Серебряная нить

Ночь прошла с ноткой безумия. Оминис был вне себя от ярости. Сначала попытался сжечь кровать Дина, но вспышку огня удалось быстро потушить. Парень пробовал вразумить его тем, что можно ведь просто поменять постельное бельё, на что тот второй раз поджёг его, когда оно уже оказалось на полу. Себастиан всё это время, с ехидной ухмылкой, наблюдал за ними, умостив задницу на столешницу письменного стола. Хотя удачнее было бы сказать: «умостившаяся задница на столе, ехидно лыбилась, наблюдая за этим цирком». Дин и сам уже начинал злиться. Мало того, что все их романтические планы мгновенно посыпались прахом, их друг, похоже, получал от возникшей вакханалии истинное наслаждение. А вишенкой всему стало то, что Оминис взбесился так сильно даже не из-за самого поступка Селлоу, а из-за того, с кем он решил это сделать. Почему-то только сейчас Дин заметил, насколько ему не нравилась Рейес. Нет, не просто не нравилась, он её на дух не переносил. Даже то, с каким отвращением кривились его губы, при произношении её фамилии, не ускользнуло от его взгляда. И ведь действительно. Себастиан хорош собой и никогда не был обделён девичьим вниманием. Даже несмотря на глупые предрассудки, навязанные родителями ещё до поступления, слизеринцев ученики других факультетов не особо жаловали. Часто считали надменными и слишком жестокими. И в принципе, несколько таких представителей действительно создавали впечатление будущих обитателей Азкабана. Но вот Селлоу вовсе не был одним из них. Он притягивал внимание многих девчонок своим очарованием и харизмой. И всё равно почему-то выбрал для своих любовных утех ту, которая меньше всего на эту роль подходила, ведь она даже не была в числе его воздыхательниц. Себастиан забурчал что-то неразборчивое в ответ на недовольные замечания Оминиса по поводу его безответственности и ветрености, а в конце, и вовсе психанув, выскочил из комнаты, театрально громко хлопнув за собой дверью. Накал страстей буквально за десять минут достиг апогея, все были на взводе и радовало только то, что не вздумали ещё и подраться. Дин разрывался, не понимая чью сторону отстаивать. Ясное дело, что Оминис был прав, но можно было как-то поделикатнее всё разрешить. Потраханная постель меньшее, что сейчас беспокоило, а вот состояние друга даже очень. Оминис просил целителей продержать его до Нового года, а значит Себастиан определённо из больницы Святого Мунго сбежал, но в этом он сам не признался, а лишь глупо отшутился. Как обычно. Его можно было понять, продержаться в четырёх стенах всю неделю, ещё и с Соломоном почти по соседству, для такого непоседы, как Сэллоу, казалось каторгой, сродни тому же Азкабану, и увидев лазейку, юноша не раздумывая ею воспользовался. Но, с другой стороны, как-то было спокойнее, зная, что он теперь в Хогвартсе, под их присмотром. Если бы это в действительности было так. А в действительности, Себастиана в гостиной не оказалось, и оставалось только надеяться, что он отправился в крипту, а не навстречу очередным приключениям на свою непоседливую задницу. На тренировку Сэллоу явился как ни в чём ни бывало в бодром расположении духа и с дежурной широченной улыбкой на лице. Тёмные круги под глазами, наспех причёсанные, разве что рукой, волосы и мятая униформа, выглядывающая из-под мантии, выдавали же его с потрохами. Интересно, спал ли он вообще? Дин и вовсе бы проспал, если бы не Оминис. С ними он конечно же не пошёл, остался пить чай в гостиной с книгой в руках. Часто искренне поражало, насколько он легко поднимался по утрам и выглядел так, словно отлично отдохнул, хотя спали они оба от силы часа четыре. Вчера был, по сути, первый раз, когда Дин видел его таким уставшим и измождённым, но оно и понятно, спать в собственном доме, видимо, тоже не мог. Не успели парни и войти на территорию квиддичного поля, как послышался истошный ор Рейес на новенького второкурсника, который посмел прийти тренироваться со старенькой школьной метлой. С самого утра эта гарпия готова была всем жопы рвать, а матч даже ещё не был назначен. Парни синхронно убрали свои «простенькие» мётлы за спину, от греха подальше, и встали поодаль. — Макмиллан! — рявкнула она, отчего парень вздрогнул. — Я тут кому распинаюсь?! Живо сюда! Перекинувшись обескураженным взглядом с другом, он подошёл ближе. Всё-таки стоило отдать ей должное. Методы, конечно, у неё оставляли желать лучшего, но ответственности было не убавить. Хоть она и заместитель, инструктаж новеньким членам команды провела, как полагается. И ничего страшного, что двое самых младших чуть не обмочились в процессе. По причине выпустившихся в прошлом году семигодок и отмены квиддича в начале года, новеньких набирали только теперь. Ловцом стала второгодка Миллисента Гринграсс. Имельда яростно настаивала на её кандидатуре, хотя было довольно странно, что королева Слизерина, собственной персоной, не изъявила желание занять это место, ведь по её хвастливым словам, в скорости ей не было равных. Тем не менее, девчонку она запугивала пуще всех остальных и грозилась ей испоганить всю будущую карьеру, хотя та даже не заикалась о том, что собирается строить её на спортивном поприще. Новым охотником стал третьекурсник Леланд Яксли. Дину показалась знакомой эта фамилия, а его светлые, с оттенком утренней мочи на белоснежном фаянсе, волосы окончательно воссоздали в памяти вчерашнего надоедливого поклонника мадам Бэгшот. Родственника? По надменной, надоедливой манере поведения, уж очень было похоже на то. Третьим же новичком, на место загонщика Анны Сэллоу, стал сам Дин. С правилами квиддича он уже был знаком и даже бывал на одном из чемпионатов вместе с отцом и его семьёй, когда ему было около семи, но, чтобы самому принимать участие в качестве игрока… такая мысль его не посещала, пожалуй, никогда. И не то, чтобы он не был выносливым и спортивным, отец в этом постарался на славу за прошедшие годы, просто не нравилось проявлять физическую силу. Как раз то, что от него здесь требовалось. Знал, что может кому-то навредить, просто не рассчитав с ударом. Но в душе уж очень хотелось поучаствовать, а потому отмахиваться больше не стал. Остальные игроки остались с предыдущих лет: Паркинс на месте вратаря, второй загонщик — Гойл, а два бывалых охотника — Рейес и Сэллоу. Трудно было не заметить между этими двумя довольно подозрительные флюиды. Но совсем странным стала выданная другом восторженная фраза, от которой захотелось противно скорчиться, настолько она была слащавой: будто бы благодаря Рейес директор вернул квиддич и это она «вымолила у Блэка второй шанс» для Себастиана. О том, что возвращение Сэллоу в команду не её заслуга Дин знал точно, а значит и самой игры скорее всего тоже. Но какой резон было врать об этом? Предположений не возникало никаких, только одни вопросы. Может, он всё-таки ей нравится, и она лишь притворяется холодной сукой? То, что происходило на поле, язык не поворачивался даже тренировкой назвать. Конечно, бладжеры не летали так же быстро, как снитч, но тем не менее, попасть по ним битой требовало должной сноровки, у Дина же в распоряжении была только сила. К счастью, схватывал он на лету. Понаблюдав несколько минут за поведением железяк, он уже мог предугадать их траекторию, оставалось только за малым — не снести кому-то голову вместе с мячом. И тут он много пасовал. Успевал вовремя, но боясь задеть другого игрока, не решался на удар, из-за чего начал выводить Рейес из себя. Двое еле увернулись, чуть не свалившись с метлы. — Макмиллан! Ты кусок топеройского дерьма, сколько… Дин мгновенно полетел ей навстречу, Гойл нёсся из другого конца поля, но никто из них не успел заблаговременно заметить подлетающий бладжер, который впечатался девушке в плечо и та, как тряпичная кукла полетела вниз с ошарашенным лицом. Парень резво накренил метлу вниз, пока остальные приходили в себя и доставали палочки, он пытался ухватить её за протянутую руку, но времени было слишком мало. — Левиосо! — вскрикнул Дин и девчонка, замедлившись, плавно опустилась на землю. Она так на него таращилась, будто перед ней стоял сам Мерлин. — Так т-ты… правда колдуешь без палочки? — восхищённо спросила она, прижимая травмированную руку здоровой и попыталась подняться. — Просто случайность… — промямлил Дин, помог ей встать на ноги и быстро сменил тему. — Пойдём, я… провожу тебя в больничное крыло… — Ещё чего, сама дойду! Всего лишь ушиб. Рейес повела себя… как Рейес. — Извини, я должен был соображать быстрее. Я и толком играть-то не умею, совсем не подхожу на место заго… — Отставить! — рявкнула она, снова нацепив стервозину на лицо. — Завались! Подгузник в следующий раз натяни, если ссышься бить! Завтра в то же время! — фыркнула она. Челюсть парня с грохотом так и упала. Абсолютно невменяемая… — единственное, что промелькнуло в голове. Надменно вздёрнув подбородок и махнув пышным хвостом, девчонка направилась к трибунам за вещами. Остальные игроки спустились на поле и тоже пошли собираться, время тренировки всё равно подходило к концу. После этой, можно сказать в буквальном смысле, дьявольской тренировки, Оминис ждал у входа на поле для квиддича. Раскрасневшийся от лёгкого мороза, как обычно без шапки. Спина и задница в снегу… …отлично он прогулялся, судя по всему, — хихикнул про себя Дин, смущённо опустив глаза, чтобы не выглядеть влюблённой девчонкой, до одури счастливой увидеть свой субъект обожания. — Можешь попрыгать, никто всё равно не смотрит, — хохотнул Себастиан, подкравшись со спины и приятельски приобнял. — Иди на хер, Себ, — оскалился Дин. — Я готов рассмотреть твоё предложение в ближайшее свободное время, — оскалился Себастиан в ответ, а затем получил метлой по шевелюре. — У тебя его не будет, — буркнула Рейес, обгоняя их. Поравнявшись с Оминисом, она лишь махнула ему перед лицом неприличным жестом, на что он злобно зашипел ей в ответ какие-то проклятия на змеином языке. Дин совсем не понимал парселтанг, ведь волшебные языки нельзя было перевести с помощью заклинаний или зелий и сделать понятными, но вот по выражению лица и интонации чаще всего этого и не требовалось. На том змеи и разошлись. Имельда вместе с остальными неспешно и горделиво ползли впереди. За ними, соблюдая приличную дистанцию, дабы не искушать змеиного бога, василиска или ещё какую нечисть, влюблённая парочка. Себастиан же плёлся позади всех и, едва узрел идущего навстречу им Уизли, заорал во всё горло какие-то нелепые непристойности, сочетающие в себе самые непредсказуемые предметы и части тел. Метла Рейес в чей-то заднице уже даже не показалась таким уж извращением. Толпа «кисок», как их обозвали слизеринцы, обменялась со змеями дружелюбным оскалом и взаимными «любезностями», поскакала на поле для квиддича, тогда как большинство слизеринцев мечтали вернуться в тёплые кроватки и досмотреть свой, нахально прерванный в день каникул несносной гарпией, сладкий сон. Тренировочный день сегодня должен был начаться с гриффиндорцев. За ними, через полтора часа стояла очередь слизеринцев. Но так, как у Имельды квиддичный зуд уже достиг последней стадии, и она настолько сильно желала побыстрее вернуться на поле, что заставила слизеринцев подняться раньше на три с половиной часа. Никто не посмел даже пикнуть, ибо, та кидалась на любое слово поперёк. В такую рань, у поля призывателя, столпилось около дюжины младшегодок вместе с профессором Роненом, что оказалось весьма некстати, но Дин всё равно схватил Оминиса за рукав и потащил прямо к нему. Почти что в наглую, прервал раскатистый, громкий хохот мужчины, даже не дав ему толком насладиться очередным триумфом над учеником. — Профессор Ронен, можно воспользоваться вашими шарами? — Позади беспардонно прыснул со смеху Себастиан. — То есть… Если вы закончили игру… Дин смущённо покраснел от того, как друг, своим дурацким хохотом, вложил в его фразу пошлый смысл. Слегка отвернувшись, Оминис, оказалось, тоже давился от смеха. Да чтоб вас, засранцы! — О, надо же! — шире заулыбался профессор. — Похоже, мистер Макмиллан, вы всё-таки решили вступить в наш клуб, м? А то после первого состязания я вас больше здесь и не видел… Смущённо натянув виноватую улыбку, парень отвёл глаза. Стоило ли говорить, что такая детская забава оказалась абсолютно скучной и, чтобы потерять к ней интерес, хватило первого и единственного поединка с Онай. Но, наблюдая восторг преподавателя, как-то язык не поворачивался ему это высказать в лицо. Так же, как и, якобы запрещённый, дуэльный клуб, связанный с ЗоТИ, у Заклинаний существовал свой, специализирущийся по волшебным играм, в который, в первый день, приглашали и его. В «Поле призывателя» проводился свой школьный турнир, к слову, такой же скучный, как сама игра. — Н-нет, профессор, — протянул парень, — нам тут надо… разрешить очень важный спор… — Надо? — переспросил Оминис. — Ага, — решительно закивал он. Шахматы Дин предлагать не стал. Кроме нескольких ловких трюков, в них, по сравнению с Оминисом, он явно профан. В первый раз играя с ним, хотелось чисто выпендриться, но теперь, когда победить необходимо, стоило выбрать то, в чём он чувствовал себя более уверенно. Оминис, похоже, уловил суть состязания и насмешливо приподнял бровь. — Ты всерьёз думаешь разрешить ЭТО с помощью детской игры? — Ну, можем сыграть в «камень-ножницы-бумага», если «Поле призывателя» для тебя слишком долго… — на этих словах вторая бровь слизеринца поползла к первой, и он разразился смехом, заставляя и самого захихикать от нелепости собственной идеи. — Отчего же, я готов! — с энтузиазмом воскликнул Оминис. Причины, по которой парни смеялись, окружающие, конечно же, не понимали. Хвала Мерлину! Стыдоба какая! Ронен, похоже, чрезмерно воодушевился «слишком важным спором» юношей, и выкинул, в своей игривой манере, то, чего Дин совсем не ожидал. Мужчина проделал несколько взмахов волшебной палочкой и поле призывателя слегка преобразилось: на нём появились статичные и движущиеся преграды, что вмиг усложнило весь процесс игры в разы. Зеваки-младшегодки тотчас загудели, а парень одарил профессора недобрым взглядом, предположив, что тот это сделал в отместку за его сопротивление вступать в их дурацкий детский клуб. Себастиан поначалу явно хотел слинять от пристального надзора друзей, но сейчас, когда они отвлеклись и как раз появился удачный шанс, он внезапно передумал и встал рядом с Роненом, активно обсуждая какая вероятность того, что всё закончится ничьей. Второй сюрприз ожидал Дина после первого хода. Стоило и правда выбрать «камень-ножницы-бумага», в ней был хотя бы шанс пятьдесят на пятьдесят. Здесь же, он, конечно, не подумал, что в эту игру школьники играют с первого курса, и Оминис наверняка, даже со своей слепотой, может нагнуть его… во всех смыслах. Но отступать уже было некуда. Сам заварил — сам и расхлёбывай. Первый ход закончился почти ничьей: Дин едва удержал шар на поле, когда тот врезался в преграду и внезапно пружинисто отскочил. Но сорок очков всё-таки удержал против пятидесяти Оминиса. — Даже не надейся, что я тебе ещё раз так позорно продую, — совсем не благородно ухмыльнулся тот перед началом второго раунда. Юноша сипло ахнул. Отвлёкся заигрываниями, а движущаяся преграда ударила его шар, когда тот вильнул, попав в ловушку, и откатился в обратную сторону, остановившись на краю двадцатибалльного поля. — О чём это вы? — поинтересовался Сэллоу. — Ни о чём, — Оминис снова ехидно ухмыльнулся, — у нас тут… старые счёты. — Вот как? — нарочито возмутился Дин. — Ничего не знаю, я в тот раз победил честно! Зеваки абсолютно не понимали из-за чего эти двое бодаются, но выглядело так забавно, что Ронен с Себом уже начали делать ставки. А к ним присоединилась парочка рейвенкловцев, которые пришли на разведку по поводу перенесённой тренировки слизеринцев. В этот раз Дин повёл себя более осмотрительно, да и красный шар располагался довольно выгодно, но нервничал он всё равно не меньше. Ещё бы зеваки не отвлекали своим галдежом, который из-за напряжения невероятно стал бесить. Он удачно отпустил Акио в нужный момент, и шар медленно прокатился мимо всех преград и остановился на последнем поле. Преимущество явно на его стороне: семьдесят очков у Оминиса, девяносто - у Дина. Юноша по-прежнему довольно улыбался, больше даже походил на Чеширского кота, нежели удава. Стоило выстроить дальнейшую стратегию на последний раунд и Дин покосился в сторону синего шара, очень удачно покоившегося на краю последнего сектора платформы. Оминис подошёл к нему и прошептал очень тихо: — В этот раз это в моих интересах, посему я готов принять твою преждевременную капитуляцию прямо сейчас. — Чёрта с два! — громко взбунтовался Дин. Каков наглец! Проигрывает, ещё и выпендривается! — Напомню, что это была твоя идея, — никак не отреагировав, продолжил Оминис, передразнивая его манеру всё уточнять. — И ты должен подчиняться тем же условиям, не так ли? Без возражений. — Разумеется! Удовлетворённо кивнув и хлопнув парня по плечу, Оминис, даже не отступил в более удобную позицию, лишь повернулся корпусом к полю и протянул руку с палочкой вперёд. Одним плавным движением приманил свой последний синий шар, который ловко вильнул на ловушке и, отскочив от преграды, точно к пятидесятибалльной секции, оттолкнулся от своего же второго шара, сместив его с выгодной для Дина траектории, и нагло сшиб с платформы красный, заняв его место. Чёртов змей развёл его как мальца. Ещё и растягивал игру, притворяясь средненьким игроком. Ронен загоготал во всё горло, а на лице Себа читался тот же ахуй, что и у Дина. Он тоже не знал, что Оминис и в «Поле призывателя» натаскан, иначе бы не ставил против него. Уже не имело смысла делать последний ход, исключить из платформы любой из шаров противника не представлялось возможным, а выбив даже максимум — пятьдесят баллов, с девяносто против ста двадцати он всё равно проиграл. Как он тогда сказал? Облапошил, как какого-то новичка? Несмотря на проигрыш, Дин прыснул со смеху. Нужно отдать ему должное, Оминис тот ещё злопамятный засранец, отомстил изящно. Почему-то даже не чувствовалась обида. Парень должен был хотя бы немного расстроиться, но вместо этого, как и в прошлый раз, сам процесс оказался куда увлекательнее и веселее, чем результат. Зато Себастиан расстроился за двоих, всучил профессору его честно выигранные монеты и поплёлся, недовольно бухча себе под нос, в замок. По дороге в Астрономическую башню, догнав-таки сбежавшего Сэллоу, парни ещё раз обсудили идею использовать Выручай-комнату для своих сборов и тренировок. Конечно, Себастиан с Оминисом не понимали почему нельзя воспользоваться криптой. Причин тому было несколько, но главной — Дин хотел собственное тайное место, что-то своё, личное. Выручай-комнату изначально нашла Бёрк, но она появлялась любому ученику, нуждающемуся в ней и для каждого принимала индивидуальный облик. Сейчас был именно такой момент, и он действительно очень нуждался в ней. Всего через несколько секунд, на пустой, каменной стене, напротив гобелена, проявились витиеватые узоры и очертания огромной арочной двери. Приоткрыв её, они застали совсем другую обстановку. Большой зал оказался раза в три больше и походил скорее на гостиную Слизерина, разве что каменные стены подземелья заменили тёмные деревянные панели и стеллажи с книгами. Высоченный куполообразный стеклянный потолок слегка освещал комнату мутным зеленоватым светом и, если бы не торшеры, расставленные по периметру, которые добавляли больше уюта, здесь было бы довольно темно. По центру находился огромный камин с каменным порталом, возле которого, вокруг круглого кофейного столика, развалились два роскошных изумрудных дивана, два мягких кресла и пуфик. Кроме письменного стола в углу, нескольких витрин, книжных шкафов и рождественской ёлки, комната всё равно выглядела огромной. Много пространства, отчего дышалось легко и свободно. Многих нужных вещей всё ещё не хватало, но Дин не расстроился, решив, что воспользуется транфигурацией при необходимости. — Эй, смотрите… — Себастиан, как обычно, попёрся вперёд всех, а потому первым заметил, что по обе стороны зала спускался коридор вниз. Обе, продолговатые, в том же готическом стиле комнаты, делились на две секции: в той, что слева — тренировочный зал с манекеном для практики заклинаний и уютным уголком, где располагался диван со столиком, такой же, как в гостиной, письменный стол, заколдованный телескоп и парочка шкафов с различным барахлом для астрономии и изучения магических рун; в комнате справа — секция для зельеварения с большим столом с тремя котлами, как в классе Шарпа и несколько стеллажей со всякими баночками и скляночками и прочей утварью, к сожалению, пустыми, с другой же стороны расположились по паре три разных вида грядок, пока что не засажены ничем. Видимо, всё-таки сами ингредиенты комната ни создавать ни выращивать не может. Пока они с Оминисом обследовали вторую комнату, Себ снова куда-то умотал. Как оказалось, гостиная имела два скрытых за книжными стеллажами уголка, которые были незаметны из самой комнаты. Увидеть их можно было лишь поднявшись по платформе вдоль стены. А по центру, над большим камином, находилась огромная стеклянная дверь, доходившая почти до потолка, но открыть её почему-то не получилось. — Довольно странно Выручай-комнате добавлять сюда дверь, которую невозможно открыть… — Себастиан, по-хозяйски, ещё раз дёрнул закрученные железные ручки, чем вызвал у Дина смешок, но она всё равно не поддалась. — Может, это просто декор, — пожал он плечами и пошёл обратно в сторону ступенек. Решено было разделиться: Оминис с Себом вернулись в общежитие, а затем в крипту, так как последний изъявил желание притарабанить всё своё накопленное за лето барахло, а Оминис изъявил не менее пылкое желание «помочь», завуалировав тем самым необходимость держать его подальше от Рейес. Хотя теплилась надежда, что мадам Блэйни задержит её в больничном крыле или хотя бы пропишет постельный режим на сегодня. Дин же отправился в библиотеку в поисках любой литературы о создании Хогвартса и четырёх основателей, которыми названы факультеты. Себастиан уже попёрся на выход, а вот Оминис как-то слегка подвис. Постоял так немного, будто бы собираясь с мыслями, а потом всё же спросил: — Я заметил, что здесь много диванов и кресел… а ещё дополнительные комнаты… ты… планируешь позвать кого-то ещё? Поэтому отказался от идеи с криптой? Дин хорошо помнил, как он разозлился, когда Себастиан без разрешения привёл его в крипту. — Дело не в том, что я не думал об этом, просто крипта… это место твоей семьи… твоё, — поправился он. — И… после более «близкого» знакомства с ней, я почему-то уверен, что рассказал тебе о ней не кто-то из них, а… твоя тётя. Поэтому ты так дорожишь его тайной. Я прав? Оминис удивился такой проницательности, но лишь коротко кивнул. — Не хочу вынуждать тебя делиться тем, что тебе дорого, хотя, почти уверен, ты бы согласился, если бы я попросил… Пусть оно останется твоим. — С-спасибо… — юношу эти слова сильно растрогали. Это было верным решением. Идея с Выручай-комнатой, конечно, не была новой, а позаимствована из фальшивой «зазеркальной» жизни. Впрочем, не только этот «тайный клуб» показался Дину интересным поворотом, стоящим внимания. Он решил прислушаться к совету Оминиса и не тащить всё на себе, тем более с появлением новых персон на «поле боя» таких, как Гриндевальд, мадам Бэгшот, работники Министерства Магии и Гонты, к которым он всё ещё не знал, как относиться, разобраться уже не только с древней магией требовалось побыстрее. Единственное, в чём он пока не был уверен, кого именно стоит вовлекать, и над этим вопросом требовалось подумать более тщательно. А ещё очень важным стоял вопрос учёбы. Несмотря на всю срань, что творилась в его жизни, очень не хотелось, чтобы учёба в Хогвартсе внезапно закончилась в конце этого года с проваленным С.О.В. Но над этим можно было подумать завтра. После обеда парни пошли за остальным «добром» Себастиана, а Дин вернулся в Выручай-комнату дальше штудировать книги из библиотеки, которые смог найти. Их было не очень много, помимо старых учебников по истории магии, переизданные, совсем древние, которые частично включали выдержки из записей по предметам самих основателей. Мадам Скрибнер очень противилась выдавать такие ветхие экземпляры на руки, поэтому пришлось пообещать ей разобраться с Пивзом. Эта полтергейстская гнида, хоть и доносил ей обо всех нарушителях, но пакостил не хуже, чем где-либо ещё. А у парня как раз возникла парочка идей, как на призраке потренировать свою древнюю магию. В итоге женщина сдалась, разрешив взять учебники на два дня. Себастиан притарабанил всё своё барахло: свитки, пособия, какие-то дневники, карты местности, половина из которых вообще оказалась нечитабельной. Ещё, помимо макулатуры, среди странных статуэток, амулетов, каких-то выгоревших рун, нашлась магловская немецкая колода карт и многогранные игральные кости. Не имея ни малейшего понятия, где он их раскопал, тем не менее, Дин знатно над ним поржал. После того, как они просидели над книгами почти целый день, голова уже ощущалась чугунной из-за тонны информации пропущенной через неё. Всё ещё ничего толком не отыскав, кроме поверхностных упоминаний о том, что Хогвартс создан с помощью невероятной магии четырьмя могущественными волшебниками, основателями факультетов, нервы начали понемногу сдавать у всех. — Может стоит поискать в Запретной секции? — Себастиан поднялся размяться, начав бесцельно бродить по комнате, донимая сначала какую-то медсестру на картине, а потом тренировочный манекен. — Он опять за своё… — шепнул Оминис, склонившись к парню. — Может, таки стоит? — прошептал в ответ Дин. — Если честно, я бы его уже спровадил куда-угодно… скоро на стену полезу… — Это была твоя идея. — Я не думал, что мы проведём вместе целый день… он и так в последнее время был не в себе, а после больницы вовсе какой-то бешеный… Напомни, зачем мы запретили ему видеться с Рейес? Оминис скривился от её упоминания. — Ну правда, Оминис, пусть хоть до смерти её затрахает, главное не нас… Шутку юноша не заценил, хотя сам был готов на себе волосы рвать. Сэллоу после больницы и правда словно с цепи сорвался, а может, так просто показалось. После пропажи Анны он словно потерял смысл жизни и начал чахнуть, а теперь… теперь нашёл новую цель и вцепился в неё пуще голодной дворняги. Дина поначалу этот энтузиазм воодушевил, но спустя целый день его дониманий и расспросов… парень уже был готов его вытурить за дверь, хотя ещё недавно клялся глаз с него не спускать. Себастиан достал старый, потрёпанный учебник по истории магии прошлого столетия, по которому уже не учили новых учеников, и обратил внимание на заметки на полях. Судя по бесцветному тону «этой нудятины», как выразился юноша, сделанные они были не кем иным, как самим Бинсом, а значит, ещё при жизни. Дин со скуки и усталости уже ничего не читал. Начал складывать из вырванных из своей тетради бумажных дракончиков и запускать их в воздух с помощью простеньких заклинаний. Как только Себастиан подорвался и подбежал к письменному столу, теперь заваленному остальным его барахлом, чтобы что-то найти, парень воспользовался моментом и, втиснув Оминиса в сидение дивана, жадно присосался к нему, как пиявка. Опешив, он вместо того, чтобы ответить на столь страстный поцелуй, прыснул со смеху, чем заставил его быстро отпрянуть назад, пока их общий друг не спалил и не начал отпускать пошлые шуточки снова. Нужно срочно его спровадить… — Дин стеснялся озвучить свои мысли вслух. Не хотел показаться безразличным или невежественным, всё-таки он его друг и ему было не всё равно, во что Сэллоу вздумает ввязаться в их отсутствие. Но ведь и вечно держать его «на привязи» при себе довольно тупо. — Слушайте, — Себастиан беспардонно развалил перед ними старую карту замка, — в этом учебнике сказано, что основатели отстраивали свои общежития сами… — И? — Дин оленьими глазами уставился на него. — И… раньше жили там, — он снова натянул эту дурацкую, озорную ухмылку. — Я что-то не улавливаю… — Их комнаты могут быть переделаны сейчас под что-то другое, — обозвался Оминис, оторвавшись от свитка, — но там могли остаться тайники или какие-то другие следы их пребывания. К тому же, если один из основателей Хогвартса владел древней магией, то наверняка и она оставила свой след там… Звучало вполне логично. Дин неоднократно видел следы древней магии повсюду, невидимые другим волшебникам, и мог бы их распознать, если бы не одно «но»… — Мы все слизеринцы. Как вы предлагаете осмотреть другие общежития факультетов? Вопрос на миллион. Конечно, он был бы не против, если бы их в этом «тайном обществе» было побольше, как в его выдуманной «зазеркальной» жизни, но тут стояло два важных вопроса: доверие и риск. И если с первым он ещё мог как-то справиться, то вовлекать в это дело других учеников, как это опрометчиво сделал с Себастианом, он побаивался. Даже Свиттинг уже могла находиться под пристальными взглядами как бандюков, так и Министерства, ибо он имел неосторожность показаться с ней в Хогсмиде. — Нужно подумать, стоит ли оно того… — покачал он головой, не довольный тем, что ему придётся принимать столь опасное решение. — Я пока осмотрю наше… — решительно поднялся Сэллоу, прихватив с собой сумку. — Не думаю, что это Слизерин. Если бы это был он, — предположил парень, на что Оминис, незаметно для Себа, пнул его ногой. Слишком поздно Дин понял, что зря рот открыл. — Я… эм… что-то да заметил бы… Себастиан растеряно пожал плечами. Ой, только не передумай, пожалуйста… Он немного потоптался на месте и снова открыл учебник, присев обратно на своё место, на диванчике напротив. Оминис недовольно цокнул и вернулся к свитку, который уже битый час просто держал в руках. И кто за язык тянул? Становилось просто невтерпёж. Идея с Выручай-комнатой возникла очень кстати. Ведь он искал укромный уголок не только для того, чтобы обсудить все насущные проблемы, хранить всякий необходимый хлам, учиться и тренироваться. Дин хотел и какое-то личное место для них с Оминисом, чтобы не прятаться каждый раз от неловкости, не стесняться и, что уж греха таить, трогать его во всех местах, которых вздумается. Частично и по этой причине он отказался от крипты, куда Себ захаживал довольно часто и даже спал там. Здесь было больше места, больше комфорта и не предполагалось лишней пары глаз большую часть времени. Чертила на левом плече уже начал откровенно подначивать выставить юношу за дверь. Вторая же, светлая сторона, под названием совесть… внезапно стала с ним солидарна, и предательски отмалчивалась, прикинувшись мёртвой. — А ты знаешь, — подал Дин голос, — это не такая уж плохая идея… Может, стоит-таки осмотреть общежитие, вдруг и правда я просто невнимательный… Да и с чего-то же нужно начать, ведь так? Дин натянуто улыбнулся, молясь только об одном: чтоб он его не раскусил. Послышался хруст пергамента. Оминис от удивления, аж головой дёрнул, выпустил край свитка из пальцев и тот, зашуршав, пружинисто свернулся и стукнулся о его вторую руку. Минуту он будто очень старательно пытался не заржать, а потом внезапно выдал: — Можешь начать с ванных комнат. Теперь оба парня удивлённо уставились на Оминиса. — Ванных? — недоверчиво переспросил Сэллоу. — Угу, — спокойно кивнул юноша, — если помнишь, бачок в одной из кабинок всегда неисправен, ещё с первого курса. Может быть это Пивз, конечно, его постоянно ломает, но проверить стоит. А в девичьем крыле кто-то переоборудовал кабинку туалета в каморку для зельеварения… — он будто почувствовал, как от удивления лица парней вытянулись и замотал головой. — Н-не спрашивайте… Девчонки сплетничали. Не важно. Уж попасть в женское крыло, я думаю, для тебя не составит труда. Мастерски заговорил зубы и отвлёк от довольно топорного вранья. Ну, и как в него не влюбиться? Даже Дин заинтересовался, что же там у них происходит в ванных комнатах, хотя и знал, что Оминис наврал с три горы и ещё кучку сверху. Себастиан по дороге ещё что-то спрашивал, но парень уже чувствовал себя настолько выжатым, что просто монотонно кивал и угукал в ответ, лишь бы тот свалил поскорее, а потом споткнулся почти у самой двери. Ещё немного и он бы сам побежал за Рейес. Что странно, отношения с Бёрк нерадивый друг постоянно держал в секрете и не делился даже с Оминисом. До определённого момента, Дин вовсе не знал, что у Сэллоу есть личная жизнь и ему кто-то нравится. А вот Рейес он будто кичился и выставлял это напоказ. С другой стороны, и ей будто что-то надо было от него. Но что можно поиметь с бедного деревенского парня-сироты? Они оба вели себя странно… Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Едва Себастиан ушёл и дверь за ним захлопнулась, Дин облегчённо выдохнул. Но одновременно с чувством свободы пришло осознание, что они наконец-то и правда остались одни. Парень так и продолжил таращиться на ручку двери, не с желанием сбежать, совсем нет, а с пониманием, что несмотря на то, сколько бы он книжек ни перечитал, сколько пошлостей ни фантазировал, развратных снов ни видел, сколько бы они уже друг друга ни касались, ласкали и доводили до исступления, он всё равно понятия не имел, как теперь вести себя и что делать. Несмотря на всё перечисленное, вряд ли проблема была в том, что Оминис парень, как он думал раньше, хотя конечно это многое меняло. Но наверняка будь на его месте девушка, Дин бы точно так же волновался. А ещё страх потерять над собой контроль неприятно отдавал холодком на затылке. Ладони безбожно вспотели. Чёрт, возьми себя в руки! Больше всего на свете парень боялся всё испортить. Прикрыв глаза и медленно выдохнув, чтобы хоть слегка успокоится, он, резко повернулся и мгновенно застыл, как статуя. — Думал, ты сбежать хотел… — Оминис дернул уголком губ, и опёрся рукой на спинку дивана. — Решил не мешать… Извини, если напугал. — С чего… мне сбегать? Я тебя не боюсь. И никогда не боялся… А вот ты, будто избегаешь меня. Довольно странно после твоего вчерашнего «выступления» и сегодняшней игры… Оминис хмыкнул. — Брось… Хватит уже притворяться. Я же чувствую, что ты напуган. Однажды, я уже пытался надавить, — напомнил он случай в ванной, — и мы разругались и чуть не расстались… Я не настолько глупый, чтобы не учиться на своих ошибках… Он повернулся и направился обратно в тренировочную комнату. И что, всё? Пытается делать вид, что его всё устраивает и такое поведение никак не задевает? В его слова можно было бы поверить, если бы он сам не говорил, как ему трудно. Если бы не срывался постоянно и насильно сдерживался. Эту нетерпеливость нельзя было не заметить даже невооружённым глазом. Он просто нагло врал. Дин больше не стал дожидаться удобного момента, быстро подбежал и, схватив юношу за руку, резко повернул к себе и нетерпеливо впился в его губы, толкнув спиной к стене. Он понятия не имел, что делает, но точно знал, чего больше не хотел — ждать. Короткий вдох так и застрял в лёгких, не восполнив необходимость в воздухе, Дин судорожно пытался дышать носом, но ничего не получалось. Но и не желал отрываться от Оминиса даже на дюйм. Юноша не сопротивлялся, даже наоборот, отвечал на каждое движение губ, каждое касание и объятия, прижимаясь своим телом в ответ. Скользнул горячей ладонью по оголённой шее под расстёгнутый воротник, просто одним движением обжёг, заставив кожу покрыться мурашками, а затем подкатила слабость в ногах. Наконец оторвавшись от его сладких губ, Дин обрывисто задышал, прислонившись к юноше лбом. Невыносимая пытка. Вот он здесь, рядом, перед ним, в его объятьях и отвечает на его ласки, а всё равно этого мало. Всё в нём манило, приковывало взгляд, словно заклятием заставляло хотеть так сильно, что от бешеного сердцебиения кружилась голова и, казалось, кровь сейчас хлынет через нос. Если Себастиан яркий, как солнце, то Оминис… нет, не луна. Совсем не холодный и нелюдимый, как многие считают, сравнивают со змеёй, хладнокровной, скрывающейся в тени между камней. Оминис словно звезда — такой же сияющий, притягательный и желанный, но более далёкий, неприметный, хотя и не менее обжигающий. Мало кто видел его настоящего, потому что никто и не пытался его на самом деле рассмотреть. Никто не замечал, как он забавно морщился, когда злился, как сдерживал улыбку от умиления, пытаясь казаться серьёзным, и о, всемогущий Мерлин, ему совсем не нужно было видеть, чтобы сжечь одним лишь взглядом. Этот человек таил в себе ещё множество секретов несмотря на то, что казалось парень знал его лучше, чем самого себя. Оминис притягивал к себе словно под Империусом, манил, как песни Сирены и очаровывал сильнее любой Вейлы. Дин только сейчас понял, что проиграл ещё тогда, в гостиной Слизерина, в первый же день, когда решился заговорить с ним. Когда позволил себе его увидеть, услышать этот нежный манящий голос и вдохнуть его сладковатый запах. Теперь, его причудливые потуги устоять, воспротивиться этому чувству, казались не более, чем трепыханием мухи в паутине, а все причины бессмысленными, как дурацкие задачки пердуна Мерлина. Вот так незаметно, будто мелкой огненной пепламбой, слизеринец отыскал в его сердце брешь и юркнул в него, разжигая изнутри до нестерпимой боли. Парень пригнулся, крепко обхватил Оминиса под ягодицами и резко поднял, беспардонно закинув на плечо, отчего юноша изумительно вскрикнул и очень наиграно завозмущался, еле сдерживая смех. Дин понёс его, по примыкающей платформе, вдоль стены к скрытой, за книжными стеллажами, секции. Там, кроме огромного витражного окна сквозь которое пробивался приглушённый мутный свет, ничего больше не было. Уютный, укромный уголок с широким мягким подоконником, размером с диван, чтобы расслабиться и почитать. Или… скорее не читать. Всё в Выручай-комнате совпадало со вкусами и воспоминаниями Дина, кроме этого места. Оно было другим. Неприметным, казалось, совсем незначимым, и несомненно незаменимым, как кое-кто. Парень аккуратно сбросил Оминиса на мягкое сидение, забрался на него сверху, и усевшись на бёдрах, стал развязывать узел изумрудного галстука, вызывая хитрую улыбку на его губах. — Кажется, ты что-то перепутал, это я должен быть сверху… — он приподнялся на локти, едва его галстук полетел на пол. Дин хмыкнул и принялся за пуговицы. Говорил юноша вроде недовольно, а совсем так не выглядел. Поцеловав его ласково в лоб, затем в висок, попытался уложить обратно на лопатки, на что Оминис быстро крутанул его галстук вокруг кисти и резво дёрнул, без промедления утягивая за собой в головокружительный поцелуй. Пальцы задрожали только сильнее, когда он томно выдохнул ему прямо в рот, а его влажный язык проскользнул внутрь. По телу будто растекался жар и холод одновременно, стягиваясь напряжением вниз по животу в область паха, вызывая трепет от этих ощущений. Пуговицы совсем перестали поддаваться и Дин, уже окончательно задыхаясь, раздражённо, с психу рванул застёжку. Тишину разбил мелкий дребезг пуговиц по полу, резко заставив оцепенеть от своих действий. Быстро отпрянув, он сел и в страхе прикрыл лицо, но тут же почувствовал крепкое, почти удушающее объятие и тихий, нежный голос: — Всё хорошо, это нормально, терять контроль в такой момент… — он прижался к его щеке и ещё сильнее будто обвился вокруг него, успокаивающе поглаживая по спине. — Если ты не хочешь… — Хочу! — взвыл Дин, даже не позволив закончить ненужное предложение, обхватив его шею в ответ. Снова стал осыпать его родинки поцелуями, запустив пальцы в его уже не совсем аккуратно уложенные волосы. Ему безумно нравился этот беспорядочный, непривычный Оминис, его длиннющие ресницы, подчёркивающие гипнотизирующие, бездонные серые глаза, лёгкий румянец смущения и возбуждения на его бледных щеках и манящие приоткрытые, припухшие от длительных, страстных поцелуев губы. — Пожалуйста… — жалобно прошептал он. Оминис одним движением повернул и повалил его на спину поперёк сидения, слегка подвинув свои колени под бёдра парня и просто подмял под себя, прижимаясь всем телом. Будто для успокоения, непонятно, правда, больше его или своего, выждал несколько минут, едва ощутимо водя носом по щеке, а руками мягко спустился по животу вниз до пряжки ремня. — С рубашкой справишься? — тихо спросил он. Дин закивал, тут же развязывая узел на галстуке. — Хорошо, — хмыкнул Оминис, чмокнув в ухо. Он быстро расправился с ремнём и, перебравшись на пол, стянул с него брюки с бельём ещё до того, как Дин расстегнул последнюю пуговицу. Затем избавился от собственной рубашки и снова залез к нему на сиденье. Обжигающие руки вожделенно заскользили по голой коже. Оминис настолько нежно и трепетно прикасался, будто в первый раз изучал его тело. Снова. Не только ладонями, кончиками пальцев, но и губами. Неспешно. Дюйм за дюймом, поднимался по груди невесомыми поцелуями, пока рука медленно спускалась по рёбрам на плоский живот, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться от лёгкой щекотки, а уже и без того твёрдый член наливаться кровью сильнее, нестерпимо выделяя предэякулят, вздрагивать даже без прямых касаний. В отличии от Дина, Оминис умел себя контролировать, даже в моменты, когда эмоции брали над ним верх. Никогда не позволял себе лишнего. И парень искренне не понимал, почему он всё ещё сдерживается, хотя Оминис всего минут десять назад сказал ему причину. Достигнув подбородка, юноша слегка отстранился. Вынудил самого охотно обхватить его шею и потянуться за желанным поцелуем. Но едва Дин коснулся его, горячие пальцы сползли по лобку, мимо основания члена, по чувствительной мошонке, заставив чуть ли не подавиться вдохом, когда он не менее нежно её сжал, выуживая из его губ тихий, невероятно непристойный стон. Оминис довольно улыбнулся и наконец наградил долгожданным поцелуем. Всё такой же чуткий, деликатный, поначалу несмелый, углубляя с каждым ласковым движением своей руки. Бесстыдно совмещал сладкие пытки с поощрением, отчего голова закружилась. Хотелось больше, ярче, сильнее. Но он не спешил, сбавляя темп на минимум, тут же отпустил и сместил руку на внутреннюю сторону бедра. Выскользнул из объятий и стал спускаться обратно вниз по груди губами. Обхватил сосок и коснулся кончиком языка, слегка надавив, а затем и вовсе нагло прикусил, заставив Дина снова с трепетом задыхаться. Юноша кропотливо и очень размерено поглаживал его бёдра, спускаясь всё ниже и перемещаясь коленями на пол, прощупывая каждый дюйм его нежной кожи, будто это последний раз, и Оминис пытался запомнить всё, чего касался. Широко раскрыв ладони, он схватил его бёдра и дёрнув на себя приподнял вверх, устраиваясь поудобнее между ними, закинул одну ногу себе на плечо и поцеловал. Дин ахнул: — Ще-кот-но… — томно протянул он. И Оминис, будто нарочно, снова прижался щекой ко внутренней стороне бедра и поцеловал, теперь немного ниже. Чёртов змей нарочно доводил его до исступления расчётливыми головокружительными ласками, пока второй рукой пытался что-то нашарить в нише под сидением. Из-за шороха и глухого звяканья стекла, Дин отвлёкся и приподнялся на локти, пытаясь рассмотреть, чем он там занимается, помимо него: — Что ты делаешь? — полюбопытствовал он, на что в ответ получил укус в бедро и хихикнув, свалился обратно на спину. — Ай, понял-понял! Мутный свет от витражного окна над головой мягко укрывал окружение зелёным оттенком, слегка отсвечивал от растрёпанных светлых волос юноши, пока тот с чем-то усердно возился. Оминис всегда выглядел очень опрятным и ухоженным: рубашка непременно застёгнута на все пуговицы, галстук подтянут до конца, одежда выглажена и безупречно чистая, даже соринки на ней не найти, а обувь начищена до блеска и туго зашнурована. Руки вымыты, ногти аккуратно подстрижены, волосы идеально причёсаны и уложены, абсолютно одинаково изо дня в день. Те, кто не видел его вне занятий, наверняка задавались вопросом, может этот парень вовсе спит сидя? Создавалось даже некое впечатление фальшивости во всём этом образе, ведь Оминис никогда не был идеальной, красивой, фарфоровой куклой, какой его пытались сделать родители. Он мог быть вспыльчивым, эгоистичным и невероятно упрямым, и, несмотря на жуткий самоконтроль, тоже иногда глупил и порол горячку. А ещё, он умел смеяться, шутить и глумиться над кем-то. Он совсем не был идеальным, а поэтому чувствовался таким настоящим. Поэтому, его беспорядочный и небрежный вид, как сейчас, сводил с ума. Потому, что Дин знал, что больше никто его таким не видел. Такой Оминис только его. Бедра снова коснулись его губы, а тонкие, нежные пальцы скользнули вдоль второго, к паху. Хотелось резко подняться и вытащить его на себя, стиснуть в объятьях и зацеловать до смерти, но Дин всё ещё побаивался своих порывов, а потому, как и в прошлый раз, как и всегда, позволил ему делать всё, что заблагорассудится. Как будто могло быть иначе. И он стойко выносил все его невероятно извращённые пытки, стараясь снова не облажаться так преждевременно, как вчера, но тут Оминис добавил новую, скользнув пальцами по его стволу, а следом и языком, вынуждая зажмуриться от столь долгожданных ласк, силясь не искусать губы до крови. — Мерлин всемогущий, ты… я сейчас… — простонал он уже довольно громко, хватая его за волосы, — Оминис… В воздухе запахло лавандой и на секунду показалось, что у него галлюцинации, но между ягодиц неожиданно проскользнуло что-то холодное и мокрое. Парень, вздрогнув, мгновенно пришёл в себя и оцепенел, с силой стиснув зубы и просто замер вперившись в потолок. Спокойно… Спокойно… Это же Оминис… Сохранять спокойствие, тем не менее, оказалось почти невозможно. Как и самообладание. Тело всё равно поддавалось. Это же Оминис. Юноша продолжал ласкать член языком, пока массировал его анус пальцами и казалось всё не так страшно, как он себе напредставлял, более того, ощущения даже… нравились? И едва он расслабился и глубоко вдохнул, как почувствовал проникновение и снова запаниковал: — Оминис, стой! Я пе… — Передумать он ему возможности не дал, напористо, но всё же медленно, втолкнул палец до конца, отчего Дин аж всхлипнул. Боли не было, но это странное, неприятное чувство вынуждало напрячься всем телом, поджав пальцы ног. Увернуться, вырваться, избавиться от него. Оминис крепко притиснул его бедро к плечу, заблаговременно предвидев такую реакцию, и получилось только поёрзать, из-за этого ощущения его пальца внутри оказались ещё более странными и невероятно смущающими. Парень лихорадочно задрожал всем телом, абсолютно не понимая своей реакции. Всё совсем не так, как описывают в похабных книжках: ему не хотелось мгновенно раздвинуть ноги, свихнуться от похоти и безудержно стонать от наслаждения. Этим ощущениям вообще нельзя было подобрать внятное описание. Некомфортное. Непонятное. Неловкое. Даже стыдливое. Дин от смущения залился краской и закрыл лицо руками, почувствовав себя настолько уязвимым, как никогда до этого. На глаза проступили слёзы и, казалось, он вот-вот разрыдается, как маленький мальчик. — Дыши. Глубоко и медленно. Ласковый голос Оминиса привёл его в чувства, и парень без промедления послушался и шумно, прерывисто набрал в лёгкие воздуха. Снова ощутил успокаивающие поцелуи на бедре, животе, как он нежно ласкает головку языком и обхватывает губами, всё так же медленно, размеренно задвигав пальцем, отчего напряжение и жар в паху казалось усилились в стократ, но неприятные ощущения отторжения медленно таяли, заменяясь чем-то… даже приятным. Если кто и мог успокоить, то это действительно Оминис. Одним словом, даже просто своим присутствием. Едва стоило отвлечься от паники и осознать, что он рядом, как она отступила. Оминис не обидит, не предаст, намеренно не сделает больно, он всегда слушает, понимает, поддержит… Разве мог на его месте быть кто-то лучше? Как только тело расслабилось, Оминис ввёл второй палец, снова посильнее прижимая его бедро, но на сей раз сопротивления не было. Лишь усилившееся давление заставило слегка поморщиться, пока внезапно тело Дина не прошибло ярким импульсом. Он непроизвольно застонал так пошло, что резко заткнул рот рукой, охренев от своего поведения. Это что сейчас было?! Удивившись такой реакции, Оминис даже замер на мгновение, но затем, снова задвигал пальцами, в попытке повторить то, что только что сделал. Конечности онемели и всё тело стало покалывать миллиардами мелких иголочек с каждым выверенным толчком. Сдерживать стоны уже стало просто физически невозможно. Но этого юноша, собственно, и добивался. Вытащив пальцы, схватил Дина за предплечье и властно поднял к себе, сливаясь в безумном, страстном поцелуе. С напором, в сотый раз, как в первый, исследуя его рот языком. Сладкий запах дурманил сознание, а руки обжигали везде, где касались. Всего казалось слишком много. Красочно, ярко, сильно. Ошеломляюще. — Ещё… — простонал Дин ему в рот. Может, не стоило быть таким откровенным в своих желаниях, и выражаться более конкретно, но мозг слова уже не фильтровал. Оминис воспринял это, как призыв к действиям, властно развернул его спиной к себе и уложил на сидение. Кровь кипятком прожигала вены, разливалась по телу и била в виски. Из размеренных нежных ласк всё раскалилось в настоящий, бурлящий вулкан. Даже воздух стал тяжёлым и душным. Снова запахло лавандой. По позвоночнику потекли горячие поцелуи, а по копчику — холодная жидкость. Парня в который раз затрясло, но теперь уже непонятно, от страха это или от возбуждения. Несмотря на то, что крышу снесло обоим, Оминис по-прежнему, относительно, держал себя в руках. И буквально тоже. Дин и не заметил в какой момент он успел расстегнуть брюки, лишь почувствовал лёгкий нажим сзади. Слишком заботливый, учтивый, медлительный… он не спешил, хотя наверняка очень хотелось. Будто прислушивался. Дин старался дышать глубоко и медленно, но получалось откровенно плохо. Да и поза была слишком… открытой. Уязвимой. Пошлой. И это его выжидание нетерпением накалялось внизу живота и промежности. Чёрт, он специально что ли? Хочет, чтобы я умолял?! — Оминис… — зажмурившись, простонал Дин, сминая обивку в руках. Скользнув по бёдрам, юноша обхватил его изнывающий член в кулак, неспешно оттянув крайнюю плоть ещё сильнее, вынуждая чуть ли не всхлипывать, пока второй крепко обхватил под напряжённый живот и напористо вжался, растягивая его всё ещё узкий проход. Дин хотел не так. Хотел видеть его лицо перед собой и держать в своих объятьях. Снова накатило это неприятное, томительное чувство, но едва он дёрнулся, как рука юноши до боли впилась в его тело, твёрдо удерживая, прижимала к себе. Парень вцепился безбожно дрожащими пальцами в мягкую обивку, сжимая до побелевших костяшек, ощущая усиливающий натиск, пока Оминис входил в него медленным, плавным толчком до конца, заставив чуть ли не задохнуться от того, насколько резко неприятное ощущение погасилось острым, ярким, как магниевая вспышка, сладким упоением. Юноша навалился, опёршись рукой рядом с его и тихо простонал в загривок, обжигая дыханием кожу, пытаясь вжаться глубже, выудить ещё один стон, прижался горячей грудью к спине Дина и по позвоночнику до самого копчика пробежала мелкая дрожь, едва он ощутил неистово колотящееся сердце. Продолжив размеренные фрикции рукой, Оминис целовал его в шею, плечи, медленно задвигав бёдрами, наращивая амплитуду, выманивая желанные стоны из его лёгких. Спустился нежными, скользкими пальцами по стволу и надавил у самого основания, заставляя податься бёдрами навстречу. Дин уже с трудом понимал, что с ним происходит. Тело бросало то в жар, то в холод, в паху разгорелся настоящий пожар, а воздух застревал в груди от стрелой пронзающих импульсов по позвоночнику, которые били в затылок. Не в силах выдержать этот сумасшедший вихрь ощущений и чувств он содрогнулся, испытав настолько сильную вспышку экстаза, что во всё ещё прикрытых глазах резко побелело и зазвенело в ушах. Казалось, даже окно перед ним задребезжало. — Ох ты ж…! — раздался шумный грохот и Оминиса резко отбросило по шершавому деревянному полу к стене. Парень пришёл в себя настолько быстро, насколько в принципе мог в данный момент, и испуганно обернулся. Даже не успел полноценно насладиться этим невероятным оргазмом, почувствовав запах гари. Всё вокруг почернело, а Оминис сидел на полу напротив, под фальшивой стеной, покрытой копотью вокруг него ореолом. На полу валялись картины с разбитыми рамами и потрёпанные книги, клочки которых плавно качались вокруг них в воздухе, словно снег. Тёмные изумрудные занавески, наполовину сгоревшие, всё ещё тлели, как и мягкое сидение подоконника теперь тоже полностью почернело, рассыпаясь в пепел под нажимом руки. Но обстановка ни капли не заботила. — Оминис! — Дин бросился к нему, на что ошарашенный юноша поднял голову и внезапно… рассмеялся. — Т-ты… в порядке? — парень как-то даже растерялся от его реакции. — Прости, я… не над тобой… — протянул он, всё ещё задыхаясь, пока Дин беспокойно осматривал его на наличие ожогов, — ты… я просто не ожидал, что… да в порядке я! Будто подушкой в лицо зарядил, — Оминис выдернул руку и цепко хватанул за шею, впиваясь в губы. Жадно, вожделенно, дерзко. Животной страстью вгрызаясь зубами, не давая ни малейшего шанса на спасение. Больше не колебался, не думал, не спрашивал. Всё ещё крепко удерживая за шею, сжал ладонью бедро и требовательно потянул на себя: — Иди ко мне. А вот и он. Сердце ёкнуло и свалилось куда-то в желудок. Эту сторону Оминис в себе очень не любил, тщательно прятал и пытался искоренить. Лишь изредка можно было по всякой мелочи его заметить… полностью же истинное лицо он показал только раз — перед Бёрк. Этот Оминис никогда не просил, не заботился о вежливости или чьём-то комфорте. Говорил, делал и брал, что хотел. Гонт во всей красе. И тем не менее, Дин пока ещё до конца не понимал волновал он его больше или возбуждал, но точно не пугал. Оминис удовлетворённо замычал, только парень без промедлений послушался и забрался на него. Хватка на шее тут же ослабла, и рука соскользнула по оголённому торсу на бёдра, сместившись назад, к ягодицам, а в промежность упёрся его твёрдый член. Обхватив юношу за шею, Дин прижался к его по-прежнему горячей груди, всё ещё ощущая, как сильно бьётся его сердце и поцеловал в висок. Двинул бёдрами навстречу, на что Оминис сильнее сжал его упругую задницу и скользнул влажной головкой по промежности. — Тише… — промычал он, крепче удерживая и направляя самостоятельно, — на сегодня достаточно с тебя… экспериментов. Второй раз входить не стал, просто двигал бёдрами парня, скользя между ягодиц, пока он сам не начал наращивать темп. Даже такого вида ласки заводили на раз, а раскрасневшееся лицо Оминиса возбуждало только сильнее. Через несколько минут юноша, вздрогнув застонал и протяжно кончил, втыкаясь пульсирующей головкой в копчик. Они так и замерли на несколько минут, тяжело дыша и приходя в себя после всего произошедшего. Оминис, сместив руки на поясницу, прижал парня к себе и уткнулся в шею. — Второй раз будет лучше, обещаю, — промямлил он. — М? О, нет-нет. Это одноразовый пропуск! — хихикнул Дин. — Завтра я буду требовать реванш! Оминис прыснул со смеху: — Профессор Ронен очень обрадуется, если узнает, для чего мы используем его поле призывателя. — Хотя в комнате они были одни, всё равно потянулся к нему и заговорщицким, соблазнительным тоном прошептал у самого уха: — С такими «невероятными» успехами, ты из-под меня просто не вылезешь…