Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Покои Утера наполнились шепчущим, хрустальным звуком. Он звучал на периферии слуха Мерлина, рассеивая его мысли и заставляя скрипеть зубами. Четыре больших кристалла стояли у кровати Утера, по одному в каждом углу, и каждый издавал слегка отличающуюся гармонизирующую ноту. Они отливали молочно-голубым, заливая комнату холодным светом. В то же время они перенесли заклинания, наложенные на Утера, на физический план, сделав их видимыми для любого, кто захотел бы посмотреть. Гаюсу потребовалось больше двух дней поисков, чтобы найти кристаллы в хранилище. Мерлин почти ожидал, что Утер проснется в ярости от того, что рядом с ним находятся такие явно магические артефакты. И все же он оставался таким же неподвижным, как всегда, растворяясь в хаосе чар Моргаузы. — Так ты сказал, что он все еще спит не из-за нашего Мерлина? — Гвейн приподнял бровь, взглянув в его сторону и пожав плечами. — Ты приходил сюда не для того, чтобы усыпить его? — Нет. Это не моё. — Он указал на стеклянную шкатулку с магией, достаточно реальную, чтобы протянуть руку и потрогать. Не то чтобы он осмелился это сделать. В тот единственный раз, когда он попробовал, от холода у него на кончиках пальцев остались волдыри. Теперь он держался на расстоянии, глядя на идеальную, неповрежденную поверхность чар и жалея, что нет способа разбить их вдребезги. Не ради Утера, а ради Артура. Каждый день он принимал вызовы, которые мог предложить Камелот, но каждое мгновение было омрачено тревогой неизвестности и горьким дымом сомнительного горя. Во многих отношениях было бы лучше, если бы Утер пал от меча или если бы Моргауза убила его наповал. Быстро и чисто, это было бы шоком, но в то же время открыло бы ясный путь вперёд. Это означало, что Утер пребывал в каком-то неопределенном состоянии, находясь на полпути между жизнью и смертью, и Артур нес все обязанности короля, но его преследовала перспектива возвращения отца. Все, что он делал, он подвергал сомнению, гадая, что скажет об этом Утер, когда проснется. Мерлин слышал все это, нашептанное в полумраке их общей постели. Это было не просто место для страсти. Уединение под этими простынями позволило Артуру сбросить все свои маски. Там он нашел в себе мужество поделиться своими страхами, и Мерлин выслушал каждый без исключения. Он с радостью взял бы на себя бремя Артура, если бы это давало ему силы каждый день вставать и идти дальше, уверенный в своей способности править вместо отца. — На ощупь это как острый лед. — Моргана расхаживала взад-вперед по дальнему концу комнаты, не сводя глаз с лежащего Утера. — Как будто мы смогли бы взломать его, если бы только смогли найти изъян. — И ты, и Мерлин искали. — Голос Ланселота звучал извиняющимся, как будто ему не хотелось указывать на их неудачу. — Даже Гаюс пытался. — Кроме того, даже если бы мы могли разобрать его на части, нам все равно пришлось бы бороться с этим. — Мерлин указал на темное пятно спереди Утера, теперь оно стало больше и тянулось от левого плеча почти до бедра. Его чернильный облик стал колючим, зазубренным и наполненным скрытой угрозой. — Любые усилия, которые мы предпринимаем, чтобы разрушить чары Моргаузы, должны каким-то образом сдерживать это. — Допустим, мы подождем, пока магия исчезнет сама по себе, — начал Леон, — рассеется ли тьма вместе с ней? Или это сдерживается только заклинаниями, наложенными поверх него? Если мы выждем время, будет ли конечный результат каким-то другим? — Ты думаешь, нам стоит рискнуть? — спросил Персиваль. — Это не мне принимать решение. Мерлин проследил за взглядом Леона туда, где стоял Артур, прислонившись к стене у двери. От него не ускользнуло, что он никогда не приближался. Он всегда держался на расстоянии, держась в стороне и позволяя другим, обсуждать проблему между собой. Он держался на удивление молчаливо, как будто боялся открыть рот и повлиять на мнение рыцарей. Однако были некоторые решения, которые ложились на плечи Артура и их необходимо было решать, как и это. — Леон прав? — спросил он наконец, встретившись взглядом с Мерлином. Выражение его лица граничило с мольбой, и не в первый раз Мерлин ощутил прилив теплоты от безоговорочного доверия Артура. Любой другой отнесся бы с подозрением к мотивам Мерлина, но, магия это или нет, Артур знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он не стал бы лгать о чем-то подобном. — Вполне возможно, что мы с Морганой, работая вместе, сможем вскрыть слои заклинания Моргаузы. Это было бы трудно, но вдвоем у нас должно хватить сил. — На днях Гаюс упомянул, что одна только грубая сила не может разрушить чары, — сказал Артур, склонив голову, когда Гаюс кивнул в знак согласия. — Ты достаточно знаешь о том, что она сделала, чтобы распутать их? — Думаю, да. — Моргана прекратила расхаживать по комнате, подошла к кровати и положила руки на грудь Утера, ее ладони были прямыми, а пальцы твердыми. — Это выглядит как стекло, но на самом деле это не так. Это скорее кокон, туго обернутый вокруг него. Мне бы понадобилась помощь Мерлина, но магия Моргаузы… — Ее голос стал тоньше, прежде чем она прочистила горло. — Она похожа на мою. Как только я поняла это, мне стало легче понять, как я могу это распутать. Она посмотрела в сторону Мерлина, размышляя, прежде чем повернуться к Артуру, опустить руки по швам и заговорить прямо. — Ты не можешь сделать это, не поговорив с советом, и ты не можешь поговорить с ними, не признав, что у тебя есть по крайней мере один человек, способный использовать магию. — Она поджала губы. — Если ты соврешь им о том, что мы здесь делаем, это может испортить твое правление на всю оставшуюся жизнь. — И если я скажу правду, мне придется раскрыть существование тебя и Мерлина, даже если я не назову имен. — Половина из них уже подозревает это. — Мерлин пожал плечами, когда все взгляды в комнате устремились на него. — Они не знают, кто это, но не все в этом замке идиоты. Они понимают, что есть кто-то, кто может использовать магию. Было слишком много случаев, когда они едва спасались, чтобы игнорировать это. — И никто не сказал моему отцу? — усмехнулся Артур, качая головой. — Нет, ты, должно быть, ошибаешься. — Это не так. — Гвен пожала плечами. — Слуги все слышат. Я знаю по меньшей мере четверых при дворе твоего отца, которые в уединении своих собственных покоев предположили, что есть какой-то волшебник, работающий над защитой Камелота. Они держат это при себе. — А слуги? — Артур приподнял брови. — Они не считают нужным кого-либо разоблачать? — Зачем им это? Для них в этом ничего нет: Утер не предлагает награды, и они понимают, что Камелот нуждается в защите. — Гвен сложила руки перед собой, единственным признаком ее напряжения были бледные костяшки пальцев. — Люди помнят, как это было раньше, Артур, когда мы каждый год теряли десятки рыцарей и солдат. Они вспоминают нападения монстров и все остальное. Такие вещи все еще могут случаться, но в наши дни мы выигрываем больше боев, чем проигрываем. — Она бросила нежный взгляд в сторону Мерлина. — Кроме того, я не думаю, что кто-то пока подозревает, кто это. Они знают только, что кто-то присматривает за ними и за королевством. — Возможно, я могу сказать кое-что, что облегчит ваше решение, сир, — пробормотал Гаюс, его прежний голос был отеческим, но серьезным. — Я не верю, что у Утера хватит сил противостоять чарам Моргаузы. Он уже начинает увядать. К тому времени, когда магия рассеется без посторонней помощи, его организм, возможно, полностью отключится. Мне очень жаль. Мерлин тяжело вздохнул на слова Гаюса. Он не сомневался в них. Любой, у кого были глаза, мог видеть, что Утер начал страдать, с каждым днем его лицо становилось все более изможденным. — Так что на самом деле у нас вообще нет выбора. Я сообщу суду, что мы планируем попытаться снять заклятья и что у нас есть магическая помощь. Я не буду раскрывать, кто занимается колдовством. — Ты должен рассказать им как можно больше, — предложил Ланселот, стоя у окна, — как о магии, окружающей Утера, так и о том, что находится рядом с его сердцем. — Поверь мне, я намерен донести до них информацию о риске. — Артур оттолкнулся от стены, его взгляд все еще был отстраненным, когда он неторопливо подошел к Мерлину. Он не прижимался ближе, но тепла его присутствия было достаточно, чтобы отогнать худшие проявления коварного страха, а рука Артура на его предплечье была связующим звеном, в котором он остро нуждался. — Расскажи мне все, что мне нужно знать. — Стеклянные заклинания — это слои убеждения, маскировки и паники. Они созданы для того, чтобы влиять на настроение Утера и его поведение — вмешиваться в его разум. То, что над ним, — Мерлин махнул в сторону тени, которая колыхалась и бурлила, отступая, прежде чем снова окутать сердце Утера — это Калезин. — Он поднял взгляд на удивленный возглас своего дяди, наблюдая, как Гаюс наклонился так близко, насколько осмелился, чтобы лучше разглядеть. — Ты уверен? — спросил он, скорее очарованный, чем сомневающийся. — Я думал, они ускользнули от нашего внимания. — Судя по всему, не для Моргаузы. — Мерлин снова повернулся к Артуру. — Калезин — это магия, но он также обладает своего рода интеллектом. В прошлом они использовались для поддержания магов во время длительных заклинаний. Вот так и получаются все эти истории о людях, которые проспали сто лет и проснулись в полном порядке. Этот был поврежден. Его цель не в том, чтобы помочь кому-то, а в том, чтобы истощить его. Я подозреваю, что когда Моргауза получила контроль над Утером, она также задушила Калезина. Теперь, когда она больше не очаровывает его, он питается по-другому. — Он вздохнул, проведя рукой по лицу. — Я не знаю, что произойдет, когда мы разгадаем, что натворила Моргауза. — Ты думаешь, это может убить моего отца? Мерлин пожевал губу, взглянув на Моргану, прежде чем покачать головой. — Это не единственная возможность. Если Моргауза испортила его, то все, что он знает, — это свой собственный аппетит, а безудержный, он действует быстро. Он мог зацепиться за кого угодно здесь, и они были бы мертвы в течение нескольких ударов сердца. Если бы он проник в замок, то мог бы убить каждого, кто встанет у него на пути. Насколько я знаю, таково было намерение Моргаузы с самого начала: способ еще больше ослабить нас, когда она и Браммин Гэлит будут готовы напасть. Было слишком легко представить себе это: чудовище, бесчинствующее в Камелоте, в то время как армия ждала за его стенами того момента, когда они сдадутся. — Боги. — Артур выглядел бледным и взмокшим, его затошнило от этой мысли. — Если это риск, то, может быть, нам не стоит ничего предпринимать. — Все не так просто, и, возможно, это только оттягивает неизбежное. — Мерлин протянул руку, положив ее поверх руки Артура, которая все еще лежала на его предплечье, схватив его за рукав туники, как будто это было единственное, что удерживало его на плаву в море его забот. — Если заклинания вокруг Утера ослабнут и он потеряет свой источник пищи, он будет искать ее в другом месте. — Что нам делать? Мерлин наклонил голову. — Мы попытаемся уничтожить его прежде, чем он успеет убить твоего отца или вырваться на свободу и напасть на кого-нибудь еще. Гаюс издал сдавленный, сомневающийся звук, приподняв бровь, когда Мерлин бросил в его сторону уничтожающий взгляд. — Калезины созданы на основе могущественной магии. На карту поставлено очень многое, если что-то пойдет не так. — Это все, о чем я могу думать, — сказал он, пожимая плечами. — Не так уж много написано о том, как бороться с поврежденным одним из них. Обычно, когда они заканчивают поддерживать свою цель, они прекращают существование. Этот? Все, что он знает, — это ненасытный голод и необходимость его утолить. Даже просто заманить его в ловушку — значит напроситься на неприятности. Артур покачал головой, глядя на весь мир так, словно хотел повернуться спиной и отказаться от этого решения. Мерлин не мог его винить. Здесь не было простого ответа, не было безошибочного пути к успеху, но, с его точки зрения, лучшего времени, чтобы попытаться освободить Утера из лап Моргаузы, никогда не представится. — По крайней мере, мы сталкиваемся с этим сейчас, а не пытаемся что-то предпринять, когда монстр крадется по замку, а армия ждет у наших ворот, — отметил он. — У нас есть возможность подготовиться и установить меры защиты, чтобы обеспечить безопасность Камелота. — А как насчет тебя? — Артур посмотрел на него сверкающими глазами. — Как я могу быть спокоен, зная, что, возможно, не только мой отец умрет из-за этого… этой штуки? Вы с Морганой будете прямо здесь: идеальные мишени. — Есть способы сделать нас менее привлекательными, — Моргана взмахнула рукой. — Руны старой религии. Если мы еще и нарисуем их на стенах, есть шанс, что это помешает Калезину проникнуть в замок или за его пределы. — Она сморщила нос. — Единственная проблема в том, что, если у нас все получится и твой отец проснется… — Он увидит это, и вас, — закончил Артур, закрывая глаза, прежде чем склонить голову. — Это риск, на который мы должны пойти. Я созову совет и объясню ситуацию. Вы двое, сделайте все необходимые приготовления. Ничего не предпринимай, пока я не вернусь. — Ты не можешь находиться здесь, пока мы этим занимаемся, — запротестовал Мерлин. — Моргана и я, должно быть, в опасности, но все остальные… — Мы с Леоном тоже будем здесь, — ответил Артур, поднимая руку, чтобы пресечь доводы Мерлина, и игнорируя его недовольный рык. — Это должно быть засвидетельствовано, и если ты думаешь, что я буду стоять в стороне, пока ты рискуешь своей жизнью ради мужчины, который тебе даже не нравится, то ты не в своем уме. — Но… — Нет. — Артур рубанул рукой по воздуху, его плечи напряглись, а спина выпрямилась. — Я сделаю это королевским приказом, если понадобится, Мерлин. А теперь, пожалуйста, приступайте к работе. Мерлин стиснул зубы, когда Артур вышел из комнаты, увлекая за собой остальных рыцарей. Остались только Леон, Моргана и Гаюс, и все они наблюдали за ним с разной степенью сочувствия и веселья. — Как вы думаете, он простит меня, если я усыплю его и запру в его покоях, пока все это не закончится? — спросил Мерлин полушутя. Это было сильное искушение, даже если он знал, что Артур придет в ярость, когда придет в себя. — Возможно, — согласился Гаюс. — Через год или два. Возможно. — Он подошел, похлопывая Мерлина по руке. — У меня в башне есть большая банка пастилы из агримонии. Достаточно, чтобы разрисовать себя и эту комнату рунами. Возможно, тебе понадобится поддержка. — Агримония? — спросил Леон. — Отлично помогает восстановиться после чрезмерного потворства своим желаниям и устраняет землистый цвет лица. Также мощная трава, когда дело доходит до оберегов, защиты и отмены заклинаний. — Гаюс самодовольно улыбнулся. — Травники, может быть, и не такие яркие, как другие пользователи магии, но они бесценны для ремесла. — И ты никогда не даешь мне забыть об этом, — с нежностью ответил Мерлин. — Спасибо тебе, Гаюс. — Не за что, мой мальчик. Просто будь осторожным, хорошо? — Я сделаю все, что в моих силах. Гаюс склонил голову и зашаркал прочь, оставив их троих нести неловкое дежурство у постели Утера. На короткое время воцарилось молчание, прежде чем Моргана прервала его, нежно положив руку на плечо Мерлина. — Я знаю, ты бы предпочёл, чтобы Артур держался на расстоянии, но он должен быть здесь. — Для его отца. — Для тебя. — Она закатила глаза, ухмыляясь, когда Леон фыркнул от смешка. — Он никогда не мог отойти в сторону и позволить другим людям выполнять всю тяжелую работу. — Черта, которая сделает его превосходным королем, — добавил Леон. — Последние несколько лет Утер все больше и больше довольствовался тем, что правил со своего трона. Я не могу представить себе день, когда Артур станет таким. — Я просто надеюсь, что он проживет достаточно долго, чтобы ты смог увидеть его правление, — проворчал Мерлин. — Он сделает это, потому что ты здесь, и я знаю, что ты бы сжег мир дотла ради него, если бы пришлось, — ответил Леон с полной уверенностью, в его взгляде не было осуждения. Из всех рыцарей он всегда был тем, кого Мерлин считал наименее склонным принять его магию. В отличие от остальных, Леон прожил в Камелоте много лет, впитав презрение Утера ко всему магическому. О характере этого человека красноречиво говорило то, что он не разделял тех же предрассудков. Он принял силу Мерлина и все, что тот мог сделать. — Ты очень веришь в меня. — Это не беспочвенно. — Леон указал Утеру на то место, где тот лежал. — Даже если бы меня здесь не было, чтобы свидетельствовать, я слишком хорошо знаю тебя, чтобы поверить, что ты причинил бы Утеру вред, несмотря на все, что он сделал. Многие сказали бы, что у вас есть веские причины вообще ничего не делать, чтобы помочь ему. Вы и леди Моргана, оба. — Никто из нас не делает этого из-за него, — ответила Моргана, вздернув подбородок, как бы провоцируя Леона пожаловаться. — Мы делаем это ради Артура, а он, в свою очередь, стремится помочь Утеру скорее ради королевства, чем ради себя самого. Если говорить начистоту, в этом замке мало кто выиграет от возвращения Утера на трон. Она скрестила руки на груди, бросив мрачный взгляд в сторону короля, но в выражении ее лица была такая тяжесть, что у Мерлина защемило сердце. У Артура иногда проскальзывало такое же: болезненное осознание того, что, как бы он ни старался, он никогда не будет достаточно хорош для своего отца. Они с Морганой потратили свою жизнь, пытаясь заслужить его одобрение. Только теперь, когда они стали взрослыми, они оба, казалось, потеряли надежду. Стук в дверь избавил Леона от необходимости что-либо отвечать. Он открыл ее, чтобы поговорить с теми, кто был по ту сторону, прежде чем отослать их прочь, и вернулся с огромной банкой бледно-голубой пасты: той самой, которую обещал Гаюс. — Выглядит не так уж плохо, — пробормотал он, передавая его Мерлину, который поморщился. — Что, почему она пахнет смертью? — Не смертью, но это все портит. У нас еще несколько недель будут синие пальцы. — Он поставил кастрюлю на один из шкафчиков, прежде чем повернуться к Моргане. — Ты знаешь, какие руны тебе нужны? — Альгиз, для защиты. Турисаз, для обороны и регенерации. — Добавь еще Беркану в паре с Турисазом. Они усилят целебные свойства друг друга. — Мерлин прикусил губу. — Совило для пробуждения. Они должны быть на каждом окне и перемычке, а также на кровати, а затем и на всех, кто хочет остаться в комнате. — Я могу чем-нибудь помочь? — спросил Леон. — Вам еще что-нибудь нужно? — Нет. — Мерлин сморщил нос в знак извинения. — Даже крошечная ошибка может привести к катастрофическим последствиям. Они нужны нам, чтобы лучше направлять магию, как нашу собственную, на Утера, так и Моргаузы, подальше от него. — Тогда я не буду стоять у тебя на пути. Они с Морганой мирно работали, занимая каждый по одной стороне комнаты, а затем переключались, чтобы проверить работу друг друга. Руны, древний алфавит с далекого севера, сами по себе не были магическими, но они обозначали концепции, за которые сила могла ухватиться и воплотить в жизнь. К тому времени, когда Артур вернулся в комнату, они почти закончили. Один взгляд на его лицо, стоическое и решительное, сказал им все, что им нужно было знать. Совет дал свое одобрение. — Если ты уверен, что остаешься, тогда нам нужно нанести на тебя несколько рун, высоко над сердцем. Снимите доспехи. Вы и сэр Леон, оба. — Мерлин подождал, пока двое мужчин подчинятся, помогая друг другу снять доспехи, когда они не могли сделать это сами. Когда они наконец сняли туники, Мерлин взглянул на Моргану, заметив, что она повернулась к ним спиной, чтобы дать им возможность побыть наедине. Конечно, при этом она стояла лицом к одному из заколдованных зеркал, и ее желтоватое отражение одарило его озорной улыбкой, когда она с интересом посмотрела на Леона. Мерлин прикусил язык, чтобы подавить собственную ухмылку, и принялся за работу, с легкостью обводя контуры сначала Леона, а затем Артура. Если он и задерживался чуть дольше на теплой груди Артура, никто ничего не говорил по этому поводу, и он, наконец, отступил назад и кивнул, всего один раз. — Дайте ему минуту высохнуть, а потом снова одевайтесь. Мы с Морганой займемся друг другом. — Это уместно? — спросил Леон, и его щеки порозовели. — Моргана, может, и владеет магией, но она также придворная дама… — Вы бы предпочли помочь мне, сэр Леон? — спросила Моргана, сдерживая улыбку, когда Леон ужасно покраснел и пробормотал что-то себе под нос. Артур закатил глаза, слабая усмешка тронула его губы, прежде чем он покачал головой и протянул Леону его доспехи. — Дайте нам знать, когда будет безопасно смотреть. Как и Моргана, два рыцаря повернулись спиной к комнате, занявшись одеванием, в то время как Моргана опустила плечи своего платья, обнажив линии ключиц и верхнюю часть груди. Прикосновения Мерлина были нежными, но твердыми, он работал быстро и старался не думать ни о чем, кроме рун. Моргана была красивой женщиной с сильным сердцем. Он мог признать, что еще тогда, когда впервые прибыл в Камелот, был наполовину влюблен в нее. Теперь она была одним из его лучших друзей, и каким бы неловким это ни казалось, он все равно полностью сосредоточился, убедившись, что руны, которые будут охранять ее, были чистыми и цельными. Как только паста высохла, Моргана одернула платье, забрала у Мерлина горшочек и многозначительно махнула ему рукой. Его туника не расстегивалась достаточно сильно, чтобы она могла добраться до нужного ей участка кожи, и он тяжело вздохнул, прежде чем стянуть ее через голову. Вздох Морганы был слишком тихим, чтобы его услышали Артур и Леон. Это шепталось между ними, как молитва, пока она смотрела на шрам на его груди от огненного шара Нимуэ. Она не видела этого раньше, и ее рука сочувственно затрепетала над ним, прежде чем она взяла себя в руки. Затем ее взгляд задержался на чем-то на его ключице, и ее шок сменился веселой ухмылкой. Она протянула руку, трижды проведя пальцем по его коже короткой линией, и Мерлин постарался не покраснеть. Он забыл о отметинах, которые Артур с удовольствием высасывал у него из груди тем утром, уверенный в том, что они будут скрыты под его одеждой. Борясь с жаром, разлившимся по его скулам, он приподнял бровь, встретившись с ней взглядом. Через мгновение она бросила сверкающий взгляд на отвернувшегося Артура, прежде чем приступить к работе. Конечно, он знал, что она, вероятно, подозревала, что в их отношениях что-то изменилось. Рыцари и Гвен ничем не отличались. В эти дни они, казалось, изо всех сил старались, чтобы у Артура и Мерлина было время побыть в компании друг друга, но никто на самом деле этого не подтверждал. Во всяком случае, до сих пор. Он напрягся, когда прохладная паста коснулась его, нежные пальцы Морганы обводили нужные формы. Он чувствовал, как его магия цепляется за них, любовно ища знакомые линии. К тому времени, когда Моргана закончила, его сила бурлила под кожей и протягивала невидимые щупальца в комнату вокруг них. Она отражалась на других рунах, одной за другой, заставляя их светиться мягким, звездно-золотым светом. — Ладно, мы закончили, — крикнул Мерлин, натягивая тунику через голову, затягивая пояс поверх ткани и проверяя, на месте ли платок на шее. — Ты уверен, что хочешь пройти через это? Еще не поздно передумать. Артур вздохнул, расправляя плечи, прежде чем покачать головой. — Это должно быть сделано, и совет принял свое решение. Все оставшиеся следы веселья покинули комнату, оставив после себя холодное, пустое пространство, полное зловещего потенциала. Мерлин поймал взгляд Морганы, безмолвно спрашивая ее, готова ли она к тому, что их ждет. Ее единственного решительного кивка было достаточно для ответа. Судьба Утера Пендрагона была в их руках.