Проклятье колдуна (Sorcerer's Bane)

Сон, когда он пришел, не был мирным. Артур знал, как это может быть после битвы: как тени разума могут вырваться вперед, превращая спящие мысли в кошмары, которые вырывают его, задыхающегося, из покоя. Это случалось не раз, прежде чем рассвет настигал его, но каждый раз Мерлин был рядом. Его заверение было немедленным и физическим — стремительные прикосновения и томные поцелуи, прикосновение кожа к коже и биение его сердца, эхом отдававшееся между ними. Затем возникла связь: постоянный шепот Мерлина в глубине его сознания, твердый и непоколебимый — солидная тяжесть в груди, которая прогнала прочь его страхи. Он был не единственным, кто резко проснулся в какой-то неопределенный момент в самые темные часы ночи. С Мерлином это случилось только один раз, но он резко сел в постели, прижав руку к горлу, чтобы остановить кровь, которая больше не лилась. Его магия вспыхнула, защищаясь, рассыпавшись на тысячи золотых звезд, которые закружились среди складок балдахина кровати, как только разум Мерлина вернулся к бодрствующему миру. — Все в порядке? — прошептал Артур невнятным со сна голосом, когда потянулся под одеяло, ухватился за изгиб бедра Мерлина и притянул его к себе. — Да, просто… — Мерлин махнул рукой, отметая его слова, как будто они не имели отношения к делу, как будто он не умер ранее в тот день. Раны причиняли больше вреда, чем плоть, которую они разрывали на части. Они оставили следы в сознании, и Артур подозревал, что Мерлин, возможно, еще какое-то время будет переживать удар клинка Моргаузы в своих снах. — Я в порядке, — прошептал он наконец, поворачиваясь лицом к Артуру. Магические пылинки были единственным источником света, свечи давно утонули в собственном воске. Они позолотили черты лица Мерлина, превратив его в создание неземной грации. — Давай спать. Он замурлыкал, сворачиваясь калачиком и прижимаясь носом ко лбу Мерлина, вдыхая запах теплой от сна кожи и слабый соленый привкус пота. Он надеялся, что его ленивые объятия укрепят Мерлина в той же степени, в какой знакомая тяжесть на боку принесет ему утешение. Он никогда не подозревал, что нуждается в таком мягком общении — не только после битвы, но и в повседневной жизни. Несмотря ни на что, он чувствовал себя в безопасности и довольным, способным противостоять кошмарам, которые встречались ему на пути. Даже узы излучали уверенность, и вскоре Артур погрузился в дремоту, убаюканный замедляющимся дыханием Мерлина и тихим сопением его храпа. Несколько часов спустя хрупкий зимний рассвет проскользнул между его опущенных ресниц. Это было блаженное, постепенное пробуждение, и Артур спрятал лицо в изгибе шеи Мерлина, гоняясь за тенями, которые задержались там. Он облизал губы и запечатлел поцелуй на этом трепещущем пульсе, ухмыльнувшись ответному гудению ленивого удовольствия. Он звучал чудесно, только наполовину проснувшийся и при этом бесхитростный, раздетый до самого необходимого. Движение бедер Артура вызвало намек на трение, и у него вырвался тихий стон, его вялое тело обрело цель, когда они с Мерлином перекатились в объятиях друг друга. Он целовал Мерлина так, словно тот был воздухом, которым ему нужно было дышать, наслаждаясь синяками от тонких пальцев, впивающихся в его плоть, и головокружительными, напряженными звуками желания, которые Мерлин бормотал ему в кожу. Вспыхнула страсть, и лоб Артура и пространство между лопатками покрылись капельками пота. Он был почти безумен от потребности обладать Мерлином всеми мыслимыми способами: над ним и под ним, живым и невредимым. Это было быстрое и грациозное падение для освобождения. Они провели время под ладонями друг друга, слишком стремясь к чему-то большему, менее стремясь разделить свою кульминацию, поскольку пытались занять один и тот же маленький кусочек физического пространства, выгибаясь вместе и задыхаясь от потребности друг в друге. Это была любовь, какой она всегда будет между ними, страстная и радостная, иногда сопровождаемая смехом. Затаивший дыхание трепет, словно шелк, сидел в груди Артура, опутывая его паутиной, из которой он никогда не хотел вырваться. — Я люблю тебя, — прошептал Мерлин, улыбка на его лице сияла ярче любого восхода солнца, щеки порозовели, а в глазах плясали огоньки. Он выглядел диким и взбалмошным, расслабленным и взъерошенным, и сердце Артура сжалось, когда он понял, что может осознавать это всю оставшуюся жизнь: честную, открытую привязанность Мерлина, его силу и веру. Он видел в Артуре не какого-то короля, которому следует поклоняться, а человека, достойного восхищения, со всеми его недостатками. Такое простое принятие опьяняло, и Артур потребовал еще один поцелуй, не заботясь о том, что разрядка остыла между ними. Это принадлежало ему, и он никогда не собирался с этим расставаться. Они лежали рядом, пока кровь в их венах не замедлила свой бег, а легкие не обрели более ровный ритм. Серебристый свет лился своим богатством сквозь щели в шторах, и он положил голову на сердце Мерлина, слушая его биение и наблюдая за медленным, как сироп, вторжением утра. Проворные пальцы погладили его по волосам, обводя линию виска и изгиб уха, как будто Мерлин пытался запечатлеть его в памяти одним прикосновением. Его собственные руки больше не чувствовали покоя, его ладонь скользила вверх и вниз по ребрам Мерлина. Это был восхитительный момент умиротворения, который слишком скоро был разрушен неоспоримыми звуками цитадели, поднимающейся навстречу новому дню. — Как ты думаешь, сколько у нас времени, прежде чем мы кому-нибудь понадобимся? Артур сморщил нос, стараясь не зацикливаться на том, что требовало бы его внимания. Встал вопрос о том, что следует сделать с Браммином Гэлитом и его людьми, а также со всеми наемниками, которых Мерлин погрузил в сон. В Камелоте не было ни места, ни еды, чтобы разместить их всех, а впереди у них еще были самые холодные месяцы. Затем нужно было бороться с советниками, не говоря уже об отмене запрета на магию… Откровенно говоря, его королевство требовало его, и он не мог заставить себя прислушаться к его зову. — Возможно, след от свечи, если нам повезет. Леон будет держать людей на расстоянии так долго, как сможет, но даже ему нужен отдых. — Артур поморщился. Он должен был позаботиться о том, чтобы его рыцари и командиры разработали систему смен, чтобы все они могли претендовать на столь необходимую передышку. Вместо этого его голова была слишком занята мыслями о Мерлине, чтобы думать об этом. — В таком случае, я лучше приготовлю тебе завтрак. — Мерлин напряг мышцы, как будто собирался встать с кровати. Артур издал протестующий возглас, усиливая хватку и наслаждаясь ответным нежным смехом. — Не ходи за этим на кухню, — уступил он наконец. Отчасти его беспокойство было вызвано просто тем, что он не хотел выпускать Мерлина из виду. Другая заключалась в том, что, несмотря на то, что его, возможно, трудно убить, вчерашние действия Мерлина сделали его мишенью как для тех, кто выступал против правления Камелота, так и для тех, кто все еще придерживался идеалов его отца. Не все старые советники были довольны скользкой позицией Артура в отношении магии, и до его ушей дошел не один неприятный слух. У него не было ни малейшего желания подвергать Мерлина такому испытанию. — Попроси слугу принести нам что-нибудь, если нужно. Он застонал, высвобождаясь из объятий Артура быстрым прикосновением и легким движением руки, которое убрало липкость после секса с их кожи. Проворные пальцы подхватили ночную рубашку Артура, и он самодовольно наблюдал, как Мерлин натянул ее через голову, кутаясь в свободный батист, прежде чем направиться к двери. Его голос был слишком тих, чтобы расслышать, что он сказал, но Артур был уверен, что уловил в воздухе не одно «пожалуйста» и «спасибо», и когда Мерлин вернулся, слабый румянец залил его щеки. — В чем дело? — спросил Артур, наблюдая, как он поправляет подушки и откидывается на спинку кровати, вытянув перед собой длинные ноги и скрестив их в лодыжках. — Они поклонились и назвали меня «Милорд». — румянец Мерлина усилился, когда Артур захихикал. Мягкий удар подушки по его плечу только заставил его смешки перерасти в раскатистый хохот, когда они боролись, как мальчишки, взъерошивая волосы и щекоча друг друга. — Это не смешно, — наконец выдавил из себя Мерлин, обреченно растянувшись на спине, а Артур примостился у него на бедрах. — Я не лорд. Артур потянулся к его руке, поднес ее к губам, чтобы быстро поцеловать кольцо, сверкавшее на пальце Мерлина. — Нет, но дело не в этом. Они были свидетелями того, как ты спас цитадель и всех, кто в ней находился. — Я был тем, кто в первую очередь подверг всех опасности! Голубые глаза вспыхнули, когда Артур приложил два пальца к губам Мерлина, заглушая слова и связанное с ними чувство вины прежде, чем они успели вырваться наружу. Оценка Мерлином того, что произошло во время битвы, была предвзятой. Для него было очевидно, что нападение Моргаузы было подстрекательским инцидентом, и что все, что сделал Мерлин, было сделано для того, чтобы спасти Камелот, как от нее, так и от него самого. Да, возможно, при подробном рассмотрении было страшно осознавать, на что он способен, но Артур не мог найти в себе сил быть осторожным. Это был Мерлин, и он знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот никогда бы никому не причинил вреда, если бы у него был выбор в этом вопросе. — Больше так не делай, — взмолился он, заменяя свои пальцы быстрым, целомудренным поцелуем. — Это сделала Моргауза. Ты предотвратил катастрофу, Мерлин. Они видят это и проявляют к тебе уважение, которого ты заслуживаешь. — Слишком много поклонов, — проворчал наконец Мерлин. — Меня от этого тошнит. На мгновение они погрузились в уютное молчание, каждый из них погрузился в свои собственные мысли. Артур созерцал распростертого под ним мужчину, вспоминая вчерашний день и то, как он чувствовал себя неотъемлемой частью магии Мерлина. Это было приятное ощущение, и оно сохранилось до сих пор. — Все изменилось, не так ли? — Говоря это, он мысленно перебирал связь, наслаждаясь ее ответным мурлыканьем. — Что ты имеешь в виду? — Я всегда это чувствовал, но с тех пор, как ты вернулся, все изменилось. Когда я освободился от того, что парализовало меня в тронном зале, мне показалось, что я могу ощутить всю магию, а не только твою. Мерлин поднял на него взгляд, теплый и бесхитростный, и кивнул. — Я хотел спросить, как тебе удалось освободиться от Моргаузы. — Заклепка «Проклятье колдуна» на ремешке моей брони оставила маленькую дырочку в ее заклинании. Я просто… толкнул. — Артур нахмурился, вспомнив странное ощущение пустоты в тисках, сжимавших его со всех сторон. — Тогда вот что ты нарисовал на стене. Я ведь тоже был частью этого, не так ли? — Да. Ты должен был быть таким. Ты — это земля. Я — волшебство. Они привязаны друг к другу… — И мы тоже. Артур моргнул, глядя на Мерлина сверху вниз, не стыдясь любви, расцветающей в его груди. Его отец был бы потрясен, но это казалось таким правильным, как будто что-то глубоко в его сердце, о пропаже чего он и не подозревал, нашло свое место. — Тебя это беспокоит? — спросил Мерлин. — Нет. Возможно, я не понимаю этого, не до конца, но это то, что мне предназначено иметь, не так ли? Как король? Я не могу хорошо править, не зная о магии в моем королевстве. — Вот именно. Гаюс сказал, что эти узы были обычным делом до Чистки, хотя я не думаю, что они были настолько прочными. Это можем быть только мы. Артур ухмыльнулся и наклонил голову, запечатлев нежный поцелуй на губах Мерлина. Он провел пальцами по резкой линии этого подбородка, наслаждаясь тем, как связь вспыхнула снова, танцуя под его ребрами теплой радостью от такой простой мысли. Мы. Звук, донесшийся со двора, грубо прервал их нежность, заставив Мерлина со стоном отстраниться. Он ткнул Артура в бок, добавив толчок коленом, чтобы заставить его двигаться. — Да ладно тебе. Завтрак будет подан через минуту, и некоторые из твоих рыцарей принесут его, чтобы обсудить дела. Я не думаю, что бедному Леону нужно видеть мои узловатые коленки или твои… всё. Артур поворчал, но сделал, как ему было велено, подтолкнув Мерлина в неопределенном направлении прихожей. — Одевайся. Новая одежда, а не твои жалкие штучки для прислуги. — Что? Почему?! — Потому что я король, и я так сказал. Вот как это работает. — Придурок, — пробормотал Мерлин, направляясь в свою старую комнату, в то время как Артур сунул голову в платяной шкаф и выискивал подходящую одежду. Было заманчиво окунуться в роскошь, напомнить всем окружающим, кому именно принадлежит корона. Это было то, что сделал бы его отец, и одного этого было достаточно, чтобы заставить его вместо этого потянуться к любимым вещам. День обещал быть долгим; он предпочел бы чувствовать себя комфортно. К тому времени, когда раздался стук в дверь, он был почти презентабелен и выкрикнул приветствие. Леон и Элиан переступили порог, неся по два подноса каждый, и Артур постарался выглядеть таким же благодарным их присутствию, как и прибытию своего завтрака. Однако стон его живота рассказал совсем другую историю, и он скорчил извиняющуюся гримасу, когда Леон рассмеялся, качая головой в нежном недоумении. Они выглядели так, словно немного поспали, хотя под их глазами залегли темные тени, а плечи были напряжены. Оба мужчины были чисты от запекшейся крови, но все равно предпочли надеть свои кольчуги, блестевшие от того, что их обваляли в бочке с песком. Артур знал, что такая осторожность имела смысл, но это было мрачным напоминанием о неуверенности, царившей в замке. — Мерлин, завтрак. — Да, хорошо. — Мерлин вышел, заканчивая завязывать шарф на шее. Остальная часть его наряда, по крайней мере, была более презентабельной, и Артур старался не выглядеть слишком довольным. Покрой одежды подчеркивал удивительную ширину плеч Мерлин, а насыщенная серо-голубая ткань с золотыми вставками придавала ей тот же неземной блеск, что и накануне. Из всех присутствующих Мерлин выглядел наиболее отдохнувшим: здоровым и цельным. Артур решил, что это несправедливо, поскольку он был единственным, кто действительно умер. — Держи. — Он бросил что-то в направлении Артура. — Это для Экскалибура. Он неуклюже поймал его, в замешательстве хмурясь на ножны. — Это что, только что было у тебя под кроватью? — Нет, это было в умывальнике. — Мерлин пожал плечами, потянувшись за медовым пирожным. — Должно быть, это обнаружилось прошлой ночью. Артур приподнял бровь, проводя большим пальцем по изящной отделке застывшей кожи, прежде чем отложить ее в сторону и жестом указать на места вокруг стола. — Садитесь и ешьте, все вы. Вы хоть немного отдохнули? — Мы подремали пару часов, — пообещал Элиан, хлопая Мерлина по плечу и окидывая его быстрым критическим взглядом. — С вами обоими все в порядке? — Лучше, чем были. — Артур положил себе ломтиков ветчины и теплого хлеба, краем глаза наблюдая за остальными, чтобы убедиться, что они наполнили свои тарелки. Несколько мгновений не было ничего, кроме дружеского молчания, пока они завтракали, но это продолжалось недолго. Дела королевства не давали Артуру покоя, и он откинулся на спинку стула, встретившись взглядом с Леоном поверх края своего кубка. — Итак, расскажи мне, с чем мы имеем дело. Как поживают рыцари? Как поживает Камелот? — В основном, это хорошие новости, — пообещал Леон. — Сама цитадель мало пострадала от вчерашнего сражения. Участок стены, отремонтированный с помощью магии, на самом деле находится в лучшем состоянии, чем окружающая каменная кладка. Он выглядит новым. Баррикады убираются с улиц, и нет никаких признаков структурных повреждений ни в Нижнем, ни в Верхнем городах. — А люди? — Насторожены, сир, но в остальном в порядке. Я приказал солдатам и рыцарям держать ухо востро, но пока что большая часть негативных настроений, похоже, умерла вместе с Моргаузой. Нет никакого протеста против магии в целом. Скорее, гнев направлен против ее усилий в частности. Тем не менее, я позаботился о том, чтобы сохранить в тайне тот факт, что у нас в казармах размещено некоторое количество ее армии. Я не хотел, чтобы какая-либо неприязнь вылилась в насилие, не тогда, когда мужчины находятся под нашей защитой. — Леон наклонил голову в знак признательности. — Возможно, я был излишне осторожен в этом отношении. Люди встревожены и неуверенны в себе, но решительны и разумны. Помогает то, что мы не понесли никаких потерь. — Ни одного? — Насколько я знаю, ни одной смерти. — Леон встретился с ним взглядом, и на его губах заиграла улыбка. — И никаких серьезных травм тоже нет. Все пострадавшие исцелятся. Артуру потребовалось мгновение, чтобы переварить эту новость, и он был не единственным, кто бросил косой взгляд в сторону Мерлина. Было очевидно, кого они должны были благодарить за отсутствие жертв. Мерлин всегда говорил, что использовал свою магию, чтобы защитить Артура. Теперь казалось, что он оберегал все королевство от бед. — Хорошо, — выдавил он наконец, задаваясь вопросом, как он сможет когда-нибудь отплатить Мерлину за такой подарок. — Что-нибудь еще? — Есть несколько странностей, — признал Элиан. — Охранники в одном из сторожевых постов прокомментировали, что не видели своего командира Олдвина с самого начала битвы. Они точно не знают, что с ним стало. — Он мертв. — Мерлин откинулся на спинку стула, его лицо исказила гримаса. — Утер нанял его, вероятно, под влиянием Моргаузы. Он был своим человеком в Камелоте и тем, кто похитил меня из цитадели. Она убила его, чтобы помочь открыть проход в каменном круге, чтобы она могла провести через него свою армию. — Он пожал левым плечом, нахмурившись. — Нам следует посмотреть, кого еще нанял твой отец, находясь под ее чарами. — Уже сделано. — Улыбка Элиана была белой вспышкой на его смуглом лице. — Об этом подумала Гвен. Она решила выяснить, нет ли поблизости других вероятных нарушителей спокойствия. Она нашла двух человек, нанятых Утером на время его болезни: повара и конюха. — Вы их задержали? — Не совсем. — Элиан скорчила гримасу. — Они были внизу, в туннелях, вероятно, пытались спастись бегством. Они были мертвы, со стеклами вместо глаз. Мерлин вздохнул, потирая рукой лоб, как будто уже боролся с головной болью. — Моя магия пощадила тех, кого прокляла Моргауза, например, людей в землях Браммина Гэлита. Единственным исключением было те, кто добровольно работал на нее. Тех, кого я бросил на произвол судьбы, какой бы она ни была. Артур кивнул, его мысли метались. Во всяком случае, ему хотелось бы взять их в плен. Таким образом, он мог бы, по крайней мере, расспросить их и узнать, есть ли у Моргаузы еще какие-нибудь планы, которые можно было бы продолжать реализовывать без нее. Он был не настолько глуп, чтобы поверить, что все это действительно закончилось с ее смертью. Подобно камню, брошенному в пруд, действия Моргаузы вызвали рябь, которую они все будут ощущать еще некоторое время. — Проверьте лошадей и упряжь на наличие заусенцев или кальтропов, а также их корм на предмет загрязнения. Был ли у повара доступ на кухню? — Да, но не более. Никто из новичков не попадет в подвалы и кладовые, пока они не зарекомендуют себя, так что у них не было бы возможности загрязнить продукты, — пообещал Элиан. — Есть несколько заклинаний, которые мы с Морганой можем применить для перепроверки, — добавил Мерлин. — У вас у всех было бы меньше поводов для беспокойства. — Спасибо, но будь осторожен. Со вчерашнего дня люди, возможно, нервничают больше, чем обычно, из-за магии. Ваше королевское помилование все еще в силе, но я пока не осмеливаюсь делать никаких заявлений об изменении закона. Цитадели нужно время, чтобы восстановиться. — Артуру была ненавистна сама мысль об отсрочке, даже на несколько дней. Ему казалось, что он отказывается от своего обещания восстановить магию в Камелоте, но во взгляде Мерлина не было ничего, кроме тихого понимания. — У меня была идея на этот счет. Возможно, будет лучше, если поначалу вы оставите все как есть, но пусть станет общеизвестным, что у нас с Морганой есть ваше благословение на использование магии. Если люди смогут увидеть, как это делается открыто, без страха наказания и на благо королевства, это может облегчить всё, когда придет время. — И тебя бы это устроило? — спросил Леон, и в его взгляде без тени смущения промелькнуло уважение. — Ваше поведение было бы предметом постоянного осуждения со стороны всех и каждого. Усталая усмешка тронула уголки губ Мерлина. — Я думаю, от этого никуда не деться, особенно после того, что произошло вчера. Теперь мой секрет окончательно раскрыт. — Тут он не ошибается, — признал Элиан. — Мерлин и Моргана, проверяющие запасы еды и воды, освободили бы других для решения более насущных вопросов, например, что делать с почти четырьмя сотнями человек из армии вторжения, включая Гэлита и его рыцарей. — Они предстанут перед вашим судом в тронном зале в полдень, сир. — Леон переминался с ноги на ногу, на его выразительном лице застыла неуверенность. — Вы еще не решили, что собираетесь с ними делать? Артур откинулся на спинку стула, разглядывая остатки завтрака, который они уничтожили вдвоем, но среди крошек не нашлось ответа. — Очевидно, что верность ему самому и его людям принадлежала не Моргаузе. Их нападение на Камелот, по крайней мере, не было их собственным выбором. Мерлин, ты проводил с ними время, когда был пленником Моргаузы. Ты узнал, что она сделала? Мерлин допил воду из своего кубка и поставил его на стол, нахмурив брови. — У меня есть фрагменты, но их недостаточно, чтобы нарисовать целую картину. Из того, что я смог понять, Гэлит действительно однажды попросил Моргаузу о помощи. Он был в некотором роде в долгу перед ней, возможно, еще тогда, когда впервые вернул себе Ишкиллен. Его честь требовала вернуть долг, но я не думаю, что Моргауза была честна с ним. Казалось, он не знал о том, какая судьба постигла королевства и баронства на востоке страны. Он думал, что они в хороших руках. — А вместо этого они разрушаются под нападениями бандитов и грабителей. — Леон откинулся на спинку стула. — Ты уверен, что Гэлит не знал об этом? — Я не знаю. Однако к тому времени, когда они добрались сюда, она наложила на них проклятие. Не только на Гэлита и его рыцарей, но и на весь Ишкиллен. Если он ослушался ее, она убивала его людей. Вы видели, что случилось с ним в тронном зале. Такова была бы судьба целой цитадели, будь на то воля Моргаузы: захлебнуться их собственной кровью, когда она высасывала из них жизнь. — Тогда мы послушаем, что он хочет сказать. Если бы он был истинным врагом Камелота, он бы не стоял с нами на поле боя, и он не похож на человека, который меняет свое мнение, когда ему это выгодно. Как только у меня будет его показания, я сделаю свой выбор. Артур провел рукой по лбу, шумно выдыхая, когда на него навалилось еще больше забот, ложась на плечи, как плохо сидящие доспехи. — Тогда остается вопрос об Эссетире. Я даже не уверен, были ли у короля Лота какие-либо потомки, законные или нет. Мне нужно знать, привела ли Моргауза кого-то к власти там, или трон пустует. В любом случае, это источник потенциального конфликта, причем такого, который находится в опасной близости от наших границ. — Я мог бы послать Килгарру взглянуть? — Он сделает то, о чем его просят? — Он сделает то, что ему скажут, — пообещал Мерлин, и в его словах было что-то глубокое и непоколебимое. Это заставило Артура подумать о клыках, чешуе и шелесте невидимых крыльев. Все это, возможно, теперь ушло, скрываясь из виду, но Мерлин по-прежнему был Повелителем Драконов, и тот, кто, казалось, только становился сильнее. — Кроме того, ему нужно убраться подальше от Камелота. Он ставит людей в неловкое положение. Также было бы неплохо выяснить, что случилось с арьергардом армии Моргаузы. Возможно, они погибли, когда рухнул каменный круг, но если нет, то в Эссетире ее может ждать тысяча человек или даже больше. — Будет лучше, если мы узнаем правду об этой ситуации как можно раньше. Иди сейчас, но возьми кого-нибудь с собой. Ты не должен оставаться один, Мерлин. Не все захотят принять магию с распростертыми объятиями, и ты такая же мишень, как и я после вчерашнего. Может быть, даже в большей степени. Взгляд, которым Мерлин одарил его, был полон сомнения, но на этот раз он не стал спорить. Возможно, он мог прочесть выражение лица Артура и его отчаянное желание уберечь его от беды. Не имело значения, что, по словам Мерлина, он больше не мог умирать долго, все равно это был риск, на который Артур не желал идти. — Да, сир, — согласился он наконец, взглянув на Элиана и кивнув головой в сторону двери. — Ты можешь уделить минутку, чтобы прикрыть мне спину? — Всегда, — пообещал рыцарь, поднимаясь на ноги и отвешивая Артуру быстрый поклон. Мерлин просто одарил его легкой, мягкой улыбкой, прежде чем первым переступить порог, оставив Артура и Леона сидеть среди остатков завтрака. — Он так же здоров, как выглядит? — спросил Леон, как только они оказались вне пределов слышимости. Его пристальный взгляд не отрывался от двери, которую Мерлин закрыл за ним, и на его лице была затравленная пустота, когда он повернулся обратно, понизив голос, как на исповеди. — Я был не единственным, кто проснулся прошлой ночью в убеждении, что его возвращение было каким-то безнадежным сном. Многие из нас боролись изо всех сил. — Как и я. — Артур покачал головой, думая о тех немногих случаях, когда он тянулся к Мерлину, отчаянно желая ощутить тепло его тела и боясь, что ничто, кроме холодной, пустой постели, не встретит его прикосновения. — Физически с ним все в порядке. У него появились два новых шрама, но, похоже, он не ранен. — А ментально? — Я думаю, он в той же лодке, что и все мы. Желание поговорить с Леоном о бессмертии Мерлина вертелось у Артура на языке, но он сдержался. На данный момент из объяснения ситуации не вышло бы ничего хорошего. Это только ввергло бы их всех в еще большее смятение и обременило бы чувствами, которые у них не было сил вынести. Возможно, позже, когда в Камелоте снова воцарится мир, они с Мерлином найдут время объясниться. Их друзья заслуживали того, чтобы знать, но Артур прекрасно понимал, что это не его история, которую он должен рассказывать. Кроме того, ему все еще нужно было собраться с мыслями. В глазах многих неуклюжий, непочтительный Мерлин был практически богом. Артур посмеялся бы над этой мыслью, если бы не чувствовал ее на себе: что-то вроде мягкого, приглушенного благоговения, которое теплилось в уголке его сердца. — Со временем он полностью поправится. Мы позаботимся об этом, — пообещал наконец Артур, выпрямляясь на своем стуле. — Было ли что-нибудь еще, что мне нужно знать? Леон оперся локтем о стол, его пальцы обводили эмблему, выбитую на лицевой стороне его кубка. Выражение его лица было хорошо знакомо Артуру: гнев за другого и печаль из-за того, что именно ему выпало сообщить эту новость. — Я не уверен, является ли это каким-то важным делом или, скорее, избавлением от ненужного хлама, но вы должны знать, что трое советников вашего отца вернулись в свои земли сегодня утром на рассвете. — Кто? — Артур удивленно приподнял брови. Нередко, когда корона переходила к наследнику, придворные старой гвардии удалялись в свои поместья. Однако большинство предпочло подождать и посмотреть, смогут ли они удержаться у власти. — Танеглас, Пентероз и Винкантон. Казалось, это был организованный отъезд, словно в знак протеста. Были высказаны различные комментарии по поводу повышения ранга слуг, вашего выбора жениха и изменения отношения к магии. По-видимому, были высказаны сомнения о вашем здравом уме и способности править. Артур закатил глаза, недоверчиво качая головой. — Я никогда не ожидал, что мой выбор понравится всем, но если это единственные трое, которых мы теряем, тогда я говорю, что мы примем это как подарок и будем благодарны. Они были подхалимами моего отца, быстро повышали налоги и осуждали любого, кто вставал у них на пути. — Вы не хотите, чтобы их преследовали? Я боюсь, что они могут счесть бездействие слабостью. — Тогда пусть они это сделают. Мой отец выследил бы их за клевету и лишил земли и титула. Я не буду делать то же самое — не для этого. Слишком многие страдают, когда лорда смещают с его должности. Он прищурился, думая о троих мужчинах, о которых шла речь, и, что более важно, их потомках. Старым лордам это могло не понравиться, но их время подошло к концу. — Разошлите приглашения их сыновьям и дочерям посетить двор летом. Насколько я помню, никого из них здесь не было. Убедитесь, что они знают, что это запрос, а не приказ. Возможно, мы найдем союзников нашему образу мышления среди молодого поколения. — А если их отцы создают проблемы? — Мы примем ответные меры. — Артур махнул рукой. — Надеюсь, до этого не дойдет. Даже у них троих вместе взятых нет ни денег, ни связей, чтобы собрать армию против Камелота, и все их поместья в Хартленде. Они не могут перебежать в другое королевство, и вряд ли выступят против нас. В конце концов, вчера они видели, с чем вполне могут столкнуться, если пойдут маршем на цитадель. Этого достаточно, чтобы заставить большинство людей дважды подумать. — И вызовет некоторое беспокойство в наших соседних королевствах, когда новости дойдут до них, — вздохнул Леон, качая головой. Артур понимал его опасения. Утер десятилетиями работал над искоренением магии не только в своей собственной стране, но и за ее пределами, привязывая другие королевства к себе соглашением о том, что они объявляют колдовство вне закона. То, что Камелот теперь отменил эти законы, поставило их королевство в положение власти над другими, что, несомненно, вызвало некоторые волнения среди иностранных правителей. — Боюсь, предстоящие месяцы могут оказаться трудными, Артур. — Возможно, но конечный результат будет более чем стоящим того. Я намерен написать нашим союзникам и проинформировать их о своих намерениях. Четкая коммуникация должна гарантировать, что они будут более непредубежденными. Кроме того, договоры, заключенные от имени моего отца, теперь, когда я король, имеют мало силы. Нам всем нужно будет пересмотреть условия. — Он протянул руку через стол, положил ладонь на наруч Леона и быстро сжал его. — Перемены никогда не даются легко, старый друг, но не можешь же ты предполагать, что мы не пойдем по этому новому пути? — Боги, нет. Я с тобой, Артур, на каждом шагу этого пути. Мы все такие. — Леон вздернул подбородок, его спина была прямой и уверенной. — Просто… я не хочу, чтобы пострадали ни ты, ни Мерлин. Иногда слова могут быть такими же жестокими, как клинки. — Мы справимся. — Артур сглотнул, чувствуя, как в нем поселяется уверенность, золотистая и сверкающая. — И мы столкнемся с любым конфликтом, с которым нам придется столкнуться. Ситуация в Камелоте и так неустойчива. До времен моего отца мы были королевством магии, и Чистка только ослабила нас. Я был бы бесполезным королем, если бы не сделал все, что мог, чтобы все исправить. Снаружи перезвон колокола возвестил о приближении полудня, и Артур поднялся на ноги, заскрипев стулом по каменным плитам, прежде чем потянулся за Экскалибуром, вложил меч в ножны и пристегнул их к поясу. Тяжесть его на бедре ощущалась естественно, как будто он был продолжением его тела. Когда он надевал свою корону, он чувствовал себя ребенком, все еще пытающимся занять место своего отца, но с клинком на боку он словно вступил в роль, созданную специально для него, твердый и уверенный. — Пойдем. Давайте посмотрим, что скажет в свое оправдание Гэлит. Леон поклонился, прижав руку к сердцу, прежде чем первым выйти из королевских покоев. Стражники отдали честь, когда они проходили мимо, и Артур кивнул в знак благодарности, проходя по знакомым каменным коридорам, с грохотом спускаясь по лестнице и направляясь в тронный зал. На полпути к нему подлетела Моргана, воплощение самообладания и красоты. Исчезли кольчуга и кожа. Платье, которое было на ней, говорило о богатстве, а в ушах и на шее поблескивали изящные драгоценные камни. Если бы не единственный узкий порез на ее щеке, он бы никогда не узнал, что вчера она участвовала в битве. Если она и оплакивала Моргаузу, то делала это наедине. По правде говоря, на ее лице не было и следа горя, но Артур знал Моргану. Возможно, она не стала бы плакать и причитать, но он не сомневался, что ее мысли обратились к сестре, которую она едва знала, и она задавалась вопросом, как бы это могло быть, если бы все было по-другому. — Мы с Мерлином проверили дворцовые запасы, а также зернохранилища и колодцы, — сказала она, едва замедляя шаг. — Все они чисты и незатронуты. Нет никаких признаков нечестной игры. — Это было быстро. Моргана одарила его самодовольным взглядом. — Магия не требует много времени, Артур, но это не то, о чем я хочу с тобой поговорить. Мне приснился сон. Он подавил стон. — Уже? Мы только что разобрались с загадками твоих последних снов. — Нет, Артур. Ты не понимаешь. Это было ясно, как божий день. Гэлит предложит тебе Ишкиллен. Леон чуть не споткнулся о собственные ботинки, когда, пошатываясь, остановился, разинув рот от недоверия. Артуру удалось контролировать выражение своего лица, но это было нелегко. — Что? — Прими это. — Моргана сжала его предплечье, ее хватка была подобна когтям гарпии, а глаза сверкали торжеством. — Этого требует его честь. Его стыд велик, и он чувствует себя неспособным править. Прими Ишкиллен, но только при условии, что Гэлит будет править вместо тебя и что через пять лет все королевства под его знаменем станут вассальными государствами Камелота без десятины. Артур моргнул, его мысли метались. Ишкиллен был далеким царством, которым он не смог бы править, поскольку между их двумя границами было так много враждебной территории. Приняв жертву Гэлита, но предложив ему выступить в качестве доверенного лица Артура, он предложил бы поддержку, если бы Ишкиллену это потребовалось, но позволил бы истинному королю его земель вернуть себе доверие и честь. Если бы Ишкиллен стал вассальным государством, это дало бы Браммину Гэлиту место в Высшем совете, а также связало бы их клятвой взаимного сотрудничества. Обычно вассалы платили налог или дань господствующему королевству, но, уменьшив его десятину, Ишкиллен сохранил бы свое богатство. Это было щедрое предложение. Его отец, без сомнения, переворачивался в могиле. — И что хорошего может быть в единственном вассальном государстве, расположенном в сотнях миль от нашей собственной границы? — спросил он скорее озадаченно, чем обвиняюще. Моргана казалась почти пьяной от собственного восторга, ее глаза блестели, а улыбка была широкой. Он не мог припомнить, когда в последний раз у нее был такой торжествующий вид. — Что ты видела? — Я видела тебя верховным королем всего Альбиона в течение двадцати лет, если ты сделаешь этот выбор. — Она рассмеялась, увидев выражение лица Артура. — Гордость Гэлита уязвлена предательством Моргаузы, и как только он узнает, что случилось с королевствами и вотчинами на востоке страны, он приступит к их возвращению. К концу пяти лет все на востоке от Каледонской стены до границы Эссетира станет вассальным государством Камелота. Леон издал сдавленный звук. — Остальные пять королевств вполне могут заявить протест. — Не тогда, когда они видят, сколько добра Артур сделал для Камелота и земель Гэлита за столь короткое время. Когда они поймут, что Артур не похож на Утера, и он позволит их собственной культуре процветать и установит баланс на благо всех, они будут глупцами, если не потребуют чего-то из этого для себя. — Она покачала головой, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на Артура. — Сегодня начнется что-то великое, если ты прислушаешься к моему совету. Он посмотрел вниз, в лицо Морганы, упиваясь сиянием жизни в ее выражении. Оглядываясь назад, было тревожно видеть, какой тенью она стала. Теперь она стояла перед ним, великолепная, как любая королева, и в ее заявлениях не было ни тени сомнения. Он понял, что именно это отбросил Утер, когда изгонял магию из земель. Он стоил их королевству помощи тысячью способов, малых и больших, от прикосновения целителя до прозрения провидца. Его отец всегда говорил, что король правит в одиночку. Теперь, стоя там в компании Морганы и Леона, с узами, уверенно и ярко пылающими в его груди, Артур знал, что это была всего лишь очередная ложь. Возможно, король сидел на троне и носил корону. Может быть, его слово и было окончательным и законом, но именно советы других направляли его руку и направляли его шаги по наилучшему пути вперед. Он вступил в свое правление в страхе. Возможно, в конце концов он и не доверял своему отцу, но в нем все еще было детское желание угодить. Как и у Гэлита, его уверенность в своей способности править была хрупкой и поколебленной. Теперь он почувствовал, что его неуверенность тает. Это было его место, его роль, его судьба, и он приветствовал это с распростертыми объятиями.