Каждый человек, хотя бы раз в жизни, задумывался о том, как бы сложилась его жизнь, изменись хоть одно событие в ней. Всего одна маленькая деталь, способная перевернуть всё с ног на голову, вывернуть наизнанку… или же наоборот — расставить на свои места?
— Эй, соня, просыпайся! — Дина разбудил ласковый и мелодичный женский голос. — Вставай, солнышко, уже без двадцати восемь… По комнате пронеслись тихие шаги и зашуршала занавеска, избавляя комнату от приятного полумрака. Из окна полился яркий свет. Парень с трудом продрал глаза, и в этот момент по голове прилетела подушка. — Считаю до одного, а потом начну выбрасывать все твои рождественские подарки! — нарочито угрожающе, женщина захихикала и подошла к кровати. Нахмурившись, Дин уставился на неё не понимая, где находится и кто она такая. Её длинные белые волосы были сплетены в толстую косу, которая, словно змея, извивалась на плече, тонкие, маленькие ручки пытались содрать с него одеяло и заставить подняться с кровати, миленькое бледное, словно фарфоровой куклы лицо светилось широкой, искренней улыбкой, а яркие голубые глаза приковывали взгляд, заставляя сердце стучать так громко, что удары больно отдавались в висках. Этого не может быть… — Мама? — Вставай уже! К полудню приедет Поппи, а ты ещё даже не позавтракал! — возмутилась она. — Как ты собираешься вернуться из Косой Аллеи вовремя, м? Просила же, купить подарок заранее, а ты как обычно тянул до последнего… Женщина встала перед кроватью и недовольно скрестила руки на груди. — Я… — замешкался на секунду парень, всё ещё не веря в происходящее. — Да, уже встаю, прости… Она ласково потрепала его чёрные, вороньи волосы и пошла к двери. — Только попробуй снова уснуть! Расскажу Поппи твой маленький грязный секрет! — крикнула она и захохотала на прощание, а парня словно молнией пробило. Секрет? Какой секрет? Дин от смущения, сорвался с постели, будто его застукали за чем-то постыдным, и наспех принялся переодеваться в повседневную одежду. Спустившись на первый этаж небольшого коттеджа, брюнет растеряно заплыл на кухню и сел; перед ним тут же опустилась тарелка с блинами. — Ма… — с опаской начал он, — про какой ты секрет говорила? -Что? А… Про то, как ты беспардонно ковыряешь в носу, когда ешь, — ухмыльнулась женщина, ответив прежде, чем парень успел накидать в голове хоть какие-то веские варианты. — Чего?! — опешил он, вспыхнув от стыда, как рождественская ёлка. — Т-ты… это неправда! — Ну Поппи же этого не знает, — Лилиана расхохоталась. — Как думаешь, кому она поверит? — Ты плохая! — громко выпалил парень и мгновенно осёкся от осознания, какой смысл в эту фразу непроизвольно вложился, схватив её за руку. — Прости! Я не это имел в виду! Улыбка на лице женщины растаяла почти мгновенно, оставив лишь лёгкий отпечаток. — В следующем году у нас будет свой дом, обещаю, — снова потрепала она волосы Дина и отвернувшись к кухонной стойке, принялась копаться в одном из верхних ящиков. — Ма-ам… — виновато протянул он, потупившись в тарелку. Обижать её уж точно не хотел. — Да я не жалуюсь… После стольких месяцев разлуки было здорово даже просто провести Рождество вместе. Из-за этой чёртовой древней магии он уже и забыл, какого это, вот так беззаботно завтракать и заниматься ерундой вместе с ней. И то, что у них не было своего жилья или, что женщина всё время бывала в разъездах, не делало её плохой матерью. Она заботилась о нём с самого рождения, вела его через этот трудный путь. Когда многие дети вокруг поступали в Хогвартс, он оставался у дальних родственников, которые, к слову, не особо горели желанием принимать у себя таких гостей, но понятие «семья» для них не было пустым звуком, что позволяло матери порой бесстыдно этим пользоваться. Изредка, она брала Дина с собой в поездки, но такой режим и образ жизни не подходил для ребёнка, хоть парень никогда и не жаловался. Она ни на секунду не сомневалась, что у него всё ещё только впереди и никогда не давала ему и шанса усомниться в своих силах. «Что поделать, что в роду у нас все такие опоздуны» — всегда повторяла она с улыбкой, не прекращала обучать его самостоятельно и привозила много книг для его саморазвития, даже без магии. К пятому курсу, когда проявились его силы, он уже освоил школьные программы предыдущих лет, оставалось лишь подтянуть практику, но тут, благо, очень помогли сокурсники. В дуэлях натаскала Натти, которую на первом же занятии по ЗоТИ поставили сражаться против него. С тех пор они сдружились и, после приглашения в дуэльный клуб, всегда выступали вместе, с каждым боем работая лишь более слаженно. Она же сопровождала парня в первый поход в Хогсмид, где Дин наконец обзавёлся своей собственной палочкой и даже моргнуть не успел, как встрял в неприятности с напавшим на городок троллем. Это происшествие лишь укрепило их дружбу и расширило границы доверия. И не сказать бы, что друзей у Дина никогда не было, но из-за частых переездов он не успевал с кем-то достаточно сдружиться, а Блэки не выказывали особого дружелюбия. Поэтому, даже сейчас, спустя несколько месяцев после поступления, всё ещё ощущал отчаянную нужду в друге, несмотря на то, что они у него появились. И не один. А потом, он познакомился с Поппи, девчушкой, до одури обожающей зверушек. Она казалась такой милой и невинной поначалу, но такие тихие и кроткие, обычно, умеют удивлять. За нежной, хрупкой девушкой скрывался целый ураган. И достаточно было один раз подловить, как она ускользает из замка, чтобы спасать отловленных браконьерами животных, как уже вовсю встрял в эти систематические набеги вместе с ней, разнося их лагеря до последнего колышка палатки. Конечно, маме он об этом не рассказывал, ещё не хватало получить от неё подзатыльников за безответственное поведение; но узнав историю Поппи, после того, как она открылась ему и рассказала, что её родители — браконьеры, и как она всё детство наблюдала пытки и убийства животных, Дин просто не мог остаться в стороне и бросить её одну, как и не стал убеждать в том, что её цель ничтожна, лишь бы девушка прекратила бросаться в гущу опасности. А потом брюнетка дерзко пригласила его на Зимний бал, и парень сам не заметил, как они стали встречаться. Поппи ему нравилась, как человек, но как к девушке, он не ощущал достаточно сильного влечения, чтобы назвать это больше, чем просто симпатией, из-за чего он чувствовал себя немного виноватым. Дину казалось, что он обманывает её, но честно признаться в этом боялся. И спустя три недели их отношений, они целовались лишь дважды, да и то, инициатором была она, поэтому Дин и решил пригласить её в гости, надеясь, что вдали от школы, интенсивных тренировок и набегов на лагеря бандитов, у него будет время разобраться в себе и понять, что девушка представляет для него на самом деле. Перед парнем на стол легла плоская коробка, завёрнутая в блестящую обёрточную бумагу, перевязанная красной лентой. — Надеюсь, тебе понравится, — улыбнулась Лилиана и присела на соседний стул, подперев голову. — Открывай. Парень развязал пышный бант и стал аккуратно разворачивать шуршащую бумагу, в которой скрывался некрупный фолиант с толстой кожаной, бордового цвета, обложкой. — Твой дневник? — удивился Дин. — Я знаю, что кое о чём ты уже в курсе… Да и, после сражения с Ранроком, вряд ли тебя не мучает любопытство, но прежде, чем ты бросишься с головой в исследования этого происшествия и всего с этим связанного… — сощурившись, снисходительно улыбнулась она. — Так что да, пора тебе узнать о своей силе больше и познакомиться с Хранителями, которые обучат тебя так же, как в своё время обучили меня. Дин посмотрел на дневник, без тени сомнения, понимая обо всём, о чём она говорила, хотя и не должен был бы. Он скрыл от неё некоторые подробности своего путешествия в Хогвартс, и профессор Фиг, очевидно, решил не волновать её этим тоже. — Спасибо. — А теперь собирайся, выходим через пять минут! — женщина вскочила с места и побежала наверх, но потом внезапно вернулась и, заглянув на кухню, засмеялась. — Ой, нет, через десять. Воспользовавшись трансгрессией, они переместились прямо на оживлённую улицу, которая, несмотря на Рождество, была переполнена. Такие же запоздалые волшебники, как и Дин, сновали вдоль Косой Аллеи, заглядывая в магазинчики, докупая позарез нужные подарки или другие, внезапно понадобившиеся принадлежности. — Может, наведаемся в Хогсмид, когда Поппи прибудет? — спросила мама, волоча парнишку за руку сквозь толпу. — Я бы хотела повидаться с Сироной, давно её уже не видела… — Я не против, — пожал плечами Дин. — Всё равно у нас не было конкретных планов. — Вот и отлично! — Женщина будто ещё больше оживилась, хотя жизнерадостнее человека, чем она, было довольно тяжело найти. Несмотря на все трудности, что настигали её на пути, помимо древней магии, она по-прежнему сохраняла оптимизм и веру в лучшее, хотя и признавалась, что так было не всегда. Её родители поженились довольно рано и против воли Блэков, хотя браки между родственниками вполне обычное дело в таких семьях, тут было замешано что-то ещё, о чём мать никогда не говорила, из-за чего и семья директора не испытывала радости брать на себя заботу о её сыне. Когда дед умер спустя несколько лет от драконьей оспы, их никто не поддержал, других родственников поблизости не оказалось ,и им пришлось выживать собственными силами, пока Лилиану не приняли в Хогвартс. А по его окончании, она так же спешно вышла замуж за Троя Уинтерса, приезжего из Америки аврора, но он, как и дед, умер спустя пару лет после рождения Дина, в расследовании какого-то мутного дела. После этого женщина больше не выходила замуж, предпочитая всё своё свободное время уделять ребёнку и разъезжать по разным местам и странам, углубляясь в исследования древней магии. Дин полагал, что и родственников по линии матери она тоже искала, так как упоминала, что где-то в Германии у них есть один, но Дин никогда с ним не встречался, а мать будто бы и не сильно горела желанием их знакомить. В отличии от остальных, древних родов Великобритании, у них не было ни знатного имени, ни наследства, ни репутации. Они были никем, затерявшееся во времени наследие древней магии, сменившее много имён и фамилий. Лишь Блэки частично знали об их происхождении, да и то, далеко не всё. Разговоры о древней магии были под запретом, так как, по словам матери, представляли опасность для них самих, и Дин предполагал, что именно поэтому никто по линии матери, точнее бабушки, не стремился сохранить фамилию и влиться в общество знати, чтобы, узнав о них, им проще было затеряться и скрыться из виду. Правда, Лилиана признавалась, что его отец всё же знал, какой силой она обладает и хранил её секрет вместе с ней. Дину было очень трудно признаться, что он разболтал их секрет двум одноклассницам. Конечно, их было немного побольше, чем двое, но он не любил врать, тем более матери, да и скрывать столько всего от неё превышало лимит терпимости к себе. Одно дело рисковать собой, но вопрос древней магии касался и матери, и тут он не мог просто промолчать. Зато теперь, получив приличный нагоняй, не было страшно, что они с Поппи встретятся. — Ты уже решил, что ей подаришь? — поинтересовалась мама, когда они замедлились у витрины с атрибутикой для содержания магических тварей. — Не думаю, что клетка будет хорошим подарком для будущего магозоолога, одержимого любовью к животным и их комфортным содержанием… — посмеялся Дин. — Как и кожаные изделия, изготовленные из них. — Хм… да, ты прав, — кивнула она. — может, тогда что-то девичье? Красивый гребень или расчёску из китового уса? — Чтоб она им свою пушишку или нюхля расчёсывала? — взорвался смехом парень. — Нет, лучше что-то для зверей, всё равно будет использовать на них. Войдя в лавку, они осмотрели прочий ассортимент, всё-таки надеясь найти что-то подходящее, но не считая корма и подставок для птиц, но ничего не производило приятного впечатления: много вещей и инструментов предназначались для отлова и добычи из магических животных ингредиентов для зелий и заклинаний. Среди них были и щётки для шерсти, у которых задержалась мама, а парень, заметив в углу стеллаж с дорожными сумками, подошёл к нему. — О, хвать-мешок, — женщина обхватила парня за плечи, положив на них подбородок. — Для отлова животных очень полезен. Но зачем он ей? — Ну… вдруг попадётся кто-то в беде? — размыто объяснил он. — Вот только они тоже все из кожи… — Вон тот из ткани, — она кивнула на сумку поменьше, стоявшую в самом низу. Плетение, похожее на гобелен, сочетало в себе золотистые анималистические узоры в виде ласок на чёрном фоне, подходившие Поппи по цвету факультета, и парень улыбнулся. — Да, он словно изготовлен именно для неё. Рассчитавшись с продавцом и быстро упаковав подарок, они вышли из магазина и, прогулявшись ещё немного, вернулись домой. Там их ждала сова с письмом от Свиттинг, в котором она шаблонно поздравляла с наступившими праздниками и очень извинялась, что сегодня прибыть не сможет: бабушка слегка приболела, и она не хотела оставлять её одну. — Ну, значит, свидание будет у нас! — захохотала мама и чмокнув в щеку, понеслась собираться. Видимо, таким способом пыталась приободрить, поэтому перевела всё в глупую шутку, как делала всегда, но, к удивлению Дина, его это даже не расстроило. Наоборот, он был рад подольше побыть с мамой только вдвоём. Улицы Хогсмида ближе к вечеру, в Рождество, были просто забиты людьми. Конечно, по сравнению с Косой Аллеей, где в основном только лавки, здесь большинство выбирались не в магазины, а в гости или пересечься с соседями и всех поздравить. Дети резвились, закидывая друг друга и случайных прохожих снежками, какая-то щедрая лавочница, из пекарни неподалёку, угощала их и всех желающих имбирными печеньками, а из площади доносились смех и праздничная музыка. Минуя хор, распевающий рождественские песни у лавки Олливандера, мать с сыном заглянули в «Три Метлы», в котором, конечно, так же было не протолкнуться. Сирона с молодым помощником, в довольно напряжённом темпе, разливали сливочное пиво и более крепкие напитки в четыре руки, и даже несмотря на то, что во многом помогала магия, они еле справлялись с таким потоком посетителей. Лилиана замешкалась на пороге, не желая отвлекать хозяйку и повернула назад. — Давай, пока ещё светло, прогуляемся по Хогсмиду, — предложила она. — Всё равно Сирона сейчас слишком занята, чтобы ещё выслушивать мой трёп. Подойдём позже, всё-таки Рождество, может, хотя бы часть из посетителей расползётся по домам, к семьям. Дин кивнул и вышел вслед за матерью. Он не заметил, что смотрела она не столько на Сирону, как на того, кто сидел за барной стойкой, в тёмном углу. На площади, у огромного дерева, где стояла статуя Энгиста Вудкрофта, соорудили маленький каток, на котором катались все желающие, вокруг снова сыпались приветствия и поздравления, рядом со «Сладким Королевством» музыкант развлекал всех весёлыми мелодиями из волшебных инструментов, собрав перед собой из них целый оркестр. Многим это очень нравилось, некоторые даже пританцовывали, окружив его. Глаза Лилианы тотчас загорелись, и та внезапно схватила парня за руку. — Пошли! — растянула она губы в восторженной улыбке, что немного сбило сначала с толку, но как только Дин сообразил, что она тащит его танцевать, смущённо выдернул руку. — Н-не… давай только без меня. — Ну как хочешь, — она шутливо высунула язык и поскакала к остальным, вовлекая зевак одного за другим. К удивлению парня, уже через минуту вся площадь кружилась в танце, у него даже слегка отвисла челюсть: вот так в мгновение, без единого слова, она умела подхватить настроение и заразить им других. Он одиноко стоял и переминался с ноги на ногу, оглядываясь, только и успевал следить за женщиной, которая перемещалась по площади со скоростью молнии, будто желая потанцевать с каждым. Где-то в процессе с её головы слетела шляпа, и парень хотел было подойти и поднять её, но темп танцующих вокруг людей был таким быстрым, что не решился. Все веселились и всё громче подпевали какие-то незнакомые слова, и с хохотом что-то выкрикивали. Творился, казалось, настоящий хаос, но это выглядело так здорово, что он не сдержался и рассмеялся. Затем резко сменилась музыка и пары внезапно стали собираться в группки, цепляясь друг за друга, собираясь в хоровод, словно одна огромная змея извивалась по площади. Или василиск. Улыбка мгновенно растаяла, когда накатило неприятное чувство: будто бы он забыл что-то важное. Но как бы он ни пытался, кроме этой проклятой вымышленной змеи больше ничего и не мог вспомнить. В конце хоровода, с блеском в глазах, подпрыгивая, шла Лилиана, и в этот раз, не обращая на протесты внимание, крепко схватила парня за руку, выдернув из мыслей и потащила за собой, тоже что-то громко напевая и смеясь. Взгляд лишь на секунду зацепился за заблестевший в воздухе длинный волос, но он быстро потерял его из виду в этом сумасшедшем хороводе. С неба пошёл снег, внезапный и густой, когда песня закончилась. Лилиана, запыхавшись, перекинулась парой фраз с незнакомцами и повернулась к Дину. — Ох! Это было незабываемо! — восторгалась она. — Вот бы все праздники проходили так оживлённо и весело… — на что брюнет скривился. — Я знаю, как ты не любишь толпу, но было ведь не так уж плохо, согласись. — Нормально, — усмехнулся он. — Раз в год я готов потерпеть. Женщина шутливо толкнула его плечом и, подхватив под руку, повела через площадь в сторону водяной мельницы. Спускались сумерки, снег валил всё больше и народ потихоньку стал, и правда, разбредаться по домам. Вдоволь налюбовавшись зимними видами Хогсмида с холма, постояв на мосту у причала «Кабаньей Головы» и прогулявшись по прилегающему к деревне парку, когда улицы уже знатно опустели, они снова зашли в «Три Метлы». Посетителей действительно стало поменьше. Пока Лилиана с Сироной обжимались и делились последними за шестнадцать лет новостями и сплетнями, Дин побрёл в конец зала и уселся за столик. Довольно странно было видеть, как его сегодняшняя жизнь пересекается с маминой, хотя он и знал, что она тоже училась в Хогвартсе, а вот то, что они с Сироной были подругами — нет. Значит, и профессора Гарлик она тоже знает лично? Пока Дин снова не удержался и свалился в собственные размышления, отрешённо разглядывая посетителей паба, входная дверь громко хлопнула. Галдёж внутри мгновенно поубавился и брюнета насильно выдернуло опять в реальность. — Надо же, какие люди… — Руквуд целенаправленно шёл к женщинам, мерзко ухмыляясь и раскинув руки перед собой, приглашая обняться, на что обе лишь скривились. — Рад тебя видеть, дорогая. Не успел он и дойти до Лилианы, как Сирона встала перед ней, протянув палочку. — Иди, куда шёл, Виктор, ты своё сегодня уже выпил, дай теперь другим насладиться вечером без твоей компании. — А у меня внезапно время освободилось, — мужчина, не сводя с них хищного взгляда, отодвинул барный стул и сел. — Захотел ещё выпить. Пока Сирона вежливо пыталась спровадить нежелательного гостя, Дин поднялся со своего места и подошёл к матери. С Руквудом они напрямую никогда не пересекались, но он прекрасно знал кто это и какую опасность представляет. — Уж больно мелкий для твоего кавалера, — всё скалился мужчина и вдруг переменился в лице. — Тебе сколько лет, пацан? — Не твоё дело, Виктор, — огрызнулась блондинка и повернулась к парню. — Пойдём. Лилиана слегка подтолкнула Дина к выходу, но не успела сделать и двух шагов - Руквуд не мог заткнуться. — А Джеймс о нём знает? Слова, которые, видимо, не стоило ему произносить. Из маленькой, нежной, невинной женщины она вмиг превратилась в фурию, схватила его за загривок и приложила к барной стойке с такой силой, что даже Дин увидел звёзды в глазах. — Ещё хоть слово вылетит из этой гнилой пасти и тебя будут собирать в совок, — процедила она сквозь зубы. Руквуд даже не пискнул. Помощник Сироны подал ему завалившийся за стойку цилиндр, а тот лишь тихо хихикал, не оборачиваясь, когда они уходили. Дин, конечно, не мог не спросить о нём, и кто такой Джеймс, но та лишь глупо отшутилась о «старинном друге» и попросила не забивать себе этим голову. Стало ещё страннее. Брюнет чувствовал исходящую от Руквуда опасность; тогда почему Лилиана назвала его «другом»? Да и вели они оба себя так, будто и правда давно знакомы. Женщина почти не посвящала сына в свою жизнь до его рождения, как и в свои дела. Сегодня, по сути, был первый раз, когда она сама проявила инициативу и подарила ему свой дневник. Дин постигал древнюю магию самым безопасным, теоретическим, путём и почти ничего не знал о том, как она справлялась с ней в его годы. Вернувшегося домой Дина ждал целый ворох писем на подоконнике, а недовольный Эрроу, бурый филин матери, сидящий на форточке, сверлил парня ярко-оранжевым и таким же острым, как его имя, взглядом, безмолвно комментируя: «Только попробуй заставить меня разносить на них ответы». Гриффиндорцы поздравляли с Рождеством. Гаррет даже каким-то образом умудрился своей совой отправить упаковку леденцов собственного производства, на которые парень таращился довольно долго, что даже привлекло внимание матери. Та без раздумий хватанула конфету и сунула в рот прежде, чем он успел что-либо выдать в панике, кроме: «А-А-А-А!». А через минуту та смачно рыгнула и расхохоталась. Эта женщина будто абсолютно ничего не боялась, а, учитывая статистику успешности экспериментов Уизли, опасаться было чего. У них в гостиной Гриффиндора висела доска с графиком его свершений, который скакал, как прыгающая поганка, и прогнозами, а Лоуренс Дэвис даже принимал ставки. Последнее письмо было очень странным. Никаких поздравлений, пожеланий и прочей чепухи. На желтоватом листке бумаги выведено лишь три слова:«Тебе пора проснуться.»
Ни подписи, ни каких-то знаков, символов. Больше ничего. Парень задумчиво почесал затылок, покрутив листок со всех сторон. Что значит «проснуться»? — Наверное, кто-то так глупо пошутил, — заверила она и выбросила его в камин. — Не бери в голову. Ничто не могло её расстроить или выбить из колеи, на лице всегда зияла широкая, добродушная улыбка, а яркие голубые глаза поблёскивали в предвкушении какой-то авантюры. Поппи наведалась в гости утром на следующий день, чему Лилиана была даже больше рада, чем её сын. Получив в подарок хвать-мешок, хаффлпаффка от радости чуть было не проговорилась про их несанкционированные вылазки в Запретный лес, но благо, язык у неё был дрессированный, как пушишки в классе по уходу за волшебными существами. От неё же в подарок Дин получил собственноручно связанный шарф в гриффиндорских тонах, на что парень бестактно выпалил, что ему больше нравится зелёный. Конечно, он быстро перевёл всё в шутку и сменил тему, но дикое ощущение неправильности всего происходящего так и не покинуло разум: будто его засунули в кукольный домик какой-то маленькой девочки и заставляют играть в чаепитие против его воли. Пообедав, все вместе прогулялись по Лондону, посетили парк и какую-то праздничную ярмарку, а вернувшись домой, Дин проводил девчонку до камина и, лишь когда та отправилась домой, устало и облегчённо выдохнул. Весь день он провёл как на иголках, пытаясь играть роль, которая ему не нравилась и удивлялся, как они провстречались почти месяц, если даже взять её за руку вызывало такой дискомфорт? И не то, чтобы она ему не нравилась, наоборот, она была прекрасным человеком и очень хорошим другом, но он не испытывал к ней тягу, тех необузданных, неподдаваемых описанию чувств, которые должны были бурлить внутри. Его не подмывало прикоснуться к ней, зажать где-нибудь в тёмном углу и даже просто пялиться на неё часами. Дин был уверен, что испытывал эти чувства ранее, но не мог понять, куда они вдруг испарились. Неделя до Нового года пролетела в одно мгновение. В гости наведывались Уизли с Пруэттом, с которыми общаться было куда легче, но всё равно ощущалось лёгкое раздражение. Они всё время болтали про какие-то глупости: обсуждали девчонок, квиддич, наказания от родителей за их проделки… и, если Дин заводил речь об учёбе, дуэльном клубе или Запретной секции библиотеки, те таращились на него, как на чудака. А ещё Уизли подслушал у тёти о каком-то странном инциденте с одним из слизеринцев, из-за которого теперь вся школа стоит на ушах. Сердце почему-то ёкнуло на этом моменте, но никаких подробностей эти сплетники не знали. И снова к концу дня парень был выжат, как пиявка. Мама готовилась к отъезду. Снова собиралась куда-то заграницу, на этот раз, немного радостнее, видимо, в более тёплую страну. Упаковав собственный чемодан, Дин улёгся на кровати и открыл дневник, чтобы наконец погрузиться в её исследования. Намеренно ждал последний день каникул, когда она будет занята своими делами, знал, что этот подарок был скорее вынужденной мерой, и она нехотя делилась столь опасными знаниями, излишне его опекая, стараясь вовлекать как можно меньше. Да и он сам хотел провести своё свободное время с ней, а не штудируя её записи, это он всегда успеет сделать потом. К удивлению парня, всё оказалось доступно и понятно, и, накатило даже какое-то разочарование. Он всё это уже знал: и про Хранителей, и про Морганак. Что она творила, всё больше расширяя границы своих возможностей, прикрывалась добродетелью, не гнушаясь жертвовать другими «во благо» науки. Правда, несколько моментов всё же оказались незнакомыми: зал картографии, портреты Хранителей и испытания, которые они давали ей. Их воспоминания, предположил Дин, были заколдованы, поэтому спустя столько времени, он мог их найти в том же месте, что и она, но кое-чего в её записях и не хватало — воспоминаний Исидоры. Он нашёл их, когда был в Фелдкрофте у Сэллоу. Юноша снова почувствовал эту тоненькую ниточку, которая ускользала из его рук. Ему казалось, что он что-то упускает, но не мог нащупать что именно. Решив с этим разобраться потом, тем более все его записи были спрятаны в выручай-комнате, Дин закинул дневник в чемодан к остальным вещам и стал собираться ко сну. Возвращаться в Хогвартс было и радостно, и печально одновременно. Мама обещала наведаться перед отъездом, через несколько дней, но всё равно разлука с ней казалась тяжелее, чем до каникул. «Уинтерс — маменькин сынок» — поддразнивания Уизли в голове сопровождал тяжёлый стук вагонов Хогвартс-Экспресс. Дин в одиночестве занимал свободное купе. На праздники, в этом году, не так много отправлялось студентов, поэтому в поезде сейчас было необычно тихо. Своих гриффиндорцев на платформе он не застал, хотя, учитывая, что они с Лилианой неслись со скоростью молнии, почти что сбивая прохожих с ног, сильно опаздывая, удивительно, как парень вообще влетел в дверь с первой попытки. Он постоянно сетовал, что дурацкая привычка матери передалась и ему и, несмотря на то что они всегда готовились заранее, никогда не успевали. Видимо, клеймо «опоздун» шло в комплекте с древней магией. Невзирая на то, что никого из своих друзей он так и не увидел, Дин не особо расстраивался, что сидел в купе один. По правде говоря, гриффиндорцы всегда были слишком шебутными и шумными. Всегда что-то громко обсуждали, сплетничали, бурно спорили, устраивали какие-то дурацкие и нелепые состязания, пытаясь выпендриться… То ли дело слизеринцы: отстранённые и слишком молчаливые. Хладнокровные и невозмутимые, точно змеи, не удивительно, что именно этот символ у их факультета. Ну… большинство такие. Те два вечно гогочущих придурка и Рейес, конечно, в счёт не идут. Эта мегера кого угодно с ума сведёт даже одним своим одичалым взглядом. А вот Пинч-Смедли и Робертс намного спокойнее, да и не настолько откровенные и шумные сплетницы, как Оггспайр и Блюм… Дин стал размышлять о том, пошла бы ему слизеринская форма и его внезапно аж перекосило осознав, что он уже минут двадцать очень глупо представляет себя на Слизерине и между строк сам себе намекает, что, несмотря на слухи вокруг этого «зловещего» факультета, тот оказался не таким уж змеиным кодлом. Да и общежитие их находилось в подземельях, куда почти не попадал солнечный свет и приятные, тусклые, уютные сумерки длились бесконечно. А мрак Дин любил почему-то. Что за глупости?! С чего такие мысли? Нет ничего плохого в том, чтобы учиться на факультете матери! Он, конечно, никому не признавался, что в первый день надеялся на распределение в Рэйвенклоу, но для вороньего гнезда умом не вышел, только волосами. Мимо пронёсся кто-то в школьной мантии. Мы уже подъезжаем? Парень взглянул на часы — без четверти восемь. Рано ещё. В ту же сторону спешно последовало ещё несколько фигур и Дин с интересом подвинулся ближе к двери, с подозрением рассматривая проход через стекло. Почему все так засуетились? В конце вагона поднялся галдёж и спрятавшись от греха подальше, брюнет отодвинулся обратно к окну, понадеявшись, что сюда этот источник не доберётся. Но как бы не так. Едва ему стоило чуть расслабиться, как дверь резко сдвинулась и влетевший внутрь юноша быстро спрятался у проёма, втиснувшись между стенкой и краем сидения. Открывший дверь следом слизеринец оторопело уставился на Дина, а тот на него. — Тебе чего? — Гаркнул гриффиндорец, и тот мгновенно задвинул дверь обратно. Спрятавшийся юноша стоял молча и вообще не подавал признаки жизни. Похоже, пытался слиться с той стенкой и стать невидимым, когда понял, что купе занято. А Дин тоже молчал, не понимая, почему тот прячется, но паника на его бледном лице говорила, что ему нужно немного времени, поэтому парень просто терпеливо разглядывал его слизеринскую форму и ждал, пока тот обронит хоть слово. Непрошенный гость молчал. Его тонкие пальцы, нервно сжимали приподнятую палочку, испускавшую кончиком периодическое красное мерцание. Угрюмое, слегка взволнованное лицо, на которое падала выбившаяся прядь идеально… уже не совсем идеально уложенных назад светло-русых волос и серые, бездонные глаза, глядевшие куда-то в пустоту. Мягкие черты, тонкие складки между бровей и хмурое выражение, словно магнит, притягивали к себе взгляд Дина, заставляя бесстыдно таращиться, с глупой ухмылкой задумываясь о том, какого же забавного зверька он напоминает в данный момент. Парень решил, что нюхлера. Того самого, синего, которого Поппи выпросила приютить в вивариуме не так давно. И который всё время демонстративно дуется и недовольно пыхтит, когда Дин ловит его на краже. Нюхлеры вообще любят золото и всякие блестяшки, но конкретно этот… этот даже не воровал, он в наглую пиздил всё, что лежало у парня в карманах, будто это какая-то личная вендетта. И несмотря на это, Дин всё равно находил его невероятно очаровательным и милым, как… Он залился густым румянцем, вжался смущённо в сидение неловко опуская глаза, ругая себя за неподобающие мысли, и Гонт, видимо, наконец почувствовав послабление пристального взгляда, вышел из ступора и быстро выскочил из купе. И слова не сказал… Дин уставился в окно, но перед глазами всё ещё стоял этот образ. Неожиданная встреча с ним взволновала его больше, чем… Он снова упрекнул себя за глупые мысли. Это было очень некрасиво с его стороны, хоть и ненамеренно. Дверь снова затарахтела и заставила парня в надежде обернуться, но там стояла всего лишь Поппи. Что значит «всего лишь»? — Привет, — он нацепил на себя самую искреннюю улыбку, на которую был способен в данный момент, но получилось откровенно так-себе. Девчонка так же криво улыбнулась в ответ. — При-вет, — неуверенно произнесла она, шагнув в купе. — Что-то случилось? — А? Нет, — он попытался снова улыбнуться, но губы так и косило от какой-то досады. — Тяжело возвращаться в Хогвартс, да? — предположила Свиттинг, усаживаясь на сидение напротив. — Вы с мамой давно не виделись, ты мог остаться ещё на несколько дней, думаю, не пропустил бы много важного… Она у тебя такая крутая. Теперь улыбка превратилась в какую-то жалостливую. Дин знал, как ей не хватает родителей, хоть она и не разделяла их способов заработка на жизнь, это не значило, что она не любила или не скучала по ним. И, в отличии от парня, который виделся с Лилианой хотя бы раза два-три в год, Поппи со своими не встречалась уже несколько лет. — Да всё нормально, это ведь не последняя наша встреча. Да и я по учёбе уже соскучился. Девушка скромно улыбнулась. Лучше бы сказал, что по ней, но он не хотел ей врать. Несмотря на то, как бы он ни пытался, милая, бойкая и мелкая хаффлпаффка так и осталась для него лишь другом и это расстраивало. Он не хотел поступать ещё более нечестно, чем уже поступил: по-прежнему надеялся на какие-то изменения, хотя и не предпринимал никаких попыток как-то повлиять на свои действия, продолжая играть безнадёжно просранную роль заботливого, ответственного и любящего парня, хотя с последним явно были проблемы. Может, отношения это просто не моё? Поппи, казалось, всё понимала и поэтому не давила. Но и прекращать ничего не хотела. Будто бы тоже надеялась на какое-то чудо. Словно безумцы, они пытались собрать то, что не собиралось и склеить то, что не клеилось. И каждый считал, что делает всё правильно, нужно просто немного подождать и всё срастётся. И будет как у всех. Но не успели они и затронуть эту тему, как в купе ввалились гриффиндорцы. И понеслась. Неловкость утонула под толщей глупых шуточек Гаррета и потных сплетен Блюм и Оггспайр. Шесть человек заняли всё укромное пространство и брюнетка, отшутившись, сравнив их с нашествием топероек, быстро умотала к себе. А парню до конца поездки спокойствие уже лишь мерещилось. А всего несколько мгновений назад было так хорошо и тихо… Как бы Дин ни пытался, не мог отыскать какую-то душевную гармонию. Он всё больше ощущал себя не на своём месте, хотя, казалось, жизнь складывалась лучшим образом. У него много друзей, неполная, но любящая семья, даже девушка, чем вообще могли похвастаться далеко не все, но при этом ощущалось всё каким-то слишком приторным и ненастоящим. Слишком идеальным и совсем чужим. Пока он спускался на завтрак в Большой Зал, мимо прошли двое незнакомых мужчин, в длинных, чёрных плащах. Странно было видеть посторонних в Хогвартсе, но на это наверняка была причина, пока ещё не настолько весомая, чтобы отвлекать от более важных мыслей. Парень недоумевал, почему его не отпускает это странное чувство, желание чего-то иного. Всё сложилось в его жизни чудесно, многие бы позавидовали, и какого ляда ему неймётся? Да, отец умер, когда он был совсем маленьким, и Дин его почти не помнил, мама очень часто в разъездах, всё ещё пытается постигнуть тайны древней магии и ему приходится оставаться у Блэков, которые, мягко говоря, не рады такому гостю, но в остальном… в остальном он был в принципе доволен своей жизнью и тем, как она сложилась. Так в чём же дело? Могло ведь быть и хуже. Внезапно остановившись у входа в Большой зал, парень заворожено уставился в пространство перед собой. В воздухе, перед глазами, парила поблёскивая, тоненькая серебряная ниточка, едва осязаемая. Словно паутинка. Он бережно протянул руку вперёд и подцепил её пальцами, чтобы рассмотреть поближе. — Эй, Уинтерс! — окликнул Гаррет. — Чего застыл? — Да… иду… Вернув взгляд на свою руку, там было пусто. Померещилось, наверное… Бегло пробежавшись взглядом по слизеринскому столу, куда, как ему показалось, тянулась эта нить, он потёр руки о мантию и пошёл к друзьям. Списав это странное ощущение прострации на недосып, хотя спал он сегодня вполне неплохо, Дин подсел к гриффиндорцам. Взгляд беспорядочно и как-то тоскливо блуждал по знакомым лицам, углубляясь всё дальше на соседние столы, без какой-либо конкретной цели. Поппи встретилась с ним глазами, сощурившись, расплылась в широкой улыбке, словно довольный жмыр после вычёсывания, и кротко помахала рукой. Ответив аналогичным приветствием, его взгляд потянулся дальше. Слизеринский стол был полупустым, а с самого края, одиноко сидел Гонт. Не ел, просто отрешённо сидел, словно статуя. Он ведь раньше всегда ходил с Сэллоу? Болтовня за столом становилась всё громче и почти перешла в активный спор, чем отвлекла Дина от слизеринца обратно к своим друзьям. — А я говорю, что это бред! Призраки могут вселяться в предметы, но никак не в людей! — препирался Уизли. — Нашёл с кем спорить! — фыркнула Онай. — Я своими глазами видела, как Шарп посреди пустого класса выделывал такие кульбиты, что я потеряла челюсть где-то на полу, пришлось экстренно эвакуироваться, чтобы не заметил… у него же бедро травмировано, явно же это проделки Пивза! — Может, у него припадок какой был, а ты приняла это за одержимость… Пожалуйста, Уинтерс, — взмолил рыжий, — скажи ей, что она спятила… — Ты в порядке? — обеспокоено спросила гриффиндорка, переключив внимание на парня. — Да, — замотал он головой и поднялся. — Не бери в голову, Натти. Просто не выспался. Первым стояло занятие по Заклинаниям и, хотя завтрак ещё не закончился, делиться странными внутренними переживаниями Дину не хотелось, и по его реакции Онай это поняла. — Мерлин всемогущий, Ронен наверняка нас опять сегодня куда-то потащит… хоть бы не во двор, — заныла гриффиндорка, ловко провоцируя негодование среди одноклассников. — Там столько снега сегодня навалило! К удивлению, трюк сработал, и все переключились на жалобы о том, как же напрягает всё время таскаться по замку и близлежащей территории, практикуя проходящие на занятиях чары, «для лучшего усвоения». Дин смущённо улыбнулся в благодарность, что она не стала заострять на нём внимание и та молча ответила тем же, поднимаясь следом, а затем подтянулись и остальные, всё ещё бурча недовольства друг другу. У входа в класс подбежала Поппи и дёрнув за руку, потянула к себе, шепнув на ухо: — Общий сбор, после Заклинаний. В том же месте. Парень с недоумевающим взглядом проводил девушку к её месту и сел рядом с Онай. Школьники вместе с профессором снова оказались блуждающими по коридорам замка, в этот раз его выбор пал на часовую башню, в которой практиковать Арресто Моментум на старинных часах оказалось довольно-таки занимательно. Увидел бы их Блэк, всем бы не поздоровилось. Он, как истинный обломщик, не разделял мнение профессора о том, что веселье может положительно влиять на учебный процесс. Ронен показал подросткам тайные помещения, о которых, конечно же, в Хогвартсе знали все, но открыть самостоятельно способны лишь смышлёные. А по окончании все ученики стали разбредаться по своим делам, у большинства было окно, так как Магловедение посещали единицы. Поправив сумку на плече, Дин побрёл в сторону арочной, деревянной двери. До крипты быстрее всего добраться через неё. Крипты? Почему он подумал о крипте? Они ведь явно собирались в Выручай-комнату. — Ты чего? — обеспокоено спросила Поппи, когда он резко остановился в проходе. — А я говорил, он сегодня какой-то потерянный, — подошёл Уизли. — Всё нормально, — в очередной раз повторил Дин и двинулся вперёд. Уже больше походило на то, что он убеждал в этом не остальных, а самого себя. Мысли сбивали с толку, и парень терялся чаще, чем положено, что лишь сильнее распаляло чувство беспокойства. Онай, как обычно, завела пластинку об Африке, Уагаду, как там тепло и никогда не бывает столько снега. Ребята медленно поднимались в Астрономическое крыло, болтая обо всём подряд, Дин молчаливо плёлся позади девчонок, а Уизли позади Дина. — Э-эй! Меня подо… ждите! — запыхаясь, на всех парах нёсся Таккар с телескопом подмышкой. — Телескоп-то тебе на кой хрен сдался? — обернувшись выпалил Уизли. — Простите… я без него, как голый… хух, — рэйвенкловец наклонился, переводя дух и упёрся руками в колени. — С дороги топеройки! — растолкала всех Рейес на молниеносной скорости. — И эта к метле приросла… — хохотнул гриффиндорец, за что получил прутьями по огненной шевелюре. Парень косо поглядывал на всё прибывающих учеников. Среди них были не только гриффиндорцы и Поппи. С Таккаром они познакомились ещё на Астрономии, но подружились, когда он помогал ему с проектом, и узнал, что воронёнок увлекается изучением гоббледука. Несмотря на то, что мама настоятельно просила не вмешиваться в дела с древней магией и, тем более, хоть как-то пересекаться с гоблинами, Дин, конечно же, не послушал. Когда они однажды пробрались в одну из их шахт, Таккар от страха чуть не наложил в штаны, но тем не менее, он всё ещё здесь. Рейес… с ней, как обычно, всегда всё по-другому. Её никто о помощи не просил, она просто спалила их со Свиттинг вылазку в Запретный лес и увязалась за ними. А потом спасала Поппи от преследовавшего её дракона, когда они накрыли подпольные драконьи бои в одном из браконьерских лагерей. И чёрт нас дёрнул брать это яйцо! Люкан Браттлби и Сахарисса Тагвуд подошли в последний момент, когда огромная деревянная дверь начала проявляться на стене Астрономической башни. Эти двое до последнего вызывали сомнения. Первый тем, что был третьегодкой, но неоценимая помощь в практике боевой магии не могла не оказать влияние на такое решение. Браттлби не зря возглавлял дуэльный клуб, у него был настоящий талант к ведению боя. А вот Тагвуд служила дополнением… нет, скорее исполняла роль вожжей для Уизли. Вместе с зельями они творили настоящие чудеса. А потёкший, умилительный взгляд рыжего в её сторону каждый раз, когда она принималась командовать, служил забавным бонусом. Поначалу казалось, что девчонка помешана лишь на красоте, хотя это было недалеко от истины, но способности к зельеварению всё же трудно было не заметить. И как оказалось, не только к нему. Эти двое в вылазках участия не принимали, но столкнувшись каждый в своё время с нападением гоблинов и пепламб, не могли остаться в стороне после того, как узнали, чем шайка Дина увлекается в свободное время. Вот так и сложился довольно странный, разномастный отряд, который до недавних пор занимался расследованием деятельности Ранрока и Руквуда. Дин подозревал, по какой причине Поппи решила всех собрать, и как бы ему ни хотелось избежать этих неловких взглядов, деваться было некуда. Гостиная выручай-комнаты встретила их приятной, полу-мрачной, уютной обстановкой в готическом стиле, который так нравился парню. Тёмные тона дерева и камня разбавляли пёстрые цвета их факультетов в занавесках, обивке и прочем декоре. Здесь было намешано столько всего от каждого из факультетов, что невольно срасталось в какой-то невероятный сказочный сюжет: большие, покатые, глиняные горшки в тёплых жёлтых оттенках, переполненные растениями, размещались у самого потолка, украшая огромные полки, сплошь забитые книгами до самого пола. Из прозрачной, стеклянной, решётчатой крыши лился мягкий мутновато зелёный свет от луны, придавая атмосфере какой-то привкус загадочности и мистицизма, что безумно не нравилось Поппи, которая предпочитала проводить всё своё время в главном, солнечном или пляжном вивариумах, но Дин был просто в восторге от этих вечных сумерек. Выручай-комната, по большей части, воплощала именно его предпочтения, так как он первым попал сюда и первым пожелал создать такую по-домашнему уютную обстановку, где нашлось бы место каждому. По центру зала расположились два больших дивана, друг напротив друга, между которыми стоял маленький, восьмиугольный кофейный столик, столешница которого тоже была раскрашена цветами факультетов в шахматном порядке. Большинство заняли места на мягких сидениях, Дин же с Поппи продолжали неловко стоять. Парень всё оглядывался на дверь, будто бы ждал кого-то… кого-то, в этой слишком переполненной комнате по-прежнему не хватало. — Он не придёт, — тихо пробормотала хаффлпаффка. — Ты же знаешь. Дин обречённо выдохнул. — Я всё надеялся, что он не всерьёз… — Ты же знаешь Сэллоу, — подслушал Уизли, и не сдержался, чтобы не покривляться, вставив своих пять кнатов. — Мы тут занимаемся мелочной хуйнёй и грех тратить на это своё драгоценное время. Дину казалось, что он подвёл Себастиана. Пообещал помочь его сестре, но за эти почти четыре месяца они не сдвинулись ни на дюйм -не удивительно, что ему осточертело. Занимались чем угодно, но только не этим. Не то, чтобы они стали близкими друзьями, но даже он был довольно полезен в их набегах и шпионаже за деятельностью гоблинов. Когда Ранрок застал их с профессором Фигом в банке Гринготтс, это автоматически повернуло парня на этот путь. Заинтересованность предводителя гоблинов в его магии не могла оставить его безучастным, и он, как мог, пытался разузнать его цели, даже против желания матери. — Вы, наверное, задаётесь вопросом, к чему такое срочное собрание, — начала Поппи. — Так вот… Ранрок мёртв. Все в изумлении переглянулись и только Дин совсем не поменялся в лице, на что девушка криво улыбнулась. — Я узнала об этом прямо перед отъездом и не стала расспрашивать, решила подождать, когда мы все вернёмся в Хогвартс, но по твоему лицу вижу, что это правда, — она не сводила с парня глаз, как теперь и все остальные. — И что теперь? — спросил Таккар. — Нападения на деревни прекратятся? Эта гонка за древней магией? Думаете, они уйдут в подполье? А Руквуд? Он ведь всё ещё жив? Сколько вопросов… И ни на один брюнет не мог дать внятный ответ. Он не знал, что будет дальше. — Слушайте, я сам знаю немногим больше вашего. Меня там не было, но да… с Ранроком покончено, — кивнул он. — Я не заставляю вас и дальше таскаться за мной… — Погоди! — возразила Онай. — Для начала, мы не таскаемся за тобой. Каждый пришёл сюда на добровольной основе, ведь так? Все закивали. — Каждый из нас стал свидетелем того бесчинства, что творится в окрестностях Хогвартса и далеко за его пределами, — продолжила гриффиндорка. — И вряд ли это прекратится по одному взмаху волшебной палочки. Извини, но… не думай, что мы тут только ради тебя. Может, многие и попали сюда по воле случая и не все готовы вступать в открытый бой, но мы создали неплохую команду и, если ты сейчас нас кинешь со словами «Ранрок мёртв, а значит нам сражаться больше не с кем», я тебе врежу. Натти, конечно, была права. И наблюдая потерянные взгляды ребят, теперь чувство предательства расползлось и на них. Нельзя было так поступать, хотя и очень хотелось. — Ладно, я понял, — Дин недовольно поджал губы, хотя не мог отрицать, что такая невероятная поддержка согревала и вселяла чувство уверенности. Он никого никогда не пытался держать силой и толкать в опасность, но молчаливое согласие всех со словами Онай ощущать было безумно приятно. — Я не знаю, чем мы займёмся теперь, лагерей Руквуда по-прежнему много, и они всё пополняются ищущими легкой наживы, хотя пепламбы и не настолько дерзкие, чтобы выступать в открытую без поддержки гоблинов, но, думаю, это лишь вопрос времени. Пока мы можем продолжить саботировать их подпольную деятельность и отлов животных браконьерами, чтобы не давать им разрастаться больше. Что скажете? Большинство утвердительно кивнули. Рейес что-то забурчала на своём взбалмошном, закинув ноги на столик. Дин так и не разобрал, чем именно она была недовольна, но судя по тому, что осталась, видимо, всё же не им. Ребята стали потихоньку разбредаться по комнатам: у Уизли возникла очередная «гениальная» идея, как апгрейднуть грозовое зелье, и, в предчувствии новой катастрофы, Тагвуд понеслась за ним в отведённое место для зельеварения. Рейес снова едко фыркнула, что все уже в курсе от чего его штормит, и эпицентр движется слегка позади него. По-видимому, это была какая-то завуалированная метафора, но похоже, кроме Поппи, которая хихикнула, её никто не понял. Или не слушал. Онай потащила Браттлби в комнату для практики боевой магии, высказывая по пути интересные теории о сочетании нескольких заклинаний, и Таккар мгновенно увязался за ними, высчитывая возможные последствия фантазии Натти как на неё, так и на оппонента. Имельда же, как обычно, не проявляла интерес ни к чему, кроме своей метлы, но любезно согласилась отправиться в вивариум, навестить спасённых Поппи животных, как раз в тот момент, как Дин заметил удирающего нюхлера вслед за ними и роняющего мелочь и конфеты по пути. Ах ты ж паразит! Отвлекаясь на зверька, гриффиндорец не сразу заметил, каким неловким был голос Поппи, а когда они вышли на побережье и Рейес упорхнула наперегонки с гиппогрифами, та и вовсе смущённо съёжилась у кормушки с едой в руках. Такой парень её раньше не видел. Даже, когда она поцеловала его по окончании бала. Сейчас же Свиттинг напоминала Уизли, когда он смотрел на Тагвуд. А-а-а-а… так вот, что Имельда… Стоп, чего?! Он никогда раньше не замечал, не обращал внимание, какую реакцию Рейес вызывает у неё, и это стало внезапным открытием. Поппи всегда была приверженцем традиционных семейных ценностей, и, ему казалось, она, как и многие девочки, мечтала выйти замуж, обзавестись домиком у побережья и нарожать кучу детей. Но, похоже, об этом мечтала не она, а её бабушка, которая опекала её с малых лет и старалась привить любовь к тому, что ей было не нужно. За исключением разве что животных. Парень словно прозрел и наконец набрался смелости. — Знаешь, она клёвая, — Дин забрал у девушки корм и бросил единорогам, пока она всё ещё неловко потирала руки. — Бешеная немного и колючая, но, наверное, это и делает её ею. — Э… да… — хаффлпафка делала вид, что не понимает его тонких намёков. — Слушай, сколько ещё мы будем делать вид, что всё нормально? — оба проследили, как Рейес с гиппогрифами сделали разворот над песчаным пляжем и снова поднялись в воздух. — Никогда не видел, чтобы ты на меня смотрела так же. Мы отличные друзья, даже сказал бы лучшие, но ведь должно быть что-то ещё, разве нет? Ты ведь сама это чувствуешь, не так ли? Дин повернулся к Поппи, а та уже раскраснелась, как свекла, чем ещё раз подтвердила его догадки. Лезть к ней в душу и выкапывать то, к чему она сама была ещё не готова, не хотел, как и заставлять её думать, что это с ней что-то не так и поэтому он её бросает. Решил действовать самым, по его мнению, безобидным способом и наконец толкнуть её к признанию, что они не созданы друг для друга и это не судьба пытается свести их вместе, а они сами, вопреки ей. И встречаться не обязательно, чтобы дружить и продолжать заниматься разгромом браконьерских лагерей. Поппи молчала, но в её взгляде читалось огромное облегчение, словно тяжкий груз упал с плеч. Груз, который они сами и водрузили на себя. Какой был в этом смысл? Никакого. Просто это казалось логичным и правильным в глазах других. А стоило всего лишь заглянуть в собственные. — Пойду посмотрю, как дела у Натти, — подмигнул Дин, когда Имельда, налетавшись вдоволь, стала спускаться на песок. Так прошло несколько дней. Странное смятение и сомнения понемногу стихали, всё, похоже, наконец приходило к какой-то внутренней гармонии. Дину по-прежнему было немного неуютно в такой большой и шумной компании, но это не казалось уже чем-то непривычным и подозрительным. Он всё ещё периодически встречал на территории школы странных взрослых, которые, по словам Уизли, были аврорами. По какой причине им понадобилось сновать по школе, никто не знал, даже весь преподавательский состав молчал. Каждый день напоминал предыдущий, за исключением, разве что, их посиделок. Профессор Гекат расхаживала между столов и размеренным тоном рассказывала о самых опасных магических артефактах в мире. Дин слушал в пол уха, то и дело отвлекаясь на слепого парня из Слизерина, сидящего в соседнем ряду. Как бы он ни пытался, что-то необъяснимое приковывало к нему внимание, заставляло изучать слизеринца, каждое его точное движение и мельчайшую смену эмоций на его лице. — Одним из самых опасных артефактов, находящихся сейчас в нашей стране, является зеркало Еиналеж. Некоторые до сих пор спорят является ли оно результатом тёмной магии или же его эффект был получен ненамеренно, но в том, что этот артефакт опасен сомнений нет. Кому-то уже доводилось его видеть? — женщина осмотрела класс, только одна девчонка из Слизерина, Пинч-Смедли, подняла руку, но профессор её проигнорировала и встала прямо перед столом Дина. — Думаю, на Защите от Тёмных Искусств, есть более важные занятия, нежели любоваться своими одноклассниками, да, мистер Макмиллан? Парень вздрогнул, услышав свою фамилию, а все вокруг засмеялись. Яркие голубые глаза Гекат пронзали резким взглядом и совсем не сочетались с лёгкой ухмылкой. — Простите… — он виновато опустил глаза на стол. — Вам следует наконец проснуться и вернуться в реальность… — женщина, не договорив, внезапно пошатнулась и схватилась за край стола. — Закончим в следующий раз, все свободны. Пинч-Смедли вскочила на ноги и понеслась к преподавателю, пока остальные ученики стали собирать вещи и уходить из класса. Девчонка заботливо проводила преподавателя в ее кабинет. После того, что случилось с Гекат, когда она работала невыразимцем, она всё ещё переживала последствия причины своей отставки. И хотя раньше, кроме внешности, ничего не говорило об этом, но, скорее всего, именно этот тайный инцидент и послужил ухудшению её самочувствия. Повернувшись к двери, Дин снова заметил парящую в воздухе тоненькую серебряную нить, в этот раз она казалась ещё тоньше и призрачнее, едва уловимая невооружённым взглядом. И похоже, видел её только он один. Нить волной отскакивала от проходящих мимо учеников и тянулась куда-то к двери, в которую вышел Гонт. Решив проследить за слизеринцем, брюнет пересек порог и заметил, что нить снова исчезла, как в тот раз. Он спустился по лестнице вниз, держась от Гонта на расстоянии в несколько шагов. Дин сопротивлялся желанию последовать за ним в крипту, остановился перед дверью, даже не понимая, откуда знает об этом месте - в голове сейчас хозяйничала другая мысль. Что-то внутри подсказывало, что это не просто интерес, но парень убеждал себя в том, что сам всё неправильно понимает, и, на самом деле, просто обеспокоен его постоянным грустным видом. Хотя, почему он его настолько взволновал? Крипта не освещалась совсем, окутанная мраком и какой-то неуютной, зловещей тишиной. Едва герса поднялась, как вдалеке послышалось тихое шуршание, а затем тусклое недовольство юноши: — Ты… кто? — Столько одновременно грусти, разочарования и раздражения в двух словах. — И как сюда попал? — Люмос, — шепнул под нос Дин, и осветив помещение вокруг себя палочкой, сделал несколько несмелых шагов вперёд, пока не увидел, за одной из колонн, его ногу. — Мне… Себастиан рассказал. Парень сам удивился такому ответу. С чего бы Сэллоу стал показывать это место? Но вот Гонта это ни капли не смутило. — Ну ещё бы… — Хмыкнул он. И что это значит? — Зачем припёрся? Его здесь нет. Я не разрешал Себастиану приводить тебя в крипту, ты не вправе здесь находиться. Проваливай! — Колючее, недовольное шипение Оминиса, как змея, спиралью окутывала тело, словно жертву, заставляя парализовано стоять посреди зала, не в силах двинуться с места от волнения. — Я хочу помочь. И вот опять. Что за странный, дурацкий ответ? Дин даже не понимал, какую помощь предлагал, будто бы просто отчаянно пытался вцепиться хоть за что-то, чтобы остаться здесь. С ним. — Помочь? — блондин надменно хохотнул. — Ты опоздал. Возвращайся к своим младшегодкам и спасению зверушек. Себастиан уже потерян, так что засунь эту неоценимую помощь в свою великодушную гриффиндорскую задницу и СВАЛИ ОТСЮДА НА ХРЕН! Дин резко вздрогнул, когда монотонный тихий голос Оминиса мгновенно пробил криком весь зал, но вместо того, чтобы послушать его и свой здравый смысл, брюнет пошёл вперёд, приближаясь к колонне, за которой слизеринец сидел. Тот начал что-то шипеть на парселтанге, парень распознал лишь слово, схожее со смыслом на «говнюк», хотя понятия не имел, почему знает его значение. — Бессмертный что-ли?! Жить надоело?! — Возмутился юноша, не веря ушам. — Я тебя прокляну… — Не проклянёшь, — резко заявил брюнет, преисполненный уверенности в том, что на парселтанге он этого не умеет и сел с другой стороны колонны, за углом. — Может, расскажешь, что случилось? Вдруг, я и правда смогу чем-то помочь. Пожалуйста… Вокруг снова разлилась тьма, как только Дин сунул палочку в карман. Лишь шумное, недовольное пыхтение слева подавало в ней хоть какой-то ориентир. Оминис говорить не хотел, даже в его дыхании это читалось. — Себастиан хороший друг, — парень нарушил тишину первым. — Уверен, что бы ни случилось… — Себастиан убил человека, — отрезал Гонт, и тело словно окатило ледяной водой. — Ты умеешь воскрешать людей? Думаю, нет. Любая твоя помощь уже бесполезна. На такое ответа не нашлось, лишь ещё больше вопросов. Убил? Как? Почему? — Не знаю, какие вас связывали отношения, но забудь о Себастиане. Его ищет пол аврората за убийство бывшего сослуживца. Если не убьют, то наверняка упекут в Азкабан. Я просил его… — Оминис резко замолчал, когда голос дрогнул. — Бывшего сослуживца? — Дин припомнил лишь одно имя. — Шарпа? — Соломона, собственного дядю. — А… Анна? Что с ней? — Знаешь Анну? — Тональность голоса блондина мягко сменилась из раздражения в сторону удивления. — Ну… она в больнице ещё. Да и… вряд ли уже вернётся, после увиденного, её болезнь совсем подкосила. — А Бёрк? — Э… — Кажется, Оминис окончательно потерялся в этих вопросах, явно не ожидая, что новенький настолько осведомлён о Сэллоу почти, как и он сам. — Мы… общаемся, — соврал брюнет, заметив слишком длинную паузу. По каменной колонне зашуршала мантия, слизеринец даже не скрывал, что Дин смог-таки привлечь его внимание. Парень не мог разглядеть его лицо, но отчётливо представлял каким он растерянным и недоверчивым выглядел сейчас, и ожидал, что Оминис мгновенно раскусит, разозлится на столь примитивную ложь и начнёт угрожать, но он, наоборот, судя по тону, будто успокаивался. — Ну… она тоже пропала. Полагаю, Бёрк либо в бегах с Себастианом, либо тоже мертва. Не удивительно, что блондин выглядел таким подавленным. — Мне жаль… — тихо промолвил Дин. Снова послышалось шуршание и мягкий голос заговорил почти у самого уха: — Ты кто такой? — Оминис не злился, даже вопрос задавал скорее не парню, а себе, выражая в голосе не столько удивление, сколько любопытство. — Дин. Уинтерс, — неловко ответил брюнет, заставив блондина хмыкнуть. — Я знаю. В этой густой, непроглядной темноте, по щеке проскользнуло тёплое дыхание и не задумываясь о том, что делает, Дин повернулся и метко, с первой попытки, нашёл своими губами его. Две секунды. Ровно за столько весь мир будто остановился. Перевернулся. Треснул. Именно столько понадобилось, чтобы осознать всю фальшь этой приторной жизни и до бесконечности усилившееся неприятное зудящее ощущение: как когда забыл какое-то слово, помнишь его значение, даже звучание, оно вот тут, крутится на языке и губы складываются в решительности его произнести, но… нет… Дин не успел прочувствовать этот странный, неуверенный, совсем неловкий поцелуй, как щеку огрела пощёчина. Настолько сильная, что в глазах резко побелело и он зажмурился. — Что ты себе позволяешь?! — взорвался Оминис. — Я… — Растерянность и стыд накатили с такой силой, что ответить что-либо внятное уже не представлялось возможным. А хуже всего было то, что парень даже не видел, смущён он или зол. И пока Дин доставал палочку, чтобы наконец вынырнуть из этой бескрайней, ещё мгновение назад, такой уютной темноты, герса с грохотом уже поднималась, выпуская обратившегося в бегство, от внезапного домогательства, слизеринца. Блядь… Ну что за придурок… Зачем я это сделал? — Оминис! Подожди! Пожалуйста! — Вскочив на ноги парень закричал так громко, что слова пронзили осколками эхо собственные уши. — Не подходи ко мне! Дин остановился. Боялся, что сбежит, хотя не понимал, почему он так напуган. — Почему ты боишься меня? Я ведь… ничего тебе не сделал… — С какой стати я не должен бояться извращенцев, позволь спросить? Или по-твоему это выглядело как обычное приветствие? — возмущённо запыхтел блондин. — Впрочем, если вы с Сэллоу так тесно общаетесь, то не удивительно, что ты ведёшь себя настолько же фривольно, как он. Парень совсем поник. Кажется, где-то глубоко в подсознании, он всё же ожидал совсем другой, не настолько негативной реакции. — Не хочу… — пробормотал он. — Что? — Не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Не хочу видеть это выражение на твоём лице, — с каждым словом его голос становился всё громче и твёрже, отдаваясь скрежетом стекла по крипте. — Презрение. Я ничего тебе не сделал, всего лишь поцеловал… — Я НЕ ГЕЙ! — заорал Оминис. — Мне не нравятся парни! Это… неестественно. Ногти больно впивались в ладони, а челюсть немела от того, с какой силой он её сжимал, пытаясь подавить вскипевший гнев. Это было неправильно, искажено, чуждо. Он казался чужим. Ещё с каникул Дина не покидало ощущение, будто он не на своём месте, будто это и вовсе не его жизнь, а какой-то слащавый, сюрреалистичный сон. Чувство дискомфорта, неприятного, липкого осадка снова ощущалось даже кожей, возрастало в геометрической прогрессии, он эти приступы списывал нелепыми отговорками, отвлекался какими-то глупостями… но его лицо… этого он принять не мог. Внутри будто столкнулись два мира и оба дали трещину. Дин беспомощно упал на колени и схватился за голову. Резкое сопротивление принимать такую реальность вспыхнуло внутри неистовым жаром, и он понял, что сейчас последует. — Уходи, — тихо пробормотал он. — Быстрее. Оминис бесшумно подошёл и присел напротив. — Ему нужно просто чуть больше времени, наберись терпения, — блондин слегка наклонился, заставив парня поднять голову. Глаза Оминиса внезапно заблестели и в них Дин увидел своё отражение, внезапно в памяти вспыхнул момент, когда эта дрянная девчонка ткнула ему в лицо ручное зеркало. — Кто ты? — отшатнулся парень, когда губы блондина дёрнулись. — Зеркало? Еиналеж? — М-м-м… — Протянула сущность недовольно. — Этот поганец ловко придумал, дать тебе подсказку. Должна признать, такого наглого вмешательства за всю историю моего существования ещё не было. Нет, Еиналеж мой создатель сотворил раньше. А меня, когда понял, что оно всего лишь имитирует, не может в полной мере воплотить в реальность чужие желания. — Это не реальность, — возразил парень и оглянулся. Всё вокруг снова окутала тьма, но и он, и сущность в лице Оминиса, оставались осязаемыми. — А что мешает ею стать? Дин снова заметил тонкую нить, которая парила в воздухе, едва заметно поблёскивая. Она тянулась откуда-то из пустоты, обвивала левую руку вверх по плечу до груди. — Что это? — спросил он. — Выбор, — усмехнулась сущность. — Это нить, которая связывает тебя, личность и сознание и твою несчастливую, даже я бы сказала трагическую жизнь, полную боли и страданий, горьких воспоминаний и необъятных потерь, как минувших, так и неизбежных в будущем. Всё это где-то там, — она протянула руку в темноту, указывая тонким миниатюрным пальцем. Сущность больше не выглядела, как Оминис, теперь она обрела вид женщины, которую он почти не помнил, не знал, но тем не менее, очень любил. — Или ты можешь оборвать эту нить и остаться со мной, — Лилиана нежно улыбнулась, протягивая руки. — Выбрать жизнь, о которой всегда так мечтал. Она здесь, на расстоянии шага.