~ Малфой ~
— Грейнджер — теперь твоя провозглашённая тень, — заключил Блейз, осторожно приблизившись к парте Драко, когда большинство студентов схлынуло с зельеварения. О да. Или Малфой — её. Так будет точнее. Даже без комментариев главы факультета все и так успели выдрессироваться смотреть на него при упоминании вслух имени Грейнджер. Развлёкся немного, называется. Разок деликатно спровадил, пока друзья не разгулялись. И прилипло. И верить в то, что это скоро пройдёт — тупо. Слизнорт слишком любит изыски. Они двое для него — новый аттракцион. Как ещё не поставил их в пару уже сейчас, на первом занятии — непонятно. Ты будь потише, сын. Ага… Блять. — А что? Ищи в этом позитив, — непринуждённо продолжал Забини. — Теперь ты в «Клубе Слизней», в который так рвался. Как там сказал наш драгоценный декан: и, в связи с этим уникальным событием, вы, мистер Малфой, так же приглашаетесь в мой клуб. О-хо-хо… Блейз передразнил коварный смешок профессора с удивительной точностью. — Ты серьёзно? — нахмурился Драко. — Я бывший Пожиратель Смерти. Ничего странного. Он пожалел о том, что сказал это уже через мгновение. Потому что Забини немедленно отреагировал насмешливо-праведным выражением на лице. — Именно. Единственный из нас. А она единственный член Ордена Феникса в логове змей. Без неё веселуха была бы совсем не такой. Это был прозрачный намёк на то, что для Слизнорта сам Драко был по-прежнему не интересен, и это — тоже правда. И нет, конечно, это совсем не выводило из себя. Вообще ни разу. — Малыш дорос до коллекции, — мурлыкнул Нотт, и Драко почему-то захотелось скрипнуть зубами. Благо, их тесный круг был в курсе, что эта небывалая шутливость разгулялась за последние месяцы не просто так, а в связи с гибелью Нотта-старшего. — Принцессу выписали буквально для тебя — чем не повод пощекотать своё самолюбие… — продолжал подначивать Забини, когда все трое вышли из класса и двинулись неспеша на трансфигурацию. — Повторюсь: лови позитив. Драко расфокусировал взгляд, потому что услышал заунывное гудение в своей голове — так звучали бы нервы отца, окажись он сейчас рядом. — Малфой и позитив — несочетаемые вещи, — поднял брови Тео, глядя на Драко. Словно мысли прочитал, сука. — И потому сей драгоценный дар будет отвергнут в пользу тех, кто более широких взглядов и возможностей. — Он приосанился и одёрнул мантию на своей груди. — Кто знает? Мерлин, эти брови просто живут своей жизнью! Забини усмехнулся, наблюдая игру Нотта. Здорово, когда можно быть беззаботными — как бы Драко не выводили выходки друзей, за них он был искренне рад. — Поздравляю, — хмыкнул Блейз, разгадав его намёк. — Второй труп имени Уизли ляжет рядом с Пэнс. — Я всего-то намерен пригласить её на свой праздник меньше, чем через пару недель. Пока. А дальше… — Поздравляю, — повторил Драко. — Рыжий нищеброд прикончит тебя в твой день рождения. А волей Грейнджер, Гриффиндор ещё и получит с десяток очков. В Блейзе моментально проснулся святой: — Не, ну а что. Девятнадцать лет. Ты достаточно пожил, сын мой. Покойся с миром. — Уизли — козёл, а она… — Тео заговорил тише и оживлённее разом. — Она не такая и, я уверен, весьма горяча. Все же видели её в обновлённой мной школьной форме? Эти ножки, ммм, и не только… Не только. Спасибо, что напомнил. Это не только осело в памяти слишком, слишком блять сочно. Что Драко, разумеется, совсем не устраивало вот уже парочку вечеров. — Это бред, Тео. Тебя просто несёт, — ухмыльнулся он. — Выдохни, Малфой. Выиграл — выиграл. Тебя так напрягает внимание, связанное с Грейнджер — я возьму удар на себя и развлекусь. Нет. Рад он за них совершенно точно не искренне. Лицо Драко превратилось в лёд. — И это правда будет удар, — ответил он саркастично. — От неё самой. Волной непоколебимого занудства. Они оба не поверили ему. Да, чёрт, он сам не верил, потому что… Гибкость… Долбанный Нотт! Как минимум в прямом смысле гибкость Грейнджер была перспективна. И это было проблемой. В этот миг кольца на пальцах запульсировали едва уловимо, и вспомнилась утренняя почта из Мэнора. Драко сжёг пергамент отца сразу же, но тот снова восстал в памяти слово за словом:«Я не буду заводить долгий разговор в письме — это бессмысленно. Учитывая то, что мы рано или поздно встретимся. Просто напомню одну вещь: Малфоя не видно и не слышно, как правило, но все знают, кто он такой. Так было, есть и будет впредь, и потому… Очнись, Драко. Пусть все думают, что ты спишь, но на самом деле не спи. Не смей.»
— Что-то будет, — задумчиво проговорил Блейз, возведя взгляд в потолок, и хлопнул Драко по плечу.~ Грейнджер ~
Первое занятие новой учебной недели — ну конечно же зелья. Профессор Слизнорт сиял почище Локонса на пике своей славы-фальшивки. Добро пожаловать на наш факультет, мисс Грейнджер. Добро — не о них точно. Эти лица не выражали абсолютно ничего доброго, впрочем, как и злого. И Гермиона не знала, кто её напрягал сильнее: девочки с высокомерно-оценивающими взглядами на её юбку прежней, привычной для Гриффиндора длины, или парни, которые проявляли к ней интерес почти полным составом и смотрели, как на экспонат зоопарка. Тебе нужно добиться, чтобы ребята стали ощущаться «своими» — так ей сказала Макгонагалл. Подавленная, сама не своя, напряжённая Макгонагалл с беспросветной тоской в глазах, если точнее. Гермиона глубоко вздохнула. Ей невольно вспомнилась обстановка гостиной Слизерина, и в качестве вывода первого учебного дня на ум пришла простая мысль: на занятиях не разобраться так просто в характерах, не узнать кого-либо поближе, не прочитать этих лиц, не выявить ту самую черту, которая предполагала успех и величие, а познать это надо. Надо. Превратить указ министра в пустышку ей никто не позволит, увы — выход из зоны комфорта был неминуем. Как и предстоящий прямо сейчас её первый обед за слизеринским столом, на который она уже хорошенько опаздывала. Большой зал стремительно пустел. Десять минут всего, чтобы перехватить что-нибудь, и ровно одна из них, чтобы решить, куда именно сесть… Устроиться к первокурсникам в качестве старосты — как-то глупо. Она же не боится старших, верно? Ближе к девочкам, которые обсуждали наряды, полистывая «Спеллу»? Мерлин, это будет провал… Они совсем не такие, как… — Пэнси… — невольно сорвалось с губ, когда Гермиона увидела до боли знакомую тёмноволосую девушку со знаковой стрижкой-каре, но в гриффиндорской форме и… с Парвати Патил буквально под ручку. Она уже успела с кем-то подружиться? Гермиона не верила своим глазам, зная, как негодовала Джинни против этого обмена и конкретно против имени Паркинсон. Чудеса. — Пэнси, — повторила Гермиона. И поняла, что только что произнесла её имя вслух во второй раз в жизни. — О, шикарно выглядишь, милая, — широко улыбнулась Паркинсон, когда они поравнялись и не заметить героиню войны в зелёно-серебристом галстуке стало совсем трудно. Гермиона уже собиралась ответить «и ты», когда та внезапно сделала шаг ближе и шепнула голосом, очень близким к интимному: — Знаю, что ты очень соскучилась по мне и у тебя есть, что сказать… Да не то чтобы… Гермиона уставилась на неё, сладко улыбающуюся и явно пребывающую в прекрасном настроении. Не знала как отреагировать, на что Паркинсон игриво подмигнула: — В субботу в полдень. На нашем месте у озера. Устроит? — Да. Она знала откуда-то, чувствовала, и, чёрт, Гермиона поймала себя на мысли о том, что хотела бы уметь так же — предугадывать, владеть ситуацией на все сто и быть ведущей… Дело даже не в способности читать мысли другого, пожалуй, а… Вот чертовка! Гермиона разинула рот, когда Пэнси плавно ускользнула, и поняла, что это обманчивое мурлыканье не дало ей распознать очередные «правки» в одежде: вероломная юбка стала снова короткой! Как она посмела?! Захотелось выругаться или догнать и высказать, или… — Оп оп оп, не проходим мимо, — послышался знакомый голос, и Гермиона узнала по нему Теодора Нотта, который легко обхватил её плечи и заставил её ноги быстро топать, куда ему нужно. — Ваше место рядом с джентльменами, которые совсем заскучали… Прошу. — Заскучали? — посмотрел на них сидящий напротив Забини. — Ты ешь как не в себя и никогда не скучаешь. — Он обратил свой взгляд к Гермионе и картинно выгнул одну бровь. — Поясняю, чтобы ты не испугалась в будущем: если Нотт не болтает чушь, не спит и не читает, то он ест. Много ест. — Да, да, — улыбнулась рядом Дафна Гринграсс, вставая со своего места. — Всё равно кто-то из нас отказывается от еды, и потому держать Тео на дружеском прикорме уже стало традицией. Это, видимо, был намёк, что чопорные аристократичные девочки не едят много и диета — часть их обычного уклада. Ей тоже теперь заморачиваться подобным? Гермиона уже даже собиралась начать размышлять об этом краешком разума, как Нотт заговорил снова: — А ещё мы часто называем друг друга по именам, — улыбнулся он и, подперев подбородок рукой, уставился на осторожно присевшую рядом с ним Гермиону. — Помнишь как меня зовут? — Конечно, — кивнула она. — Ты Теодор Нотт. — Можно просто Тео. В нашем кругу меня зовут так… — А меня? — отозвался довольный Забини, и Гермиона посмотрела наконец на сидящего рядом с ним и напротив себя Малфоя. Они издеваются? — Блейз Забини, — ответила она чуть возмущённо. — Вы серьёзно? Там Адриан Пьюси, Агнес Монкли, Милисента Буллструд, Малькольм Бэддок, Грэхэм Монтегю, напротив него только что сидели Дафна и Астория Гринграсс… Боже, я знаю, как вас зовут, с первого курса. Могу назвать всех, даже первогодок. Надо? — Бо-же, — мечтательно протянул Теодор. — Ты слышал, Забини? Как она правильно назвала тебя. Блейз на миг изобразил святейшество, и после приподнял уголок рта и указал рукой на Малфоя рядом с собой. — А этого мистера-платиновый-блонд, помнишь, как зовут? — Малфой, — отрезала Гермиона. — Может, хватит? Кое-кто явно очнулся от звука своей фамилии и заговорил: — Малфой? — улыбнулся он, и серые глаза чуть сузились. — У меня тоже есть имя. Его вид при этом как-будто подчёркивал, что всем вокруг положено благоговейно трепетать от самого факта того, что он открыл рот. — Как и у меня, — парировала Гермиона, и склонила голову набок, на что Малфой даже снизошёл и слегка придвинулся к столу ей навстречу. — Только после вас, — ответил он с нарочитой вежливостью джентльмена и приподнял одну бровь. — Уверяю, это не сложно. Всего два слога. — Один, — едва заметно кивнула ему Гермиона, и протянула: — Сээр… Забини чуть отвернулся и сглотнул, прикрыв нижнюю часть лица тыльной стороной ладони. Нотт коротко стрельнул глазами в сторону Малфоя и снова обратил своё внимание к ней. — Я буду звать тебя Гермионой. Ты же не против? Она посмотрела на Нотта и кивнула более резво. — Я… за. — Отлично. Тогда в следующую субботу ты гость на моём дне рождения, — подмигнул он. — Хорошая идея, Гермиона? Она усмехнулась, опустив взгляд, и прикусила губу. — Вообще-то нет. Я не могу быть гостем в свой день рождения. Извини. На это в их части стола установилось неловкое молчание. Звук издал только Малфой, когда скрестил нож и вилку на пустой тарелке перед собой с тихим звоном. Трапеза закончена — вроде бы так гласит такое положение приборов по этикету, но выглядело это не совсем однозначно, если судить по тому, как посмотрел на него Нотт. И вообще… Такое количество спокойного Малфоя и его открытого взгляда было слишком много за последние время. Это тянуло на передозировку! Она что, будет сейчас есть под его наблюдением? Ну уж нет! Переклички и приглашения, пожалуй, уже предостаточно. Гермиона дважды легко постучала по значку старосты, и за ним последовал тихий хлопок аппарации. — Минни, — улыбнулась она возникшей рядом эльфийке. — Отнеси пожалуйста обед в мою комнату. Я не успеваю. Да, да. По новым правилам не стоило злоупотреблять положением старосты школы, но… — Кстати, — снова заговорил Малфой — на удивление чуть более оживлённо. — Это правда, что ты когда-то собиралась освободить всех домовиков? Гермиона посмотрела на него пристально. Что это? Они так тонко издеваются? Она даже начала заливаться краской, потому что эти пять букв — Г. А. В. Н. Э. — были совершенно не в тему. — Воспоминания о былом требуют больших временных затрат, — бросила она максимально непринуждённо и поднялась на ноги. — Едва ли я могу позволить себе это. Но вы можете попытаться записаться ко мне на приём… Она подхватила сумку и повесив её на плечо, дала понять, что спешит дальше. — Увидимся на ужине? — спросил Теодор, поднявшись за ней следом, и улыбнулся. — Конечно. Но не факт, что сегодня. Она поспешила удалиться. И только пройдя добрую половину коридора, поняла, что так не отыскала глазами Гарри, Рона и Джинни среди гриффиндорцев. Проклятые змеи! Она ведь собиралась молча оповестить друзей, что всё хорошо, после даже подойти к ним и попробовать увлечь с собой в царство книг. Она не подумала о Роне. О Роне! О своём парне, который переживал эти перемены из рук вон плохо. С которым они встретятся сегодня вечером в Башне Старост. Гермиона остановилась и дотронулась до стены. Не эгоистка? Серьёзно? Это чертовщина какая-то. Особенно её вынес в этот миг вид Малфоя, царственно несущего себя её же маршрутом. — Ты снова идёшь за мной, чтобы наставлять? — бросила она ему, оторвавшись от стены, когда они встретили взглядами. Подбородок подняла выше, конечно же. — Или тебя так волнует тема домашних эльфов, что… — Я иду в библиотеку, — ответил он спокойно и не без лёгкой ухмылки. — То, что ты тоже наверняка идёшь туда — совпадение. И поскольку ты постоянный гость мадам Пинс, то предупреждаю сразу: встречать меня там в этом году ты будешь часто. Она чуть потрясла головой и ускорилась, чтобы оторваться от него. И за стремительное шествие успела уяснить на будущее, что лучше совсем не разговаривать с Малфоем: ценности от него никакой, пафос она не любила и, честно говоря, ни черта не понимала ни его поведения, ни мотивов, и потому выходила какая-то чепуха. На библиотечном столе, который был закреплён за Гермионой, как за «особенной» старостой, уже возвышалась неприличных размеров гора книг. Это отвлекло от мыслей об однокурсниках, и она с удовольствием окинула взглядом тома — почти всё по списку, который она оставляла вчера. Отсутствовали только «Трудные волшебные задачи и их решения», «Новейшая теория нумерологии» и… — И ещё одно, — послышалось близко сзади. Голосом Малфоя, само собой. Гермиона решила сначала повернуться в его сторону, но передумала на середине пути. — Я очень люблю эту часть библиотеки, потому что здесь спокойнее… Сообщаю, чтобы без претензий в будущем… — Он шагнул ближе и, нагло нарушив личные границы, выдохнул у самого уха. — Возможно, я подумаю о том, чтобы записаться на приём, госпожа. Гермиона дёрнулась, но он успел отступить. Решительно достала заветную сумочку, которую ей позволили взять с собой в школу, чтобы пользоваться заключённым в ней незаконным волшебством, и, бросив её открытой на стол, сделала шаг назад. Взмах палочки поднял вверх все книги, и они, одна за одной, принялись исчезать, словно перед ней лежал маленький бисерный монстр, любящий глотать переплёты. Нагнетаемый движением книг ветер разметал в стороны волосы. Кто-то даже выдал «о, ничего себе», наблюдая за ней. Это правда было эффектно, и потому она улыбнулась, лёгким движением руки поместила «добычу» в большую школьную сумку и поспешила покинуть библиотеку, разумеется, не удостоив Малфоя ни словом, ни взглядом.~~~
Рон, Гарри и Джинни появились в гостиной старост в тот самый миг, когда Гермиона больше не могла воспринимать прочитываемую информацию со страниц «Великих ведьм прошлого» и потому полулежала на диване в позе брошенной невпопад тряпки. — Привет, — осторожно сказал Рон, бросив на неё короткий взгляд, и она тут же подобралась, поскольку вспомнила про то, что юбка такой длины выглядела более менее прилично только если в ней стоять. Очередное надо дня — этот разговор. Её организм ощущался настолько ослабшим, что отторгал любую форму улыбки даже в теории. Джинни посмотрела на неё с беспокойством. — Дорогая, ты выглядишь так, будто перезанималась. Пройдёмся до отбоя все вместе? Гермиона молча покачала головой, и Джинни не настаивала. Это была всего лишь проверка на готовность побеседовать с Рональдом тет-а-тет. И если бы Гермиона сказала да, то это бы значило, что она не в состоянии. Но нет. Надо. Важно. Сейчас… И потому Гарри быстро взял какие-то вещи в своей комнате и увёл её на прогулку. Рон был тихим. Это радовало. Он подошёл к ней, сгорбленной на диване, и деликатно поднял её подбородок вверх, чтобы задержать на себе взгляд пары измотанных чтением глаз. — Эй… — нежно провел пальцем по её носу. — Всё хорошо? — Нет, Рон. — Гермиона на секунду опустила тяжёлые веки. — Ты знаешь… Он кивнул, соглашаясь, и поджал губы, а Гермиона дотянулась до висевшего на подоконнике слизеринского галстука и приложила к своему подбородку. — Ромильда сказала, что мне пойдёт этот цвет. Это правда? — Ромильда — дура. Не верю, что ты восприняла всерьёз её комментарий. Гермиона откинулась на спинку дивана, пристально глядя на Рона. — Я просто спросила, как я тебе, без привязок к какому-либо сообществу. Это всего лишь школьная форма, верно ведь? Рон потёр шею, бросив взгляд на её оголённые бёдра. — Очень смелая форма, надо сказать. У них все так ходят? О, ревность на месте. А мог бы сказать: ты красива. Просто сказать. От души. — Ты же видел, что да, — ухмыльнулась Гермиона, отбрасывая в сторону пресловутый полосатый предмет. — Некоторые наши девочки им подражают, и это ты тоже видел. — Слушай, к чему эта тема? Гермиона пожала плечами. Видимо к тому, чтобы хотя бы о чем-то поговорить. — Может быть, я хочу, чтобы ты сделал мне комплимент. Разве я не хороша собой? Для того, кто любит, это должно быть легко. — Я люблю тебя, — почти шикнул Рон. — Любую. И в длинной юбке, и в короткой, и без неё. Он опустился на колени перед Гермионой и, обняв за талию, притянул к себе. Её ноги безвольно разъехались в стороны, когда она внимательно посмотрела на него и сказала сиплым от усталости голосом: — И слизеринкой, которая способна прийти на бал с Пожирателем Смерти? — Послушай. Я знаю, — он сжал пальцы на её талии крепче и аккуратно коснулся лбом её лба. — Я долго думал и всё понял. Это всё игра чёртова Министерства. Это приглашение, потом этот проклятый обмен. Тебя обязали, ты не могла объяснить мне тогда… Сейчас я всё понимаю… Он обдумал и сделал свои выводы. И не злился. Гермиона порадовалась этому и внезапно поймала себя на том, что его версия ей очень понравилась. Она была такой стройной, что можно было с лёгкостью отпустить все сочинённые объяснения и просто кивнуть. Грешок с намерением насолить только что отпустили. Чудесно. И если совесть заглохнет… — Всё наладится, правда же? — прошептала она, огладив скулы Рона слабыми пальцами. — Конечно… Мы же любим друг друга. Иди сюда. Он обнял её. Это было тепло. Просто тепло. И было бы хорошо, если бы далее не последовал поцелуй… Потому что — Боже! Гермиона замерла от этого. Она так ждала, буквально ныла внутри себя, скучая по нему. Ещё несколько дней назад, ей хотелось более сильного напора, большей глубины. Ей хотелось чтобы он застиг её врасплох, грубо стащил одежду, трахнул от души, как тогда, когда они оба будто сорвались с цепи. И вот. Его губы приобретают настойчивость. А она кричит про себя: очнись Гермиона, это твой парень! Твой Рон! Что не так? Чёрт возьми, всё не так! И вместо стона и позволения быть уложенной на этот диван, Гермиона смогла только сжать кулачки на его рубашке и упереться ими в широкую грудь. — Я соскучился по тебе, — шепнул он. — Дома нас постоянно преследовали призраки, постоянно эта скорбь. Это было невыносимо. Да, Рон. Да! Да!!! Я говорила тебе. Я хотела, чтобы ты жаждал оттуда сбежать вместе со мной. Сюда. Чтобы ты, сука, просто сказал это немножечко раньше. Чтобы было понятно, как я нужна. Тогда не пришлось бы дразнить, выводить из себя противоречивым поступком. Подбородок Гермионы сжался. Возлюбленный готов был ей дать то, что хотела. Но уже не бралось. — Я устала. И я бы… Я бы пригласила тебя сегодня к себе, но я слишком выжата. Пока слишком много всего. Слишком. Прости. Что с тобой, Гермиона? Забыла, как кружил голову его запах — запах солнца на коже, запах мокрых волос. Как кайфово двигались эти пальцы по телу и до одурения хотелось познавать ещё и ещё. Рон отстранился. Было видно, как он разбит её отказом. Он думал, что они помирятся в постели, как уже случалось не раз. Он был зол, но старался не показывать этого. Выходило очень не очень. Он дотронулся до своих губ и чуть усмехнулся. — Осторожно, любовь моя. Не дай им охладить свою кровь. Вот оно! В голове Гермионы только что раздался щелчок. Это был ответ на вопрос: сможет ли он любить без условий? Он был отрицательным, кажется. А как это было бы без условий — ещё более ценный вопрос. Наверно это должно чувствоваться по-другому. Когда тебя любят, ты просто это знаешь, и всё! Просто знаешь. А она не знала сейчас ничего. Золотая отличница лишилась мозгов. И чувств. И единственный рыжий, с кем хотелось уснуть, был Живоглот. — Мне лучше уйти, — попытался улыбнуться Рон, и вышло даже немного душевно. — Отдыхай… Гермиона кивнула в знак одобрения и глубоко выдохнула, когда он закрыл за собой дверь. Им нужно время.