~ Паркинсон ~
— Как ты думаешь, кто из них двоих сейчас накурил? — спросила Пэнси, уютно устроившись в только что наколдованном Малфоем диване, больше похожем на мешок, нежели на мебель. — Никто, — хмыкнул он, присаживаясь рядом. — Это был кто-то другой, которого они поймали, отчитали и выставили. Или швырнули с башни. — Я бы не была так уверена… — ответила она, слегка ухмыляясь. Драко задумался на пару секунд, после чего добавил: — Тогда ставлю на Грейнджер. Она может и не такое выкинуть, как мне думается. Это моментально вызвало улыбку. — Боишься её? — Ещё чего, — скривился Драко. — Просто опасаюсь. Немного. И в этом Пэнси тоже была не очень уверена, однако решила смолчать, и просто прильнула к нему, когда он закинул руку на подобие спинки «дивана» за её головой. — Благослови меня на коварство, Драко… — тихо прошептала она, глядя перед собой расфокусированными глазами. На это он едва уловимо дёрнулся, заставляя её приподнять голову обратно и посмотреть ему в лицо. — Ушам своим не верю. Ты последний человек, кому требуется такое. Это Гриффиндор тебя так быстро перевоспитал? Пэнси улыбнулась мило и горько. — Едва ли… Просто. Мне нужно, чтобы ты сказал: да, дорогая, тебе можно всё. — Тебе можно всё, дорогая, — тут же легко ответил Малфой и улыбнулся одними глазами. — Довольна? — Очень, — мурлыкнула она, и полезла в карман за сигаретами. — Ты будешь? Она привычно протянула ему пачку, совершенно не думая, что он согласится — просто для порядка. Но Драко неожиданно взял одну и закурил. Это интересно. Она, наверное, даже хотела бы задать ему вопрос, но передумала. Пока что. Вообще они двое уже давно достигли такой степени близости, что не нужно было говорить вовсе. Тем более не нужно было выворачивать душу, открывая самые нелицеприятные секреты, чтобы понять друг друга — нет. Они просто чувствовали. Могли молчать, валяясь на одном диване рядом, и обоим было хорошо… Он уже даже выдрессировался до такой степени, что его тело на неё больше не реагировало. Пэнси могла положить голову на его колени и не почувствовать ничего, что вызвало бы конфуз или смех, как раньше. Это было забавно и давало чувство лёгкости. И свободы… — Как там Нотт? — лениво проговорил Малфой, выпуская вверх дымное колечко. — Жить будет. С доброй помощью сестричек. В конце концов, самая красивая девушка Хогвартс в моей власти, а красота — это сила. — Она снова повернулась в его сторону и коварно приподняла уголок губ. — И нет, я не об Астории Гринграсс, дорогой. Драко фыркнул. — Даже не думал. О, это было неправдой. Несмотря на то, что отворот-поворот от Гринграссов задел больше Малфоя-старшего, Драко тоже это переживал, и вполне вероятно, что ещё не пережил до конца. — Очень на это надеюсь, — спокойно ответила она, всматриваясь в его профиль. — Забудь уже. — Забыл, — покорно кивнул Драко. И Пэнси снова не поверила. — А что насчёт Тео, — продолжила она. — Его на завтра пригласили в гостиную Когтеврана, в которой он, как выяснилось, никогда не был. По моей просьбе. Падма и Парвати Патил устроят ему милое и приятное общение, и он оживёт — вот увидишь. — Это хорошо, — тихо ответил Драко и следом улыбнулся шире. — И всё это доказывает, что это мне впору учиться у тебя коварству… К сожалению нет. Всё было не так на этот раз. Там, где вопрос был связан с серьёзной обидой, нанесённой лицу женского пола, Пэнси обычно разворачивалась и уходила прочь. Причём уколоть какую-нибудь девицу вроде Лав-Лав — считалось удовольствием крайне невинным и даже обязательным. Но серьёзное вмешательство, которое могло бы стать разрушительным и судьбоносным, было для неё сродни опасной игре. Это как подойти к спящему грозному зверю и подёргать его за хвост ради забавы, зная наверняка, что он проснётся и будет пытаться отгрызть голову. Причём жил этот зверь внутри самой Пэнси. — А где твоя игрушка, кстати? — спросил её Драко, отправляя сигаретный фильтр в небытие. — Так непривычно не видеть её в твоей руке. — Я не взяла её. Я всё равно не вижу тебя… Вы, Малфои, защищаете свои тайны просто отменно. Тео, кстати, я тоже не вижу. Причём это наложили на него совсем недавно… Драко молча кивнул, и она снова устроилась у него на плече. А ещё Пэнси не видела свою собственную судьбу. Никогда. Она могла распутать самые сложные клубки вероятностей, знать в точности до деталей, что произойдёт с другими, но себя ей видеть было не дано. К счастью или сожалению. Приходится существовать с этим парадоксом. Идти наощупь, ползти как новорожденный котёнок впотьмах. Сейчас ей казалось, что она стоит у обрыва, к которому её толкали всю жизнь, он уже слишком близко — она это чует. И где-то должен быть, должен быть способ не упасть и не разбиться, а благословенно перелететь чёртову пропасть. Что, если…? — её привычный вопрос. И сейчас внутри Пэнси он разворачивает очередную теорию, приносящую боль. Что, если у неё будет дочка? Она будет вынуждена так же закрывать глаза, как это делала её мать. Улыбаться, делать вид, что всё хорошо. Нюхать драгоценный порошок ради излюбленной эйфории. Отшучиваться, если та придёт к ней со слезами, чтобы попытаться открыть свою душу. Нет. Нет. Нет! Лучше быть свободной, как… она. Как тот единственный человек, который по-настоящему и искренне любил Пэнси Паркинсон. И, быть может, так же, как и она, никогда не иметь детей и посвятить всю свою жизнь удовольствиям. Её рука сама нашла ладонь Драко и сжала её крепко. Он отреагировал на это мягким поцелуем, когда поднял её ладошку к губам. Погладил фаланги, словно в попытке успокоить её внутренний ураган. — Я бы очень, — шепнул он, закрывая глаза, и сжал её пальчики, — очень хотел бы помочь тебе. Ты это знаешь. — Знаю. Но я не прошу о помощи. И не попрошу. Потому что ты такой же, как и я. Со своими скелетами в шкафу и тяжким бременем чистой крови в венах. Если не хуже. — Я бы хотел иметь такую власть, правда. Возможно, я положу всю свою жизнь на то, чтобы добиться своего — кто знает? Я чувствую этот груз, но он принесёт плоды. Если не помогу, то отомщу за тебя, поверь. — Верю. — И я верю, — Драко повернулся в её сторону с самым проникновенным взглядом, на который был способен. — Я верю в тебя. Никто так не понимает метафору судьбы, как ты — из всех моих многочисленных знакомых могущественных магов и чародеев нет никого даже близко похожего. Я ни за что не приму, что это было дано тебе просто так. Быть может, тебе пора перестать играться в дурочку так виртуозно? Пэнси, улыбнулась, опустив взгляд. Увы… Её судьба не подвластна привычному осознанию. Требовалось большее, чем просто ум. Требовалось нечто новое — мощное, сильное. Или кто-то. — И… я говорил тебе уже, и повторюсь… — осторожно произнёс Малфой, — что ты зря отрекаешься от своего рода. Это огромная сила, которую сложно объяснить. Бери её. Да, я в курсе, что для тебя значила твоя бабуля, но она не была тебе родной по крови. Ты могла бы… — Нет, милый, — мягко перебила его Пэнси, заботливо поправив его светлую чёлку. — Когда я выйду замуж, то перейду в другой род. Так уж вышло, что нашим миром правите вы, мужчины, уже долгие тысячи лет. Ничего не меняется. Все эти люди мои лишь номинально. Пока. А потом… Пэнси замолкла, снова проваливаясь в свои мысли. Потом ей будет управлять этот ублюдок. Этот урод, с которого папуля взял клятву, что тот не тронет девственность дочери до первой брачной ночи. А потом отдал ему дочь поиграться. Как вещь. Выгодный, выгодный, выгодный брак. Он так выгоден, чёрт подери! Пэнси ненавидела его всей душой. И отца, и мать, которая улыбалась и предпочитала искрящийся порошок разговорам с ребёнком. Так выгодно быть глухой и слепой! Как-то раз Пэнси навела на урода свою волшебную призму. Она тогда ещё не владела ей так искусно, но умудрилась увидеть в одной из вероятностей девочку, похожую на неё как две капли воды. Она больше не смотрела на него так, даже не пыталась — это напугало её слишком сильно. И примерно тогда она и впервые задумалась… Она замыслила перевернуть свою жизнь. Сделать то, что ни одна женщина в их кругу прежде не могла — взять своё. Да, она или возьмёт, или умрёт — но станет свободной! Наверно поэтому она должна была попасть на Гриффиндор.~~~
— Сегодня у нас необычный урок, — произнесла Макгонагалл, царственно войдя в класс, в котором за заниженными столами уже смиренно стояли студенты. С этой фразы начинается каждое занятие, кажется. Пэнси едва не зевнула, глядя на унылый квадратный ящик с землёй перед собой. — Сегодняшнее практическое задание относится к высшей трансфигурации, курс которой, как я уже говорила, мы с вами затрагиваем в этом году. Сложное оно потому, что связано с изменением течения жизни. — Она подошла к Лонгботтому и вытянула руку вперёд. — Перед вами коробка с почвой. Внутри семя гороха, скованного в росте хитрым заклинанием. Ваша задача — пробудить его. Кто-то в классе хмыкнул, и Макгонагалл сделалась ещё строже. — Как вам известно из курса травологии за первый год обучения, пробудить рост семечка можно легко. Как вам известно, из курса травологии уже третьего года обучения, пробудить скованное заклинанием семечко так же несложно, но сейчас… — Она смерила строгим взглядом чуть хихикнувшую Ромильду. — Семя гороха не проклюнется вовсе. На поверхность должен выйти росток любого другого растения, которое вы пожелаете вырастить. Ваша задача — транфигурировать ядро живого организма, скрытое в почве, и дать ему такую энергию, чтобы оно развилось достаточно и стало понятно, каково оно. — Она медленно зашагала по классу, глухо отстукивая своими старомодными каблуками. — Как и всегда, всё напрямую связано с вашей магической силой. То, что касается жизни, как вы все прекрасно знаете, напрямую связано с энергией вашей души. Чем больше вы раскрыты волшебству, тем сильнее эффект. Вы можете черпать силу из всего, что угодно. Из любых воспоминаний. — Она выдержала красноречивую паузу. — Кроме боли. Она остановилась и посмотрела на Поттера. Он чуть дрогнул и увёл свой взгляд. Это палево, господа. Наверно со стороны директора школы это было не очень красиво. — А если не выйдет? — непринуждённо спросил Лонгботтом. — Это будет значить, что у вас не вышло, — сухо ответила Макгонагалл. — К слову, оно мало у кого выйдет. Возможно, что даже ни у кого. Но ведь мы с вами не боимся высокой планки, верно? На этом Пэнси уже решила, что это будет очередной слив времени. У неё не получится — это она уже знала. Трансфигурация в целом давалась ей нелегко, а уж высшая — тут даже не возникнет подозрений, что она схалтурила… — Итак. Любые заклинания, включая те, что мы проходили в этом году. Можете не пытаться говорить их вслух, тут сработает только невербальное. И ваша волшебная сила, конечно же. Прошу… Она отступила к своему месту, когда одна половина класса озадаченно уставилась на горшки с землёй, а другая явно усиленно перебирала изученные заклятия. Кто-то взмахнул волшебной палочкой в надежде, что это что-то даст. Пэнси даже было интересно, сможет ли хоть кто-нибудь. Не издевается ли над ними Макгонагалл, выдав невыполнимое задание? Как-то раз Бен, садовник их поместья, долго рассказывал ей про изменения растений, когда маленькая Пэнси потребовала перекрасить все листья ивы в розовый. Её тогда убедили, что это крайне сложная задача. В итоге розовым стал только один лист, а Бен слёг этим же вечером от истощения. Однако она подняла палочку — потому что поймала внимательный взгляд Минервы, направленный прямо на неё. Это было предсказуемо, пожалуй. Директор регулярно вызывала Пэнси к себе для общения — будто восприняла этот перевод, как личную опеку над новоиспечённой студенткой её факультета. Хотя, возможно, её обязал министр — хлопотать изо всех сил. Вот старушенция и усердствовала так, что Пэнси с трудом изображала заинтересованность, а после с облегчением бросалась на ложе для отдыха в горизонтальном положении. Один пустой взмах, второй… Макгонагалл на радость быстро отвернулась к своему столу и поправила очки, чтобы глянуть в лежащие на нём пергаменты. Можно было расслабиться и немного понаблюдать за другими. В конце концов, изучать людей всегда полезнее ненужных магических навыков. Лонгботтом любовно полил почву водой, зашептал что-то, склонившись над горшочком, как истинный ботаник. Интересно, что бы он сделал, если бы у него прямо сейчас вышло пробудить семя? Скорее всего неуклюже отпрыгнул бы, почувствовав росток щекой, и снёс бы что-нибудь или кого-нибудь по дороге. Рональд Уизли предсказуемо ворчал что-то себе под нос. Да, это не так интересно, как гонять в квиддич или качать права. Пэнси хотелось бы позлорадствовать вслух, но она сдержалась, бросив взгляд в сторону преподавательского стола — Макгонагалл там уже не было. Лав-Лав больше красовалась, нежели колдовала. Данбар привычно унывала. Вейн листала записи, в надежде, что обнаружит там что-нибудь полезное и, судя по потерянному взгляду, не найдёт. Томас чесал затылок. Финниган усердно размахивал палочкой, и пара девчонок даже убрались подальше — очень умно, надо признать. Очередной взрыв, кажется, был неизбежен. Пэнси улыбнулась. И после взглянула на Поттера. Он был задумчив и молчалив. Он не пытался бубнить что-то, не озирался по сторонам. Он закрывал периодически глаза, вздымая грудь от глубокого вздоха, словно выискивал крупицы своей магической силы… Да, милый. Эта магия требует мощи, но она тонкая — тем и сложна. Это не щит, не боевые выстрелы. Это пожар души, который нужно держать в своих руках, не морщась и не боясь. Для того, чтобы одолеть это, нельзя бояться. Он прекрасен, но у него ничего не выйдет. Так же, как и у самой Пэнси. И дальше он неожиданно посмотрел на неё. Она поняла, что наблюдала за ним вот так неотрывно в течение долгих минут, перекатывая и перекатывая в своих мозгах мысли о том, что её тревожило больше всего. Она не побоялась его открытого взгляда, а он, кажется, засмущался — легко кашлянул в руку, опустив глаза. Оглянулся по сторонам. Губы Пэнси улыбнулись сами. И вовсе не потому, что ей нравилось смущать людей. Ей было просто интересно, правильно ли она чувствует ту силу, которая каким-то пока неизвестным образом поможет ей одолеть её беды? Он посмотрел на неё снова. Сам. Коротко. Словно пытался проверить, продолжает ли она на него пялиться. Да. Она продолжала. Продолжала любоваться, если точнее… — Что у вас, мисс Паркинсон? — послышался голос Макгонагалл за спиной, и её сухие руки подхватили локти Пэнси, чтобы приподнять бездействующие руки. — Ну-ка, сосредоточьтесь. Пэнси снова бросила взгляд на Поттера. Он смотрел на них с интересом, не улыбаясь. И в этот миг уже хотелось вывернуться и отбежать подальше. Всё тело в момент швырнуло в какой-то жаркий котёл, как это было всякий раз, когда она не контролировала ситуацию, что, благо, случалось с ней крайне редко. — Девушкам, между прочим, это задание даётся легче. Вам… нам… бывает достаточно вспомнить что-нибудь красивое или приятное. Например, цветы. Все ведь любят цветы, не так ли? Пэнси хотелось закричать, особенно когда старуха схватила её за запястье рабочей руки. Как же она ошибается, наступая по незнанию на самое больное место! Пэнси Паркинсон ненавидит цветы! Она готова была замотать головой, как сумасшедшая. Пэнси. Цветочек мой. Цветочек. Цветочек… Этот голос в памяти заставил взвыть каждый нерв в её организме. Она даже подумала, что прямо сейчас разрыдается, потому и закрыла глаза. Макгонагалл, мать твою! Ты же волшебница! Ты же должна хотя бы немного чувствовать, что это совершенно не то! — Ну-ка, уважаемая, — морщинистая рука директорши легла на плечо Пэнси, и от этого уже началась дрожь. — Вспомните лето, тепло… Какой-нибудь луг из детства. Как вы гуляли с близкими, дышали свободно, и тёплый ветерок обдувал ваше лицо… Дышали свободно… И что-то шевельнулось внутри помимо воли. Этот ласковый пожилой голос, эта рука — и понеслось. Пэнси вздрогнула, падая в неожиданно открывшийся омут её внутренней, давно заколоченной памяти, и увидела… Как она левитирует над землёй, подобно невесомой фее из сказки. Лёгкие, ещё пока детские волосы поднялись во все стороны, платье колышется от лёгкого бриза. Розовое платье. Ноги семенят в воздухе, но она двигается в сторону, а там… Под розовым сводом стоит фигура. Точёная, уже пожилая, но такая любимая. Женская. Бабуля — легко прошептали губы, и рука с палочкой начала нагреваться. Пэнси видит её лицо близко, обхватывает мелкими ладошками, целует невпопад везде — в нос, в щёки, в закрытые веки, гладит кончиками пальчиков морщинки в уголках глаз. Каждую, каждую. Как же она любила все эти несовершенства! Тебя отобрали у меня, но я всё равно очень сильно люблю тебя. Я люблю и буду любить тебя. Вечно. «Посмотри, посмотри вверх, волшебная принцесса,» — ласково говорят ей на ухо и подхватывают на руках. Она устремляется выше, и глаза раскрываются широко — до предела. Над ними цветущие деревья, густо сомкнувшие пышные ветви. Это был их маленький рай. — Сакура. Это сакура, — бормочет Пэнси, словно в бреду, и чувствует предательскую тёплую дорожку у себя на щеке. Она даже не понимает, каким образом магия начинает движение прямиком от колотящегося сердца в правую руку и дальше — в тёмную почву, в которой, кажется, отсутствует жизнь. Она не понимает, каким образом из её пустого горшка прорывается зелёный росток, устремляется вверх. Не видит изумлённых взглядов сокурсников. Не слышит одобрительного «Посмотрите, какая вы умница» от профессорши. Не осознаёт, что росток в итоге обращается настоящим деревом, которое раскидывает свои ветви и по-настоящему зацветает. Розовым. Она слышит только ласковый шёпот, чувствует руки, и понимает, что хотела бы остаться там навечно, чтобы никогда не взрослеть. Никогда не познавать боли и грязи. Она снова свободна и до слёз счастлива. Сердце сжалось так сильно, что Пэнси резко очнулась. Выронила палочку, закрыв распахнутый от изумления рот руками и шагнула назад с поднятой головой. То, что выросло перед ней волей её магии, было невероятным. Класс замер в полнейшей тишине, и Пэнси взмолилась, чтобы кто-нибудь издал хоть какой-то звук — ей очень хотелось всхлипнуть в этот момент. — Браво, мисс, — словно пришла ей на выручку Макгонагалл и хлопнула в ладоши. Класс разразился овациями, а Пэнси наконец смогла полностью закрыть лицо и отвернуться. Тут же почувствовала, как Минерва деликатно обхватила её плечи и увела в сторону, приговаривая шёпотом: «Вы постарались на славу, мисс. Теперь вам нужно немного восстановиться». Пэнси закивала, потому что последнее точно было правдой. Надо же. Она плакала. Она, чёрт возьми, рыдала при всех! В душе конечно жила надежда, что сотворённые чудеса отвратили все взгляды от неё, хлюпающей носом с зарёванными, некрасиво покрасневшими склерами глаз, но всё же… Ей было холодно, как будто шкуру содрали. Она обняла себя руками и сгорбилась, словно очень сильно устала. Только в полнейшей тишине, когда урок был явно окончен и студенты покинули класс, она осмелилась осторожно повернуться, чтобы взглянуть на результат собственного творения. Однако взгляд так и не направился вверх, потому что наткнулся на пару зелёных глаз за очками напротив… Гарри Поттер. Мерлин Милостивый, почему именно сейчас? — Привет, — сказала она зачем-то. Он кивнул и, очевидно, принял её открытый взгляд за приглашение, и потому шагнул навстречу, поправляя ремень сумки на плече. Он бросил взгляд на крону дерева, потом снова посмотрел на Пэнси — его глаза казались искренне удивлёнными. Улыбнулся легко. — Как у тебя вышло? — спросил он тихим голосом. Пэнси сглотнула ком в горле, внимательно глядя на собеседника. — Ты хочешь сказать, что волшебство, сотворённое волшебницей от рождения — странное явление? — Вовсе нет, — чуть смутился Поттер. — просто никто больше не смог, а ты… Вот так легко… Пэнси закрыла глаза. Они всё-таки покраснели, потому что это маленькое действие вышло немного болезненным. Она не знала, что ответить. — Я не… Я просто поражён… Эмм… Приятно удивлён. — Факультет гордости, — широко улыбнулась Пэнси. — Факультет предубеждения. Почему вы все так одинаковы? Удивительно, но как ни борись против классового неравенства, такова природа людей. — Прости. Я на самом деле ничего не знаю о твоих способностях. И вообще… — Верно. Спросил бы для начала. Спорю, ты даже не интересовался, что я вообще умею. Мы ведь здесь по странной случайности. Я, призывавшая всех сдать тебя, и ты, спасший из Адского Пламени моего близкого друга-Пожирателя Смерти. Гарри будто проигнорировал последнюю фразу и осторожно шагнул ещё ближе. — Просто… с того момента, как ты поступила к нам, я не видел в тебе какой-то тяги к учёбе или книгам… Да и раньше… — Это правда, — повела плечом Пэнси и нехотя разогнула ссутулившуюся спину. — Знаешь, для чего я учусь? Чтобы мои предки не напрягались, общаясь со мной до того самого момента, как меня выдадут замуж за старого извращенца… — Она неожиданно расхохоталась, поняв, что какие-то сдерживающие её ранее крючки сорвались. — Мерлин, мне вообще не надо учиться. Я же буду сидеть дома, украшая обстановку. Буду улыбаться. Буду кивать. За возможность купить всё, что угодно. Вещи не нужны знания. Ей нахер не нужен мозг. Главное, чтобы был рот, чтобы улыбаться, молчать и открывать, когда это удобно драгоценному мужу. Показать, как? Она склонила голову. Да, её несёт, и человек, к которому она осторожно подбиралась весь месяц, возможно сейчас сбежит. Но ничего с этим было не поделать — остатки пробужденной магии решили вырваться из неё вот таким глупым образом. Однако же нет — он оставался на месте, и Пэнси не знала, что лучше: его бегство или вот это свидетельство её уязвимости. — Это очень сильно сказано. Возможно, ты преувели… — Когда муж обучает свою жену с юного возраста, это прекрасно, — зашептала Пэнси, перебив его. Сузила глаза, словно была готова броситься кошкой, что могло быть вполне заслуженно. — Мне было тринадцать, когда это произошло впервые. Тринадцать. Третий курс. — Она двинулась по кругу, не сводя своего взгляда. — Когда-то я любила розовый, теперь же я его ненавижу. Потому что на мне тогда была любимая розовая кофточка, которая волшебным образом росла вместе со мной с пяти лет. С пуговицами-цветами — подарок любимой бабули. Я сожгла её в камине сразу же. Я хотела последовать за ней. И возможно последую, когда кончится моя свобода, и я сдам… ну или не сдам ЖАБА в конце года. — Она остановилась на месте, подняв голову выше. — А теперь скажи мне, Гарри Поттер, преувеличиваю ли я? Он замолчал на несколько секунд, в течение которых, кажется, не дышал. — Это правда? — спросил наконец. — О, а ты поверил? — Пэнси засмеялась ещё громче. А Поттер, судя по всему был предельно озадачен стихийно вываленной на него информацией. — Ты… — медленно моргнул он, поджав губы. — Ты считаешь, это нормально — шутить такими вещами? — Пэнси в этот момент как-то истерично всхлипнула от смеха и, закрыв рот рукой, посмотрела в сторону. — Боже… Это была правда. — Тебе очень сложно, Гарри Поттер? Напрячь извилины без своей супер-умнички и разобраться самому, где тебе сказали, как есть, а где — наебали? Он покачал головой, чуть отстранившись: — Я… Я не знаю, что сказать. Прости… — Зато я знаю, — склонила голову набок Пэнси и сделала ещё один шаг навстречу. — Ответь мне, защитник с бронёй от смертельной Авады. Лучший из лучших. Герой. Есть ли в этом мире магия, которая может защитить от подобного? Защитник, защитник, защитник. Пэнси чувствовала себя в этот момент помешанной, пристально впялившейся в глаза такого похожего на её глаза цвета. Ты мне нужен, защитник. Нужен. Нужен! Ты сам подошёл ко мне. Сделал первый шаг. Только вот что дальше? Он недоверчив. Он очень закрыт. Его крепкая девушка играет в любовь. Она готова дать ему Дом. Правда он немножко поломан… Его горе ей на счастье… — Ты хочешь получить ответ прямо сейчас? — спросил он чуть осипшим голосом. Пэнси улыбнулась снова. — Я хочу в принципе получить его когда-нибудь… Её голос прозвучал устало-спокойным, даже мечтательным. Поттер глубоко вздохнул, и бросил короткий взгляд в сторону выхода. — Да, иди, — усмехнулась она и отошла подальше, ослабляя своё психологическое давление. — Я не держала тебя здесь и не держу сейчас. Поттер согласно кивнул и, посомневавшись ещё пару секунд, направился к двери. — Постой, — окликнула его Пэнси у самого выхода. И встретившись глазами снова, выдала: — Одна маленькая просьба. Передай пожалуйста Гермионе, что я выполнила свою часть уговора. Полностью. Нам с ней нужно встретиться…