Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Когда Утер поднял меч, Артур почувствовал лишь пустое смирение. Он всегда подозревал, что однажды может погибнуть от руки своего отца. И то, что его подозрения подтвердились, было почти больным облегчением. Конечно, тогда он не рассчитывал ни на присутствие Мерлина, ни на его способность одним словом перевернуть ситуацию. — Может, его перенести? — спросил он, чувствуя, что должен приложить какие-то усилия, чтобы отцу было удобнее. Но в то же время он не хотел делать ни шагу ближе к человеку, который еще минуту назад убил бы его без раздумий. — Нет. — В словах Мерлина прозвучал намек на насмешку, и быстрый взгляд в его сторону заставил Артура подавить улыбку. По правде говоря, гнев Мерлина не был поводом для смеха. Он был страшен, когда выходил на первый план, тем более неожиданно. Сейчас он смотрел на Утера так, словно желал ему всех несчастий на свете. Это был король, который преследовал свой народ. Сам Мерлин жил под угрозой костра с того самого дня, как прибыл в Камелот. Но даже в самый ответственный момент — даже когда на кону стояла жизнь Артура — его реакция сводилась к тому, чтобы обезвредить, а не ранить или убить. Если бы это был кто-то другой, Артур поверил бы, что это был расчетливый, политический выбор, но Мерлин так не поступал. Он действовал от чистого сердца. Казалось, что, несмотря на все злодеяния Утера, Мерлин не желал лишать Артура его рода. Он должен был почувствовать облегчение. Вместо этого Артура охватило чувство вины. Он не желал смерти отца, и все же… Появление Гаюса прервало его мысли, не дав им развиться дальше, и Артур заставил себя оторваться от размышлений. На это будет время позже. Сейчас им нужны были ответы, и он намеревался их получить. — С тобой все будет в порядке? — спросил Мерлин, бросив взгляд в сторону двери, когда по коридору послышался звук торопливых шлепающих ног. — Да. Я разберусь с отцом. А ты обыщи эти комнаты, может быть, найдешь то, что на него влияет. Мерлин кивнул и отошел в сторону, когда Моргана и Гвен переступили порог вместе с Ланселотом и Гавейном. Только богам было известно, как отнеслись ко всей этой суматохе в замке, и Артур стиснул зубы, обдумывая возможные варианты. Он ничего не мог поделать со слухами, пока не получил всю необходимую информацию, и отбросил мысли о подавлении сплетен, обратившись к залу в целом. — Сир, — добрый голос Гаюса был подобен дрейфующей в бушующем море воде. Артур ухватился за это утешение, когда лекарь остановился у его локтя. — Что случилось? Медленно Артур начал объяснять, наблюдая за тем, как Гаюс достает одну из подушек, чтобы уберечь свои старые колени от жесткого пола из плитняка. Он опустился рядом с Утером, и его шишковатые пальцы прижались к впадине челюсти короля, пока он слушал. Когда Артур дошел до того момента, когда отец поднял меч против него, рыцари все как один насторожились, их лица стали напряженными и мрачными. — Мерлин, ты усыпил его, да? — обратился Гаюс к нему, которые перебирали книги на полках, проводя пальцами по корешкам, словно арфисты, выводившие мелодию. — Да. Он упал, но ничем не ударился. — Утер видел, как ты колдуешь? Артур видел, как напрягся позвоночник Мерлина, как под одеждой заходили ходуном мышцы. Все произошло так быстро, что Артур не успел об этом подумать, но это была правда. Мерлин действовал инстинктивно и не пытался скрыть от Утера, что он делает. Мерлин поджал губы и посмотрел на дядю. — Наверное? — О, Мерлин. — Гаюс сжал челюсти, как будто сдерживал тысячу раздраженных, испуганных слов. Артур понимал его беспокойство. Утер был порочен в своем стремлении к магии. Даже намека на подозрение было более чем достаточно, чтобы отправить кого-нибудь на погребальный костер. — Он мог и не заметить. — Артур положил руку на плечо Гаюса. — Его внимание было сосредоточено на мне. Даже если он проснется с обвинениями на устах, мы никогда не допустим, чтобы с Мерлином что-нибудь случилось. Что касается удобств, то они были ничтожны, но Гаюс встретил его пристальный взгляд, его светлые глаза были острыми и проницательными, как будто он читал правду в самой душе Артура. — Я знаю, что вы позаботились бы о его безопасности, сир, — сказал он наконец, на мгновение склонив голову, прежде чем, казалось, собраться с силами. — Давайте разберемся с одной проблемой за раз и отведем короля в его спальню. Я знаю сонные чары Мерлина, поскольку раз или два становился их жертвой. — Он бросил неодобрительный взгляд в сторону племянника, и Артур увидел, как Мерлин изобразил пристальный интерес к книгам, в то время как Моргана подавила нервный смешок. — Король не проснулся бы, даже если бы цитадель сгорела дотла у него на глазах. Положите его на кровать. На мгновение никто не пошевелился, чтобы удовлетворить просьбу Гаюса. Только когда Артур расправил плечи и шагнул вперед, Гвейн подошел, чтобы помочь ему. Артур никогда не сомневался в верности своих рыцарей. Тем не менее, было обнадеживающе видеть, что даже сейчас они в первую очередь обращали внимание на него, а во вторую — на короля. Его отец был мертвым грузом, обремененный своей роскошной одеждой, и, как понял Артур, когда воротник его мантии соскользнул, между слоями ткани оказалась кольчужная туника. Это делало путешествие в спальню громоздким и неловким. Закрытая дубовая дверь с глухим стуком распахнулась под напором плеча Артура, и он крякнул, когда Гвейн выругался, и они вдвоем попытались подтолкнуть Утера в нужном направлении. На кровати, похоже, никто не спал, и Артур окинул ее взглядом, прежде чем взглянуть на отца. Странно, но у него не было ни темных кругов под глазами, ни каких-либо других намеков на бессонные ночи. Может быть, слуги уже перестелили постель? Они с Гвейном неуклюже опустили Утера на кровать, и Артур сморщил нос от запаха пыли, поднимавшегося от одеял. Быстрый взгляд на остальную часть комнаты заставил его в замешательстве нахмуриться. Место выглядело безукоризненно. Вокруг не было разбросано ни бумаг, ни книг. Все выглядело так, словно нога Утера не ступала сюда уже несколько дней. Он отошел в сторону, позволяя Гаюсу приступить к работе, проверяя тепло кожи короля и приподнимая веки, чтобы изучить этот отсутствующий взгляд. — Что ты ищешь? — спросил он наконец, наблюдая, как тот наклоняется и достает из сумки баночку с пастой, размазывая ее по внутренней стороне запястий Утера. — Из того, что ты мне рассказал, реакция твоего отца выходила за рамки его обычного темперамента, и сам Мерлин сказал, что почувствовал, как в комнате действует магия. Я пытаюсь выяснить, что может влиять на его поведение. — И что? Гаюс смотрел, как паста меняет цвет с грязно-зеленого на золотисто-медовый. — К сожалению, заклинание Мерлина — самое последнее, и даже для такого мягкого заклинания, как это, его сила такова, что блокирует любые более тонкие признаки. — Вздох Гаюса был одновременно раздраженным и гордым, и он покачал головой, вытирая густую слизь с кожи Утера. — Это хорошо, не так ли? — спросил Гвейн. — Если наш Мерлин сильнее того, кто это сотворил, то он может победить их! — Он махнул рукой в сторону короля, беспокойство исчезло с его лица, как будто эта мысль утешила его. — К сожалению, в магии часто кроется нечто большее, чем грубая сила. Многие заклинания нельзя просто разрушить; их нужно распутать, а на это требуется время, которого у нас может и не быть. — Гаюс хмуро посмотрел на распростертое тело Утера, поджав тонкие губы. — Кроме того, чем дольше кто-то находится под каким-либо влиянием, тем труднее может быть избавиться от его последствий. Иногда это приводит к необратимым последствиям для получателя, — он покачал головой. — Я забегаю вперед. Посмотрим, как обстоят дела, когда твой отец придет в себя. — А если он… Громкий звук из соседней комнаты оборвал вопрос Артура, оставив его без ответа, когда они все бросились к порогу. Покалывающий дискомфорт пробежал по телу Артура, отдаваясь в висках, но он в панике проигнорировал его. Его меч тяжело давил на ладонь, обнаженный и готовый к бою без раздумий. Его взгляд тут же метнулся к Мерлину, где тот лежал, постанывая и приподнимаясь на локте. — Зеркала, — сказал он, прижимая руку к кровавой ране на виске. — Они используют зеркальную магию. Прикройте их. Все. — С тобой все в порядке? — требовательно спросил Артур, едва заметив, как Гвен схватила один из запасных плащей Утера и накинула его на зеркало в углу, закрыв каждый дюйм стекла. — Что случилось? — Его меч звякнул по каменным плитам, когда он опустился на колени рядом с Мерлином и нерешительно прижал ладонь к его плечу, прежде чем помочь ему сесть. — Что-то вспыхнуло, когда он подошел слишком близко к зеркалу. Это отбросило его через всю комнату. — Ланселот выглядел бледным там, где стоял, его темные глаза были большими на лице. — Это произошло внезапно. — Это было предупреждение, — проворчал Мерлин, морщась от крови, запачкавшей его пальцы. — Зеркала — ценные инструменты в магии. Они могут переносить заклинания на большие расстояния и усиливать их, если правильно использовать. — Он облизнул губы. — Это означало бы, что кто-то мог бы очаровать Утера, даже не ступая ногой в Камелот. — Дай мне взглянуть на это, — приказал Гаюс, схватив Мерлина за подбородок и повернув его лицо к свету, проверяя глаза, прежде чем промурлыкать над раной на виске. — Это было вызвано не тем, что ты ударился головой, когда падал. — Он приподнял бровь, глядя на Мерлина, словно бросая ему вызов отрицать это. — Это магическая рана. Тебе повезло. Не похоже, чтобы удар был нанесен с намерением проявить милосердие. — Что? — Артур проигнорировал то, как его голос захрипел в горле, борясь с желанием схватить Мерлина и утащить его в свои покои. Он понимал горькие обязанности принца королевства, но в тот момент больше всего на свете ему хотелось уклониться от своих обязанностей. Он хотел забраться в постель рядом с Мерлином, натянуть одеяло им на головы и спрятаться от всего мира, пока они будут растворяться друг в друге. Томительный огонек вожделения исчез, но желание искать и дарить утешение бурлило у него под кожей, его невозможно было игнорировать. — Я защитился от этого, — пообещал Мерлин, его голос стал мягче, когда он встретился взглядом с Артуром и выдержал его пристальный взгляд, выражение его лица выражало тысячу невысказанных вещей. — Я в порядке. Гаюс хмыкнул, вытирая кровь с виска Мерлина. — Это могло плохо закончиться. Представьте, если бы вся его сила обрушилась на тебя. — Но этого не произошло. — Мерлин оторвал голову от рук Гаюса. — Кто бы ни творил эту магию, за ним стоит огромная сила, и теперь они знают, что мы знаем об их присутствии. Это может привести их в отчаяние. — Что нам нужно делать? — спросила Моргана, ее тонкая рука покоилась на пороге спальни Утера, когда она, бледная и встревоженная, металась между двумя комнатами. Артур наблюдал, как Мерлин вздохнул, переглянулся с Гаюсом и скорчил гримасу. — Задерни шторы на окнах. Прикройте все медное или металлическое и убедитесь, что все мечи остаются в ножнах. — Он бросил острый взгляд на клинок Артура, лежащий на полу. — На данный момент этого должно хватить. — Зеркальная магия — древняя практика, — задумчиво произнес Гаюс. — Для этого не нужно традиционное зеркало. Любая поверхность, способная отражать свет, может предложить путь внутрь, даже такая безобидная, как ведро с водой. Артур поморщился от этой мысли, мурашки от ощущения, что за ним наблюдают, пробежали по его спине. Хуже того, если то, что говорили Гаюс и Мерлин, было правдой, то дело было не только в том, что враждебные глаза могли заглянуть в самое сердце Камелота. Кто бы ни стоял за этим, он использовал зеркала как канал для наложения своих чар. Был ли его отец их единственной жертвой, или были и другие, попавшие под влияние кого-то постороннего? — Есть ли способ защититься от этого? — спросил Леон, отходя в сторону, пока Гвен спешила к ведру для золы, зачерпывая немного тряпкой и размазывая серую пыль по всему, что попадалось на глаза. Ланселот и Гвейн двинулись ей на помощь. — Что-то, что защитит остальную часть замка и отсечет того, кто за этим стоит? — Его умоляющий взгляд перебегал с Гаюса на Мерлина и обратно. Артур наблюдал, как Мерлин задумчиво пожевал губу. — Я думаю, что да. Я предполагаю, что Утер был главным объектом их внимания. Вон то зеркало выходит на его стол. — Он указал на то, которое Гвен накрыла плащом. — Есть и другие, которые тоже попадают в поле зрения его постели, — пробормотал Гвейн. — Возможно, они заколдовали его во время работы или во время сна. — Есть какой-нибудь способ определить? — спросил Артур, склонив голову набок, когда Мерлин бросил многозначительный взгляд в сторону Морганы. Она моргнула, прежде чем расправить плечи, выглядя спокойной и царственной. — Я могу это сделать, — сказала она. — У меня это получается лучше, чем у Мерлина. — Я думаю, это связано с ее способностями провидца. Магия оставляет эхо. Я могу сказать, использовалось оно или нет, но я получаю только приблизительное представление о заклинании и намеки на его продолжительность. Зрение Морганы более точное. Артур наблюдал, как она вытянула руки ладонями вперед, согнув их в локтях. Тонкое кольцо на ее пальце сверкнуло, когда Гвен зажгла свечи, заменив дневной свет, который был заблокирован плотными опущенными шторами. На золотую вспышку в глазах Морганы было больно смотреть, и Артур сделал глубокий вдох, прежде чем взять себя в руки. Это была старая реакция. В эти дни он и бровью не повел, когда Мерлин делал это, но это был один из немногих случаев, когда он видел, как Моргана активно использовала свою силу. — Мне вызвать это? — спросила она, ее голос был ровным, но слегка напряженным, когда она говорила сквозь стиснутые зубы. — Если сможешь, но не причиняй себе вреда. — Geswutelian bealocræft. Комната мгновенно наполнилась мерцающими пятнами, похожими на пылинки, попавшие в сияние странных, невидимых огней. Цвет был непохож ни на что, что Артур когда-либо видел, — темный, люминесцентно-фиолетовый, от которого болели глаза. Он образовывал сильный луч между закрытым зеркалом и письменным столом его отца, такой плотный, что казался пролитым пигментом. Тут и там виднелись блики и на других отражающих поверхностях, синяки в воздухе, и когда Артур помог Мерлину подняться на ноги и заглянул в спальню, он увидел, что матрас окрашен в такой же оттенок. Моргана тоже повернулась, поймав ее пристальный взгляд и заинтересованно замурлыкав. — В его спальне звук слабее. Как будто они остановились по какой-то причине. — Не похоже, что он спал там какое-то время, — заметил Артур. — Возможно, Утер почувствовал, что что-то не так, и неосознанно попытался избежать их влияния, — пробормотал Гаюс. — К сожалению, это было легче сказать, чем сделать. Мерлин, что тебе понадобится для защиты замка? — Кувшин с водой, немного соли, магическая чаша и помощь Морганы. Некоторая неловкость Артура исчезла при виде уверенности в голосе Мерлина, уняв тревожный спазм в животе. — Ланселот, ты принесешь чашу для прорицания. Ты знаешь, что ищешь? — Да, я её видел. — Хорошо. Гвен, мне нужно, чтобы ты выяснила, с какими слухами нам приходится бороться. Ты можешь держать ухо востро? — Конечно, Артур. Должна ли я попытаться опровергнуть сплетни? — Ее серьезные темные глаза следили за его чертами, когда она откинула со лба выбившийся локон. — Если тебя спросят, просто объясни, что мой отец страдает от болезни и что Гаюс ухаживает за ним. Никому не нужно знать больше этого. — Он наблюдал, как она присела в реверансе, прежде чем направиться к Ланселоту, ее быстрые шаги соответствовали его широкому шагу, когда они оба сделали, как он просил. — А как насчет меня? — Помоги мне с этим, — ответил Леон Гвейну, указывая на карты на столе. — Возможно, мы сможем получить некоторое представление о намерениях этого незваного гостя, изучив, над чем работал король. Артур кивнул, когда они оба посмотрели на него в поисках подтверждения, с радостью согласившись с предложением Леона. Чем больше они смогут узнать о том, кто оказывал влияние на его отца, тем лучше. — Мерлин, Моргана, прежде чем вы защитите замок, есть ли какой-нибудь способ обратить это против них? Проследим за магией и увидим, с кем мы имеем дело? Мерлин прижал пальцы к губам, задумчиво прищурив глаза, прежде чем медленно кивнуть головой. — Мы можем попробовать, — признал он наконец. — Хотя я не могу обещать, что это сработает. Артур отмахнулся от извинений, содержавшихся в словах Мерлина. — Сделай это. Если мы сможем выяснить, связано ли это с армией на востоке, опасениями моего отца на западе или с чем-то совершенно другим, это поможет. Если нет, то нам придется действовать, чтобы заблокировать их усилия, и надеяться на лучшее. Легкая волна гордости захлестнула Артура, когда он наблюдал, как его друзья приступают к работе, каждый сосредоточен на своей задаче. Гаюс вернулся к постели короля, в то время как Мерлин и Моргана, прижавшись друг к другу, вполголоса обсуждали свои варианты. Моргана все больше и больше становилась не ученицей, а ровней Мерлину: кем-то, на кого он мог положиться, так же как Артур мог положиться на своих рыцарей. Посмотрев в сторону стола, Артур расправил плечи, прежде чем подойти к Леону и Гвейну. Он знал свое место среди всего этого. Он не мог предложить Мерлину никакой помощи, и у него не было никакого желания помогать Гаюсу в его усилиях. Его место было здесь, он корпел над картами и посланиями, пытаясь разгадать туманную стратегию своего отца. Вместе они рылись в бумагах, время от времени останавливаясь, чтобы отметить что-нибудь примечательное, хотя в том, что покрывало полированную поверхность, было мало информации. Артур вздохнул, оперся всем весом на ладони и уставился на самую большую карту. Камбрия раскинулась перед ним, очертания королевств в пределах ее границ были в лучшем случае неопределенными. Утер запятнал работу картографа неровными крестами, обозначающими города и крепости. Пометки по краям представляли собой разрозненные слова и слоги, набранные большими сердитыми буквами. Чернила размазались от дрожи отцовских пальцев, и Артур скорчил гримасу при виде этого проявления эмоций. — Здесь. — Он указал на остров у северо-западного побережья материка. — Мона. Это было в центре его внимания. — Хорошо известное место для друидов, среди прочих, — прокомментировал Гвейн. — Это одно из их святых мест или что-то в этом роде. Так было на протяжении веков. — Логичная цель для его беспокойства, — признал Леон, — но далеко от наших границ. Большинство сказали бы, что это вне нашей досягаемости. На протяжении всего своего правления Утер довольствовался тем, что изгонял магию из Камелота и его земель. Он заключал союзы, основанные на том, что другие королевства делают то же самое, но это? Артур сдвинул карту, вытащил пачку бумаг и вгляделся в цифры, нацарапанные на верхней странице. — Численность войск. Союзники. — Он бросил их перед своими рыцарями, наблюдая, как бумаги разлетаются веером от этого движения. — Он подумывал о походе. — На Мону? — Гвейн присвистнул, мягко и низко, в его тоне слышалось недоверие. — Это дурацкая затея. Он бы пошел один. Баярд и другие никогда бы не предложили ему помощь. — Мы потеряли бы слишком многих из-за суровой погоды и рельефа местности, — добавил Леон. — Армия, которая добралась бы туда, была бы обречена еще до того, как начала действовать. — А кто останется защищать Камелот? — Вопрос камнем упал между ними с губ Артура, оставив после себя молчание. Кольчуга Гвейна заскрипела, когда он переместил свой вес, царапая ногтями щетину. — Если бы наши армии двинулись на запад, это сделало бы нас уязвимыми. Окруженные союзниками, мы бы справились, но если Эссетир уступит Браммину Гэлиту, мы останемся незащищенными. — Это было бы именно то, чего он хотел, — ответил Леон, поднимая глаза, когда Ланселот вернулся с миской и мешочком соли. — Даже если эта уловка провалится — если ты откажешься от своего отца или, что еще хуже, один из вас падет от меча другого, — внутренний конфликт дестабилизирует королевство, значительно облегчая любую форму вторжения. Артур кивнул; он мог видеть все это слишком легко. Если бы его отец пришел к нему с этими приказами, у него не было бы другого выбора, кроме как ослушаться. Этого требовал бы весь здравый смысл, даже если бы он заплатил за свой отказ жизнью. Вести своих людей через дикие земли Камбрии, на сотни миль и через враждебную территорию — это был бы смертный приговор, прежде чем они обнажили свои мечи. — Альтернатива заключается в том, что это кто-то, кто самостоятельно использует магию: удачное совпадение, которое сработает против нас. — Гвейн сморщил нос при этой мысли. — Мы не можем исключать такую возможность. Пока нет. — Нет, если только Мерлин и Моргана не найдут что-нибудь полезное. — Артур поднял глаза и заморгал, оценивая обстановку в комнате. Моргана насыпала аккуратный круг соли в большое кольцо вокруг зеркала, которое Мерлин отодвинул от стены. Плащ все еще закрывал стекло, делая его похожим на какой-то мрачный призрак, громоздящийся во мраке. Заклинание, которое Моргана сотворила, чтобы сделать поток магии видимым, исчезло, забрав с собой нездоровый фиолетовый свет. Вместо этого в воздухе повисло напряжение, достаточно плотное, чтобы его можно было резать ножом. — Что ты делаешь? — Соль для защиты, — ответила Моргана. — Ты видел, что случилось с Мерлином. Кто бы ни был по ту сторону этого зеркала, он знает, что здесь что-то есть. Они могут поджидать нас. — А если это так? — спросил Леон, озабоченно наморщив лоб. — Если есть шанс, что ваши усилия будут встречены только нападением… — Они пожалеют об этом, — пообещал Мерлин, стоя у зеркала. Он отодвинул плащ в сторону настолько, чтобы была видна резная деревянная рама. Черные чернила испачкали кончики его пальцев, когда он рисовал на них странные символы. — Если они попытаются сделать то, что сделали с Утером, против меня и Морганы — попытаются повлиять на наши мысли или подавить наш разум — соль преградит им путь. Любая атака, которую они предпримут против нас, отразится. Он отступил назад, осматривая дело своих рук, почти невидимое на фоне темного дерева. — Проблема с зеркалами в том, что они работают в обоих направлениях. Из-за оберегов, которые мы используем, мы не сможем ничего сделать никому, кто попадет в поле его зрения. Мы можем только наблюдать. — Это все, что нам нужно. — Артур расправил плечи. — Ты уверен, что будешь в безопасности? — Его взгляд переместился на кровь, размазанную по виску Мерлина, ржаво-коричневую в тусклом свете. — Да, — пообещал он. — Не имеет значения, насколько силен человек с другой стороны зеркала. Есть некоторые основы такого рода магии, которые вы не можете изменить. Они не смогут прикоснуться к нам. Только не перепутай с солью. — Мне запереть дверь на засов? — спросил Гвейн, наклонив голову в сторону порога. Артур кивнул. Последнее, что им было нужно, — это чтобы их обнаружил своенравный слуга. Все, что касалось нынешней сцены в комнате, пахло волшебством, и не было никакой возможности скрыть это от посторонних глаз. — А как насчет остальных из нас? — Стой, где хочешь, главное, чтобы это было за пределами круга, — ответила Моргана, приподнимая юбки и переступая через окружность. — Никто на другой стороне зеркала не сможет заглянуть за соль, верно? Мерлин кивнул, протянул руку и снял плащ с рамы, прежде чем свернуть его и положить у своих ног. Зеркало стояло перед ними, обычное и доброжелательное. В этом не было ничего зловещего — ничего, что указывало бы на то, что его использовали как канал для осуществления чьей-то чужой воли. Артур понял, что это и есть магия в ее самом коварном проявлении: та самая, которой справедливо опасался его отец. Тот самый, против которого, благодаря запрету на магию в Камелоте, они были беззащитны. Два голоса сплелись в воздухе, более светлые тона Морганы придавали силу более глубокому голосу Мерлина. С того места, где он стоял, наблюдая за ними со спины, Артур мог видеть, как ярко вспыхнули глаза Морганы в ее отражении, красные, как раскаленные угли. По сравнению с этим, глаза Мерлина были ярче, более золотистыми, и прямо на глазах у Артура знакомая полоска света расползлась по его лбу. Несмотря ни на что, сердце Артура радостно забилось в груди при воспоминании о короне на челе Мерлина, явленной водами Нестрии. Возможно, это должно было удивить его, но все, что он почувствовал, — это непоколебимое удовлетворение от этого зрелища. Это было то, чего заслуживал Мерлин: признание всего, чем он был, и всего, чем, как втайне надеялся Артур, он однажды может стать. Звук, похожий на скольжение мокрого пальца по ободку хрустального бокала, рассеял его мысли. Артур уставился на него, и у него перехватило дыхание, когда он увидел, как колышется зеркало. Тусклые, темные цвета отраженной комнаты поплыли из поля зрения, унося с собой образы Мерлина и Морганы. На их месте был сероватый мрак, пустой и ничем не примечательный. Мерлин хмыкнул, но в его голосе не было удивления. — Главное зеркало, которое они использовали для сотворения своей магии, было закрыто. Держи заклинание открытым. Я посмотрю, смогу ли я найти другой вход. Изображение замерцало, резкие импульсы света пробежали по поверхности, когда Мерлин что-то сделал, слова он прошептал себе под нос слишком тихо, чтобы Артур мог их разобрать. Моргана стояла, выпрямив спину и расправив плечи. Она выглядела сильной и уравновешенной, как рыцарь на дуэльном ринге; могущественная сама по себе. Дюжина вопросов готова была сорваться с его губ, но Артур проглотил их, осознавая, что Леон и Гвейн стоят по обе стороны от него, свидетельствуя. Часть его жаждала узнать, что происходит, понять мелодию, которую напевали Мерлин и Моргана, дергая за паутину магии вокруг себя, но он не осмеливался нарушить их концентрацию. Даже вся сила Мерлина не позволяла тому, что они делали, выглядеть легким делом. Вместо этого они оба были напряжены, их брови блестели от пота, как будто они работали с каким-то огромным напряжением, которого никто другой не мог видеть. Артур заметил, что даже Гаюс прекратил свои попытки договориться с королем, чтобы встать на пороге спальни и наблюдать, настороженный и с глазами-бусинками. — Вот. — Мерлин сжал пальцы в кулак, удерживая магию на месте, пока цвет и свет разливались по зеркальному стеклу. Артур медленно придвинулся ближе, прищурив глаза, пытаясь осмыслить то, что он мог видеть. Угол был странным, перекошенным и смотрящим вниз. По его краям шла странная рябь, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что стены комнаты, попавшие в поле зрения зеркала, были бледным брезентом палатки, туго натянутым на ванты, но все еще трепещущим на ветру какой-то невидимой бури. Это был не импровизированный лагерь. Тот, кто сделал это своим домом, наслаждался толстыми мехами, разбросанными по полу, и прочной кроватью с матрасом, а не скаткой. На большом, потрепанном временем верстаке, похожем на те, что стояли в лечебных комнатах Гаюса, была нарисована линия с одной стороны того, что мог видеть Артур. Он поморщился, увидев предметы, разбросанные по его поверхности: амулеты, шкатулки для безделушек и другие, менее понятные предметы. — Смотри, — выдохнула Моргана, ее рука дернулась вперед. — Справа внизу от нашего зеркала, — добавил Мерлин, направляя взгляд Артура вниз, туда, где на табурет была наброшена какая-то ткань, плащ или, возможно, знамя. Оно создавало водопад ослепительно-голубого цвета, болезненно яркого, если бы не вспышка белого, которую он мог различить среди его складок. Сначала он не мог разглядеть очертания, но когда наклонил голову влево, очертания встали на место. — Белая ворона на синем фоне. Браммин Гэлит. — Но там никого нет, — прошептал Гвейн. — Если только мы не думаем, что это он творит волшебство? — Маловероятно, — процедил сквозь зубы Мерлин. — Смотрите, там какая-то тень: люди снаружи палатки. Подожди. — Он перенес свой вес, расставив ноги пошире, как будто собираясь с силами, прежде чем протянуть руку вперед и прижать ладонь к стеклу. Одно-единственное произнесенное слово, и комната наполнилась звуками: ревом бури и бульканьем чего-то над огнем, чего они не могли видеть. Вместе с ним раздались два голоса, оба приглушенные, но все еще слышимые. Первый, мужской, ничего не значил для Артура. Он не узнавал интонации, и мягкий картавый акцент звучал странно для его слуха. Затем заговорил его спутник, и дрожь узнавания пробежала у него по спине. Уверенность в ее голосе была не тем, что он мог бы забыть в любой спешке. Женщина, которая победила его на дуэли, которая вызвала его на поединок и показала ему призрак его матери. Могущественная ведьма, и ту, которую он надеялся никогда больше не увидеть. Моргауза.