, я поступил бы точно так же. Судя по тому, что ты сказал, дракон манипулировал тобой, пока у тебя не осталось выбора. Оно знало, что делало. — Он. Его зовут Килгарра. Артур отступил назад, его лицо очистилось от всякого осуждения, когда он спросил: — Разве имеет значение, как его зовут? Мерлин сморщил нос. У него сейчас не было сил пытаться объяснить сложный клубок уважения, гнева и ответственности, который он испытывал по отношению к этому существу. Кроме того, он сомневался, что Артур был в настроении слушать это. Вместо этого он решил воспользоваться старой истиной. — Имена имеют силу, Артур. Ты никогда не сможешь управлять им, но однажды тебе пригодится знать, как его зовут. — Придет ли он ко мне, если я попрошу? Мерлин помрачнел. — Может быть? Драконы немного похожи на кошек. Они делают то, что хотят, когда хотят, и иногда это может совпадать с тем, что ты хочешь, чтобы они делали. — За исключением того, что ты — Повелитель Драконов, и ты можешь заставить его делать то, что ему говорят. Верно? — Вроде того. — Он пожал плечами, думая, как объяснить, что, хотя теоретически Килгарра делает то, что ему говорят, есть вещи, которые Мерлин никогда, никогда не попросит его сделать. — Все, что меня волнует, это что — он — не вернется, чтобы закончить то, что начал в тот день, Мерлин. — Руки Артура сжали его плечи, его хватка была твердой и умоляющей. — Мне нужно знать, что Камелот в безопасности. Мерлин понял, что его ладони все еще лежат на гребне бедер Артура, их объятия ослабли, но все еще были связаны. Это облегчило его клятву: не слуга говорил принцу то, что тот хотел услышать, а один друг уверял другого, что один из его худших страхов не сбудется. — Килгарра больше не нападет на Камелот, Артур. — Он позволил ниточке улыбки изогнуть свои губы, когда воздух вокруг них снова стал теплым. — Я обещаю.